Текст книги "Забава королей"

Автор книги: Чингиз Абдуллаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Глава 2

Над Сахарой их начало трясти сильнее. Дронго нахмурился. Когда самолет начинало трясти, у него портилось настроение. Уже пообедавший Бинколетто обернулся к Дронго.

– Вы говорили, что плохо переносите долгие перелеты, – вспомнил он.

– Я вообще плохо переношу перелеты, – ответил Дронго.

Энцо поднялся и подошел к нему, усаживаясь рядом.

– Вы разрешите?

– Конечно, – кивнул Дронго.

– Может, закажем коньяк?

– Мне кажется, это единственное средство от турбулентности, – согласился эксперт, вызывая стюардессу и попросив принести им коньяку.

Вскоре она принесла им два глубоких бокала. Мужчины отхлебнули по маленькому глоточку. Бинколетто удовлетворенно кивнул. В салонах первого класса давали хороший французский коньяк.

– Вы плохо себя чувствуете? – спросила сидевшая справа Джина.

– Не люблю самолеты, – признался Дронго.

– Плохо переносите замкнутое пространство? Или это какая-то фобия? Боязнь высоты?

– Да нет. Просто боязнь полетов, – честно ответил он.

– Странно. Мне казалось, что человек с вашей профессией ничего не боится.

– У каждого из нас свои комплексы.

– Да, да. И каждого они мучают по-своему, – философски протянула Джина, встала и вышла в другой салон.

– Я вижу, вы уже познакомились с моей помощницей, – одобрительно кивнул Бинколетто. – Я вам не успел сказать, что она довольно давно знает мою старшую дочь. Лет пять или даже больше. Джина работала в инвестиционном агентстве и была связана с компанией мужа моей старшей дочери. Но в прошлом году она ушла оттуда и несколько месяцев не работала. Была какая-то неприятная история с ее другом… А потом моя дочь решила, что Джина будет идеальным помощником для меня. Мы уже были с ней в Америке и в Австралии. Должен сказать, что она действительно образцовый помощник – все помнит и никогда ничего не забывает. Я даже иногда удивляюсь, что с такими талантами Джина согласилась работать у меня за такую зарплату. Она заслуживает гораздо большего.

– Вы считаете, что она будет работать у вас недолго?

– Убежден. Уйдет сразу после того, как мы вернемся из Африки. Кстати, она мне уже намекала на это. Но пока Джина работает со мной, и меня это вполне устраивает.

– Ваши друзья будут ждать нас в Кейптауне? – сменил тему разговора Дронго.

– Нет. В Кейптауне у меня будет встреча с моим американским другом, а затем мы полетим в Сан-Сити, где нас будут ждать наши русские друзья.

– Они отдыхают в Сан-Сити, – понял Дронго.

– Конечно. Где еще могут отдыхать богатые русские люди? – улыбнулся Бинколетто. – Кстати, Стригун отличный охотник. Я это точно знаю. В прошлом году мы вместе охотились в Сибири. Я тогда поехал туда по их приглашению.

– Между прочим, они не все русские, – пояснил Дронго. – Судя по фамилиям, Стригун, наверное, украинец, а Араксманян – армянин.

– Да, я знаю эти отличия. Господин Вермишев, например, мариец. Оказывается, в России есть такая нация, как марийцы. Но мы в Европе всех привычно называем русскими. До сих пор, хотя в бывшем Советском Союзе было пятнадцать республик. Не говорю уж о нациях, живущих собственно в России. Я даже был свидетелем, как одного литовского офицера, прибывшего по линии НАТО, тоже называли в Риме русским, – улыбнулся Бинколетто. – Хотя с прибалтами европейцы, кажется, уже разобрались. С остальными гораздо сложнее. Например, в Кении проживают различные народы, о которых европейцы не имеют ни малейшего понятия. К группе банту, которая составляет основный косяк кенийцев, относятся народы какуйю, балухья и акамба. А еще там живут народы нанди, кипсигис, маракает, ну и, наконец, масаи. Самые лучшие охотники на земле. Вы думаете, кто-нибудь из европейцев может отличить их друг от друга?

– Полагаю, что нет, – согласился Дронго. – Это вообще интересная проблема. Даже живущие в Москве русские не могут отличить народы Кавказа друг от друга. Для них они все «кавказцы», все на одно лицо, – тогда как там есть азербайджанцы, армяне, грузины, осетины, чеченцы, ингуши, лезгины и множество других народов, представители которых очень сильно отличаются друг от друга. При этом сами кавказцы почти всегда знают, кто и к какому народу принадлежит. Но если поставить перед ними пять представителей Европы, они не отличат шведа от испанца, поляка от грека или англичанина от итальянца. Для неподготовленного человека все азиаты на одно лицо – с узкими глазами и вогнутыми лицами. Все темнокожие тоже на одно лицо, хотя и тех, и других уже в мире гораздо больше, чем так называемых белых людей.

– Нас становится слишком много на этой планете, – согласился Бинколетто, – хотя иногда кажется, что, наоборот, слишком мало. Благодаря мобильным телефонам, Интернету и самолетам мир стал очень небольшим, в любую точку которого можно добраться в течение одних суток… Вы бывали раньше в Южно-Африканской Республике?

– Один раз и очень давно, – признался Дронго. – Насколько я помню, тогда там был еще режим апартеида. Я был в Кейптауне только полтора дня. Типично полицейское государство, когда опасно было выходить из белых кварталов. Говорят, что с тех пор многое изменилось.

– И не всегда в лучшую сторону, – вздохнул Бинколетто, – хотя вы сами все увидите. Страна стала совсем другой… Кстати, там нас встретит господин Фостер, мой давний знакомый, который был женат на родственнице моей супруги.

– Они развелись?

– Еще двадцать лет назад, – кивнул Бинколетто. – Стивен Фостер – один из самых жизнерадостных людей, которых я знаю. Всегда неунывающий, веселый человек. Уже почти тридцать лет живет в Кейптауне. Переехал туда еще в начале восьмидесятых, когда ему предложили работу в филиале их компании. С тех пор дважды успел жениться и дважды развестись.

– Он тоже ездит с вами на охоту?

– Даже если он захочет, то мы его все равно не возьмем.

– Почему?

– На любой рыбалке он не дает нам тихо посидеть, без умолку рассказывая свои анекдоты. А на охоте отвлекает всех охотников. В общем, он явно не годится в нашу компанию.

– А с остальными вы уже охотились?

– В прошлом году. Они пригласили тогда нас в Сибирь на охоту на уссурийского тигра. Можете себе представить? В мире осталось так мало особей этого вида, но они смогли где-то достать лицензию, и мы поехали туда.

– Вы были не один?

– Нет. Со мной был мой хороший знакомый, банкир из Цюриха Поль Бретти. И должен сказать, что ему повезло больше всех, хотя он охотился первый раз в жизни. Именно он двумя точными выстрелами убил тигра. Кстати, он тоже прибудет в Найроби, мы с ним уже договорились.

– В Сибири вы были все вместе?

– Разумеется. Все вшестером.

– Почему вшестером? Ведь их трое? Или переводчик тоже был c вами?

– Конечно, был. Хотя Араксманян неплохо говорит по-французски, Стригун знает английский, а Ишлинский немного понимает оба языка. Ну а наш переводчик знает английский и итальянский, поэтому особых проблем у нас не было.

Самолет сильно качнуло. Дронго поморщился.

– Кажется, нужно выпить еще немного коньяка, – предложил он.

– Может, виски? – предложил Бинколетто.

– Я вообще не пью виски, – признался Дронго. – Пусть лучше принесут коньяку.

– А я возьму виски, – решил Энцо.

Стюардесса почти мгновенно выполнила их пожелание.

– Скоро турбулентность прекратится, – пообещала она.

– Надеюсь, – пробормотал Дронго и, когда она отошла, спросил: – А почему они едут не с женами? Напряженные отношения в семьях?

– Думаю, что нет, – улыбнулся Бинколетто. – Просто обычно они берут с собой своих подруг. Согласитесь, что отправляться в такую поездку с женой не совсем удобно.

– Можно было вообще не брать с собой женщин, – заметил Дронго.

– Экзотика, – пояснил его друг. – Они уже успели посмотреть марокканские города, тунисские развалины и египетские пляжи. Сейчас многие переключились на более экзотичные Южную Африку и Кению. Поэтому они и прилетели сюда.

– Тогда, конечно. А кто станет опекать дам, пока мужчины будут на охоте?

– Джина, конечно. Я уже все ей объяснил. У меня там довольно интересно. Есть черепахи, очень красивые попугаи и несколько лошадей. Я думаю, дамам будет интересно. Кроме того, они могут всегда отправиться в Найроби и походить по магазинам. Там достаточно много весьма интересных магазинчиков с местными сувенирами. Кения сегодня – одна из самых цивилизованных стран в Центральной Африке.

– Там я еще не был, – признался Дронго.

– Тогда вам тем более будет интересно.

– Именно поэтому я и согласился отправиться с вами на эту охоту. Надеюсь, что мы не нанесем особого вреда местной фауне?

– Нет, – улыбнулся Энцо, – я обычно уважаю законы. Мы будем охотиться только там, где нам разрешат, и только имея лицензии на охоту. Иначе я бы не стал никого приглашать.

– Кроме львов, там должны быть и другие хищники.

– Животнй мир в Кении один из самых разнообразных и богатых в Африке, – сообщил Бинколетто, – хотя в прошлом веке его безжалостно истребляли, в том числе и охотники, прибывающие на эти забавы. Кроме львов, там водятся леопарды и гепарды, а также слоны, носороги, буйволы, антилопы, зебры, жирафы, страусы, целые стаи различных видов обезьян. Если бы люди вели себя достаточно разумно, то это был бы настоящий рай не только для охотников, но и для всех любителей природы. Но зверей безжалостно отстреливали.

– Это говорит человек, который любит охоту?

– Именно так. Профессиональные охотники не бывают браконьерами. Мы любим природу, ценим каждое дерево, каждое живое существо. Охота – всего лишь забава, игра, в которую мы так охотно играем. Но мы не убиваем животных ради самого убийства или продажи их шкур, рогов, когтей или перьев на африканских рынках.

– Вы считаете, что убийство ради забавы кого-то оправдывает?

– Мы получаем лицензии и ведем отстрел только тех животных, на которых нам разрешили охотиться. И это принципиальная разница между профессиональными охотниками и браконьерами. Разве можно считать, что рыбаки не любят реки и рыбу только потому, что они ловят эту рыбу на удочку? Кстати, многие потом эту рыбу отпускают обратно.

– Охотники тоже отпускают свои жертвы?

– Нет. Но в нашем случае все происходит достаточно честно. Мы идем на опасных хищников, понимая, что можем промахнуться и проиграть. И тогда наши шансы становятся равными… Между прочим, турбулентность уже прошла.

– Я заметил, – кивнул Дронго. – Думаю, вы не обидитесь, если я скажу, что вы все равно меня не убедили. Но я понимаю, что людей, для которых охота стала настоящим удовольствием, трудно убедить в обратном.

– Это верно, – согласно покачал головой Бинколетто. – Кстати, учтите, что там нам придется быть максимально осторожными. Львы в тех местах редко бродят в одиночку, если это не изгнанный здесь. Они обычно ходят прайдами по пять-шесть особей, среди которых самыми опасными бывают львицы.

– Постараюсь запомнить ваши слова, – ответил Дронго.

– Еще лететь около трех часов, – взглянул на часы Энцо. – Вернусь на свое место и постараюсь уснуть. В моем возрасте после такой порции виски нужно немного отдохнуть. Я обычно не смешиваю коньяк с виски, но первую порцию выпил за компанию с вами.

– Спасибо. Ценю вашу солидарность.

Бинколетто поднялся и вернулся на свое место, откидывая спинку кресла и доставая подушку с одеялом. Дронго взглянул на сидевшую рядом Джину.

– Вы не спите? – спросил он.

– Нет, – ответила она, – не могу спать в самолетах. Такое неприятное ощущение, что рядом много людей, которые могут меня увидеть во сне…

– А я просто не сплю, – признался он, – даже если очень хочу спать. Признаюсь, я слишком некомфортно чувствую себя в воздухе.

– Почему?

– Не знаю. Наверное, все-таки аэрофобия, хотя я летаю довольно много. Просто подсознательно нервничаю, понимая, что если здесь что-нибудь произойдет, то я не смогу ничего изменить ни за счет своего ума, ни за счет своего характера. А это всегда немного обидно – сознавать, что не все зависит от тебя.

– Наверно, – она кивнула. – А вы действительно сами вычислили мое состояние или вам все-таки подсказали?

– Конечно, вычислил. Мне только сейчас Энцо сообщил, что его старшая дочь давно с вами знакома и вы раньше работали в какой-то инвестиционной компании. Как видите, я максимально откровенен с вами. Только сейчас…

– Да, я действительно там работала. А мой бывший друг работал в банке. В достаточно известном итальянском банке. И иногда узнавал от меня некоторые подробности моей работы. А позже выяснилось, что он использовал мою конфиденциальную информацию в интересах собственной конторы. Разумеется, все это довольно быстро выяснилось. Он получил восемь лет тюрьмы, а меня оправдали, но судья вынес решение о запрете работать в инвестиционных компаниях в течение трех лет. Вот такое наказание…

– Поэтому вы ушли с работы, – понял Дронго.

– Конечно. Я и сама ушла бы после случившегося скандала. Рим – достаточно небольшой город, здесь все друг друга знают. Это не Лондон и не Нью-Йорк, где таких компаний сотни. Поэтому мы с дочерью синьора Бинколетто решили, что будет правильным, если я пока поработаю его помощницей. Поэтому я была так удивлена, когда вы все столь подробно описали. Никогда бы не поверила, что подобное вообще возможно. Вы слишком наблюдательны, господин эксперт. Это, наверное, вам сильно мешает в отношениях с людьми, особенно с женщинами.

– Почему?

– Когда знаешь ответы на многие вопросы, становится скучно общаться с человеком. Если вы читаете людей как открытую книгу, можете правильно распознавать их характеры, знать точные причины их поступков, то находящийся рядом человек не сможет вам солгать, не сумеет даже попытаться что-то от вас скрыть. Это может утомить и вас, и эту женщину. Интересно было бы поговорить с вашей женой. Я слышала, что она итальянка? Во всяком случае, так написано в Интернете. Но там оговорено, что эти сведения неточные. Вы хорошо говорите по-итальянски?

– Если там написано про жену, то, значит, я немного понимаю ваш язык, – улыбнулся Дронго.

– Давайте перейдем на итальянский, – предложила она. – Значит, в Интернете написали правду? И несчастная женщина рядом с вами должна чувствовать себя подопытным кроликом…

– Она итальянка, – подтвердил Дронго, – но в моем случае вы ошибаетесь. Просто я нашел такую женщину, которая никогда меня не обманывает.

– Разве такое бывает?

– Иногда бывает.

– Сейчас другие времена. Ни за кого нельзя поручиться.

– Это не мой случай.

– В таком случае у меня другой вопрос. Извините, если он вам покажется бестактным. А вы сами тоже никогда ничего от нее не скрываете?

– Не уверен, – пробормотал Дронго. – У меня такая профессия…

– Это я понимаю. Но я спрашивала не о профессии. О ваших отношениях с другими женщинами?

– Я стараюсь ее не огорчать, – попытался он найти приемлемую форму ответа.

– Что это значит? Вы однолюб или сознательно лжете, когда возвращаетесь к ней? – Она брала реванш за его разоблачения с рисунком и, кажется, получала от этого некоторое удовольствие.

– Я однолюб, – весело признался Дронго.

– В отличие от вас я не мастер психологических фокусов, – сказала Джина, – но почти уверена, что сейчас вы сказали неправду.

– Тогда считайте, что я не совсем идеальный мужчина, – сознался он, – иногда позволяю себе увлечься.

– И скрываете эти увлечения от своей супруги, – удовлетворенно констатировала Джина.

– Стараюсь не слишком увлекаться, – снова попытался найти разумную форму ответа Дронго.

– Мне иногда кажется, что все мужчины одинаковы, особенно ваши единоверцы, – несколько разочарованно сказала она. – А так хочется поверить в мужской идеал…

– Мы биологически разные типы, – возразил Дронго. – Считается, что женщина может по-настоящему влюбиться один или два раза в своей жизни. Мужчина может влюбиться три или четыре раза. Вот поэтому и случаются подобные диспропорции. Кроме того, я мусульманин, а значит, имею право на четырех женщин. И еще столько наложниц, сколько смогу содержать, – теперь он откровенно улыбался.

– Мы летим уже третий час и еще примерно час сидели перед вылетом в салоне первого класса, – сказала Джина. – Что-то я не заметила, чтобы вы молились… Или правоверные не должны молиться пять раз в день?

– Вы знаете об этом? Откуда? – Теперь настало время удивляться Дронго.

– Можете догадаться сами, – предложила она.

– Вы могли об этом прочесть, – вслух рассуждал он, – но тогда в вашем голосе не было бы столько горького сарказма, когда вы говорили о «правоверных, которые молятся пять раз в день». Вы узнали об этом от конкретного человека. А за минуту до этого вы сказали, что хотите поверить в мужской идеал, но разочарованы в моих единоверцах. Все понятно. Ваш бывший друг, который работал в банке, был мусульманином?

– Арабом, – горько усмехнулась она, – он был арабом по матери и итальянцем по отцу. Но принял религию матери. С отцом она давно развелась, и он вырос у брата матери. Вы опять оказались правы.

– Между прочим, у синьора Энцо Бинколетто бабушка была арабкой из Алжира. Хотя тогда Алжир еще был французской заморской территорией…

– Я знаю. Это не мешает ему быть порядочным человеком.

– Ваша последняя фраза только подчеркивает ваше прежнее разочарование в бывшем друге.

– А разве вы еще не поняли, насколько сильно он меня разочаровал?

– Понял, конечно. Но если вы все время будете о нем думать, то испортите себе жизнь. А это просто неразумно.

– Спасибо. Учту ваши пожелания. Кстати, последний вопрос. Только откровенно. Неужели, найдя столько насильников и убийц и настолько разбираясь в человеческой природе, вы все еще остались верующим человеком?

– Конечно, – убежденно ответил Дронго, – ведь я действую не один.

– Я вас не поняла.

Эксперт показал на потолок самолета.

– Чем больше я сталкиваюсь с человеческим бесстыдством, тем больше убеждаюсь в существовании Бога, – пояснил он, – хотя по своим взглядам я убежденный агностик [1]1
  Агностик– человек, считающий невозможным познание истины в вопросах существования богов, вечной жизни и сверхъестественных существ, понятий и явлений, но не исключающий принципиально возможности существования божественных сущностей.


[Закрыть]. Но уже много раз в своей жизни получал убедительные подтверждения, что в этом мире все еще существует справедливость и за добро следует драться. И в таких случаях я невольно становлюсь верующим человеком.

Глава 3

В аэропорту их встречал Стивен Фостер. Ему было под шестьдесят. Среднего роста, плотный, коренастый, загорелый, с копной рыжих волос, торчащих во все стороны, в серых брюках и рубашке цвета хаки, он увидел их еще на выходе из терминала, где приехавшие получали багаж, и радостно проревел на весь аэропорт:

– Приветствую тебя, Энцо, на африканской земле! Тебя и твоих друзей.

На них невольно обратили внимание многие пассажиры. Некоторые улыбались. Дронго недовольно подумал, что так громогласно его никогда не встречали.

Поклажи было много. Шесть чемоданов, которые прибыли вместе с ними, были размещены на трех тележках, и каждый из них, толкая одну тележку, направился к выходу из терминала.

– Почему Энцо не берет с собой помощников? – недовольно поинтересовался Дронго. – Почему он позволяет вам таскать такие большие чемоданы?

– Его помощник как раз прилетел сюда, чтобы подготовить нашу встречу, – улыбнулась Джина. – А если вы насчет багажа, то можете не беспокоиться. Нам не придется его нести. Я сама разговаривала с синьором Фостером, он отправил в аэропорт микроавтобус со своим водителем, который заберет весь наш багаж.

– Вы меня успокоили, – кивнул Дронго, – а то я уже подумал, что меня решили использовать в качестве своеобразного носильщика при вашем гараже.

– Идемте, – рассмеявшись, предложила Джина, – кажется, мистер Фостер нас уже встречает.

Фостер пожимал руки прибывшим, обнимая своего друга Бинколетто. Рядом стоял высокий молодой человек лет тридцати. У него была непропорционально небольшая голова на длинном туловище. Одет он был в джинсы и темную рубашку. На руках поблескивали довольно дорогие часы, на которые обратил внимание Дронго. Мужчина поздоровался со своим боссом, пожал руку Джине и представился эксперту:

– Альберто Пастроне. Я помощник синьора Бинколетто.

Вместе с темнокожим водителем они забрали чемоданы, переложив их уже на две тележки, чтобы было легче вывозить из аэропорта. При этом один из чемоданов соскользнул и упал на мраморный пол. Это из-за того, что Пастроне придерживал чемоданы рукой, а темнокожий водитель просто толкал перед собой тележку, причем с явно недовольным видом.

– Осторожнее! – крикнул Бинколетто.

– Ничего страшного, – сказал водитель, поднимая чемодан и положив его обратно, – ничего с вашим багажом не случится.

– Как это не случится? Там оптические приборы, – нервно заметил Энцо.

– Я все понял, – равнодушно сказал водитель, – не беспокойтесь. Мы все погрузим.

Дронго заметил, как пытавшийся что-то сказать Фостер прикусил губу, чтобы не вмешиваться в этот разговор.

– Не болтай, парень, – посоветовал водителю Альберто, – толкай свою тележку, и идем к нашим машинам.

– А я не болтаю, – огрызнулся водитель.

– Позволь представить тебе моего друга Дронго, – сказал Бинколетто, отворачиваясь от них, – это один из лучших экспертов по вопросам преступности.

– Тогда вы прибыли в нужную страну, – невесело усмехнулся Фостер, – наша преступность уже побила все мыслимые рекорды и вскоре попадет в Книгу рекордов Гиннесса. Очень приятно, что вы прилетели. Я всегда рад друзьям Энцо. Здравствуйте, госпожа Ролланди! Вас я тоже рад здесь видеть. Идемте к машинам, я сам отвезу вас в отель.

Компания вышла из здания терминала и направилась к стоянке следом за Альберто и водителем, которые толкали обе тележки с чемоданами. В длинной шеренге автомобилей стояли довольно вместительный микроавтобус «Мерседес» и темно-синий «БМВ».

– Погрузите вещи в автобус, – показал Фостер. – И будь осторожен, Белами, – обратился он к тому самому водителю, который успокаивал его друга Энцо.

Водитель мрачно кивнул, резко разворачивая тележку. Верхний чемодан снова соскользнул и упал на тротуар.

– Что за кретин, – прошипел по-итальянски Бинколетто.

– Тише, – попросил Фостер, – не нужно нервничать. Садитесь в машину. Я сегодня уволю этого сукина сына.

– Ты делаешь это нарочно? – спросил Альберто у водителя. Тот пожал плечами, проигнорировав вопрос.

– Я тебя спрашиваю, – разозлился Пастроне.

Водитель просто махнул рукой, едва не уронив чемодан в третий раз. Он бы его и уронил, если бы чемодан не успел подхватить Альберто, который оттолкнул Белами и сам сложил все вещи в салон микроавтобуса.

– Белами, – позвал своего водителя напряженным голосом Фостер, – подойди ко мне.

Водитель повернулся и медленно, словно делая одолжение, подошел ближе.

– Дай мне ключи, – ровным голосом произнес Фостер, – не нужно с нами ехать. На сегодня ты свободен. За рулем поедет синьор Пастроне.

– Это моя машина, – нагло ухмыльнулся водитель.

– Нет, это моя машина, – было заметно, что Фостер уже с трудом сдерживается. – Давай ключи.

Белами молча смотрел на него, не делая никаких попыток достать ключи.

– Ключи, – рявкнул Фостер.

Белами наконец вытащил из кармана ключи, протягивая их Стивену Фостеру. Но в последний момент он намеренно разжал руку, и ключи упали на тротуар.

– Чтоб тебе, – выругался Пастроне. – Сейчас я прибью этого мерзавца.

– Спокойно, – посоветовал ему Бинколетто, – не вмешивайся. Стивен сам разберется.

Фостер наклонился, поднял ключи. Выпрямился, посмотрел на своего водителя.

– Ты уволен, – сказал он. – Завтра приедешь в контору получать расчет.

– А профсоюз даст согласие на мое увольнение? – нагло поинтересовался Белами. Он был ниже среднего роста, худощавый, щуплый, и казалось, что сейчас Фостер просто размажет его по асфальту.

– Даст. – У Фостера действительно было невероятное терпение. – А сейчас убирайся.

Белами, не прощаясь, повернулся и пошел куда-то в сторону. Фостер тихо выругался, сплюнул и протянул ключи Альберто.

– Извини, что так получилось, – сказал он, – но тебе придется сесть за руль.

– Я готов объехать всю Африку, только бы не видеть лица этого ублюдка, – мрачно ответил Пастроне. – Не беспокойтесь, я буду держаться за вами. Не очень-то хотелось подменять этого гаденыша, но что делать…

Фостер показал на «БМВ», приглашая остальных в свою машину. Только когда он с силой захлопнул дверцу автомобиля, стало понятно, как сильно он нервничает. Энцо уселся рядом c ним, Дронго и Джина разместились на заднем сиденье.

– Куда мы едем? – спросил Бинколетто.

– В отель «Двенадцать апостолов» на проспекте Виктории, – пояснил Фостер, резко выворачивая руль. Машина с неприятным визгом развернулась, выезжая со стоянки. Микроавтобус тронулся за ними.

– Что здесь происходит? – спросил Энцо. – Почему этот сукин сын так нагло ведет себя?

– Потому что знает, что профсоюз не разрешит его уволить, – сквозь зубы пробормотал Фостер. – У нас сейчас демократическая республика без апартеида, и власть везде захватили черные. Ведь их большинство, и они диктуют нам свои правила игры. Собственно, это началось уже давно, еще в середине девяностых, но при Манделе все было не так явно, как сейчас. Ничего, я найду управу на этого мерзавца. Переведу его в такое место, что он уйдет сам через две недели. Это я ему устрою. Если нельзя его уволить, то можно перевести в такое место, чтобы он взвыл от бешенства. И не буду давать ему машину, это для него самое главное.

– Подожди, – нахмурился Бинколетто, – я не совсем понимаю. Как это нельзя его уволить?

– У них есть свой профсоюз, – объяснил Фостер, – и там только черные. Как только начинается конфликт между белым и черным, они всегда становятся на сторону черного. Это как закон, который не подлежит обсуждению. Они таким своеобразным образом берут реванш за восемьдесят пять лет апартеида, который царил в нашей стране.

– Похоже, ты оправдываешь поведение этого типа? – спросил Бинколетто. – Тебе не кажется, что и ты ведешь себя неправильно? Можно поехать в профсоюз и объяснить, как нагло он вел себя.

– Они меня не послушают, – вздохнул Фостер. – Ладно, не будем об этом мерзавце. Слишком много чести. Я заказал вам три сьюта с видом на океан. Оттуда такой потрясающий вид из окон, сам все увидишь.

– Спасибо. А когда прилетит Поль?

– Сегодня поздно вечером. Он прилетит из Швейцарии. Утром у вас встреча, а днем полетите в Сан-Сити. Там отдыхают ваши русские друзья. Они уже были в Кейптауне. Из Сан-Сити ты можешь отправиться вместе с ними в Найроби. Специальный самолет для вас уже заказан. Хотя русские сами оплатили его. Я даже не знал, что они уже перевели деньги.

– Они всегда так поступают, – усмехнулся Энцо, – не дают никому платить. Своеобразная черта. Ничего страшного. До отлета можете отдохнуть.

– А сегодня поужинаем на берегу океана, – предложил Фостер. – Я знаю прекрасное место, там подают чудесную рыбу.

– Не сомневаюсь, – согласился Бинколетто, – теперь я узнаю прежнего Стивена. Этот водитель вывел нас из нормального состояния.

– Ничего, – отмахнулся Фостер, – у нас сейчас часто бывают подобные инциденты. Пора привыкать. Наша страна изменилась, и боюсь, что навсегда. А вы, господин Дронго, впервые в нашей стране?

– Второй, – признался эксперт, – но я был здесь очень давно, еще в прошлом веке.

– Тогда вы не узнаете нашу страну, – уверенно произнес Фостер, – здесь произошло много изменений. Хороших и не очень. После чемпионата мира по футболу города, конечно, изменились – построены новые стадионы, отели, рестораны. Но не это главное. Изменилась сама страна, изменились население в городах, уровень преступности, отношение людей к работе… в общем, очень многое. Сами увидите.

Он не успел договорить, как сзади раздался громкий голос офицера полиции, который следовал за ними в своем автомобиле и предложил им остановиться, передав требование по громкоговорителю. Фостер послушно выполнил его команду. Офицер вышел из машины, подошел к ним. Он был темнокожим. Полицейский наклонился к Фостеру и негромко сказал:

– Вы нарушили правила.

– Простите, офицер, – вежливо ответил Фостер, – но я не заметил никакого нарушения.

– Вы превысили скорость, – пояснил офицер.

– Здесь разрешено до восьмидесяти миль, – напомнил Фостер.

– Табличку вчера поменяли. Только семьдесят, – пояснил офицер.

– Простите, но я не знал.

– Вы нарушили, – упрямо повторил темнокожий офицер.

В этот момент мимо них проехал на предельной скорости внедорожник «Ниссан», в котором сидели несколько темнокожих парней.

– Вот видите, – показал в их сторону Фостер, – они явно нарушают правила и тоже не знают, что вы вчера поставили знак, ограничивающий движение.

– Вы недовольны моим решением? – уточнил офицер.

– Конечно, нет. Но я просто хочу обратить ваше внимание, что другие тоже нарушают установленный предел скорости. Многие еще не обращают внимания на новые дорожные указатели.

– Теперь будут знать. А вы должны понимать, что нельзя все время вести себя в этой стране как хозяева. Ваше время уже закончилось.

– Что вы сказали?

– Я выписал вам штраф. До свидания, – офицер протянул Фостеру бумагу и отошел.

– Вот так, – негромко произнес Стивен, – такие у нас теперь порядки.

Они поехали дальше. Микроавтобус следовал за ними.

– Мне не нравятся ваши порядки, – мрачно сказал Энцо, – и я полагаю, что тебе они тоже не очень нравятся.

– Правильно полагаешь, – вздохнул Фостер, – но теперь уже ничего изменить нельзя. А вы, госпожа Ролланди, раньше бывали в нашей стране?

– Нет, я впервые.

– Тогда вам легче. Не так заметны наши изменения, – грустно сказал Фостер.

Отель «Двенадцать апостолов» считался одним из лучших отелей в Кейптауне и находился в тридцати трех километрах от международного аэропорта. Он насчитывал семьдесят номеров, из которых двадцать два были сьюты. Обращенный на запад, окнами на Атлантический океан, отель располагал идеальными полями для игры в гольф. Когда они подъехали к отелю, их уже встречали. Чемоданы подняли в их номера, они договорились встретиться через тридцать минут в холле отеля. Пастроне поднялся в номер Бинколетто, помогая ему открыть чемоданы. Дронго успел принять душ и переодеться в легкий светлый костюм.

В холле отеля Фостер уже разговаривал с неизвестным белым мужчиной среднего роста, с аккуратно подстриженными бородкой и усами. Он представил своего собеседника гостям.

– Это Карл Лютер – генеральный менеджер отеля, – сказал Фостер, – потомок африканеров, один из тех, чьи предки создавали нашу страну еще в начале прошлого века.

– Очень приятно, – пожал руки своим гостям Лютер, – можете в любой момент обращаться ко мне по любым проблемам. Но у гостей нашего отеля, как правило, особых проблем не бывает. До свидания, мистер Фостер.

Он отошел от них.

– Прекрасный человек, – пояснил Стивен, – живет здесь всю жизнь и не собирается никуда уезжать. Хотя многие наши соседи уже переехали в Америку или Австралию.

– У вас так плохо? – спросила Джина.

– Да уж, хорошего мало… – вздохнул Фостер. – Ладно, поедем в ресторан, он находится в трех километрах к югу.