Текст книги "Завещание олигарха"

Автор книги: Чингиз Абдуллаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Глава 6

Он попытался открыть глаза, но почувствовал на лице эту проклятую повязку. И с трудом сдержался, чтобы снова не выругаться. В последние дни он часто и громко ругался. По-русски и по-украински. Кажется, этот чертов француз стал его понимать. Если бы он заранее сказал, что придется пройти через такие испытания, то, возможно, Глущенко бы не согласился. Но теперь отступать уже поздно. Столько дней они держали его в этой клинике, колдуя над его лицом. Теперь уже все позади. Сегодня наконец снимут повязку, и он увидит свое новое лицо. Новое лицо. Интересно, какое оно будет?

Ему показывали какие-то изображения на компьютерах, моделируя, каким он может стать, но эти изображения были какими-то нереальными, не совсем понятными и совсем не похожими на него.

Нужно было сделать все, чтобы наконец избавиться от своего прежнего лица, которое так хорошо знали повсюду в мире. Документы ему уже приготовили. Его наследник – Ринат Шарипов, сын его единокровной сестры, уже подписал все документы, передоверив свое имущество и управление своими активами бельгийскому гражданину Вольдемару Леру. Все было оформлено как полагается, с учетом французских и бельгийских адвокатов. Но неожиданно возникли трудности. Два французских адвоката – Дрюмо и Леклерк, представлявшие интересы Шарипова во Франции, решили оспорить подобное решение своего клиента, настаивая на проверке всех подписанных им документов. Они мотивировали это тем, что он подписывал документы без их согласия и присутствия. В России или на Украине их послали бы так далеко, как только возможно. Во Франции, в этой европейской стране, традиционно уважали закон и юристов. Поэтому они начали проверку.

Карим еще дважды летал в Москву, подписывая все необходимые документы. Глущенко знал, что его племянник ни на что не претендует и с радостью подписывает любые бумаги, которые ему присылает его новый «дядя», о существовании которого он раньше и не подозревал. Самое интересное, что Шарипов жил в его московской квартире и тратил миллионы, даже не задумываясь, как тяжко они достались самому Владимиру Аркадьевичу. Но это были необходимые издержки его преждевременной «смерти». Нужно было громко уйти из этого мира, чтобы потом воскреснуть и снова появиться уже под другим именем. И с другим лицом. Что он и сделал.

Повязка давила на лицо, ему казалось, что он уже никогда не снимет ее, не увидит свое новое лицо в зеркале. Пытка растянулась на несколько дней. Глущенко всегда был деятельным человеком, а здесь он вынужден часами лежать без движения. Или спать, хотя никто не может видеть, что он на самом деле делает. Спит или просто лежит, отдыхает или думает над своими проблемами. Конечно, все проблемы до своей «смерти» устранить не удалось. Сразу появились какие-то типы, которые захотели откусить кусочек от его наследства. Засуетились его бывшие партнеры, забеспокоились его родственники в Киеве. В общем, каждый проявил себя так, как мог проявить, решив, что он уже умер. Но он не умер, а хорошо запомнил поведение каждого из окружавших его людей. Запомнил не для того, чтобы простить. А чтобы помнить и отомстить.

Кто-то вошел в палату. Проклятая повязка, ничего невозможно увидеть. Вот так здесь может появиться неизвестный убийца, который выпустит в него всю обойму, а он не сможет даже увидеть лицо своего палача перед смертью. Но войти просто так в его палату тоже нелегко. У дверей находятся двое охранников.

– Кто? – нетерпеливо спросил Глущенко, не дожидаясь, пока неизвестный подойдет ближе.

– Это я, Карим, – отозвался его начальник охраны.

– Я тебе сто раз говорил, чтобы ты кашлял, когда входишь в палату, – разозлился Глущенко, – чтобы я мог знать, кто ко мне входит.

– Но я кашлял, два раза кашлянул, – удивился Карим, – и даже постучал.

– Я ничего не слышал, – огрызнулся Владимир Аркадьевич. Он понял, что был занят своими мыслями, и не услышал, как Карим входил в палату. А уже потом сработала его сигнальная система. Шестая или седьмая, не в этом суть. Он был как слепой волк, слышал дыхание любого, чувствовал каждый его шаг. Но иногда как человек позволял себе уходить в свои собственные воспоминания.

– Мы звонили вашему племяннику в Москву, – сообщил Карим.

– Не называй его так, – зло сказал Глущенко, – какой он мне племянник. Седьмая вода на киселе. Тоже мне родственник. И моя сестра тоже дура хорошая, нашла за кого замуж выходить. Ты знаешь, я ничего против мусульман не имею. Но когда узнаешь, что твой племянник татарин…

Карим молчал. Он знал, что Глущенко «интернационалист». Он одинаково презирает и не любит представителей всех религий и наций. Никого, кроме самого себя.

– Ему звонили… – Карим не договорил, и Глущенко насторожился, уловив некоторое сомнение в его голосе.

– Что? Кто звонил? Кто ему звонил? Опять эти французские адвокаты?

– «Эстрелла», – сказал только одно слово Карим, и Глущенко замер. Он повертел головой, словно пытаясь определить, откуда исходил звук и где теперь стоит Карим. Затем поднял руку.

– Ты где? – спросил он.

Карим протянул ему руку. Глущенко схватил его руку и сильно сжал.

– Я даже не могу определить, где ты стоишь, – пожаловался он, – я похож на слепого котенка, которого можно легко утопить.

Карим знал, что в подобных случаях лучше молчать, не перебивая своего хозяина.

– «Эстрелла», – с ненавистью повторил Глущенко, – они хотят меня испугать. Что они сказали?

– Они ничего не сказали. Только просили вам передать это сообщение.

– Они позвонили Ринату? – переспросил Глущенко.

– Да.

– Мальчика жалко. Его шлепнуть могут. Раз они знают, что я живой и он мой наследник. Позвони своему брату и скажи, чтобы усилил охрану.

– Уже сказал.

– Хорошо. Помоги мне подняться с кровати, – Глущенко встал, опираясь на руку Карима. Потом снова сел на кровать.

– Когда снимут эту проклятую повязку? – рявкнул он. – Нужно позвать врачей и узнать.

– Сегодня вечером.

– Хорошо. Теперь послушай, что мы будем делать. Ты поедешь в Киев и найдешь моих кузенов. Обоих придурков, которые решили, что я уже спекся. Намекни им, что я живой…

– Они не поверят.

– Тогда перезвони ко мне, и я им расскажу, как вернулся с того света. Пусть соберут ребят. Надежных ребят, человек десять-двенадцать. Пусть сами все проверят. Я этой «Эстрелле» устрою такую встречу, что они сами попросятся на тот свет. Вместо меня.

– Может, самим найти людей? – предложил Карим.

– Ничего ты не понимаешь, – досадливо заявил Глущенко, – мне нужны местные, хохлы с их красными от горилки и сала рожами, а не твои наемные убийцы с Кавказа. Их сразу вычислят, потом найдут того, кто их послал, то есть тебя. А потом выйдут и на меня. Очень легко все просчитать. Твои черножопые друзья и родственники нам не нужны.

Карим убрал руку. Сжал ее в кулак.

– Не обижайся, – почувствовал его состояние Глущенко, – я не тебя имею в виду. Но зачем нам лишние проблемы? Будет лучше, если это грязное дело провернут мои братцы.

– Много людей узнает о том, что вы живы, – напомнил Карим.

– Ничего. Они все равно должны узнать. И переписать на меня некоторые акции, которые они под шумок захватили. Вот сволочи, кузены мои. Каждый хочет оттяпать свой кусок. Говорят, что на Востоке настоящий падишах несколько раз в жизни объявлял о своей смерти. И выяснял, кто и как из его подданных ведет себя. Тех, кто особенно бурно радовался и лез все переделывать, сразу вычисляли. И потом отрубали голову. Так продолжалось несколько раз, пока не оставалось тех, кто мог радоваться. И тех, кто мог предавать. Интересный способ расправиться с лицемерами.

Карим молчал. Его дело слушать и выполнять поручения хозяина. Любые поручения.

– Они все решили, что я умер, – под маской не было видно, как Глущенко усмехается, – пусть так и думают…

– «Эстрелла» знает, – напомнил ему Карим.

– Они меня вычислили, – согласился Глущенко, – поняли, кто такой Леру. И почему все активы я перевел на его имя еще до смерти. Все просчитали. Теперь будут меня искать. Только они не знают, что никто не видел моего лица. Никто, Карим, даже я сам.

Он тихо захохотал. Затем улегся на кровати.

– Поезжай в Киев, – строго приказал он, – и сделай все, как я тебе сказал. А сегодня вечером я отсюда исчезну. Как только снимут эту маску.

– Охрану убрать?

– Нет. Пока нет. Пусть уходят сегодня после восьми вечера. Меня уже к тому времени здесь не будет. Я поменяюсь халатами с врачом и выйду через другую дверь. Он сказал мне, что сзади есть вторая дверь, которая всегда закрыта.

– Есть, – посмотрел в другую сторону Карим.

– И я отсюда уйду. Уйду, как только он снимет мне все эти повязки. И моего лица никто не увидит. Ни один человек, кроме этого врача. Но он будет молчать. Ему невыгодно много болтать.

– Как я вас найду?

– Я сам тебя найду. Мне нужно, чтобы никто не видел моего лица. Ни один человек. А теперь иди, Карим, у тебя мало времени.

Карим повернулся и вышел из комнаты. Глущенко откинул голову на подушку. Сегодня он наконец обретет новое лицо. И тогда он сможет вернуться в общество. Один из самых богатых людей в Европе, так трагически погибший в прошлом году вместе со своей семьей. Его труп так и не нашли, только фрагменты тел. Но это и неудивительно, «он сидел к взорвавшейся бомбе» ближе всех. Зато его супруга почти не пострадала. У нее были такие черты лица, словно она заснула. При воспоминаниях о супруге он едва не взвыл от злости. Прошло уже столько времени, она давно переехала с его виллы на тот свет вместе со своим ублюдком-сыном, которого родила от другого мужчины. Но он все никак не мог успокоиться.

Дело было даже не в том, что она ему изменяла. Даже такую весть он способен был принять и понять. Она не была девственницей, когда он ее брал, и не собиралась хранить супружескую верность. Он тоже не был ангелом по отношению к бывшей жене. Но она позволила себе в разговоре со своим любовником смеяться над мужем, называть его импотентом и извращенцем. При воспоминании об этом разговоре Глущенко каждый раз выходил из себя. Она рассказывала этому слизняку все его тайны. Она смеялась над ним.

У него и раньше были проблемы с женщинами. Когда у него не получалось, он обычно ругал своих партнерш, полагая, что они недостаточно эротичны. Но его жена высмеяла это предположение. Она честно предупредила, что не сможет родить мальчика от него. И вообще у него никогда не будет детей. Она отправилась к врачам и проверила его сперму. Он даже не хотел вспоминать, как она смогла получить эти образцы и каким образом их сохранила. У него было мало этих проклятых сперматозоидов. Врачи были категоричны, у него никогда не будет детей. Глущенко чувствовал себя не просто ущербным. Он был оскорблен и раздавлен. И вдруг он слышит разговор, во время которого жена издевается над его сексуальными возможностями. Вот тогда он и решил, что она должна умереть. Умереть вместе со своим ребенком, рожденным от другого мужчины. Ничего более страшного он не мог придумать.

Он даже застонал от ярости, вспоминая смех своей жены. И ее рассказы. В палату опять кто-то вошел. Глущенко насторожился. Но вошедший уже подходил к нему.

– Сегодня мы наконец вас отпускаем, – радостно заявил врач.

– Да, – согласился Глущенко, – именно сегодня. Мне уже надоело ждать, доктор. Если бы вы только знали, как мне надоело ждать…

Глава 7

В Киеве было прохладно. Ринат шел по улице в одном костюме, узнавая и не узнавая знакомые места. Здесь все поменялось до такой степени, что казалось, он приехал в другую страну. Впрочем, в Москве тоже все поменялось за последние пятнадцать-двадцать лет. Он помнил, как приехал в середине девяностых в чужой город, где его никто не ждал и не принимал. Как трудно ему было пробиваться, как не хотели брать молодого журналиста на работу, как не печатали его статьи. Как сложно ему было после развода с Лизой. Оказалось, что все нужно было начинать заново. И еще платить за новое жилье, выплачивать алименты на дочь, пытаясь заработать хоть какие-то деньги. Он тогда брался за любую работу. Как давно это было. И как легко привыкаешь к безделью. Когда можно просыпаться в четыре часа дня, засыпать под утро, целыми днями валять дурака, а по вечерам посещать известные клубы, надеясь забыться под громкую музыку или после выпитого алкоголя. Он еще не перешел на наркотики, но чувствовал, что находится на стадии движения к постижению этой гадости. И всячески сопротивлялся.

Раздался звонок его телефона. Если это Светлана, он не ответит. Ринат достал мобильник. На нем высветился номер его друга Димы Сизова. Шарипов улыбнулся.

– Ты проснулся так рано утром, – спросил Ринат вместо приветствия.

– И ты тоже, – рассмеялся Дима, – по утрам у тебя всегда выключен телефон. Если ты не спишь, то аппарат включен. А если спишь, то выключен. Поэтому я не боюсь тебя разбудить. Ты сейчас дома? Я к тебе подкачу, очень интересное дело.

– Я не дома, – усмехнулся Ринат, – и я вообще не в Москве.

– Ну вы, буржуи, даете, – восхищенно сказал Дима, – неужели опять в Париже или в Лондоне?

– Нет. Я в Киеве.

– Ну, это святое. Навещаешь родные места. Понимаю. Понимаю и поддерживаю. Только вчера ты мне ничего не говорил. Когда мы с тобой поехали на этот хаш. Ну я тебе скажу, и супчик нам дали. Такой наваристый. Я потом весь день спал. И от меня несло так, что все бегают уже вторые сутки. Страшная смесь. Запаха водки, отварных ножек, уксуса, маринованных баклажанов и чеснока. Но было очень вкусно.

– А я поехал менять себе костюм, – вспомнил Ринат, – и вчера вечером еще заехал к своей Лизе.

– Опять она скандалила? – тяжело задышал Дима. Он не любил бывшую супругу Рината и всегда с ней спорил еще в ту пору, когда Шариповы были одной семьей.

– Нет, – вздохнул Ринат, – она несчастная женщина. У нее никого нет. И есть только двоюродный брат, который все время на нее давит. Жалко ее…

– Теперь она давит на жалость, – возмущенно сказал Дима, – она забыла, какие скандалы тебе устраивала. Как твоих друзей отваживала от дома. И ты все забыл.

– Я ничего не забыл. Зачем позвонил? У меня, между прочим, роуминг работает, и я плачу за твою болтовню дороже, чем ты.

– Все миллионеры скупердяи, – торжественно провозгласил Дима, – у меня к тебе важное дело. Я хотел с тобой увидеться и тебе рассказать. Но если хочешь, скажу по телефону. Очень интересный проект.

– Опять какой-нибудь безумный план? – он любил своего друга за неистощимый на выдумки характер.

– Нет, не безумный. Это план американской «Крисчен сайенс монитор». Они нашли троих очень богатых наследников и предлагают им рассказать о первых тридцати днях своей жизни после получения наследства. Понимаешь, как интересно? Три человека, которые нормально жили, нормально существовали, зарабатывали. И вдруг – бац, становятся миллионерами. Нет, даже миллиардерами. Первый случай с этой американской девочкой, у которой умер дедушка, и она оказалась единственной наследницей. Ей было девятнадцать лет, и она работала в баре официанткой. А сейчас у нее восемь миллиардов долларов. Можешь себе представить? Второй случай – это тот самый француз, которому оставил наследство их сосед. Ну это совсем дикий случай. Француз работал садовником у богатого соседа и ухаживал за его кошками. А когда этот «кошколюб» заболел, то решил оставить ему свой миллиард. Можешь себе представить, какой ненормальный. И наконец твой случай. Работает в Москве скромный журналист, талантливый, подающий надежды, но очень бедный и гордый. И вдруг у него погибает дядя, который оказывается не совсем дядя, но почти родной брат его мамы. Вернее, сын его дедушки, отца его матери. И ты сразу становишься миллиардером. Какой изумительный проект. Три героя. Три жизни. Но они не смогут за себя написать. Ни эта официантка из бара, ни этот садовник, который любит кошек. Сейчас он их, наверно, любит еще больше…

– Или ненавидит, – перебил его Ринат.

– Что? – переспросил Дима, – ну ты шутник. В общем, нужен твой репортаж. Это будет сенсация. Наследник олигарха рассказывает о своих первых шагах. И два репортажа о похожих случаях. Первые шаги новых миллиардеров. Обретение смысла жизни или новое качество жизни. Что-нибудь в этом роде. Представляешь, какие репортажи? И еще их интересует завещание твоего дяди. Было ли у него официальное завещание?

– Нет, не было, – Ринату не нравился этот разговор, – давай сделаем так. Я приеду в Москву сегодня вечером, и мы поговорим.

– Ты так быстро вернешься? – удивился Дима, – ну тогда до завтра. В общем, ты подумай, проект очень интересный. И тебе ничего не нужно придумывать. Только напишешь все как было. Заодно расскажешь, как ты мне подарил новую машину.

– Обязательно.

– И передай привет Светлане, – вдруг вспомнил Дима, – их группа ведь выступает в Киеве. Теперь я понимаю, почему тебя потянуло на родину. Скажи Свете…

– Не скажу, – прервал его Ринат, – мы решили расстаться.

– Не понял, – Дима всегда был немного толстокожим, – как это расстаться? Что ты мне говоришь? Она же тебе так нравилась.

– А теперь разонравилась, – сдерживая себя, быстро произнес Ринат, – ты хочешь еще что-нибудь спросить или у тебя уже все?

– Тебе лучше спать по утрам, – посоветовал Дима, – становишься злым, как оса. Ну, пока. Вернешься, поговорим.

Ринат убрал телефон в карман. Зачем он обижает Диму, тот как раз ни в чем не виноват. Но поступок Светланы его действительно взбесил. Как можно так нагло врать? Он ни в чем ей не отказывал, купил квартиру, машину, драгоценности, ездил с ней на лучшие курорты. И вдруг рядом с ней в постели оказался этот бас-гитарист – нищий музыкант, который не может ей ничего подарить, кроме струн от своей гитары.

Он вдруг остановился. «Я начинаю размышлять, как богатый и старый человек, – понял Ринат. – Почему я сразу подумал, что он может ей дать. А если у него есть нечто такое, чего нет у всех миллионеров, окружавших Светлану. У всех вместе взятых. Он здоровый, сильный, молодой человек. Представляю, какое удовольствие она получает. Самка. Нет, не самка. Она обычная женщина, которая хочет получать и сексуальное удовольствие. А ее окружают богатые люди, которые думают только о своем удовлетворении». Он тяжело вздохнул. Ведь он никогда не думал об их отношениях. И никогда не пытался сделать ей приятно. Она все время его о чем-то просила в постели. Подсознательно он считал, что выполняет свою миссию, забрасывая ее дорогими подарками. В ответ она должна была оказывать ему сексуальные услуги на высшем уровне. Он считал, что за все уплачено, и требовал своего. В том числе и в постели. Так почему тогда он обижается? Все правильно. Она платила по его счетам, не отказывая ему в близости, и выбирала для своего тела другого человека, более молодого, сильного, неутомимого, с которым могла получить гораздо больше удовольствия.

Нет, все это глупости. Еще немного, и он начнет ее оправдывать. Просто она развратная особа, которая готова лечь в постель с кем угодно и когда угодно. У нее была такая жизнь. Даже если он будет дарить ей в десять раз больше, даже если сделает ее миллионершей и своей женой, то и тогда она не изменится. Как обычно говорят: «Горбатого могила исправит». Она не может исправиться. Такие женщины порочны по своей натуре. Они неисправимы.

«Тоже мне обличитель общественных нравов, – подумал с огорчением Ринат. – Не нужно ничего придумывать или кого-то оправдывать. Ты просто приехал в отель и застал там свою девушку с другим парнем. Она тебе изменила. Вот так. Все просто и понятно. Так тебе и нужно. Такие удары очень впечатляют, избавляя от ненужных иллюзий».

Он подошел к старушке, торгующей семечками. И вспомнил, что у него нет украинских денег. Смутившись, он хотел отойти. Но старушка его поняла и улыбнулась. Ей было много лет, и она была мудрой женщиной.

– Нет денег? – спросила она, уловив его движение руки, – ничего сынок. Бери, сколько хочешь. Потом отдашь.

– Спасибо, – он насыпал в кулек два стакана. И вытащив из кармана пятьдесят долларов, протянул их старушке.

– Иди с миром, – замахала она руками.

– Не уйду, – Ринат бросил ей деньги и быстро отошел.

– Это очень много, – закричала она ему вслед, – я за доллары семечками не торгую.

Он отмахнулся. Сегодня ему хотелось сделать хоть один добрый поступок. Хотя какой это добрый поступок? Он просто расплатился деньгами, которые ему достались от Глущенко. И ведь эти деньги нажиты далеко не праведным путем. И тем более это не его деньги. Ринат невесело усмехнулся. Благими намерениями вымощена дорога в ад. Так, кажется, говорят. Он прошел дальше и увидел обменный пункт. В карманах было еще несколько бумажек. Доллары и евро. Он обменял их все на украинские гривны. Теперь у него были деньги. Ринат подумал, что нужно подойти к церкви и раздать деньги нищим. Или пойти в мечеть? Может, там будет больше нуждающихся. Двойственность его натуры сказывалась и в его поступках, и в его решениях. По отцу он был татарином и мусульманином. И поэтому иногда заходил в мечеть, с интересом приглядывался к верующим. Это была вера его отца и традиции семьи Шариповых.

С другой стороны, по матери, он был православным. Мать иногда водила его в церковь тайком от дедушки, героя-летчика и генерала, который был воинствующим атеистом. Он запомнил запахи, людей в красивых одеждах, лицо матери, обращенное куда-то наверх. Он запомнил выражение ее лица после смерти отца, когда она несколько раз тайком водила его в церковь.

Ринат подумал, что нужно зайти в оба храма. Ради отца и матери. Им бы это понравилось. В конце концов он не может разделить себя пополам. В этот момент снова зазвонил телефон. Он достал мобильник.

– Здравствуй, Ринат, – услышал он хриплый голос. Этот голос он узнал бы из тысячи других. Это был голос «ожившего мертвеца». Того самого Владимира Аркадьевича Глущенко, которого во всем мире считали погибшим. И чья могила была в Киеве рядом с могилами его жены и ее сына, формально считавшегося его сыном и им усыновленного. Ринат не мог заставить себя пойти на могилу этого человека. Он знал, что его дядя жив. Более того, он знал, что его дядя сам отправил на тот свет и свою жену, и ее малолетнего сына. А в самой могиле вместо Глущенко был похоронен предполагаемый любовник его супруги. Заставить себя появиться у этих могил Ринат не мог. Даже несмотря на все статьи, которые иногда появлялись в украинских газетах, где его упрекали в черствости и бездушии.

– Добрый день, – он удивился этому звонку. Кажется, Карим говорил, что дядя еще целую неделю не сможет с ним разговаривать. Но, очевидно, у Глущенко были свои собственные мотивы для подобного звонка. И весьма веские.

– Вы не боитесь, что вас могут узнать по голосу? – не удержался Ринат от вопроса.

– Уже не боюсь, – гневно ответил Глущенко, – меня даже «после смерти» не могут оставить в покое. Грабят покойников как мародеры. Поэтому я решил ожить для некоторых моих знакомых.

– Им это не понравится, – предупредил Ринат.

– Тебе звонили из «Эстреллы»? – напомнил дядя. – Что они тебе сказали?

– Ничего. Только просили вам передать, что они звонили.

– И больше ничего не сказали? – недоверчиво спросил дядя.

– Сказали, – вспомнил Ринат, – они сказали, чтобы я вам передал. Пусть он не валяет дурака и позвонит в «Эстреллу». Вот именно так и сказали.

– Чтобы не валял дурака, – шепотом повторил Глущенко? – спасибо, что вспомнил. Очень хорошо. Ты где сейчас?

– В Киеве.

– Что? – было понятно, что он не просто удивился. А изумился, возможно, испугался. Почему он испугался? Или изумился? – Как ты там оказался? Почему? Кто тебя туда позвал?

– Никто. Просто захотел и приехал, – ответил удивленный Ринат, – а почему это вас так интересует?

– Ты со мной не играй, – было понятно, что Глущенко очень встревожился, – лучше скажи правду. Кто тебя позвал в Киев? Мои братья? Или Игнат? Кто тебе позвонил? С кем ты договорился? Лучше скажи правду. Скажи мне, кто тебя позвал?

– Никто не позвал, – Ринат понял, что его дядя не в себе, – о чем вы говорите? Какой Игнат? При чем тут ваши двоюродные братья? Я их видел полгода назад один раз в жизни. И больше с ними никогда не встречался.

– Зачем ты приехал в Киев?

– По своим делам, – он увидел, как к нему приглядывается милиционер, стоявший в стороне, очевидно, услышавший часть разговора, и поспешно перешел на другую сторону улицы.

– По каким своим делам? – Глущенко уже с трудом сдерживался. – Решил сыграть в свою игру, мальчик? Думаешь, что меня так легко обмануть. Скажи, зачем ты приехал в Киев?

– К своей девушке, – устало пояснил Ринат, – я приехал сюда, чтобы увидеть свою девушку, которая поет в группе «Молодые сердца». Ваш Карим ее хорошо знает. Пусть он вам подтвердит.

– Из-за девушки ты полетел в Киев и никому ничего не сказал? – не поверил Глущенко.

– Я не полетел, а приехал на своей машине вместе с Талгатом и Павлом, своими телохранителями, которых вы хорошо знаете. Мы ехали всю ночь и приехали только утром.

– А куда делся Анзор? Он был начальником твоей охраны?

– Я отпустил его в отпуск. Он сейчас поехал в Грузию, к себе на родину.

– Куда отпустил? – не понял Владимир Аркадьевич. – Ты решил поиздеваться? Какой отпуск у охранника? И ты приехал в Киев без него? Хочешь, чтобы я поверил в такую выдумку?

– Он уехал к родителям, – начал нервничать Ринат, – и вы можете мне поверить. Я приехал сюда, в Киев, из-за своей девушки, которую застукал в одной постели с ее бас-гитаристом. И теперь я хожу по городу и решаю, что с ними делать. Убить их обоих или бросить и уехать обратно в Москву. А в этот момент вы звоните ко мне и пристаете с какими-то дурацкими подозрениями. Я не знаю никакого Игната и не видел ваших братьев. Можете мне поверить. Не считайте меня таким подлецом, как все, кто вас раньше окружал.

Глущенко помолчал. Потом переспросил:

– Ты застукал ее с другим мужиком?

– Да, – Ринат незаметно вздохнул. Но, очевидно, что-то в его голосе убедило Владимира Аркадьевича в том, что он говорил правду. Если человек сумел заработать три миллиарда долларов, начав с нуля, если сумел несколько раз избежать смерти, спасаясь от конкурентов и соперников, если сумел инсценировать собственную смерть, обманув спецслужбы нескольких государств, то он достаточно умен для того, чтобы почувствовать, когда ему врут, а когда говорят правду. Глущенко почувствовал, что его племянник говорит правду. Ни один мужчина не стал бы придумывать такую историю о любовнике своей девушки. Ни один уважающий себя мужчина.

– Что собираешься делать? – поинтересовался Глущенко.

– Жду вашего совета. Что мне делать. Нанять вертолет и отправить их вместе в Ниццу, как это сделали вы? – зло поинтересовался Ринат, – или разрезать на мелкие кусочки и сделать из них шашлык. А может, простить и забыть то, что она сегодня провела ночь в объятиях другого мужчины…

– Не ори, – посоветовал Глущенко, – и не пережимай. Если эта певичка легла в постель со своим музыкантом, то здесь нет ничего страшного. Такое случается на каждом шагу. Она тебе не жена, а твоя содержанка. Чего ты убиваешься? Радоваться нужно. Она изменила твоим деньгам, а не тебе. Ты же всерьез не считал, что она встречается с тобой из-за пары твоих прекрасных глаз. Женщины вообще более меркантильны, чем мужчины. Избавился от обузы. Легко и красиво.

– А если бы была жена, что тогда нужно было делать? – поинтересовался Ринат. – И вообще какая разница?

– Большая, – пояснил Глущенко, – если женщина носит твою фамилию и считается членом твоей семьи, то она не просто изменяет тебе как мужчине, но и предает все ценности вашей семьи. Она переворачивает твою жизнь и делает ее посмешищем. А когда тебе изменяет шлюха, то в этом нет ничего обидного. Даже смешно. Я думал, что ты должен понимать разницу.

– Видимо, я для этого был не очень умным, – огрызнулся Ринат.

– Видимо, да. Но я тебя не выбирал. Так получилось. И поэтому слушай, что я тебе говорю. Напрасно ты сегодня в Киеве оказался. Очень напрасно. Но раз оказался, мы это используем. У твоих людей есть оружие?

– Кажется, есть.

– Тогда сделай так. Сними самый лучший номер в самом дорогом отеле. И вызови к себе моих кузенов. Когда они приедут, ты расскажи им про меня. Скажи, что я остался жив. Понимаешь? Увидишь их растерянные рожи. Пусть испугаются, пусть занервничают, пусть задергаются. А если не поверят, то сразу мне перезвони. Я тебе номер телефона продиктую. Только учти. Кроме тебя, его никто не должен знать. Как только с тобой поговорю, я телефон выброшу.

– Понимаю. А зачем сообщать им, что вы живы?

– Так нужно. Все изменилось. Если бы я даже действительно умер, то должен был явиться с того света, чтобы исправить свои дела и привести их в порядок. Не дают умереть покойнику, – грубо пошутил Глущенко, – только ты учти. Нужно быть осторожным. Если они сговорились, то тебя могут убить прямо в отеле. И охрану твою перебить. Ты не боишься?

– Кажется, нет. А может, позвать милицию? – вдруг спросил Ринат. Было непонятно, он пошутил или спросил серьезно.

– Идиот, – Глущенко отключил телефон, и Ринат улыбнулся.

Он все-таки сумел достать своего умершего дядю. Это было приятно.