Текст книги "Альтернатива для грешников"

Автор книги: Чингиз Абдуллаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

– В пятницу.

– У вас один телефон в кабинете?

– Сейчас один, а раньше было три.

– К нему звонил кто-нибудь в пятницу?

– К нему звонило много людей. Я не могу вспомнить, кто именно звонил в пятницу.

– С кем он близко дружил?

Женщина взглянула на нас и, чуть улыбнувшись, сказала:

– В нашем ведомстве не дружат. Здесь работают.

– Значит, вы были просто коллеги?

– Просто коллеги. Здравствуйте, до свидания, сегодня прекрасная погода, дежурные слова, дежурные улыбки.

– Но у него были личные друзья?

– Наверно, были. Хотя я не думаю. Он по природе своей был человеком замкнутым. Даже после развода не женился, а жил вдвоем с сестрой. Нет, я о его друзьях не слышала.

– Он был храбрым человеком?

Она снова улыбнулась.

– Думаю, нет. Он был очень осторожен, пунктуален, всегда строго придерживался своего распорядка дня. Он выполнял в основном поручения заведующего секретариатом Липатова.

– Этот Липатов на работе? – спросил я у чиновника.

– Вы с ума сошли, – тот покачал головой, – вы совсем не понимаете, куда попали. Кто вам разрешит отвлекать от дел товарища Липатова? Он заведующий секретариатом, его утверждают на президиуме Кабинета Министров. К нему на прием записываются за три месяца. А вы хотите его тоже допросить?

Ион отвернулся. В таких случаях лучше ничего не говорить, чтобы не нарываться на скандал.

– У него была машина? – спрашиваю я, чтобы разрядить обстановку.

– Нет, – отвечает мне женщина, – свои «Жигули» он продал в прошлом году.

Мы с Ионом смотрим друг на друга: ведь так легко было проверить, за кем числится эта «Волга». Но мы, найдя деньги, не стали ничего проверять, оставив машину на стоянке.

– Ты помнишь номер автомобиля? – спрашивает Ион.

– Конечно, – отвечаю я и, не спрашивая разрешения, двигаю телефон к себе, набирая номер дежурного ГАИ.

– Доброе утро, – называю я наш код и прошу указать, за кем числится «Волга». Когда знаешь номер, установить владельца нетрудно. Через минуту дежурный сообщает, что автомобиль принадлежит Липатову Георгию Сергеевичу. Вот это уже почти скандал. Я вижу выжидательные лица всех троих людей, находящихся со мной в кабинете.

– Чей автомобиль? – глухим голосом спрашивает Ион.

– Он принадлежит Липатову, – сообщаю я, стараясь не выдавать своего волнения. Кажется, нашей компетенции явно не хватит на расследование этого дела. Сюда должен приехать сам Михалыч.

– Какая машина? – нервно спрашивает чиновник. – При чем тут машина? При чем тут Липатов?

– Как к нему пройти? – очень невежливо перебивает его Ион. – Где он сидит?

Глава 10

Автомобиль подъехал к дому и мягко затормозил. Сидевший на заднем сиденье пожилой человек недовольно сказал двоим молодым парням:

– Может, мы приехали слишком рано?

– Нет, – обернулся к нему водитель, – сейчас ровно двенадцать часов. Как вы нам приказывали.

– Хорошо, – кивнул пожилой, – подождете меня в автомобиле. И постарайтесь быть на месте, когда я вернусь. Я не буду задерживаться больше чем на десять минут.

Он хлопнул дверцей и вошел в подъезд. В кабине лифта он нажал кнопку одиннадцатого этажа. На лестничной клетке вышел, оглянулся и, подойдя к двери, позвонил. Дверь открылась через минуту.

– Я говорил по телефону, – объяснил открывший ему дверь молодой человек. Гость вошел и, сняв плащ, повесил его на вешалку, после чего, тяжело ступая, прошел в комнату. Молодой человек прошел следом и, сев за стол, требовательно уставился на гостя.

– Ну, – сказал он, – можете говорить.

– Зачем нужны эти шпионские глупости, – нахмурился пожилой, – мы вполне могли бы поговорить у меня в кабинете. Или у вас. Зачем тайные встречи?

– Вы же лучше меня знаете, что большинство кабинетов и у вас, и у нас прослушиваются. И не все «жучки» поставлены нашими людьми. А что будет, если запись нашего разговора попадет в газеты или к нашим врагам?

– У меня в кабинете нет подслушивающих устройств, – брезгливо перебил его гость, – я в достаточной степени застрахован от подобного дерьма.

– Это вам кажется, – живо возразил молодой человек, – полностью застрахованным не может быть никто, даже Президент страны. Всегда есть тайный или явный враг, который дорого заплатит за любую информацию из вашего кабинета.

– А здесь нас прослушать не могут?

– Здесь нет, – снова улыбнулся молодой человек. Он являл собой тип американского политика, всегда улыбающегося и холодного, внимательного и внешне доброжелательного, – у нас установлены специальные генераторы шумов. Подслушать невозможно. А на окнах стоят усилители, чтобы нельзя было снять запись нашей беседы с вибрации оконных стекол.

– Вам не кажется, что вы слишком увлекаетесь подобными трюками? – снова поморщился пожилой. – Можно было побеседовать где-нибудь в парке. Я бы поставил вокруг охрану, чтобы к нам никто не подходил.

– И чтобы нас с вами сфотографировали? Или сняли нашу беседу на пленку? Уважаемый Александр Никитич, неужели вы еще не поняли, что мы не должны бросить на наши отношения даже тень сомнения?

– У меня мало времени, – скривил губы гость, – зачем вы меня позвали?

– По-моему, вы должны были догадаться. Вы ведь провалили сегодня ночью операцию, которую мы готовим уже два месяца. Только не делайте вид, что вы так удивлены.

– Как провалили? – удивился гость. – По моим сведениям, группа выехала на место захвата в два часа ночи. Там все должно было пройти гладко.

– Должно было, – покачал головой молодой человек, – вместо того, чтобы вы мне рассказывали новости, я рассказываю их вам. Все получилось не так, как мы полагали. Группа действительно выехала на место, но дальше все получилось совсем не так, как мы полагали. Во-первых, ваш Скрибенко выбросился из окна.

– Как выбросился? – испугался гость. – Его убили?

– Он сам выбросился. Просто струсил. Повел себя как настоящий полоумный идиот. Увидев сотрудников спецназа, он выбросился в окно и сломал нам всю игру. Почему вы до сих пор этого не знаете?

– Я утром был на совещании, а потом мне позвонили и сказали, чтобы я приехал сюда… – несколько растерялся Александр Никитич.

– Вы обязаны были контролировать ход операции, – желчно сказал молодой человек, – неужели вам не ясно, насколько она была важной, в том числе и для вашей карьеры?

– Я не думал… Я не мог даже предположить.

– Вы сорвали операцию, – с нажимом на первом слове сказал молодой человек, – и вы еще не представляете, какие могут быть последствия. Меня прислали сказать вам, что там уже все известно.

– Они не нашли денег?

– Их при нем не было. Мы рассчитали все, но не учли, что ваш Скрибенко просто кретин. У него хватило ума только на прыжок в окно. В результате мы получили его труп. А деньги они нашли. Но не стали их оформлять как положено. После гибели Скрибенко они проверили его автомобиль и вытащили деньги. Но не стали проверять, кому принадлежит этот автомобиль, и вся наша затея гениально лопнула.

– Не может быть, – решительно возразил Александр Никитич, – все равно рано или поздно они проверят автомобиль и выйдут на Липатова. Может, спецназ не проверит, но следователи, которые там сегодня появятся, обязательно проверят. Кроме того, им могут рассказать о деньгах сам Коробков и его подручные.

– Не расскажут, – зло сказал молодой, – у нас спецназовцы еще большие молодцы, чем мы о них думали. Они перестреляли всю банду. И теперь некому рассказывать.

И вот здесь его гость действительно испугался. Он достал платок, вытер выступивший пот и спросил изменившимся голосом:

– Что я могу сделать? Как мне быть?

– Прежде всего поинтересоваться ходом операции. Заниматься своими прямыми обязанностями. Спецназовцы вместо того, чтобы проверить машину и сразу ехать к Липатову, поехали к Скрибенко и сразу нашли фотографию, которую обязаны были найти после визита к Липатову. После, а не до. А теперь весь наш трюк с автомобилем и Скрибенко выглядит идиотским. Они нашли фотографию уже сегодня ночью. Мы ничего не успели сделать. Горохов сидел в ГУВД, он был сегодня ночью дежурным, и добраться до него мы бы все равно не смогли. Более того, он уже успел зайти к этим спецназовцам и все рассказать.

– Господи, – простонал Александр Никитич, с которого слетела вся его спесь.

– Вот поэтому мы вас так срочно и позвали, – вдруг снова улыбнулся молодой человек, – надеюсь, теперь вы понимаете важность нашего разговора?

– Да, да, да, конечно, понимаю, – забормотал Александр Никитич, снова вытирая пот, – что я должен делать?

– Во-первых, успокоиться. Конечно, очень плохо, что все сорвалось, но это пока еще не катастрофа. Видимо, сегодня до вечера они обнаружат Липатова и будут думать, что им делать. Поэтому вам нужно все брать в свои руки до того, как эти спецназовцы проявят чрезмерную активность.

– Понимаю.

– А теперь два момента, которые нас очень волнуют. Первый – это ваш полковник Горохов. Я сказал, что он успел поговорить с группой, и это действительно так. Но вы знаете, что он им сказал? – Сказал, что это провокация?

– Нет. Сказал, что это настоящее фото.

– Что? – попытался подняться Александр Никитич. – Как это настоящее? Вы и его… Он работает на вас?

– В том-то и дело, что нет. Но он приходит к группе и в присутствии всех офицеров заявляет, что фотография настоящая. Заметьте, что в половине девятого, когда к нему ворвался подполковник Звягинцев, он категорически все отрицал. А через полчаса вдруг признает, что фотография настоящая. Если учесть, что мы с вами сами приказали сделать этот фотомонтаж, то подобное признание не просто интересный факт. Это настолько невероятный и непонятный ход, что он заставляет нас думать, что, кроме нас, в игру вступил еще кто-то.

– Но это невозможно, – развел руками гость. – О Скрибенко и Липатове не знал никто, кроме нас.

– Может, кто-то из ваших людей проболтался? Или работает на другую сторону?

– Нет. Обо всем знал только я один.

– Тогда вам и нужно узнать, почему Горохов сделал такое признание. Почему фотографию, которая была смонтирована для его компрометации, он признает за настоящую. Какова его цель?

– Я узнаю, – решительно сказал гость, – я все узнаю.

– И второе. Спецназовцы сегодня ночью проявили непонятную активность. После того как перебили всю группу, они отправились к бывшей сожительнице Коробкова, сообщившей о его появлении. Хорошо еще, что мы успели увезти эту дуру за пять минут до появления сотрудников милиции. Но оставлять квартиру мы не могли. Это была конспиративная квартира, и они могли догадаться. Мы бы не успели все вывезти за пять минут. Дело кончилось тем, что там был устроен небольшой фейерверк и двое сотрудников спецназа погибли. Вы еще и об этом тоже не знали?

– Не знал, – испуганно шевельнул губами Александр Никитич.

– С этой минуты вы будете заниматься только этим делом. Я надеюсь, вы понимаете меня правильно?

Его гость тяжело кивнул головой. Он встал со стула и слушал слова сидевшего молодого человека как приговор.

– Мы не можем завалить порученное нам дело, – неумолимо продолжал молодой человек, – ваша задача выяснить, почему так повел себя полковник Горохов. И несколько остудить пыл спецназовцев. И самое неприятное: они уже догадываются, что вся затея с деньгами – одна большая провокация. Но пока не знают, против кого и во имя чего она затевалась. Если они и дальше будут суетиться, нам придется продумать комплекс других мер.

– Они не оформили деньги? – внезапно оживился Александр Никитич. – Может, стоит зацепить их за это нарушение?

– Это мы оставим на крайний случай, – рассудительно сказал молодой человек, – я еще не сказал вам, что после того как погибло столько людей, приехал сам Кочетов. А они даже ему не показали денег и не взяли его санкции на обыск в доме Скрибенко. Но это все оставим на крайний случай, если мы не сможем остановить их своими силами. Но пока ситуация еще под нашим контролем.

– Кочетов тоже там был? – почти простонал Александр Никитич.

– Он приехал скандалить, – успокоил его молодой человек, – он в любом случае не союзник Звягинцева и его людей. Но мы не думали, что все так сложится. Сейчас важно, чтобы они вышли на Липатова и после этого свернули бы свою деятельность. Пусть поиском связей Липатова и Скрибенко занимаются следователи прокуратуры.

– Погибла вся группа Коробкова?

– Почти вся. Один ранен и в больнице. Судя по всему, он может не дожить до завтрашнего утра. А это нас никак не устраивает. Мы ведь рассчитывали, что они останутся в живых и расскажут о том, почему Скрибенко принес им деньги.

– Может, он еще выживет, – несмело предположил гость.

– А кто ему поверит без самого Скрибенко? Да еще эта фотография, найденная так не вовремя. Одно дело, если бы ее нашли потом, во время следствия, когда Горохов не успел бы ничего рассказать. Совсем другое, когда ее нашли теперь.

– Я все понял, – сглотнул Александр Никитич, – я не уйду сегодня из кабинета, пока не разберусь с этим вопросом.

– Мне так и передать?

– Да, да, конечно. Так и передайте. – Гость выдохнул воздух и, повернувшись, пошел к вешалке. Взяв плащ, он долго надевал его, не попадая в рукава. И, уже подойдя к входной двери, вдруг повернул обратно. Молодой человек по-прежнему сидел за столом.

– Я хотел спросить, – нерешительно начал Александр Никитич, – откуда вы так знаете все подробности сегодняшней ночи? Откуда вы знаете, что говорил Горохов членам группы Звягинцева?

Молодой человек усмехнулся и, глядя в глаза гостю, спросил:

– А как вы думаете?

– У вас есть там свой человек, – понял Александр Никитич. Молодой человек смотрел ему в лицо, по-прежнему нагло усмехаясь.

– До свидания, – кивнул гость, выходя из гостиной.

«Интересно, – подумал он уже в кабине лифта, – кто из людей Звягинцева мог так полно их информировать?»

Глава 11

– Это невозможно, – пробормотал чиновник, в ужасе хватаясь за сердце. – Вы не понимаете, что здесь работают ответственные работники Кабинета Министров. Я не могу позвонить Липатову. Это грубое нарушение субординации.

Почему они все такие пугливые, эти ответственные сотрудники? Честное слово, самые большие трусы на свете – это высокопоставленные чиновники и политики, больше всего в жизни боящиеся проколоться и слететь со своих постов. Петрашку повернулся к хозяину кабинета.

– Перестаньте, – сказал он, – возьмите себя в руки. Как пройти к Липатову?

– Но вас туда не пустят, – взмолился чиновник, – вы не понимаете. У нас существуют свои порядки. Я просто не могу ему сам позвонить.

Петрашку посмотрел на женщину. Она пожала плечами.

– Он прав. У нас не принято звонить высокому начальству.

– Всегда бывают исключения, – резонно возразил Ион, – а может, вы позвоните Липатову?

Чиновник охнул, но благоразумно промолчал.

– Если это действительно нужно…

Я сколько раз убеждался, что бабы храбрее мужиков. Особенно в таких вопросах, когда нужно рисковать не своей жизнью, а карьерой. Для чиновников жизнь синоним карьеры.

– Это не просто нужно. Сейчас важна каждая минута.

Она поднялась с кресла, подняла трубку, набирая номер, покачала головой.

– Не отвечает.

– У него в приемной секретарь, – подсказал я.

– Да, конечно, – кивнул чиновник, сам поднимая трубку.

– Где товарищ Липатов?

Интересно, что эти чиновники до сих пор называют друг друга «товарищами». Хотя по уровню жизни и своим доходам давно переплюнули любых «господ».

– Его нет, – сообщил нам чиновник.

– Спросите, где он, – потребовал Ион.

– Где он? – безнадежно спросил чиновник.

– Говорят, что сегодня он не вышел на работу, – повернулся к нам чиновник, – он плохо себя чувствовал. – Мы с Ионом переглянулись. Наверно, мы подумали об одном и том же: там что-то случилось. – Где он живет? – спросил Ион.

– Я не знаю, – чиновник уже положил трубку.

– Позвоните и спросите.

– Они мне не скажут, – испугался чиновник.

– Звоните, – повысил голос Ион.

– Нет, – крикнул чиновник, – это переходит все границы.

Напрасно он это сказал. Ион положил руку на пояс. И хотя у нас не было оружия, грозно сказал:

– Если сейчас не позвонишь, гнида, я тебя пристрелю.

Чиновник снова поднял трубку, набирая номер.

– Это снова я, – испуганно зашептал он, – где живет Георгий Сергеевич? Да, у меня очень важное дело. Я хотел бы к нему заехать. Нет, по телефону нельзя. Нужно, чтобы он ознакомился с бумагой лично. Спасибо, – он положил трубку.

– На правительственной даче, – выдохнул чиновник.

– Позвоните ему и дайте мне трубку.

– Позвоните сами, – попросил чиновник. – Я действительно не имею права. – Он раскрыл какую-то книжку и прошептал номер телефона правительственной связи. Ион набрал номер. Долго ждал. Потом положил трубку.

– Вы знаете точный адрес? – спросил Ион.

– Конечно, нет. Но там при въезде будет охрана, которая знает, кто где живет. Вас туда не пустят, – быстро вставил чиновник, но мы его уже не слушали.

– До свидания, – сказал Ион на прощание женщине, и я вежливо кивнул ей, не посмотрев на сидевшего в своем кресле хозяина кабинета. Он, наверно, сегодня вечером получит свой инфаркт, подумал я злорадно.

Когда мы уже сидели в автомобиле, Ион спросил меня:

– Что думаешь?

– Не знаю, – честно признался я, – да и думать не особенно хочу. Может, он знал про деньги. А может, дал своему сотруднику свою личную машину. Мы все равно ничего не сможем доказать. Даже если это он стоял за всем этим. А куда сотрудник поехал – это уже не его дело.

– Да-а, – процедил Ион, – мы ему ничего доказать не сможем.

– Он, наверно, сидит дома и ждет, когда к нему приедет Скрибенко.

– Увидим, – строго сказал Ион, глядя вперед. Потом вдруг добавил: – Может, заедем к себе и возьмем оружие?

Тут даже я не выдержал.

– Ты с ума не сходи, капитан. Здесь тебе не Приднестровская республика. Вылетим из органов в два счета. И так у нас будут большие неприятности, когда этот чиновник побежит жаловаться. Хорошо еще, что он не догадался про оружие. И когда будет жаловаться, над ним все смеяться будут. С оружием бы нас в здание ни за что не пустили.

– Очень ты рассудительный стал, Никита, в последнее время, – пробормотал Ион, выворачивая руль, – про оружие я, конечно, погорячился. Но и ты про Приднестровскую республику лучше не вспоминай. Я не люблю говорить на эти темы. Будь они все прокляты, эти политики. – Наверно, о семье вспомнил. Напрасно я так пошутил. У него мать в другом государстве. Какие здесь шуточки. Он поэтому все время такой бешеный.

– Нужно позвонить и доложить Михалычу об автомобиле, – предложил я, – может, он уже вернулся.

– Нет, – посмотрел на часы Ион, – еще рано. Но вообще-то позвонить нужно. – Ион притормозил у телефона-автомата. Трубку взял Маслаков.

– Как дела? – спросил я. – Тебя заменили в больнице?

– Приехали ребята из уголовного. Там все в порядке. Раненый, говорят, может выжить, операция прошла хорошо, теперь все от него зависит. А у вас как?

– Мы были в Кабинете Министров. Установили, кому принадлежит машина. Это Георгий Сергеевич Липатов, заведующий секретариатом Кабинета Министров. Сейчас мы едем на его правительственную дачу.

– Ничего себе, – сказал Маслаков и передал трубку Хонинову.

– Что у вас произошло?

Я рассказал.

– Правильно, – рассудительно сказал Хонинов, потом добавил: – Не очень зарывайтесь. Спросите, как там оказалась машина, и все. Скоро должен вернуться Михалыч. Он уже был у Зуева. Сейчас он в семье Байрамова.

На правительственную дачу мы приехали через полчаса. И, конечно, нас никто не собирался пропускать. Там стояли упитанные сволочи из охраны, откормленные и натасканные, как хорошие породистые собаки. Они не стали даже смотреть наши удостоверения, не стали слушать наших объяснений. Нужно было видеть, какими глазами смотрел на нас сытый капитан с лицом, лоснившимся от жировых складок. Такой не то что в охране, такой в общепите работать не сможет, чтобы не компрометировать свою систему. А здесь на хозяйских подачках отпустил себе брюхо и нарастил морду. Вот поэтому и не хотел нас пускать. Наши удостоверения сотрудников милиции для него были как пустой звук. Потом появился еще один, в штатском, видимо, из службы охраны Президента, которая курировала все подобные объекты. Нужно было видеть его одежду, чтобы оценить, какие именно «подачки» дают этим типам. От него разило иностранным дорогим одеколоном за версту. Увидел он нас и даже скривился от брезгливости.

– Не положено, – сказал он, – никуда не проедете. Не положено, и все. – Ион начал права качать, но на таких обычные слова не действуют.

– Ты чего мне здесь возникаешь? – брезгливо спросил пахнувший одеколоном тип. – Из милиции вылететь захотел? Так я это в два счета устрою.

– Ты меня туда не принимал, – вскипел Ион, – и не тебе решать, где мне работать.

– Ах ты сволочь, – выругался этот тип и, повернувшись к капитану, приказал: – Гони их в шею, этих… – В общем, вы представляете, что он сказал по адресу наших родителей и родных. И вот тогда Ион не выдержал. Он коротко размахнулся и врезал пахнувшему одеколоном типу прямо меж глаз. Тот даже пикнуть не успел, как свалился. Капитан вскочил, чтобы прийти на помощь, но я встал между ними и крикнул:

– Сидеть!

– Сейчас вызову людей, – прошептал капитан, – за нападение на пост ответите.

Он был прав. Нас за такое погонов лишили бы наверняка. Но в этот момент я решил словчить:

– Липатов сам нас вызвал, просто просил не говорить об этом при въезде. – Капитан недоверчиво посмотрел на нас. Пахнувший одеколоном тип уже поднялся на ноги, но к Петрашку лезть боялся. Просто ругался на расстоянии.

– А почему он нас не предупредил? – спросил капитан.

– Этого я не знаю. Вы ему позвоните и спросите. Он вам подтвердит. У него машину вчера угнали, а мы ее нашли. Скажите, что мы его машину у Скрибенко нашли еще ночью, но не хотели беспокоить.

– Машину… – проворчал капитан. – Надо было сразу сказать. У него машину угнали?

– Да. Он просто не хотел шума поднимать, – отчаянно врал я, стараясь не смотреть в бешеные глаза Петрашку. Пахнувший одеколоном тип поправил свой галстук.

– Позвони Липатову, – разрешил он капитану, но ближе подходить не стал. Капитан поднял трубку и набрал номер.

– Никто не отвечает, – сказал он растерянно.

– Пошли кого-нибудь, пусть доложит о приезде этих гадов, – показал на нас офицер службы охраны, – может, он в саду гуляет. Сегодня он на работу, кажется, не поехал?

– Нет. Водитель за ним приезжал, но он плохо себя чувствовал, – доложил капитан, – а семья его в городе. Он сейчас на даче один.

– Тогда тем более пошли. А если эти двое соврали, вызывай патруль, пусть их арестовывают за нападение на пост охраны. Если сказали правду, хрен с ними, пусть проезжают. – Капитан снова поднял трубку. А нам пришлось сесть и ждать. Если этот Липатов не совсем дурак, он должен хотя бы заинтересоваться нашим приездом. А если дурак, то тем более. Капитан сидел напротив нас в дежурке и ждал своего лейтенанта. Сотрудник службы охраны потер лицо и, выругавшись еще раз, вышел из дежурки. Ион даже не повернулся в его сторону. Мы ждали долго. Минут тридцать. Наконец Ион не выдержал.

– Нам еще долго ждать? – спросил он с вызовом.

– Потерпите, – грубо оборвал капитан, – может, он в сортире сидит и дверь не открывает. Или спит.

Наконец еще через пять минут в дежурку вошел другой офицер.

– Дверь закрыта изнутри, – коротко доложил он, – наверно, спит. На мои звонки не отвечает.

– Так крепко спит? – покачал головой капитан. – Нужно было его разбудить. Вот ребята из МУРа приехали, его машину нашли. Может, он из-за этого сегодня заболел, на работу не пошел.

– Я же не могу ломать дверь, – резонно заметил лейтенант.

– Ладно, – сказал капитан, – ты посиди здесь, а я с этими субчиками сам туда проеду. Может, он обрадуется, когда узнает о своей машине. – Я посмотрел на Иона. Моя уловка сработала. Капитану не терпелось доставить приятную весть начальству и оказаться как-то причастным к ней. Нельзя работать лакеем и не испытывать радости от хозяйской милости. Вот он и хотел отличиться. Он сел в нашу машину за руль, и мы поехали в глубь дачного участка. Ну и участки тут были! Вот куда журналисты должны приезжать, чтобы все это снимать. Здесь столько разной сволоты жило, а дачи у всех как на картинке. И все бесплатно. Они ведь за эти дачи деньги платят символические. Им она «положена по штату». Мы подъехали к большому двухэтажному зданию, и капитан, выйдя из автомобиля, осторожно позвонил. Потом еще раз и еще. Потом посмотрел на нас.

– Может, он уехал? – спросил я.

– Мы фиксируем все выехавшие машины. Он не уезжал.

– Может, в гости пошел? – снова спросил я.

Капитан улыбнулся.

– Здесь не ходят в гости, – сказал он.

Мы вылезли из машины. Я по-прежнему работал под дурачка.

– Все-таки нужно его предупредить, – сказал я и, шагнув к дверям, бешено забарабанил по ней кулаком.

– Здесь что-то не так, – серьезно сказал Петрашку.

Капитан подождал немного и достал переговорное устройство.

– Привезите мне ключи от дачи Липатова, – приказал он.

Нам пришлось ждать еще минут десять. Вскоре в конце аллеи появилась молодая симпатичная женщина в белом халате. Дойдя до нас, она, строго взглянув, позвонила в дверь. Потом еще раз, прислушалась и наконец достала ключи. Вошла первой и громко позвала:

– Георгий Сергеевич, вы дома? – В доме стояла тишина.

– Подождите меня здесь, – приказала она, – я поднимусь наверх. Может, он в спальной или купается.

Наверно, правильно в таких случаях подниматься наверх мужчине. Но на этой даче, видимо, были свои правила. Я представил, какие подробности могла видеть эта женщина, и невольно улыбнулся. Она заметила.

– Я работаю здесь уже восемнадцать лет, – холодно проговорила она, явно обращаясь ко мне, и, повернувшись, пошла по лестнице. И через минуту мы увидели, как она снова появилась и посмотрела на нас сверху.

– Он умер, – коротко сказала она, держась за перила.