Текст книги "История безнравственности"

Автор книги: Чингиз Абдуллаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Глава седьмая

Освальдо и Стефания любезно предложили Дронго подвезти его до отеля, и он принял их приглашение, решив, что эксперименты на сегодня пора заканчивать. У Освальдо был открытый «Мерседес», и Дронго разместился на заднем сиденье. Освальдо вел машину уверенно, хотя и выжимал из своего автомобиля довольно большую скорость.

Когда они отъехали, Стефания обернулась к нему.

– Кажется, наша знакомая решила задержаться, – сказала она, улыбаясь. – Этот футболист произвел на нее сильное впечатление своими формами и шармом…

– Надеюсь, что она вернется к своему мужу сегодня вечером, – пробормотал Дронго.

– Не уверена, – рассмеялась Стефания, – хотя ее подруга так краснела и смущалась, увидев вас, что, возможно, сумеет уговорить госпожу Фигуровскую уйти с пляжа немного раньше.

– Мы все еще не привыкли к подобным забавам, – признался Дронго. – Вторая женщина – с Кавказа, где очень строгие моральные запреты. Она не думала, что увидит меня на этом пляже, как и я не ожидал ее там встретить.

Он, естественно, не сказал, что намеренно следил за обеими дамами, но не знал, что «Морские львы» – нудистский клуб.

– Сейчас запреты не в моде, – усмехнулась Стефания, – как раз наоборот. Время абсолютной свободы, когда никто не стесняется в своих чувствах и желаниях.

Она могла бы напомнить Мадейру, где они сначала играли во французский покер, который так поразил Дронго, не привыкшего к подобным играм. Но Стефания только сделала выразительное лицо и отвернулась. Он сам должен был догадаться, на что она намекала.

– Мне кажется, что европейская и американская мораль сегодня не вполне соответствует традиционным нормам нравственности и морали, принятым в других странах, – сказал Дронго. – Весь остальной мир живет по своим законам, сохраняя целомудрие и некоторую закрытость. Я не говорю о мусульманском мире, но есть еще китайская или индуистская цивилизации, которые тоже достаточно закрыты.

– Мир меняется, – возразил Освальдо, – я был на нудистском пляже в Калифорнии, где членами клуба являются в основном японцы и китайцы. Должен сказать, что я чувствовал себя почти как в Азии. Хотя в Латинской Америке тоже многое изменилось. Вы были на пляжах Рио?

– Конечно, был. Но и там нравы несколько отличаются от европейских.

– Значит, они скоро подтянутся, – убежденно произнес Освальдо. – Должен вам сказать, коллега, что любые моральные запреты только вредят обществу. Они загоняют проблемы внутрь, не позволяют людям в полной мере раскрываться или раскрепощаться. И эти запреты тоже действуют на подсознание и психику людей.

– Я думаю, что каждый сам выбирает степень своего раскрепощения, – заметил Дронго.

– В каком смысле? – не понял Освальдо.

– Не уверен, что всем мужчинам может понравиться, когда их любимые женщины появляются раздетыми в обществе других мужчин, как и не всем женщинам может нравиться появление своих мужей в обществе обнаженных женщин. Такая точка зрения тоже имеет право на существование.

– Это уже ханжество, – возразил Освальдо. – Вы, наверное, знаете, что в Америке и Европе получило довольно большое распространение свингерство во всех его проявлениях. Я уже не говорю о приглашаемых в дом специалистах по семейному сексу, которые помогают супругам раскрепощаться. По-моему, это правильно.

– Я всегда считал себя вполне продвинутым человеком, но, боюсь, подобные «эксперименты» не для меня, – честно признался Дронго. – Очевидно, для подобных упражнений я недостаточно «продвинутый».

– Чтобы наверняка знать об этом, нужно пробовать, – вмешалась в разговор Стефания, снова поворачиваясь к нему. – В следующий раз приезжайте в этот клуб со своей супругой…

Он чуть не выпал из машины. Если бы подобное предложение исходило от мужчины, его можно было бы воспринять как дикое оскорбление. «Другой менталитет, другие нравы, – в который раз подумал Дронго. – Кажется, Стефания все прекрасно понимает и нарочно меня дразнит». А вслух сказал:

– Обязательно, только боюсь, что следующего раза просто не будет. Она явно не поймет моих «новомодных» увлечений.

– Жаль. – Стефания многозначительно подмигнула ему.

Машина, не сбавляя скорости, двигалась по шоссе на юг.

– Этот синьор, супруга которого сегодня была на пляже, – один из довольно известных российских бизнесменов, – вспомнил Освальдо, – я встречался с ним дважды на различных деловых форумах. Вам, наверное, неизвестно, что я работаю в основном с бизнесменами из Восточной Европы.

– Да, я обратил внимание, что вы даже поднялись, собираясь оказать ему помощь, когда он почувствовал себя плохо вчера за завтраком.

– Он так сильно поперхнулся, что я немного испугался, – признался Освальдо. – К счастью, все обошлось.

– Не уверен, что обошлось, – мрачно пробормотал Дронго.

– Что вы хотите этим сказать? – спросил Освальдо, посмотрев в зеркало заднего обзора.

– Мне кажется, что он не совсем поперхнулся. Боюсь, его пытались отравить.

– Вы, как эксперт по проблемам преступности, во всем видите криминальную составляющую, – добродушно улыбнулся Освальдо. – А я думаю, что он просто поперхнулся. Если бы у него было что-то серьезное, его жена не отправилась бы сегодня в наш клуб.

Дронго не стал возражать, и они уже молча доехали до отеля. Он первым вышел из машины, за ним вышла Стефания. Освальдо передал ключи одному из сотрудников отеля, его позвали к портье, где его ждало срочное сообщение. Когда Освальдо ушел, Стефания обратилась к Дронго:

– Надеюсь, мы сможем увидеться в оставшиеся несколько дней? Или ты будешь разыгрывать из себя примерного мужа?

– Ты все еще не понимаешь, что так нельзя себя вести, – быстро ответил Дронго. – А в вашем клубе я оказался случайно. Действительно случайно. Я при-ехал туда, даже не зная, что это пляж для нудистов.

– Мог бы соврать, что приехал увидеться со мной.

– И получить удовольствие от созерцания голого Освальдо? – мрачно пошутил Дронго.

– А ты стал злым. Зачем ты туда приехал? Только не лги, что оказался там случайно. Я все-таки профессиональный адвокат и иногда умею логически мыслить. Ты следил за этими дамочками из нашего отеля?

– Наверное. Но не для того, чтобы наслаждаться их обществом.

– Да, это я тоже заметила. Ты так нервничал, когда они к тебе подошли.

– А ты хотела, чтобы я распахнул объятия и бросился к ним навстречу в таком виде?

– Во всяком случае, не стоило так комплексовать. Тем более что одна из этих дам комплексовала еще сильнее. Она была просто пунцовая от смущения.

– Не все готовы принимать современные нравы.

– Об этом мы уже говорили. Значит, мне не стоит надеяться на новую встречу?

– Не стоит.

– Тебе не кажется, что это несколько идиотская позиция? – заметила Стефания. – Значит, когда ты достаточно далеко, то позволяешь себе встречаться с женщинами, а когда она рядом, сразу вспоминаешь о супружеском долге… Твой долг измеряется в километрах? Можно узнать расстояние, на котором ты сможешь встречаться с другими женщинами?

– Очень большое, – признался Дронго. – И учти: у меня есть некие дурацкие принципы, которые я всегда соблюдаю. Я не встречаюсь с женщинами, мужей и друзей которых знаю. Считаю это абсолютно неприемлемым поведением. И точно так же я не встречаюсь с женщинами, которые знакомы с моей супругой. Хотя бы для того, чтобы не унижать ее и не давать другим чувствовать некое моральное превосходство.

– Глупая точка зрения, – добродушно бросила Стефания, – я всегда подозревала, что в тебе сидит восточный деспот. Но теперь все понятно. Значит, отныне мои шансы равны нулю. Интересная ситуация… Должна тебе заметить, что за последние полтора года ты не потерял формы. Я имею в виду нижнюю часть твоего тела. И почти не поправился.

– Ты нарочно меня дразнишь? – разозлился Дронго. – Ты так внимательно осматривала всех мужчин, которые были на пляже?

– Всех знакомых мужчин, – ответила она, сделав ударение на втором слове.

– Там были и другие знакомые? – изумился он.

– А ты как думаешь? Почему все самцы считают, что только они имеют право выбирать женщин. Учитывая, что между мужчинами и женщинами давно установилось равенство, такое признание не должно тебя особенно удивлять.

– Я не удивляюсь, я восхищаюсь, – признался Дронго.

– Это другое дело, – усмехнулась Стефания.

– И сколько там было «знакомых»?

– Достаточное количество. Интересно, а сколько у тебя было таких «знакомых» женщин? Я не спрашиваю число, но убеждена, что речь идет о четырехзначной цифре. Или я ошибаюсь?

– Синьора Гуарески меня явно переоценивает, – поклонился Дронго. – Я изменял только три раза в жизни, из них два – с вами и Каролиной.

– Я сейчас заплачу от умиления, – всплеснула руками Стефания. – Тебе не стыдно так лгать?

– А тебе? Ты ведь прекрасно все понимаешь. Тем не менее специально меня дразнишь. А в клубе я оказался не случайно. Мне кажется, что сеньор Фигуровский не мог просто так подавиться. Боюсь, что его хотели отравить.

– Опять криминальная история, – скривилась она, – деньги, преступления и женщины. Что еще есть интересного в твоей жизни?

– Еще книги и путешествия, – закончил он за нее.

– Неплохо, – согласилась она. – Только учти, что первые два пункта твоих увлечений могут представлять опасность не только для тебя, но и для всех окружающих. Не всегда попадаются такие преступники, как Каролина; иногда они бывают очень опасными, особенно женщины.

– Это я знаю, – коротко ответил Дронго.

– Будь осторожен, – успела посоветовать ему Стефания, прежде чем к ним подошел Освальдо.

Они попрощались с Дронго и отправились в свой номер. Он тоже поднялся к себе. Джил была уже в номере. Увидев вернувшегося мужа, она удивленно взглянула на часы.

– Уже седьмой час вечера.

– Я задержался, – виновато проговорил Дронго. – Немного не рассчитал. Но меня привезли обратно на своей машине синьор Ферман и его подруга.

– Стефания, – сразу поняла Джил. – Вы были вместе?

– Вместе с ее другом, – подчеркнул Дронго и подумал: «Представляю, как она возмутится, если узнает подробности моего посещения этого дурацкого клуба. Попасть в такую историю, когда сам не знаешь, как себя вести. И самое обидное, что никто не поверит, что я оказался там абсолютно случайно, так как меня беспокоит этот яд в чашке кофе Михаила Фигуровского».

– Надеюсь, что вы весело провели время, – ровным голосом произнесла Джил.

– Не нужно меня подозревать, – попросил он. – Я уже говорил тебе, что никогда не был ангелом, но вести себя как скотина я тоже не умею. И это правда. А Стефания была со своим мужем.

Он ведь действительно не изменял Джил, хотя его появление на этом пляже нельзя было назвать нормальным поведением, и в девяносто девяти случаях из ста любая женщина не приняла бы подобного поведения, поэтому чувствовал себя достаточно уязвимым и виноватым.

– Пойдем на ужин, – предложила Джил. – Когда ты будешь готов?

– Через двадцать минут, – ответил он.

Они спустились в холл, чтобы пройти к испанскому ресторану под аркадами на левой стороне отеля, и увидели входивших в отель Зою и Аиду. Заметив Дронго, Зоя хищно улыбнулась и многозначительно кивнула. Аида снова покраснела и быстро отвернулась. Джил непонимающе посмотрела на обеих женщин, перевела взгляд на Дронго, но ничего не стала спрашивать. Они зашли в ресторан. Уже после того, как сделали заказ, Джил поинтересовалась:

– Эти дамы тоже были в Марбелье?

– Кажется, да. Они ездят в город как на работу.

– Надеюсь, они не отвозили тебя туда на своей машине. – Джил говорила спокойным и ровным голосом, хотя могла бы поинтересоваться, почему Аида так явно смутилась, увидев Дронго при входе в отель.

Больше они на эту тему не разговаривали, предпочитая не вспоминать о его поездке в Марбелью. Еще через полчаса в ресторане появились сначала Дастан с Линарой, а потом и Паруйр с Аидой. Последняя снова вспыхнула, увидев Дронго, и постаралась пройти мимо, даже не поздоровавшись. Четверо знакомых уселись за большой стол, накрытый на лужайке, и заказали себе легкие закуски, салаты, вино, воду. Было заметно, что они ждут третью пару.

– Может, он плохо себя чувствует? – спросил Паруйр. – Я заходил к нему утром, и он сказал, что принимает таблетки и чувствует себя не очень хорошо.

– А я звонила ему только час назад, – сообщила Линара, – и он сказал, что чувствует себя гораздо лучше и обязательно спустится вниз, чтобы поужинать вместе с нами. Еще сказал, что звонил в Москву и подтвердил подписание нашего контракта на следующей неделе.

– Это как раз не очень хорошая новость, – сразу возразил Паруйр. – Вы ведь знаете, как много денег я потерял в прошлый раз. И боюсь, что он снова подпишет общий договор без учета наших интересов.

– В своей обычной манере, – вставил Дастан.

– Мы пока не знаем подробностей, – напомнила Линара. – Давайте дождемся Михаила Матвеевича и все узнаем у него самого.

– Он опаздывает, – посмотрел на часы Паруйр. – Может, подождем еще немного, прежде чем закажем основные блюда?

– Наверное, он все еще плохо себя чувствует, – предположила Линара. – Ладно, подождем.

Аида все время молчала, стараясь не смотреть в сторону соседнего столика. Прошло еще десять минут.

– Это становится уже неприличным, – заметил Паруйр, доставая мобильный телефон. – Сейчас позвоню и узнаю, когда они наконец спустятся.

Он набрал номер Фигуровского и довольно долго ждал, после чего опустил руку.

– Не отвечает. Наверное, они уже вышли, и он оставил свой телефон в номере.

– Сейчас спустятся, – произнес Дастан, – не будем спешить. Они ведь всегда опаздывают.

– Зоя должна успеть надеть на себя все свои бриллианты, – желчно пошутила Линара, – Дастан звонил им все утро, но Зоя сказала, что они будут завтракать в своем номере.

Прошло еще несколько минут.

– Я поднимусь и узнаю, в чем дело, – решил Паруйр. – В конце концов, это просто некрасиво.

– Лучше я сам поднимусь, – предложил Дастан, – сейчас быстро сбегаю и узнаю, почему они задерживаются. Я сегодня утром тоже звонил к нему несколько раз. Кажется, Зою раздражает наше повышенное внимание. – Он поднялся и быстро вышел из-за стола.

Оставшиеся трое гостей переглянулись друг с другом.

– Наверное, опять почувствовал себя плохо, – предположил Паруйр. – Как вы считаете, Линара?

– Не знаю. Он в последнее время стал таким рассеянным и нервным, – призналась Линара. – Мне кажется, что Зоя действует на него не лучшим образом. Она слишком молода и амбициозна.

– Только не говорите этого Михаилу Матвеевичу, – посоветовал Паруйр, – по-моему, он несколько другого мнения. Ему всегда нравились молодые женщины.

– В следующий раз он женится на подростке, – недовольно заметила Линара. – Чем старше становится, тем моложе женщины ему нравятся. А Зоя, похоже, готова в любой момент найти ему подходящую замену… А вы почему молчите, Аида, разве вы не согласны?

Аида взглянула на нее и неопределенно пожала плечами. Чуть повернула голову, чтобы посмотреть на Дронго, словно ожидая, что он может вмешаться в этот разговор, и промолчала, никак не прокомментировав слова Линары. Очевидно, в этот момент они обе вспомнили о ее кроссе за проплывшим мимо футболистом.

– Сколько можно ждать? – снова посмотрел на часы Паруйр. – Теперь пропал и Дастан. Может, нам следует послать теперь и за ним?

– Я ему позвоню. – Линара достала телефон и стала набирать номер своего мужа. После долгого ожидания она растерянно произнесла: – Он не отвечает. Что там происходит? Я просто не понимаю.

– Мне это уже надоело, – вскочил со своего места Паруйр. – Я сам пойду и узнаю, что там произошло.

Он поспешил выйти из ресторана. Женщины остались вдвоем.

– Почему он все-таки не отвечает? – раздраженно спросила Линара, снова набирая номер мужа.

– Кажется, у них что-то произошло, – тихо сказала Джил, – они все уходят искать этого полного синьора. Ты видишь, как они нервничают? Это как-то связано с тем, что ты намочил свой платок в его чашке кофе и потом отправил его по DHL. Не удивляйся, я уже довольно долго живу с тобой и тоже немного стала аналитиком.

Они улыбнулись. И в этот момент Линара громко спросила:

– Дастан, что происходит? Почему ты не отвечаешь на мои звонки? Что? Не может быть! – произнесла она упавшим голосом. – Да, да, я все понимаю. Конечно, мы сейчас к вам поднимемся. Какой кошмар! Сейчас мы придем. – Она опустила телефон и взглянула на сидевшую рядом Аиду.

– Что случилось? – тревожно спросила Аида.

– Михаил Матвеевич умер.

Джил вздрогнула, услышав это сообщение.

– Как это – умер? – не поняла Аида. – От чего?

– Не знаю. Дастан сказал, что он умер. Там в номере врачи и сотрудники отеля. Сейчас вызывают полицию. Нужно подняться к ним. Позову официанта, чтобы расплатиться, и пойдем туда.

– Конечно, – согласилась Аида и еще раз взглянула на Дронго.

Он сидел, глядя перед собой и ничем не выражая своего отношения к случившемуся. Даже Джил испуганно замерла в ожидании его возможной реакции. К соседнему столику подошел официант. Линара расписалась в счете и быстро поднялась, забирая свою сумочку. Аида, взяв свою, тоже поднялась, и обе женщины поспешили из ресторана.

– Они сказали, что он умер, – шепотом произнесла Джил. – Ты слышал?

– Да, – глухо ответил Дронго, – я ждал именно подобного. Нужно было действовать более решительно. Теперь уже поздно об этом говорить.

– Это не твоя забота, – напомнила Джил. – Что ты думаешь делать?

– Как обычно, – ответил Дронго.

– Что значит, как обычно? – спросила она дрожащим голосом.

– Искать убийцу, – пояснил он. – Нужно найти того, кто убил Фигуровского.

Глава восьмая

Ужин был скомкан. Джил не захотела больше ничего есть, настаивая, чтобы они поднялись к себе в номер. В холле отеля они встретились со Стефанией и Освальдо, которые, очевидно, спускались к ужину.

– Вы слышали, что случилось? – спросила Стефания. – Говорят, что один из гостей отеля сегодня умер. Неужели отравился? Здесь такие нерасторопные официанты, но еда всегда отменного качества…

– Этого не может быть, – убежденно произнес Освальдо, – отели «Кемпински» известны на весь мир. Здесь работают лучшие повара. Никогда в жизни не поверю, что клиент отеля мог отравиться. Этого просто не может быть!

– На улице стоят две машины полиции, – показала Стефания. – Весь отель только об этом и говорит, а ты еще сомневаешься… Вот господин эксперт может тебе подтвердить, что таких случаев по всему миру сколько угодно.

– Боюсь, синьора Гуарески, что не смогу быть на вашей стороне, – ответил Дронго. – Таких случаев в сети этих отелей я тоже не припомню. Боюсь, что он не отравился, а его намеренно отравили.

Стефания нахмурилась.

– Вам нужно обязательно, чтобы произошло какое-нибудь гадкое событие, – мрачно сказала она, – и тогда вы сможете в очередной раз продемонстрировать всему миру свой высокий профессионализм.

Джил вспыхнула и хотела что-то возразить, но Дронго опередил ее:

– Если вас послушать, получается, что я только и мечтаю о преступлениях, которые должен раскрывать. А я, наоборот, мечтаю о том, чтобы все злодеи были изобличены, и никто больше не решался на подобное преступление.

– И синьора, еще вы забываете, что его чаще всего просят помочь, – вставила Джил, – и просят очень настойчиво.

– В любом случае нам всем повезло, – примирительно произнес Освальдо, – если рядом с нами такой профессиональный эксперт, который легко сможет раскрыть любое преступление. И если даже несчастного бизнесмена отравили, для господина Дронго не составит труда быстро изобличить убийцу.

– В реальности все бывает совсем не так, как мы хотим, – заметил Дронго.

– Пойдем, – несколько более напряженным голосом предложила Джил, – мы уже поужинали.

Стефания сухо кивнула на прощание.

Когда они вошли в кабину лифта, Джил все-таки не выдержала и, вспыхнув, воскликнула:

– Что она себе позволяет? Считает, что ты получаешь удовольствие от всех этих ужасных преступлений? Или тебе нравится общаться с такими негодяями?

– Нет. Она имела в виду, что я могу помочь там, где бывает нужно. И люди обращаются ко мне, зная, чем именно я занимаюсь.

– Тебе давно пора заканчивать с этим, – убежденно сказала Джил. – Ты мог бы преподавать в университетах, читать лекции по криминалистике или писать книги.

– Преподавателя из меня не получится, не хватит терпения, – пошутил Дронго, – а писать книги буду после шестидесяти. Если, конечно, получится, в чем лично я несколько сомневаюсь. Еще неизвестно, какую книгу я напишу и будут ли ее читать; а мои расследования объективно уже помогли многим людям.

Они прошли в свой номер.

– Надеюсь, ты не собираешься бежать в номер синьора Фигуровского и предлагать свою помощь? – спросила Джил. – По-моему, это было бы достаточно несерьезно.

– Я никогда сам не навязываюсь, – сказал Дронго, – только в том случае, если меня попросят. Люди не любят, когда вмешиваются в их дела. Особенно этого не любят покойники.

– У тебя и юмор стал какой-то мрачный, – пожала плечами Джил. – Неужели ты думаешь, что его действительно убили?

– Убежден. Могу поспорить – и не проиграю.

– Почему?

– Помнишь, как я намочил краешек своего носового платка в его кофе?

– Конечно, помню, и послал платок на экспертизу.

– Мне позвонил Вейдеманис и сообщил, что в кофе был яд. Кто-то пытался отравить за завтраком господина Фигуровского.

– Какой ужас, – испугалась Джил. – Значит, его действительно убили? А ты знал, что его хотят убить, и даже не попытался его защитить?

– Пытался. Я пытался ему объяснить, даже напросился к нему в гости. Но этот самодовольный индюк не хотел меня слушать. Да и его молодая супруга действовала не лучшим образом.

– Это, наверное, она его отравила, – уверенно высказалась Джил, – я просто уверена в этом. У них такая большая разница в возрасте. Сразу видно, что ей нужна не его любовь, а его кошелек. А теперь, после смерти мужа, она получит все его состояние. Это точно она его отравила. Кстати, она сидела рядом с ним во время завтрака.

– Думаю, что это будет основная версия, которую сразу начнут проверять сотрудники полиции, – предположил Дронго. – Но боюсь, что ее муж тоже мог догадываться об истинных чувствах своей супруги и не стал бы так глупо переписывать все имущество на нее, сделав ее единственной наследницей. Судя по их отношениям, его очень сильно раздражали безумные траты жены.

– Тогда кто его убил? – спросила Джил.

– Пока не знаю. Лучше закажи чай, и мы немного успокоимся. Возможно, он умер в результате обычного сердечного приступа, а мы придумали изощренное преступление, которого не было…

– А яд в его чашке? – напомнила Джил.

– Может, ее просто плохо помыли, – улыбнулся Дронго. – Сегодня днем сидевшая рядом с ним женщина сказала мне, что пила из этого кофейника и чувствует себя прекрасно. Возможно, мы ошибаемся.

– Ты издеваешься? – обиделась Джил.

– Нет, просто хочу тебя успокоить. Не нужно так нервничать. В конце концов, этим делом занимаются испанские власти, и мы не имеем к нему абсолютно никакого отношения…

Не успел он закончить свою фразу, как раздался осторожный стук в дверь. Джил взглянула на него и недовольно проговорила:

– Кажется, за тобой пришли. По-моему, испанские власти уже успели узнать, что ты живешь в этом отеле.

Дронго покачал головой. Ни один следователь или полицейский инспектор не станет приглашать к себе эксперта, случайно оказавшегося в отеле. Это не позволит ему сделать собственная профессиональная гордость и служебные полномочия, которые не дают возможности привлекать для расследования тяжких преступлений иностранцев без необходимых полномочий и соответствующих согласований со своим руководством. Он подошел и открыл дверь. На пороге стоял молодой человек – очевидно, один из сотрудников отеля.

– Простите, сеньор, что вынужден вас побеспокоить, – извинился пришедший, – но у нас в отеле произошло неприятное происшествие. Один из наших гостей плохо себя почувствовал. Кажется, у него случился сердечный приступ. Приехала полиция, и комиссар Аламейда попросил вас спуститься к нему для разговора.

– Почему именно меня? – уточнил Дронго.

– Не знаю, синьор, – виновато ответил гость. – Меня просто попросили пригласить вас вниз для беседы. Он в кабинете директора. Вы можете спуститься со мной прямо сейчас?

– Конечно. – Дронго обернулся к Джил и успокаивающе произнес: – Не волнуйся, ничего страшного.

– Можешь идти, раз ты такой незаменимый. Надеюсь, хоть ночевать сегодня вернешься?

– Обязательно, – заверил ее Дронго, выходя следом за посланцем.

Внизу, в приемной директора, стояли два сотрудника полиции. На диване сидела Зоя с опухшими от слез глазами. Рядом с ней с двух сторон устроились Аида и Линара. Мужчин видно не было. Увидев вошедшего Дронго, Зоя встрепенулась и подняла голову.

– Это он, – громко сказала она, показывая на вошедшего. – Он приходил сегодня к нам и предупреждал Михаила Матвеевича о том, что его могут убить. Он все заранее знал. И потом еще следил за нами в клубе.

Дверь отворилась. На пороге стоял мужчина ниже среднего роста с большой головой. Он был неуловимо похож на покойного каудильо, о котором в Испании уже начали забывать. Комиссар Фелиппе Аламейда работал на этой должности уже четыре года и стяжал себе славу непримиримого борца с преступностью. У него были смешные, карикатурные усики в виде щеточки над верхней губой, мелкие черты лица, выпученные глаза и гипертрофированное чувство собственного достоинства, какое бывает у маленьких людей, искренне считающих себя центром Вселенной.

– Успокойтесь, сеньора, – предложил он на не очень хорошем английском, – мы сумеем узнать все обстоятельства этого дела. Но пока не знаем точно, от чего именно умер ваш супруг. Успокойтесь и не волнуйтесь. Мы все проясним со временем.

Дронго стоял у дверей, несколько ошеломленный подобным приемом. Он действительно приходил сегодня утром к Фигуровскому, пытаясь предупредить его о грядущей опасности. И, конечно, в глазах полиции он и должен стать главным подозреваемым, иначе откуда он мог знать о возможном убийстве Фигуровского? Судя по словам комиссара, его снова попытались отравить, и на этот раз более успешно, чем в первый.

– А вас я прошу зайти ко мне, – позвал Дронго комиссар. – Вы говорите по-английски?

– Да.

– А по-испански?

– Нет.

– В таком случае нам понадобится переводчик. У нас есть синьора Эрика, которая работает в этом отеле и хорошо говорит на английском и испанском. Она уже едет к нам.

Дронго вошел следом за комиссаром в кабинет директора. Почти сразу появилась Эрика, высокая худая блондинка лет тридцати пяти. Очевидно, она была немкой – акцент сразу чувствовался, хотя говорила она безупречно. Кроме комиссара, в кабинете находился еще один относительно молодой человек лет тридцати. Внешность у него была достаточно приятная, только большой нос с горбинкой немного портил впечатление. Возможно, это был следователь, но Аламейда не стал его представлять.

– Ваше имя, фамилия, год рождения и гражданство? – сразу спросил комиссар, и Эрика тут же перевела.

Дронго обстоятельно назвал свои данные.

– Судя по всему, вы не были лично знакомы с умершим, – уточнил комиссар.

– Нет, никогда его раньше не знал и не видел, – ответил эксперт.

– В таком случае как вы можете объяснить свое появление в номере сеньора Фигуровского сегодня утром и свои слова?

– Мне показалось, что я могу ему помочь, так как подозревал, что ему может угрожать опасность.

– Какая опасность? Откуда? Кого именно вы подозревали и почему решили предупредить сеньора Фигуровского?

– У меня были достаточно веские причины так думать.

– Какие причины? – нетерпеливо спросил комиссар. Он сразу возненавидел этого высокого мужчину, который был выше него на тридцать или сорок сантиметров. К тому же этот тип никак не хотел объяснить свое непонятное поведение.

– Я был уверен, что ему угрожает реальная опасность, – продолжал Дронго. – Дело в том, что вчера утром за завтраком он неожиданно поперхнулся. Можете расспросить об этом всех, кто сидел с ним за одним столом, и сотрудников ресторана. Он почувствовал себя очень плохо и, только выпив несколько стаканов воды, сумел успокоиться. Я подумал, что это не похоже на обычное переедание или на случайно попавший в дыхательные пути кусок хамона.

– Почему вы так подумали? Вы врач по профессии?

– Нет. Юрист и психолог.

– И это дает вам право ставить диагноз незнакомому человеку, который сидит за соседним столом? – возмутился комиссар. – Вы всегда так делаете? А потом вы ворвались к нему в номер и начали ему угрожать…

– Я не угрожал.

– Его жена нам все рассказала. Вы угрожали погибшему, что его могут убить. Это ведь была настоящая угроза. Как иначе можно воспринять ваши слова?

– Как предупреждение.

– Правильно. Как последнее предупреждение, – кивнул Аламейда. – Вы предупредили сеньора Фигуровского, а потом поехали за его женой, чтобы проследить, куда именно она отправится. Она встретила вас на пляже, где отдыхала со своей подругой. Подруга тоже подтвердила, что видела вас на пляже. Или вы решили, что они тоже плохо себя чувствуют, и захотели отправиться туда, чтобы им помочь?

– У вас странная логика, комиссар, – поморщился Дронго. – Я говорю вам о том, что ему внезапно стало плохо, а вы не верите ни одному моему слову.

– Не верю, – подтвердил Аламейда. – У нас столько проблем с русской мафией… Если вы приехали из Рима, это еще ни о чем не говорит. Я знаю, что ваша супруга – гражданка Италии, но вы не итальянец и не являетесь гражданином России. Откуда такая забота о случайном госте, который сидел за соседним столом? Говорите правду! – рявкнул комиссар. – Мы не сомневаемся, что его отравили. Все характерные признаки налицо. Сегодня утром вы вошли в номер сеньора Фигуровского и положили яд в его стакан, довершив преступление, которое не смогли завершить предыдущим утром за завтраком. Возможно, что вы – профессиональный киллер и прибыли сюда для охоты на этого бизнесмена. В любом случае вы сработали очень топорно. И вы – единственный и главный подозреваемый в этой истории. Я буду вынужден вас задержать на трое суток.

– На каком основании?

– Не нужно делать из меня идиота, – разозлился Аламейда, – вы все прекрасно понимаете. Как только мы получим результаты экспертизы, я предъявлю вам обвинение в преднамеренном убийстве. И мы сумеем доказать, что именно вы входили в номер сеньора Фигуровского и отравили его под надуманным предлогом защиты. Супруга убитого вас опознает и подтвердит вашу виновность. Вы проиграли, сеньор киллер!

В этот момент раздался телефонный звонок. Аламейда снял трубку, выслушал сообщение и счастливо улыбнулся. Затем торжественно поднялся со своего места и многозначительно взглянул на Дронго.

– Сеньора Эрика, переводите все слово в слово, – попросил он. – Сообщите нашему киллеру, что экспертиза уже закончилась и все подтвердилось. Сеньор Фигуровский был отравлен. В его стакане нашли сильнодействующий яд. Учитывая, что никто больше не входил в его комнату, я уже не сомневаюсь, что разговариваю с возможным отравителем, который под любым предлогом должен был войти в комнату и подсыпать яд. Скажите, что сегодня он поедет с нами, а завтра утром я предъявлю ему официальное обвинение в убийстве.