Текст книги "Звёздные войны. Учитель и ученик"

Автор книги: Claudia Gray

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц)

Клаудия Грей
Звёздные войны. Учитель и ученик

Неожиданное предложение ставит под угрозу дружбу между Квай-Гоном Джинном и Оби-Ваном Кеноби. Но с этой проблемой придется повременить, ведь обоих джедаев ждет новая опасная планета с туманным будущим.

Джедай должен быть бесстрашным воином, хранителем справедливости и знатоком путей Силы. Однако, пожалуй, главный долг любого джедая – передать свои знания другим. Мастер Йода обучил Дуку; Дуку обучил Квай-Гона Джинна; а теперь и у Квай-Гона есть свой падаван. Квай-Гону не раз доводилось смотреть в лицо всевозможным опасностям, но ничто не страшит его больше, чем мысль о том, что он может оказаться плохим учителем.

Оби-Ван Кеноби питает глубокое уважение к своему учителю, но не всегда его понимает. Ну зачем Квай-Гону нужно постоянно нарушать правила, обязательные для всех джедаев? Почему он увлекается древними пророчествами, вместо того чтобы заниматься более насущными проблемами? И отчего Квай-Гон не сказал, что обдумывает приглашение в Совет джедаев – прекрасно зная, что это положит конец их партнерству? Простой ответ пугает Оби-Вана: он оказался плохим учеником.

Когда джедай по имени Раэль Аверросс, еще один ученик Дуку, просит их помощи в разрешении политического спора, Джинн и Кеноби отправляются к королевскому двору планеты Пайджел, убежденные, что это их последняя совместная экспедиция. Но простое, на первый взгляд, задание быстро осложняется из-за интриг и видений кровавой катастрофы, которые угнездились в голове Квай-Гона. В то время как вера Квай-Гона в пророчества растет, вера Оби-Вана в своего учителя подвергается испытанию. И, как назло, именно в этот момент появляется новая угроза, против которой учитель и ученик должны выступить как никогда сплоченно… или разойтись навеки.

Claudia Gray

STAR WARS™: Master & Apprentice

Copyright c & ™ 2021 LUCASFILM LTD

Used Under Authorization.

Перевод с английского Василия Ткаченко

Редактура Александра Виноградова

Оформление обложки Радия Фахрутдинова

Издательство благодарит за помощь в подготовке издания «Гильдию архивистов JC».

© В. Ткаченко, перевод на русский язык, 2021

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2021

* * *

Узреть пророчество во снах возможно, когда деятельный разум озаряет нашу душу.

– Ибн Рушд, также известный как Аверроэс

Давным-давно в далекой Галактике…

Повсюду царит мир. ГАЛАКТИЧЕСКАЯ РЕСПУБЛИКА, которой уже тысячи лет, принесла множеству планет процветание, а большинству прочих открыла новые перспективы. Лишь несколько конфликтов омрачают жизнь Галактики – и их разрешением занимаются РЫЦАРИ-ДЖЕДАИ, хранители мира и справедливости на просторах Республики.

Один из таких конфликтов вспыхнул на планете Тет – рассаднике коррупции, который угрожает многим близлежащим системам. Совет джедаев поручил расследование КВАЙ-ГОНУ ДЖИННУ и его падавану. Но криминальные элементы Тета сотрудничать отказались…

Глава 1

 
Нет эмоций – есть покой.
Нет невежества – есть знание.
Нет страсти – есть безмятежность.
Нет хаоса – есть гармония.
 

«Тому, кто написал Кодекс джедаев, – подумал Квай-Гон Джинн, – никогда не доводилось иметь дела с хаттами».

Он бежал по каменному коридору хаттского дворца, а сзади доносились звуки бластерных выстрелов, и красные вспышки разрывали тьму, как зарницы. Преследователи быстро обогнут закругление стены и смогут стрелять прямой наводкой, а значит – самое время нырнуть в ближайшую дверь.

– Оби-Ван! – окликнул Квай-Гон. – Налево!

– Да, учитель, – прохрипел падаван, топавший всего в нескольких шагах позади него.

«Уже и запыхался?» – подумал Квай-Гон. Оба помчались вниз по спиральной лестнице, что вела в наружную, более современную часть дворца. Бежали они пока не больше трех минут – плюс, конечно, пришлось взбираться на двадцатиметровую стену. Но в правильном медитативном состоянии это не должно быть трудно.

«Оби-Ван не отточил мастерство медитации в бою, – напомнил себе Квай-Гон под звуки шагов падавана, вторящих его собственным. – В его годы я мог…»

Джедай прогнал эту мысль. Сравнивать обучение Оби-Вана со своим собственным непродуктивно. Путь к Силе у каждого индивидуальный. Лучше сосредоточиться на пути отступления.

Окружавшую беглецов тьму рассеивал свет, лившийся из открытой двери снизу. Квай-Гон схватил меч и зажег его, осветив лестницу. Оби-Ван сделал то же самое всего лишь секундой позже – как раз в тот момент, когда ступени закончились и оба джедая оказались в очень просторной, но очень переполненной комнате.

А конкретно – в одной из хаттских спайсовых кальянных.

В воздухе клубился тяжелый, сладковатый туман. На различных парящих платформах, которые висели на разной высоте над головами одурманенных наркотиком завсегдатаев, играли музыканты. Хатт Ванбо на своем раззолоченном троне втянул столько дыма, сколько помещалось в его трое легких. Никто не был достаточно трезв, чтобы сразу заметить двух рыцарей-джедаев, которые появились наверху.

* * *

Но световые мечи обычно привлекали внимание.

– Апа хуха гардо![1]1
  Охрана, взять их! (хаттск.). (Здесь и далее – прим. перев.)


[Закрыть] – прокаркал Ванбо, осоловело взмахнув хвостом в направлении новоприбывших. Один из гаморреанских стражников взвизгнул и вразвалку побежал к подножию лестницы, чтобы перехватить там непрошеных гостей. Но Квай-Гона это тревожило намного меньше, чем тяжелый топот полудюжины охранников-людей, отставших всего на несколько секунд, а также присутствие еще двоих гаморреанцев у двери.

– Прыгай! – крикнул рыцарь. С этими словами он перелетел через весь зал и приземлился на одну из оркестровых платформ, в данный момент занятую секцией духовых. Китонаки испуганно отпрянули, одна музыкантша сверзилась с края платформы и полетела в грязный, устланный подушками ров, окружавший Ванбо. Китоначка рухнула на трандошанина, который протестующе зашипел, но никто из опьяненной публики, похоже, не обратил особого внимания на этот инцидент.

Квай-Гон огляделся. Оби-Вана занесло на платформу, где какой-то шада-абб играл на гармонике грауди. К несчастью, музыканты этой расы были покрепче китонаков. Твердо держа свой музыкальный инструмент двумя руками, шада-абб ударил третьей, а потом еще и плюнул в Оби-Вана.

«Яд», – с ужасом подумал Квай-Гон, но Оби-Ван с легкостью увернулся. Рефлексы у падавана были острые. Может, ему и недоставало безмятежности в бою, зато инстинктов хватало.

Охранники-люди уже показались на лестнице, и Квай-Гон окликнул: «Займись дверью!» – после чего вдавил кнопку управления, послав платформу в сторону охранников. Посреди всей этой кутерьмы он воззвал к глубокому спокойствию внутри себя, к душе вселенной, которая всегда слушала, всегда давала ответ.

Без осознанной мысли, не целясь, Квай-Гон взмахнул мечом – вверх, над головой, вниз, – блокируя все бластерные разряды. Пальба участилась, но это не имело значения – он предчувствовал каждый выстрел заранее. Оставшиеся музыканты-китонаки, не разделявшие его уверенности, попрыгали с платформы. Вот и хорошо: можно сосредоточиться на своей и падавановой безопасности. Хотя Оби-Ван, конечно, мог сам о себе позаботиться.

По крайней мере, так Квай-Гону казалось секунды две, после чего Оби-Ван спикировал на панель управления дверью и проткнул ее мечом. От жара клинка все схемы внутри расплавились.

«Проклятье!» – подумал Квай-Гон.

– Я имел в виду, позаботься об охранниках у двери!

– Так бы и сказали! – крикнул в ответ ученик.

Что ж, справедливо. «Все-то ему точные указания подавай! Ну почему он все понимает буквально?» Впрочем, это уже не имело значения, поскольку путь на волю все еще преграждали двое гаморреанцев. Хуже того – панель, похоже, отвечала не только за дверь, но и за платформы, которые словно взбесились. Квай-Гон покачнулся, когда та, на которой он стоял, резко накренилась влево, но равновесие все же сохранил. С трудом. Рядом просвистел бластерный разряд, выбив из стены дымящийся обломок. Мимо, но и одного многовато…

«Не время строить теории, – напомнил себе Квай-Гон. – Нет ни прошлого, ни будущего. Только настоящее».

Оби-Ван, похоже, успокоиться и не пытался. Демонстрируя все, что угодно, кроме спокойствия, он спрыгнул со своей платформы за мгновение до того, как шада-абб и его грауди с музыкальным звоном врезались в стену. Однако же он ловко перерубил топор одного гаморреанца и руку другого, отчего первый в ужасе завизжал и бросился наутек.

Этот переполох наконец пробился сквозь спайсовый туман в голове Ванбо и его природную тупость:

– Хопа! Кикиюна джедай килли![2]2
  Помогите! Кто-нибудь, убейте джедаев! (хаттск.)


[Закрыть]

Гаморреанцы потопали вниз по лестнице, явно намереваясь схватить Квай-Гона, когда он свалится со своей дико перекошенной платформы.

– Учитель? – окликнул Оби-Ван. – Вы в порядке?

– Просто добудь нам корабль, если сможешь!

Оби-Ван кивнул и послушно выбежал из спайсового притона, исчезнув в лабиринте хаттского дворца.

* * *

Квай-Гон ухватился за край платформы, которая снова пикировала в сторону Ванбо. Несколько клиентов внизу захихикали при виде джедая, висящего на оркестровой площадке. «Пускай смеются, если это их отвлекает», – подумал джедай, включив устройство слежения, которое носил на поясе.

Его платформа понеслась в сторону другой, более-менее неподвижной, где съежился китонак, держа над головой свою флейту клу. Квай-Гон перескочил на этот островок, который находился метром ниже и примерно в центре зала. Здесь можно было восстановить равновесие и прыгнуть снова, вверх и вперед…

И приземлиться на троне позади Ванбо, остановив клинок меча в считаных сантиметрах от мясистого горла хатта.

– Ап-шмаи нудчан![3]3
  Не бей! (хаттск.)


[Закрыть] – Ванбо попытался повернуться – для хатта это было не так-то просто, – но Квай-Гон поднес меч ближе. Жар клинка, должно быть, ощущался даже сквозь эту толстую шкуру, потому что Ванбо застыл. Охранники-люди и гаморреанцы – тоже. Большинство спайсоманов сели прямо, хотя как минимум одна женщина продолжала пялиться в потолок с блаженной улыбкой на лице. Оставшиеся две платформы врезались в стены и упали на пол, но вроде бы никто не пострадал.

Ванбо молчал, дожидаясь, что скажет его пленитель. Без своего мажордома он понятия не имел, как вести себя в кризисной ситуации.

– Поскольку мне удалось привлечь твое внимание, – произнес Квай-Гон, – я бы хотел обсудить мое отбытие из этого дворца.

– Чуба, джа-джи баргон, – кисло сказал Ванбо, что примерно можно было перевести как: «Отлично. Глаза б мои тебя не видели».

– Взаимно. А теперь я на этом троне еду в ангар. – К счастью, эти штуковины зачастую можно было поднимать и опускать с этажа на этаж, что обеспечивало хаттам некоторую мобильность. Обращаясь к залу, Квай-Гон объявил: – Там меня ждет корабль. Ванбо послужит прекрасным щитом, если надумаете стрелять.

* * *

– Стука джедай пуну джулиминми? – пробурчал Ванбо. «С каких это пор джедаи берут заложников?»

Джедаи обычно таким не занимались. Да и сам Квай-Гон не любил прибегать к подобным трюкам. И можно было не сомневаться, что Совет не одобрит такое поведение, когда они с Оби-Ваном вернутся на Корусант. Но Квай-Гон подстраивал тактику под своих противников. А с хаттами – чьи несметные богатства были добыты исключительно ценой страданий других – он считал себя вправе поступать как угодно, если это требовалось для спасения своей жизни.

– Похоже, с этого дня, – беззаботно сказал Квай-Гон. После чего вдавил кнопку, и плиты пола под ними разошлись в стороны. Крошечные ручки Ванбо дернулись. Платформа стала опускаться из кальянной в дворцовый ангар. Бросив взгляд вверх, Квай-Гон увидел, что несколько существ глядят на эту картину с вытаращенными глазами.

Затем он снова переключил внимание на ангар – и увидел Оби-Вана, стоявшего в окружении пятерых охранников-людей… хорошо натренированных охранников, судя по их боевым стойкам. Падаван держал меч наготове, однако не мог одновременно продвигаться к кораблям и обороняться. Оби-Ван лишь на мгновение встретился взглядом с Квай-Гоном и отвернулся.

Неподалеку стоял Турибл – человек, служивший у Ванбо мажордомом. Пальцы его были сплетены перед грудью, на лице блуждала расслабленная улыбка.

– Мастер Джинн, – учтивым, светским тоном произнес он. – Какое счастье для нас принимать обоих джедаев сразу.

Оби-Ван напрягся, несомненно, готовясь к бою. Квай-Гон лишь улыбнулся.

– Большое счастье, – ответил он, не отводя меча от горла Ванбо. – Тем более что мое устройство слежения ведет трансляцию уже… о, довольно долго. Совет джедаев, конечно, напрямую вмешаться не сможет, но они увидят все, что здесь произошло. И все, что случится дальше. По сути, считайте, что они присутствуют здесь лично.

Улыбка Турибла на миг померкла. Охранники-гаморреанцы нервно заелозили своими когтистыми лапами. Едва Квай-Гон обнаружил дубликаты накладных в реестрах Тета, как вояки Ванбо тут же атаковали. Турибл с самого начала не исключал подобную возможность, и его план был приведен в действие сразу, как только стало ясно, что поддельные записи уже никого не обманут. По-видимому, изначально планировалось замести следы, сообщив, что двое джедаев «пропали при невыясненных обстоятельствах». Но даже хатты не были настолько дерзкими, чтобы открыто убить рыцарей Ордена.

В следующий миг Турибл овладел собой:

– Похоже, вы взяли в заложники моего работодателя. Я, со своей стороны, взял в заложники вашего ученика. Ситуация, кажется, патовая, вы не находите?

Итак, вместо того чтобы прорываться с боем, придется торговаться. С хаттами.

Квай-Гон едва удержался, чтобы не застонать.

* * *

Час спустя Квай-Гон спокойно попивал чаёк в кабинете мажордома.

– Такое досадное недоразумение, – сказал Турибл, который медленно расхаживал вдоль изогнутой стены, словно паломник, медитирующий в пути. Он излучал спокойную уверенность и напоминал скорее собрата-джедая, чем правую руку преступного воротилы. – У нас случались проблемы с безопасностью. Охранники… в общем, их бдительность время от времени переходит в паранойю.

– Вот как, – Квай-Гон приподнял бровь. – И какие же могут быть причины для паранойи на Тете? Хатты здесь контролируют все.

– Вы удивитесь, – сказал Турибл. – Соотношение сил постоянно меняется. Никто из нас не может себе позволить оставить что-то без внимания.

Хаттский мажордом практически всегда был лакеем, несчастным клоуном, который отвлекал на себя местных чиновников, задабривал и умасливал других важных игроков и сам по себе никакой независимой властью не обладал. По оценкам Квай-Гона, среднее время службы мажордома измерялось несколькими месяцами. Как и продолжительность его жизни. Рано или поздно – обычно рано – они либо брали взятку и попадались, за что их казнили… либо же их убивали вообще ни за что, когда хатту случалось вспылить.

Турибл был не таков. Хатт Ванбо занимал свой пост исключительно благодаря кумовству. Он не годился для управления картелем, поскольку обладал крошечным мозгом и непомерным пристрастием к спайсу. Лишь по счастливой случайности, полагал Квай-Гон, он нанял на службу человека столь же ловкого, хитроумного и аморального, как самые могущественные из хаттов. Турибл одевался как поэт или художник – пускай и небедный, – а утонченности его речи могли бы позавидовать корусантские аристократы. Тем не менее весь сектор знал, что реальная власть на Тете принадлежит Туриблу.

Хотя, конечно, сам мажордом был слишком умен, чтобы заявлять об этом вслух.

Оби-Вана отпустили в обмен на свободу Ванбо, и наоборот. Для Турибла единственным способом сохранить лицо было сделать вид, будто нападение вышло спонтанным. И пока гости не убрались с планеты, стоило благоразумно ему подыграть.

Но если Турибл полагал, что обставил Квай-Гона, то он очень сильно ошибался.

– В очередной раз приношу извинения за это ужасное недоразумение, – ровным тоном проговорил мажордом. Он продолжал мерить шагами комнату, и полы его длинного темно-оранжевого кафтана проносились над самым паркетом, раз за разом открывая босые ноги. – Будьте уверены, охранников примерно накажут – хотя и оставят в живых из уважения к обычаям джедаев.

– Рад это слышать. – Квай-Гон сделал еще глоток и добавил: – Это досадное недоразумение не должно омрачать нашего путешествия.

Турибл с улыбкой поклонился, черные кудри упали на лицо:

– Вы само великодушие.

– Так говорят, – сухо отозвался Квай-Гон. – Меня также весьма интересует, что именно происходит с сельхозпродукцией, которая поставляется по Трайлесскому торговому пути. Тем более что реестры поставок в близлежащих системах, похоже… весьма неточны.

Этот неожиданный переход в наступление не смутил Турибла:

– Нам и самим интересно. Так много кораблей исчезло неведомо куда, и так внезапно… Уверен, Республику это тревожит.

– «Тревожит», пожалуй, слишком сильное слово. Но эти перебои нарушают ход вещей, и в конце концов Республика примет все необходимые меры, чтобы защитить поставки.

Турибл снова наклонил голову, но в его ответе уже не чувствовалось угодливых ноток:

– Приятно слышать, что Республика так хорошо защищает своих многочисленных граждан.

Конечно же, Квай-Гон знал, что хатты захватывают корабли, забирают грузы и продают продовольствие голодающим независимым планетам Внешнего кольца. И Турибл знал, что Квай-Гон знает. Но коль скоро Квай-Гон мог заставить хаттов это прекратить – по крайней мере, на какое-то время, – в прямой конфронтации смысла не было. Она могла вылиться только в кровопролитие, по итогам которого Республика предстала бы сильной и победоносной. Хатты на несколько месяцев погрузились бы в хаос внутривидовой борьбы, по итогам которой на вершину выдвинулись бы новые криминальные авторитеты, ведущие себя точно так же.

– Порой складывается такое чувство, – пробормотал Квай-Гон, – что в нашей Галактике никогда ничего не меняется.

Турибл выпрямился, не зная, как реагировать на эту перемену темы разговора. Сложив руки на груди, он нахмурил темные брови:

– Вы в самом деле так считаете, джедай?

Когда-то Квай-Гон верил, что великие преобразования к лучшему возможны. Что эти преобразования были предсказаны тысячи лет назад мистиками джедаев. Как молод он тогда был. Как наивен и оптимистичен.

Время сделало его мудрее.

– Не бывает ничего статичного, – сказал рыцарь, – но разумные существа всегда остаются такими же.

Турибл отрицательно покачал головой.

– Перемены приходят, когда мы их меньше всего ждем… но они приходят. – Сейчас мажордом держался более настороженно, чем когда Квай-Гон приставил меч к шее Ванбо. Его темные глаза искали во взгляде Квай-Гона что-то неуловимое. – Кто знает, какие изменения мы еще увидим на своем веку?

Глава 2

– Приятное местечко этот Алдераан, – сказала Рахара Уик, когда «Мерикс» начал отдаляться от планеты. – Красивое. Спокойное.

– И полное простаков, – довольно прибавил Пакс Марифер. – Люблю такие планеты.

– И хорошо. Потому что здесь мне меньше всего хотелось бы заиметь проблем.

– Почему? – нахмурился Пакс. – Практически всюду штрафы куда суровее.

Рахара скрестила руки на груди:

– Угу, но на Алдераане мы не смогли бы откупиться.

– До отвращения высокоморальный народец, да? Нам с тобой тут делать нечего, – сказал Пакс с озорной улыбкой. Порой ему нравилось делать вид, будто они куда более серьезные преступники, чем на самом деле.

Рахара, со своей стороны, иногда любила делать вид, будто они вообще никакие не преступники. В конце концов, они никому не делали зла. И не увозили ничего ценного с тех планет, которые посещали. Только камни.

Но простой камень с одной планеты на другой становился драгоценным.

Взять, к примеру, Алдераан. Его главный архипелаг был практически весь покрыт мелкозернистым беловатым камнем, который чаще всего использовали как гравий. Но стоило привезти этот камень на Родию – показать его родианцам, чьи глаза воспринимали волны, которых люди не видели, – и он становился прекрасным, сверкающим, ярким. Редким.

Тысячи лет назад, в эпоху легенд, когда изрядной частью Галактики правили ситхи, самоцветами можно было свободно торговать. Но если завалить рынок ценным товаром, это может девальвировать стоимость этого товара. Иногда это приводило к масштабному разграблению или к нелегальной добыче на тех планетах, чей заурядный камень в других местах находили экстраординарным. Приток таких самоцветов мог даже обрушить экономику планеты. Поэтому были введены строгие правила, регулирующие или даже запрещающие торговлю большинством драгоценных камней.

Рахара и Пакс просто… делали вид, будто этих правил не существует. Вызвать крах экономики целой планеты они не могли – уж точно не вдвоем. Как сказал ей Пакс, когда нанимал в качестве второго пилота и аналитика: «Кто вообще обратит внимание, если мы возьмем ту горстку, которая поместится в трюме “Мерикса”? Кто от этого обеднеет? Так почему бы нам чуточку не разбогатеть?»

Рахара не видела причин для возражений. Они ведь не были настоящими злодеями.

Но все равно время от времени приходилось себе об этом напоминать.

Их можно было бы назвать весьма странной парочкой: у Рахары было, мягко говоря, трудное детство, и всему, что умела, она научилась сама, тогда как Пакса воспитывали дроиды, чьи банки памяти вмещали океан информации – дроиды, у которых не было никакой иной работы. Рахара была высокая, с золотистой кожей и прямыми иссиня-черными волосами, которые спадали до пояса. Пакс – на несколько сантиметров ниже, с жесткой щетиной, которая торчала вверх, будто его било током, и такой бледной кожей, что его иногда спрашивали, не родился ли он на планете, чьи обитатели живут под землей. Его одежда всегда была самого лучшего качества, но выглядела неопрятно и немного мешковато на костлявом теле. Рахара носила обычный черный рабочий комбинезон, который купила по дешевке в космопорту, его можно было приспособить почти под любой местный стиль, добавив простой плащ или шапочку. Оба были людьми – на этом сходство заканчивалось.

«Почти все нас игнорируют, принимая за рассеянного ученого и его пилота из низов», – подумала Рахара. Ее это устраивало. Главное, что их игнорировали. Не замечали. Сразу забывали.

В детстве она жила под постоянным наблюдением. И контролем. Допускать, чтобы это повторилось, она не собиралась.

Пакс потянул рычаг, и «Мерикс» ушел в гиперпространство. Когда обзорные экраны залило вихрями голубоватого света, Рахара поднялась с кресла:

– Пойду проверю спектрометр.

– Пока можно не беспокоиться, – ответил Пакс, по-корусантски четко выговаривая слова. – На Родию мы полетим только через несколько недель. – Важно было избегать прямых перелетов между местом добычи камней и рынком сбыта – это оставляло след.

– Все равно проверю. – Если честно, то в последнее время молчание между ней и Паксом начинало становиться… неловким. Лучше всего чем-нибудь заняться.

Рахара прошла к лестнице и спустилась в сердце «Мерикса». На большинстве грузовиков типа «Гозанти» это пространство являло собой заурядный трюм с голыми металлическими стенами и скудным освещением.

На «Мериксе» же весь отсек был озарен золотистым светом. А в центре его лежали тысячи килограммов самоцветов.

Изобретенное Паксом антисканерное поле впечатляло и само по себе. Однако он не просто разработал технологию, он сделал ее красивой. Рахара знала: Пакс ценит красоту. Признавал он сам или нет, но это и была настоящая причина, почему он воровал драгоценные камни, а не другие, более привлекательные товары. Ему просто нравилось на них смотреть.

Впрочем, Пакс Марифер ни за что бы не сознался, что мог где-то поддаться сентиментальным порывам.

Стянув волосы в хвост, Рахара сняла спецовку, в которой разгуливала незамеченной по улицам Алдеры. Она подошла к пульту управления антисканерным полем, который был чудовищно сложным; с Паксом она уже работала довольно долго, но все еще была вынуждена каждый раз присматриваться к панели, потому что Паксу было невдомек, что имеют в виду под «интуитивно понятным интерфейсом»: либо тебе хватало сноровки, чтобы пользоваться его приспособлениями, либо нет. Приготовившись, Рахара закатала рукава по локти и ввела команду, снимавшую поле – каскад яркого света сменился тьмой, но всего на долю секунды. Достаточно, чтобы схватить добрую горсть нового улова. Едва Рахара успела отдернуть пальцы на пару сантиметров, как поле восстановилось с ослепительной вспышкой. Часто моргая, она поздравила себя с тем, что на сей раз не обожглась.

– Знаешь, – сказал Пакс, стоявший сзади на лестнице, – мы, что называется, ушли чисто. Можешь выключить поле.

– Ты это заявляешь каждый раз. И я каждый раз повторяю, что мне надо потренироваться управлять полем при дефиците времени.

– Казалось бы, ты должна была уже научиться.

Держа самоцветы в ладонях, Рахара насупленно перешла в другой конец трюма, где стоял стол со спектрометром.

– Казалось бы, ты должен был уже научиться общаться с людьми, а не считать, что, окромя тебя, в Галактике водятся одни болваны. Похоже, нас обоих постигло разочарование.

Она положила камни на стол и принялась сортировать по размеру и вероятному качеству. Рахару впервые посадили сортировать минералы в девять лет, и сейчас эта работа у нее была доведена до автоматизма.

– Рахара, – понизив голос, проговорил Пакс. – Прости, если обидел. Я сказал это в шутку.

Обиды не было, лишь раздражение, но все равно настроение испортилось. Партнер, который вел себя скорее как протокольный дроид, нежели человек – пускай у него и имелись на то очень веские причины, – временами бывал очень утомительным.

– Ты видел, чтобы кто-то смеялся?

– Не видел. Очевидно, мое представление о юморе нуждается в корректировке.

Тут, конечно, Рахара хихикнула. Пакс бывал особенно забавным, когда не старался добиться этого специально.

– Надо поговорить, – сказал напарник, глядя, как она надевает свои увеличительные очки. – Насчет нашего следующего рейса.

– Гаморр, да? – Отвратительное место, но, по крайней мере, свежие воспоминания об Алдераане помогут продержаться те несколько недель, пока они будут рыться в вонючих болотах. – Я та-а-ак счастлива.

– В твоих словах сквозит сарказм. Позволь заверить, я всецело разделяю твой дефицит энтузиазма. Дело в том, что я тут подумал… – Пакс наклонился ближе, глядя поверх своего длинного носа на белую гальку, лежавшую на скамье. – Гаморреанских кораллов мы набрать всегда успеем. А что, если поискать что-то более редкое? И несколько более ценное?

– Например? Мустафарские огненные алмазы? – Рахара никогда не была на Мустафаре, но, судя по тому, что она слышала, в сравнении с ним работа на Гаморре могла показаться райским отдыхом.

– Нечто не столь опасное. – Пакс полуобернулся и взглянул на нее. – Кайбер-кристаллы.

– Кайберы?! Ты спятил? – Рахара задрала очки на лоб, чтобы выразительнее посмотреть ему в глаза. – Джедаи следят за торговлей кайбером, как… как… ну, в общем, более пристально, чем за всем, чем нам доводилось промышлять. И чем нам… следовало бы промышлять.

– Но все же черный рынок существует… как и определенные сферы применения в промышленности. Если же бизнес не купит, а упомянутые рынки окажутся слишком черными на наш вкус… что ж, тогда мы сообщим джедаям о новом кладезе кайберов. Заведем новых друзей. Порой это бывает полезно – иметь друзей среди джедаев.

В этих словах здравого смысла было уже больше. И все же…

– Кайбер-то не всюду водится. А те места, где он есть, под контролем джедаев. Ты что, серьезно предлагаешь обокрасть джедаев?

Пакс фыркнул:

– Да ты что. Я не самоубийца. Я лишь дерзновенен. Кроме того, я тот, кто, возможно, только что открыл неизвестные залежи кайбера – и не где-нибудь, а на луне абсолютно мирной планеты. Ноль охраны, ноль опасностей, приятный климат, и, если мой анализ верен, – ну очень большое количество кайбер-кристаллов.

Рахара видела, как Пакс часами напролет рылся в данных дистанционного зондирования разных планет. Вся эта информация находилась в открытом доступе, но она была слишком детальной и непонятной, если только не знать заранее, что искать. Пакс, однако, видел побольше прочих.

Рахара сказала:

– Я знала, что не зря с тобой связалась.

Лицо Пакса расплылось в ухмылке:

– Значит, летим за кайбером.

* * *

На обратном пути атмосфера была натянутой. Оби-Ван явно надеялся избежать разговора о том, что пошло не так во время стычки на Тете, – неудивительно, учитывая его юный возраст.

Во многих отношениях Оби-Ван казался столь зрелым для своих лет, столь уравновешенным, что Квай-Гон порой забывал: ему всего семнадцать. Только в такие моменты, как сейчас, когда они сидели бок о бок в кабине челнока типа «Грозовой ястреб», Квай-Гон замечал, какой же его падаван еще нескладный юнец, на лице которого просматриваются черты как прежнего ребенка, так и будущего мужчины.

Как и всегда в подобные моменты, Квай-Гон почувствовал укол вины. Оби-Ван обладал таким потенциалом. Таким даром…

Он заслуживал учителя, который бы сумел раскрыть его талант.

Контакт у них не заладился с самого начала: недопонимание, перемены настроения. Само по себе это не было чем-то из ряда вон. Квай-Гон порой не мог взять в толк, почему падаванов переводили из детской группы к учителям аккурат в самый разгар подросткового возраста у большинства рас – именно тогда, когда любая перемена давалась еще труднее. Конечно, сам он, как и Дуку, и Йода, а до того учитель Йоды, выбрал падавана помоложе: Оби-Ван стал его учеником в тринадцать лет. Не помогло. Квай-Гон обсуждал свою проблему с другими учителями – с Мейсом Винду, с Депой Биллабой, даже с самим Йодой, – и все они заверили его, что первые месяцы всегда трудные. «Беспокоиться нужно, если конфликт не возникнет, – провозгласил Йода. – Значит это, что не взрослеет твой падаван». Разве первые месяцы Квай-Гона в учениках у Дуку были столь уж отличными?

Но он установил прочное взаимопонимание с Дуку задолго до того, как минул первый год падаванства. Так бывало у большинства учителей и учеников. Да, Раэль помог поначалу, но они с Дуку поладили бы и так. Это Дуку объяснил Квай-Гону старинные пророчества джедаев, разжег интерес к древней истории и лингвистике, который на много лет пережил его истовую веру в предсказания мистиков. К тому же их роднили схожие черты характера: опора на собственные силы, скептицизм и нежелание принимать слово Совета как нечто сакральное.

Но как раз в тех вопросах, которые объединяли Квай-Гона с Дуку, с Оби-Ваном они почти целиком расходились. Квай-Гон всегда предпочитал действовать по ситуации, Оби-Ван же любил следовать процедурам. Квай-Гон ценил гибкость, которую ученик, похоже, расценивал как разгильдяйство. Со временем Квай-Гон научился лучше ладить с Советом, но всегда сохранял независимость. Оби-Ван по-прежнему считал, что Совету нужно повиноваться всегда и во всем, и его каждый раз ужасало, когда Квай-Гон хотя бы на йоту отходил от стандартных протоколов.