Текст книги "Пройти чистилище"

Автор книги: Чингиз Абдуллаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Словно тяжелая кома, отнявшая сознание у подлинного Кемаля Аслана, частично передалась и ему, и он, потеряв некоторую часть собственной памяти, получил в качестве компенсации память человека, за которого он жил. Иногда он даже путался, не зная, где подлинные факты его биографии, а где придуманные по легенде в Комитете государственной безопасности. Но чувства к Сандре были настоящими, и он это с ужасом осознавал.

Утром следующего дня он улетел в Хьюстон. В самолете он сумел заснуть, и ему приснился… Кемаль Аслан, которого он впервые увидел в софийской больнице.

ГЛАВА 8

Сначала его привезли в маленький городок с таким смешным названием Елин-Пелин. Вместе с ним в Болгарию прилетели несколько сотрудников восьмого и одиннадцатого отделов ПГУ. Если специалисты восьмого отдела проводили отработки по дальнейшей переправке будущего Кемаля Аслана в Турцию, то сотрудники одиннадцатого отдела, занимавшиеся контактами с социалистическими странами, отрабатывали легенду Кемаля Аслана, прожившего в Болгарии двадцать лет.

Им повезло даже больше, чем они предполагали. Из небольшого городка в Софию, на учебу, Кемаль Аслан уехал в семнадцать лет и затем лишь несколько раз приезжал сюда повидать свою мать. После смерти матери он здесь больше не появлялся, а близких родственников у них не было. Поэтому многие из тех, с кем Кемаль рос и ходил в школу, не помнили своего бывшего одноклассника.

Его водили по городу, знакомя с местными достопримечательностями и наиболее известными местами. Ему рассказывали местные легенды и слухи, вспоминали истории, происшедшие с жителями городка в пятидесятые-шестидесятые годы. Нашли даже бывшего школьного учителя Кемаля, который охотно рассказывал о своем бывшем ученике.

Вместе с группой Кемаля прилетел подполковник Трапаков, отвечавший за подготовку и переброску агента в Турцию. Он и привез с собой профессионального гримера КГБ, который каждое утро гримировал старшего лейтенанта Амира Караева, превращая его в уже пожилого лысоватого человека с красными, слезящимися глазами. Последнее достигалось путем наложения специальных линз и было наиболее убедительным штрихом во всем облике Караева. Сотрудники научно-исследовательского института КГБ еще задолго до коммерческого освоения линз научились готовить их на довольно приличном уровне.

Перед каждым выходом в город он получал специальную одежду, дабы никто не мог даже заподозрить в этом пожилом человеке молодого парня, способного заменить Кемаля Аслана. Ему показывали старый дом матери Кемаля, знакомили с сохранившейся обстановкой и вещами, предметами мебели и кухонной посуды. По ночам он читал любимые книги своего двойника, пытаясь постичь динамику его мыслей, эмоциональный заряд этих книг, влиявший на подсознание формирующегося юноши.

Попутно он совершенствовался в болгарском. Здесь его ждали некоторые разочарования. Несмотря на одинаковые корни, болгарский и русский языки все же отличались друг от друга довольно сильно и приходилось заучивать тысячи незнакомых слов, непохожих в их русском звучании.

А днем его продолжали водить по маленькому городку, показывая и называя каждую улицу, каждый дом.

В результате через три недели он знал в городке почти каждую собаку, каждого более или менее известного жителя, каждое событие, традиционно здесь отмечаемое. Он даже стал здороваться со многими жителями, и те приветливо отвечали на приветствие, успев узнать и полюбить этого пожилого русского этнографа, приехавшего сюда со своей экспедицией и так пытливо расспрашивающего о местных обычаях и нравах. Некоторые, наиболее наблюдательные, правда, удивлялись, почему этнографов интересует именно последняя четверть века. Но ученые из Советского Союза терпеливо объясняли, что они собирают данные о развитии именно социалистической Болгарии и их меньше интересуют события, происходившие при царском режиме, если они никак не отразились на развитии городка за последнее время.

Через три недели ему разрешили поехать в Софию и впервые увидеть лежавшего там Кемаля Аслана. Он запомнил этот день в мельчайших подробностях. Кроме Трапакова, полностью в замысел операции не был посвящен ни один из сотрудников ПГУ. Они считали, что просто отрабатывают обычный вариант данных на неведомого Кемаля Аслана, еще не подозревая, что работающий с ними в гриме молодой человек призван заменить в будущем так кстати попавшего в катастрофу настоящего Кемаля.

В больницу они приехали втроем – подполковник Трапаков, полковник Стоянов из болгарской службы безопасности, приданный советским товарищам для координации действий обеих разведслужб, и сам Караев, загримированный как обычно.

Им выдали белые халаты, и они поспешили к палате, где столько месяцев боролся со своей судьбой несчастный Кемаль Аслан. У дверей палаты находились двое сотрудников болгарской милиции, посаженных сюда по просьбе представителя советского посольства. Увидев подходивших, они вскочили, отдавая честь. Их предупредили о сегодняшнем визите, но старший по наряду капитан милиции внимательно прочел удостоверение Стоянова, прежде чем пропустил всех троих в палату. Караев вошел третьим. Его бил непривычный озноб, словно сегодня впервые он должен был так зримо сойтись со своей судьбой. Казалось, в отличие от остальных людей, он имел право выбирать себе подобную судьбу сам. Но это только казалось. Он слишком далеко зашел, и пути назад уже просто не было.

Он вошел и посмотрел на кровать. Сначала он увидел только нагромождение аппаратов вокруг тела под белой простыней. И лишь затем увидел закрытые глаза, бледное, плохо выбритое лицо, и трубки, соединяющие носоглотку больного с подключенными к нему аппаратами.

– Он может нас слышать? – почему-то спросил шепотом Караев.

– Не знаю, – пожал плечами Стоянов, – думаю, нет. Хотя наука допускает такое.

– Даже в таком состоянии? – удивленно повернулся к ним Трапаков.

– Да. Считается, что в таком состоянии они тоже могут слышать.

Трапаков пожал плечами, а Караев, как зачарованный, стал подходить ближе. Словно между ними установилась некая невидимая связь, протянувшаяся от души несчастного к его беспокойной душе. И он, забыв про сопровождающих, забыв обо всем на свете, просто встал перед кроватью и произнес:

– Здравствуй, Кемаль.

– Вы что-то сказали? – спросил Стоянов.

– Нет, – обернулся к нему Караев, – ничего.

С этого дня Караеву разрешили навещать больного, словно он мог узнать что-то новое или получить представление о характере человека, лежавшего почти бездыханным на больничной койке. Но самому Караеву эти встречи были очень нужны, и поэтому с разрешения подполковника Трапакова он раз в несколько дней приезжал сюда и оставался с больным наедине, словно прося у него совета и поддержки для предстоящей поездки в Турцию.

Его выздоровление должно было начаться через полтора месяца. По взаимной договоренности, за полмесяца до этого события настоящего Кемаля Аслана с величайшими предосторожностями должны были перевести в другую палату и поместить туда под чужим именем, несколько изменив дату приема.

Еще целый месяц Караева готовили по специальной программе. Они вернулись в Москву, и лучшие психологи, бывшие разведчики-нелегалы, специалисты по Болгарии и Турции, и все, кто нужен был для его сложной работы, снова и снова встречались с ним, отдавая свои знания и опыт этому молодому человеку. К концу месяца он был напичкан чужими знаниями почти до предела. Он уже забыл о собственных воспоминаниях, ошибках, собственном жизненном опыте, который начинал казаться нереальным и придуманным. Теперь он помнил лишь раннее детство в Филадельфии и свою многолетнюю жизнь в городке с таким смешным названием – Елин-Пелин.

Наконец, в последний день перед отъездом он узнал, что с ним хочет встретиться сам председатель КГБ СССР. Был готов к визиту столь высокого гостя, но Андропов появился неожиданно, когда он только начинал бриться. Они говорили недолго, минут пять-десять, после чего председатель уехал.

На следующий день начались активные мероприятия по внедрению Караева в Турцию. Он прилетел вместе с Трапаковым в Киев. Именно там должны были сделать операцию на его черепе и ноге, имитируя попадание в автомобильную катастрофу. И он, здоровый молодой человек, никогда прежде не лежавший в больницах и даже не болевший, лег на больничную койку и вдохнул сладковатый аромат, исходивший из этой непонятной маски. Об уколах в семьдесят четвертом году еще всерьез не говорили.

Он проснулся через сутки с непривычным ощущением сухости во рту. Болела голова и все тело, словно он совершил многокилометровый кросс. Как ни странно, левая нога, над которой потрудились специалисты-хирурги из больницы КГБ, совсем не болела, а вот правая, до которой никто не дотрагивался, почему-то болела довольно ощутимо. Дотронувшись до перевязанной головы, он с удивлением отметил, что голову ему выбрили, как это сделали с настоящим Кемалем Асланом в Болгарии.

Он пролежал в больнице три дня. После этого повязки сняли и он обнаружил у себя на черепе глубокие шрамы. Правда, голова уже не болела, если не считать иногда привычных головных болей, которыми он страдал с раннего детства.

Через день он прилетел в Софию. Здесь ему предстояло дальнейшее «излечение» от травмы. В больнице его сначала переодели, затем отвезли в операционную, где снова забинтовали голову, вставили трубки в нос и в рот, и в таком виде отвезли в палату, откуда за полчаса до этого незаметно был перевезен подлинный Кемаль Аслан.

Бригаду болгарских врачей, которые вели больного Кемаля Аслана, срочно премировали путевками в Советский Союз на озеро Байкал, а заменившие их специалисты были врачами КГБ, уже предупрежденными обо всем. Сотрудникам больницы объяснили, что это советские специалисты, приехавшие для обмена опытом. Через два дня вся больница знала, что в результате применения новых методов лечения комы один из тяжелейших больных, на которого давно все махнули рукой, начал постепенно выходить из коматозного состояния. Но в палату к больному никого не пускали. Через десять дней больной начал даже произносить первые слова и пробовать шевелить конечностями. Об этом случае немедленно написали все болгарские газеты, прошла специальная телевизионная передача, в которой впервые показали уже Караева в роли Кемаля Аслана, лежавшего на больничной койке.

Резидентура КГБ в Турции организовала в местных газетах статьи о выздоравливающем больном болгарском гражданине турецкого происхождения. Через день выяснилось, что в Измире живет дядя спасенного и возвращенного к жизни счастливчика. Еще через день портрет дяди – Намика Аббаса – обошел все турецкие и болгарские газеты. Пресса настойчиво требовала приезда родственника к своему возрожденному к жизни племяннику.

Правда, во всей поднятой шумихе оказалась и оборотная сторона, когда в больницу к больному Кемалю попыталась проникнуть его бывшая однокурсница, утверждавшая, что она подружка Кемаля. С ней было неприятностей больше всего. Мало того, что она не желала слушать никаких доводов и рвалась прямо в палату, она еще дала интервью одной из болгарских газет, рассказав, что Кемаль обещал на ней жениться. После этого в больнице появилась целая группа сотрудников института, где работал Кемаль после окончания университета, и их долго пришлось уговаривать не беспокоить больного.

Случайные посетители были убраны, а настырную девушку решили пропустить, чтобы проверить на ней результаты подмены. Все прошло благополучно. Напуганная обилием аппаратуры и бледным видом лежавшего на кровати «Кемаля», девушка не обратила особого внимания на изменение речи и дикции, решив, что это обычный послекоматозный синдром. Караев сыграл свою роль блестяще. Он запинался, забывал конец фразы, иногда просто отключался от внешнего мира на несколько десятков секунд.

Девушку звали Бася, это было молодое, доверчивое и наивное двадцатилетнее существо. Караев искренне сказал, что не помнит ее, и пожаловался на отсутствие должной памяти после автомобильной аварии. Несчастная девушка под конец даже разрыдалась, пожелав забинтованному «Кемалю» скорейшего выздоровления.

После ее ухода Трапаков впервые появился в палате с довольным выражением лица. Первый экзамен прошел благополучно. Теперь предстоял главный. Дядя Кемаля – почтенный Намик Аббас – наконец получил болгарскую визу и выехал на своей машине из Стамбула в Софию. Именно здесь произошла первая встреча молодого человека с родным братом своего отца.

Намик Аббас, уже однажды приезжавший в Болгарию и считавший, что у его племянника нет никаких шансов на выздоровление, не скрывал своей радости. У его брата Юсефа Аббаса, живущего в Америке, не было детей, а у него самого было лишь две дочери. Их отец – Факир Аслан в свое время принимал участие в антиправительственном заговоре против самого основателя и признанного главы Турецкой республики, Кемаля Ататюрка, и вынужден был долгие годы скрываться в Америке, а затем, вернувшись в Турцию, взять себе фамилию своей матери – Аббас, которую он дал и двум старшим сыновьям. Младший остался в Филадельфии и женился там на болгарке, сохранив родовую фамилию Аслан, которая перешла к его сыну. И теперь Намик Аббас справедливо считал племянника наследником их рода по мужской линии, прямым продолжателем их фамилии [8]8
  У восточных народов, особенно у турков, сохранение родовой фамилии считается особой гордостью. Поэтому на Востоке так хотят рождения сына в семье – мужчины и продолжателя рода. При этом подобные традиции сохраняются и в очень образованных современных семьях. Для примера можно вспомнить и премьер-министра Турции, очаровательную госпожу Тансу Чиллер, чей отец, имевший двух дочерей, согласился выдать ее замуж лишь при условии, что будущий муж возьмет их фамилию и родовая фамилия таким образом будет сохранена. Муж согласился, и теперь он господин Чиллер.


[Закрыть].

Его не интересовали подробности лечения. Был важен сам факт возможного излечения племянника. Гостю вежливо намекнули, что болгарские власти, учитывая столь чудесное выздоровление, могут разрешить своему гражданину выехать для окончательного выздоровления в Турцию.

От радости Намик Аббас едва не задушил в своих объятиях Стоянова, представившегося сотрудником Министерства здравоохранения Болгарии и осторожно порекомендовавшего увезти больного для лучшего ухода в Турцию.

Намик Аббас немедленно подал прошение. В рекордно короткие сроки – в три дня – был получен ответ. Ему разрешали увезти начавшего поправляться буквально на глазах Кемаля Аслана. Племянник уже вставал, с разрешения врачей ходил по палате, питался без ограничений.

Дядя отправился в однокомнатную квартиру своего племянника и приказал собрать все его вещи. После чего объездил лучшие магазины болгарской столицы в поисках достойной одежды для племянника. И, наконец, перед самым Рождеством, когда христиане всего мира праздновали свой праздник, дядя купил билеты на поезд и с разрешения врачей впервые пришел для серьезного разговора со своим племянником.

«Кемаль», уже несколько раз видевший своего дядю до этого, встретил его с показным равнодушием. Более того, он даже отказывался ехать в Турцию, утверждая, что все его друзья остаются здесь, в Болгарии. И даже любимая девушка Бася. Дядю это обстоятельство чрезвычайно взволновало. Достаточно было и одной болгарки в их семье – матери самого Кемаля. Он долго просил молодого человека проявить благоразумие и отправиться вместе с ним в Турцию, пока наконец не вспомнил покойного отца Кемаля и его дедушку.

Наконец племянник согласился. Они сели в поезд двадцать четвертого декабря тысяча девятьсот семьдесят четвертого года. Уже находясь в купе, «Кемаль Аслан» увидел среди провожавших Трапакова. Дядя бегал по вагону, радостный и возбужденный. Караев посмотрел в глаза Трапакову. Тот поднял руку на прощание. Караев закрыл глаза. Когда он их открыл, поезд уже тронулся. Теперь в купе сидел Кемаль Аслан.

ГЛАВА 9

В назначенное время он приехал в порт. Ему не нужно было искать склады компании, повсюду виднелись указатели. Оставив машину на стоянке и забрав с собой небольшой чемоданчик, он неторопливо пошел к месту встречи.

Вчерашняя поездка в Батон-Руж не столько утомила его, сколько огорчила, и он все утро больше думал о Сандре, чем о бывшем полицейском Эрнсте Крайтоне, вставшем на путь сотрудничества с мафией. Чемоданчик в его руках казался не особенно тяжелым. Кемаль был в длинном плаще. Конец ноября в Техасе обычно сопровождался сильными ветрами и дождями.

Вчера, после приезда, ему снова позвонил Том. Они обговорили последние детали, и теперь Кемаль ехал на встречу с Крайтоном один. И совершенно один шел по направлению к складам. Будь он не один, его легко можно было бы разоблачить. Пройти незамеченным рядом с ним было просто невозможно. Он подошел к помещениям. Поднялся по лестнице, с трудом открыл железную дверь. Она с грохотом подалась, и он вошел внутрь. Там было сыро и темно. Кемаль шагнул дальше. Под ногами иногда что-то скрипело, шуршало, словно здесь был рассыпан мелкий гравий, после чего склад был окончательно оставлен людьми.

Кемаль прошел на середину склада и огляделся. Здесь никого не было. Он негромко позвал:

– Мистер Крайтон, я пришел по вашей просьбе.

Все было тихо.

Он пожал плечами и уже собирался идти дальше, когда буквально у него над головой раздался голос Крайтона.

– Рад вас видеть, мистер Кемаль.

Он посмотрел вверх. Никого не было.

– Как вы добрались? – снова где-то рядом спросил Крайтон.

– Откуда вы говорите? – спросил довольно нервно Кемаль, как и должен был спросить глава крупной фирмы, никогда не попадающий в подобные переделки. – Вам нравится играть в кошки-мышки?

– Я никогда не играю, мистер Кемаль, – снова раздалось прямо у него над головой, – просто я никогда и никому не доверяю. Вы принесли деньги?

– Принес, – поднял чемоданчик Кемаль, – но сначала я хотел бы с вами переговорить.

Он снова огляделся. Где прячется этот мерзавец? Почему он его не может увидеть?

– Мне тоже очень хотелось поговорить с вами, мистер Кемаль. И выяснить конкретнее, как погибли мои друзья. Некоторые газеты писали, что они просто устроили гонку с вашим автомобилем, в результате чего опрокинулись и взорвались. Я не верю в сумасшедших гонщиков, мистер Кемаль. Этих людей я знал. Только за очень большие деньги они могли рискнуть и выйти с вами на финишную прямую. Но даже при таком раскладе вы выиграть не могли ни при каких обстоятельствах. Там за рулем сидел профессионал, настоящий специалист своего дела. И если вы его переиграли, значит, ему либо не повезло, либо вы специалист еще более крупного масштаба.

Кемаль наконец понял, откуда шел этот голос. Буквально в пяти метрах у него за спиной висел небольшой магнитофон, прикрепленный к железному основанию склада. Очевидно, Крайтон следил за своим гостем, но разговаривать предпочитал посредством подобного технического приспособления.

– У нас не было никаких гонок, – сказал Кемаль, – просто они пытались меня обогнать и сорвались вниз. Вот и все.

– И вы сами верите в эту историю? – спросил насмешливый голос.

– Можете не верить. Я пришел не для того, чтобы выйти за вас замуж, мистер Крайтон, – саркастически заметил Кемаль. И услышал в ответ тихий смех.

– Вы храбрый человек, мистер Кемаль, – произнес явно поощрительным тоном Крайтон, – я не думал, что рискнете прийти один и в такое место. Но раз пришли, мне нужно будет спуститься вниз самому. Подождите меня немного.

Кемаль пожал плечами и, положив чемоданчик на пол, поправил узел галстука. После чего снова взял чемоданчик в руки и стал терпеливо ждать своего невидимого собеседника. Крайтон явно любил сценические эффекты. Выгнанный из полиции, он получил сильную психологическую травму и теперь все время пытался доказать самому себе, какой он хороший профессионал. Именно поэтому он спустился вниз по веревке, словно в лучших голливудских фильмах, скользнув вниз прямо перед носом у своего гостя.

В отличие от него, Кемаль не любил ненужных эффектов и, как настоящий разведчик, презирал откровенное бахвальство и ненужный риск. Теперь перед ним стоял среднего роста человек, коренастый, с мощным разворотом плеч и голым, выбритым почти до белизны, черепом.

– Здравствуйте, мистер Кемаль, – неприятно улыбнулся Крайтон, но руки не протянул.

– Это вы помогали доставать Ронни Седлеру нужные нам документы? – строго спросил Кемаль.

– Конечно, я. Думаю, вы уже давно догадались об этом. Кроме меня, ни у кого не бывает ключей по ночам. А людей тоже назначаю только я. Пришлось потрудиться самому. Но игра стоила того.

– Вы хотите двадцать пять тысяч? – уточнил Кемаль. – Я согласен, но только с одним условием – дайте мне наконец эти документы.

– А они разве не у вас? – В глазах Крайтона мелькнула растерянность.

– Конечно, нет. Иначе зачем бы я пришел на встречу с вами?

– Подождите, – не понял Крайтон, – вы хотите сказать, что Ронни Седлер перед тем, как разбиться, не дал вам никаких документов? Я вас правильно понял?

– Вы умный человек, Крайтон. Если он дал мне эти документы, тогда зачем бы я пришел сюда? Или мне нравится ваша компания?

– Хорошо, – чуть подумав, сказал Крайтон, – я сделаю вам вторые копии, если вы согласитесь. Но вы заплатите за вторичный риск половину от всей суммы. Итого – двадцать пять тысяч. Ведь, кажется, с Ронни вы сговаривались за пятьдесят.

– Это коммерческая тайна.

Крайтон усмехнулся.

– Так и быть. Договорились. Давайте ваши деньги. Мы через несколько дней снова привезем эти документы.

– Не пойдет, – ответил Кемаль, прижимая к себе чемоданчик, – сначала мне нужно видеть документы. Может, это подделка.

– Не нужно оскорблять нас, мистер Кемаль, – обиженным тоном заметил Крайтон, – вы уже поняли, что имеете дело с настоящими профессионалами.

– Именно поэтому я хочу посмотреть документы, – решительно сказал Кемаль.

Наступило неприятное молчание.

Крайтон облизал губы.

– Вы сами напросились, – предостерегающе сказал он, – вообще-то я хотел этого избежать.

В руках у него появился «вальтер».

– Вы с ума сошли! – с преувеличенной нервной реакцией сказал Кемаль. – Немедленно уберите ваше оружие.

– Спокойно, мистер Кемаль, – посоветовал Крайтон. – Спускайтесь, ребята.

Сверху спустились еще трое молодых людей. Один, оказавшись проворнее всех, – на веревке, другие шли по лестницам. У всех в руках было оружие.

– Я хотел этого избежать, мистер Кемаль, – сказал Крайтон, поднимая свой пистолет на уровень груди пришедшего бизнесмена.

– Вы обычные грабители, – презрительно сказал Кемаль.

– Ничего подобного, – разозлился Крайтон. – Кто-то похитил документы нашего друга Седлера. Украл их прямо из дома. Как раз в тот момент, когда вы устроили свои подозрительные гонки. Неприятное совпадение, мистер Кемаль. И документов нет, и денег, и бедного глупого Ронни Седлера.

Спустившийся первым молодой бандит встал за спиной Кемаля.

– Положите чемоданчик на пол, – посоветовал Крайтон, – и не делайте резких движений. Это в наших общих интересах.

Кемаль осторожно положил чемоданчик на пол рядом с собой. Молодой парень, стоявший за его спиной, подошел ближе.

– Открой, – приказал ему Крайтон.

Тот кивнул и, немного повозившись с замком, открыл чемоданчик. Сверху лежали пачки долларов.

– Все в порядке, – улыбнулся Крайтон, – можешь закрыть.

Парень закрыл чемоданчик.

Подошли двое других, уже убирая оружие. Они видели пистолет в руках Крайтона и знали, как может стрелять бывший полицейский, прошедший специальную подготовку для борьбы с торговцами наркотиками.

– Мистер Кемаль, – покачал головой Крайтон, – вы думали, что сумеете нас переиграть. Но ничего не получилось. Мы не любим предателей.

– Скорее этот упрек можно было бы адресовать вам, – угрюмо произнес Кемаль.

Крайтон улыбнулся, чуть убирая пистолет.

– Ронни был моим другом.

– И моим, мистер Крайтон. Меня заставила приехать только память о нашем общем друге.

– Тогда тем более нам будет легче договориться, – неожиданно заявил Крайтон, – мы согласны за двадцать пять тысяч привезти вам всю документацию по интересующему вас делу. Но еще пятьдесят нужно будет выплатить моим мальчикам за участие в этом деле и их молчание. Сегодня молчание дорого стоит, мистер Кемаль.

– Вы шантажист, – спокойным тоном заметил Кемаль.

– За оскорбление вам придется добавить еще несколько тысяч.

– Вы дурак, Крайтон, – презрительно сказал Кемаль, – поэтому вас выперли из полиции. Вы не умеете просчитывать варианты.

При воспоминании о прежней работе Крайтон покраснел. Это была его больная рана, которую никто не имел права трогать. И вот этот грязный пришелец смеет что-то ему говорить.

– Пятьдесят тысяч, – сказал сквозь зубы Крайтон, – и завтра. Иначе данные о ваших интересах лягут на стол специального агента ФБР. Вы меня понимаете?

– А я признаюсь, что документы нужны были не мне, а моему тестю мистеру Саймингтону, который просто хочет купить этот завод, присоединив его к своей империи. Разве это уголовно наказуемое преступление? Отвечать скорее придется вам – за незаконное похищение документов и их последующую продажу. Неприятное нарушение.

– Вы еще мне угрожаете? – изумился Крайтон. – Не боитесь остаться в этом складе навсегда?

– Не боюсь, – твердо ответил Кемаль. – А иначе кто именно заплатит вам пятьдесят тысяч долларов? Нет, за такие деньги вы готовы отпустить в ад самого Сатану.

– Убирайтесь! – разозлился Крайтон. – Уходите отсюда! И завтра я жду вас прямо здесь с деньгами. Или вашего известного тестя. Мне все равно, кто именно привезет деньги.

Краем глаза Кемаль уже видел движение впереди себя. Он знал, что именно ему нужно делать, но сознательно медлил, давая возможность бандитам раскрыться и проявить себя. Значит, Ронни успел перед смертью рассказать о второй части документации своим партнерам по криминальному бизнесу. А заодно и рассказал, кому именно он продавал документы, добываемые Крайтоном. Если учесть, что в Техасе гораздо больше сотрудников ФБР, чем в любом другом штате, кроме Нью-Йорка, а по количеству полицейских и охранников Хьюстон вполне может соперничать с Вашингтоном, подозрения Крайтона были отчасти оправданны. Он лучше знал обстановку в штате.

Расположенный в Хьюстоне Центр управления полетами космических кораблей имени Л.Джонсона был настоящей приманкой не только для всевозможных агентов стран Восточного блока, но и притягивал даже союзнические разведки, вызывая определенное раздражение у ФБР и АНБ [9]9
  АНБ – Агентство национальной безопасности США.


[Закрыть]. Ведь в Техасе и вокруг него уверенно работали по получению информации израильская, французская и японская разведки.

Кемаль увидел, как Крайтон взял чемоданчик в правую руку, принимая его от молодого «коллеги», перекладывая в момент приема чемоданчика оружие в левую. И в этот момент Кемаль, развернувшись, ударил ногой одного из стоявших рядом с ним бандитов и отбросил ударом кулака другого.

– Стоять всем спокойно, – крикнул он, показывая свою «беретту». Реакция Крайтона была мгновенной. Он выстрелил, подняв левую руку. Кемаль успел чуть уклониться, но пуля попала в руку. Однако одновременно с выстрелом Крайтона прозвучал еще один выстрел, и изумленный Эрнст Крайтон выронил оружие. Пуля попала ему прямо в плечо. Наверху стоял Том Лоренсберг, приехавший сюда еще рано утром, до появления бандитов.

– Это ловушка, – закричал молодой и, в бессознательной глупой отваге, достав пистолет, побежал по складу, стреляя в Тома. Тот ответил двумя выстрелами и сразил бандита наповал, прямо в голову.

– Уходим, – кричал Крайтон, морщась от боли. Пока шла эта перестрелка, двое оставшихся бандитов, подхватив раненого Крайтона, изрыгающего проклятия, и не забыв его чемоданчик, бросились к выходу. Один из людей Крайтона даже выстрелил несколько раз в спрятавшегося за металлическими опорами основания раненого Кемаля. И побежал к выходу за остальными.

Кемаль тяжело опустился на пол. Сверху осторожно спускался Том. Он осмотрел поле боя. Один убитый и один раненый. Убитый бандит лежал на боку, разбросав в стороны ноги, как обычно падают люди, сраженные на бегу. Том подошел к нему, перевернул тело, внимательно посмотрел в лицо.

– Не знаю, – сказал он, – никогда не видел.

И только потом подошел к Кемалю.

– Сильно?

– Ничего. – Кемалю было очень больно, но он, сцепив зубы, терпел. – Возьми пульт и догони их.

– Пусть бегут, – спокойно сказал Том, – я свою технику знаю. Не подведет.

Кемаль достал из кармана небольшой пульт и все-таки застонал.

– Слушай, – встревожился Том, – тебя, кажется, ранили серьезно. Сейчас я быстро вернусь.

Он взял небольшую коробочку и поспешил к выходу. Трое бандитов уже сидели в автомобиле Крайтона. Сам Эрнст Крайтон лежал на заднем сиденье, кусая губы от боли и бешенства. Он уже строил планы мщения этому грязному турку, когда увидел вышедшего из склада напарника турка, стрелявшего в него. В руках этот неизвестный вместо оружия держал коробочку.

– Ребята, – попросил Крайтон, – запомните его в лицо. Я буду резать этого человека на маленькие куски.

Машина тронулась. И неизвестный поднял руку. В этот момент Крайтон вдруг понял, что именно находится у него в руке. Он даже не успел испугаться. Просто открыл рот, чтобы закричать. И в это мгновение неизвестный нажал кнопку. Взрыв от заложенного под деньгами взрывного устройства был слышен по всему порту.

Том смотрел на это зрелище несколько секунд и, отвернувшись, пошел обратно в склад.

На полу сидел Кемаль и стонал. Том подбежал к нему.

– Все-таки серьезно? – спросил он. – Я не думал, что мерзавец Крайтон может так хорошо стрелять левой рукой. Мы его действительно недооценивали.

Кемаль покачал головой. От боли кружилась голова.

– Кажется, он задел мне кость.

– Дай посмотрю, – наклонился Том.

Он достал из кармана бинт.

– Думал, кому-нибудь из них пригодится, – немного виновато сказал он. – Вставай, только осторожно. Здесь столько крови, ничего нельзя разглядеть. Поедем к врачу.

– Конечно. – Кемаль сделал над собой усилие и с трудом поднялся на ноги.

Поддерживаемый Томом, он вышел на улицу.

– Не знаю, как я объясню все Марте, – пробормотал он.

– Скажешь, напали бандиты, – улыбнулся Том, – ты теперь будешь героем.

– Осторожнее, – чуть не крикнул от боли Кемаль.

– Болит, да? – озабоченно спросил Том. – Это я виноват, все медлил, не хотел стрелять первым.

– Какая глупость, – выдохнул Кемаль. – Кажется, сегодня, Том, ты спас мне жизнь. Или я ошибаюсь?

– От этого тебе не легче, – улыбнулся Том, – идем быстрее. Не хватает еще, чтобы ты умер от потери крови.

Автомобиль Крайтона продолжал гореть.