Текст книги "Месть женщины"

Автор книги: Чингиз Абдуллаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

Глава 7

Сообщение, лежавшее у нее на столе, было недвусмысленным вызовом Флосмана. И она собиралась его принять. Переодевшись в другой костюм и не забыв захватить с собой сумочку, она вышла на палубу. И хотя в коридоре, пока она шла к выходу, никого не было, тем не менее она нервно теребила свою сумочку, в которой лежал пистолет, подаренный Диасом.

Достаточно большое помещение бара было расположено по правому борту теплохода, на одной из верхних палуб. Здесь было довольно многолюдно. Она вошла в бар, скользнув взглядом по лицу Благидзе, сидевшего рядом с Рудольфом за соседним с ним столиком. В другой стороне группа пассажиров играла в покер, азартно предаваясь этому занятию. Среди них был и Суарес. Двух других – Кратуловича и Хартли – здесь не было. Это не свидетельствовало в пользу присутствующих. Любой из них мог положить письмо тогда, когда она беседовала с Благидзе. Но отсутствие этих подозреваемых было уже само по себе неприятным фактом.

Она прошла к стойке бара и попросила рыхлого, полного бармена налить ей мартини. Бармен, работая артистически, соорудил из обычного напитка нечто невообразимое, добавив палочку с ломтиками апельсина, банана и ананаса, вырезанных в виде разноцветных кружков.

– Вы разрешите? – услышала она нахальный голос и, подняв голову, увидела, как к ней подсаживается молодой франт лет двадцати пяти.

Она промолчала. Появление столь молодого человека приятно щекотало самолюбие.

– Такая красивая женщина, и совсем одна, – продолжал молодой нахал, – я обратил на вас внимание еще сегодня за ужином. Думал, вы плывете вместе с тем занудой, который сидел рядом с вами. Но, к счастью, выяснилось, что вы в каюте совершенно одна.

Она слушала этот поток красноречия, не прерывая его.

– Неужели вам не скучно? – воркующе продолжал юный Казанова. – Мы могли бы чудесно провести вместе это путешествие. Моя каюта первого класса расположена на другой стороне кормы. И, кажется, с левого борта, где будут места гораздо красивее нынешних.

Она взглянула на него. Насмешливо фыркнула:

– Вы советуете мне переселиться в вашу каюту? Молодой человек, вы слишком самоуверенны.

– Надеюсь, это мой единственный недостаток?

– Это ваш главный недостаток. И боюсь, что с ним вам уже ничего не сделать.

Она взяла свой мартини и отошла от стойки.

– Но я могу надеяться? – прокричал ей вслед неудачливый соблазнитель.

Она пожала плечами и, не оборачиваясь, подошла к столу, где в разгаре была карточная игра. Суарес держал карты слишком близко к стеклам очков. Он играл спокойно и расчетливо, не поддаваясь на эмоции партнеров. Марина вспомнила слова Липки об эмоциональности Флосмана. Может, Суареса можно вычеркнуть? Хотя Липка говорил и о хладнокровии бывшего коллеги.

Зазвучала музыка, и Рудольф пригласил свою партнершу на танец. Танцевали они легко, даже красиво. Чернышева села за свободный столик, заметив, как за танцующей парой наблюдает Благидзе. И снова услышала противный голос:

– Вы не танцуете?

Она досадливо поморщилась. Кажется, этот нахал не собирался от нее отставать.

– Молодой человек, – заметила Чернышева уже начинавшим вырабатываться менторским тоном, – вы ведете себя слишком вольно. Вам не кажется, что нас разделяет некоторое несоответствие в возрасте?

– Восхитительно! – изумился молодой повеса. – Вы первая женщина в моей жизни, которая столь откровенно говорит о своем возрасте.

– По-моему, вам просто не повезло. У вас был плохой опыт, – заметила она, отворачиваясь.

Но от этого парня не так легко было отделаться. Он присел рядом.

– По статистике, – он делился своими познаниями, – семьдесят процентов французских женщин мечтают встречаться с опытными, молодыми людьми, не старше двадцати пяти лет. По другой статистике, число молодых людей, готовых встречаться с … женщинами, превосходит всякое воображение.

– Из чего я должна сделать вывод, что вам меньше двадцати пяти? – насмешливо спросила она.

– Ровно двадцать пять, – счастливым голосом, так свойственным юности, заявил он.

– Как вас зовут? – Она, наконец, смягчилась.

– Роберто. Роберто Гальвес к вашим услугам, сеньора.

– Но я не француженка, – предостерегла она.

– Зато очень красивая женщина, – парировал он.

– Эльза Дитворст, – представилась она своему собеседнику.

– Вы немка? – удивился он. – Не может быть.

– Нет. Я из Нидерландов.

– Слава богу. Все немки кажутся мне холодными и бесчувственными матронами с сильным комплексом феминисток.

– Не все, – вспомнив свой вояж в Германию, возразила она, – среди них бывают разные женщины.

– Вы не ответили на мое предложение, – напомнил Роберто.

– Я не могу танцевать столь зажигательно, как эта парочка, показала она на танцующего Рудольфа и его спутницу.

– Сеньор Консальви, – кивнул Роберто, называя фамилию Рудольфа, – он действительно здорово танцует. В его возрасте это производит впечатление. Ему, по-моему, уже за сорок.

– Вы его давно знаете?

– Нет. Познакомились только сегодня за столиком. У нас с ним общий столик. Он оптовый торговец кожей. Решил проехать до Санта-Фе на теплоходе, хочет посмотреть, как работает там его компаньон. Заодно и совместил приятное с полезным. Видите, какую девицу сразу подцепил. Хотя она не в моем вкусе. Слишком вызывающе красится и, по-моему, очень глупа.

– Он познакомился с ней только здесь?

– Да. У них рядом каюты. Представляете, как удобно. Она, похоже, полупрофессионалка. Просто решила весело провести время. Ему отчасти повезло, он искал как раз такую.

«Значит, он прибыл на судно один, – подумала Марина, – и только здесь нашел эту девицу. Нашел для приятного времяпровождения или чтобы иметь алиби для прикрытия своего путешествия? Это нужно будет еще выяснить».

Зазвучала музыка аргентинского танго, и Роберто снова предложил ей руку. Она любила этот танец и даже выучила его двенадцать лет назад. Словно в память о своих латиноамериканских поездках, во время одной из которых она и познакомилась с Дорвалем. На этот раз она не могла отказать. Конечно, это было не классическое танго, в котором красота и отточенность движений напоминают действия матадоров на арене. И не тот безумно сексуальный танец, когда тела танцующих разговаривают в яростном противоборстве и соперничестве. Это был просто хорошо исполненный танец двух людей, в котором она, несмотря на большую разницу в возрасте, разделявшую ее и Роберто Гальвеса, сумела почти соответствовать его темпераменту и настроению.

К столику он провожал даму, полностью покоренный, очарованный ею.

– Вы чудесно танцуете, – шепнул он женщине.

– Даже несмотря на возраст, – усмехнулась она.

– Настоящее танго – это танец опытных любовников, – убежденно сказал он, глядя в глаза женщине. Она улыбнулась, но не стала возражать. Полученное от Флосмана письмо лежало в ее сумочке. Вместе с оружием. И она постоянно помнила только о нем.

Внезапно в бар вошел Хартли. Он был по-прежнему в костюме, словно вообще не раздевался все это время. Скучающим взглядом оглядев бар, он направился к стойке и заказал себе джин с тоником. Марина проводила его долгим взглядом. Сидевший рядом с ней Роберто успел перехватить этот взгляд. Несмотря на свою самоуверенность, он немного смущался, пытаясь скрыть свое смущение под маской наглости. Заметив взгляд женщины, он вспыхнул:

– Вам нравятся подобные типы? – спросил с вызовом.

– Вы уже, кажется, ревнуете, – улыбнулась Марина. – Я просто обратила внимание на вошедшего. Сейчас достаточно жарко, а он единственный здесь в темном костюме. Или вы его тоже знаете?

– Не знаю, – пожал плечами Роберто, – кажется, он тоже какой-то бизнесмен. Но что он делает на нашем судне, ума не приложу. Он слишком скучный и деловой, чтобы развлекаться таким образом. По-моему, он типичный делец – расчетливый и мрачный. И у него один бог, которому он поклоняется, – деньги.

– Вы противоречите сами себе, – заметила Марина, – зачем тогда ему наш теплоход?

– Мне это тоже ужасно интересно. Может, он надеется сделать деньги во время остановок в Росарио и Санта-Фе?

– Очень глубокомысленный вывод, – кивнула она, – идемте лучше танцевать, мой юный друг. Шерлока Холмса из вас явно не получится. Кстати, вы не сказали, что сами делаете на этом теплоходе?

– Просто отдыхаю, – ответил Роберто, – у меня есть еще несколько дней перед поездкой в Техас, к дяде. Я, к сожалению, переезжаю туда, оставляя нашу страну. Вот и решил напоследок прокатиться до Санта-Фе. Несколько лет назад мы любили плавать по этим маршрутам целой компанией. Это, если хотите, ностальгия по юности.

– В вашем возрасте еще рано думать о ностальгии, – строго заметила Марина, когда они уже танцевали. Звучала тихая, спокойная музыка. Чернышева несколько раз близко проходила мимо Хартли. Она заметила, как Благидзе оживленно разговаривает с Рудольфом и его спутницей, очевидно, уже успев познакомиться с ними.

– А что вы ищете на этом теплоходе? – спросил Роберто.

– Я журналистка. У меня задание описать этот маршрут. Его людей, нравы, привычки, характеры. В общем, все, что случится интересного во время нашего путешествия.

– Тогда вам не повезло, – засмеялся Роберто, – на этих маршрутах никогда ничего не случается. Самое большее, что может быть: кто-то напьется и вывалится за борт. Но утонуть ему тоже не дадут, так что на интересные истории не очень надейтесь.

Хартли пил свой джин, стоя к ним спиной. Суарес играл в карты, по-прежнему поднося их близко к глазам. Рудольф и его спутница о чем-то весело болтали с Благидзе. «Может, четвертый отсутствующий и есть настоящий Флосман? – подумала Марина. – Бруно Кратулович. Неужели это он, тот самый убийца? Почему тогда он так явно показывает свое отвращение к путешествию? Или это своеобразная маска, скрывающая истинное отношение Кратуловича к этой поездке?»

Но в таком случае смущает другое. Настоящий Флосман – профессионал. Он не стал бы прятаться в каюте, после того как положил письмо на столик Чернышевой. Он понимает, что должен обеспечить себе алиби и постарается показаться в людном месте, убедиться в том, что его письмо дошло. Может, один из троих сейчас незаметно наблюдает за ней. Ведь Флосман уже сумел вычислить довольно быстро, кто именно на теплоходе был гостем убитого Липки. Хотя ему было гораздо легче. Во-первых, на теплоходе всего три женщины ее возраста. Из которых одна приехала с мужем, а вторая собирается сойти в Росарио. В разговоре с соседями Липки он наверняка узнал и характерные признаки внешности приехавшей. И сумел так быстро вычислить. А может, он видел Диаса, провожавшего ее до теплохода. В любом случае это напоминало неприятную игру в жмурки, при которой у нее были завязаны глаза, а он мог уклоняться куда угодно, оставаясь зрячим и четко представляя, куда и как лучше сманеврировать, чтобы не обнаружить себя.

– Вы о чем-то задумались? – спросил Роберто, терпеливо ожидавший ее благосклонности.

– Просто думаю над вашими словами. Может, мне стоит сойти на первой остановке? Раз ничего необычного все равно не случится.

– Ради бога, сеньора! – всплеснул Роберто руками. – Только не делайте этого. Если хотите, я подожгу наше судно, и у вас будет великолепный материал для редакции.

– Спасибо, – снова улыбнулась она, – я думаю, нам не стоит проводить подобных экспериментов.

Суарес по-прежнему играл в карты. Хартли допил джин и, ни на кого не посмотрев, вышел из бара. Она глянула на Благидзе, чуть заметно кивнув ему. И лишь затем сказала своему молодому поклоннику:

– Кажется, уже поздно. У меня был очень трудный день. Вы позволите мне уйти в каюту?

– Я вас провожу, – решительно сказал Роберто.

Она поднялась первой. Он вскочил следом. Уже выходя, она обернулась. Рудольф смотрел прямо на нее. А Суарес по-прежнему был увлечен игрой в карты. Или он тоже смотрел на нее? Из-за бликов, игравших на стеклах очков, невозможно было точно определить направление его взгляда.

Роберто предупредительно шел рядом, открывал двери, являя собой образец галантности. Но у каюты, когда она, открыв дверь ключом, хотела войти первой, немного не рассчитал и, развернув к себе женщину, хотел ее поцеловать. Она легко уклонилась и поцеловала его в щеку.

– Спокойной ночи, Роберто, – мягко улыбнулась ему.

Он умел достойно проигрывать, обладая этим неоценимым мужским качеством. Роберто кивнул и также мягко, но грустно произнес:

– Спокойной ночи, сеньора. Надеюсь, завтра у вас будет более легкий день.

Она заперла каюту. Прошла к столику. Снова достала письмо и прочитала. Буквы ровные, но в некоторых местах почерк срывается. Очевидно, все-таки написано левой рукой. Ведь Флосман, по заверению Липки, владел одинаково хорошо обеими руками. Просто левой он, видимо, пользовался реже.

Завтра у нее единственный день, когда она может вычислить Флосмана. Он не просто приехал на теплоход. Он даже начал собственную игру. Липка был прав. У Флосмана в крови нечто авантюрное.

В дверь кто-то осторожно постучал. Она замерла. Подвинула к себе сумочку, достала «браунинг». Затем подошла к дверям.

– Кто там?

– Это я, – услышала знакомый голос Благидзе. Улыбнувшись, она убрала пистолет в сумочку и открыла дверь.

Благидзе быстро проскользнул внутрь и запер за собой дверь.

– Я знаю, кто из этих четверых Флосман, – победно сказал он.

Глава 8

Марина смотрела на взволнованного капитана. Кажется, он впервые позволил эмоциям несколько возобладать над собой. Она вернулась к столику.

– Ну и кто, по-вашему, Флосман?

– Рудольф Консальви, – счастливо выдохнул Благидзе, – я весь вечер наблюдал за ним. Во-первых, девушка – всего лишь прикрытие. Он прибыл на «Кастуэру» один и только здесь познакомился с ней. Его любезности и ужимки – всего лишь трюки для того, чтобы нас одурачить. Вы обратили внимание, как неискренне он смеялся, глядя на свою спутницу?

– Сядьте и успокойтесь, – показала на кресло Чернышева, – это ваше единственное доказательство?

– Нет, конечно. Но это очень симптоматично. Вы ведь тоже считали, что Флосман постарается придумать какой-нибудь трюк. Он хочет убедить нас, что прибыл на судно не один. Но это только первая причина. Я сидел за их столиком в баре и сумел с ними познакомиться. Он говорит по-испански с каким-то глухим акцентом, очень правильно, но с акцентом. И, наконец, Консальви не тот, за кого он себя выдает.

– С чего вы взяли?

– Девушка все время его расспрашивала, чем он занимается. Он уклончиво отвечал, что торгует кожей. А когда девушка пыталась уточнить, где находятся его склады, он быстро уходил от ответа. Два года назад я работал в Панаме и встречался с агентом, который был настоящим оптовым продавцом кожи. От него даже запах был другой. Я задал ему несколько вопросов. Он не знает даже азов этого дела. Он не торговец кожей, – победно закончил Благидзе.

Она села напротив него.

– У вас все?

– Разве этого мало?

– Конечно, мало. То, что он прибыл на теплоход один, я тоже сумела установить достаточно точно. Можно просто проверить, где находится его каюта, и спросить, сколько человек там живет. Мне сообщил о его прибытии молодой человек, с которым я танцевала. Что касается неискреннего смеха сеньора Консальви и его взглядов, то это типичное заблуждение мужчин. Вы просто не видите себя со стороны, когда пытаетесь приударить за понравившейся вам мордашкой. Клятвенные заверения в любви, пылкие речи, эффектные жесты. А в глазах только похоть и желание быстрее получить в постель очередную самочку. Не возражайте, – улыбнулась она, видя, как дернулся Благидзе. – Я не имела в виду всех мужчин. Говорю только об определенной категории.

Теперь о его ужимках. Вполне возможно, что все его ухищрения предназначены не нам, а этой девице, которая, кажется, сама не против поразвлечься. Что касается запаха. Это, конечно, специфическая категория и не обязательно, чтобы от любого торговца кожей пахло как от пастуха. Но я готова вам поверить. Проводить многие часы рядом с запасами этого специфического материала достаточно нелегко и вполне можно впитать в себя особый запах выделанной кожи. Здесь я готова с вами согласиться. Но на этом основании вы делаете вывод, что он придумывает любую возможность, чтобы обмануть нас. А если все дело гораздо проще. Это типичный мужской комплекс. Ему просто хочется казаться важнее, чем он есть на самом деле. В душе каждый обольститель немного Дон-Жуан и немного барон Мюнхгаузен. Ему хочется произвести впечатление. Я убеждена, что он служит в какой-нибудь конторе и имеет некоторое отношение к продаже кожи. Вполне возможно, что он совсем не тот человек, за которого себя выдает. Но это он делает, чтобы охмурить девицу, а не для того, чтобы обмануть нас. Вам не кажется, что такой вывод более логичен?

– Не знаю, – смущенно ответил Благидзе, – но он явно врет. И это не обязательно из-за его дамы.

– Да. Не обязательно. Но нормальный мужчина давно бы разглядел, что представляет из себя его спутница. Он, видимо, провинциал и не замечает столь очевидного. А Флосман, исколесивший полмира, не был провинциалом. И наконец, самое важное. Он ведь все время сидел в баре. Правильно?

– Да. Он сразу прошел туда после ужина и никуда не выходил. Я прошел в бар, когда он сидел там со своей партнершей.

– Тогда чем вы объясните вот это? – Чернышева передала записку Благидзе. Тот, развернув лист, с изумлением прочел текст. Поднял голову.

– Это писал Флосман? – то ли спросил, то ли сказал он.

– Левой рукой, – подтвердила Марина, – я обнаружила это у себя в каюте. А ведь сеньор Консальви, судя по вашим словам, никуда ни разу не выходил. Правильно?

– Да, – растерянно подтвердил Благидзе, – возможно, что с ним я ошибался. Не знаю.

– Может, выходила его спутница?

– Тоже нет. Они не отлучались ни на минуту.

– А остальные?

– Остальных не было в баре. Хартли пришел, когда вы там уже были и танцевали с этим парнем. Хотя сейчас я вспоминаю, что и Суарес отлучался. Он выходил, кажется, за деньгами. Я слышал, как он громко сказал, что сейчас принесет деньги.

– Значит, это мог быть и он, – задумчиво сказала Марина.

– Мог. Но его я подозревал бы в последнюю очередь. У него явно плохое зрение, и он часто подносил карты слишком близко к очкам. Скорее это мог быть Кратулович, который так и не появился в баре.

– Все это пока только догадки, – нахмурилась Чернышева, – а нам нужно точно знать, кто из этих четверых Флосман. Теперь мы уже знаем точно, что он на корабле. И у нас в распоряжении всего две ночи и один день. Меня несколько настораживает это послание. Он решил продемонстрировать мне свое превосходство. Хочет показать, что не боится нас, и заочно оказать сильное психологическое давление. Поэтому нужно как-то лишить его самообладания, заставить ошибиться и выдать себя. Он слишком уверен в своем превосходстве, иначе не стал бы отправлять подобную записку.

– У вас есть какой-нибудь план? – спросил Благидзе.

– Утром нужно передать по судовому радио сообщение для сеньора Флосмана, примерно такого содержания: «Ваше письмо получено. Благодарим за послание. Ждем вас в баре сегодня в двенадцать часов дня». По-моему, это должно произвести на него впечатление.

– Вы думаете, уловка сработает и он придет в бар? – не поверил Благидзе.

– Обязательно сработает. Он, может, и не придет, но если снова захочет подтвердить свое превосходство, постарается что-нибудь придумать. И мы должны просчитать его последующие действия. И, самое главное, сообщение должно быть передано в тот момент, когда мы сядем завтракать. Распределимся таким образом. Я буду наблюдать за Кратуловичем и Суаресом. А вы за Хартли, который сидит рядом с вами, и за Рудольфом. Посмотрим на их реакцию, а потом обменяемся впечатлениями.

– Хорошо, – согласился Благидзе, – хотя мне все это не нравится. Лучше бы вы сошли на первой остановке, а мы запросили бы из Москвы кого-нибудь из людей, знавших Флосмана в лицо.

Он поднялся и пошел к дверям. Выходя, обернулся и попросил:

– Закройтесь и никому не открывайте. Может, я оставлю вам свой пистолет?

– У меня уже есть оружие, – усмехнулась Марина.

– Откуда? – изумился капитан. – У вас ведь не было оружия.

– Мне его дал Диас. Когда мы с ним прощались на причале, – пояснила Чернышева.

– Какой благородный сеньор, – пробормотал Благидзе, выходя из каюты.

«Ну и женщина», – подумал он уже в коридоре.

Оставшись одна, она закрыла дверь и прошла в ванную комнату. Умылась, вытерла лицо полотенцем и посмотрела на себя в зеркало.

«Может, я его боюсь, – подумала она. – Может, я боюсь этого неизвестного агента, который так нагло демонстрирует свое превосходство?» Нет, это не страх. Скорее чувство беспокойства, что она не сможет найти этого агента. И некоторое чувство неуверенности в своих силах. Кажется, впервые за столько лет. Кто из четверых мужчин решил бросить ей вызов? Кратулович, Суарес, Консальви или Хартли? Она вспомнила всех четверых. Один из них Кучер. «Нужно просто узнать, кто именно, – с неожиданной злостью подумала Чернышева. – Всего лишь вычислить одного из четверых».