Текст книги "Предчувствие беды"
Автор книги: Дан Маркович
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц)
Маркович Дан
Предчувствие беды
Дан Маркович
Предчувствие беды
Начало
***
В то утро, прошлым летом, ребята из училища принесли картинки, десятка три холстов. Сначала общий взгляд, потом начинаем разбираться. Налево то, что не годится, направо – стоит присмотреться... Набросочек, похоже, неплохой, сразу направо... Один из двоих, кто показывал, дернулся, но промолчал. Пока мало интересного, кроме этого этюдика... серый тонкий цвет... Напомнил эскиз Марке, на январском аукционе, высший пилотаж. Промелькнул и скрылся, цена не по зубам.
Обычное утро было, и начал как обычно – сначала отделим зерна от плевел.
***
Для опытного человека не так уж сложно, но свои тонкости, как во всяком деле...
Когда смотришь живопись, лучше отпустить на свободу взгляд, хорошая картинка моментально его притянет. Никто мне помочь не может, но и помешать трудно. Только не выношу сопения за спиной и глупые вопросы. Раздражаюсь, когда мельтешат создатели картин, вмешиваются, объясняют... Все уже сделано, дайте посмотреть!.. Груда холстов вызывает особый зуд. Тридцать лет смотрю, чужие картины моя главная профессия.
Один из пейзажей был удивительно банален, иллюстрация к текстам из "Родной речи"... и я тут же вспомнил, примерно с такого началось знакомство с Мигелем. Давно, больше десяти лет... Я смотрел, он появился за спиной. Но в том холстике все-таки взволнованность была, а здесь совсем уныло. Такой вялости, может, достаточно для жизни, но не для картин, скудость средств заставляет собирать напряжение в комок. Память стала дырявая, но картинки помню все, даже самые дурацкие. Сколько чепухи пришлось просмотреть ради нескольких стоящих вещей. Живопись Мигеля, самая серьезная моя находка. Откуда имя?.. Хотел, чтобы так называли, имеет право. Исчез, и тут же забыли. Картины – да, остались, но кому интересны сейчас картины...
***
Нет, не все забыли. Эта поездка к нему, прошлым летом... Она выбила меня из хорошо наезженной колеи. Почти месяц, а спроси, чем занимался... Слушал его бредни, ел корюшку свежекопченую, пил... За всю жизнь не выдул столько дешевого пойла!.. Каждый день пили знакомое мне с юности местное яблочное вино и вонючий самогон. Участвовал в его авантюрах с грязью, он копал ее со дна ручья и продавал как целебное средство от всех болезней, сначала в бутылочках, потом в полиэтиленовых пакетах из-под молока... Черт знает что... и никаких картин!.. Он только говорил, говорил, что вот-вот... соберется с силами, успокоится, проклеит, загрунтует... "А мои картинки верни... " Продал, но по-прежнему считал своими, почти даром уступил, подумаешь, три тыщи баксов, да?.. а три холста вообще обменял на мелкую услугу – новое лицо... И услугой-то не считал – возмущался, по утрам не узнает себя, пугается... и все его беды от лица!..
Явный бред, но, попробуй, объясни, почему человек писал-писал картины, и вдруг кончился. Вижу, он не в себе, и все мои уговоры – остановиться, подумать... все напрасно. Не получалось у него, заучили, замотали глупостями провинциальные знатоки. Наверное, не для него оказался простой и светлый путь примитивиста. Но постепенно, я думаю, что-то интересное высветилось бы, только он не дотерпел, привык писать легко и сразу. И не помочь никак.
Но хорошо бы по порядку...
***
Хотя какой может быть порядок... В прошлом как на картине – иллюзия пространства и удаленности, а на деле все рядом – плоскость, и пятна света и тени на ней. От жизни, что была да сплыла, одна сумятица на душе, будто после многих лет вернулся в родной город, все вроде на местах стоит, а ты где был?.. Пятьдесят семь не так уж много, но после этой истории состарился не по годам... мешки под глазами, морщины расползлись по кожным покровам, голова в седой паутине... Старости дай только повод... И она скачками, быстрыми и бесшумными... Вчера еще легко было, а сегодня тяжесть в ногах да суетливая в руках дрожь.
Но я вернулся домой, это большое дело, после странствий и разных происшествий – вернуться. Терпеть не могу этих – "где лучше, там и я"... цел и невредим, сижу в уютном кресле у окна, чашка кофе в руках, закинул ноги на подоконник, смотрю в небо. Последний этаж, обожаю последний... Грех жаловаться, свободный человек, то есть, никому не нужный, в своей трехкомнатной квартире на Чистых Прудах, пью кофе, вспоминаю Мигеля.
Я жив, а его уже год как нет.
***
Но это обман зрения – есть, нет... Кто при его жизни знал, что он есть? Единицы знали. Вот его нет, а мир живет себе как жил, и это с каждым случится, и с тобой... факт, который однажды осознбешь всерьез; он засядет под ложечкой, растворится в тканях, в крови, заслонит свет в окне... Пока истина в башке, она лишь информация, как станет чувством, схватит за горло уже не до рассуждений...
Оставь словоблудие, ты-то жив, а он – нет.
Вернулся от него, разбит, подавлен... Десять клятв себе давал, никаких картин!.. и снова погряз. Еще хуже влип, отошел от старины, ищу современных днем с огнем – редких одиночек среди толп умелых циников и наивных неумех, любителей помалевать на досуге и заученных профессионалов.... Когда знаешься со старыми мастерами, дело ясней, время уже сказало свое слово. Если же нет дистанции, остается надеяться на чутье. Но теперь как бы обязан даже, хотя это трудно объяснить... Есть еще, есть странные существа, ради которых стоит постараться, живопись для них единственная возможность высунуться из своей скорлупы. Изгои, общество любит других – холуев и ловких ремесленников, отношение к серьезным художникам всегда было прохладное, они не служили. Тем более, сейчас... Быстрая смена лиц среди лакейского сословия никого не учит, на слуху новые божки и культики, по-прежнему с облегчением избавляемся от тех, кто напоминает об истинных масштабах жизненной драмы... какая бестактность, напоминать о драме, да?.. ведь мы хотим, чтобы нас отвлекли, и развлекли... В реальности люди одержимы несколькими крупными страстями и десятком мелких, вросли, зарылись в землю, зачем им картины?..
Почти нечего ответить. Но, скажите, какие идеи, взгляды, истины могут объединить личность от рождения до смерти? Кажется, все во мне изменилось за полсотни лет, и мысли и тело, а я тот же... мальчик на таллинском берегу... Не мысли и слова, как угодно высокие и мудрые, а только чувства, ощущения... не зависящие от времени образы и картины связывают события жизни в непрерывный путь – постоянно со мной, другой опоры нет.
И живопись помогает в блужданиях по растраченному времени, оттого и нужна мне. А картинки Мигеля – больше всех.
***
Но время не вернешь, а с живописью намучаешься... Близкие мне картины и рисунки не так-то легко найти: переворачиваешь горы хлама. Часто оказывается – не хлам, а чужие жизни, но я не собиратель жизней, не спасатель, не чародей, цепко и хищно выхватываю все интересное, а потом бессильно смотрю, как остальное исчезает в водовороте. Удручает, конечно, но что же делать...
На днях двое алкашей притащили груду старья, картинки и гравюры... уверяли, что сами мастера, все сами... Я делаю вид, что верю, разгребаю, копошусь... вещь, о которой никто не помнит, теряет жизнь... Зря старался, за вечер не выскреб ни одной стоящей картинки. А этот не имеющий художественной ценности хлам – чьи-то судьбы, и я смотрю на детские альбомчики, стишки, переводные картинки, наивные слабенькие пейзажики с тяжелым чувством, с тяжелым... "Неизбежные потери... – мне говорят, – такое время..." Да, время... в почете глупые крикливые картинки на десерт. А эти свидетельства искренних чувств превратятся в грязь. Нет интереса, вот что страшно – к умершим интереса нет. В этом наш страх и паническая защита – не помнить... мы как звери, обходим трупы...
***
И все-таки, не так!.. Не все так безнадежно, я хочу сказать. Последний год не в счет, когда-то везение должно было сдаться, чудес не бывает.
Кто я такой?..
Во мне безумная смесь кровей – шведской и русской, армянской и еврейской, корни мои расходятся по всей земле, у меня три родины и один родной язык. В семидесятые годы был известен среди художников, которых власть не признавала. Они за сходство называли меня Леонардо. Вылитый Леонардо да Винчи, уверяли, только глаза карие. Сходство с великим раньше льстило мне, а теперь раздражает, со временем, говорят, все больше похож. Высокий детина с седой шевелюрой, до сих пор ни волоса не потерял, хотя далеко за пятьдесят, в длинном модном пальто, не очень опрятном, я умею одеваться стильно, но аккуратности хватает только на швы на человеческой коже, ими и прославился.
Вкус у него отличный, говорили, а пристрастий определенных нет, всеяден... Ошибаются, просто мои пристрастия не вписываются в рамки школ и направлений. Но в своем увлечении я не дилетант, знатоки, смотревшие коллекцию, не раз чесали затылки.
Потом появились другие искатели и собиратели, громче имена, и я со своими интересами отошел в тень. Никогда не любил "авангард", не переношу кричащую живопись. Они всегда кричат, и в подвалах, и в широких залах, а настоящие... как молчали, так и молчат. Причины не только во времени, в ценителях и любителях, но и в самом искусстве, оно пошло на поводу у "потребителя"... Если мало чувства, остается мастерство и навык, то есть ремесло, формальная сторона дела. Но люди все больше ценят изыски формы, такое искусство легче воспринимать как десерт, развлечение, игру...
Так что я отошел в сторону, мало с кем общаюсь... но при этом с удовольствием живу в тени, много смотрю, иногда покупаю. Интересного становится все меньше, но все же иногда попадаются вещицы любопытные...
Обо мне разные разговоры, кто я, откуда... почти никто не знает появляюсь, куплю и исчезаю. На самом же деле никакой мистики, и КГБ не при чем, стародавняя выдумка психопатов. Диссиденты в те годы были или герои, или психи, или стукачи, все горячо и красиво говорили, различия проявлялись, когда их всерьез припирали к стенке. Но трудно представить себе других борцов в таких тисках... А я никогда не считал свободу религией, готов был соблюдать правила жизни, если не слишком сковывали, законов не нарушал, ничего не подписывал, не протестовал публично, но все, что хотел, читал и давал другим, правда, соблюдая осторожность. Я не борец за справедливость, лучше помоги слабому, обиженному – сегодня, сейчас... а демагогию не терплю.
Я бы сказал, у меня две жизни, одна для себя, это картины, вторая на виду, деятельная, но настолько далекая от первой, что мало кто сводил концы с концами. И я старался, чтобы оба полюса моего существования ни в чьих головах бы не сошлись, популярности всегда избегал. Это нетрудно, никто не популярен, если не хочет известности всерьез.
***
Избегал, не избегал... тайны никогда не делал. Но и не кричал о себе, не зазывал смотреть картины, оттого и не трогали меня хамы и воры, наши новые герои.
Я врач, хирург хорошей школы, еще в молодости увлекся пластикой лица, как стало посвободней, ушел в частную клинику, годам к сорока пяти известен в узком кругу, надежда стареющих звезд эстрады, сколько хочешь запроси, только дай им новое лицо, гладкую кожу, видимость молодости... Презираю эту фальшивую дорогую кухню, пришить нос алкашу, пострадавшему в драке, куда приятней. Но чтобы покупать картины, деньги нужны, поэтому много лет продавал талант омолаживать лица за возможность покупать картины, которые люблю. Лучшее, что я сумел придумать в жизни – покупать рисунки да картинки. Зачем лукавить, мне приятно – любимые изображения всегда при мне. Именно при мне, живут со мной... но не мои, чудо присвоить невозможно. Я помогаю им выжить, картинам трудней всего первые полсотни лет. А я наоборот, только перевалил за пятьдесят, и выдохся, говорят, мужской климакс, а я думаю, подвела эпоха. Никому не пожелаю вляпаться не в свое время... Ждать нового дыхания, или, может, уйти ни с кем не прощаясь, как Мигель?.. Мне слегка поднадоело все... Не то, чтобы устал – подташнивает от современной жизни, и если б кто-то решил мой вопрос безболезненно и быстро, я бы не сильно возражал.
Мучиться не хочу ни от боли, ни от страха, но особой привязанности к себе и тому, что вижу... увы...
***
Неправда, многое на свете еще люблю и уважаю, про живопись и говорить нечего – влюблен. Картины моя страсть, и главное поражение. Самый глубокий интерес – и отчаянная зависть... взрывчатая смесь... Завидовал художникам глубоко и безнадежно. Уже в зрелые годы учился, начинал, несколько лет мучился всерьез... и не выдержал, не вытерпел своей неумелости, так бывает с тщеславными и нетерпеливыми, тут же сравнивают себя с мастерами.
Рассудил, и сознательно отступился, в трезвости мне не отказать возраст, мягко говоря, не младенческий был, да еще в обществе, которое всех по полочкам раскладывало, а кто вправо-влево... не расстрел, времена менялись, но тоже ничего хорошего, вне школ, союзов, единственной поощряемой традиции... И я сказал себе "не выйдет"... Прославленный девиз неудачников. Смелость и желание иногда пробивают стены, а я не бился о них, и заплатил за это полным поражением. Оказался беспомощным, когда следовало сделать смелый шаг, поверив чувству и желанию, наперекор рассудительности. Поменьше бы рассуждал, получше старался...
А по жизни даже преуспел, завидовали, спрос на молодые лица, гладкие, бездумные, все рос... "Поработал – отдохни", две половинки жизни, которые устраивают и верхи и низы. Творец больше не нужен, отдохни, творец...
***
А вот клоуны нужны. А значит и готовящие их на сцену, и я один из них.
Подкрашиваю шутов самого дурного пошиба. Пусть!.. зато счастлив дома, смотрю на милые сердцу изображения, и рад, что еще живу.
Но временами, сидя в своем уютном убежище, среди картин и рисунков этих счастливцев... чувствую, что уязвлен – проиграл, даже не попытавшись выиграть. Не в возрасте дело, не в учителях, кто лучше меня знает, как учились Сутин и Пиросмани?.. Разумный человек – мелкий игрок. Не путайте разум с умом, врожденным свойством, способностью видеть остро, различать и сравнивать. А разум... умение использовать ум, зависит от понимания жизни, себя... Он больше включает приобретенного, шире ума, зато поверхностное свойство.
Мне говорят, ты схоласт, копаешься в близких понятиях. Но я не составляю правил для других. Умом восхищаюсь, а к разуму отношусь настороженно, что он там еще выдумает, куда направит ум... Будь я посмелей, направил бы себя на одно неразумное занятие – живопись. Но я всегда стоял на твердой почве, elu lхvi, как говорят эстонцы, что значит "лев жизни", вечно боялся свою реальность проворонить да проиграть. Разумный всегда проигрывает "безумству храбрых", но это по большому счету, и мало кому интересно. Кто строит свою жизнь в соответствии с тем, сожмется вселенная или не сожмется, скажем, через десять миллиардов лет? Скажете, смешно?.. А в сущности, стоило бы... если уж спятить, то всерьез.
Но нас раздавят, испепелят, выкинут на помойку куда более мелкие катаклизмы.
***
Но нельзя себя все время осуждать, жалеть об упущенных возможностях, часто мы их придумываем задним числом, приукрашиваем прожитое время. Не так уж плохо жил. Да, стоял прочно на ногах, но от реальности стремился удалиться, толкотня в колбасных рядах не для меня. Приник к живописи, прилепился, пусть неудачник, но заворожен изображениями, всю жизнь кружил вокруг да около. Завидовал!.. Нет, я художникам помогал. Обирал их... Надоели эти споры с самим собой!.. Чужие лица меня кормили – медицина, а я вкладывал все, что имел, в картины да рисунки. Читал, учился, а главное смотрел. Главное – опыт, напряженное внимание и чувствительность. Читай, не читай, все ерунда, пока не почувствуешь мороз по коже – перед тобой Вещь. Чистый восторг. Знания часто мешают воспринять особый взгляд художника на мир, оригинальность принимают за неуклюжесть, неумелость... Впрочем, расплывчатое и пустое словечко "оригинальность" я бы заменил другим Странность. Не вкладывая в него узкий бытовой смысл... как фундаментальное свойство частицы, отличающее ее от остального мира.
У Странности свой путь. Он вовсе не легок, как нам порой кажется, глядя на пренебрегающих правилами обыденной жизни. Нелегко оторваться от обыденности, часто не хватает внутренней уверенности, спокойной силы, и для художника всегда есть соблазн легкого пути – сдаться снисходительности жизни, скользить по поверхности вещей, весело махать кистями, отодвинуться от нервных трат, мастеровито и банально лепить подобия, обманки...
Выбирал ли Мигель, для меня загадка, выбирают ли такие как он вообще?.. Похоже, слепо следуют своему основному предназначению, бросая всю остальную жизнь на произвол случая... или изменяют себе, но тогда вообще остаются ни с чем... А все остальное, кроме странности, в нем было как бы между прочим попытки прилепиться к обыденности, игра с реальностью... усмешки, глупости и слабости, потворство себе в мелкой мерзости... усталость – и развязка... Вот так, потеряв свой стержень, между прочим и ушел... Нет, я не берусь осуждать, мне чертовски обидно!.. Иногда кажется, многое можно "между прочим", а на самом деле почти все определено. Допустим даже, что можем поступать, как хочется, но... не можем чувствовать как захотим, поэтому разговоры о свободе забавляют меня. Наши чувства, желания и пристрастия в сущности определяют наши поступки, а мы, надув губы, говорим – "я свобо-о-дный человек..." Старик Шопенгауэр усмехнулся бы, и только...
***
Впрочем, когда он прославился, то ничего против не имел.
А я недалеко ушел от общей колеи, но не просто кружил вокруг картин да завидовал художникам. Меня считают знатоком рисунка 15-17 веков, европейской графики, мне ближе всего бесхитростной простотой старый голландский рисунок. Лет двадцать тому назад, копаясь в барахле, наткнулся на девять желтоватых листочков, мой первый большой успех. Зимние пейзажи малоизвестного фламандца, он путешествовал на севере, в отличие от большинства, стремившихся в Италию... это о многом говорит, самостоятельный человек. В пейзажах сдержанный восторг, удивление, средства предельно скупы, белый лист и немного туши, подчиненной перу. Меня словно на бегу остановило... Казалось бы, зачем прибегать к такому неточному способу выражения, как рисунок, если есть слова?
Но я не встретил в своей жизни мыслей, идей и слов, которые бы выразили просто и точно – сразу!.. мое состояние, когда стою ранним утром у окна и смотрю на осенний пруд, замершие деревья, еще не проснувшиеся после ночи... на сонную тяжелую воду...
А в шестнадцать пытался. Хотел дойти до истины настолько всеобщей, чтобы подставляя в нее, как в формулу, свои природные свойства, понять причины всех решений, поступков... и даже предписать себе на будущее – "как жить". Думаю, это мои еврейские корни... то, что называют "начетничеством и талмудизмом"... Я чуть иронизирую, слишком тонкий вопрос, чтобы ломиться всерьез...
***
Ничего не получилось. Похоже, мы живем в туманном мире ощущений и состояний, мимо нас изредка проплывают слова и мысли. Слова узки, точны, называют вещи именами... но через них нет пути к нашим сложностям. То, что приходит к нам, мудрость философии и мозоли от жизни, общее достояние, а собственных прозрений все нет и нет... Чужие истины можно подогнать под свой размер, но странным образом оказывается, что рядом с выстраданной системой, не замечая ее, плывет реальная твоя жизнь...
Какие истины!.. я давно перестал искать их, есть они или нет, мне безразлично. Люди не живут по "истинам", они подчиняются чужим внушениям и собственным страстям. Мы в лучшем случае придерживаемся нескольких простейших правил общежития и морали, все остальное проистекает из чувств и желаний, они правят нами. Руководствуясь сочувствием к людям и уважением к жизни, а она без рассуждений этого заслуживает... можно кое-что успеть, а времени на большее нет. Немного бы покоя и согласия с собой, и чтобы мир не слишком яростно отторгал нас в предоставленное нам небольшое время...
Определить не значит понять, главное – почувствовать связь вещей, единство в разнородстве, а это позволяют сделать неточные способы, непрямые пути – музыка, свет и цвет, и только после них – слова. Понимание это тончайшее соответствие, резонанс родственных структур, в отличие от знаний, к примеру, об электричестве, которые свободно внедряются в любую неглупую голову, в этом идиотизм цивилизации, демократической революции в области знания. Должен признаться, я против демократии и идей равенства, они противоречат справедливости, и будущее человечества вижу в обществе, внешне напоминающем первобытное, в небольших культурных общинах с мудрым вождем или судьей во главе. Я не против знания, оно помогает мне жить удобно, комфорт и в общине не помешает... но оно не поможет мне понять свою жизнь.
А вот маленький пейзаж Мигеля... это, без сомнения, точный остро направленный ответ, лучик света именно мне в глаз!.. Почти все, что я мог бы сказать миру... если б умел говорить на этом языке.
***
Впрочем, будь доволен тем, что имеешь, языком не овладел, но понимание и любовь тоже немало, и просто не даются...
Продал свою находку, голландские рисунки, хорошему музею, стал известен еще в одном узком кругу, на момент приятно, но быстро забывается. В наше время узкие круги становятся все уже, того и гляди, исчезнут из поля зрения, и останется все как было – двое-трое на кухне, разговоры вполголоса, не потому что страшно... просто громче не нужно, и бесполезно, хоть кричи, никто больше не услышит... Задешево продал, откуда деньги у них... С ценами вообще маразм, рисунки эти бесценны, при чем тут "общий эквивалент"... чего? – страсти, жизни, смерти?.. Зато они в отличном месте. Несколько раз приходил, смотрел. Нет, не останавливаюсь, только мимо, мимо... кину взгляд, и вижу – здесь... Рад за них, изображения – существа со своей судьбой, устойчивей и долговечней творца, и это правильно, потому что концентрат, эссенция, а художник всегда разбавлен, загрязнен жизнью и наполняющей ее чепухой.
В это трудно поверить, пока сам не убедишься. Но лучше бы не убеждаться...
***
Мне говорят, как вы можете сравнивать, живое и неживое...
Но картины для меня живые существа, я думаю, они не менее живы, чем, скажем, деревья... Я представляю, как трудно будет с ними расставаться, когда придет мое время. И они ближе мне, чем растения... они как мои дети, хотя зачастую намного старше меня. С ними у меня гораздо больше общего, представьте, что деревья обладают разумом, нашлись бы у нас с ними общие интересы?.. Сильно сомневаюсь. А с картинами есть о чем поговорить...
Но разве не странно иметь в доме тысячу лет живущее существо, зачем собирать картины, если есть музеи?.. что за страсть такая?..
Обладание ценными вещами меня не привлекает. Увлечение началось с вопросов. Что в этих изображениях такого, на что я не решился, не сумел или побоялся сказать сам?.. Чего же я лишен, черт возьми!.. Не в выучке дело, я упорно учился, причем в сознательном возрасте... копировал, дрессировали меня нещадно... Вышел на волю – и полный паралич! С натуры скучно, по воображению не получается... Вопросы бьются в голове, хочется иметь ответы перед глазами. Бывает, проснешься ночью, встанешь, подойдешь к висящим на стене картинам... как будто стараешься застать врасплох, чтобы выдали свою тайну. Никаких тайн, все на виду, чем лучше сделано, тем бесполезней спрашивать.
Так ничего и не понял, зато картины полюбил.
Со временем привык к собственной неспособности, почти успокоился, оказался талантлив в ином деле, оно полуискусство, ручной труд, и утвердило меня в жизни, ведь каждый ищет свою нишу, если не родную, то хотя бы приемлемую. Я нашел такую, свою хирургию любил и уважал. Но без страсти. Страсти не было. Может, к лучшему, разумные люди опасны, когда их побеждает страсть, они становятся маньяками, мне говорили...
И все равно оказался маньяк, хоть и не решился писать картины, но пристрастился к коллекционированию. Начал с исследования да рассматривания, а кончил глубокой привязанностью.
***
Конечно, без любви и привязанности тяжко... но чтобы выжить нужны не высокие материи, а что-то очень простое. Так меня учили с детства, и даже перестарались. Если б я был посмелей... А я жил по своим несложным правилам, глубоких истин не искал, усердно чинил потрепанную кожу знаменитостей, боролся с чужими складками и морщинами... гонялся за картинами... Помимо интереса и понимания, в этом деле приземленные правила важны, денежные хитрости, связи, а как же... Во всем этом варился годами... Оглянулся несколько лет тому назад, вижу, заброшен в современность из далекого прошлого, и, можно сказать, обречен – слишком быстро изменился климат жизни, этого и мамонты не выдержали бы... Отношение к культуре, камень преткновения, она для людей моего круга не забава, не десерт, к чему склоняется сегодняшнее поколение, а самая глубокая реальность.
Потерял почву под ногами, это подкосило меня.
Как-то сидел в своем кресле перед осенним небом... прошлой осенью, да... Мигеля больше нет, новых картин не будет. Жизнь катилась в холод и темноту... И я подумал, не хватит ли... стоит ли ждать боли и маразма?.. На глубокие истины не претендую, но в общих чертах понял, как все устроено, чего ждать от себя, от людей, от всего живого мира, с которым связан... Тем более, как медик, имею все возможности безболезненно удалиться. Бога не боюсь, готов распорядиться собой, как сочту нужным...
***
Нет, кое-какой интерес еще остался, и главное, привязанность к искусству... без нее, наверное, не выжил бы... Спокойные домашние вечера, рассматривание изображений... это немало... Да и надежда еще есть – через глухоту и пустоту протянуть руку будущим разумным существам, не отравленным нынешней барахолкой. Как по-другому назовешь то, что процветает в мире блошиный рынок, барахолка... А вот придут ли те, кто захочет оглянуться, соединить разорванные нити?..
Я не люблю выкрики, споры, высокомерие якобы "новых", болтовню о школах и направлениях, хлеб искусствоведов... Но если разобраться, имею свои пристрастия. Мое собрание сложилось постепенно и незаметно, строилось как бы изнутри меня, я искал все, что вызывало во мне сильный и моментальный ответ, собирал то, что тревожит, будоражит, и тут же входит в жизнь. Словно свою дорогую вещь находишь среди чужого хлама. Неважно, что послужило поводом для изображения – сюжет, детали отступают, с ними отходят на задний план красоты цвета, фактура, композиционные изыски... Что же остается?
Мне важно, чтобы в картинах с особой силой было выражено внутреннее состояние художника. Не мимолетное впечатление импрессионизма, а чувство устойчивое и долговременное, его-то я и называю Состоянием. Остановленный момент внутреннего переживания. В сущности, сама жизнь мне кажется перетеканием в ряду внутренних состояний. Картинки позволяют пройтись по собственным следам, и я с все чаще ухожу к себе, в тишине смотрю простые изображения, старые рисунки...
Отталкиваясь от них, я начинаю плыть по цепочкам своих воспоминаний.
Живопись Состояний моя страсть. Цепь перетекающих состояний – моя жизнь.
***
Но как ни старайся, мы эту цепь не выбираем – состояния выбирают нас.
А в шестнадцать я хотел все выбирать сам, дойти до истин, и свои чувства разумно направлять. Оттого и пошел на медицинский, днями и ночами зубрил, резал трупы... никакой тебе личной жизни и увлечений, два года как один долгий день... И как только появилась рядом мордашка, не разбираясь женился, вот и "разумно направил свои чувства"... Так бывает с людьми отвлеченными от конкретной жизни – влип. На третьем курсе... время надежд, шестидесятые... люди связаны были недавним страхом, бедностью, теснотой, но теплей, душевней было, искренней, что ли, чем сейчас... так не толкались, не суетились... Никто не думал о семье всерьез, с большой ответственностью, все больше "как-нибудь..." Повсеместное чувство облегчения после прошлого, войны и лагерных ужасов – "теперь-то ничего, теперь хорошо... уж как-нибудь..."
А через год развелся, детей к счастью не получилось. Нужны опыт и время, чтобы понять свои интересы и пристрастия. Сначала обманываешь себя общими представлениями о жизни, в юности хочется влиться в общий поток, или, как говорят, "понять жизнь"... я не избежал этого, и прочих обманов времени, и всех разочарований. Потом стал искать свои пути, чтобы в несвободной стране остаться свободным. Если всерьез подходить, то нет никакой свободы, но если смотришь веселей и проще, то можно найти вкус жизни даже в самом закрытом обществе. Вкус одиночества!.. Я эгоист, одному мне лучше, легче, свободней, у меня свои ходы по жизни, чтобы всерьез ни с кем не сталкиваться. Не выношу толкучки, соревнований, насильственных столкновений лбами, встреч, которых не можешь избежать... Откуда я такой, не знаю, видимо, по своей генетике одиночка, хотя в то же время деятельный человек. Сколько помню, был предоставлен самому себе... А когда начался мой роман с живописью... это особая жизнь, уходишь в нее, все остальное тогда отходит и бледнеет.
Живи я в иное время, был бы общительней и мягче, не сомневаюсь. И, наверное, так не относился бы к своему дому – как к убежищу. А в эпоху перемен нужны берлоги да тайники... Следуя этому убеждению, я купил дом, квартиру на Чистых Прудах, построил убежище за городом... Бывает время убийц, тогда не скроешься, теперь время воров и хамов, выжить можно, правда, с чувством блевотины во рту, но жизни это не угрожает, главное, иметь свой угол. Без него я бы пропал, совсем пропал. И без медицины, что бы я делал?.. а ведь нос воротил, мечтал переметнуться в свободные художники... Профессия оставляет мне время, я даже не каждый день занят, и долгие часы сижу, разглядываю любимый хлам – английские акварели, голландский рисунок, немецкие миниатюрки маслом на бумаге, это прелесть... Разве жизнь не доказывает ежечасно, что ей не нужна подобная чепуха? Вот мы, такие как я, и разбежались по норам, встретимся – шепчем друг другу – "пройдет... вернется..." Ничто не вернется, глубокому искусству пришел конец, вместо культуры свалка крикливых ничтожеств, ярмарка тщеславия, забавы на потребу...
***
Может, и не вернется, но надежда-то осталась... Если б не надежда, не нашел бы я своего Мигеля.
А на днях сосед уговорил пойти, посмотреть гения современности. "Без очереди проведу..." Роскошные залы, в центре столицы, народ валит... Я только глянул от дверей, подойти не смог, сослался на внезапную боль в груди... торопясь ушел. Шлемы да мечи, грубый пошлый цвет, каменные челюсти, маскарадные красотки, олицетворяющие национальный дух... И домой возвращаться не хотелось, потянуло взглянуть на домик свой. Там теперь чужие, мне делать нечего, но с местом многое связано, и вот иногда подкрадываюсь, смотрю из-за сосны, которую посадил сам... В пригороде, недалеко от вилл больших начальников. Я сдаю дипломатам, на это безбедно существую. Немного легче стало, пришел домой на Пруды, пил кофе, сидя в кресле у окна... За мной на стене Мигель, молчаливые улочки города, в котором все оставлено и ничто не забыто, а вернуться – некуда вернуться. Мне не надо на них смотреть, знаю, они смотрят на меня, и спокоен, сижу и глазею в небо. Обожаю высоту...
