Текст книги "Приличный человек"

Автор книги: Чингиз Абдуллаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Чингиз Абдуллаев
Приличный человек

«В мире, за редким исключением, только и есть выбор между одиночеством и пошлостью».

Артур Шопенгауэр

«Он запрятывал свою душу в панцирь, когда в веселом настроении наведывался в миссионерскую церковь, где проповедник неизменно твердил «вы... вы... вы...». Однажды какой-то любитель пофилософствовать спросил, почему бы не сказать «мы» вместо «вы». «Что?» – не понял проповедник».

Стивен Крейн «Мэгги, уличная девчонка»

«Благородный человек знает только долг, низкий человек знает только выгоду».

Конфуций

Глава первая

До посадки оставалось около сорока минут. Раньше эти залы назывались «депутатскими». Потом стали залами для официальных делегаций, затем VIP-салонами. Сущность от этого мало менялась, но стоимость обслуживания возрастала до неприличной суммы, и билет Москва – Баку в обе стороны теперь стоил гораздо дешевле, чем обслуживание в подобном зале при вылете и прилете гостя. Было полное ощущение, что эти цены рассчитаны на гостей из списка «Форбса», еще не успевших потерять свои миллиарды. При этом вылетающий первым или бизнес-классом пассажир мог рассчитывать на бесплатный горячий обед в своем салоне, выбор алкогольных напитков, закусок, пирожков, сладостей, воды, соков. Оформлявшийся через VIP-салон пассажир не мог получить даже бутылку минеральной воды, которая обходилась ему дополнительно в семь или восемь долларов.

Похоже, с подобным беспределом уже все смирились. И статусные пассажиры привычно заказывали подобные салоны, отказываясь от полагавшихся им согласно купленным билетам гораздо более комфортабельных салонов для пассажиров первого класса. Он не любил подобные излишества. По его твердому убеждению, сумма в пятьсот долларов могла быть потрачена на что-нибудь более полезное, чем ожидание на протертых диванах престижного салона. Поэтому он, оформляя свой билет, отправлялся в салон для пассажиров бизнес-класса, предпочитая спокойно почитать газету и выпить рюмку коньяка перед взлетом.

В Домодедово, как и в остальных аэропортах Москвы, цены были абсолютно неприличными, но салоны для пассажиров бизнес-класса с годами только улучшались. Он положил газету на столик рядом с собой, допил свою рюмку коньяка и посмотрел на часы. Еще тридцать пять минут. Скоро объявят о посадке на самолет в Лондон. Он почувствовал, как слипаются пальцы правой руки: наверно, когда наливал себе сок, несколько капель попали на внешнюю сторону стакана. Нужно помыть руки перед взлетом.

В описываемый нами период ему было уже далеко за сорок. Высокого роста, подтянутый, широкоплечий, он больше был похож на бывшего спортсмена или телохранителя, чем на одного из самых известных в мире аналитиков, которого все знали под именем Дронго. Эту смешную кличку он выбрал себе много лет назад и не расставался с ней ни при каких обстоятельствах. Внимательный взгляд темных глаз, тонкие губы, вытянутая голова, почти лишенная растительности, широкий большой лоб. Он направлялся в туалет, когда услышал за спиной радостный возглас. Он обернулся.

– Господин Дронго, – прокричал на весь зал мужчина с необъятной фигурой и невероятным животом, – как я рад вас видеть!

– Не кричите, – попросил Дронго, пожимая ему руку, – я тоже рад вас видеть, господин Маркевич.

– Вы даже не представляете, как мы все вас любим и ценим, – почти не сбавляя своего рокота, продолжал Маркевич. Он весил килограммов сто пятьдесят и являл собой уморительную фигуру c большим животом и почти женскими грудями, в спадающем с плеч огромном пиджаке, больше напоминающем балахон.

– Лучший эксперт в мире, говорят все наши специалисты, – продолжал радостный Маркевич, – моя страховая компания считает вас самым объективным профессионалом, с которым всегда приятно иметь дело.

– Это преувеличение, – возразил Дронго, – и не нужно так громко. Я все слышу.

На них начали оборачиваться сидевшие в зале люди.

– Как я рад вас видеть, – продолжал Маркевич, когда подошедшая дежурная тронула его за рукав.

– Вы опоздаете на своей рейс, – строго напомнила она.

– Конечно, конечно, – Маркевич схватил сразу несколько больших пакетов и заторопился к выходу. Затем обернулся и на прощание помахал рукой вместе с пакетами.

– Приезжайте к нам, – крикнул он, – мы будем вам рады.

Дронго улыбнулся. Такие большие и полные люди обычно бывают добряками, обожающими весь мир. Он вошел в туалет и направился к одной из кабинок. Хорошо, что он встретил Маркевича. Когда встречаешь такого замечательного человека, становится легче на душе. Он услышал, как отворилась дверь в туалетную комнату и кто-то вошел. Затем раздался неясный шум.

Дронго прислушался. Здесь несколько кабинок, и непонятно, откуда идет этот шум. Кто-то смеется или мяукает. Может, здесь забыли кошку? Он снова прислушался. Нет, это не смех. Скорее, кто-то тихо плачет, стараясь не привлекать к себе внимание. Это так страшно, когда почти беззвучно плачет мужчина. Дронго нахмурился. Никаких сомнений, мужчина плакал, стоя рядом с умывальником. Дронго хотел выйти из кабинки, но замер. Неудобно выходить прямо на плачущего человека. В таких случаях лучше не появляться. И вообще, лучше не вмешиваться в чужие дела. Может, у неизвестного болит голова, или он получил какие-то неприятные известия о своей семье. Или экономический кризис разорил его фирму. Здесь может случиться все, что угодно, и лучше не беспокоить человека своим назойливым сочувствием.

Он снова прислушился. Всякие звуки прекратились. Дронго решил незаметно выйти из туалетной комнаты, чтобы не смущать неизвестного. Люди обычно не хотят, чтобы их видели в момент горя или отчания. В конце концов можно вытереть руки мокрой антисептической салфеткой, которые он носил с собой. Если неизвестный прошел в другую кабинку, то они с ним разминутся.

Дронго вышел. И увидел стоявшего перед зеркалом невысокого мужчину с печальным лицом. Тот смотрел на себя в зеркало, словно видел в первый раз. У неизвестного были всклокоченные волосы, мелкие черты лица, карие глаза, немного оттопыренные уши. Он был одет в дорогой темный костюм и светлую рубашку без галстука.

Неизвестный наклонился к умывальнику, открыл воду, чтобы умыться. Посмотрел на себя в зеркало, тяжело вздохнул. Дронго уже не мог отвернуться, сделав вид, что не замечает незнакомца.

– Вам плохо? – спросил Дронго. – Я могу вам чем-нибудь помочь?

Вместо ответа неизвестный покачал головой, наклонился и неожиданно, уже не сумев сдержаться, громко разрыдался, стоя перед умывальником. Дронго подошел к нему. Даже немного театрально, недовольно подумал он. Слишком громко. Возможно, у незнакомца произошла трагедия, но нужно уметь себя сдерживать. В карманах у Дронго всегда были два носовых платка. Он достал один из них, протянул неизвестному.

– Умойтесь и вытритесь, – посоветовал Дронго, – и не нужно так громко плакать. Нас могут услышать.

– Да, да, конечно, – всхлипнул незнакомец. Он наклонился к умывальнику, начал умываться. Затем взял носовой платок и тщательно вытер лицо.

– Спасибо, – поблагодарил он, – если разрешите, я оставлю его себе. Мне неудобно возвращать его вам мокрым.

– Оставьте, – согласился Дронго, – никаких проблем.

– Это только на время, – сказал неизвестный, – я его выстираю и верну его вам, если вы оставите мне свой номер телефона.

– Обязательно, – кивнул Дронго, – иначе я просто потеряю сон из-за этого носового платка. Я буду разорен, если начну раздавать свои платки в туалетах каждому встречному.

Незнакомец всхлипнул и улыбнулся.

– Уже лучше, – продолжал Дронго, – а теперь скажите, если хотите, что случилось. Почему вы так бурно реагируете? Что-нибудь произошло?

– Да, – кивнул неизвестный, – произошло. От меня ушла жена.

– И вы так переживаете? – не скрывая иронии, уточнил Дронго. – По-моему, нужно только радоваться. Если она решила уйти от вас, то ее, очевидно, было невозможно остановить. И она не очень хотела с вами жить. В таких случаях это почти идеальное решение. Чем мучиться вдвоем, лучше жить раздельно. Совместное проживание с женщиной, которая хочет от вас уйти, невыносимо.

– Она забрала с собой нашу дочь, – жалобно сообщил незнакомец.

– Это тоже поправимо. Существуют законы в любом цивилизованном обществе. Вы можете подать в суд и получить право видеть свою дочь столько, сколько сочтете нужным.

– Вы ничего не знаете, – устало выдохнул неизвестный, – у нас совсем иная ситуация. Я даже не знаю, как вам объяснить. В общем, она не просто ушла. Она меня бросила. Бросила, узнав, что я болен. И забрала с собой нашу дочь. Боюсь, что у меня не будет никаких шансов увидеть своего ребенка. Врачи считают, что у меня... онкология, – он выдавил это слово с некоторой растерянностью, – опухли лимфатические узлы. Я даже не думал, что все может быть так быстро. Теперь говорят, что не больше года.

Дронго помрачнел. Когда на человека сваливается столько несчастий, трудно его успокоить. Да и как можно успокоить человека, узнавшего свой приговор и сразу преданного собственной супругой.

– Вы давно женаты? – спросил Дронго.

– Восемь лет, – сообщил неизвестный, – это моя вторая жена. С первой я развелся много лет назад. Лариса казалась мне воплощением всех моих лучших надежд. Пять лет назад у нас родилась девочка. Мы назвали ее Леночкой. Такая чудесная девочка. И так неожиданно все получилось. Моя болезнь, уход Ларисы, наши неприятности на работе.

– Как вас зовут?

– Извините, я не представился. Сутеев. Николай Евгеньевич Сутеев. Не помню, куда я положил свои визитные карточки. Извините, – он похлопал себя по карманам.

– Ничего страшного. Возможно, врачи ошиблись и ваш диагноз еще следует уточнить.

– Ничего они не ошиблись, – вздохнул Сутеев, – я уже дважды все проверил. Сейчас лечу в Германию, возможно, это моя последняя попытка.

– В любом случае не следует падать духом. Я представляю ваше состояние, но будет гораздо лучше, если вы встретите все последующие события достаточно мужественно и спокойно.

– Вам легко говорить, – он засунул руку в боковой карман, доставая галстук, который туда спрятал. На пол упали две визитные карточки. Он наклонился, поднял обе карточки, протянул одну из них Дронго.

– Здесь указано, что я заместитель генерального директора компании «Ростан», – пояснил Сутеев, – хотя скоро от нашей компании тоже останутся одни воспоминания.

– Почему так?

– Экономический кризис. Мы пытались продержаться, уволили половину сотрудников, начали сокращать непроизводственные расходы, экономили буквально на всем. Но и это не помогло. Одним словом, везде плохо, – он махнул рукой с внезапно вспыхнувшим ожесточением.

По громкоговорителю пассажиров, вылетающих в Лондон, пригласили на посадку. Дронго поднял голову, прислушиваясь. Сутеев понял, что это рейс его собеседника.

– Идите, – кивнул он на прощание, – и спасибо вам за носовой платок. Если вы дадите мне свою визитную карточку, я вам обязательно позвоню и его вышлю.

Дронго достал из кармана свою визитку, протянул ее Сутееву. Тот взял, взглянул на карточку и положил ее в карман, очевидно, даже толком не читая. Сейчас ему было не до этого.

– До свидания, – сказал Дронго, – желаю вам всего хорошего. Чтобы ваш диагноз не подтвердился.

– Мне уже все равно, – махнул рукой Сутеев.

– И все-таки нужно бороться до конца, – убежденно произнес на прощание Дронго, выходя из туалетной комнаты. Ему было неловко стоять рядом с этим человеком, на которого навалилось столько несчастий сразу. Крах его компании, бегство супруги, тяжелая болезнь, не оставляющая ему шансов на выживание...

Дронго забрал свою сумку. Уже направляясь к выходу из салона, он размышлял о Сутееве. Почему все так несправедливо? Кажется, есть такая русская поговорка: «Пришла беда – отворяй ворота». Даже по статистике не может быть подобных роковых совпадений. Хотя почему совпадений? Может, просто нужно все поменять местами? В результате экономического кризиса, потрясшего весь мир, начала разоряться компания Сутеева. Напряженная работа вызвала обострение болезни, нервные потрясения вызвали сбой в организме. Это в свою очередь сказалось на характере Сутеева и на его отношениях с женщиной. Вполне возможное развитие событий. Судя по тому, как Сутеев вел себя в туалетной комнате, у него несколько истерический характер, что могло сказаться на его отношениях с супругой. Да и возраст мог сказываться. На вид ему под пятьдесят. Интересно, сколько его жене? И почему Сутеев развелся со своей первой супругой?

Дронго прошел в самолет, уселся в свое кресло. Он обычно не садился у иллюминатора, предпочитая не смотреть вниз.

Вся наша устоявшаяся жизнь может оборваться в один момент, печально подумал он. Где-то дает сбой какой-то ген или происходит мутация клеток. На работе начинаются неприятности, нарастающие как снежный ком. Они перетекают в личную жизнь. Или, наоборот, сбои в личной жизни отражаются и на службе, делая человека раздражительным, мнительным, подозрительным, эгоистичным.

В чем замысел Творца, подумал он. Почему один человек бывает удачлив в финансах, семейной жизни, живет долго и счастливо? А другой словно рождается для того, чтобы прожить свою жизнь тяжело и страшно. Почему так несправедливо обходится Творец или Рок с одним человеком при явной благосклонности к другому? Чем определяется подобная благосклонность? Или у Бога могут быть свои «любимчики»?

Лайнер начал набирать высоту. Дронго закрыл глаза. Нужно постараться забыть этот неприятный инцидент в Домодедово. У любого человека есть свои проблемы, с которыми он пытается справиться. Некоторым это удается, большинство опускает руки, уже не пытаясь бороться. Судя по всему, Сутеев не из тех, кто может спасти себя сам. Он привычно опустит руки и поплывет по течению. Хотя, с другой стороны, он плачет, но летит в Германию, чтобы сделать новые анализы и окончательно подтвердить свой диагноз. Неужели его так волнует уход супруги? Или в такой момент обострения всех эмоциональных проявлений ему особенно больно, что она уходит от него, фактически предавая его в самый сложный момент жизни.

– Что вы будете пить? – спросила его стюардесса, когда лайнер уже набрал высоту.

– Налейте мне два стакана, – попросил он, отвлекаясь от мрачных мыслей, – в один томатный сок с лимоном и перцем, а в другой водку, тоже с лимоном. Ничего не мешайте, я сам все сделаю.

– Хорошо, – улыбнулась она, – вы хотите сделать «Кровавую Мэри»?

– Да. Только сам.

Он не скажет стюардессе, что почти не употребляет алкоголь в обычной жизни, предпочитая стакан красного вина за ужином или поздним обедом. Но в самолетах он обычно позволял себе расслабиться. Именно для того, чтобы легче перенести полет. Уже через полчаса он заставил себя забыть о Сутееве, даже не подозревая, что столкнется с этой историей через месяц, когда вернется в Москву.

Глава вторая

В Москву Дронго вернулся через тридцать четыре дня. Из Лондона он полетел в Рим, где провел две недели вместе с Джил и детьми. Затем они отправились в Испанию, где любили отдыхать, и еще через полмесяца вернулись обратно в Италию. Все было слишком хорошо, чтобы длиться долго. Джил понимала, что он уедет, и ничего не спрашивала. Она уже привыкла к его частым отъездам и жизни на несколько стран и домов. Он искренне считал, что при своей профессии частного эксперта просто не имеет морального права находиться рядом с семьей, невольно подставляя их под свои расследования и ненависть своих оппонентов.

В аэропорту его встречал Эдгар Вейдеманис, его многолетний напарник и друг. Уже в машине, он коротко сообщил Дронго, что его ищет господин Сутеев, позвонивший по городскому телефону в их небольшой офис, находившийся на проспекте Мира.

– Какой Сутеев? – не понял Дронго. – Я впервые в жизни слышу эту фамилию.

– Он говорит, что у него есть твоя визитная карточка.

– Не знаю, не помню. А кто он такой?

– Представился как господин Сутеев. Срочно хочет тебя видеть. Говорит, что очень важное дело.

– Сутеев, Сутеев, – дважды повторил Дронго, – ты его сам видел?

– Нет. Он звонил только по телефону и разговаривал с Леней Кружковым.

Это был второй помошник Дронго. Собственно, из них двоих и состоял весь штат помошников.

– Сутеев. Что-то знакомое. Возможно, я его знаю. Он сказал, по какому вопросу хочет со мной встретиться?

– Нет. Но говорил, что ему нужно обязательно тебя увидеть.

– Сутеев, – он снова попытался вспомнить. Память подсказала встречу в аэропорту, происшедшую почти пять недель назад. Плачущий человек над умывальником. Он дал ему свой носовой платок, а тот протянул ему свою визитную карточку. И его фамилия была... Сутеев. Точно. Он наконец вспомнил. Сутеев. Тот самый несчастный незнакомец, от которого ушла жена с дочерью. Кажется, он летел в Германию, чтобы проверить свой роковой диагноз. Точно, это был он. И Дронго дал ему свой носовой платок и визитную карточку.

– Кажется, я его помню, – недовольно сказал Дронго, – такой невзрачный человек с трудной судьбой. Я действительно дал ему свою визитную карточку. Может, ты сам встретишься с ним и переговоришь? Мне бы не хотелось снова встречаться с этим человеком.

– Он тебе неприятен? – спросил Вейдеманис.

– Наоборот. Мне его жалко. Такая несчастная судьба. Экономический кризис разорил его компанию. У него нашли неизлечимую болезнь, и вдобавок от него ушла жена.

– Так не бывает, – усмехнулся Эдгар, – если только в кино.

– В жизни как раз так и бывает. Если разоряешься, то будь готов к разным неприятностям, в том числе и к возможной болезни. Или, наоборот, если неизлечимо заболел, то вполне возможно, что дела у тебя в бизнесе пойдут не очень хорошо, что скажется и на твоих семейных отношениях.

– Откуда ты все это знаешь про Сутеева?

– Он мне сам все рассказал. Такой несчастный слабый человек, который еще и тихо плакал, рассчитывая, что его никто не слышит. В какой-то момент мне стало его очень жалко.

– Может, тебе действительно лучше с ним не встречаться. Я с ним сам переговорю. Действительно, чем ты сможешь ему помочь?

– Неудобно. Возможно, он хочет просто еще раз встретиться со мной, чтобы высказаться, попытаться что-то объяснить. Я встретил его, когда он был не в лучшем состоянии.

– Тогда поступай как знаешь, – пожал плечами Эдгар, – только учти, что ты не мать Тереза и не можешь помогать всем страждущим и несчастным. Во всяком случае, экономический кризис в компании или развод с непостоянной супругой мало входит в твою компетенцию.

– Надеюсь, что вообще не входит, – улыбнулся Дронго. – Позвони ему и скажи, что я готов завтра с ним встретиться. Где ему удобно.

Больше на эту тему они не говорили. На следующий день Вейдеманис перезвонил и сообщил, что Сутеев готов приехать в их офис на проспекте Мира для личной встречи. Сегодня в пять часов вечера. Дронго согласился и положил трубку.

На проспекте Мира они арендовали три небольшие комнаты. В приемной обычно сидела девушка-секретарь, отвечавшая на телефонные звонки и принимавшая факсы. В соседней комнате размещались Эдгар Вейдеманис и Леонид Кружков, а в кабинете бывал и сам Дронго, хотя здесь он появлялся очень редко. Секретари часто менялись, они не должны были знать всех подробностей работы эксперта. В их обязанности входили только регистрация поступающих обращений и связь с внешним миром. А также своевременная выплата всех полагавшихся платежей – за свет, газ, воду, аренду помещений. Финансовыми вопросами непосредственно занимался Кружков.

Дронго приехал в офис в половине пятого. Он помнил о прежней встрече и заранее настроился на минорный лад. Ровно в пять часов секретарь доложила ему, что пришел гость. Дверь открылась, и в кабинет вошел невысокий мужчина лет пятидесяти. У него были редкие рыжеватые волосы, стертые черты лица, немного курносый нос. Он был одет в джинсы, темный пуловер и кожаную куртку. Дронго удивленно взглянул на гостя. Кажется, его решили разыграть. Это был не Сутеев, это был совсем другой человек.

– Здравствуйте, – не очень решительно сказал вошедший, – извините, что я вас беспокою. Я Сутеев.

– Вы Сутеев? – недоверчиво переспросил Дронго. – Простите, но я помню господина Сутеева, которому я дал свою визитную карточку. Вы на него совсем не похожи. Можно я посмотрю ваши документы?

– Да, да, конечно, – гость достал из кармана паспорт, – можете посмотреть. Я Сутеев Дмитрий Романович.

Дронго взял паспорт, открыл его. Все верно. Вошедший действительно был Сутеевым, очевидно, родственником того Сутеева, которому он дал свою визитную карточку.

– Садитесь, – предложил Дронго, возвращая паспорт, – я думал, что вы другой Сутеев.

– Это был мой двоюродный брат, – сказал Сутеев, – Николай Евгеньевич Сутеев. Наши отцы были братьями.

– Почему был? – спросил Дронго. – С ним что-то случилось?

– Да. Его убили.

В наступившем молчании Дронго поправил ручки, лежавшие на столе, подвинул к себе стопку чистой бумаги.

– Когда это произошло? – уточнил он.

– Примерно две недели назад, – сообщил Дмитрий Романович. – Он возвращался домой, и убийца поджидал его на лестничной клетке. Когда Николай вышел на площадку из кабины лифта, чтобы открыть входную дверь, убийца подошел сзади и выстрелил в моего двоюродного брата. Когда он стрелял, Николай обернулся, и пуля попала почти в самое сердце. Только одна пуля. И она оказалась смертельной. Я бы этого грабителя своими руками задушил.

– Почему грабителя?

– А кто еще там мог быть? Самое любопытное, что убийца ничего не взял, следователи нашли у Николая в кармане около двух тысяч евро. Наверное, не успел, его спугнули. И ключи от квартиры. Говорят, что Коля умер почти сразу. Но только через полчаса его обнаружила соседка, которая вызвала милицию. Следователь говорит, что он лежал там не больше часа.

Сутеев нахмурился. Немного помолчал.

– Меня в этот вечер в городе не было, – мрачно пояснил он, – я был в командировке, в Киеве. Мне позвонили туда уже ночью, и я сразу выехал. Несчастный Николай, кто мог подумать, что все так страшно закончится!

– А как вы узнали, что мы были с ним знакомы?

– Мы нашли вашу визитную карточку у него в кармане, – пояснил гость, – и поэтому я сразу решил обратиться именно к вам.

– Почему именно ко мне?

– Я уже наводил некоторые справки, и мне сказали, что вы один из лучших экспертов, которые расследуют уголовные преступления. За две недели после убийства следователь прокуратуры так ничего и не нашел. На все наши запросы мне отвечают, что следствие работает. А мне обидно. И за Колю, который не должен был так погибнуть, и за нас всех. Какой-то мерзавец, убийца ходит по земле, дышит воздухом, радуется жизни, а Николай лежит в сырой могиле. Несправедливо. Вот почему я решил вам позвонить. Наверное, вы были с ним близко знакомы, если ваша карточка лежала у него в кармане. Может, даже дружили, не знаю. Но я пришел, чтобы вы нам помогли.

Дронго молчал.

– Я понимаю, что вы частный эксперт, – продолжал Сутеев, – и вы наверняка берете крупные гонорары, если вы такой известный человек, но у нас сейчас нет таких возможностей. Я не знаю, как мне с вами разговаривать, честное слово, не знаю. Просить вас бесплатно провести расследование – все равно, что просить одолжить нам деньги. Стыдно и неудобно. А заплатить вам мы сейчас не сможем. Пока его счета заблокированы, а на имущество наложен арест. На него претендует его супруга.

Дронго по-прежнему молчал.

– Он был не бедный человек, – быстро добавил Сутеев, – я думаю, вы об этом знаете. В любом случае, у нас есть его завещание, по которому он оставляет мне свой загородный дом в Нижнем Новгороде. Он стоит не меньше тридцати-сорока тысяч долларов. Когда все закончится, я смогу его продать и заплатить вам деньги...

– Вы считаете, что пришли к ростовщику, который озабочен только состоянием своего банковского счета? – недовольно спросил Дронго. – Я случайно познакомился с вашим двоюродным братом. Абсолютно случайно и чуть больше месяца назад. Наше знакомство произвело на меня гнетущее впечатление. Столько несчастий, которые обрушились на него, могли вызвать потрясение и у более закаленного человека. Плюс это жестокое убийство. Я понимаю ваше состояние, господин Сутеев, но не нужно меня оскорблять. Я прежде всего человек, который не должен оставаться равнодушным к подобного рода историям. Хотя бы потому, что мы все в ответе за красоту этого мира. Так говорил один из английских королей.

– Спасибо, – взволнованно произнес Сутеев.

– Теперь я позову сюда моего напарника, и мы побеседуем с вами о вашем погибшем родственнике более обстоятельно, – предложил Дронго. Он поднял трубку телефона, вызывая Эдгара Вейдеманиса. Когда тот вошел в кабинет, Дронго представил гостя:

– Дмитрий Романович Сутеев. Двоюродный брат моего знакомого. Увы, уже покойного.

– Что случилось с господином Сутеевым? – уточнил Вейдеманис, присаживаясь к столу.

– Его убили, – мрачно сообщил Дронго, – и его кузен пришел к нам с просьбой о помощи.

– Как это произошло? – спросил Эдгар.

– На лестничной клетке. Кто-то выстрелил в него, когда он вышел из кабины лифта.

– Может, это был обычный грабитель?

– Не знаю. Может, и грабитель. Только в карманах погибшего нашли две тысячи евро и ключ от квартиры. Я правильно все излагаю? – обратился Дронго к Дмитрию Сутееву.

– Верно, – кивнул тот, – все так и было.

– Вы знали, что ваш двоюродный брат тяжело болен? – спросил Дронго у Сутеева.

– Знал. Насколько серьезно, он не говорил. Но позвал меня и сообщил, что сделал завещание на дом. Наши отцы были из Нижнего Новгорода, и там у его семьи оставался отцовский дом. Вот он мне его и завещал. Сказал, что так будет справедливо. Я еще пошутил, что завещание нужно делать после семидесяти, а он так серьезно мне ответил, что у него может не быть столько времени. Вот тогда я понял, что он не шутит. По его лицу было заметно, какие у него проблемы со здоровьем. Но он ничего мне конкретно не говорил. Хотя и сказал, что поедет в Германию на обследование.

– Когда приехал, вы с ним виделись?

– Два раза. Вот тогда только он мне и рассказал, что врачи не дают ему никаких гарантий, но считают, что нужно пройти курс химиотерапии. Так, кажется, это называется. И я понял, что у него нечто серьезное.

– Когда вы видели его в последний раз?

– За два дня до смерти. Я как раз поехал к нему домой, и мы вместе поужинали. Он не любил ходить в рестораны, обычно предпочитал ужинать дома.

– Вы были вдвоем?

– Да. Он заказывал еду в ресторане недалеко от его дома.

– Где он жил?

– Не очень близко. На Профсоюзной улице. Рядом с площадью Академика Келдыша.

– Вы считаете это далеким местом от центра?

– Раньше он жил на проспекте Академика Сахарова в новом доме. Раньше... до развода. До разрыва.

– Он развелся с женой?

– Нет. Формально они муж и жена, но фактически они уже два месяца как жили отдельно. Она съехала с дачи, на которой они жили, и вернулась в их квартиру. А он, как порядочный и приличный человек, не стал претендовать на эту квартиру, решив, что будет правильно, если он переедет в их старую квартиру. Раньше они жили на Профсоюзной, потом переехали в новый дом. Как раз за полгода до рождения Леночки. Это его дочь.

– С этого момента давайте подробнее. Сколько лет было вашему двоюродному брату?

– Сорок семь. Они поженились, когда ему было только тридцать девять.

– А его супруге?

– Почти тридцать. У обоих это был второй брак. Вы знаете, я все время чувствовал, что она не совсем искренне относится к Коле. Всегда была в каком-то напряжении, когда появлялись родственники мужа. Как-то непонятно себя вела, нервничала, дергалась. У нее ведь был неудачный брак с первым мужем. Тот был чиновником из налогового ведомства. Крупным чиновником, кажется, начальником управления. Но начал злоупотреблять спиртным, позволял себе заводить интриги на стороне, в общем, вел себя непотребно. И они развелись, когда ей было только двадцать пять. Он был старше ее на четырнадцать лет. Наверно, это какой-то непонятный комплекс, ведь Николай тоже был старше нее на девять лет. Сначала у них долго не было детей, и только через три года родилась Леночка. Вы бы видели, как тогда радовался Николай, как он гордился своей дочерью. Ведь от первого брака у него детей не было.

– А где его первая жена?

– Уже давно замужем. Они поженились, когда обоим было по девятнадцать. А через четыре года развелись. Так, наверное, бывает. Молодые, глупые, вместе учились. Такая несознательная юношеская любовь. Она сейчас замужем. Ей тоже сорок семь лет, и у нее двое взрослых сыновей. По-моему, даже есть внуки. Светлана Лебеденко, по мужу она, кажется, Новикова, но я могу что-то напутать.

– У супруги вашего брата были дети от первого брака?

– Да. У нее есть сын. Ему уже шестнадцать, он заканчивает школу. Говорят, что он достаточно сложный подросток. Но я с ним почти не знаком, он большую часть времени проводил у своей бабушки, матери Ларисы.

– Она была на похоронах?

– Конечно, была. И очень сильно плакала. Вы бы видели, как она переживала, даже почернела от горя. Не поймешь этих женщин. Сама взяла дочку и ушла из дома, а потом так убивалась на похоронах. Ничего не понятно. Но формально она теперь наследница всего имущества моего брата. Она и их дочь. Так мне сказал адвокат.

– Причину их разрыва вы знаете?

– Понятия не имею. Николай ничего не говорил, а я ничего не спрашивал. Разве можно о таком спрашивать! Мужику и без того тяжело, чего ему душу разворачивать своими вопросами?

– Вы кого-то конкретно подозреваете?

– Нет, – испугался Дмитрий, – нет, конечно. Иначе я бы сразу этого убийцу сдал прокуратуре. Я никого не подозреваю. Не думаю, что у Николая могли быть враги. Он был очень хорошим человеком. Это мог быть какой-нибудь отморозок.

– А как на работе? У них ведь были неприятности в компании, где он работал.

– Откуда вы знаете?

– Он сам мне об этом сказал.

– Да, были. Кто мог подумать, что начнется этот кризис. Они взяли большие ссуды, и их нужно было возвращать. Взяли в долларах. Тогда выгодно было брать в долларах, очень выгодно, ведь рубль дорожал с каждым днем и уже стоил почти двадцать три рубля. Получалось, что брал десять тысяч долларов, а возвращал с процентами девять с половиной. Кто мог подумать, что начнется такой кризис, снова произойдет девальвация и рубль рухнет почти на пятьдесят процентов.

– Вы работали с ним?

– Нет. Я снабженец в другой фирме. Занимаюсь поставками мясопродуктов в супермаркеты. У нас тоже свои проблемы. И очень большие.

– Кто еще из близких родственников был у вашего двоюродного брата?

– Моя сестра. Она живет в Санкт-Петербурге. Еще два наших двоюродных брата, дети сестры наших отцов. Они живут в Белоруссии. Там живет и наша тетка с мужем. Вот, пожалуй, и все. Из близких родственников только мы.