Текст книги "Поворот судьбы"

Автор книги: Цинтия Кроу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 11 страниц)

Цинтия Кору
Поворот судьбы

Глава 1

На открытой веранде коттеджа, на качелях в окружении детворы – молодая женщина, а на ребячьих рожицах – лучезарные улыбки.

Прелестная сценка.

Точь-в-точь с обложки красочного журнала начала века, выполненной Норманом Рокуэллом, известным американским художником-иллюстратором.

Качели раскачиваются. Взад-вперед, взад-вперед… Вокруг ее стройных ног развевается в бело-зеленую клеточку подол.

Кто-то из детей водрузил ей на голову – точно корону – венок из ярко-желтых маргариток. Удивительно гармонирующий с цветами, вышитыми английской гладью на белоснежном фартучке поверх льняного клетчатого платья.

Славный летний денек! Послеобеденный зной, все объято истомой. И если в небе над головой изредка проносится реактивный самолет, а за спиной, в доме, ворчит пылесос – эти приметы времени не в силах нарушить идиллию, воскрешающую в памяти картины былых чудесных дней.

Женщина и не предполагала, что со стороны она и дети производят такое впечатление.

С интересом слушая ребячью болтовню, она радовалась жизни. Безмятежно-счастливая пора юности! Она вспоминала вечерние посиделки на такой же веранде со своими братьями и сестрами, когда они, перебивая друг друга, делились новостями – в детстве любая пустяковина важна и значительна.

На исходе жаркого дня солнце казалось особенно приветливым. К тому же, как бы желая сделать приятное, оно расцветило веранду яркими бликами, не забыв добавить золота в волосы женщины. Пряди цвета спелой пшеницы, выбившиеся из прически под названием «конский хвост», придавали ее лицу необыкновенную прелесть, подчеркивая пламенный изгиб точеной шеи.

Дети тоже как бы сошли с картинки из старинной книжки. Кто-то в клетчатых рубашках и комбинезонах, кто-то в длинных, до пят, платьях с оборками и рюшками…

Девчушки прилагали невероятные усилия, чтобы не дотрагиваться до бантов, украшающих локоны, а их брат вел себя на редкость степенно. Впрочем, на этом сходство с детьми прошлого века заканчивалось.

– Сандра, а на следующей неделе ты к нам приедешь? Будет футбол высшей лиги. Я собираюсь защищать ворота.

– Давай слезай, Тедди! И пожалуйста, зубы не заговаривай. Теперь моя очередь – теребила брата юная леди в воланах и лентах. – Сандра, как тебе моя прическа? Хотелось, чтобы было, как у той певицы по телеку… забыла, как ее зовут… ну, которая в группе панков. Жаль, мамочка не разрешила. Тедди, кому говорю? Смотри, получишь…

– Дети, сейчас же перестаньте! Оставьте Сандру в покое, а не то у нее разболится голова еще до приезда гостей. – Марджи Финлоу согнала с качелей сына и, вздохнув, опустилась на освободившееся место. Ее желтая хлопчатобумажная юбка, взметнувшись, расползлась на сиденье. – Отправляйтесь к папочке и скажите, что пора мариновать свинину для барбекю.

Сандра чмокнула в щечку младшую Финлоу и, глядя на чинно спускающихся по ступенькам детей, сказала, обращаясь к кузине:

– Марджи, ну зачем ты их прогнала? Я обожаю твоих детей.

– Нет, ты неисправима! Дай тебе волю, готова весь вечер возиться с ними. Лучше побереги свои силы для гостей. Боже, какая жарища! – Марджи помахала рукой перед лицом, но только растрепала коротко стриженные ярко-рыжие волосы. – Нет, в нашем дивном городе Таллахасси спокойно можно беседовать только в доме. И зачем это я затеяла пиршество, скажи на милость? Кто, где, когда, кроме меня, разумеется, станет зажаривать свинью в такую, ну просто тропическую жару?

– Брось, Марджи! Ты же обожаешь принимать гостей, и потом – у тебя всегда все отлично получается. – Обернувшись, Сандра Мейсон обвела взглядом владения Финлоу.

Старинный белый дом, окруженный со всех сторон гигантских размеров изумрудной лужайкой, утопал в тени, отбрасываемой столетними дубами и пеканами. Тут и там пестрели клумбы с яркими садовыми цветами. Вдалеке, за старой конюшней, раскинулось голубое озерцо. Дорога, ведущая к дому, терялась за горизонтом.

– Ах, Марджи, я так рада, что ты пригласила меня. Обожаю гостить у тебя. Если честно – устала! Последний семестр был очень тяжелым! Наконец-то я вольная пташка, а тебя, кажется, не видела миллион лет.

– Слава Богу, все позади! Рон, между прочим, держал меня в курсе всех твоих дел. Научный руководитель как-никак… Назвался груздем, будь любезен доведи свою студентку до победного конца. – Марджи наклонилась и убрала прядь волос, упавшую Сандре на глаза. – Воображаю, как ты рада. Диплом получен и, как говорится, сей разумное!.. Скажи, рада?

– Не то слово, я сча-стли-ва… – произнесла Сандра нараспев. – Последние пять лет постоянно была в цейтноте. Но все равно, поверь, с любовью и нежностью вспоминаю эти годы и хоть сейчас готова повторить все с самого начала. – Она закинула руки за голову и потянулась. Марджи глянула на нее. Сандра была великолепно сложена. – А сейчас главное – найти работу. Хочу уже осенью начать преподавательскую деятельность.

Марджи улыбнулась.

– С твоими «верительным грамотами» беспокоиться не о чем. Лучшая из лучших, блестящие знания, любовь к детям… – Увидав, что Сандра вспыхнула, как маков цвет, Марджи засмеялась. – Все про тебя знаю – недаром замужем за твоим руководителем.

Сандра смутилась и, решив перевести разговор на другую тему, сказала:

– Работу найти чрезвычайно трудно, и совсем не имеет значения, какая у меня квалификация. Поживем – увидим! Однако завтра же начну подыскивать себе занятие хотя бы на лето.

– Завтра, так завтра! – Марджи поднялась с качелей и подала Сандре руку. – Неугомонная, вот кто ты. Кстати, раз уж приехала ко мне, как говорится, с опережением графика, это дает все основания считать, что ты жаждешь мне помочь.

– Палочка-выручалочка – так будет вернее, а «неугомонная» – это кто-то другой, – заметила Сандра, идя следом за Марджи. – Кстати, посмотрим, какую работенку предложишь мне ты, – добавила она, желая слегка поддеть кузину.

– О Господи! Иметь младшую сестру, слоняющуюся без дела, иногда обходится себе дороже, – парировала Марджи. – Ты, конечно, за словом в карман не лезешь, но учти, я ведь тоже в долгу не останусь, если вспомню кое-что из твоего детства.

– Ах, ах! Да будет тебе известно, мое детство – чистое, как стеклышко.

– Может быть. Спорить не буду. Но вот уж чего не скажешь про твое отрочество!

Они вошли в гостиную, где царил жуткий беспорядок – игрушки, кубики, детали от разнообразных головоломок валялись где попало. Машинально Сандра начала собирать их, сортировать и расставлять по полкам, искусно замаскированным предметами гостиного гарнитура.

– Интересно, каким это образом тебе стало известно про все, если я тогда жила в штате Джорджия, а ты, выскочив замуж, перебралась сюда, во Флориду?

– А милый друг маменька на что? Она была вне себя от счастья, когда появилась возможность перемывать косточки близким в эпистолярном жанре. Каждую неделю я получала от нее пространные отчеты о житье-бытье всех Мейсонов. Однажды мамуля расписала на нескольких страницах историйку про какого-то незадачливого паренька, отправленного с позором домой в самый разгар празднеств по случаю сенокоса. Из-за тебя пострадал тот молодой человек…

– Стыд и срам! – воскликнула Сандра и упала на диван, будто ей стало дурно. Немного погодя, продолжая складывать в коробку детали от головоломки, она сказала:

– Ну и что? Поцеловал меня мальчик, а пастор церкви его прихода оказался свидетелем этого невинного поцелуя.

– Хочешь сказать, первого и последнего?

Сандра схватила диванную подушку, швырнула ее и угодила сестрице в голову.

– Господи, тебе-то что?

– Мне-то ничего! Просто своими глазами видела, как увивались за тобой толпы вздыхателей. Советую быть более разборчивой в знакомствах, – сказала Марджи приторно-сладким голосом. – А если собираешься устроить свою жизнь, следует вообще быть более осмотрительной и…

– …Добродетельной, невинной и непорочной, – подхватила Сандра шутливо. – К твоему сведению, я именно такая.

– Припоминаю кое-что совсем другое! – И напустив на себя серьезный вид, Марджи принялась говорить тоном заправского диктора: – «Волосы цвета гречишного меда, в глазах – вся гамма осени в горах, кожа – персики и сливки, губы – сладчайшая алая мякоть арбуза. Сандра Мейсон, кандидатка на титул «Мисс Джорджия» от города Гейнсвилл, – настоящая красавица. Она великолепно ощущает себя и в джинсах, и в облегающем фигуру купальнике, когда выходит на подиум…»

Сандра опустила голову, стараясь скрыть смущение. Помолчав, она сказала:

– Удивляюсь, как это тебе удалось запомнить газетную статейку почти со стенографической точностью. Я на такое не способна. Во-первых, потому что прошло столько времени, а во-вторых, это неправда, что я ощущала себя великолепно в купальнике. До сих пор содрогаюсь, когда приходится его надевать.

Марджи уловила недовольство в тоне сестры и немедленно убрала коготки. Когда Сандра приехала в Таллахасси и начала учиться во Флоридском университете, где муж Марджи был профессором, они стали задушевными подругами. До этого между ними существовали нормальные родственные отношения. Разница в возрасте – Сандра была младше на десять лет – не играла роли: Марджи понимала кузину, как понимают друг друга близкие по духу люди.

– Зная тебя, могу сказать, что конкурсная суета наверняка действовала тебе на нервы, – заметила она с сочувствием в голосе.

– Вообще-то ты права, иногда бывало очень тяжело. Но зато это послужило мне своего рода рекламой, сыгравшей не последнюю роль при поступлении в университет.

Марджи положила руку на плечо Сандры и сказала:

– Знаешь, дорогая, мы все гордимся тобой. Ты первая из молодых Мейсонов, получившая степень бакалавра.

Сандра улыбнулась.

– Спасибо, Марджи, на добром слове. Надеюсь, первая, но не последняя.

– А теперь за работу! – скомандовала Марджи. – Ты наводишь шик-блеск здесь, в гостиной, а я поднимусь наверх. У хорошей хозяйки ванная должна всегда быть в идеальном порядке. Если гости появятся до того, как я освобожусь, займись ими. Договорились?

Сандра все делала четко и быстро – гостиная в считанные минуты приняла парадный вид. Она чувствовала себя здесь как дома. Все было знакомо. Родительский дом как две капли воды походил на жилище Финлоу. Правда, было кой-какое отличие. Построенный давно, он не перестраивался, семья же год от года увеличивалась, поэтому детские комнаты добавлялись наспех и как попало, благо дом был большой и площадь позволяла возводить новые стены.

Дом же Финлоу подвергся основательной перестройке. Всюду чувствовалась рука опытного архитектора – дух загородного дома сохранился, а современный стиль, тяготеющий к открытому, или, как теперь принято говорить, незамкнутому пространству, получил блестящее разрешение. Сандра оживала, гостя у них, ибо в своей однокомнатной малогабаритной квартире она почти физически ощущала, как давят стены, вопреки общепринятому мнению, будто дома они помогают.

Услыхав автомобильные гудки, смех, веселые голоса, она вышла на веранду. Пожаловали гости. С некоторыми она была знакома. Это были студенты и коллеги Рона Финлоу. Со своими горластыми чадами приехали и ближайшие соседи. Спустя четверть часа, пообщавшись с каждым, кого знала и с кем только что познакомилась, Сандра извинилась, сказав, что ненадолго отлучится.

Гостиная была по-прежнему в полном порядке, потому что дети носились сломя голову на лужайке. На стене, по всей длине дубовой лестницы, ведущей на второй этаж, были развешаны старинные портреты неулыбчивых дам и джентльменов. Появился еще один. Сандра его не видела, знала только, что Марджи им дорожит. Чтобы рассмотреть его получше, она подошла к лестнице и, проходя мимо журнального столика со стеклянной столешницей по последней моде, споткнулась о детскую ногу, торчавшую из-под стола.

– Детка, прости, – сказала Сандра, увидав сквозь стекло светлую головку всю в кудряшках. Она нагнулась и обнаружила прелестную девчушку. – Моя хорошая, я тебе сделала больно?

Ответа не последовало. А потом раздались всхлипывания. Сандра опустилась на колено и вытащила из-под столика упиравшегося ребенка.

– Успокойся, мое солнышко! Не будем плакать, хорошо? Ну-ка, покажи мне лапку.

Сандра внимательно рассматривала крошечную ножку в белой сандалии, а малышка плакала все громче.

– Все в порядке, котенок! Не плачь. Разве тебе больно, моя маленькая? Давай поищем мамочку.

Девочка заплакала навзрыд. Сандра взяла ее на руки и, прижимая к себе, поглаживала по головке, пытаясь успокоить. Ребенок был легкий, как пушинка. Она поразилась хрупкости девчушки. Ее младшие братья и сестры, крепко сбитые, были такие тяжеленные, что обрывали руки.

– Лапонька моя, пойдем что-нибудь съедим, – сказала она.

За спиной хлопнула дверь. Сандра обернулась. На пороге стоял мужчина. Она внимательно посмотрела на него и отметила, что его не знает. Не знала Сандра и того, что будет помнить его всегда, начиная с этой минуты.

Выше среднего роста, с широченными плечами и мощной грудью, незнакомец заполнил собой дверной проем. Над высоким лбом кудрявилась копна волос густого шоколадного оттенка с рыжеватым отливом. Бронзовый от загара, атлетического телосложения, он казался воплощением мужества и силы. Выразительные глаза, чуть прикрытые тяжелыми веками, с интересом смотрели на нее. На нем была какая-то домотканая рубаха, распахнутая до половины груди. Именно в таких, наверное, вверх-вниз по Миссисипи снуют лодочники, подумала она. Как и положено, вылинявшие и потрепанные джинсы сидели в обтяжку. Почему-то босые ноги. Загорелые до черноты, они придавали его облику своеобразную прелесть. Если бы Том Сойер или Гекльберри Финн вдруг повзрослели, они непременно выглядели бы так, как этот мужчина, пришло ей на ум.

Однако что же это она так и будет смотреть на него, не отрываясь, до второго пришествия, подумала Сандра, еще не ведая, что пройдет совсем немного времени – и ей захочется смотреть на него всю свою жизнь, и этот срок долгим ей не покажется. Но она уже точно знала – хотя пока и не понимала, что это плохо, – этот мужчина странно необъяснимым образом вошел в ее жизнь.

Вечно занятая, вся в делах и заботах, Сандра не находила времени, чтобы предаваться грезам, лелеять какие-то романтические мечты, и поэтому неожиданное открытие вогнало ее в трепет. Пора принимать меры, чтобы поскорее избавиться от наваждения.

Но ее решение явно шло вразрез с его настроением, ибо он смотрел на нее, не сводя глаз, а если точнее – с интересом, не отрываясь, рассматривал ее. Когда же его взгляд вдруг остановился, зацепившись за вырез платья, она поняла, что внимание незнакомца привлекли красные пятна, выступившие на шее, что случалось с ней в минуты крайнего возбуждения. Ну уж это слишком, надо что-то делать, подумала она, а вслух произнесла:

– Извините, не знаете ли, чья это девочка?

Стараясь придать голосу максимум сдержанности и учтивости, она неожиданно для себя обнаружила, что у нее вновь появился акцент, присущий коренным жителям штата Джорджия, которого и в помине не было уже целых пять лет. Вот так так! Впрочем, какое это имеет значение? Хотя вдруг он заподозрит, что она строит из себя красавицу-южанку, еще одну Скарлетт О'Хара.

– Знаю, – ответил незнакомец, по-прежнему не отрывая от нее взгляда. Глаза, чуть прикрытые веками, смотрели на нее с изумлением. – Это мой ребенок.

Странно! Почему тогда стоит как истукан? Между прочим, женат, стало быть… Ну что за мысли у вас в голове, мисс Мейсон, одернула она себя. Наклонив голову, чтобы он не заметил ее растерянности, Сандра взглянула на девочку и сказала:

– Знаете, кажется, я наступила ей на ножку. Ваша дочка сидела под журнальным столиком. Но, думаю, с ней все в порядке. Правда, солнышко? – спросила она ребенка.

Малышка, отвечавшая на все вопросы всхлипами, не проявила никакого интереса к отцу. Сбитая с толку этим обстоятельством, Сандра направилась к мужчине, собираясь поскорее отдать ему девочку. Протянув руки, чтобы забрать ее, он – то ли умышленно, то ли случайно – на мгновение обнял Сандру. Ей показалось даже, что она ощутила тепло его тела. Прикосновения рук, во всяком случае, точно почувствовала. И сразу же ее кинуло в жар.

Девочка, оказавшись на руках у отца, снова расплакалась. А тот, судя по всему, растерялся и, кажется, не знал, что делать. Как-то неуклюже взяв плачущего ребенка, он приговаривал:

– Ну чего ты, Кристи? Что с тобой? Ну… Кристи…

Сандра, решив немедленно исчезнуть, торопливо сказала:

– Думаю, будет лучше, если я вас покину. Она, наверно, хочет остаться с вами, – добавила Сандра чуть слышно, радуясь возможности уйти, ибо притягательность незнакомца становилась даже опасной.

– Прошу вас, не уходите…

Ну вот, пожалуйста, ребенку не больше двух лет, ему – наверняка, за тридцать, а он, видите ли, не в состоянии совладать с такой крохой. Отец называется.

– Не беспокойтесь, ничего страшного. Понервничала… Все-таки одна тут…

Мужчина улыбнулся. Его улыбка, какая-то обезоруживающая, мгновенно вызвала у Сандры сердцебиение.

– Почему же одна? Не одна…

О чем это он? Ну да, конечно, теперь их здесь трое. Сандру охватило смятение. Наверное, зря она не ушла сразу, но ведь ничего страшного не произошло. Просто ее присутствие отцу с маленькой девочкой сейчас крайне необходимо. Трогательный этот Том Сойер, этот большой ребенок, подумала она. Нет, положительно, она не в себе! Том Сойер, Гекльберри Финн… При чем тут герои Марка Твена? И она… Почему она не уходит? У него ребенок и, разумеется, жена…

– Ну что, нашел Кристи? – спросила девочка, вбежавшая в гостиную. – А, вот она! Кристи, пойдем! Хейди Финлоу хочет всем показать щеночков.

Хотя, на первый взгляд, разница в возрасте между девочками была лет восемь, их родство не вызывало сомнений. Обе беленькие, кудрявые, с огромными синими глазами. Сестры… И беглого взгляда было достаточно, чтобы представить картину недалекого будущего – их папочка из брандспойта обрушивает водопад на окрестных мальчишек.

Кристи сразу же оживилась, выскользнула из объятий отца и со всех ног бросилась к старшей сестре. Та схватила сестренку в охапку и умчалась.

Сандра взглянула на мужчину с недоумением. А он и бровью не повел. Вновь принялся сверлить ее взглядом, тем более что теперь она стояла рядом.

– Ну вот, все и уладилось, – заметила Сандра, – А меня Марджи заждалась определенно, – добавила она, растягивая слова.

Фантастика! Сандра никак не могла взять в толк, какая связь между ее акцентом и этим незнакомцем. А собственно, что это она так волнуется? Ну акцент, ну, допустим, она не голубых кровей? Что в этом плохого?

– Спасибо за помощь, – сказал он и вдруг, протянув руку, ни с того ни с сего дотронулся до ее щеки мизинцем. – Скажите, ваш румянец – это оригинальное добавление к вашему наряду в стиле «кантри» или он все-таки неподдельный, естественный?

– По-вашему, в двадцатом веке уже не краснеют? – ответила она вопросом на вопрос. Между прочим, это ей удалось не без труда, ибо от его прикосновения перехватило дыхание.

– Все дело в том, что я ничего подобного ни разу не встречал, – заметил он вполголоса. – А ведь это мило, очаровательно… Согласны со мной? Хорошо бы подумать сообща, как возродить такое прелестное проявление женственности.

– Вот вы и подумайте на досуге, а я тем временем поищу Марджи. – Сандра повернулась к нему спиной, неторопливо пересекла гостиную и, не оглянувшись, вышла на веранду.

Вздохнув полной грудью, она подумала, что смешно делать вид, будто сестра прохлаждается на веранде, когда понаехали гости, предвкушающие трапезу на свежем воздухе. Кстати, ради глотка этого воздуха можно сочинить любую отговорку, подвела итог своим мыслям Сандра, шагая вниз по ступенькам.

За кустами, слева от главной аллеи, слышались веселые голоса и раскаты смеха. Она направилась туда. Пахнуло запахом жареного мяса. Рон Финлоу, раскрасневшийся и сосредоточенный, кивнул ей, подставив для поцелуя профессорскую щеку. Он был, как говорится, в своей тарелке. Благодарная аудитория, расположившаяся вокруг барбекю на расстеленных лоскутных одеялах, с аппетитом вкушала пищу, хоть и не духовную, но зато духовитую.

Сандра со стаканом ледяного лимонада устроилась рядом. Против обыкновения беседа с друзьями не увлекла ее – мысленно она все время возвращалась к эпизоду в гостиной. Бывает же так, думала она, всего несколько минут, а кажется, будто он длился целую вечность. В чем дело? Почему такая реакция именно на этого мужчину? Ведь не девочка! Все-таки двадцать три года… Среди знакомых есть мужчины и представительнее его, и красивее, и вот такой неожиданный взрыв чувств. Ну, хорошо, размышляла она, бывает, когда хочется кинуться с головой в неведомое и испытать то, о чем мечталось в юности. Но ведь он не свободен! Сандра старалась убедить себя, что у нее обыкновенный порыв и что нужно, не теряя времени, освобождаться от колдовских чар. Однако забыть ощущение, которое испытала от его прикосновения, не могла.

К компании присоединилась Марджи. Она представила свою сестру тем, кто приехал позже. Стало быть, оставался один человек, тот самый, с кем она еще не была знакома. Кто же он?

– Дорогая, скажите, а разве Фрэнк Хэзлтон не приехал? – спросила жена коллеги Рона, обращаясь к Марджи.

Небрежно махнув рукой в сторону дома, та ответила:

– Где-то здесь! С детьми, наверное, возится…

– Фрэнк? – переспросила Сандра деланно-безразличным тоном.

– Ну да! Фрэнк Хэзлтон, архитектор… Это же он помогал перестраивать наш дом, – заметила Марджи и принялась со знанием дела объяснять преимущества реконструкции перед реставрацией.

Ах вот кто этот незнакомец! Фрэнк Хэзлтон. Самый известный архитектор во Флориде. Сандра погрузилась в раздумья, стараясь вспомнить все, что ей доводилось слышать о нем. Нет сомнений, что тот, с кем она столкнулась в гостиной, был именно он, единственный из всех гостей, кому она не была представлена. Однако он, как это частенько бывает со знаменитостями, незримо присутствовал здесь, среди приглашенных. Его помнили, им интересовались…

Стало быть, Фрэнк Хэзлтон… Уроженец Таллахасси, самое уважаемое и окруженное ореолом известности имя. В городе каждый его знает. Многие даже считают, что он нисколько не уступает известнейшему авторитету в области органической архитектуры, Фрэнсис Ллойду Райту. Поговаривают, что и талантливее. Во всяком случае, умение виртуозно вписывать проектируемое здание в ландшафт снискали ему славу по всему миру.

Интересно, почему такая знаменитость, этот Фрэнк Хэзлтон, помогал Рону и Марджи? Сандра вспомнила, как однажды в разговоре Марджи вскользь упомянула, что Рон и Фрэнк росли вместе, что их семьи соседствовали – следовательно, дружили. Тогда почему она его раньше никогда не встречала у Финлоу? Было время, когда у них дневала и ночевала. А вот и еще одна деталь! Совсем забыла… Ходили слухи, будто в его жизни произошла какая-то трагедия, и, кажется, совсем недавно.

Марджи, естественно, на месте не сиделось. Извинившись, она упорхнула в дом, где полным ходом шли приготовления к ужину. Сандра, вся в раздумьях, проводила взглядом вихрь, взметенный юбками хозяйки, ярко-желтыми, как опускавшееся к горизонту солнце. И вдруг ее будто током ударило! Ах, какая же она тяпа-растяпа! Целое утро на своей крошечной кухне возилась с картофельным салатом, собираясь внести свою лепту в пикник, и вот, пожалуйста, из головы вон. Хорошо, что не забыла поставить миску с салатом в портативный холодильник в своем миниатюрном «додж-кольте».

Не привлекая внимания, Сандра поднялась и медленно пошла по длинной аллее с цветочным бордюром. Свернув на дорогу из гравия, прибавила шаг – до парковки идти было недалеко, но и не особенно близко.

Огромная стеклянная салатница приятно холодила грудь, когда она, держа ее обеими руками, торопливо шла к дому. В столовой она поставила ее на стол и пошла было на кухню, но когда через приоткрытую дверь услыхала голоса, остановилась.

– Скажи-ка, Марджи, кто этот дивный персик с говорком, свидетельствующим, что взрастили его в нашей славной Джорджии, и с улыбкой, достойной украшать мордашку «Мисс Америки»? – произнес некто голосом с хрипотцой и не без сарказма, который Сандра немедленно связала с человеком с волнистой темно-каштановой шевелюрой и босыми загорелыми ногами. Стало быть, досточтимый Фрэнк Хэзлтон пожаловал на кухню. Скорее всего, это он! Через несколько секунд ее предположение подтвердилось. Раздался звонкий женский смех. Так могла смеяться только Марджи.

– Ну, Фрэнк, ты даешь! Богатое у тебя воображение – ничего не скажешь. Словесный портрет – не в бровь, а в глаз. Это же Сандра!

– Милая, могу добавить, что этот персик созрел – пора срывать. Что скажешь?

Сандра застыла, а Марджи с места в карьер учинила собеседнику такую трепку, будто отчитывала своего набедокурившего сынишку:

– Слушай, Фрэнк, не смей надеяться! Сандра Мейсон не твоего поля ягодка, мой дорогой. Да и не ягодка вовсе, а нечто более существенное. Скажем, ломоть хлеба… Ну, может быть, с патокой. Одним словом, не твой это вариант, вот что мне хотелось бы подчеркнуть особо.

– Ну-ну, Марджи! За что ты меня так? Кстати, нелишне бы узнать, какой же, по-твоему, вариант мой?

Сандра мгновенно представила себе его лицо с ухмылкой и глаза, внимательные и чуточку с ехидцей.

– Красивая, холодная… и зоологическая эгоистка. Вот какой! – выпалила Марджи.

– Сандра красива. Это факт. Что касается темперамента, то это выясняется, как правило, при более тесном общении. Согласна со мной?

Последняя реплика была явно рассчитана на то, чтобы спровоцировать Марджи, но почему-то сердце екнуло в груди у нее самой. «При более тесном общении…» Ничего себе!

Сандра возмутилась, однако через секунду эта дерзость уже не казалась ей возмутительной.

– Фрэнк, заруби себе на носу, – Марджи, похоже, завелась, – девушки, как Сандра, такая же редкость, как… как снегопад в Таллахасси. Она относится к категории тех молодых особ, про которых говорят, что их следует сначала представить собственной матери прежде, чем тащить в постель. Я понятно излагаю?

Сандра услыхала, как по кафельному полу проскрежетал стул, а потом Фрэнк сказал:

– Марджи, с чего это ты на меня кидаешься? Почему такой надрыв?

– Потому что она моя кузина, – ответила Марджи таким тоном, когда хотят дать понять, что разговор на данную тему окончен.

– Вот оно что… – Фрэнк присвистнул. – Помню, помню! Что-то такое ты про нее рассказывала. Тогда ответь, почему я ни разу ее здесь не встречал? Я у вас частый гость, и она, полагаю, не редкий. Это что, игра случая?

Сандра не стала дожидаться ответа. Она прекрасно знала Марджи и поняла, что это не случайность. Старшая сестра давно взяла на себя ответственность за ее судьбу. Марджи, конечно же, преднамеренно делала все, чтобы исключить всякую возможность встречи с этим мужчиной. А как же иначе? Такой красавец… Да еще женатый! И естественно, волокита. У Сандры испортилось настроение. Еще бы! Обсуждают ее, будто она породистая лошадка, которую продают на ярмарке. Марджи нахваливает товар, а этот… Бр-р!.. И вообще ощущение, словно она на подиуме, как тогда. Сандра совсем скисла, но, вспомнив, что он все-таки считает ее красивой, приободрилась.

– Продолжайте в том же духе, а я ухожу, – сказала она шепотом и, прикрыв за собой дверь на веранду, стала спускаться по ступенькам на лужайку.

Хотя Сандра пробыла в доме совсем недолго, минут десять, не больше, она сразу же почувствовала – что-то случилось. Старшая дочь Фрэнка Хэзлтона стояла недалеко от дома и плакала навзрыд. Вокруг толпились гости, кто-то старался успокоить девочку, остальные, по всей видимости, не знали, что делать. Сандра, не раздумывая, бросилась к ней.

– Что такое? Рассказывай скорей. Может, я смогу помочь? – спросила она, опустившись на колено.

– Кристи пропала-а-а-а… Найдите ее! – девочка захлебывалась в рыданиях.

Сандра подняла голову и неожиданно встретилась взглядом с Фрэнком. Тот стоял рядом. Должно быть, кто-то сообразил, что самое разумное в этой ситуации – разыскать отца.

– Перестань, Каролина! – сказал он решительным тоном. – В чем дело?

– Я и Кристи, мы вместе шли по дорожке, а потом я остановилась поговорить с Тедди, а когда оглянулась, ее нигде не было.

– Ничего страшного! Это может случиться со всяким, – сказал он спокойно, без какого-либо намека на панику, хотя было видно, что очень взволнован.

Возможно, он никудышный отец, но понимает, что ребенок ни в чем не виноват и бранить его не за что, отметила Сандра.

– Ну-ка, вспомни, где ты была, когда обнаружила, что Кристи нет рядом?

– Вон там! – Каролина махнула рукой в сторону озера.

Кто-то тихо ахнул, и через мгновение всех будто ветром сдуло. Фрэнк мчался впереди прямо туда, где сверкала голубая гладь воды. Сандра осталась с девочкой.

– Пойдем сядем и спокойно все обсудим, – сказала она, беря Каролину за руку. – Ну, рассказывай, где были, что видели? – спросила она, когда обе уселись на ступеньках веранды. Необходимо отвлечь внимание девочки, решила она, и ее маневр удался. Каролина перестала плакать и задумалась.

– Мы шли по дорожке, потом я остановилась…

– А где вы были раньше? Вспомни, куда ходили до того, как оказались на той дорожке?

– Сначала мы хотели пойти на озеро, но Кристи сказала, что не хочет, что боится, и мы пошли назад.

Сандра перевела дыхание. Уже легче!

– А потом куда отправились?

– Смотреть щеночков…

Сандра насторожилась. Рон и Марджи гордились Матильдой, австралийской пастушьей собакой. Неделю назад она ощенилась. Щенки, очаровательные создания, вызвали бурю восторга у младших Финлоу. Хейди, старшая среди них, конечно же, повела детей смотреть прелестных собачат. Но, зная, что Матильда признавала только своих, можно легко представить, как она себя поведет, окажись рядом с ее детенышами кто-то незнакомый.

– А Кристи понравились щеночки? – спросила Сандра спокойным голосом, хотя сердце страшно билось.

– Очень! Она не хотела уходить и плакала.

Своеобразное расследование пора было прекращать. Сандра вскочила, чтобы немедленно бежать в старый сарай, временное собачье жилище, находившееся довольно далеко от дома, на краю владений Финлоу. Хозяева справедливо решили поместить Матильду с детенышами туда, чтобы собака не нервничала.

Каролина, похоже, сообразила уже, где может находиться сестра, и, взглянув на Сандру, опрометью кинулась бежать.

– Каролина, детка, погоди! – Сандра в два прыжка догнала девочку и схватила за руку. – Найди Марджи и скажи ей, что я побежала к Матильде. Пусть она или Рон немедленно идут туда, потому что Матильда только им подчинится.

Сандра бежала и думала всю дорогу только о том, что Кристи, такая кроха, вряд ли могла быстро преодолеть приличное и для взрослого расстояние до этого сарая на отшибе. Она понимала также, что дети в возрасте двух-трех лет, если что надумают, то уж обязательно осуществят это. Ее собственные братья и сестры именно этим свойством и отличались. Так что маленькая Кристи наверняка отыскала дорогу к полюбившимся щеночкам. Злобный лай Матильды слышался отчетливо, заронив в сердце Сандры самые худшие опасения.