Текст книги "Удар бумеранга"

Автор книги: Чингиз Абдуллаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Глава 6

Все началось с того, что сестра осознала себя по-настоящему взрослой. Нет, она и раньше приходила домой поздно, а иногда вообще не появлялась, объясняя матери, что добираться довольно далеко, автобусы в позднее время уже не ходят, поэтому она заночует у подруги. Мать понимала, что в этих словах таится и скрытый упрек, ведь она продала квартиру в самом центре города и переехала сюда, чтобы получить хоть немного денег на лечение сына. А в эту непрестижную маленькую двухкомнатную квартирку сестра стеснялась приглашать своих подруг.

Однажды она не появлялась целых три дня, названивая домой и оправдываясь, что готовится к экзаменам. Сестра училась на последнем курсе филологического факультета, и мать надеялась, что девочка скоро получит распределение и пойдет работать. Две зарплаты в доме – уже немалое подспорье, хоть себя сможет содержать. А там и Вениамин подрастет. Но все получилось иначе… Полина вернулась домой через три дня с каким-то долговязым парнем, длинноволосым, одетым в джинсы и темную куртку. Она представила его как своего друга Славу.

Вениамин сразу невзлюбил этого «друга». От него остро пахло потом, а воспоминание о потной Тине навсегда врезалось в память, вызывая почти животное отвращение. К тому же Слава беспрерывно курил, сквернословил и даже умудрялся не мыть руки после туалета. Он начал все чаще и чаще появляться у них, и даже когда его не было, этот неистребимый коктейль запахов его тела и сигарет постоянно витал в квартире.

Обычно Вениамин спал на диване в столовой, а мать с сестрой в спальне, но после того как в доме появился Слава, он иногда позволял себе оставаться на ночь. Ему ставили раскладушку рядом с диваном, и Вениамину приходилось терпеть этого типа, который к тому же громко храпел. Кончилось все тем, что сама Полина предложила поменяться местами. Теперь он спал на ее кровати, рядом с матерью, а Полина разместилась на диване. Нужно ли говорить, что уже в первую ночь Слава оказался рядом с ней и утром даже не счел нужным вернуться на свою раскладушку. Особой тактичностью новый гость не отличался, хотя Полина часто пыталась его образумить.

Через какое-то время Слава объявил, что они переезжают с Полиной в его комнату, которую ему наконец выделили в общежитии. Он работал на том самом комбинате, откуда раньше уволилась мать, и получал довольно неплохую зарплату. Кажется, неплохая зарплата была его единственным плюсом. Он честно отдавал ее Полине, оставляя себе только на пиво и сигареты. Когда же денег не было, без зазрения совести занимал у матери Полины и никогда их не возвращал. Но и особой жадностью не отличался, бездумно тратил любые суммы на необходимые продукты, а однажды на свою премию даже купил новую газовую плиту, достав ее через знакомых.

Вместе с Полиной они переехали в общежитие и почти перестали у них появляться. Вторые ключи от квартиры были у Полины, но мать стеснялась попросить вернуть их, словно этим окончательно отрешала дочь от отчего дома. Поэтому ключи стали оставлять на всякий случай соседям.

Именно из-за этих проклятых ключей все и произошло. Вениамин перешел уже на второй курс. Учился он хорошо, часами просиживал в библиотеке, с девушками не встречался, если не считать двух знакомых, с которыми они просто ходили на дискотеки и в появлявшиеся повсюду видеосалоны.

Когда Вениамин заканчивал первый курс, он встретил Светлану, довольно раскованную, современную девушку. Они познакомились на дискотеке, где Светлана выделялась своей неистовой энергией и была готова танцевать хоть до утра. Чем-то ее привлек этот молчаливый парень, так не похожий на остальных. Не курил, почти не пил, вдобавок хорошо учился. Может, это было любопытство, а может, он ей действительно понравился. Как бы там ни было, они стали встречаться и настал момент, когда Света решила, что нужно брать инициативу в свои руки, и пригласила его к своей подруге.

Свидание прошло сумбурно и совсем не так, как представлял Вениамин. Для начала Светлана потребовала, чтобы он надел резинку, так как боялась «залететь». Резинки у него не было, и она достала из сумки свою, припасенную для подобных случаев. Современному молодому человеку даже трудно представить себе, как отличаются нынешние презервативы от выпускавшейся советскими заводами продукции. Примерно, как галоши отличаются от современной обуви модных дизайнеров. Резинка Вениамину сразу не понравилась и навсегда отбила у него желание экспериментировать подобным образом. Света почувствовала его состояние, прекратила свои попытки добиться хоть какого-то результата, и они, быстро одевшись, покинули квартиру. После этого эпизода встреч больше не было. Света посчитала его неопытным придурком, а он ее – слишком опытной стервой.

А однажды у них дома появился заведующий райсобесом, пятидесятипятилетний вдовец, с красноватым круглым лицом, копной рыжеватых волос, громким голосом и сплющенным носом-картошкой. К чести нового гостя, от него не пахло потом, а наоборот, каким-то неизвестным лосьоном, скорее всего, местного производства.

Он одевался в мешковатые костюмы, короткие галстуки не доходили до пояса, зато был смешлив и говорлив. Умел насмешить не только мать, но и самого Вениамина. Даже Полина, познакомившись с ним, призналась, что он ей очень нравится. Вообще, Андрей Андреевич нравился всем. Всем, кроме Вениамина, хорошо понимавшего, зачем этот вдовец появляется в их доме. Полина отнеслась к этому более рационально. Она знала, что после смерти отца мать, оставшаяся вдовой в двадцать восемь лет, ни с кем никогда не встречалась, отдавая все силы и время своей семье.

Но теперь в ее жизни появился этот заведующий, активно ухаживающий за матерью. Его супруга скончалась пять лет назад, а взрослые дочери были замужем. Одна жила в Таллине со своим мужем-моряком, а вторая во Фрунзе.

Андрей Андреевич жил один в большой трехкомнатной квартире в центре города. У него была машина «Жигули» шестой модели и даже небольшой участок за городом. По местным меркам, достаточно богатый человек. В целом он был добрым, мягким, отзывчивым, но, когда Вениамин увидел гостя у себя дома и представил его рядом с матерью, даже содрогнулся от ужаса. Неужели она может выбрать такого – пузатого, краснолицего, с пухлыми пальцами, похожими на свежеприготовленные сардельки?

В тот день, выходя из института, Вениамин случайно увидел Полину, делавшую покупки в соседнем магазине. Полина очень обрадовалась, встретив брата. Утром она заходила к матери на работу и заезжала домой, чтобы попрощаться с ним. Сестра сказала, что они со Славиком уезжают на целых три недели в Пятигорск. Славе выделили две путевки, после того как он объявил, что собирается узаконить свои отношения с Полиной. Члены бюро комитета комсомола комбината давно требовали от него прекратить «разврат» и официально сочетаться браком. Слава честно пообещал жениться и взамен получил две путевки в санаторий.

Полина отдала Вениамину свою связку ключей, пояснив, что забыла вернуть их матери. Заодно дала и ключи от комнаты в общежитии, чтобы он заходил туда хотя бы через день и поливал цветы, особенно небольшое лимонное дерево, которое так нравилось Полине и которое она всячески оберегала от Славы, вечно норовящего воткнуть в землю очередной окурок или потушить о лимон сигарету.

Вениамин предупредил мать, что сегодня поедет заниматься в библиотеку, но после встречи с Полиной передумал и решил вернуться домой. Откуда ему было знать, что именно в этот день мать пригласит к себе Андрея Андреевича, зная, что сын вернется не раньше семи-восьми вечера.

Но он приехал в четыре. И приехал со своими ключами. Может, это была игра случая, а может, все развивалось по своим непонятным для обычного человека законам, когда каждый день и каждый эпизод складываются в общую мозаику, называемую судьбой.

Он открыл дверь своим ключом, вошел в квартиру и замер на пороге, услышав негромкие голоса матери и Андрея Андреевича. Если бы в этот момент Вениамин хотя бы громко кашлянул или как-то обозначил свое присутствие, все могло сложиться иначе. Правда, у него мелькнула мысль, что нужно тихо уйти, чтобы не помешать им, но он просто вошел и замер, прислушиваясь к их разговору. Неожиданно Вениамин понял, что они находятся не в столовой, а в спальне. Андрей Андреевич что-то говорил матери или убеждал ее в чем-то, а она нерешительно отказывалась.

И Вениамин услышал все, что не должен был услышать. У гостя оказались явные проблемы с интимной жизнью, сказывалось отсутствие опыта в течение последних лет. Его жена долго болела, умерла от рака, и он почти десять лет не имел контактов с женщинами. Поэтому его необходимо стимулировать, чтобы он хоть каким-то образом сумел выполнить свои мужские функции.

Это было невозможно, страшно, невероятно. Неужели этот толстомордый мерзавец обсуждает подобное с его матерью?! Уже позже, через много лет, Вениамин отчетливо поймет, что был тогда не совсем прав. Мать так долго была одна и наконец почувствовала себя желанной. Ей хотелось пойти навстречу своему другу, хотелось необычных ощущений, которые были доступны ее дочери и вот уже столько лет недоступны ей самой. Просто хотелось сделать то, о чем просил ее Андрей Андреевич.

И она согласилась. Вениамин почувствовал, как его бросает в жар. Он весь трясся от напряжения, но не двинулся с места, ожидая, чем закончится эта встреча. Послышалось довольное урчание Андрея Андреевича, а затем их стоны. Его и ее. Это были радостные стоны женщины, впервые за много лет ощутившей приступ острого желания. Вениамин поднес кулак ко рту, его затошнило. И вместе с тем он почувствовал, как внутри все запылало, словно стоны матери разбудили какие-то самые древние, самые темные инстинкты.

Стараясь не шуметь, Вениамин закрыл дверь и вышел из квартиры. Эти стоны матери теперь будут преследовать его всю жизнь. Как и урчание ее друга. В эту ночь он так и не вернулся, переночевав в общежитии. А на следующий день приехал домой. Мать прождала его всю ночь и встретила сына в слезах. Его даже кольнуло чувство сладостной мести за то, как ему казалось, унижение, которое он испытал вчера вечером.

Через три недели вернулась Полина со своим лимонным деревом. Она сообщила, что они решили расстаться со Славой, так как не сошлись характерами, и она снова будет жить с ними.

Еще через три месяца мать вышла замуж за Андрея Андреевича. Но еще до этого Вениамин забрал документы из института и перешел на вечернее отделение. Он знал, для чего ему это нужно, и все получилось так, как он рассчитал. Буквально через месяц пришла повестка в армию, теперь он отправлялся на два года служить в армию, оставляя их двухкомнатную квартиру Полине. Мать переехала в «хоромы» Андрея Андреевича и, кажется, наконец почувствовала себя почти счастливой. Она так и не поняла, почему сын столь резко переменил к ней свое отношение.

Впереди была армия. И она стала самым страшным испытанием в жизни Вениамина.

Глава 7

Гуртуев был явно взволнован. Кивнув всем, он сразу подбежал к Дронго, возбужденно говоря:

– Вот видите, что произошло. Вот так бывает, когда ученых считают наивными дилетантами и шарлатанами.

– Никто вас не считал шарлатаном, – возразил Дронго, поднимаясь со стула и пожимая ему руку. – Я только сказал, что ваши теоретические изыскания недостаточны для применения их на практике.

– Теперь-то вы убедились. Все произошло так, как я говорил, и именно там, где этого ждал. – Гуртуев по очереди пожал руки генералу и полковнику. Затем уселся рядом с Дронго. – Две убитые женщины… Какое несчастье. И самое печальное, что он уже не остановится.

– Лучше бы вы ошиблись, – в сердцах бросил Шаповалов.

– Но ведь не ошибся, – всплеснул руками Гуртуев. – Все мои расчеты показывали, что рано или поздно появится именно такой маньяк. Новый Чикатило, которого просто необходимо остановить, чтобы не было трагедий.

– Мы все признаем ваши безусловные заслуги, Казбек Измайлович, – примирительно произнес генерал, – но сейчас не время вспоминать наши прошлые ошибки.

– Это не ошибки, – быстро перебил его профессор, – это недооценка ученых. Так обычно бывает. Практики не очень доверяют теоретическим разработкам, пока их не заставляет поверить в это сама жизнь.

– Будем считать, что мы недооценили теорию, слишком занятые конкретной практической работой, – предложил Шаповалов, успокаивая профессора. – А сейчас вернемся к нашему вопросу. Вы уже знаете, зачем мы здесь собрались. Мы пригласили господина Дронго по вашей просьбе, чтобы совместно выработать план и в максимально короткие сроки вычислить возможного серийного убийцу.

– Да, да, я все понимаю, – кивнул Гуртуев, – я уже с самого утра подготовил таблицы, чтобы сразу начать работать. Хотя теперь преступник уже понимает, что его будут искать, и станет гораздо осторожнее. Если только именно он совершил эти два убийства.

– Что вы хотите этим сказать? – хмуро уточнил Шаповалов. – Вы считаете, что на его счету больше преступлений?

– Безусловно. Но не обязательно убийства, преступления бывают разные. В любом случае он должен был идти к этому всю свою сознательную жизнь. Судя по моим расчетам, он – не подросток и не молодой человек. Ему должно быть никак не меньше тридцати, может, чуть больше. А это подразумевает некий жизненный опыт, к сожалению, в данном случае достаточно негативный.

– Час от часу не легче. – Генерал взглянул на Резунова. – Поднимите все предыдущие дела такого рода по соседним областям и на Урале. Посмотрите, нет ли у нас пропавших без вести молодых женщин за последние несколько лет. Если найдете похожие случаи, сразу докладывайте лично мне. В любое время суток. Нам нужно найти этого маньяка в максимально короткие сроки. И мы готовы сделать все, чтобы эти сроки действительно были короткими. Следующего серийного убийцу, число жертв которого будет исчисляться десятками трупов, мы просто не допустим.

Дронго тяжело вздохнул. Он не любил подобные дела, когда каждый раз сталкиваешься с трагедией, делавшей несчастными родных и близких жертвы подобных преступлений. Самое страшное, что эти люди часто задаются вопросом: почему такое произошло? И испытывают понятное чувство справедливой мести. Он помнил, как во времена его учебы в Баку появился маньяк-педофил, нападавший на школьниц. Он их не убивал, только насиловал, но для любой семьи это было самым страшным и неслыханным позором. По обвинению в этих преступлениях даже посадили и расстреляли невинного человека, а затем все-таки нашли настоящего убийцу. Самое поразительное, что начальнику милиции, где содержался этот заключенный, пришлось выставлять особую охрану. Родственники девочек, требовавшие справедливости, рвались совершить свой личный суд над извергом. Начальнику милиции предлагали огромные деньги, чтобы он разрешил отцам девочек оказаться в камере с педофилом, но тот благоразумно отвергал все предложения. Насильника в конце концов осудили и расстреляли, но этот случай потряс весь город.

– Что вам нужно, чтобы немедленно приступить к работе? – обратился Шаповалов к профессору.

– Пока только разрешение побывать на местах преступлений. И чтобы нам не мешали. Конечно, если господин эксперт согласится отправиться со мной. Мне нужен именно такой человек, достаточно опытный, все замечающий и с независимым мышлением. Иначе моя теория останется только теорией на бумаге.

– Я согласен, – тут же отреагировал Дронго. – Могу выехать прямо сейчас.

– Спасибо, – кивнул генерал. – Вы понимаете, что я не могу придать вашей необычной группе официальный статус. Меня просто не поймут и решат, что я занимаюсь не совсем своим делом. Но в помощь вашей группе предлагаю полковника Резунова. Он – руководитель отдела по подобным проблемам и присутствие рядом с вами ответственного сотрудника Министерства внутренних дел поможет решать все вопросы более оперативно.

Гуртуев кивнул в знак согласия.

– Нам не нужен новый Чикатило, – убежденно продолжал Шаповалов. – Если бы не ваши теоретические выкладки, Казбек Измайлович, мы никогда бы не связали убийства в Уфе и Челябинске. Но даже два убийства – слишком много. Насчет серийного убийцы вы, конечно, правы. Он уже не остановится, это я знаю по собственному опыту. Зверь, отведавший крови, становится неуправляемым. Его можно только пристрелить.

– У меня еще несколько вопросов, – неожиданно заговорил Дронго. – Сколько лет было погибшим? Молодые женщины или в среднем возрасте?

– Первой было двадцать девять, второй – тридцать два, – ответил Резунов.

– У вас есть их фотографии?

Резунов протянул несколько фотографий. На всех фотографиях были запечатлены блондинки, причем похожие друг на друга. Одинаковый тип лица, немного раскосые глаза, у обеих роскошные волосы, ровные носы, небольшая грудь. Очевидно, именно такой тип женщин нравился убийце. У первой погибшей волосы были распущены, у второй – коротко острижены.

– Кем они работали? – продолжал сыпать вопросами Дронго. – Каков их социальный статус?

– Первая работала в библиотеке заместителем заведующей. А вторая – в научно-исследовательском институте, старшим научным сотрудником. Это информация о чем-то говорит? – не выдержав, уточнил Шаповалов, не совсем понимая последний вопрос.

– Он отдает предпочтение уверенным, ухоженным, независимым и самостоятельным женщинам. Молодые девочки его не волнуют, – пояснил Дронго. – Думаю, нужно также уточнить, каким парфюмом пользовались обе дамы, запах имеет очень важное значение для сексуальной стимуляции. И как были одеты, носили брюки или платья. Сейчас достаточно тепло, значит, на них не было верхней одежды. И, конечно, надо понять, каким образом он мог заманить их на чердак и в подвал. Особенно во втором случае. Вероятно, преступник должен внушать доверие и не вызывать настороженности у женщин. Иначе как можно днем, на глазах у всех, уговорить абсолютно незнакомую женщину спуститься в подвал или подняться на чердак? В первом случае она, очевидно, тоже была жива, находясь на чердаке?

– Да, – ответил Резунов. – Он душит их в процессе сексуального акта. Наверное, таким необычным способом убийца получает наибольшее удовлетворение.

Дронго поморщился.

– Не люблю насильников ни в каком качестве, – признался он. – И в данном случае чувствую свою долю вины за все, что произошло. Но я не думал, что все окажется таким страшным.

– Он не нападает в родном городе, – задумчиво проговорил Гуртуев, – видимо, понимает, что его могут вычислить. Значит, нужно искать либо в Пермском крае, либо в Свердловской области, соседствующими с Башкирией и Челябинской областью. Этот преступник не поедет совершать убийства из Москвы. Он достаточно последователен и логичен. Знает, что его могут запомнить в поезде, и самолетом тоже не воспользуется, это было бы слишком рискованно. В аэропорту нужно предъявлять свой паспорт, а зафиксированная поездка в конкретный город, где произошло убийство, будет очевидным свидетельством его вины. Значит, убийца совершает переезды на короткие расстояния и находится где-то по соседству.

– Как собираетесь его искать? – поинтересовался генерал Шаповалов. – Господин Дронго прав, территория огромная. Даже если бросить туда целую армию, невозможно ее прочесать. Возможно, Россия не совсем подходит под ваши теоретические изыскания, Казбек Измайлович. Легче искать преступников где-нибудь в Бельгии или на границе Португалии.

– Между прочим, недавно в Португалии отправлена за решетку целая группа педофилов, – сообщил Гуртуев. – Это к вопросу о моей теории. Среди них много высокопоставленных чиновников.

– Никто не сомневался в вашей компетенции, уважаемый Казбек Измайлович. Речь шла о том, что мы не имеем право использовать государственные ресурсы на проверку вашей теории до тех пор, пока не произойдет конкретное преступление.

– Какой идиотизм! Ждать убийства, чтобы проверить научную теорию, – возмущенно проговорил Гуртуев.

– В данном случае это не совсем научная теория, – возразил генерал. – Вы предлагали бросить наши силы на поиски возможного преступника, который теоретически может совершить убийство. Никто не разрешил бы нам отвлекать силы и средства на подобные поиски. Меня просто обвинили бы в использовании должностного положения. Нельзя искать неизвестно кого, который в будущем может оказаться преступником. Тогда что с ним делать? Держать все время под наблюдением? Невозможно. Посадить в тюрьму на основании ваших расчетов? Ни один прокурор не подпишет обвинительное заключение и ни один судья не вынесет осуждающего приговора.

– Значит, нужно сознательно ждать, когда он пойдет на конкретное убийство? – покачал головой Гуртуев. – И это говорите вы, Сергей Владимирович, генерал милиции, призванный стоять на защите прав людей?

– Именно поэтому и говорю, – вздохнул Шаповалов, – как это ни прискорбно звучит. Я должен защищать и его, пока он не совершил свое преступление. Ведь он гражданин нашей страны и пользуется всеми правами, в том числе презумпцией невиновности. И я не могу посадить человека за возможное будущее преступление. Так не бывает.

– Это я уже понял, – ответил Гуртуев. – Но не обязательно их сажать. Мы могли бы взять их под более жесткий контроль. И учтите, когда мы вернемся, нам понадобится помощь вашего информационного центра. Нужно будет подключить лучших программистов, чтобы найти этого убийцу.

– Если сумеете найти, я лично пойду к министру с просьбой внедрить вашу программу в нашу повседневную работу, – пообещал Шаповалов. – Билеты на самолет мы закажем вам на завтра, если не возражаете. Сначала в Уфу, а потом в Челябинск. Что-то не так? – спросил он, видя, как меняется выражение лица Дронго.

– В Уфу можно доехать и на поезде, – проворчал эксперт.

– Почему на поезде? На самолете быстрее, – не понял генерал.

– Не люблю летать самолетами, – признался Дронго.

– Это уже комплекс, – усмехнулся Гуртуев.

– Еще какой, – согласился Дронго. – Посмотрите газеты за двадцать четвертое сентября девяносто шестого года. Самолет Москва – Баку загорелся, и его с трудом вернули обратно в Москву. А летом девяносто первого самолет, на котором я летел, врезался в бензовоз уже на земле. Бензовоз был смят в лепешку, а у самолета оторвалось левое крыло. Водитель бензовоза успел выскочить, из пассажиров самолета никто не пострадал, но ощущения были ужасными. А еще один раз мы едва не перевернулись в воздухе во время урагана, когда летели из Ниццы. По-моему, вполне достаточно.

– Сколько раз в год вы летаете? – улыбнувшись, спросил Шаповалов.

– Тридцать или сорок, – вздохнул Дронго, – почти как профессиональный летчик.

– И все равно боитесь?

– Еще как, – признался Дронго. – Но, похоже, в Уфу действительно придется лететь самолетом. Ничего страшного, как-нибудь перенесу. У меня есть свое средство для снятия стрессов.

– Какое?

– Хороший коньяк. После первой рюмки становится спокойнее, после второй – хорошо, а после третьей вообще уже ничего не боишься.

Все дружно рассмеялись. Чувствовалось, как атмосфера в генеральском кабинете разрядилась.