Текст книги "Берлинский транзит"

Автор книги: Чингиз Абдуллаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

– Поэтому я и пришел к вам.

– И еще, – безжалостно добавил комиссар, – не считайте, что вы сами находитесь вне подозрений. Пока у нас нет никаких оснований считать вас случайным свидетелем. Во всяком случае, мы попросим вас и двоих остальных пассажиров, которые были в вагоне в момент убийства, немного задержаться в Берлине. Нет, мы пока не предъявляем ни вам, ни им никакого обвинения. Но попросим задержаться.

– Вы напрасно так упрямо не верите мне, – сказал Дронго. – Повторяю, что мы имеем дело не просто с двойным убийством.

– Вернитесь в свое купе, – перебил его комиссар, – у нас еще много дел.

Дронго поднялся со стула.

– Проведите вскрытие тел, – сказал он напоследок. – Возможно, их отравили или напоили перед тем, как убить. И они не могли оказать должного сопротивления. Иначе я никак не могу объяснить, почему жертвы так странно себя вели.

– Тогда придется объяснять нам. – Комиссар хотел, чтобы последнее слово осталось за ним.

Дронго больше не стал ничего говорить. Он повернулся, чтобы пройти в коридор, когда зазвонил телефон Виммера. Старший следователь достал аппарат.

– Слушаю, – сказал он.

– Вы звонили к нам насчет эксперта Дронго, – услышал он взволнованный голос позвонившего.

– Да, – подтвердил Виммер, – но ваш дежурный сообщил мне, что не знает такого человека.

– Он ошибся. Говорит руководитель местного отделения национального бюро Интерпола в Германии Петер Шварц. Дело в том, что наш дежурный офицер не совсем понял, о ком именно вы спрашивали. Если с вами в вагоне находится эксперт Дронго, то можете считать, что вам повезло. Это один из самых выдающихся аналитиков в мире. Алло, вы меня слышите?

Глава 7

Виммер усмехнулся, покачав головой.

– Не уходите! – крикнул он Дронго. – Герр комиссар, это руководитель национального бюро Интерпола герр Шварц. Послушайте, что именно он вам скажет об этом эксперте. – Виммер передал телефон комиссару и подошел к Дронго. – Там дежурный поначалу ошибся, – сообщил старший следователь, – не уходите. Возможно, действительно понадобится ваша консультация.

Комиссар Реннер, выслушав восторженную речь Шварца, сухо поблагодарил его и вернул аппарат Виммеру. Затем криво усмехнулся:

– Если верить Шварцу, вы самый лучший сыщик, которого только можно найти в Европе. Если это так, то садитесь и рассказывайте нам, как их убили. И почему самый лучший сыщик, который находился в соседнем купе, ничего не слышал и не видел.

– Опять все сначала, – нахмурился Дронго, – я же вам объяснил, что ничего не слышал. Хотя нет. Примерно в районе границы я проснулся от сдавленного стона. Я даже подумал, что кто-то увидел во сне кошмарный сон. Потом был какой-то неясный шум – возможно, кто-то споткнулся и попытался выругаться, но ему тут же зажали рот. Мне так показалось.

– И вы не выяснили, что там было? – гневно спросил Реннер.

– Герр комиссар, как бы вы поступили на моем месте? Ночью из соседнего купе, где находится молодая и красивая женщина, доносится какой-то стон. Рядом с ней ее мужчина. Что я должен подумать? И наконец, самое важное. Дело в том, что погибший знал, кто я такой. И очень нервничал из-за этого случайного соседства. Я даже полагал, что он сойдет раньше времени. Ему казалось, что за ним могли организовать наблюдение. То есть он чувствовал, что примерно так и будет. Так и получилось. Значит, он подозревал, что за ним могут не только наблюдать, но и попытаются его убрать. Нашли среди его вещей оружие?

– Пока нет.

– Должно быть оружие. Я слышал, как его приносил один из подручных господина Цверавы.

– Разве это русская фамилия? – уточнил Виммер. – Мне казалось, что грузинская.

– Верно, – кивнул Дронго, – но в России проживает много представителей разных народов. В том числе и грузин. Среди них очень много порядочных, талантливых и умных людей. Но есть и вот такие представители криминального мира. Самое интересное, что среди авторитетных «воров в законе» очень много выходцев с Кавказа, особенно из Грузии.

Дронго вернулся к столу и, уже не спрашивая разрешения, уселся напротив комиссара. Было очевидно, что эти двое наконец признали в нем своего.

– Что нам делать с поездом? – мрачно спросил Реннер. – Мы не можем задерживать столько людей на целый день.

– Узнайте, кто выходил между Варшавой и Берлином, уточните их список, а остальных отпустите, – предложил Дронго.

Комиссар поднялся и, тяжело ступая, вышел, чтобы лично отдать распоряжения. Виммер проводил его долгим взглядом и обратился к Дронго:

– Вы не обижайтесь на него. Он плохо говорит по-английски и нервничает из-за этой непонятной ситуации. Вы же понимаете, что не каждый день происходят такие убийства.

– Я все понимаю.

– А еще двое пассажиров, которые были с вами в вагоне, – кто они такие? Вы их знаете?

– С женщиной я успел познакомиться. Наталья Робертовна Лакшина – психиатр, главный врач больницы, специалист по проблемам психических расстройств у заключенных. Вот такая случайность.

– О ней погибший знал?

– Кажется, нет. И она о нем ничего не знала.

– А второй?

– Не знаю. Слышал только фамилию – Гаврилко. Но вы можете сами узнать.

– Мы так и сделаем. Но у нас мало времени. Мы не может задерживать весь состав. В лучшем случае можем попросить задержаться в Берлине только пассажиров вашего вагона. Да и то на несколько часов, не больше. У нас нет никаких оснований для предъявления обвинений кому бы то ни было.

– Именно это меня и беспокоит. Все разъедутся, и найти конкретного исполнителя будет почти невозможно. Я все-таки настаиваю на срочном патологоанатомическом исследовании обоих тел. Как могло так получиться, что эти двое даже не пикнули при виде убийцы, не услышали, как он вошел, не крикнули, пока он убивал сначала одного, а потом другого?

– Я тоже ничего не могу понять. И самое главное даже не это. Предположим, что они спали. Киллер был один. Он прошел по коридору очень тихо, сумел каким-то образом войти в вагон и бесшумно открыть дверь. Если тщательно готовился и был опытным киллером, то все это не проблема. Но дальше начинается сфера непонятного. Он открывает дверь, мужчина поднимается с кровати. Киллер дважды стреляет в него. Одна пуля пробила легкое и застряла в стенке между купе и туалетом, другая осталась в сердце погибшего. Но в любом случае на это нужно секунды две, не меньше. Я думаю, что даже больше. Пока открывают дверь, пока жертва встает, пока в него дважды стреляют… Тело падает. Киллеру нужно перешагнуть через убитого и подойти к женщине, накрыть лицо подушкой и еще два раза выстрелить. Секунды идут. Почему она не закричала, даже не попыталась его остановить? Почему? Или испугалась так, что сразу замолчала?

– Я ее видел, – мрачно ответил Дронго, – очень красивая женщина. Не думаю, что ее можно было так напугать. Она знала, с кем едет и кто такой ее друг. Я даже слышал, как она вспоминала об их автомобиле, который сожгли в Москве. Очевидно, охота за ним велась уже давно.

– И вот так просто убили столь известного человека? – нахмурился Виммер. – Мы так и не нашли оружия. А он ведь знал, что его могут убить в любой момент. И почему не держал при себе оружия?

– Не могу понять. Ему не понравилось даже мое случайное соседство. Я действительно ничего не могу понять.

Вернулся Реннер.

– Сейчас поедем, – сообщил он, – уже звонили из Берлина. Требуют не задерживать состав. Об убийстве успели сообщить даже по телевизору. Правда, они пока не сказали, кого именно убили, но сообщение о двух убитых российских гражданах уже прошло по нашим информационным каналам. Боюсь, что на вокзале в Берлине нас будет встречать целая толпа журналистов. Надеюсь, что господин Дронго не собирается раздавать там интервью.

– Я не говорю по-немецки, – напомнил Дронго. – У вас есть списки сошедших с поезда?

– Двое поляков вышли в Варшаве, – сообщил Реннер, доставая список.

– Двое или трое? – уточнил Дронго.

– Двое. Мать и сын. Подросток. Ему четырнадцать лет. Не думаю, что это убийцы, которых мы ищем. Во Франкфурте-на-Одере никто не сходил. Перед Берлином из состава попытались выскочить двое пассажиров из соседнего вагона – Захар Чечулин и Руслан Хадыров. Второй, кажется, сломал ногу и находится в больнице под охраной наших сотрудников. Первый исчез. Вот, собственно, и все. Остальные пассажиры на своих местах. Даже если среди них и есть возможный сообщник убийцы, он не стал бы выходить во Франкфурте-на-Одере. Это было бы слишком подозрительно.

– Я видел ночью на варшавском вокзале троих людей, двух мужчин и женщину, – вспомнил Дронго, – женщина была в платке.

– Вы видели, как они входили в ваш поезд?

– Нет. Они просто шли по перрону. Я видел только их спины.

– Они могли быть с другого поезда, – предположил комиссар.

– Конечно, могли. Но я больше никого не видел. Да и эти люди показались мне достаточно пожилыми. Они шли очень медленно.

В этот момент состав начал движение.

– Мы попросим остаться только пассажиров вашего вагона, – хмуро сообщил комиссар, – задержать пассажиров всего состава мы все равно не сможем. Среди них много немецких граждан.

Дронго улыбнулся.

– Чему вы улыбаетесь? – спросил Реннер.

– Неужели вы действительно считаете, что убийца не мог быть вашим гражданином? Чтобы убрать такого авторитетного преступника, как Георгий Цверава, его враги наверняка готовы были заплатить не один миллион долларов. Как вы считаете, в вашей огромной стране можно найти киллера за несколько миллионов долларов, чтобы убрать опасного соперника? Или вы искренне считаете, что в восьмидесятипятимиллионной стране невозможно найти такого человека?

– Я этого не говорил. Просто нужно иметь в виду, что наших граждан на вокзале будут встречать их родственники и друзья. Мы не можем задержать их в вагонах, даже если среди них и есть сообщник убийцы. Или сам убийца.

– Тогда они спокойно уйдут, – вздохнул Дронго. – Пока они еще в поезде, есть возможность их вычислить. Сколько минут ехать до центрального вокзала Берлина?

– Четырнадцать, – сообщил комиссар. – Поезд не будет останавливаться на Восточном вокзале, он сразу проедет на Центральный.

Раньше в Берлине, разделенном на два города, было два главных вокзала: Остбанхоф в Восточном Берлине и Цоо у зоопарка в Западном Берлине. Но после того как город объединился, в центре был выстроен впечатляющий комплекс нового городского Центрального вокзала столицы Германии.

– Мало, – нахмурился Дронго.

– За четырнадцать минут мы не вычислим убийцу, даже учитывая ваши гениальные способности, – не удержался от сарказма комиссар. – Хотя, если вы сумеете вычислить преступника, я первый назову вас самым выдающимся сыщиком в мире. Но учтите, что осталось уже тринадцать минут.

– Прикажите поставить видеокамеры и снимайте всех, кто будет выходить из этого поезда, – предложил Дронго, – пусть все пройдут мимо камер. Потом мы будем более внимательно отслеживать каждого.

Реннер согласно кивнул. Ему понравилась эта идея. Он достал свой телефон и позвонил помощнику, который должен был встречать состав на перроне главного вокзала.

– Перекройте все выходы и закройте кабины лифтов, – приказал комиссар. – Установите несколько видеокамер, чтобы все пассажиры прошли мимо них. Ты меня понял?

– У нас мало времени. Когда вы будете на вокзале?

– У тебя есть двенадцать минут, – рявкнул комиссар, – достаточно, чтобы перекрыть весь вокзал. А я прошу перекрыть только один перрон и не пускать другой поезд на другую его сторону. Постарайся успеть.

Он убрал аппарат, взглянул на Дронго.

– Что еще нам нужно сделать по-вашему? – Кажется, он начал верить в аналитические возможности эксперта.

– За такое время практически ничего не удастся сделать, – признался Дронго. – Вам еще нужно будет допросить этого неудачливого телохранителя и уточнить, кому именно они звонили. Но на него я бы не очень рассчитывал. Они действительно ничего не знали, в этом я уверен.

– Вы с ними разговаривали? – понял Виммер.

– Да. Они пытались выломать двери купе, и невозможно было не проснуться. Поэтому я к ним и вышел. Но они были в шоке, сначала увидев убитую женщину, а потом найдя и своего погибшего босса. Можете мне поверить, они были действительно очень напуганы.

– Тогда почему же вы разрешили им сбежать? – нервно спросил комиссар. – Могли бы попытаться остановить их.

– Зачем? Я не думаю, что они такие важные свидетели. Парню, который сломал или повредил ногу, явно не повезло. Но он ничего нового вам не скажет. Ему просто нечего вам сказать. Я настаиваю на скорейшем патологоанатомическом исследовании обоих тел.

– Как только прибудем, сразу отправим тела на экспертизу, – согласился Виммер, – но я думаю, что нам нужно в последний раз осмотреть место происшествия. Возможно, мы упустили из виду какие-то детали или подробности. У нас есть еще несколько минут до прибытия состава на вокзал.

– Верно, – согласился Дронго, – я тоже хотел предложить вам еще раз осмотреть купе. И вам нужно предупредить обоих пассажиров, которые остаются в вагоне, чтобы они проследовали с вами туда, где вы сможете с ними побеседовать.

– Это мы уже сделали, – отмахнулся Реннер, – мы тоже умеем работать. Обоих предупредили, что они поедут вместе с нами в полицейское управление. Как и оба проводника, находившиеся в этом вагоне. Нам еще нужно найти хороших переводчиков с немецкого на русский и обратно. Хотя в нашем управлении есть двое парней из Украины и Казахстана. Они говорили мне, что хорошо понимают русский язык. Как вы думаете, они смогут переводить?

– Да, – улыбнулся Дронго, – я думаю, что смогут оба. В этих странах русский язык как второй родной. Иногда даже как первый. Если это этнические немцы, вернувшиеся на родину, то они наверняка хорошо знают русский язык.

Поезд начал замедлять ход, за окном замелькали дома и пригородные станции. Все трое мужчин прошли в коридор, направляясь к третьему купе. Из него уже вышли эксперты, работавшие на месте происшествия. У входа стоял полицейский. Реннер открыл дверь, недовольно оглядывая купе. Показал отметину от пули подошедшему Дронго.

– Вы это видели?

– Нет, – честно признался Дронго, – у меня не было времени осматривать купе. Кроме того, нам сначала казалось, что здесь убили только женщину. И только через некоторое время я открыл дверь в туалет.

– Ваши отпечатки остались на ручке двери? – быстро уточнил комиссар.

– Нет. Я обернул руку носовым платком. Иногда я вспоминаю, что являюсь экспертом, – не удержался Дронго.

Комиссар кивнул, усмехнувшись.

– Вот видите, как все было, – сказал он. – Мужчина вскочил, и убийца выстрелил в него два раза. Первая пуля пробила легкое, вторая осталась в сердце. Погибший свалился на пол. Вот, посмотрите. Здесь остались пятна крови.

– Пуля пробила тело, – задумчиво произнес Дронго, – значит, стреляли не из коридора, а уже войдя в купе. Но почему тогда женщина ничего не услышала?

– А почему вы ничего не услышали? – спросил комиссар. – Получается, что убийца стрелял из оружия с глушителем.

– Значит, он подошел к своей жертве почти вплотную, – предположил Дронго.

Комиссар посмотрел на отметину от пули, затем на тело женщины, накрытое простыней. Подушку уже успели убрать, забрав ее в качестве вещественного доказательства.

– Этот криминальный авторитет все еще лежит в туалете, – сообщил комиссар. – Мы заберем его тело, как только прибудем в Берлин, и сразу отправим его в морг на вскрытие, как вы просили.

Виммер протиснулся в купе и открыл дверцу в туалет.

– Его перенесли сюда, – уверенно сказал он, – специально оставили в таком месте.

Дронго шагнул в купе, еще раз взглянул на убитого.

«Почему он позволил себя так глупо убить? – еще раз спросил он сам себя. – Неужели его напоили или накачали наркотиками? Нет, не похоже. Он был абсолютно адекватен. Тогда почему не достал оружия, почему проявил такую глупую беспечность? В соседнем вагоне были двое его помощников. В другом конце вагона предупрежденный проводник, которому заплатили хорошие деньги. Нужно было только крикнуть, чтобы хотя бы спугнуть убийцу. Проводник сразу бы остановил состав или попытался прийти на помощь».

– Не понимаю, как он мог так оплошать, – сказал Виммер.

– Похоже, мы думаем об одном и том же, – ответил Дронго. – Но пока не проведем вскрытие, ничего не узнаем.

Поезд замедлял ход, через минуту он должен был остановиться у платформы главного вокзала. Дронго посмотрел в последний раз на убитого. Виммер закрыл дверь.

– Надеюсь, вы поедете с нами в полицейское управление, – это была не просьба, а предложение.

– Конечно, – кивнул Дронго.

В этот момент поезд несколько раз дернулся, затормаживая. Люди начали выходить из вагонов, обнаруживая, что все выходы перекрыты и остался единственный проход у головного вагона. Почти все уже знали о произошедшем двойном преступлении и торопились поскорее покинуть и этот состав, и вокзал. Все пассажиры проходили мимо цепочки выстроившихся сотрудников полиции, обращая внимание на три видеокамеры, которые фиксировали каждого из пассажиров этого поезда.

Виммер вышел из купе, Дронго последовал за ним. Комиссар неловко повернулся, пропуская Дронго и задел простыню, которая немного сползла вниз, обнажая руку несчастной женщины. Реннер вышел третьим, решив закрыть дверь. Дронго обернулся и замер, глядя на показавшуюся кисть руки. Реннер удивленно взглянул на него, не понимая, что происходит.

– Этого не может быть, – прошептал Дронго.

Виммер понял, что происходит нечто странное. Он придержал руку комиссара, который собирался закрыть дверь в купе. Дронго, не обращая на них внимания, словно оглушенный, вошел в купе, наклонился над телом и стал пристально рассматривать кисть руки убитой.

– Что происходит, – не выдержал Реннер, – что вас так смутило? На ее руке ничего нет. Ни кольца, ни других украшений. Вы думаете, что их все-таки ограбили?

Дронго не ответил. Он сорвал простыню, посмотрел на вторую руку. Затем поднял голову.

– Остановите их, – тихо попросил он.

– Кого остановить? – не понял Реннер.

– Они среди пассажиров, – крикнул Дронго, выскакивая в коридор. Он протиснулся между мужчинами, торопясь к выходу.

– Куда он побежал? – не понял Реннер, поспешив следом. Виммер также заторопился за ними.

Дронго выбежал из вагона, бросившись за уходившей толпой. Он бежал изо всех сил. Реннер и Виммер остались далеко позади. В какое-то мгновение комиссар даже подумал, что этот непонятный эксперт просто решил их обмануть и сбежать столь примитивным способом. Но Дронго встал у выхода, вглядываясь каждой из проходивших женщин в лицо. Некоторые испуганно шарахались в сторону, некоторые просто отворачивались. Это были последние пассажиры, сошедшие с поезда. Дронго остался один. На перроне больше никого не было. К нему наконец подбежал старший следователь Виммер. Реннер отстал.

– Что случилось? – спросил Виммер. – Что вас так удивило?

– Я знаю, как его убили, – сказал, тяжело дыша, Дронго, – я теперь все понял.

– И поэтому вы сбежали?

– Я не сбежал, я хотел найти…

К ним наконец подбежал комиссар.

– Может, вы хотя бы попытаетесь нам объяснить, – спросил запыхавшийся от быстрого бега Реннер, – что здесь происходит?

– Это не она, – печально ответил Дронго, – это не та женщина, которая была вместе с ним. Они нас просто обманули.

– Что вы говорите? – не понял комиссар. – Как это не она? С чего вы взяли? Она лежала в его купе, и никто ее не трогал. Вы не могли увидеть ее лица. Убийца дважды выстрелил в нее через подушку.

– Он сделал это нарочно, – пояснил Дронго, – чтобы обмануть нас. Это была другая. Женщина, которая ехала с Георгием Цверавой, только что ушла с этого перрона. А мы остались в дураках.

– Объясните наконец, что происходит? – окончательно разозлился Реннер.

– Эта убитая женщина не Альбина Брустина, – пояснил Дронго. – Дело в том, что у той женщины, которая была вместе с погибшим, были очень ухоженные, красивые руки. И соответственно ухоженные ногти, один из которых сломался, когда она в очередной раз открывала дверь кому-то из телохранителей. Я слышал, как она жаловалась, что сломала ноготь. А у этой, погибшей, ногти коротко острижены. Теперь вы понимаете, что там произошло? Его напарница была сообщницей убийцы. Вместо нее убили совсем другого человека и попросту подложили его нам.

Реннер взглянул на Виммера, потом на Дронго. Достал сигареты, неторопливо закурил.

– Черт возьми, – вырвалось у него, – я даже не мог подумать, что такое бывает в реальной жизни.

Глава 8

Они приехали в полицейское управление полчаса назад. Обоих пассажиров – Гаврилко и Лакшину, – а также обоих проводников рассадили по разным комнатам, попросив подробно описать все события последнего дня. Оба сотрудника полиции, знавшие русский язык, выполняли роль не только переводчиков, но и своеобразных помощников всех доставленных в управление свидетелей.

Дронго пригласили в кабинет самого Реннера, где, кроме хозяина, был еще и старший следователь Виммер. Все трое были потрясены случившимся. Оба тела по распоряжению комиссара срочно отправили на патологоанатомическую экспертизу. Теперь немцы ждали объяснений от самого Дронго.

– Они вместе выехали из Москвы, – рассказывал он, – очевидно, они были хорошо знакомы и он ей доверял. Кроме них, в поезде было еще несколько их телохранителей, один из которых, по имени Костя, сошел в Бресте, забрав оружие остальных телохранителей. Но один пистолет Захар принес своему боссу. Я слышал, как тот просил принести ему оружие, и телохранитель выполнил это распоряжение.

– Оружия в купе не было, – напомнил комиссар.

– Очевидно, его использовали для убийства Цверавы, – предположил Дронго. – Теперь можно попытаться воссоздать схему убийства криминального авторитета. Главное действующее лицо этого преступления – конечно, женщина, которая была рядом с ним. Нужно послать срочный запрос на Альбину Брустину; копия ее паспорта может быть в немецком посольстве, где они получали визы, и у польских пограничников, проставивших ей отметку о пересечении границы Шенгенской зоны.

– Боюсь, что запросов будет слишком много, – пробормотал Виммер, – придется даже посылать кого-то в срочную командировку в Москву.

– Я попытаюсь узнать и по своим каналам, – кивнул Дронго. – Итак, Брустина имела сообщника или сообщников в поезде. Они сели в поезд, очевидно, вдвоем: мужчина и молодая женщина, похожая на Брустину, которую заманили сюда либо обманом, либо подкупом. Но самое главное, что у нее должен был быть заграничный паспорт с действующей шенгенской визой. Итак, ночью Брустина достает пистолет и, дождавшись, когда просыпается Жора, дважды стреляет в него. Если удастся допросить неудачно выпрыгнувшего с поезда Руслана, то мы точно узнаем, был ли глушитель на оружии, которое Захар принес для своего босса. Я полагаю, что был. Она убивает Жору Бакинского и только затем впускает в купе мужчину и женщину. Возможно, женщину накачали наркотиками или обманули, пообещав, что она должна будет помочь в этом убийстве. Женщина спокойно, без видимых признаков борьбы, переодевается в ночную рубашку Брустиной и ложится на кровать. Здесь либо сама Брустина, либо пришедший в купе другой мужчина дважды стреляет через подушку, которой накрыли лицо несчастной женщины. Все делается с таким расчетом, чтобы проводники и пассажиры не узнали бы в убитой подругу криминального авторитета. Ну кто будет пытаться разглядеть ее черты в таком обезображенном двумя выстрелами лице? Интересно, что все рассчитано до мелочей. Убитого Цвераву переносят в туалет, а Брустина и сопровождающий ее мужчина возвращаются в другой вагон, где находится их купе. При этом Брустина оставляет свой паспорт в купе убитых, а сама присваивает себе паспорт убитой. Я убежден, что когда поезд прибыл в Берлин, она сошла на вокзале со своим сообщником. Вот вам и весь механизм этого загадочного преступления. Я действительно не мог ничего услышать, только первый стон несчастной женщины, на лицо которой положили подушку и сразу стали стрелять. Только в этом случае погибший преступный авторитет не смог бы оказать никакого сопротивления и не было бы никакого шума в купе. Я убежден, что это женщина не Брустина, а совсем другой человек. Но самое главное – я уверен, что стреляла именно Альбина. Он бы не пустил в купе чужих людей.

– Почему вы так уверены? – осведомился Виммер.

– Когда их проверяли на границе, она явно нервничала и невольно себя выдала. Сказала, что принимала участие в чемпионате Европы по биатлону, который проходил в Кракове. Невольно выдала себя, когда польский пограничник начал ее спрашивать. Видимо, очень сильно нервничала. Когда офицер вышел, недовольный Цверава спросил, зачем она солгала. А мне было понятно по ее тембру голоса, что она совсем не врет. Но по ее легенде, которую знал Цверава, она раньше занималась лыжным спортом. На самом же деле была биатлонисткой. А это подразумевает не только бег на лыжах, но и отменную стрельбу.

– И это вас не насторожило, – тяжело вздохнул комиссар Реннер.

– Я подумал, что ей хочется скрыть некоторые детали своей биографии от такого человека, как ее друг. К тому же он сделал ей серьезное замечание, предупредив, чтобы она не вмешивалась в его разговоры с официальными лицами. Он так и сказал, чтобы это было в первый и последний раз. А она почему-то коротко рассмеялась и очень странным тоном ответила, что это будет действительно «в последний раз». Это я точно помню. И еще один очень важный момент. Чтобы не подставлять такого авторитетного вора, как Жора Бакинский, его телохранители должны были провезти через границу его личное оружие, чтобы вручить его боссу, когда они переедут польскую границу. Но мое неожиданное появление, очевидно, смутило господина Цвераву. Он потребовал, чтобы оружие ему принесли до границы, а не после. И самое главное, что об этом оружии знала его спутница. Она напомнила ему, что пистолет должен появиться в их купе после прохода границы. Понимаете, она все время об этом помнила. Она все время помнила про это оружие, у нее это был вариант, при котором можно будет быстро убрать своего «друга». Но он настаивал, и оружие принесли еще до границы. Самое интересное, что в принципе он был прав. Его убийцы могли воспользоваться моментом, когда белорусские пограничники и таможенники уже вышли из вагона, а польские еще не вошли. За несколько минут из соседнего вагона мог появиться убийца и сделать все очень быстро. Но Цверава настоял на своем, и его убийца госпожа Брустина – будем пока называть ее именно так – сумела получить необходимое ей оружие.

Комиссар и старший следователь переглянулись. В кабинет постучали. Вошедший офицер принес полученное из Москвы сообщение. Там говорилось, что погибший Георгий Цверава имел восемь судимостей, был осужден за грабеж, разбой, участие в преступной группе, покушение на убийство, незаконное предпринимательство, еще дважды за убийство и нанесение тяжких телесных повреждений. Поразительно, что из шестидесяти шести лет своей неправедной жизни двадцать семь лет этот человек провел в лагерях, тюрьмах и колониях. Но самое интересное, что основная часть его «лагерной» жизни приходилась на молодые годы, когда еще существовал Советский Союз. Правоохранительные органы и сама система работали тогда гораздо лучше, чем после девяносто первого года. До этого сорокасемилетний преступный авторитет провел в заключении в обшей сложности двадцать четыре года. После девяносто первого – только три. Сказывалась всеобщая коррумпированность судей, сотрудников прокуратуры и милиции. А несколько уголовных дел, которые были возбуждены в отношении Жоры Бакинского, просто развалились, даже не дойдя до суда.

– Легендарный человек, – заметил Виммер, читая вместе с комиссаром биографию убитого.

– Все не так просто, – пояснил Дронго. – Такого преступного авторитета нельзя убить даже столь хитроумным способом. Понятно, что это не месть за оскорбленную женскую честь. Его убийство тщательно готовилось и было хорошо проплачено. Значит, действовали очень серьезные люди. Чтобы дать разрешение на убийство человека с таким прошлым, должен быть вынесен вердикт других «воров в законе». Или коллегии «судей», как они называют посредников, разрешающих их споры и противоречия.

– Меня интересует, куда делась эта дамочка? – вздохнул комиссар Реннер.

– Нужно просмотреть списки пассажиров, – предложил Дронго. – Если я правильно все рассчитал, то мужчина и молодая женщина должны были находиться в одном из соседних вагонов. Это, скорее всего, купе на двоих, чтобы не привлекать внимания других пассажиров. Женщине должно быть лет тридцать или тридцать пять, но не больше. Мужчина тоже сравнительно молодой. У вас есть списки всех пассажиров, прибывших в Берлин? По вагонам?

– Конечно, есть. Мы всех переписали, – сообщил комиссар.

– Сколько человек оставили отпечатки пальцев в купе? – уточнил Дронго. – Я не имею в виду погибших.

– Еще несколько человек. – Виммер взглянул на лежавшую перед ним бумагу. – Черт возьми, здесь указано, что в купе найдены отпечатки пальцев пятерых людей. Кроме обоих погибших. Пять человек – это уже слишком много. Двое из них, возможно, были женщины. Но такого количества людей не могло быть в купе.

– Все правильно, – возразил Дронго, – так и должно быть. Я знаю, кем были трое. Эти двое телохранителей, которые входили в купе, когда искали пропавшего босса; один из них находится в вашей больнице, можете проверить его отпечатки пальцев. Третий мужчина был, очевидно, проводник. Там должны были остаться и его отпечатки. Убийца, конечно, был осторожнее и не оставил никаких отпечатков. Я имею в виду мужчину, который входил в купе для помощи Брустиной.

– Тогда поясните, откуда взялись отпечатки пальцев двух женщин? – спросил комиссар, покачав головой. – Это не считая погибшей. Предположим, что одни отпечатки принадлежат фрау Брустиной. Она не могла повсюду стереть свои «пальчики» или все время ходить в перчатках. Но тогда – кто третья женщина? И откуда она взялась?

– Я знаю, – ответил Дронго, – в их купе заходила молодая женщина – официантка, которая принимала заказы на обеды, приносила и уносила посуду. Возможно, это ее отпечатки. Ведь пограничники и таможенники трогали только документы и не оставляли своих отпечатков внутри купе.

– Тогда нам нужно срочно выслать в Москву отпечатки пальцев двух женщин, которые мы нашли в купе, – понял Виммер.

– И отпечатки пальцев погибшей, – добавил Дронго. – Возможно, это тоже поможет нам установить истину.

Реннер поднялся, чтобы выйти.

– И еще, – сказал он, повернувшись к Дронго, – если ваши соотечественники могут придумать такие дьявольские трюки, то я не могу быть уверен, что убили именно такого человека, как герр Цверава. Я отправлю его отпечатки в Москву. Пусть проверят по своей картотеке. Мне нужно убедиться, что убили именно его, а не загримированного под него несчастного чудака.