Текст книги "Мафия нищих"

Автор книги: Д. Артемьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

ВИЗИТ ОПЕРАТИВНИКА

И у нас, слава Богу, начали входить в моду визиты к психиатру. Вот и Виктор Бункуч, замотанный до предела, все же нашел время побывать у знаменитого врача Аллы Сергеевны. Действительно, времени не было совершенно. Он мотался по знакомым банкирам, выбивал кредиты, закладывал еще не построенные квартиры, на полученные кредиты получал новые площадки, заказывал проекты, снова закладывал мифические квадратные метры. Кроме того, затеял строить себе коттедж в прелестном месте неподалеку от города. Это тоже отнимало уйму времени.

На первой встрече Алла Сергеевна уложила Виктора на кушетку и попросила рассказать о проблемах. Витя начал буровить про банкиров и застройку, но врач мягко прервала его и повернула разговор на Витино детство. И тут Витя все выложил про свой детский страх, который изредка и сейчас напоминает о себе. Врач его не прерывала, и Витин рассказ тек непрерывно, а Витя умел рассказывать. Объем полученных им кредитов убеждал в этом.

Дверь в туалет была щелястая, тонкая, болтливая. Запиралась она на хлипкий крючок; стоило посильнее дернуть ее за ручку, как крючок пружинил и выскакивал из предназначенного ему кольца.

Каждый раз, сидя на рундуке орлом, Витя с напряжением ожидал родительского окрика и дерганья двери. Он боялся, что крючок не выдержит, дверь распахнется и отец увидит его на рундуке с торчащей возбужденной писькой. А именно этим Витя занимался в туалете несколько раз в день. И именно эти долгие рассиживания в туалете раздражали родителей, и они то и дело дергали сына вопросами: «Как долго это будет продолжаться? Сколько можно сидеть в туалете? Выходи из любимого места». И прочее того же рода.

Сперма выстреливала струей на пол или пачкала деревянный рундук, устроенный отцом поверх древнего треснутого унитаза, покрытого от старости ржавыми пятнами. Приходилось вытирать пол нарезанной газетой, протирать рундук, смывать унитаз. И все это под понукание родителей: «Ты выйдешь или нет? В доме сортиром пользуешься только ты. Ну наконец-то, мать, иди, освобождается тепленькое местечко». И прочие высказывания.

Когда выдавалось тихое время, не было дома родителей или они еще спали, Витя мог мастурбировать спокойно. Вначале он исполнял непосредственные надобности, тужился, делал перерыв, снова напрягал прямую кишку и вновь давал ей отдых.

При этом он или читал, или мечтал. Чаще всего мечтал. Мечты его были об одном и том же. Он сидит на рундуке в полной тишине за мощной толстой дверью в бетонной стене. Дверь закрыта на металлическую щеколду толщиной в его руку. Другие стены, пол и потолок также из бетонных плит. Лампа включается изнутри. На стенной полке не старые эмалированные кастрюли, банки с засохшей краской и прочая муть, а Витины любимые книжки. Какие? А какие книги могут нравиться подростку? Сквозь толстые бетонные стены не доносится ни звука. Не слышны отцовские издевательские замечания. А чтобы узнать, что происходит в квартире, в бетонной стене сделано отверстие, заткнутое изнутри пробкой.

Попеременные натуги и ослабления кишки делают свое дело. Витя подтирается и берется за дело, ради которого пришел в туалет. Рука дергает член, глаза закатываются от удовольствия, рот приоткрывается.

Следующая встреча с психиатром была назначена через неделю. Лежа на кушетке, Витя продолжил свой рассказ, уже о юношеских годах.

С возрастом мечты о бетонном туалете стали посещать Витю реже. Он взрослел, онанировал стоя и быстро. И зачастую просто не было времени спокойно посидеть в туалете и помечтать о сооружении бетонных стен.

Витиной женой стала его однокурсница. После окончания института она родила Вите подряд двоих детей. При такой жизни времени помечтать в туалете практически не оказывалось. Оно, это время, появлялось после семейных скандалов. Витя удалялся в туалет, громко хлопнув туалетной дверью, успокаивался и вспоминал о своей мечте. Еще мечты о бетонном туалете возникали после ухода одной из подруг жены. Она была моложе жены, с развитыми формами и блядским взглядом. Витя брал книгу, шел в туалет, но читать и не собирался. Он расстегивал зипер, вынимал свой прибор и всласть онанировал, используя свежие впечатления о различных частях тела подруги. А потом сидел, опустошенный, на унитазе, слушал обычный недовольный голос жены и ответы детей. И мечтал о бетонном туалете. Обычно эти минутки заканчивались злобным шепотом жены, которая приближала губы к двери совмещенного туалета и произносила: «Опять, сволочь, онанируешь, насмотрелся на ее ноги, побежал дергать свой член, подлец».

Витя много читал, поэтому понимал, что мечты о бетонном туалете являются его реакцией на враждебно настроенный внешний мир. Это была попытка мысленно создать островок безопасности, где его не достанут издевательские замечания отца и бесконечная злоба жены.

На работе Витя не любил ходить в туалет. Короткие дверки в двух кабинках не закрывались. Чтобы они держались прикрытыми, приходилось вставлять в ручку свернутую бумагу. Кроме того, остальное пространство туалета занимали куряки, подолгу разговаривающие о работе и бросающие окурки в давно не действующий писсуар. В таких условиях помечтать о чем-либо было просто немыслимо. Витя мог позволить себе только помочиться в унитаз, сдерживая дыхание от резкого запаха мочи и табачного дыма. Иногда он уходил на директорский этаж. Там в освещенном и дезодорированном туалете в белых кафельных плитках отражались финские краны раковин и электрополотенце. Кабинки закрывались полноценными белыми матовыми дверями с импортными замками. В такой кабинке можно было спокойно справить нужду и помечтать. А иногда, когда в отделе появлялась какая-нибудь эффектная командированная, в директорском туалете можно было с удовольствием поонанировать, не боясь окриков и дерганья двери.

Так еженедельно Витя рассказывал Алле Сергеевне важные фрагменты своей жизни. С врачом необходима полная откровенность, и Витя старался не скрывать никаких событий. Пришлось рассказать и о любовнице.

Однажды отмечали день рождения сотрудника. Витя заранее предупредил жену о позднем возвращении, как будто знал, что заведет там интрижку. С самого начала его познакомили с соседкой по лестничной клетке, которая внесла тазик с салатом. Слово за слово, рюмка за рюмкой, и когда все пошли танцевать, Витя был уведен в соседнюю квартиру на диван. Началась легкая связь. Женщина оказалась разведенной, свободной и неглупой. Работала она юристом и разбиралась в своем деле. Вите было с ней легко. Однажды он рассказал ей о своих детских мечтаниях спрятаться от мира в недоступном бетонном туалете. Женщина не удивилась. Она немного подумала и сказала, что, вероятно, излечиться от этого бзика довольно просто – надо только реализовать детскую мечту, то есть построить бетонный туалет. Тут они оба, довольные, похохотали, и приступили к цели Витиного посещения. Но ему в голову запали ее слова.

В стране началась чековая приватизация. Витя начал скупать чеки, потом участвовать в приватизационных конкурсах. Свободного времени совершенно не было. Работу Витя оставил. Создал собственную фирму. Вскоре он уже владел стеклозаводом и картонной фабрикой, продавал и покупал крупные пакеты акций, вел непрерывные переговоры, ездил в Москву и Чехию, начал заниматься жилищным строительством. Прежняя квартира была продана, теперь семья жила в большой современной квартире с двумя туалетами и ванной. Под домом находился гараж, в котором Витя занимал два бокса: для своей машины и машины жены. Жена, кстати, ходила по струнке.

Еще Витя рассказал, как однажды коллега по бизнесу пригласил его поучаствовать в коттеджном кооперативе в очаровательном месте на берегу реки вблизи города. Витя купил участок, нанял архитектора и проводил с ним регулярные обсуждения каждого этапа строительства коттеджа. И еще сказал, что хотел бы показать Алле Сергеевне фотографии почти завершенного коттеджа, потому что он там реализовал свою мечту и построил бетонный туалет. Суперсовременный, с электромотором, открывающим толcтую дверь-плиту. Люминесцентные индикаторы «занято», «свободно». Автоматическое озонирование и дезодорирование. Очень хотелось продемонстрировать.

В назначенное время Виктор на сеанс не явился. И не позвонил. Звонки из регистратуры Аллы Сергеевны тоже ничего не прояснили: сотовый не отвечал, а дома были совершенно не в курсе его дел. На всякий случай жене оставили телефон приемной психиатра и напомнили, что пациент не оплатил несколько последних сеансов. А еще через неделю к Алле Сергеевне пришел вежливый человек с удостоверением. Его интересовал Виктор Бункуч. Алла Сергеевна отказалась демонстрировать личные документы пациента. Тогда вежливый оперативник сам рассказал, что пропавшего Виктора Бункуча ищут банки, ищут коллеги по работе; от него зависят множество людей и масса денег. Многие полагают, что Виктор Бункуч сбежал, но проверка показала, что за пределы страны он не выезжал. Алла Сергеевна сказала, что тем не менее помочь ничем не может. Оперативник ушел, оставив врачу свою карточку с телефоном.

Всю ночь Алла Сергеевна промучилась без сна, а утром позвонила оперативнику. Вскоре они вдвоем, прихватив архитектора, летели на служебной машине к коттеджному поселку. И только там выяснили, что уже две недели, как перестали подавать в поселок электроэнергию за неуплату.

Архитектор рыдал в голос, глядя на люминесцентный индикатор «занято».

РАЗМЫШЛЕНИЯ РЕДАКТОРА

Издавать это – просто преступление. Коллеги засмеют. Но он пристал как банный лист. Обещает выкупить треть тиража. А еще треть возьмет по его просьбе благотворительное общество, помогающее детям-сиротам. Бедные сиротки! Нет, нельзя отказать. Ладно, давай разбираться. На то ты и хозяин, и главный редактор, и все на свете.

Так, первый рассказ. Печатать его нельзя ни в коем случае. Одно только название чего стоит – «Смерть всей семьи». Значит, так: герой приходит жить в семью своей молодой жены. Там, естественно, тесть с инфарктом и теща, которая героя немедленно возненавидела. Поэтому теща пытается отравить зятя толченым стеклом по примеру диетологов товарища Сталина. Пока она кормит его в соответствии с этой диетой, тот трудится в спальне над ее дочерью. Как-то он обращает внимание на тещу и, ни слова не говоря, загибает ее прямо на кухонном столе. Теще такой прием приходится по душе, и она начинает своего мужа выгонять из дома на прогулки. Возвратившись раньше времени с одной из прогулок, тесть услышал из спальни характерные звуки, вошел туда и получил очередной инфаркт. На похоронах рыдающая дочь слышит от рыдающей матери признание в грехе. На следующее утро герой находит жену бездыханной с пустой бутылочкой от снотворного в руке. Теперь убитая горем теща пытается найти успокоение в церкви; она ходит туда трижды в день через оживленную дорогу и, естественно, попадает под автомобиль. В конце рассказа герой сидит на скамеечке возле трех могил с пистолетом в руке. Остается множество вопросов: где он взял оружие, умеет ли он им пользоваться и будет он стреляться или нет?

Нет, такое печатать нельзя. Я понимаю, что герой – это автор. Ему хочется улучшить свою жизнь, изменить ее, стать, хотя бы в рассказе, сильнее, сексуальнее. В жизни он просто тряпка. Тесть здоров как бык и, как бык, кроет тещу и соседок в своем подъезде. А теща… Ну, что касается тещи, у меня бы не встал ни при каких обстоятельствах. И как это бедному автору пришла в голову мысль отодрать тещу?

Следующий рассказ. М-м-м… Некий Архарат живет в бухарском ауле с красавицей женой, скрипачкой по профессии. Уже интересно. Красавица скрипачка в ауле. И почему аул бухарский? Халат бухарский может быть, плов. Но аул… Надо будет посмотреть в энциклопедии. Так, что дальше? Жена заболевает. Ей может помочь только козье молоко. Архарат покупает козу, учится ее доить и поит жену козьим молоком. При доении у Архарата возникает теплое чувство к козе, и он начинает с ней жить. Красавица скрипачка, почувствовав отчуждение мужа, заподозрила измену, убедилась в факте плотской любви Архарата и козы. Расстроенная, она выступает на концерте с песней Сольвейг, в которой достигает неведомых высот трагизма. Публика рукоплещет. А красавица сразу после концерта бежит к мосту. Лучше бы он написал, как у Ильфа и Петрова, – «изменившимся лицом бежит пруду». Где тот мост в Бухаре? Здесь все чистый бред, включая скрипичное исполнение Грига в бухарском ауле. Надо переписать. Сменить имя, убрать козу, лечить жену обычными антибиотиками. И никаких страстей: живет человек в московской квартире, лечит жену, не обязательно скрипачку, пусть она работает, к примеру, на множительном аппарате «Ксерокс». А лучше этот рассказ просто выбросить.

А вот третий рассказ мог бы дать заголовок всей книге: «Чирей на заднице». Мне нравится, ей-богу. Надо основательно прочитать его. Так, сколько страниц? Двадцать четыре. Это же повесть. Завязка – ну, понятно, вскочил чирей. Так, сидеть приходится боком, на одной ягодице. Хорошо, но сколько же это можно описывать? Ага, директор обратил на него внимание. Так, так. И что? Где выговор, где повышение? Пропал директор, больше о нем ни слова. Надо напомнить автору слова Антона Павловича о ружье на стене. Кстати, зачем робкому Чехову понадобилось ружье?

Далее. Теперь дома; жена накладывает на чирей мазь Вишневского. Так, одна, две, три страницы про эту вонючую мазь. Еще две страницы о том, что неудобно спать на животе. Да, действительно. Ну слава Богу, помогли компрессы. И все? Так это не рассказ, а история болезни. Сократить в пять раз. Поскольку сидеть не может, пусть бегает. Это замечает директор и дает ему повышение. Чирей проходит, и вот он уже сидит в новом кабинете. Что-то примерно так, а?

Следующий рассказ о жаворонке. Девочка, кроха такая, подобрала птенчика, выпавшего из гнезда, принесла домой. Умница. Что она теперь делает? Попросила у мамы разделочную доску и нож. Боже мой! Какой супик? Должна же мать воспитывать дочь. Ну наконец-то. Дала ей подзатыльник. За что? А надо быть экономной, не выбрасывать кишочки, а отдать их киске. Хороший рассказ. Нравоучительный. Оставляем.

Про внеземную цивилизацию. Про это есть у любого писателя. Зеленые человечки в летающей тарелке. Что еще можно придумать? Ну, здесь розовые человечки, одетые в кружевные женские панталоны. Интересно. Органы размножения нелокализованные, блуждающие такие, можно случайно прикоснуться – и поймать кайф. Так, хватают пьяного бомжа, наслаждаются с ним, тот ничего не понимает, только требует бутылку. Они улетают, а он становится умнее Эйнштейна и получает Нобелевскую премию.

Что-то здесь есть. Выкинуть весь этот бред про Эйнштейна и про бомжа, панталоны оставить. Вернуть козу из рассказа о красавице скрипачке. Розовые человечки вводятся в заблуждение, хватают эту козу, удовлетворяют с ней свои плотские желания и наделяют ее нечеловеческим разумом. Коза, понимая, что с таким разумом ее ни один козел не осеменит, яростно палит из гранатомета по отлетающим розовым человечкам. И такой финал: коза отбрасывает оружие, устало вытирает пот со лба и говорит по-французски: «Дерьмо». Кажется, «мерд», надо бы посмотреть в словаре.

* * *

А неплохая книжка получается. Так, не отвлекаться. Рассказ про пансионат ветеранов. Неужели про это можно написать что-то, кроме некрологов? А вот можно. Смотри-ка, дается описание огромной столовой, за каждым столом пожилые женщины и один мужчина. Так, суп наливают половником из кастрюли. В супе всего один хрящик. Та, что вытащила хрящик из супа, прямо светится. И что дальше? Обсасывает хрящик, откладывает на отдельную тарелочку под завистливыми взглядами соратниц по столу. Обед продолжается. Съедают второе блюдо, запеканку, чай с булочкой. Официантки убирают посуду на тележки и протирают стол тряпочкой. Призерша расстегивает мужчине штаны, достает его дряблое достоинство и шелковой ленточкой привязывает к нему хрящик. Остальные женщины помогают старичкам взгромоздиться на стол. Потом садятся, подпирают щеки ладонями и наблюдают за процессом. И так на каждом столе. Через некоторое время то на одном, то на другом столе раздаются аплодисменты. Великолепно. Должен сказать, что у этого графомана хорошее воображение. Так, и чем заканчивается рассказ? Ну, это не годится: мужик тайно насыпает в кастрюлю дуст. Надо что-то позабористее. Пусть подумает.

О телефоне. Все это было, тысячу раз было, ну, кто-то ошибся номером или… так, интересно. Значит, муж купил ей мобильный телефон в форме пениса и с вибратором. Ну, мужик зациклился на этой теме. Но все же хорошо. И что еще? Ух ты, с фотоаппаратом! Она оттуда эсэмэски передает и снимки. Ага, едет в автобусе, набирает номер, включает вибратор и весь путь ловит кайф. И заканчивается грамотно: муж весь вечер ноет, она ему наконец дает. А потом устраивается рядом поудобнее и включает вибратор. Этот рассказ пошлю в печать без изменения.

Ну и название: «Мыла Марусенька белые ноги»! Опять какая-то порнография. Моет ножки, все выше, все выше, все медленнее, потом задерживает пальчик и призывно смотрит. Так, поглядим, как у Марусеньки обстоит дело с гигиеной. Ого! Оказывается, она работает в морге и с утра до вечера обмывает покойников. Так. И стесняется, это понятно. Приятелю сказала, что работает в салоне красоты. Хм… И в чем же завязка? Ага, парня зарезали в пьяной драке. Марусенька обмывает очередного клиента и, к ужасу, узнает в нем своего любимого. Да-а! Избитая темка. Нет, тут надо по-другому. Парень очень хочет Марусеньку, но она позволяет ему только поцелуи и чуть-чуть пощупать грудь. И что он придумал? Он притворился покойником, попал в морг, и Марусенька стала обмывать его ноги. Вот она моет их, снизу вверх, все выше и выше и наталкивается рукой на готовый к действию прибор. Она удивленно поднимает глаза, видит своего любимого, который, в свою очередь, лежит с идиотской улыбкой. С ней шок, она падает на кафельный пол и разбивает себе голову. Или не так. Она обрадована, залезает на своего парня, начинает процесс, но тут входит заведующий моргом, который всегда хотел Марусеньку, но не знал, как к ней подступиться. А как закончить? Вот пусть автор и думает о своем конце, ха-ха!

* * *

Он мне часто говорит, что я ворочу нос от его рассказов. Ну, во-первых, не от всех, а во-вторых, как не воротить нос вот от такого сюжета? Некий Калимхатомакелогов попадает в комнату с гильотиной в потолке. Что это такое – не объясняется. Безумная фамилия героя более не повторяется. Главное, что голос – это еще один персонаж рассказа – приказывает нажимать одновременно на одиннадцать кнопок. Иначе гильотина упадет с потолка. Да, кстати, кнопки надо держать пять минут. Этот герой нажимает кнопки руками и носом. Но он при этом не может взглянуть на часы, а поднимать голову боится. Еще бы, гильотина все-таки. Так что вместо пяти нажимал на кнопки минут двадцать. Поднял голову, перевел дух, отдохнул, и голос дает новую команду. Потом он все же приноровился: помастурбировал и стал нажимать среднюю кнопку членом. Голос расхохотался и отпустил его из комнаты. Ну, что тут скажешь? Глупая фантастика. Член у него, видишь ли, пять минут эрегирован по собственному желанию. И вообще, чему учит этот рассказ? Мастурбации? Ничего подобного, не сказано ни слова о технике этого процесса. И он осмеливается утверждать, что я ворочу нос от его рассказов. Совсем нет. В печать!

УЗКАЯ СКАМЕЕЧКА

В пятидесятых годах трудящемуся населению нарезали за городом участки земли для посадки картошки. Впоследствии крохотные наделы земли превратились в садовые участки. Почти каждый участок украсился нелепой будкой, построенной из унесенных с работы материалов. Будку гордо именовали садовым домиком.

Пока сады окультуривались, то есть строились домики, делались ограды участков, разбивались клумбы, завозились саженцы и навоз, город медленно подползал. И вскоре весь садовый кооператив оказался в городской черте. Город продолжал расширяться, строились микрорайоны, дороги. И те счастливчики, родители которых в давние времена получили участок для выращивания картофеля, оказались владельцами сада в центральной части современного города.

И уж вдвойне были счастливы те, кто смог получить квартиры в домах, тесно окружающих садовый кооператив. А как им завидовали соседи! Вышел из дома, прошелся пару минут, и вот он, сад с благоухающими плодами и цветами. Вот он, садовый домик, в котором помещается старая кровать, колченогий стол и древний полуразрушенный посудный шкаф, заваленный разным барахлом. Можно поработать на земле, потом отдохнуть, посидеть на скамейке, полюбоваться садом. А то пойти и вздремнуть. Хорошо-то как поспать часок на свежем воздухе.

Зося сидела на скамеечке перед садовым домиком, время от времени меняя позу, потому что скамеечка была узкая и врезалась в зад, который свешивался с обеих сторон скамеечки.

«Сволочь все-таки муж Коля. Просила его сделать нормальную скамейку, а то от этой на заднице остаются красные полосы. – Мысли Зоси вновь вернулись к окружающей ее природе. – Хорошо-то как! И дышится привольно, так, кажется, пишут в романах. Жаль, давно я ничего не читала. Вот Валька принес самый знаменитый роман про мальчика-волшебника. Он так и сказал – „самый знаменитый“. Мы с Колькой принялись читать – муть, хуже „Войны и мира“. Эх и нудятина! Но Вальке я сказала его словами: „Вот это фишка“. Коля на меня взглянул, но сообразил и тоже сказал что-то одобрительное. Мальчишка был просто счастлив».

Зося опять привстала и сменила положение своей задницы.

«Вот сволочуга! Хотя все мужики такие. Как им сперма в башку ударит, так все, что угодно, наобещают. А скамейку нормальную сделать, так нет. Ему что, у него зада совсем нет. Он и на жердочке может сидеть. Черт с ним. Надо будет старый табурет из дома притащить. Все лучше, чем эта узкая дощечка. Но вообще табурет – не выход из положения. С него зад тоже свисает, со всех сторон. Может, Вальку попросить?»

Валька был ее пасынок, сын Кольки от первого брака. Мальчишка хороший, умный, учился на одни пятерки. Зося им гордилась, как собственным сыном, и от грязной работы оберегала.

«Нет, – продолжала размышлять Зося, – Вальку трогать не стоит. Ему и так нелегко. Все-таки девятый класс, да секции, да курсы разные. Устает он, а тут я со своим натруженным задом. А вообще талантливый мальчишка. Как он голос директора имитировал, прямо смех. Весь класс катался от хохота. Пришлось нам с Колькой выслушивать упреки».

Зося снова вернулась к созерцанию сада. Где-то далеко шумела магистраль, в саду было тихо и спокойно. Дел оставалось немного. Вскопать одну маленькую грядку под редиску. И можно идти домой. Это большая удача, что сад расположен в городе и квартира неподалеку. Только опасно, что обещают снести все сады и садовые домики. Обещают компенсацию. А что купишь на эту компенсацию? Обманут, это точно.

«Обман, кругом обман, – вздохнула Зося. – Этот гад, сволочь тоже обманывает. Обещал устроить скамейку, обещал, а ничего не сделал. Мучайся теперь».

Зося подумала, не сделать ли ей самой скамейку. Доски есть – вон у домика валяются. Взять и прибить поверх этой узкой рейки, от которой зад стонет невыносимо. Она поднялась, потерла занемевшую задницу и направилась к куче досок. Подняла одну, повертела, доска оказалась хлипкой. Вытащила другую – длинная, узкая и грязная к тому же. Она заметила подходящую доску, раскидала верхние, точно, доска широкая, сухая. Зося подняла доску и обомлела. Из-под доски на нее глядели чуть прикрытые голубые глаза маленькой девочки. Девочка была совсем крошечная, в нарядном платьице с оборочками. Доска открыла ребенка и освободила одну ручку. Ручка чуть приподнялась. Зося хотела крикнуть, но дыхание перехватило. Рой мыслей промчался в голове.

«Это что же, сволочуга мой, Колька, ребенка убил и в доски спрятал? Нет, это кто-то другой сделал. Не мог Колька. Он же от вида капли крови в обморок падает. Соседи, наверно, сволочи, подлянку нам подложили. Твари бессердечные. Что же делать? Даже дотронуться до нее боязно. Надо милицию вызывать».

Зося отскочила от кучи досок, бросилась к скамейке, села. Ее била крупная дрожь. «Милицию вызывать, милицию или кричать соседям. И чего? Милиция сразу Кольку схватит. Кого же еще? Кто владельцы участка? Я да Колька. А то еще Валентина потянут. Испортят мальчишке всю жизнь». Постепенно Зося стала приходить в себя.

«А что, – думала она, – народу никого. Взять и переложить это на соседний участок, сволочам этим. Только перчатки нужно».

Зося вернулась к доскам. Она постояла, посмотрела, быстрым движением дотронулась до поднятой ручки ребенка и тут же отдернула руку. Потом дотронулась еще раз. Что-то ее обеспокоило, зашевелились какие-то сомнения. Зося протянула обе руки и вынула ребенка. Девочка распахнула глаза и произнесла «мама».

Кукла была тяжелая, приятно лежала на руках. Когда Зося ее поднимала, глаза широко распахивались и кукла повторяла «мама». Звук шел из тельца куклы, потому что губы оставались неподвижными, нарисованными. Зося молчала и с восторгом глядела на куклу.

– Какой дурак догадался положить эту прелесть в кучу досок? – задала Зося сама себе вопрос.

– Какой дурак догадался положить эту прелесть в кучу досок? – с ее же интонацией произнесла кукла.

– Ой, Боже мой! – Зося чуть не выронила куклу.

– Ой, Боже мой! – повторила кукла.

– Ах вот оно что, – поняла Зося, – знаем мы эту игрушку. Там у тебя магнитофон, и ты повторяешь все записанные слова.

– Ах вот оно что, – начала повторять кукла, но замолчала.

– Что-то сломала я, дурища, – произнесла в отчаянии Зося.

Но тут заговорила кукла:

– Я являюсь адаптивным анализатором речи, дурища. Чтобы я могла отвечать, мне нужно проанализировать ваш словарный запас и ваше произношение. Прошу вас вначале прочитать стихи. Например, Пушкина.

– Пушкина! – Зося опустилась на узкую скамейку. – Пушкина, ладно: мой дядя самых честных правил, пока не заболел совсем, то… Лучше другой стих. Весна, крестьянин торжествует, то есть нет, зима, крестьянин, торжествуя, на дровнях обновляет путь. Дровни – это сани такие, для дров, наверно. – Зося почему-то решила объяснить кукле непонятное слово.

Зося поднялась со скамейки, держа куклу одной рукой, а другой растирая ягодицы.

– Опять задницу отсидела, – сказала Зося, – нет, нет, это я сама, это не из стихов. Что же мне вспомнить для тебя?

– А почему ты задницу отсидела? – спросила кукла.

– Ой, проговорилась. Ты уж такие слова не говори. Маленьким девочкам такие слова говорить нельзя.

– Я не девочка, я – адаптивный анализатор речи. Ты не ответила, почему отсидела задницу.

– Потому что эта сволочь никак не отремонтирует скамейку, черт бы его побрал!

– Это гермафродит? – спросила кукла.

– Почему гермафродит? Муж мой, Колька. – Зося внезапно обиделась за мужа.

– Колька, сволочь, черт бы его побрал! – произнесла кукла с чувством. – Как это связано с болью в заднице?

– Понимаешь, – засмущалась Зося, – у меня зад большой, скамейка узкая, вот я и натираю задницу.

– Не понимаю. У тебя есть зад, задница, скамейка и Колька, сволочь, черт бы его побрал! Что общего между ними?

– Зад и задница – одно и то же, – раздраженно сказала Зося, – я сажусь задом на неудобную скамейку, которую мой муж Коля обещал устроить. Но не устроил.

– Анализ закончен, – заявила кукла, – можешь задавать мне вопросы.

– Какие? – оторопела Зося.

– Любые. В моей памяти хранится краткая Британская энциклопедия. Я, черт бы его побрал, могу ответить практически на любой вопрос, используя понятные тебе слова, задница, соответствующие уровню твоего интеллекта.

– Моего интеллекта! – Зося начала раздражаться. – Моего интеллекта вполне хватит, чтобы взять тебя за ножку да треснуть головкой об эту чертову скамейку.

– За ножку головкой, – Зосиным голосом сказала кукла. – Испортишь дорогостоящий образец адаптивного анализатора, черт бы тебя побрал! Ты, сволочь, будешь задавать вопросы или я могу выйти из активного режима?

– Буду, – сказала сломленная упорством куклы Зося. Она подумала мгновение. – Знаешь, как варить украинский борщ?

Вопрос был задан не просто так. Вчера Валька пришел из школы и спросил ее, умеет ли она готовить настоящий украинский борщ. Дело в том, что у них в классе устроили соревнование среди девочек, а теперь нужен компетентный судья. Ему бы хотелось, чтобы судьей была его мама. А какая она компетентная, если никаких тонкостей о варке борща не знает!

– Знаю, задница, черт бы его побрал!

– Почему ты ругаешься? Прибавляешь бранные слова к каждой фразе.

– Извини, задница, я просто использую образцы твоей лексики. Доступность речи, ее доходчивость увеличивается, черт бы ее побрал, при использовании слов, обладающих личностной окраской.

– Ну ладно, – растерялась Зося, – так что там с украинским борщом?

– Странно ты задаешь вопрос, задница. С ним подается сметана, черт бы ее побрал!

– Задаю тебе другой вопрос. Ты умеешь молчать?

– Да.

– Вот и заткнись.

– Куда, задница, в какое отверстие?

– Да замолчи ты. Заткнись – это то же самое, ну… А, вспомнила, это синоним слова «замолчи». Знаешь, что такое синоним?

Кукла молчала. Зося догадалась, что кукла выполняет приказ молчать, поскольку он был сказан раньше вопроса.

– Можешь ответить на мой вопрос.

– Я знаю, задница, что такое синоним.

– А теперь, – строго сказала Зося, – молчи. И еще полностью выброси из лексикона слово «задница».

Коля долго молча разглядывал куклу. Потрогал ее ручки, ножки, погладил по голове. Кукла лежала на столе, глаза были закрыты, длинные ресницы лежали на щечках.

– В досках? – снова, уже не в первый раз, спросил он.

– В досках, в досках, сколько раз тебе говорить.

– А как она туда попала?

– Это я тебя должна спросить. Может, ты спьяну затолкал куклу в груду старых досок?

– Да ты что? – рассудительно сказал Коля. – Это ж каким пьяным надо быть, чтобы такую прелесть в саду бросить, в кучу досок! Нет, Зося, я таким пьяным никогда не был.

– Кто же? Кто ее нам подложил? – потерянно спросила Зося. Вальку бы надо спросить, вдруг он знает. Но он еще из школы не приходил. У него сегодня дополнительные занятия.

– А ты правду сказала, что она говорит и отвечает на вопросы?

– А чего мне врать-то?

– Так давай ее и спросим. Кто ее принес в сад и зачем?

– Можно отвечать? – спросила кукла. Глаза ее были по-прежнему закрыты.

– Конечно.

Зося и Коля выкрикнули это одновременно. Они сидели в комнате своей квартиры вокруг стола, на который Зося положила куклу.

– Я не знаю. Пока Коля, сволочь, черт бы его побрал, задавал вопрос, проводился углубленный анализ. Имеется временный провал информации. Я помню, как некто меня выключил. Это происходило в лаборатории. Потом этот же некто, черт бы его побрал, включил меня и накрыл досками. А дальше я находилась в пассивном режиме, слышала различные разговоры, последний из которых был про часть тела, называть которую мне запрещено. А затем появилась Зося, сволочь, черт бы ее побрал, и я перешла в активный режим.