Текст книги "Крах лицедея"

Автор книги: Чингиз Абдуллаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

– Я много о вас слышала, – заговорила она тихим голосом, – еще совсем девчонкой. Восемь лет назад я пришла в Интерпол, и уже тогда мне рассказывали легенды о Дронго, который умеет читать чужие мысли и видеть сквозь стены. Я думала, что вас не существует. Мне казалось, что вы такой же литературный персонаж, как Шерлок Холмс, комиссар Мегрэ или Эркюль Пуаро. Я даже не могла предположить, что встречусь с живым Дронго.

– Надеюсь, я вас не разочаровал. – Он еще на шаг приблизился к ней. Теперь они стояли почти вплотную.

– Нет, – медленно произнесла она и чуть приподняла голову.

В такие мгновения оба чувствуют, как нужно себя вести. Дронго склонился к ее лицу... И в этот момент в конце коридора раздался гневный рык Эрендиры Вигон. Они отпрянули друг от друга. Журналистка шагала по коридору в сопровождении сеньоры Ремедиос Очоа и разъяренно ее отчитывала. Пресс-секретарь молча шла рядом, даже не пытаясь оправдываться.

– Я не позволю им так со мной разговаривать, – возмущенно кричала сеньора Вигон, – они не понимают, кто я такая. Мне нужна эксклюзивная информация комиссара и сеньора Карраско. Иначе зачем нас сюда пригласили? Я должна сообщить своим читателям, кто и почему убил сеньора Рочберга. А они говорят, что пока им, видите ли, ничего не известно!

Эрендира поравнялась с застывшими на месте Дронго и Петковой. Они почувствовали резкий запах парфюма и женского пота. Очевидно, журналистка сильно потела, когда нервничала. Некоторые женщины обладают таким недостатком. Или достоинством. Существуют мужчины, которым нравится чувствовать рядом с собой похотливую потную самку. Соответственно, есть и другие, более интеллигентные и воспитанные, кто не выносит, когда на них надвигается подобный «потовоз».

– Я им покажу, – не унималась Эрендира, потряхивая головой, – и вы, сеньора Ремедиос, должны объяснить им, что я могу опозорить этих недоносков на всю Испанию. На всю Испанию!

Они прошли мимо Дронго и Петковой, даже не взглянув на них. Когда Эрендира и ее спутница скрылись в другом конце коридора, Дронго посмотрел на свою собеседницу. Очарование момента было упущено. А вот отвратительный запах парфюма в смеси с потом Эрендиры Вигон все еще стоял в коридоре.

– Спокойной ночи, сеньора Петкова, – сказал Дронго, – надеюсь, что завтра у нас будет более спокойный день.

– Не уверена, – возразила она, – я видела список, который составляли сотрудники полиции. Мы в числе первых, кого завтра будут допрашивать.

– Тогда встретимся на допросе. Спокойной ночи.

– Спокойной ночи. – Она проводила его долгим взглядом. Затем осторожно вздохнула и пошла вниз, на свой этаж.

Дронго прошел по коридору к своему номеру. Остановившись у двери, он оглянулся. Коридор был пуст. Зайдя в номер, Дронго запер дверь на замок и цепочку. После чего начал медленно раздеваться. Сегодняшний день оказался богатым на события. Через полчаса он уже спал спокойным крепким сном.

Глава 8

Утро не предвещало хорошего настроения. Сотрудники полиции уже начали допросы, вызывая по очереди служащих отеля. Дронго спустился к завтраку раньше всех, когда в ресторане еще никого не было. Постепенно начали подтягиваться остальные.

Ямасаки появился, одетый в белую тенниску и белые брюки. Он кланялся знакомым и все время молчал. Карраско не вышел к завтраку, потрясенный вчерашним убийством. Тургут Шекер оделся в длинные светлые брюки и полосатую майку с названием турецкого футбольного клуба «Галатасарай». Галиндо спустился в ресторан в рубашке и шортах. Следом за ним на завтрак пришли Руис Мачадо, Фил Геддес и сеньора Очоа. Антонио нигде не было. Он, очевидно, решил зайти к своему другу, чтобы успокоить Пабло и найти утешение самому. Позже других в ресторане появились Ирина Петкова и Бернардо де ла Рока. Петкова была в светло-голубом платье. Взяв немного фруктов и джема, она подошла к столику, за которым сидел Дронго.

– Доброе утро. У вас свободно? – спросила она.

– Конечно, садитесь, – он поднялся и подвинул ей стул.

– Спасибо, – она села и поставила перед собой тарелку. Легким жестом поправила волосы. – Вы знаете, что комиссар и следователи уже начали допросы свидетелей?

– Знаю, конечно. Я обратил внимание на суету утром в отеле. Все шокированы случившимся. Надеюсь, остальные ценности Карраско уже спрятаны?

– Разумеется. Вчера их сдали на хранение в дирекцию. Карраско решил сразу же уехать, как только полиция позволит ему покинуть отель. Он в ужасном настроении. Ему ведь еще предстоит объясняться со своими коллегами, как получилось, что Исаак Рочберг, прибывший в Нуово Санкти Петри по его вызову, оказался убит.

– Когда найдут убийцу, все разъяснится, – возразил Дронго. – К тому же в их среде нет ничего важнее драгоценных камней. Все остальное – мелочи. Даже убийство коллеги не может выбить из колеи ювелира, для которого самое главное в жизни – его камни и его доходы.

– Возможно, – согласилась она, – но на репутации Карраско убийство Рочберга все равно скажется. А в среде ювелиров репутация так же важна, как и их мастерство. И доходы, – сказала она, чуть подумав.

Дронго улыбнулся.

– Ну вот, вы уже со мной соглашаетесь, – мягко сказал он. – Вас сегодня допрашивали?

– Откуда вы знаете?

– Догадался. Вы вошли в зал с очень озабоченным видом. И вместе с Бернардо, у которого было помятое и небритое лицо. Значит, вас вызывали вместе. Бывшего полицейского – начальника охраны компании Карраско и сотрудника Интерпола, который случайно оказался на месте происшествия. Или не случайно, смотря по тому, что вы им сказали.

– Я объяснила, что оказалась здесь не случайно. И подтвердила, что являюсь сотрудником Интерпола, – кивнула Петкова, – а вам самому не кажется, что вы тоже должны рассказать сотрудникам полиции о себе. Ведь вы один из лучших экспертов-аналитиков в мире, если не самый лучший. И предложить свои услуги?

– Нет, – сказал Дронго, – это было бы неправильное решение. Вчера вы попытались объяснить полицейским, чем я занимаюсь, а какую реакцию встретили? Мягко говоря, – непонимания и отчуждения. Сотрудникам полиции любой страны не нравится, когда рядом оказывается некий «умник», который пытается провести собственное параллельное расследование. Думаю, лучше никому и ничего не говорить. Мне будет легче расследовать эту ситуацию несколько со стороны. Никто, кроме вас и Бернардо, не знает, что я эксперт по расследованиям. Ну и не нужно, чтобы знали. Тогда я смогу разговаривать с людьми, которые не будут опасаться высказывать мне свое мнение.

– Наверное, вы правы, – тихо сказала она, – будет лучше, если вы сумеете составить свое независимое мнение о каждом из подозреваемых. Как вам вчера понравился Геддес?

– Вы же все видели сами, – по лицу Дронго скользнула тень. – Не соблюдающий норм журналистской этики, непорядочный, невоспитанный и недисциплинированный английский «джентльмен». Они с Эрендирой Вигон примерно одного типа. Кажется, их называют «мусоросборщиками».

– Он вам не понравился, – усмехнулась Петкова, – это я поняла. А как остальные?

– У меня пока мало исходного материала, чтобы сказать о них что-то конкретно... Антонио Виллари несчастный человек. Нацумэ Ямасаки слишком скрытный. Галиндо, с которым я приехал на юг, вроде бы, наоборот, открытый и веселый, но я не знаю, что стоит за его общительностью. Мачадо злопамятен, Тургут Шекер с его бурным прошлым – тоже довольно «темная лошадка»... В общем, с каждым из них мне нужно поговорить, прежде чем составить объективное мнение.

– Поговорите, – согласилась она, – и учтите, что один из ювелиров может быть совсем не тем человеком, за которого мы его принимаем.

– Вчера мы уже об этом говорили. У вас есть данные на типа, которого вы ищете?

– Конечно, есть. Но он мог сделать пластическую операцию, и у нас нет никакой гарантии, что он приедет сюда со своим прежним лицом.

– Рост, – возразил Дронго, – он мог изменить внешность, но не мог поменять рост. Какой у него рост?

– Судя по нашим данным, чуть выше среднего. Во всяком случае, вы и высокий Тургут Шекер можете быть вне подозрения.

– Тогда Мачадо тоже отпадает, ведь не отрезал же он себе ноги, – пошутил Дронго.

– Да, – согласилась она, улыбаясь. – И кто же остается?

– Галиндо и Ямасаки. А кроме того, Карраско, Бернардо и Антонио.

– Антонио слишком молод, – возразила она, – а Карраско достаточно известен. Что касается Бернардо, то его многие полицейские знают в лицо. Тогда только двое. И то при условии, что наш подопечный все же рискнул появиться в этом отеле. Вполне вероятно, что его здесь нет. А на вчерашнее преступление решился кто-то из ювелиров.

– Все может быть, – согласился Дронго. – Как хорошо, что у меня не его рост, иначе вы бы и мне не доверяли.

– Я бы доверяла вам в любом случае, – улыбнулась она, – будь вы даже ростом с Мачадо.

– Приятно слышать. Значит, мне нужно побеседовать еще раз с Галиндо и попытаться разговорить Ямасаки. Хотя, по-моему, легче разговорить какой-нибудь памятник. Японцы – непостижимые мастера спортивных единоборств и разговоров. Их невозможно ухватить, они постоянно ускользают от вас. Наверное, в Токио я бы не сумел жить.

– Вы забыли упомянуть сеньору Ремедиос, – напомнила Петкова, – или она вне подозрений?

– В таком случае нужно предположить, что ваш преступник не только сильно укоротил рост, но и поменял пол, – пошутил Дронго, – или вы считаете, что я должен подозревать даже женщин и детей?

Она улыбнулась.

– Хотите, я вас удивлю? – вдруг спросила она. – Конечно. Я люблю неожиданности. – Сеньора Ремедиос Очоа в молодости занималась спортом. Она была гимнасткой. Вот откуда у нее такая фигура и высоко поднятая голова.

– И сильные руки? – задумчиво произнес Дронго.

– Да, – согласилась Ирина, глядя ему в глаза, – у нее должны быть очень сильные руки, несмотря на ее рост. Она вполне могла удержать даже такого толстяка, как Исаак Рочберг, если вы подумали об этом. Поэтому никого нельзя исключать.

– Теперь я понял. Мне нужно подозревать и мужчин и женщин.

– Мы же исходим из того, что преступник, которого ищет Интерпол, мог не появиться здесь. Или действовать через своих сообщников...

– Нет, – возразил Дронго, – преступник такого класса вряд ли стал бы действовать через помощников. Откуда он родом?

– Из бывшего Советского Союза. Из Молдавии.

– Значит, мы бывшие соотечественники. Все время забываю у вас спросить, а вы сами говорите по-русски?

– Конечно, – удивилась она его вопросу, – болгарский и русский очень похожи. Так что, кроме английского, французского и испанского, я знаю также русский. И еще я неплохо понимаю сербов, украинцев, белорусов.

– Вы прямо полиглот, – сказал он, переходя на русский язык, – откуда вы родом? Из какого места Болгарии?

– Из Бургаса. Это на самом юге. Рядом с известными на всю Европу курортами. Недалеко от границы с Турцией.

– Красивые места, – согласился Дронго. – И вас сразу послали в Интерпол. Прямо после окончания института?

– Университета, – поправила она, – я закончила юридический факультет университета и успела несколько лет проработать в нашей прокуратуре. И только затем меня отправили в Интерпол. В основном за знание языков. У меня бабушка француженка, и я знала французский, как болгарский. К тому же по русскому у меня всегда были только пятерки. И я немного владела английским. А уже попав во Францию, я выучила испанский.

– И вы остались в Париже, – улыбнулся он.

– В Болгарии тогда было очень сложно, – напомнила она слегка изменившимся тоном, – невероятная инфляция, дефицит продуктов. Страна стояла на грани разорения. В начале девяностых мне повезло, что я вырвалась во Францию. Я даже помогала первое время своей семье и брату, которые остались в Бургасе, выкраивая из своего стажерского оклада. Тогда и десять долларов считались в Болгарии большими деньгами. А на сто долларов, которые я посылала, жили несколько человек. Со временем дела у них наладились. А я постепенно начала расти по службе. Сейчас у меня большой оклад. Раз в двадцать больше, чем я получала, когда работала стажером.

– И вы живете одна?

– У меня есть друг, – сказала она, отводя глаза, – он француз. Но мы не женаты. Ему нравится появляться и исчезать по собственной прихоти. Наверное, ему так удобнее.

– А вам?

– И мне, конечно. Я слышала, что у вас есть жена в Италии?

– Есть, – согласился он, – но про меня ходит много разных слухов. А почему в Интерполе решили, что ваш преступник появится непременно в Испании?

– Он жил несколько лет в Латинской Америке и прекрасно знает испанский язык, обычаи, нравы. Ему здесь легче затеряться. Хотя, наверное, вы правы. Он бы не стал рисковать появляться там, где его могли ждать.

– Как его зовут?

– В Латинской Америке он был известен под именем Маноло Пиньеро. Но настоящее его имя Петр Дудник. Его почему-то называли Лимончиком. Не знаю почему. Говорят, что у русских в просторечии это понятие родственно слову «миллион». Или он вызывал у людей реакцию, как на лимон, и они всегда морщились при упоминании его имени. У нас есть сведения, что он не только крупнейший мошенник, но и убийца. Если он все же решился появиться здесь, то именно такой человек и мог организовать убийство Исаака Рочберга и похитить камни из его номера.

– Тогда ваш сеньор Помидор должен был сразу исчезнуть из отеля, – предположил Дронго, – но никто из известных нам людей отсюда не сбежал. Значит, он еще среди нас. Если он вообще в нашем отеле...

– Лимончик, – поправила она с улыбкой, – его называли Лимончиком. И за глаза Фанфарон. Обычно так называют хвастунов и позеров. Говорят, этот жестокий, самолюбивый человек обладает невероятной выдержкой, умеет просчитывать любые ситуации. Я поэтому и приехала сюда, чтобы попытаться его найти, – призналась Ирина. Она оглянулась на столик Бернардо. Тот уже закончил завтракать и терпеливо ждал, когда она наконец присоединится к нему, чтобы вернуться к разговору с комиссаром. Ирина улыбнулась Дронго, поднялась и, поблагодарив своего собеседника, подошла к Бернардо. Они вместе вышли из ресторана. Дронго проводил их долгим взглядом.

У его столика задержался Галиндо, проходивший мимо с чашечкой кофе в руках.

– Кажется, вы нравитесь нашей болгарской гостье, – игриво улыбаясь, сказал Галиндо.

– Скорее наоборот, – ответил Дронго совершенно серьезно, – а разве вам она не нравится?

– Красивая женщина, – кивнул Галиндо, – но, кажется, немного странная. Во всяком случае, вчера она вела себя очень странно. Сразу ушла. И я видел, как она разговаривала со следователем. Было такое ощущение, что они старые знакомые. Или коллеги? – Он пристально посмотрел на Дронго.

– Не знаю, – ответил Дронго, поднимаясь. – Вы не слышали вчера, как кричала Эрендира Вигон?

– Я ее даже видел, – нахмурился Галиндо. – Когда я ее вижу или слышу, у меня начинается аллергия. Терпеть не могу таких женщин. Горластых, вечно орущих, но с большими претензиями на глубину и интеллект. Эта Эрендира пуста, как колокол, и может только греметь.

– По-моему, ее не любят все присутствующие, – отметил Дронго, – непонятно в таком случае, почему она здесь?

– Она нужна Пабло Карраско, чтобы расписать его новую коллекцию на страницах своих изданий. Кстати, к Пабло она относится неплохо. А он, как и все, презирает ее, но терпит. Она обладает удивительной способностью раскапывать различные истории и рассказывать о них в модных журналах. Ее охотно печатают, как журналист она очень неплохой профессионал. Но как человек – ужасная сволочь. Не пощадит никого, даже хорошего знакомого, если узнает о нем какие-нибудь неприятные факты. Некоторые политики и бизнесмены иногда попадались на ее уловки, и их чистосердечные признания становились достоянием публики.

Галиндо прошел дальше. Дронго вышел из ресторана. В первом внутреннем дворе толпились журналисты, которым не разрешали покидать отель. Он мрачно посмотрел на них и услышал за своей спиной уже знакомый голос:

– Значит, вы самый известный детектив в Европе?

Глава 9

Дронго обернулся. За его спиной стояла Эрендира Вигон. Она надела цветастое сине-желтое платье и, как обычно, сильно надушилась. Дронго удивленно поднял брови:

– Откуда вы узнали?

– Я слышала, как разговаривали Бернардо и наша болгарская гостья. Кажется, Ирина Петкова. Она говорила, что только вы можете расследовать это убийство, но наш Бернардо уверял, что сотрудники полиции не разрешат вмешиваться постороннему лицу.

– Вы еще и подслушиваете разговоры, – досадливо поморщился Дронго.

– Иногда, – улыбнулась она.

Представители южных народов обычно разговаривают, стоя слишком близко друг от друга, тогда как северяне беседуют на достаточно большом расстоянии. Эрендира приблизилась к Дронго настолько, что он мог чувствовать не только запах ее тела, но и ее дыхание.

– Вы действительно тот самый известный детектив Дронго? – вкрадчиво спросила Эрендира.

– Нет, – ответил он неприязненным тоном, – я бизнесмен.

– Не нужно врать женщинам, сеньор Дронго, – посоветовала Эрендира, – я уже узнала, что вы самый известный эксперт в Европе, а возможно, и во всем мире. И вы часто расследуете подобные преступления? Я могу рассчитывать на эксклюзивное интервью с таким специалистом, как вы?

– Нет, не можете. Я не даю интервью, сеньора Вигон. Тем более что мне нечего сказать. Вчера, когда убили мистера Рочберга, я был вместе с вами.

– Но потом вы ушли со своей очаровательной спутницей, – напомнила Эрендира, – и, наверное, приняли участие в совещании у комиссара полиции и договорились, как именно вы сегодня найдете убийцу? Я могу принять участие в ваших поисках?

– Никаких поисков не будет, – зло ответил Дронго, – и не нужно никому про меня рассказывать. Я приехал сюда на отдых, и меня абсолютно случайно пригласил сеньор Карраско. Я вообще не имею никакого отношения к вашим делам, – бросил он, уходя, раздраженный столь назойливым вниманием.

– Я рассчитываю на интервью, – прокричала ему вслед Эрендира Вигон, игнорируя его недовольство.

Дронго направился к выходу. Рядом с портье находился пост полиции. Чтобы выйти из отеля, нужно было пройти мимо двух полицейских. Дронго посмотрел на них и повернул обратно. Он прошел через первый внутренний двор и через галерею вышел во второй. У бассейнов почти никого не было.

В одном из кресел, стоявших возле воды, сидела сеньора Ремедиос, которая неодобрительно смотрела на солнце. Несмотря на тщательный уход за телом, у нее была нездоровая сморщенная кожа, какая бывает у женщины, долгое время лишенной мужского внимания. Ей не нравился ни этот отель, ни люди, которые ее окружали, ни солнце, светившее слишком ярко, ни Рочберг, приехавший сюда и так печально закончивший свою жизнь. Ей не нравилось хамское поведение Эрендиры Вигон, не нравился друг ее патрона – Антонио Виллари. Есть люди, недовольные тем, что родились в самой Солнечной системе и готовые поменять собственную галактику на другую. Именно таким человеком и была сеньора Ремедиос Очоа. Единственный человек, который ей нравился, был сеньор Пабло Карраско, ее шеф. Но он предпочитал общество молодых и испорченных людей вроде Антонио. И поэтому у сеньоры Ремедиос не было никаких шансов.

Дронго оглядел пресс-секретаря и, подойдя ближе, уселся рядом.

Женщина неодобрительно покосилась на соседа, но ничего не сказала. Дронго смотрел на голубую воду бассейна.

– Сегодня прекрасная погода, сеньора, – сказал он, чтобы начать разговор.

Она смерила взглядом этого нахального типа и не удостоила его ответом. Ей не нравилось, когда к ней подходили незнакомцы в майках. Она предпочитала полностью одетых джентльменов. Только с такими, считала она, можно вступать в разговор. Даже находясь у бассейна.

– Я слышал, как вы успокаивали сеньору Эрендиру Вигон, – продолжал Дронго, – кажется, вчера она была очень расстроена.

– Не знаю, – наконец разжала губы сеньора Очоа, – я не помню, что именно говорила сеньора Вигон.

– Она мешала вам работать, – напомнил Дронго, – ваша работа вызвала восхищение у всех журналистов, которые были на пресс-конференции.

– Не нужно мне льстить, – строго сказала она, но улыбнулась. Старые девы обычно бывают падкими на лесть. Она взяла полотенце и прикрыла себе ноги.

– Да нет, что вы, это правда, – Дронго тоже улыбался, – я ведь много про вас знаю, сеньора Очоа. И мне даже известны ваши спортивные достижения.

– Это преувеличение, – отмахнулась женщина, – я занималась гимнастикой всего несколько лет.

– Поэтому у вас такая прекрасная фигура, – бархатным голосом сказал Дронго, продолжая мягко улыбаться.

Наконец сеньора Ремедиос взглянула на него более внимательно.

Может, это тот единственный шанс, который она так долго искала? Он, кажется, образован, чисто выбрит и умеет говорить комплименты интеллигентным женщинам.

– Чем вы занимаетесь? – спросила она у Дронго. – Вчера сеньор Карраско включил вас в список гостей непосредственно перед церемонией презентации нашей новой коллекции. Вас и сеньору Петкову. Или вы с ней из одной фирмы? Из этой галереи, про которую она мне говорила?

– Она сказала, что представляет галерею?

– Галерею современного искусства в Праге. А вы откуда? Неужели тоже из Чехии?

– Нет, – ответил Дронго, – моя галерея находится несколько восточнее.

– Вы тоже художник, мне говорили...

– Вам говорили неправду. Я скорее ценитель искусства и меценат.

– Это благородное дело. Вы любите живопись?

– Очень. Особенно классическую школу. Поэтому мне так нравятся работы сеньора Карраско. В них чувствуются традиции прошлого.

– Как вы хорошо сказали, – восхитилась она.

У бассейна появился Тургут Шекер. Он был в длинных, гораздо ниже колен, шортах и в светло-серой майке навыпуск. Увидев разговаривающих Дронго и сеньору Ремедиос, он кивнул им в знак приветствия. После чего сел в одно из кресел, стоявших неподалеку.

– Вы видели прошлогоднюю коллекцию Пабло Карраско? – оживилась сеньора Ремедиос. О своем кумире она могла говорить часами.

– Не все. Только отдельные работы. Но нынешние мне понравились больше. В них есть единый стержень, все изделия объединены одной мыслью.

– Как верно, – воскликнула она, – вы уловили замысел мастера!

– Жаль, что вчерашняя презентация оказалась такой скомканной, – продолжал Дронго. – А вы знали, что мистер Рочберг может опоздать на презентацию?

– С чего вы взяли?

– Я слышал, как об этом говорил сеньор Карраско. И мне это показалось странным. Ведь, судя по всему, только из-за новой коллекции работ своего коллеги мистер Рочберг и приехал сюда?

– Конечно, – нахмурилась она, – мы даже оплатили ему билет первого класса и отели в Мадриде, Севилье и Нуово Санкти Петри. Нет, думаю, он не собирался опаздывать. Скорее всего, сеньор Карраско сказал так, чтобы все остальные не волновались. Вряд ли он точно знал, что мистер Рочберг задержится, иначе заранее предупредил бы меня.

– Просто мистер Рочберг не пришел, потому что его убили, – печально подвел итог Дронго.

– Да, его убили, – она помолчала, задумавшись. Затем сказала: – Знаете, я думаю, что это сделал кто-то из местных жителей, случайно оказавшийся в его номере. Или какой-нибудь работник отеля, который польстился на камни, спрятанные у Рочберга в сейфе.

– Тогда неизвестный нам убийца может попытаться и во второй раз похитить драгоценности уже из новой коллекции вашего шефа?

– Теперь это невозможно, – улыбнулась она, – коллекция в сейфе менеджера отеля, и туда никто не сможет попасть. Бернардо сказал, что рядом с кабинетом менеджера установлен полицейский пост. Мы разделили коллекцию. И завтра вечером нам разрешат увезти ценности отсюда.

Тургут Шекер поднялся и пошел ко входу в отель. Дронго внимательно посмотрел ему вслед.

– Вы раньше виделись с кем-нибудь из ювелиров, приглашенных на вашу презентацию? – поинтересовался Дронго.

– Нет. Про Рочберга мы много слышали и, конечно, видели его на фотографиях в журналах.

– А Ямасаки вы знали?

– Тоже только по фамилии и журнальным снимкам. Но разве можно отличить японцев друг от друга. Хорошо еще, что мы подстраховались с «Мавританской красавицей». Здесь никому нельзя доверять.

– Галиндо, Тургут Шекер, Мачадо?

– Никого. Весь секрет замысла состоял в том, чтобы пригласить сюда ювелиров, ставших самыми модными по продажам за прошлый год. Это могли быть и старые, и молодые мастера. Кроме Рочберга, мы никого не знали. Хотя лично я была знакома с Руисом Мачадо. Мы встречались с ним несколько лет назад на французской Ривьере. Он тогда был начинающим ювелиром, а я приехала на открытие магазина фирмы «Шопард» в Канны. Было очень интересно. Там я и познакомилась с Мачадо. Он казался непосредственным и добрым человеком. Но с тех пор многое изменилось, хотя мы сохранили хорошие отношения.

– Вы давно работаете с сеньором Карраско?

– Давно, – ответила она, улыбнувшись, – он идеальный шеф. Требовательный, дисциплинированный, все понимающий. У нас с ним полное взаимопонимание и согласие.

– И даже ваши номера находятся рядом, – напомнил Дронго.

– Верно. Я могу понадобиться ему днем и ночью. Поэтому мой номер всегда рядом с апартаментами сеньора Карраско.

– А Бернардо вы давно знаете?

– Не так давно. Но он раньше работал в полиции. Мы наводили справки, у него были прекрасные характеристики.

– Значит, из приглашенных вы никого раньше не знали? – не унимался Дронго.

– Немного знала Мачадо. И помню его ранние работы. Но остальных никого. Зато сейчас мы все повязаны одним подозрением.

– А Геддеса? Он не показался вам несколько странным?

– Здесь все немного странные, сеньор Дронго. Кстати, почему у вас такое имя? Вы из Югославии? Или из Болгарии?

– Нет, – ответил Дронго, – просто я привык к своему псевдониму и он заменил мне имя.

– Фил Геддес хороший журналист, но ужасный человек, – призналась она, – я не знаю никого, кому бы он мог понравиться.

– Это вы говорите обо мне, – раздался сзади голос Фила Геддеса, и они обернулись. Английский журналист стоял у них за спиной.

– Сеньора Ремедиос рассказывала мне о ваших талантах, – соврал Дронго и заметил благодарный взгляд своей собеседницы.

– Неужели? – удивился Геддес, обходя их кресла. – А мне показалось, что я не понравился сеньоре своим назойливым характером.

– Все в порядке, – быстро сказала она, бросив на Дронго предупреждающий взгляд.

– Извините меня, я должен уйти, – Дронго поднялся, – было очень приятно с вами познакомиться.

Он поклонился и отошел. Сеньора Ремедиос проводила его умиленным взглядом. Этот незнакомец оказался большим джентльменом, чем она могла себе представить. Зато английский журналист Геддес вызывал у нее отвращение своей бесцеремонностью. Что за отвратительная, хамская манера – вмешиваться во все и подслушивать чужие разговоры! Сеньора Ремедиос твердо решила, что этот тип больше никогда не получит эксклюзивных материалов компании Карраско и его не будут приглашать на презентации фирмы. Эрендиру она еще готова была терпеть за ее колкие гадости в адрес остальных мужчин. Здесь в сеньоре Ремедиос говорила женская солидарность. Но терпеть хамство Геддеса она больше не будет.

– Сеньора Очоа, – вкрадчиво сказал Геддес, – вы не могли бы рассказать мне об истории отношений компании вашего патрона и корпорации Рочберга?

– Мы раздали наши пресс-релизы всем журналистам, – холодно заявила она, гордо подняв голову. – Не понимаю, почему я должна делать для вас исключение.

Она увидела, как из здания отеля вышел Руис Мачадо. Очевидно, он собирался спуститься на пляж, так как был в светлых шортах и майке. Подойдя к ним, он вежливо поздоровался.

– Вы собираетесь купаться? – спросила она с ужасом.

– А почему нет? – удивился Мачадо. – Сегодня прекрасная погода. Или вы думаете, что я должен переживать из-за смерти Рочберга? Ничего подобного. Он был жадным и беспринципным сукиным сыном. Простите меня, что я так говорю о покойном, но это правда. И я абсолютно не собираюсь демонстрировать показную скорбь по поводу его смерти. К тому же меня только что отпустили с допроса. Разумеется, я ничего не видел и не слышал. Но на пляж нам разрешили спускаться. Там выставят охрану с двух сторон, чтобы с нами никто не общался. Комиссар считает, что украденные бриллианты находятся у кого-то из гостей отеля и их еще не успели вынести отсюда. Поэтому он собирается провести обыск во всех номерах отеля.

Геддес насмешливо пожал плечами. Дронго, до которого донеслись последние слова Мачадо, обернулся и заметил, как нахмурилась сеньора Ремедиос.

– Наши номера тоже собираются обыскивать? – спросила она с некоторой тревогой в голосе.

– Кажется, да. Никаких исключений не будет, – сообщил Мачадо. – Мы были вместе с сеньором Галиндо, и он бурно возмущался по этому поводу, считая такое поведение полиции оскорбительным. Но обыск начнут уже через час.

Дронго прошел к зданию отеля. Обернувшись в последний раз, он увидел, как сеньора Ремедиос Очоа быстро уходит в другую сторону. Оставшиеся у бассейна Руис Мачадо и Фил Геддес о чем-то тихо говорили между собой. Никто не мог предположить, что сеньора Ремедиос Очоа не доживет до завтрашнего дня. Пока никто не догадывался, что уже сегодня убийца сомкнет свои руки на ее шее.

Сверху за происходящими событиями следил мистер Ямасаки, вышедший на балкон. Пабло Карраско смотрел на своего пресс-секретаря из-за стеклянной витрины ресторана, разделявшего два внутренних двора. Рядом с ним стоял и что-то тихо говорил ему Антонио. Тургут Шекер пересекал двор, возвращаясь к бассейну. Мачадо и Геддес смотрели вслед удалявшейся сеньоре Ремедиос. Бернардо шел ей навстречу. Дронго подумал, что выбор подозреваемого будет как никогда трудным.

Среди наблюдавших за сеньорой глаз были и глаза убийцы. Он уже знал, где, когда и зачем его пальцы сомкнутся на горле несчастной женщины. Убийца не испытывал чувства сострадания или жалости. В этот момент он думал совсем о другом. Его меньше всего волновала чужая человеческая жизнь. Более всего остального его интересовало колье «Мавританская красавица». И он догадывался, где именно может находиться это колье.