Текст книги "Песня шелковицы (ЛП)"

Автор книги: Цзюлу Фэйсян

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Цзюлу Фэйсян – Песня шелковицы

Перевод: So-chan

Сверка: So-chan

Редактура: Aleftina

Обложка: Solitary-angel

Аннотация

Пока живу, я буду ждать, любимый,

Я буду ждать, пока ты не придёшь,

О, долго ждать!

Пока не ляжет иней

На пряди чёрные распущенных волос...

Глава 1

Погибшая страна

Полнеба над дворцом было объято алым пламенем. Свет заходящей луны тонул в облаках.

Придерживая юбку, я шествовала по светло-серым ступеням стены, едва передвигая ногами. Никогда не любила сложные многослойные наряды и, кроме особых случаев, никогда бы не надела подобное платье, а даже если бы и надела, шлейф понесли бы служанки.

Но только не сегодня.

Сегодня меня сопровождали лишь солдаты с окровавленными пиками, отсвечивающими ледяной сталью. С каменными лицами мои тюремщики вели меня к городской башне.

Над башней развевались боевые флаги. Отовсюду доносились крики женщин и детей. Я переступила через хладный труп благородной дамы, чья голова была отделена от тела с непоколебимым равнодушием.

Мой путь лежал к самому высокому балкону.

В вышине кружили звёзды, облака плыли все быстрей и быстрей. Надвигалась буря.

Но то небо, а на земле, под городской башней, триста тысяч солдат взяли дворец в кольцо, перекрыв все входы и выходы.

Не считая криков и раздражительного ржания боевых скакунов, я не слышала ничего. Ночной воздух пропитался запахом крови и кусал лицо. Я отпустила юбку, позволив ей развеваться на ветру. Мой ярко-красный свадебный наряд горел в ночи цвета багровой крови.

Ледяной меч коснулся шеи, и по коже сбежала тонкая струйка крови. От подобного хладнокровия  мои волосы встали дыбом.

– Хоу[1]1
  Хоу – титул в Китае, приблизительно соответствует европейскому маркизу.


[Закрыть] Чане, Ань Цзыу! – раздался яростный крик за моей спиной.

Три сотни тысяч солдат под дворцовыми стенами затихли. Я опустила взгляд, стараясь скрыть эмоции в глазах, словно статуя, лишённая всякого сознания.

– Ань Цзыу! – Ярость в голосе стала сильнее. – Мы приказываем вам появится. Промедлите, и Мы выколем глаз вашей госпоже, промедлите ещё, и она станет «человеком-свиньёй»!

«Человек-свинья» – жестокая разновидность пытки. Пленнику отрубают все конечности, выкалывают глаза, выдёргивают ноздри, отрезают уши и язык. А ещё это самая любимая казнь императора, что стоял за моей спиной.

Я не подняла глаз, собираясь с мыслями и успокаивая сердце. Никто не должен увидеть моего страха.

Солдаты пришли в волнение. Большинство из них служило под началом моего мужа, хоу Чане, многие генералы были лично со мной знакомы. В убийстве женщины нет ничего особенного, но беспощадная расправа с женой лидера мятежников есть средство устрашения.

Не говоря уже о том, что за этими стенами заливались слезами жёны и дети этих генералов и солдат. Убить меня сейчас всё равно заявить: всех остальных вскоре ждёт подобная участь. Эти воины провели в походах долгие месяцы, мечтая вернуться к своим родным, и если их близких вот так убьют…

Воистину жестокий замысел. Императорская стратегия поражала не только разум, но и сердце.

Раздался топот копыт. Он был едва различим, но я всё равно его услышала. Возможно, дело в том, что я занималась пением множество лет и была более восприимчива к звукам. А может я бы никогда не спутала топот Лунмэя, ведь его мы выбирали вместе.

Спокойно проехав через авангард, всадник натянул поводья и предстал перед взором окружающих.

В эту облачную ночь лишь свет факелов позволили мне разглядеть смутные очертания. Прямой идеальный силуэт в серебряных доспехах. Не впервые я видела его в боевом облачении, но впервые – на поле боя.

Никакого добродушия, только ярость.

Уголки моих губ машинально поползли наверх. Вот мой супруг – хоу Чане, Ань Цзыу. Лидер повстанческой армии, решивший положить конец тирании нынешнего императора.

Увидев Цзыу, император повеселел. В конце концов вся столица была наслышана, как сильно мы любим друг друга. Все верили, что мы с Цзыу из тех пар, что не расстанутся ни в жизни, ни в смерти.

Ни в смерти…

И только я знала, что всё это неправда.

– Хоу Чане, если вы немедленно распустите войска, Мы сможем проявить милосердие к вашей госпоже, простить и забыть всё, что произошло, и позволить вам остаться при дворе верным слугой Нашей великой Ци!

Влажный ночной ветер свернул флаги на городских стенах, но всадник не колыхнулся.

Цзыу ничего не говорил, но я уже знала его ответ.

Он хранил молчание, а несколько сотен тысяч солдат ждали его приказа.

Я зажмурилась. Хватит, этого момента тишины достаточно. Не зря я сегодня надела свадебное платье. В этой жизни мне удалось добиться момента нерешительности от Цзыу…

Этого достаточно.

Только подумай, Хоу Чане: ты прошёл тысячи ли[2]2
  Ли (里) —китайская единица измерения расстояния. В древности составляла 300 или 360 шагов (步), современное общепринятое значение – 500метров. В китайских идиоматических выражениях тысяча, десять тысяч ли означают очень долгий путь. Существует древняя китайская пословица: Дорога в тысячу ли начинается с первого шага. Великая китайская стенапо-китайски называется «стеной длиной десять тысяч ли».


[Закрыть] рек и гор, только чтобы оступиться на последнем шаге? Нет, позволь помочь тебе в последний раз. Ты не только воплотишь свои амбиции в жизнь, но и спасёшься от дурной славы.

– За время правления императора Чжао Небеса обрушили на страну неисчислимые беды, но вместо того чтобы подумать о простых людях, он назначил на высокие должности коррумпированных чиновников, которые выпили кровь из народа и довели его до нищеты. На третий год правления тиран Сяо Чэн ради личной потехи приказал сделать из сотни служанок «свиней». На пятом году правления зажарил насмерть[3]3
  Осужденного заставляют пройти по скользкой металлической балке, под которой рассыпают горячие угли.


[Закрыть] дюжины верных министров. На восьмом году улицы трёх городов Цзяннаня пять раз окрасились кровью, что три года потом не было слышного ни смеха, ни людского говора. Вот сколько совершено было зверств! Сегодня хоу Чане осуществит правосудие от имени Небес и избавит мир от тирана. Тысячи солдат стоят на границе. Сяо Чэн, император Чжао, остался без власти, чего вам бояться?!

– Замолчи!

Сяо Чэн снова прочертил мечом по моей шее. Он прожёг меня взглядом, выражавшем столько злости, что его глаза практически вылезли из орбит, но он не смел убить меня из-за Цзыу.

Плач постепенно смолк. Это были умные женщины – они вняли моим словам.

По светло-серой плитке застучали редкие капли дождя. Я воздела лицо к небесам и закричала:

– Мой господин вёл войска день и ночь и, должно быть, сильно устал. Ради защиты народа и родины он проливал кровь и пот, сражаясь на пределе сил. Ему было нелегко проделать весь этот путь! Мы, женщины, не можем заменить мужей на поля боя, но ради избавления мира от тирана мы не посмеем стать им обузой!

Женщины затихли.

– Тиран…

– Закрой рот!

Я хотела продолжить речь, но была прервана очередным громоподобным рёвом. На этот раз голос был мне более чем знаком. Каждую ночь во сне я слышала, как он нежно зовёт меня на ушко: «Сангэ, Сангэ». Голос, что мелодичнее любой песни.

Я взглянула на него с крепостной стены. Одинокий всадник под дождём. Перед ним – крепостные стены и моя жизнь, позади – три сотни тысяч солдат, которые сражались с ним бок о бок до этого дня.

Я не смогла разглядеть его лица, но услышала гнев и страх в его голосе.

Он беспокоится за меня?

Я улыбнулась.

Цзыу, больше тебе не придётся тревожиться.

С самого начала нашей совместной жизни я редко поступала против его воли и тем более никогда его не сердила. Но сегодня я не хочу слышать его слов. Сквозь шум дождя я повысила голос, но не для того чтобы выплюнуть презрительные слова о тирании императора, а просто сделать то, что я умею лучше всего.

Я запела:

– Когда похоронят меня? Смерть вот пришла…

Прежде чем строчка подошла к концу, император взбесился и опустил на меня острый клинок.

Рукав великолепного алого цвета взлетел в воздух и, прочертив дугу, упал на сырую землю.

Боль не чувствовалась. Я обхватила раненую руку и продолжила петь. Кровь и дождь окрасили мой свадебный наряд.

– Замолчи!

– Нет!

Закричали они в один миг.

Император Чжао занёс надо мной меч в приступе ярости.

Сквозь расплывающийся от боли мир я услышала вопль Цзыу:

– Сяо Чэн! Если ты посмеешь ещё раз навредить ей…

Он даже не успел закончить, как император Чжао предательски улыбнулся и тихо произнёс мне на ушко:

– Раз хоу Чане желает заполучить Нашу страну, то пусть забирает. Только ему не познать сладости победы!

Он схватил меня за волосы и бросил на серые ступени. В этот миг, не заботясь больше ни о чём, я слепо вцепилась ему здоровой рукой в лицо. Пальцы неожиданно нащупали что-то тёплое и мокрое.

Сяо Чэн заорал:

– Мои глаза! Глаза!

Воспользовавшись его паникой, я закричала:

– Хоу Чане, чтобы избавить народ от тирана и принести в страну мир, Сангэ смогла стать женой великого хоу и ни о чём не жалеет! Ни о чём!

Бросив эти слова, я собрала остатки сил и боднула императора в живот. Платье и рукава развевались на ветру, и я вместе с деспотом полетела вниз с городской стены.

Перед смертью время замирает.

Я разглядела, как сквозь стену проливного дождя сотни тысячи солдат утёрли слезы. Как тьму ночи прорезал быстроногий Лунмэй. В последний миг своей жизни я увидела кровь на доспехах и скорбную печаль в глазах.

– Сангэ!

Много лет я всем сердцем ждала услышать, чтобы он так меня позвал, и наконец дождалась. Уходя на тот свет, я услышала, как он зовёт меня по имени сквозь проливной дождь и кричит, пока не охрипнет голос.

Цзыу, а ты помнишь, что мы познакомились под проливным дождём?

Такие встречи описывают поэты. У тополя и ивы на берегу Цзяннаня, под серо-зелёной черепичной крышей, в тумане мелко моросящего дождя. В то время я всего лишь была малоизвестной певичкой, а ты праздным аристократом.

Встретились под дождём – соединились на жизнь.

Теперь я наконец-то обрела свободу.

Глава 2

Праздник фонариков

После падения Ци и возращения порядка в страну хоу Чане Ань Цзыу, став новым императором, объявил новую эпоху Чангэ.

Время пролетело в мгновение ока, наступил день двух семёрок[4]4
  Праздник двух семёрок (отмечается в 7-й день 7-го месяца по лунному календарю) связан со старым трогательным преданием о любви пастуха к небожительнице. Они были разлучены, но в единственный день в году им разрешено было встречаться.


[Закрыть]. Я тихо стояла на берегу и смотрела на праздничный корабль.

Да, я умерла. Умерла в ночь, когда пал дворец Ци, но не ушла в загробный мир. Я не цеплялась за этот мир, но за мной не явился ни один из надзирателей преисподней, так что я смогла остаться блуждающей душей в мире людей. Стать так называемым… призраком.

Призраками становятся души людей, у которых в этом мире осталась очень сильная привязанность. Я долго размышляла над этим, но не смогла найти вещи или места, с которым не захотела бы расстаться. Я не знала, куда подастся, поэтому всё это время следовала за своим мужем.

Я видела, как он воссел на престол, стал императором, отмыл дворец от крови и похоронил меня с почестями императрицы. Мои похороны стали для народа всеобщим трауром.

Я понимала, что так он пытается отплатить мне и была благодарна за увиденное.

Я была с ним каждый день: наблюдала, как он отдаёт приказы при дворе, ужинает, спит... Я проводила с ним больше времени, чем при жизни. Никто не мог увидеть меня, а значит, я могла свободно пойти за ним, куда бы то ни было.

Но сегодня я не хотела находиться подле него. Ведь в такой день его окружало бесчисленное пение иволги и танцев ласточки, ароматов и вуалей. Какой бы понимающей я ни была, мне всё равно было неприятно. Так что лучше спрятаться подальше, там, где глаза не видят.

Освещённый праздничными фонарями корабль излучал радость. Пир, похоже, подходил к концу. Но мне всё равно не хотелось подходить.

И вдруг с праздничного корабля сошла группа людей, облачённая в простые наряды. Возглавлял их спутник моей жизни, Ань Цзыу.

Инкогнито?..

Мучимая любопытством, я последовала за ним.

Ань Цзыу направился на ночной рынок. Город утопал в огнях. По обе стороны улицы столпились продавцы фонариков. Везде, держась рука об руку, гуляли парочки. Цзыу неуклонно шёл впереди, выбирая самые оживлённые места, нисколько не заботясь о стражниках, которые волновались, точно муравьи, попавшие на раскалённую сковородку.

Ань Цзыу всегда был своенравным упрямцем, и после восшествия на престол эта черта его характера никуда не делась.

Я шла за ним без звука. Похоже, он намеренно пытался уйти от охранников: специально несколько прошёл вокруг самых оживлённых кварталов, а затем купил маску призрака и фонарик, чтобы выдать себя за мужчину в поисках возлюбленной.

Я чуть не лопнула от смеха.

Шло время, люди проходили мимо меня с тёплыми улыбками на лицах. Речка, протекающая через город, светилась множеством фонариков, нежно неся множество историй любви.

Цзыу медленно прошёл по небольшому мосту из белого камня, держа в одной руке праздничный фонарик, а вторую чуть вытянув в сторону. В какой-то момент он развернулся, пропуская вперёд группу резвящихся детей, и мне показалось, словно он держит кого-то за руку.

Дети пробежали вперёд, а он остался стоять на месте, замерев на мгновение. Губы резко изогнулись в насмешливую улыбку, но в глазах читалось безутешное горе.

Это выражение было на его лице недолго. Он сошёл с маленького моста и дошёл до реки. Засучив широкие рукава, он зажёг фонарик и опустил его на воду.

Я наблюдала за этой сценой с противоположного берега и вспоминала про давний праздник двух семёрок в Цзяннане. Под тусклым светом луны я сказала тогда: «Ань Цзыу, этот фонарик для тебя». А он ответил безо всякого интереса: «Благодарю госпожу за хлопоты», – держа руки за спиной и смотря на оживлённый рынок в отдалении.

Я помогла ему накинуть плащ и пригладила спутанные на ветру волосы, буквально разворачивая к себе лицом:

«Ты кажешься всем избалованным мальчишкой, но я знаю, что твои помыслы выше облаков в небе, поэтому наверняка ты не хочешь остаться праздным хоу. Придёт день, и ты перестанешь быть хоу Чане туманного Цзяннаня».

Тогда он посмотрел на меня искрящимися глазами.

«В моём родном городе фонарики символизируют ожидание. Сангэ – твоя жена в этой жизни, и чтобы бы ты ни питал ко мне, настоящую любовь или фальшивые чувства, я всё равно твоя жена. Настанет день, когда ты покинешь меня. Но я обязательно дождусь тебя, даже если моя жизнь потухнет».

Он опустил ресницы и после долго молчания ответил:

 «Дождись».

И я всегда ждала. Хоу Чане из Цзяннаня переехал в столицу, и я каждый день ждала его возвращения с императорских собраний. Когда он уехал сражаться на равнины сюнну[5]5
  Китайское название племени хунну, древнего кочевого народа, населявшего степи к северу от Китая. Именно для защиты от их набегов Цинь Шихуаньди построил Великую китайскую стену. Существует мнение, что это хунну дали начало новому народу, известному в Европе как гунны


[Закрыть] за пределами Великой стены, я каждый вечер ждала его триумфального возвращения. Когда он стал жертвой заговора и император Чжао выслал его из столицы, я осталась заложницей, которая верно ждала освобождения.

Позже он наконец-то вернулся... но прошёл мимо меня, не сказав ни слова.

Мои мысли прервал громкий хлопок и промелькнувшая перед глазами озорная искра. Я подняла голову, гадая, какая же семья в этом маленьком городе могла запустить фейерверк и осветить ночное небо сказкой.

Все подняли глаза в небо, восклицая от изумления.

Я не смогла сдержать улыбки. При каждом празднике во дворце всегда устраивают грандиозные фейерверки, но от людей, которые на них смотрят, исходит леденящий холод, а не тепло и радость, как здесь.

Цзыу, ты же тоже это чувствуешь?

Я повернула голову, чтобы оглянуться на него, но не увидела ожидаемой улыбки. Вместо этого он напряжённо глядел в мою сторону, медленно снимая маску с лица.

Его глаза были полны неверия, едва подавляя дикую радость.

В этот момент мне в голову пришла нелепая мысль, что он видит меня. Молча глядя на него с другого берега реки, я медленно расплылась в улыбке. Если не колыхающиеся на воде фонарики и расцветающие в небе фейерверки, я бы решила, что время остановилось.

– Сангэ, – нежно позвал он, делая шаг вперёд.

Он резко прыгнул в реку и пошёл ко мне, опрокидывая фонарики по пути.

Тут его увидели стражники и закричали в страхе:

– Господин!

– Господин!

– Осторожней!

Он не умел плавать, но к счастью вода доходила ему только до груди.

Шаг за шагом он приближался ко мне, не сводя глаз, и с каждым шагом восторг в его взгляде становился всё явственнее.

На сердце нахлынула горечь, но я не смогла сдержать улыбки.

И вдруг он поскользнулся и ушёл под воду. Я машинально бросилась помочь ему, но стоило потоку воды пройти сквозь мои ступни, как я замерла.

Стражники добежали до реки, несколько человек прыгнуло в воду. Цзыу ещё немного побарахтался, но нашёл точку опоры. Стоило ему успокоиться, как он в отчаянии посмотрел на мой берег. Его лицо побледнело.

– Сангэ! – прокричал он в панике, отталкивая стражников, которые бросились вытащить его из воды, и неверной походкой побежал к берегу с таким растерянным видом, словно только что потерял ребёнка. – Сангэ! Сангэ…

Как будто, кроме моего имени, он не мог вымолвить больше ничего.

Я молча слушала, как он зовёт меня, стоя подле него. Мокрый с головы до пят, он выглядел совершенно потерянным.

Ань Цзыу, разве ты когда-нибудь грустил по мне вот так сильно?

Я опустила взгляд и тяжело вздохнула, хотя мой вздох некому было услышать.

Он отправился обратно во дворец в настолько дурном настроении, что придворные боялись дышать в его присутствии.

В ту ночь он слёг с жаром и в беспамятном бреду бормотал одно слово. Евнух поднёс ухо к его губам и различил едва слышное:

– …гэ…

Его величество желал послушать песен[6]6
  Гэ в переводе означает песню. А имя Сангэ переводится как песня шелковицы.


[Закрыть] – решил евнух и приказал певцам петь всю ночь, стоя на холодном ветру.

Я сидела подле него и смотрела на его лицо, не в силах ничего сделать. Только я одна знала, что на самом деле он зовёт меня. Только я одна знала, что он нуждается сейчас не в песнях, а в покое.

Вот только я не могла никому об этом рассказать.

В полночь, когда певцы уже немного охрипли от песнопений, Цзыу приоткрыл глаз.

– Сангэ, я пустил фонарик для тебя, – произнёс он и уснул.

А я сидела подле него, не говоря ни слова.

Цзыу всегда отличался отменным здоровьем, его не брала ни одна хворь, но на этот раз он сильно занемог. Он проболел более месяца. К тому времени как он полностью оправился, наступил праздник середины осени. При дворе устроили званый пир, пригласили царя Наньюе[7]7
  Наньюэ (Намвьет) – древнее царство (207—111 до н. э.) на территории современного северного Вьетнама и китайских провинций Гуандуни Гуанси.


[Закрыть]. Поговаривали, что царь привезёт с собой дочь, чья красота покоряла города. Намерения монарха не оставляли сомнений.

С воцарения новой династии пустовало не только место императрицы, но и весь дальний дворец. Министры неоднократно просили Цзыу набрать себе гарем, но он отмахивался от них со словами, что слишком занят государственными делами.

На этот раз я боялась, что он возьмёт себе эту женщину.

Его женщина…

Я медленно провела пальцами по контору его лица и остановилась у губ. Наверное, после свадьбы с дочерью царя Наньюе, я куда-нибудь уйду, ведь теперь его будет ждать другая.

В ночь праздника, когда полная луна осветила небосвод, во дворце устроили банкет.

Царь Наньюе, занимавший верхнее место слева от императорского стола[8]8
  В древнем Китае на пиру гости сидели не за одним столом, как принято в европейской традиции, а за небольшими индивидуальными столиками. Место на пиру играло большое значении в дворцовой иерархии.


[Закрыть], поднял чашу и сказал:

– Ваше величество, моя дочь желает подарить вам танец.

Цзыу  слегка улыбнулся:

– Нам доводилось слышать, что царевна Наньюе прекрасна собой, но Мы не знали, что она также искусна в танцах. Что ж, Нам любопытно узреть её мастерство.

Царь Наньюе с гордостью улыбнулся и дважды хлопнул в ладони. В центр зала вышла девушка в белоснежном платье и вуали. И хоть она скрыла лицо, все ахнули от красоты её стана. Она грациозно поклонилась Цзыу:

– Су-эр[9]9
  Эр(儿) в именах играет роль уменьшительно-ласкательного суффикса.


[Закрыть] совершенно не талантлива.

Её голос…

Я была ошеломлена, но взяв себя в руки, смогла лишь беспомощно горько рассмеяться. Такова воля Небес или всё подстроено царём Наньюе? Не знаю. Но если Цзыу испытывает хоть малейшую тоску по мне, то возьмёт эту Су-эр в жёны.

Ей не обязательно было быть лучшей танцовщицей на свете, ведь с такой точёной фигуркой она и так захватила внимание гостей.

Как только танец подошёл к концу, Су-эр повернулась поклониться Цзыу, но подвернула лодыжку и упала на пол. Вуаль слетела с лица, и всему миру предстал лик совершенной красоты.

Гости ахнули.

Служанки подбежали к принцессе, чтобы помочь ей подняться. По щекам Су-эр стекли две кристально чистые слёзы, и она посмотрела на Цзыу, показывая, что упала не специально.

Настолько хрупкое создание, что любому мужчине захотелось бы выйти вперёд и заключить её в свои объятия, чтобы окружить любовью и заботой.

Царь Наньюе быстрее всех отошёл от удивления и поклонился Цзыу со словами:

– Царевна такая неуклюжая, прошу ваше величество простить её!

Цзыу ничего не ответил, лишь не отвёл глаз с Су-эр. Царь Наньюе не то чтобы обидело подобное отношение к себе, наоборот, он громко рассмеялся:

– Маленький царь слышал, что ваше величество не брали наложницу с самого основания державы, но может ли существовать страна без матери народа…

Не дожидаясь, когда царь закончит, Цзыу неожиданно произнёс:

– Знал ли царь Наньюе Нашу императрицу?

– Императрица пожертвовала своей жизнью ради страны. Это была несравненная женщина, маленький царь, естественно, это знает.

– С основания этой державы Мы так скучаем по Нашей императрице, что не можем заснуть каждую ночь. Если царевна войдёт в дальний дворец, то, боюсь, будет обижена, – произнёс он без капли эмоций.

Несколько немолодых министров, прекрасно знавших Цзыу, лишь склонили головы над вином, не смея взглянуть на сцену.

Решив, что император колеблется с решением, царь Наньюе повернулся к Су-эр и спросил во весь голос:

– Будешь ли ты обижена, дочь моя?

Су-эр робко взглянула на Цзыу, залилась алым цветом и нежно ответила:

– Су-эр… Су-эр не сочтёт это за обиду.

Царь Наньюе улыбнулся Цзыу, но тот лишь поставил чашу вина на стол и ответил:

– Но это обидит императрицу.

Как только Цзыу произнёс эти слова, царь Наньюе тотчас же переменился в лице. Су-эр же безвольно упала на руки служанок.

Молния поразила моё сердце. За земли Наньюе ведутся бесконечные сражения. Сегодня царь Наньюе привёз свою дочь, намереваясь заключить мир с помощью династического брака, и Цзыу должен был согласиться, чтобы в будущем заполучить его царство. Но он…

– Этот трон достался Нам ценой жизни императрицы, и Мы восседаем на нём, лишь благодаря ее милости. – Он говорил совершенно спокойно, но лица придворных стали серыми от его слов. – Покуда император Ань Цзыу, Сангэ останется императрицей. Если же какая дева желает войти в дальний дворец, то пусть согласно правилам императорской семьи, сначала пойдёт и испросит дозволения у императрицы.

Взмахнули рукава – царь Наньюе поспешно покинул зал.

Министры остались сидеть в гробовой тишине, точно замершие цикады. Император в одиночестве полюбовался на луну и приказал всем разойтись.

Министры медленно поднялись с мест и ушли, слуги принялись убирать зал. Старший евнух посоветовал Цзыу пойти отдыхать, но тот вдруг спросил:

– Прекрасна ли была эта царевна?

Испуганный евнух тут же рухнул на колени. Не понимая с какой целью Цзыу задал ему подобный вопрос, он не смел спешить с ответом.

Цзыу тяжело вздохнул и пробормотал себе под нос:

– Непревзойдённая красавица, но в подмётки не годится Сангэ. Та была упрямой и гордой, а не робкой и слабой.

Произнеся это, он встал и ушёл.

Я вышла на сцену в пустом зале, прижимая ладонь к груди. Под лунным светом давно умершее сердце похоже снова смогло забиться. Ань Цзыу сказал, что не берёт наложниц, так как это несправедливо по отношению ко мне.

Он сказал, что покуда император Ань Цзыу, Сангэ останется императрицей.

Стук сердца был подобен грохоту грома, и я сжала грудь что есть силы.

В ту ночь Цзыу позвал к себе высших сановников…

На следующий день министры объявили: её величество императрица Юни[10]10
  Посмертное имя Сангэ. В буквальном переводе означает «императрица бесконечной верности или добродетели».


[Закрыть] пожертвовала своей жизнью ради страны, и чтобы отплатить за её подвиг император никогда не выберет новой императрицы. Абсурдный приказ, но Цзыу подписал его и даже щедро наградил министров.

С тех пор никто при дворе не поднимал вопрос выбора наложниц.