Текст книги "Рожать, так рожать (СИ)"

Автор книги: Д Мачальский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

Расширенное заседание Совета министров царства Костеев проходило в тёплой и дружественной обстановке. В тёплой, потому что единственным помещением, не достигшим ещё состояния «негде ступить», оказалась каморка печника. Ну а дружественной...

– Друзья! – в который раз возвышал голос царь Мечеслав, пытаясь перекрыть гам. – Давайте уже решать, что делать с Восточным крылом. Это всё же детская – наше, так сказать, будущее.

Премьер-министр барон Бугемод Жермон важно надул щёки... и промолчал.

– А я вот говорю – надоть чтобы мягонько было, уютненько, – мечтательно закатил глаза Медьведка – министр полезных ископаемых. – Это же детишки!

– Да накой же дитям твоё "мягонько"! – возмутился Барсюк – министр торговли и коммерции. – Ты своё-то детство вспомни. Надоть, чтоб дитям простору – бегать, прыгать. Да чтоб ежели чё поломают, так не жалко было!

– Ага, а в особо "жалких" местах – кованые решётки... надоть, – согласился министр ковки и литья Воробейник, вспомнив своё детство. – Чтоб, значить, уж точно не добрались.

– Эти доберутся... – покачал головой министр канализации Коротча, вспомнив Школьный переулок. Премьер-министр на это с пониманием надул щёки.

– Ну так как?.. – министры и царь с надеждой воззрились на вдохновителя и заказчика работ – царицу Находку.

Та рыжим солнышком восседала на единственном в каморке стуле, поглаживала выпирающий живот и нервно жевала губу.

– Ох! Ну я же вам битый час уже объясняю, что хочу вот так же... только совсем не так! – чуть не плача воскликнула она и на её лице от огорчения поблёкли даже жизнерадостные веснушки.

– Ну-у-у... – схватились министры за головы, а царь за царицу. Барон Бугемод обречённо надул щёки.

В это время Щеглика, министр охраны хорошего самочувствия, привлёк во дворе какой-то шум. Выглянув за окно (заботливо вынутое для вставления нового, но руки пока не дошли), он долго всматривался не слишком зоркими глазами и вдруг удивлённо выдал:

– Кажись, наши приехали...

– Етить твою, прости господи! – схватился за сердце Коротча. – Бароны что ль вернулись?!

– Да ты чё, Коротча, канавизации своей передышался?! – возмутился Щеглик. – Какие тебе бароны – наши?

– А тогда кто? – заинтересованно обернулись уже все.

– Так я ж и говорю – наши! – объяснил Щеглик. – Вот же-ж возок лукоморский и кто-то вроде Ивана-царевича на козлах. Только голова забинтована, как бы не случилось чего...

– Иван?!!! Царевич!!! – И весь совет министров ринулся на выход, едва не добавив Щеглику пациентов. Следом, заботливо придерживая супругу, заторопился Мечеслав. Главный министр барон Жермон, неожиданно обнаруживший, что пыжиться больше не перед кем, торопливо сдулся и бросился догонять царственный выход.

Увидев несущуюся на них толпу орущих что-то несусветное мужиков, Сенька подумала – что всё же враги... потом – что пожар... а потом ей думать стало некогда.

– Приехали!.. Наши!.. Дорогие!..

– Иван свет Симеоныч!..

– Серафима Евстигнеевна! Матушка!..

– Да какая я тебе, Воробейник, матушка?! – вскочила было навстречу Сенька, но тут же ойкнула и опять осторожно опустилась на сиденье, опираясь на заботливые руки девочек.

– Да как же не матушка?! – воодушевлённый встречей, министр её состояния не заметил. – Кабы не ты, да супруг твой, где бы мы были! А теперь-то, глянь!..

– А теперя!.. – горячо поддержали остальные министры.

– ...То с голоду пухли, а теперя птицу зерном кормим! Купчина Хверапонт торговый дом имеет, пол Хорохорья для нас пахать навострил!

– ...Медяка драного не имели, а сейчас деньгу Забугорью взаймы даём! Говорят – "корвентируимая" валюта!

– ...То объезжали нас все десятой дорогой, а теперя учителей из самой Шаньтони выписываем! Вот молодежь подучим и сами всех учить станем!

– Ну, это мы видели... – буркнула Серафима из глубины повозки, а Иванушка воспользовался заминкой среди двойняшек и радостно соскочил к народу.

– Спасибо! Спасибо, дорогие! Я тоже рад вас видеть, – принялся он обнимать плечи и пожимать руки. – А что ж деда Голуба не видно? – огляделся он, перездоровавшись со всеми. – Жив ли?

– Живо-о-ой! – махнул рукой Медьведка под общий смех. – Только его теперя так просто не увидишь. Закопался в свои летописи и носа не кажет. Говорит, пока полну энциклопендию костейской истории не издам, не выйду!

– Да что ж мы всё о себе, вы-то как? Уж не разбойников ли повстречали? – вспомнил Щеглик, оглядывая Иванушкину забинтованную голову.

– Разбойников-разбойников... – ворчливо подала голос Серафима, и супруг поспешил перевести тему:

– Э-э... споткнулся, упал... А у нас тоже радость! Супруга моя, Серафимушка, на сносях, вот-вот уже.

– Да ну-у-у!!! – восхитился весь состав Совета, поварихи, мастеровые, даже, казалось, вороны в небе, и поздравления с пожеланиями двинулись на лукоморцев праздничной демонстрацией. Но тут до места событий, наконец, доковыляла царская чета.

– Ваня!! Серафима!! Какими судьбами?!

– Мечеслав! Находка!.. Наконец-то мы вас видим!

– Мечик, царская твоя морда! Тащи сюда Находку, а то рожУ прям здесь, при всём честном народе!.. О-о-ой!..

– С дуба падали листья ясеня!.. – опешил костейский царь, на пару с царевичем лукоморским.

– Да что ж вы тут застряли-то! – взяла бразды правления царица. – Надо же быстрей... туда... туда... А куда? – оглядела Находка двор своего замка. Повсюду виднелись лишь недостройки с недоделками, окружённые россыпями мусора и стройматериалов, а в воздухе носился бодрый "мать-перемать" пополам с мухами. – Может лучше в город? – робко предложила она.

– К этим бугемодам-бегемотам?! Ни за что!.. Оййй...

Барон Бугемод, надувший было щёки, словно для важного сообщения, оторопело закашлялся.

– Тогда... тогда... Но это ж надо, чтоб сухо было... и чтоб натоплено... и мухи чтоб...

– На-хо-доч-ка! – подогнала ей мыслительный процесс Серафима. – Ай! О-о-ой!..

И тут взгляд Находки наткнулся на единственное во всём замке строение, которого не коснулась пандемия ремонта.

– Ха! – вырвалось у неё победно. – Будет вам, чтоб тепло и сухо, и мухи не кусают. Пошли!

– Может, не надо? – засомневался Иванушка, глядя на розовую ещё после Сенькиного «облагораживания» стену Проклятой башни. В отличие от всего замка, она так и не расколдовалась и по-прежнему молчаливо и мрачно охраняла путь к пламени Сердца Земли.

– Надо, Ваня... Ой!.. Ой, как надо! – попросила любимая супруга Серафима, ойкавшая уже почти непрерывно.

Пока до башни добирались, выдержали встречу с припозднившимися с ремонта Макаром, Прохором, Фомой, Спиридоном, Захаром, Наумом, Терентием, Лукой, Кузьмой... в общем всей бывшей "бедой". Зато теперь в процессии образовался какой-никакой порядок. Народ оттеснили, чтоб не болтался под ногами. Кыся с виконтом, пока не подрались, развели по наставникам – Спиридону и Бугемоду. Среди поварих нашли опытную в "этих" делах тётку, потому как магия тут не помощник. Собрали ворох всего, что может понадобиться, и даже запрягли попавшихся под руку слуг волочь следом бадью с водой и вёдра. Осталось только проникнуть в саму башню, которую давно не проверяли на предмет "а может само рассеется".

Не рассеялось.

Пробные дёрганья за ручку, выполненную в виде черепа с костями, и даже пинание ногой листа воронёной стали никакого эффекта не возымели, а достопамятная записка-пропуск осталась в архиве Лукоморского дворца. И когда взгляды окружающих сошлись на крайнем и единственном варианте, Находка сурово свела брови и вытянула навстречу костейской магии октябричские руки. Скрюченные пальцы окутало, постепенно разгораясь, красноватое сияние, стальная дверь словно покрылась мелкой рябью... и вдруг...

– Стойте! Подождите! Не надо! – вклинился между грозной ученицей убыр и испуганно дрожащей дверью Иван-царевич.

– Что?! Что такое?! – кинулся к Ивану Мечеслав, пока руки его супруги удивлённо опускались и "остывали", принимая нормальный цвет.

– Что "стойте"?! Что "не надо"?! – взвыла Серафима. – Ваньша, ты гибели моей хочешь?!

– Нет, что ты!! – испугался Иванушка, что о нём вообще могут такое подумать, и поспешил объясниться: – Но это будет несправедливо!

Всем сразу стало понятнее...

– Ваня, ты о чём?! – удивился Мечеслав.

– Царевич, окстись! Это ж Костеево зло, куда же справедливее! – вспухли праведным возмущением министры.

– Неправда, оно не злое! – вдруг нашлась поддержка Иванушке, единая в двух лицах, точнее личиках. Двойняшки шустро просочились меж ногами взрослых и уцепились царевичу за полы кафтана. – Ему тоже страшно!

– Да кому?!!

– Стойте-стойте! – опять замахала руками Находка, только теперь совсем не магически. – Подождите! Я тоже что-то чувствую... – и в наступившей тишине она задумалась, словно прислушиваясь к внутреннему голосу.

Народ ждал, благоговейно глядя на свою царицу и по совместительству – лучшую убыр за пределами Октябричьской ненормалии. Серафима скрипела зубами и тихо ругалась. Наконец, Находка отмерла, взгляд её стал осмысленный и... растерянный.

– Я не знаю что делать...

– Находочка, милая, давай по порядку? – попросил Мечеслав, обнимая супругу за плечи. Та благодарно на него глянула, глубоко вздохнула и принялась сбивчиво объяснять:

– Помнишь, когда ты был умруном... Ой, нет, не помнишь, прости!.. В общем, Костей ведь любил такое – вынуть душу и заставить себе служить... Так вот, он и душу мог заставить служить... Башня теперь живая, в ней – душа живого человека. Я не могу её освободить, не убив, но... я не могу её убить...

– Но если она живая, то можно договориться, чтоб нас пустила! – попытался рассуждать царь Мечеслав.

– Не может пустить, – покачала головой царица. – Душа связана заклятием. Заклятие связано с башней. Башня связана с душой. Что-нибудь развяжем – убьём.

– Погодите... – замахал рукой теперь Иванушка. – А как связана?

– В смысле?

– Ну вот, нанимаю я, скажем, охранника...

– Ай!!! О-О-ОЙ! Всё Ваньша, родится твоя доченька прямо здесь! Готовьте карету... скорой помощи-и-и!

Иванушка побледнел и собрался упасть в обморок, но двойняшки в четыре руки его одёрнули (за кафтан), усадили (на ступеньку) и вернули в чувство (повиснув на шее и доверительно глядя в глаза):

– Дядя Ваня, держись! Ты самый умный, ты всех спасёшь!

Безграничная вера в его возможности подействовала, Иванушка собрался с духом и продолжил:

– Если я нанимаю охранника и говорю ему никого не пускать, то должен я как-то оговорить условия? А то охранник так меня самого скоро не пустит. Да и всякое может случиться. Проходила же Сеня туда по приглашению...

– А что в том приглашении было-то? – потёр лоб Мечеслав, хоть и присутствовавший там лично, но ещё умруном.

– Дождаться Костея... Где будет удобно... – вспомнил Иванушка.

– А она дождалась?

– Нет.

– А ей сейчас удобно?

– Нет, конечно! – возмутились Мыська с Вороньей, заботливо нависшие над царевной.

– Здесь неудобно... А там? – задал вопрос Иванушка и единственный ответ пришёл на ум всем одновременно.

– Чего же мы стоим!

Серафима тяжко вздохнула и принялась сползать с коляски. Взявши в помощники Находку, потому что куда же без неё, и тётку Цапелю, потому как с нею надёжнее, и конечно Мыську с Вороньей, подпиравших сзади штурмовой отряд, она подошла вплотную к двери. Та помалкивала... Не в том смысле, что от неё можно было ожидать каких-то речей, однако безмолвие её показалось царевне весьма многозначительным. Больше того! За настороженностью и недоверием, которые волнами исходили от башни, проявилось нечто совсем иное – тоска, ожидание и даже... надежда? Сеньке вдруг представилось одинокое всеми брошенное и никому не нужное существо, намертво впаянное в проклятые стены Проклятой башни. Ему нужно помочь, себе нужно помочь, но получится ли?

– Значит так! – решительно начала Сенька. – Ты меня помнишь?

Оно помнило. Волна удивления и страха была тому подтверждением.

– Я ведь тогда не дождалась царя, да? Так вот, мне нужно снова попасть в башню, чтобы дождаться. Ты должно меня пустить.

Неуверенность, размышление, постепенно приходящее согласие и даже... немножко радость...

– Ну, вот и хорошо, – с облегчением вздохнула Сенька. – Но обстоятельства изменились – я теперь буду не одна.

Недоверие, страх, сомнение...

– В записке было сказано: "...подождать, где будет удобно". Понимаешь, У-ДОБ-НО. Так вот, я теперь беременная и мне никак не будет удобно без тётки Цапели...

"Нельзя, нет..."

– ...сестрицы Находки...

"Нет! Нет!"...

– ...и племяшек моих – Мыськи и Вороньи!

"Нет! Нет!! Нет!!!"

– Послушай, не торопись. В тот раз ты мне поверило, и ничего ведь плохого не случилось. И сейчас ничего... – принялась было увещевать царевна, но тут кое-кому окончательно надоели их разговоры и, не дождавшись от мамы внимания, этот "кое-кто" потребовал своё. – О-О-О! Аййй... ох... – скрутило Серафиму и она поняла, что ждать дальше некуда. – Открывай, дура безмозглая, не видишь женщине плохо!!! – взвыла она от накатившей боли, собрала все оставшиеся силы и страшным голосом припечатала, как заклинание: – БЕР-Р-РЕМЕННЫМ БЕЗ ОЧЕР-Р-РЕДИ!

Стальную дверь снесло как ураганом. Видимо после этого эпического случая появилось поверье, что беременным отказывать нельзя – себе дороже.

Недолго думая, группа поддержки поднатужилась и буквально внесла Серафиму внутрь. Иванушка сунулся было следом, но неожиданно натолкнулся на невидимую преграду, приснопамятную ещё с давнишней попытки проникновения.

– Эй, мне же тоже надо! – обескуражено потёр он шишку на лбу. – Я же муж!

Ответом ему было недоумение, а затем непреклонная уверенность, что нечего ему там делать. Иванушка обиделся. Но пока он обижался, двойняшки проскользнули вперёд него, остановились перед обманчиво открытым проходом и, взявшись за руки, дружно пискнули:

– ДЕТЯМ ДО СЕМИ ЛЕТ – БЕЗПЛАТНО!

И шустро исчезли в темноте башни. Дверь за ними захлопнулась.

Пока Иванушка недоверчиво щупал стальную поверхность, а народ не знал, сочувствовать ему или радоваться за царевну, дверь опять раскрылась и оттуда высунулась деловитая мордулька:

– Воду, вёдра, тряпки! Быстро-быстро! – скомандовала она и снова пропала внутри, а из глубины башни до присутствующих долетело: "Ух!! Ох!! Ойой!! Растудыть твою коромыслом!.."

Гвардейцы оттеснили ставшего временно бесполезным Ивана-царевича и быстренько организовали передачу всего необходимого. Когда последние вещи были отданы, дверь с ворчливо-заботливым скрежетом опять прикрылась. Осталось только ждать.

Народ потихоньку кучковался и шушукался. Друзья-гвардейцы отпаивали бледного Ивана настойкой, пожертвованной для такого случая министром охраны хорошего самочувствия. Кысь и виконт неожиданно обнаружили друг друга практически бок о бок и чуть отодвинулись – на безопасное для реномэ расстояние. "Реномэ" в виде главного воеводы Спиридона и главного министра Бугемода смерило друг друга хмурым и высокомерным взглядами, но решило сегодня не усугублять. Минуты тянулись нервно и томительно. Время от времени из-за двери высовывалась та же или другая очень похожая мордулька и важно сообщала: "Рожает. Ждём". Услыхав это, едва отпоенный Иванушка опять бледнел и терял опору. Так прошло больше получаса и когда ждать стало совсем уж невмоготу, дверь неожиданно отворилась и на пороге показалась тётка Цапеля с каким-то свёртком на руках.

– Всё! Принимай, царевич, наследницу.

– УРА-А-А!!!

Иванушка подошёл на подгибающихся ногах и осторожно взял свёрток на руки. Там обнаружилось сморщенное личико, которое сейчас же зачмокало губками, а не дочмокавшись – обиженно захныкало. Царевич заулыбался и сразу вокруг него стало тесно от любопытствующих.

– Ну, как величать будешь? – заглянул сбоку Мечеслав.

– Да я как-то... – засомневался Иванушка и, оказалось, зря – предложения с пожеланиями посыпались, как из ведра.

– Зоряной назови – будет как зорька ясная.

– Зорькой, как корову что ли?!

– Ну тогда Милорадой! Глянь, какая миленькая да радостная...

– Это чтоб усю жисть княжну Милкой звали, да?!

– О! Стэллой назовите, в честь тётки-царицы...

– ...Стелькой-Телькой?! Да что вас всё на коров-то тянет!

Под напором доброжелателей Иванушка растерялся и тут сквозь толпу протиснулся дед Голуб – запыхавшийся от спешки и едва держащийся на ногах.

– Ой-гой!.. – вздохнул-пожаловался он на неподобающие для старческого организма нагрузки и дальше только укоризненно развёл руками, мол, "что ж вы без меня-то рожаете". Но Иванушка понял по-своему.

– Правильно, дедушка, назовём Ольгой! – поторопился он закончить обсуждение, пока ребёнка "Рыжухой" не назвали... в честь царицы Находки. – Эй, Сеня! – прокричал он в глубину башни. – Ничего, если Ольгой назовём?

– Хоть горшком назови!.. – раздался оттуда раздражённый голос, а другой добавил: – Несите обратно, ребёнка кормить пора!

Иванушка торопливо вернул свёрток тётке, и та исчезла внутри. Дверь опять заботливо прикрылась. Народ заулыбался и приготовился делиться друг с другом новостями, которые все и так видели, но святое дело – поговорить.

– Ну, слава богу, всё... – начал младший Брентлей и тут неожиданно стало темнее, словно Солнце заслонила тучка. Виконт поднял голову, глаза его удивлённо расширились и он, оторопело заикаясь, сообщил: – Драк-ык-он...

– ...Она, – поправил Кысь, тоже задрав голову.

– Драк-она? – недоверчиво переспросил виконт.

– Дурень ты, Петя, она это – Змиулания. Вон, и Размик рядом виднеется. Да не трясись – своих не трогаем!..

Виконт огляделся на всякий случай, но народ вокруг действительно не слишком беспокоился по поводу парившего в вышине дракона. Видимо, действительно можно было не бояться.

– ГДЕ МОЯ ЛЮБИМАЯ ЦАРЕВНА?! – громыхнуло с небес тройным голосом.

– Да! Где нафа любимая цайевна?! – поддакнуло оттуда же голосом пожиже, но тоже весьма решительным.

– Тут! Тут! – жизнерадостно замахал народ шапками, руками и всем, что под руку попало, отчего случилось несколько непредвиденных травм, но даже они не смогли отвлечь людей от зрелища спускающихся змеев.

Змиулания плавными взмахами огромных крыльев затормозила падение и аккуратно опустилась на вершину Проклятой башни, где и приняла картинно-горделивую позу "Змей на башне". Её малолетний сын Эразмий пристроился было на башню соседнюю, ненароком сдув оттуда зачатки ремонтных работ, но не удержался и спланировал прямо на головы толпе. Естественно, толпа с таким себя использованием не согласилась и шустро бросилась под стеночки. Змейчик воспринял это как само собой разумеющееся, приземлился перед входом в башню и сходу попытался скопировать горделивую позу матери, но опять не удержался и шлёпнулся на попу.

– Ой! – сообщил он всеми тремя головами. – Мама, я упал.

– Ты ж моё солнышко... – нежно проворковала сверху Змиулания.

Иван-царевич с трудом оторвал взгляд от обаятельного змейчика и поднял голову к его страшноватой мамаше.

– Здравствуй Лана! Вот уж кого не ожидал тут увидеть. Тебя каким ветром принесло?

– А известно ли тебе, маленький человеческий царевич, что мы, Великие Змеи, видим будущее? – проигнорировав "здравствуй", спросила с высоты Змиулания высокомерным тоном, хотя в шести змеиных глазах плясали ехидные огоньки. – Разве могла я пропустить рождение малышки моей любимой царевны? Я прилетела, чтобы быть ей крёстной матерью. А ещё я, как древнее и магическое существо, должна дать ей имя.

– Кхм... – чего-то закашлялся Иванушка. – Ну и какое имя ты хочешь ей дать?

Змиулания задумалась, словно прозревая неведомое.

– Я нарекаю её... Ольгой! – важно, как закон в последней инстанции сообщила она.

"А ещё у змеев очень тонкий слух", – подумал Иванушка, но спорить не стал.

В это время дверь отворилась и на пороге одна за другой появились двойняшки, деловито волочащие за собой мешки с вещами. Они вытащили мешки, сказали "Ух!" и обернулись. Две пары оторопелых человеческих глаз упёрлись взглядом в три пары любопытных змеевых... и воздух разорвало пронзительным визгом. Побросав мешки, двойняшки мигом исчезли в башне. Вслед им поверху испуганно ударили три струи огня.

– Ой... Я нечаянно, – сообщил змейчик.

– Осторожнее, – ласково пожурила его мама-змея.

Дверь снова отворилась и в щёлку выглянул чей-то любопытный нос.

– Тю! – сообщил "нос". – Так это же Размик! Идите, не бойтесь. Слышь, Размик, – обратилась к радостно встрепенувшемуся змейчику Мыська, – ты чего это людей пугаешь?

– Я маленький, – смутился змеёныш одной головой. – Я сам испугался, – серьёзно пояснил он второй. – А давайте иг'ать? – радостно потянулся он третьей. И долго упрашивать ему не пришлось...

...Когда царевна Серафима с новорожденной Лёлькой на руках и ещё непривычным ощущением "надо же – моё!" вышла из башни, её встречали: любимый муж лукоморский царевич Иван, царь Костейский Мечеслав, царица Костейская и убыр Октябричская Находка, верные друзья – гвардейцы, хотя и бывшие когда-то умрунами, не менее верные друзья – дружинники, хотя оставшиеся ещё детьми, весь состав костейского правительства – в виде министров и цвет его культуры – в виде деда Голуба, а так же любопытный костейский народ, когда только успевший набежать на шум. Сзади весёленькими искорками провожало её бывшее страшное заклятие Проклятой башни, охраняющее могущественное и загадочное Пламя Сердца Земли. Спереди резвился девчаче-змейчиковский детский сад... Чего-то ещё не хватает? Ах да! Сверху ласково заглядывали три головы огромной змеищи.

"Ничего себе я натворила делов, – с уважением к себе самой подумала Серафима. – Ну так – рожать, так рожать!"