355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Claudia Gray » Звёздные войны. Учитель и ученик » Текст книги (страница 4)
Звёздные войны. Учитель и ученик
  • Текст добавлен: 15 апреля 2022, 15:33

Текст книги "Звёздные войны. Учитель и ученик"


Автор книги: Claudia Gray


Жанр:

   

Боевики


сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)

Глава 6

Многие джедаи любили уединяться для более глубоких раздумий, но Храм обладал собственными источниками умиротворения. Комнаты на верхних уровнях имели прозрачные оконные панели, открытые солнцу, и там можно было впитывать тепло, свет и полный покой. На нижнем уровне была проложена дорожка для медитаций, которая вилась через каменный лабиринт, приглашая разум сосредоточиться. Можно было запечатать себя в одной из капсул сенсорной депривации для различных рас: эти устройства ждали тех, кто хотел отрешиться от физического тела и стать чистым духом.

Квай-Гон, однако, испытывал наибольшее спокойствие, когда его окружала жизнь. Поэтому он отправился в храмовые сады.

Он опустился на колени возле фелусианского папоротника и двумя пальцами потрогал изящные голубовато-синие ветви. Те слегка подавались назад от его прикосновения – признак чувствительности, а следовательно, и здоровья. Квай-Гон сделал глубокий вдох, вобрав в себя мягкий запах зелени и представив, как кислород течет по его телу.

Он притронулся к кусту с помощью Силы. В ней образ папоротника был нежным и не испытывал ничего, кроме мира и покоя.

Чего нельзя было сказать обо всех растениях. Квай-Гон до сих пор помнил, как впервые наткнулся на дерево, пропитанное темной стороной – потрясение было невероятным. Мастер Дуку горестно покачал головой и сказал: «Тьма – тоже часть природы, Квай-Гон. Такая же фундаментальная, как и свет. Никогда не забывай об этом».

«Мне надо было стать одним из храмовых садовников», – подумал Квай-Гон. Эта мысль посещала его и раньше, но обычно как результат фрустрации от общения с Советом джедаев.

Забибикал коммуникатор, и из устройства донесся голос мастера Биллабы:

– Мастер Джинн, я не потревожила?

– Нисколько. – Совет принимал его только вчера. Неужели так не терпится услышать ответ? – Чем могу помочь?

– Для вас с падаваном есть задание. – Квай-Гон нахмурился, но, прежде чем он успел ответить, Биллаба продолжила: – Время, возможно, не самое подходящее, но нужен именно ты.

– Интригующе. Правильно ли я понимаю, что подробностей не будет, пока мы с падаваном не явимся?

В голосе Биллабы прорезались веселые нотки:

– Ты усваиваешь методы Совета, мастер Джинн.

«Сила упаси», – подумал Квай-Гон: автоматический ответ, порожденный множеством прошлых конфликтов с Советом джедаев. От подобных мыслей придется избавиться.

– Мы прибудем в зал Совета как можно скорее.

– Не в зал Совета, – посерьезнела Биллаба. – В кабинет канцлера Каж.

* * *

Канцлер Кирамес Каж возглавляла Сенат уже много лет и, несомненно, могла бы сохранять свой пост еще долго. Мягкий подход и приятные манеры сделали ее популярной как среди сенаторов, так и в народе. По причине легкого нрава, благодаря которому ее так любили, канцлер-тогрута была, пожалуй, наименее жадным до власти политиком, когда-либо занимавшим эту должность. Но вместо того чтобы баллотироваться на новый срок, она объявила, что в следующем году вернется на Шили и откроет академию искусств.

Судя по убранству кабинета, мыслями Каж пребывала уже скорее в будущем, нежели в прошлом. Все стены и полки были украшены многочисленными венками, голоснимками и трофеями, подаренными на разных банкетах и приемах в ее честь. Казалось, каждая планета Республики стремилась воздать должное канцлеру, уходящему в отставку.

– Мастер Джинн, – сказала Каж, садясь в кресло за широким столом. – Рада снова вас видеть.

– Взаимно. – Квай-Гон произнес это более-менее искренне. По сравнению с другими политиками Кирамес Каж была вполне терпимой.

– И вашего падавана, как его зовут… Кеноби, так? – Каж просияла. – Очень рада знакомству.

– Спасибо, канцлер. – Оби-Ван замялся, явно пытаясь добавить что-то еще, но не зная, какие слова будут уместны.

Каж рассеянно потеребила один из головных хвостов. Дроид-референт высветил голограмму, заполнившую весь кабинет. Снимок космического пространства охватывал изрядную часть Внутреннего кольца, а также главного врага гиперпространственных перелетов в этом регионе – утробу Бирнум. В центре голограммы, проходя прямо через утробу, пролегала толстая голубая линия, обозначенная как «ПАЙДЖЕЛЬСКИЙ ГИПЕРПРОСТРАНСТВЕННЫЙ КОРИДОР». Маленький логотип под надписью указывал, что коридор охраняется кораблями и датчиками корпорации «Цзерка», как и практически все остальные сложные гипертрассы.

– Они отыскали проход через утробу, – определил Квай-Гон. – Как долго этого пытались добиться, несколько десятилетий?

– Скорее столетий. – Каж провела рукой вдоль всего коридора. – С тех пор, как звезда превратилась в туманность и нарушила старые пути. Но ученые определили, что два гиперпространственных якоря – один на планете Пайджел, другой на ее спутнике, – вместе могут генерировать поле, способное стабилизировать центральную часть утробы. Благодаря этой стабилизации становятся возможными несколько маршрутов. Планеты, лежащие вдоль этих маршрутов, слишком долго были отрезаны от цивилизации и прогресса. Теперь все может измениться.

Квай-Гон кивнул:

– Ваша просьба о помощи свидетельствует о том, что новому коридору что-то угрожает.

– Верно.

Дроид-референт проворно увеличил изображение, показав планету, вокруг которой гиперпространственный коридор изгибался. Плававшие возле нее инфокубики указывали, что Пайджел – планета с умеренным климатом, изобилующая горными кряжами и пещерами, с весьма незначительным населением для места с такими приятными условиями жизни, и что ее луна почти не уступает в размерах самой планете. На эту-то луну и указала канцлер.

– Пайджел только сейчас порывает со столетиями изоляционизма, – сказала Каж. – Но его развитию угрожают террористы. Группа лунных диссидентов, известная как «Оппозиция», устраивает диверсии на горнорудных и аграрных предприятиях. Взрывает корабли «Цзерки». Делает все возможное, чтобы подорвать стабильность на Пайджеле.

– С какой целью? – спросил Оби-Ван. Тут же его глаза расширились от осознания того, что он осмелился задать вопрос канцлеру Республики. Квай-Гон сдержал улыбку.

Каж, которая была не из тех, кого могло задеть обращение простого падавана, лишь пожала плечами:

– Это вам и предстоит выяснить, потому что до сих пор никто не смог. Видите ли, «Оппозиция» не сразу стала террористической группировкой. По-видимому, изначально она была труппой артистов, которая устраивала перформансы.

И Квай-Гон, и Оби-Ван долго молчали. Наконец Квай-Гон сумел выговорить:

– Вы не шутите.

– Галактика велика и удивительна, – вздохнула Каж. – Как бы то ни было, «Оппозиция» разыгрывала всякие пьески на политические темы, по ночам воздвигала в чем-то оскорбительные статуи, – в общем, занималась такого рода делами. Их предводительница – женщина по имени Хейлин Азакка – до того, как прибегнуть к взрывчатке, специализировалась на интерпретативном танце. У «Оппозиции» не было какой-либо единой идеологии, помимо желания изменить статус-кво и каких-то неясных заявлений о большем представительстве для жителей луны. Но когда перспектива открытия коридора прояснилась, «Оппозицию» это разозлило. Она стала действовать более дерзко. Начала устраивать взрывы – поначалу в чисто символических местах. С приближением даты запуска коридора теракты участились. За прошлый месяц они атаковали важные правительственные здания, объекты «Цзерки» и даже несколько храмов. Жертв до сих пор не было, но это лишь вопрос времени. А если «Оппозиция» изберет своей целью сам гиперпространственный коридор, ущерб может быть колоссальным.

– Чего именно хочет «Оппозиция»? – спросил Квай-Гон.

– Честно говоря, не до конца понятно. Поначалу они делали громкие заявления, иногда в стихах. Но когда атаки сделались более разрушительными, Хейлин Азакка перевела «Оппозицию» на нелегальное положение. Они причиняют все больший вред, подрывая стабильность планеты и ставя под угрозу церемонию подписания договора. Руководство Пайджела считает, что необходимо участие третьей стороны – кого-то нейтрального, с незамыленным зрением, кто помог бы им выкурить «Оппозицию».

– Руководство Пайджела… кажется, у них есть кронпринцесса? – спросил Квай-Гон.

– Не совсем так, – ответила Каж. – Восемь лет назад трон перешел к кронпринцессе Фэнри, которой тогда было всего шесть лет. С тех пор правит ее регент, и он все подготовил к подписанию Договора о государственном управлении, который превратит монархию из абсолютной в конституционную. Будет созван репрезентативный парламент, к которому перейдет большинство вопросов руководства планетой. Договор также покончит с пайджельским изоляционизмом и позволит заключать юридически обязующие соглашения с инопланетниками – например, с официальными лицами Республики, ответственными за новый коридор. Принцесса Фэнри подпишет договор на свое четырнадцатилетие, до которого остается всего несколько дней. Они запланировали всевозможные празднества: концерты, собрания, даже нечто под названием «Большая охота». Однако чем ближе подписание, тем чаще и разрушительнее становятся атаки диссидентов. Поэтому не знаю, сколько вечеринок они смогут закатить.

– То есть диссиденты не хотят, чтобы договор был подписан, – сказал Оби-Ван, наконец отважившись снова подать голос. К сожалению, он всего лишь строил догадки.

– Возможно, – ответил Квай-Гон. – Но есть и другие объяснения. Быть может, они просто решили, что правительство сейчас уязвимо и поэтому самое время нанести удар.

– Все может пойти наперекосяк, – признала Каж. – Гипертрассу нельзя открыть, пока не будет подписан договор, и похоже на то, что эти диссиденты из «Оппозиции» могут попытаться сорвать церемонию. Надо, чтобы вы отправились на Пайджел, помогли сделать так, чтобы обошлось без жертв, и присмотрели за тем, чтобы Договор о государственном управлении был подписан в назначенный день. Если возможно, было бы хорошо, чтобы вы привлекли «Оппозицию» к ответу. Если придется оставить зачистку местным властям – пускай. Но ради блага Пайджела и многих, многих близлежащих систем гиперпространственный коридор должен открыться. Договор о государственном управлении должен быть подписан.

Важное, трудное задание. Именно такого Квай-Гон мог ожидать в любое время. То есть в любое, только не сейчас.

Он спросил нейтральным тоном:

– Госпожа канцлер, могу я узнать, почему для этого дела выбрали именно нас?

– Просили прислать конкретно вас, и, конечно, мы подумали, что лучше отправить человека, знакомого с одним из главных действующих лиц…

– Я никогда не был на Пайджеле. – Квай-Гон не стеснялся прерывать никого, даже канцлера, если собеседник ходил вокруг да около.

То ли догадавшись, то ли уловив подсознательно, Каж намек поняла.

– Видите ли, когда принцесса унаследовала трон, она была еще ребенком. Естественно, нужен был регент, который бы правил за нее. Однако из-за придворных распрей ни один местный кандидат не был бы приемлемым для всех сторон. Поэтому должность занял специально присланный рыцарь-джедай – ваш знакомый, Раэль Аверросс. – Канцлер перевела взгляд с Квай-Гона на Оби-Вана и обратно. – Как я понимаю, среди джедаев Аверросс считается, скажем так, фигурой противоречивой. Но он ваш друг, не так ли?

– Когда-то мы были добрыми друзьями, – ответил Квай-Гон. Как обстояли дела сейчас, он не совсем представлял. «Противоречивой» – это было еще мягко сказано.

– Так вот, Аверросс просил прислать конкретно вас. Понимаю, мастер Джинн, время не самое удачное, – сказала Каж, – как раз когда вам предложили место в Совете джедаев. Это важный шаг, и, несомненно, вы бы хотели сосредоточиться на…

«Проклятье, проклятье, проклятье». Квай-Гон на мгновение прикрыл глаза. Это нисколько не помогло: волна шока, захлестнувшая Оби-Вана, была такой мощной, что легко ощущалась в Силе. Квай-Гон даже помыслить не мог, что Кирамес Каж заговорит о приглашении в Совет джедаев. Казалось вполне возможным, что канцлер Республики, занятая будущей отставкой, могла вообще не уделить особого внимания информации о новом члене Совета.

Но она уделила. И теперь Оби-Ван не просто знал – ему сообщило третье лицо. Квай-Гон все запорол, окончательно и бесповоротно.

«Как я могу надеяться, что буду хорошим членом Совета, если из меня никудышный учитель?»

Глава 7

Оби-Вану казалось, что он потерял и дар речи, и слух. Он не чувствовал ничего, кроме собственного дыхания и сердцебиения. Шок заставил отключиться от всего, кроме чувства стыда.

Квай-Гон на мгновение встретился с ним взглядом – и этого хватило, чтобы увидеть боль в глазах учителя. Квай-Гон знал, что поступил плохо, но от этого легче не становилось. Только хуже.

Когда канцлер Каж закончила аудиенцию, Оби-Ван сразу же встал и направился к выходу. У двери он, как требовал обычай, задержался, дожидаясь наставника, но Каж подозвала того к себе:

– О, послушайте, могу я спросить совета? Это личное… я хочу что-нибудь подарить мастеру Йоде перед уходом. В благодарность за все, что мы вместе сделали, но ему так трудно подобрать…

Квай-Гону пришлось остаться, а потому Оби-Ван был волен сделать то, чего больше всего хотел: уйти.

Как быть дальше… вот с этим все было куда труднее.

* * *

«Он даже не пожелал сказать мне, что больше не будет моим учителем? Я не заслуживаю даже того, чтобы знать?»

Оби-Ван заставил себя остановиться. Открыв глаза, он прочувствовал спокойный интерьер медитационной комнаты: глянцевые голубые стены, мягкие подушки на полу, где он сидел, негромкий перезвон колокольчиков где-то на заднем плане. Все это должно было навевать безмятежность, умиротворение и абсолютно не помогало Оби-Вану в его нынешнем состоянии. Если он не может успокоить свой разум с помощью медитации здесь, значит, не сможет нигде.

Порой гнев не желал покидать душу иначе чем через тело.

Время было позднее: у детей уже миновал час отбоя, все официальные встречи закончились, и большинство из тех немногочисленных джедаев, которые бродили по коридорам, принадлежали к ночным видам. Сводчатые потолки отражали эхом шаги Оби-Вана, неестественно громкие в тишине Храма. Интересно, откуда это чувство, будто он у всех на виду: из-за звуков или потому, что он понятия не имел, что известно другим?

Получается, он последним узнал, что учитель решил его покинуть? Не обмолвившись и словом? Придется ли теперь объяснять каждому встречному, почему семнадцатилетний падаван ищет нового учителя? Оби-Ван никогда о таком не слыхивал. Неужели он стал первым – за все десять тысяч лет истории Ордена – падаваном, от которого избавились за ненадобностью?

Оби-Ван спохватился. Это не могло быть правдой. Во всяком случае, скорее всего не было. Но сгущать краски нет нужды, подумал он. Положение и так хуже некуда.

Путь лежал через туннель, проходивший под водными уровнями Храма, где жили и тренировались рыцари и падаваны с океанических планет – по крайней мере, часть времени. Прозрачный вогнутый потолок подсвечивали колеблющиеся линии голубоватого света, за которыми были видны силуэты двоих детей – мон-каламари и селката, – плававших наверху. Остались после отбоя или же суточные циклы на водных уровнях были устроены иначе?

Оби-Ван еще столь многого не знал о Храме, о джедаях. И сейчас казалось, что возможности узнать уже не будет.

Наконец он вошел в падаванское додзё. Здесь юные джедаи могли вместе тренироваться и упражняться, общаясь между собой и одновременно обмениваясь опытом. «Многому друг друга научить падаваны могут, – объяснял мастер Йода, – и особенно когда не видят их учителя».

Оби-Ван обошел шестиугольный зал и, сосредоточившись как мог, наконец снял с пояса световой меч. Гудение клинка наполнило пустую комнату, и юноша инстинктивно стиснул рукоять, почувствовав легкую вибрацию. Он принял боевую стойку и начал отрабатывать приемы.

С базовых приемов начинали все. Это были основные движения, главные виды защиты, возможные атаки. За эти годы Оби-Ван очень хорошо освоил начальные приемы. Как и большинство падаванов, он ожидал, что ему покажут другие формы боя, что он сможет выбрать одну из них и начнет вырабатывать свой индивидуальный стиль.

Но Квай-Гон до сих пор заставлял его отрабатывать основы.

«Почему? У нас случались недопонимания в бою, но у него не может быть претензий к моей фехтовальной технике. – Оби-Ван рассек воздух и крутанул мечом, наслаждаясь тем, как меняется звук при каждом движении. – По крайней мере в этом я никогда его не подводил».

Юноша продолжал заниматься, и воспоминания о прошлых битвах, прошлых успехах прогнали туман обиды из его головы. Будущее редко вторгалось в его мысли, и в такие моменты он воображал, как потенциальные учителя наблюдают за его тренировкой, восхищаются и решают поступить с этим падаваном лучше, чем…

– Очень недурно, – донесся с другой стороны зала звучный голос Квай-Гона. – Ты даже более быстр, чем я думал.

Оби-Ван сумел остановиться, не вздрогнув и не выдав своего удивления. Он держал меч горизонтально поперек груди, голубое сияние клинка окрашивало все вокруг, включая Квай-Гона, в черно-белые тона.

– Это падаванское додзё, – сказал Оби-Ван.

– Я ведь тоже, знаешь ли, когда-то был падаваном. – Квай-Гон шагнул внутрь и обвел взглядом сводчатый потолок, где отпечатки рук и ног свидетельствовали о том, что некоторые ученики практиковались в более атлетичных стилях фехтования.

– Я не имел в виду, что вы не знаете, где находитесь.

Квай-Гон приподнял бровь:

– Ты хотел сказать – что я делаю здесь, где мне не место?

Он казался таким… спокойным. Даже веселым. Великодушное снисхождение, которое Оби-Ван пытался чувствовать к своему учителю, ослабло.

– На самом деле это не был вопрос.

Невысказанный упрек стек с Квай-Гона, как вода. Квай-Гон Джинн мог быть несовершенным, нетипичным во многих отношениях джедаем, но его невозмутимости можно было только позавидовать. Вместо того чтобы спорить с учеником о своем праве находиться здесь или просто взять и уйти, Квай-Гон сказал:

– Я хотел извиниться за то, что произошло утром. Не таким образом ты должен был узнать о моем приглашении в Совет. Я спорил сам с собой, говорить тебе или нет, но решил подождать, пока не приму окончательное решение.

Оби-Ван сдержал горький смешок:

– Вы что, всерьез подумываете об отказе? С каких это пор? Сомневаюсь.

Квай-Гон вздохнул:

– Справедливо. Твою реакцию можно понять. Но у меня есть свои опасения. Вопросы, которые я должен разрешить сам с собой, прежде чем принимать столь ответственное назначение.

– Вопросы, которые вы даже не подумали обсудить со мной.

После этой ремарки проклятая невозмутимость Квай-Гона наконец дала трещину. В его голосе прорезались нотки раздражения:

– Я подозревал, что ты будешь слишком расстроен для рациональной дискуссии. По-видимому, я был прав.

– Вы вроде как говорили, что мою реакцию можно понять, – огрызнулся Оби-Ван. – Почему из-за этого мне запрещено знать правду?

Квай-Гон положил ладони на свой широкий пояс: признак того, что он начал уходить в себя.

– …поговорим об этом в другое время. Ни я, ни ты сейчас не в лучшей форме.

Несмотря на свое состояние, Оби-Ван знал, что тут Квай-Гон прав. Но он не мог просто так замять тему.

– Я спрашивал себя, почему вы никогда не показывали мне никаких приемов, кроме базовых. – Он прокрутил меч в руке и опустил клинок в нижнюю позицию. – Считать, что мне не хватает мастерства, вы не могли. Так почему бы не учить меня дальше? Но теперь, кажется, я знаю ответ.

– Просвети меня, – сухо сказал Квай-Гон.

– Потому что вы уже давно решили, что, так или иначе, избавитесь от меня. Что учителя и падавана из нас не выйдет, так зачем планировать наперед? Зачем вообще напрягаться? Вы знали, что заканчивать мое обучение будет кто-то другой. – Юноша выключил меч. – В конечном итоге вы оказались пророком, учитель.

Квай-Гон молчал так долго, что Оби-Ван решил, что выиграл спор. В конце концов наставник ответил:

– Я не учил тебя дальше основ по веской причине, Оби-Ван. И если бы ты понял почему, тогда ты бы понимал и меня в достаточной мере, чтобы мы смогли добиться успеха как учитель и ученик. А так… полагаю, Сила иногда сама следит за тем, чтобы все заканчивалось к лучшему.

С этими словами учитель вышел. Оби-Ван еще долго оставался в додзё, борясь с темными эмоциями и размышляя снова и снова, почему Квай-Гон Джинн такая загадка.

Он отрешенно сказал сам себе: «Квай-Гон прав. Это к лучшему».

Но в душе он так не считал.

* * *

Даже спустя восемь лет пребывания на Пайджеле отдельные вещи Аверросс так здесь и не полюбил. К счастью, пайджельская кухня к ним не относилась. Местные знали толк в еде.

– Так вы пригласили джедаев? – Секторальная управляющая «Цзерки» Меритт Кол приподняла бровь и жестом велела официантке принести еще порцию шаака. Трекер, слегка выступавший на тыльной стороне ладони официантки, был едва заметен: несколько миллиметров металла, указывавших на ее статус рабыни. Во дворце обедали с шиком. – Конечно, помощь нужна, но можно было привлечь частную охранную компанию.

– Наемников не интересует ничего, кроме гонорара, – ответил Раэль Аверросс, беря шаачью ногу за кость. С пальцев капал соус. – Они не увидят ничего такого, чего их не научили видеть на тренировках. А вот рыцарь-джедай! Джедай разберется во всем за пятую часть времени, которая бы понадобилась какому-нибудь наемнику.

Аверросс сидел во главе стола из темного дерева с золотой инкрустацией. С противоположной стороны сидела принцесса Фэнри, в лучах дроида-светильника вспыхивали радужные нити ее платка, обернутого вокруг волос. Управляющая Кол, как всегда в накрахмаленном белом мундире, поместилась справа от регента. Согласно дворцовому этикету, место рядом с Фэнри считалось более почетным – но Аверроссу всегда было плевать на этикет. К тому же обед был не просто официальным банкетом. Это была деловая встреча – одна из многочисленных обязанностей, которые брал на себя Аверросс, чтобы ими не приходилось заниматься Фэнри.

Но Фэнри – как всегда, собранная и очаровательная, как и подобало принцессе, – явно прислушивалась с большим вниманием. Именно так он ее учил: всегда слушать. Всегда мотать на ус. Всегда докапываться до сути, завуалированной придворным протоколом.

Аверросс улыбнулся и подумал: «Умничка».

Управляющая Кол тоже улыбалась, но было видно, что убедить ее не получилось.

– В связи с этим напрашивается вопрос, лорд-регент: если джедай может так просто решить проблему, почему же вы до сих пор этого не сделали?

– Потому что ситуация требует… свежего взгляда. – Аверросс сделал очередной добрый глоток лунного вина, чтобы не так кисло было от слов, которые он собирался сказать. Он вообще не любил признавать слабину, тем более когда речь шла о защите Фэнри. – Я живу на Пайджеле уже восемь лет, госпожа управляющая. И живу не где-нибудь, а в королевском дворце. Проблемы принцессы – это мои проблемы. Ее мир – мой мир. Я смотрю на Пайджел из дворцового окна, а вы не хуже меня знаете, что оттуда видно далеко не все. Новый игрок заметит то, чего не замечаю я.

Однако на Пайджеле было много такого, чего постороннему никогда не понять. Как ни ждал Аверросс коронации Фэнри, он с трудом представлял свою жизнь после этого события. Он предполагал, что Фэнри попросит его остаться в качестве советника, и очень хотел бы согласиться. Но в то же время он знал: Совет потребует, чтобы он занялся чем-то другим и тем самым доказал, что не привязался чрезмерно к одному и тому же месту, к одному и тому же заданию. С самим принципом Аверросс не спорил – но его работа здесь, на Пайджеле, отличалась от предыдущих. Он чувствовал, что делает доброе дело. Нечто важное. А благодаря своим знаниям о планете он мог быть полезен здесь больше, чем где-либо еще.

Конечно, сборище бюрократов, коим являлся Совет, никогда этого не признает.

Если для того, чтобы остаться на Пайджеле, нужно будет уйти из Ордена… Аверросс не имел ни малейшего понятия, что он выберет.

Меритт Кол задумчиво кивнула, хотя в ее темных глазах все еще читалось сомнение. Аверросс знал, что она занимает должность управляющей уже больше двух десятилетий, за эти годы прибрав к рукам торговлю во множестве систем. Она была осторожной, практичной и сдержанной.

– Я понимаю вашу мысль, лорд-регент. Однако «Цзерку» тревожит, что новый джедай не поймет нашего способа ведения дел на этой планете. Даже вам понадобилось время, чтобы признать… правильность нашего подхода.

– Я тогда был молодым и наивным, – с ухмылкой сказал Аверросс. – Ну… может, не таким и наивным.

Еще он в то время терзался болью, от которой разум скручивало узлом – болью того рода, от которой не избавиться при всех стараниях, – но Меритт Кол об этом знать было ни к чему.

Кол вежливо улыбнулась, но продолжила гнуть свою линию:

– А что, если Орден пришлет кого-то столь же «молодого и наивного»?

– Я запросил одного конкретного джедая. Самого ловкого из всех, с кем доводилось работать. Он нас не подведет. – Как же это приятно, подумал Аверросс, наконец-то знать, кому можно доверять. – За Квай-Гона Джинна я ручаюсь как ни за кого другого.

* * *

Квай-Гон засиделся в своем жилище допоздна. Единственным источником света служил планшет, лежавший перед ним.

Эту запись он уже видел раньше. Сразу после инцидента Квай-Гон просмотрел ее множество раз, как и весь Орден джедаев. В конечном итоге Совет тогда оправдал Раэля Аверросса.

Квай-Гон не был до конца уверен, что это было правильное решение.

Грузовой транспортник «Канун» перевозил продукты питания для системы, где свирепствовал голод. Надзор над рейсом обеспечивали Раэль Аверросс и его падаван. Было известно, что в секторе хозяйничают пираты, и показания внешних датчиков постоянно проверялись.

Это отвлекло внимание от внутренних проблем, и никто не распознал настоящую угрозу: кровавый, жестокий бунт.

Стандартная процедура на случай бунта на таком грузовике предусматривала, что находящиеся на борту джедаи в первую очередь должны захватить мостик. С мостика можно восстановить контроль над всеми остальными системами и призвать на помощь другие корабли Республики.

У Раэля были иные идеи. Согласно протоколу официальных слушаний, он заподозрил, что бунтовщики могут заключить сделку с пиратами: оружие и помощь в обмен на продукты. Если бы бунтовщики заручились поддержкой пиратов, их было бы куда труднее одолеть, и они представляли бы угрозу для кораблей Республики, которые прибудут на помощь. Поэтому Раэль и его падаван отправились в главный трюм, чтобы сначала захватить этот отсек.

Джедаи имели право на свое усмотрение нарушать протоколы – при условии, что их действия не выходили за рамки полномочий. На решение Раэля, наверное, никто не обратил бы внимания, если бы не трагедия, которая затем случилась.

Квай-Гон смотрел, как бунтовщики ворвались в главный трюм «Кануна», убивая направо и налево сохранивших верность членов экипажа, в чем им помогали перепрограммированные дроиды. Их не останавливали даже крики умирающих, – но при виде двух световых мечей они замерли.

В схватку бросились Аверросс и его падаван, толотианка первого года обучения. «Ее звали Ним Пианна, – напомнил себе Квай-Гон. – Она не была просто безымянным падаваном». Несмотря на свой юный возраст, она изготовилась к бою, и ее зеленый меч зажегся одновременно с голубым клинком Аверросса. Они сражались вместе так гармонично, что казались частями одного целого, и демонстрировали взаимопонимание, которое полагалось иметь учителю и падавану.

И которого Квай-Гон так и не выстроил с Оби-Ваном…

Он задвинул свои сожаления на задворки сознания, потому что на экране начал разворачиваться подлинный ужас. Раэль и Пианна с боем продвигались вперед по верхней платформе, расположенной метрах в двадцати над полом. Пианна прыгнула к одному из дроидов, не зная, что тот вооружен нейродротиком. Серебристая стрелка вонзилась ей в висок – идеальный выстрел, – и Пианна качнулась в сторону. Ее глаза затуманились – зловещий признак того, что мозг и тело временно оказались под контролем нанороботов.

Последующие события длились не более нескольких секунд, но Квай-Гону казалось, будто все происходит в замедленном темпе. Так бывало всегда, сколько бы раз он ни просматривал эту сцену, как бы прекрасно ни помнил, что случится дальше.

Раэль мельком взглянул на своего падавана.

Пианна подняла меч и бросилась на него.

На мгновение Раэль заколебался.

Решение было принято.

«Мастер Аверросс был вынужден поставить спасение заложников превыше спасения своего падавана, – провозгласил Мейс Винду в официальном заявлении Совета. – Поединки на световых мечах очень редки, но заканчиваются смертью. Он не успел бы спасти и ее, и “Канун”. Аверросс решил, что безопасность корабля важнее жизни падавана. Именно такой выбор предпочла бы она сама. Любой джедай скорее согласится на риск, чем подвергнет опасности других».

Все это было правдой. Но Квай-Гон никак не мог забыть выражение чистого ужаса и покинутости на лице Пианны, когда она упала. Да, ее разум был захвачен, но она знала своего учителя. Она не контролировала свое тело, но эмоции оставались ее собственными. Учитель – тот, кому она должна была доверять, как никому в Галактике, – убил ее. Это была ее последняя мысль перед смертью.

Никакой нейродротик ей бы вообще не грозил, если бы Раэль соблюдал протоколы.

Возможно, рыцарь-джедай с более традиционной биографией не отделался бы так легко. Но Раэль появился в Храме в крайне позднем возрасте: когда его обнаружили на Ринго-Винде, ему уже исполнилось целых пять лет – насколько знал Квай-Гон, он был самым старшим ребенком, которого когда-либо привозили в Храм. Эта разница в возрасте оказалась фундаментальной. Раэль так до конца и не овладел подсознательным самоконтролем, которому большинство джедаев обучались с младенчества. Он безумно скучал по другим членам семьи Аверроссов. Подавляющая масса джедаев вообще не знала своих биологических родителей. Исключения бывали, но лишь в том, что некоторые общались – очень редко – с родственниками, которые фактически были незнакомцами. Манеры у Раэля были грубые, скорее как у «станционной крысы», которой он был раньше, чем у джедая, которым надеялся стать. От своего ринго-виндского акцента он так и не избавился.

Некоторые дети стыдились бы всего этого, другие изо всех сил старались бы стать похожими на своих товарищей. Но только не Раэль. Он выбрал противоположный путь: разговаривал на своем сленге «станционной крысы», вел себя развязно во всех ситуациях и носил тряпье, которым побрезговал бы чернорабочий. В каком-то смысле он пытался перевязать рану своего утраченного детства, но эта рана никак не заживала.

Однако девиантное поведение Раэля не могло обмануть никого в Храме, в том числе и его самого.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю