Текст книги "Песня шелковицы (ЛП)"

Автор книги: Цзюлу Фэйсян

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

Глава 3

Глубокие сны

В мгновение ока пролетело двенадцать лунных месяцев, и столица укрылась сияющей белизной.

Покончив с государственными делами, Цзыу вернулся в свою опочивальню, а я медленно последовала за ним. В последние дни пришли донесения о мощных снежных бурях на юге, и Цзыу так беспокоился, что не мог сомкнуть глаз несколько дней кряду. Вот почему под его глазами залегли синевато-чёрные круги.

Почитав какое-то время, он всё-таки поддался дрёме и уснул за столом. Как бы сильно мне не хотелось накрыть его одеялом, я не могла.

За окном валил снег. Он тихо ложился на землю, но Цзыу всё равно проснулся. Он выглянул в окно и, тяжело вздохнув, набросил на себя накидку. Приказав евнуху не сопровождать его, он взял зонтик с фонариком и вышел прогуляться по дворцу. Шаг его был лениво-медленным, да и шёл он куда глаза глядят.

Ни звёзд, ни луны, всё небо утонуло в белизне, весь дворец словно облачился в траур[11]11
  Белый является цветом траура в Китае и ряде азиатских стран.


[Закрыть]. Лишь Цзыу с фонарём остался единственным пятном цвета в этом мире.

Я шла за ним шаг в шаг. Думаю, нет ничего плохого следовать за ним вот так, наблюдать, как он стареет.

Не знаю, как долго мы шли, но он внезапно остановился перед дворцовыми дверьми. Я тоже остановилась, подняла голову и растерялась.

Сулугэ.

Узнав о предательстве Цзыу, император Чжао заточил меня в этом дворце. Я провела здесь последние дни перед смертью, прожила взаперти целый год. Тогда я познала такую боль, что предпочла бы смерть жизни, но теперь все воспоминания словно расплылись в тумане, осталось лишь небольшая тяжесть на сердце да нежелание ничего вспоминать.

Сяо Чэн был настолько любезен, что поведал всему свету, как именно я провела последние дни во дворце: он хотел использовать мою боль и страдания, чтобы заставить Цзыу сложить оружие. Отчего-то он не подумал, с чего бы мужчине с такими амбициозными помыслами менять государство на женщину.

Цзыу толкнул тяжёлую дверь ворот и переступил порог. Увидев внутренний дворик, он замер. Этот дворец так никто и не убрал, так что перед его глазами предстал полный хаос, словно время здесь остановилось в последнюю ночь правления прошлой династии.

В императорском комплексе столько павильонов, что после восшествия на престол Цзыу очень редко бывал в дальнем дворце. Он никогда не проявлял заинтересованности во внутренних делах двора, поэтому слуги убирали только те павильоны, которые он посещал. Кому было дело до этого заброшенного места?

Снег во дворе лежал толстым слоем, каждый шаг давался с трудом и оставлял глубокий след. Дойдя до середины двора, Цзыу немного постоял в тишине, а затем неожиданно крикнул:

– Сангэ!

Я машинально ответила на его зов, прежде чем поняла, что он не услышит мой голос.

Он одиноко сказал себе:

– Звала ли ты меня так?

Конечно, звала, ведь когда военные дела Сяо Чэна шли не особо хорошо, он любил возмещать свою злость на мне. Каждый раз, когда боль становилась невыносима, я звала Цзыу, думала о моросящем дожде и поместье хоу Чане в Цзяннане, и мне становилось легче.

Цзыу открыл двери дворца и вошёл. Фонарь осветил толстые слои пыли. Перевёрнутые стулья, упавшие подсвечники, разбитые чарки – каждая вещь хранила отчаяние тех дней.

Я до сих пор помню панику, царившую в императорском городе в тот день. Помню, как с утра надела ярко красный свадебный наряд и села перед зеркалом, позволив личной служанке – как же сильно у неё дрожали руки в тот момент! – помочь мне красиво уложить волосы, чтобы я выглядела как невеста.

А затем пришли солдаты, избили мою верную служанку до смерти, а меня повели к башне.

Цзыу сел на покрытую пылью постель. Дрожащими пальцами провёл ладонью по одеялу, которое оледенело, точно железо на морозе.

– Каждый триумф шёл рука об руку с вестью о твоих страданиях, – прошептал он. – Сяо Чэн достиг своего: каждый раз, когда я стоял на поле боя, я думал не о том хорошем, что последует после победы, а только о том, какую боль тебе придётся вытерпеть на сей раз.

Моё сердце заныло от тоски. Я не могла вынести его взгляда.

– Но как я мог отступить? Война уже началась, оставалось только двигаться вперёд, следуя за лучом надежды. Но даже если бы он погас, мог ли я сдаться? – Его голос был такой напряжённый и хриплый, полный печали и боли: – Сангэ, ты была такой упрямой, даже не дала мне возможности спасти тебя.

Я опустила взгляд, молча стоя у двери. Моё сердце было подобно сосуду стоячей воды, которую только что слегка колыхнуло волной. Она осталась такой же затхлой и сырой, но по глубинам разлилось тепло.

Цзыу начал медленно проваливаться в сон. Я подошла, опустилась перед ним на колени и взглянула в его лицо. Он сильно постарел, уже появились седые пряди и морщинки в углу глаз. Но для меня он всё равно оставался красавцем.

Я молча им любовалась, не в силах насмотреться.

Луч утреннего солнца прошёл через моё тело и осветил его лицо.

Он немного насупил брови, с губ сорвалось посапывание. Его детские повадки вызвали у меня небольшой смешок и – вдруг! – он резко распахнул глаза. Взгляд ещё оставался туманным ото сна.

– Сангэ.

Он окончательно проснулся и посмотрел прямо на меня. В чёрных глазах сменилось столько эмоций, что я не смогла догадаться, о чём он думал.

– Сангэ.

Его дыхание стало необычайно лёгким, словно он боялся спугнуть меня, а лицо таким нежным:

– На празднике двойной семёрке я спустил на воду фонарик для тебя.

Я кивнула с улыбкой.

– Я всё видела.

– Сангэ, забери меня с собой.

Я была не в силах ни плакать, ни смеяться. Я не знала, как избавиться от собственных оков, как же я могла забрать его с собой?

Сколько одиночества скрывалось за этим «с собой»! Я и представить не могла как сильно он страдает, но увидев сейчас его лицо, ощутила такое жжение в глазах, что могла бы заплакать.

Я покачала головой.

Словно не вынося собственных мыслей, он произнёс в смятении:

– Ты всё ещё злишься, что я бросил тебя одну в столице? Обижаешься, что не пришёл спасти тебя раньше? В ту ночь на башне я…

Ворота во двор со скрипом отворились. Я тут же обернулась, желая узнать, кто это, утренние лучи прошли сквозь моё тело, и я услышала, как Цзыу тяжело упал на кровать:

– Сангэ!

Сколько боли!

Он отчаянно потянулся вперёд, но рука ухватила лишь один воздух.

– Я запрещаю тебе уходить! Пожалуйста, не бросай меня.

Я оглянулась на него и увидела красные глаза и бледное лицо.

Слегка выдохнув, я закрыла глаза, не в силах вынести его отчаянного взгляда.

Во двор вошли несколько евнухов, отправившиеся на поиски своего господина. Испугавшись его вскрика, они не сразу решились подойти, но все же вошли в павильон на дрожащих ногах:

– Ваше величество… время утреннего совета.

Цзыу яростно поднял голову. Его взгляд был убийственно холоден.

– Кто посмел открыть ворота?

Трое евнухов рухнули на колени, трясясь от страха и покрываясь холодным потом. Никто не смел ответить. Взгляд Цзыу стал ледяным.

– Кто?

В конце концов один из евнухов хрипло прошептал от отчаяния:

– Ваш… ваш слуга.

Цзыу ничего не ответил, только встал и прошёл через двери. Евнух выдохнул от облегчения, как с улицы раздался равнодушный приказ:

– Линчи[12]12
  Линчи или казнь от тысячи надрезов – особо мучительный способ смертной казни путём отрезания от тела жертвы небольших фрагментов в течение длительного периода времени.


[Закрыть].

Евнух без чувств упал на пол.

Я тяжело вздохнула. Небеса вечно играют с людьми. В жизни и смерти мы порознь, никогда нам не быть вместе, так зачем Небеса позволили ему увидеть меня сейчас?

Зачем они продолжают его агонию?

На третий год Юнгэ император сильно увлёкся даосской магией и созвал колдунов со всех уголков земли, отчаянно желая призвать дух императрицы Юни.

Глава 4

В конце

На десятый год Юнгэ император слёг и назначил Тайхао, сына принцессы Сы, наследным принцем.

Наблюдая, как колдуны суетливо зачитывают заклинания подле его кровати, я мечтала излить своё раздражение. Эти даосские жрецы на самом деле шарлатаны-мистики, которые мнят себя знатоками мирозданиями. Ах, как же мне хотелось показаться им в своём истинном обличье и напугать до полусмерти!

Цзыу уже так давно лежит в постели, его тело исхудало до костей, а под глазами залегли глубокие круги, и всё равно когда эти даосы возвращались читать заклинания, он собирался с последними силами и наблюдал за их странными ритуалами.

Управление государством уже давно перешло в руки наследного принца. Так как Цзыу не взял в гарем ни единой наложницы, он, естественно, остался без детей и выбрал сына брата в качестве своего наследника. К счастью, принц испытывал к Цзыу лишь одно безграничное уважение.

Странные ритуалы подошли к концу, колдуны откланялись. Истощённый до предела Цзыу наконец-то смог закрыть глаза от усталости.

Я сидела подле его кровати и молча смотрела на его лицо, не в силах вынести тяжести на сердце.

Цзыу, Цзыу, почему ты так страдаешь?

Какую честь я заслужила, чтобы ты так долго по мне тосковал?

– Ваше величество, – тихонько позвал старший евнух: – Ваше величество, пришёл наследный принц.

Цзыу едва открыл глаза и слабо кивнул. Евнух пригласил наследного принца войти.

– Дядя-император, вам лучше?

Цзыу покачал головой и беспомощно улыбнулся:

– Разве заметны какие-то улучшение? Лучше скажи, как дела в государстве?

– Всё мирно. Хао-эр пришёл сегодня сообщить дяде великие вести. – Цзыу поднял заинтересованный взгляд, и Тайхао бодро рассказал: – Не так давно начальник департамента Сяо И путешествовал по предместью столицы и случайно столкнулся с совершенным[13]13
  Совершенный человек, сверхчеловек – титул, звание знаменитого даосского деятеля или подвижника рангом выше бессмертного отшельника, в старину присваивался по царскому указу, позже мог принадлежать любому даосу.


[Закрыть] Тайсюй! Сяо И пригласил совершенного в своё поместье в качестве гостя. Этот человек – великий знаток мироздания, мы должны позвать его во дворец, и тогда…

Цзыу махнул рукой и улыбнулся:

– Совершенный, великий знаток? Разве мало за эти годы к нам приходило совершенных и великих знатоков? Это всего лишь пустой титул, не более чем фальшивка. Ещё один шарлатан-мистик пытается играть в бессмертного. Хао-эр, я не верю во всё это.

Тайхао был ошарашен:

– Но почему?

– Почему не верю? – Смех Цзыу сменился кашлем, и слуги бросились напоить его водой. Он наконец пришёл в себя и обратил взгляд на окна: – Это была одержимость, от которой я не смог избавиться. Я всегда боялся, что когда придёт время, она уже не будет ждать меня. Я всегда хотел увидеть её хотя бы одним глазком, только чтобы успокоить сердце.

– Так приглашать совершенного Тайсюй или нет? – неуверенно поинтересовался Тайхоу.

Цзыу помолчал:

– Пригласи.

На следующий день я увидела совершенного Тайсюй. Он обладал манерами бессмертного и обликом даоса, но важнее было то, что странный воздух окутывал всё его существо, вызывая во мне страх, поэтому я не решилась остаться рядом. Как только он появился в большом зале, я ощутила настолько невыносимое давление, что не смогла дышать, и выбежала на улицу. Оставалось лишь смотреть через окна.

Совершенный Тайсюй не поклонился Цзыу, а лишь слегка кивнул головой. Цзыу было всё равно. Он приказал всем служанкам и евнухам оставить их наедине.

– Старый жрец слышал, что ваше величество уже много лет интересуется даосской магией.

Бледные губы Цзыу поползли вверх:

– Только ради одного человека.

Совершенный пригладил свою длинную предлинную белую бороду:

– Императрицы?

Глаза Цзыу заблестели, и он устремил всё своё внимание на Тайсюя, на что совершенный ответил с улыбкой:

– Если это императрица, то она здесь, – произнеся это, он ярко мне улыбнулся.

Моё сердце сжалось от того, с каким отчаянием и волнением вглядывался Цзыу не в силах меня увидеть.

– Вы видите её? Видите? – продолжил спрашивать он. – Как она? Она всё ещё ждёт меня? Она… она…

Он пришёл в настолько сильное волнение, что не знал, как закончить.

Мои глаза так сильно жгло, что будь я в состоянии плакать, то уже бы не сдерживала рыдания.

Старый жрец оглянулся на меня и сказал:

– Императрица сильно привязана к этому миру и потому стала призраком. Если она не сможет успокоить свою душу и переродиться, то боюсь, навеки застрянет в царстве людей и станет злым духом.

Привязана?

С каких пор я к чему-то сильно привязана?

Взгляд метнулся к Цзыу, и я внезапно поняла, что с самого начала не имела привязанности, но из-за чрезмерного упрямства забыла чувство собственной значимости. Прикипев к Цзыу, я упорно ждала его. Столько лет стояла подле него, наблюдала за ним…

Услышав слова совершенного Тайсюй, Цзыу застыл от страха:

– Как её успокоить?

– Только отказавшись от всех привязанностей в этом мире, душа сможет переродиться.

– Что не отпускает Сангэ?

– Это, ваше величество, спрашивайте у себя.

Цзыу вновь замер, лишь шепча два слова: «сильная привязанность», и тут резко понял:

– Она ждёт меня, она действительно ждёт меня, – произнёс он с нескрываемой радостью.

Совершенный Тайсюй улыбнулся и ушёл.

***

В ту ночь покои Цзыу никто не охранял. Я же стояла под сливой в саду и молча смотрела на скрытую дымкой луну.

Дыхание Цзыу становилось всё тяжелее.

Я повернула голову и увидела, как он спокойно облокотился о подоконник с тёплой улыбкой на лице. Как в нашу первую встречу, в дождливую ночь в Цзяннане.

Я бедная певица, он богатый хоу – наша встреча, подобная прекрасной грёзе.

Слива была в полном цвету, и опавшие лепестки укрыли землю точно розовый снег.

– Сангэ, я дома.

На третий месяц десятого года Юнгэ император скончался.

КОНЕЦ