Текст книги "Под знаком полумесяца"

Автор книги: Чингиз Абдуллаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Я уже слышу целый сонм возражающих мне голосов о том, что наши современные молодые женщины и девушки не такие. Но я говорю не о нескольких эмансипированных девочках, которые получали европейское образование и могли чувствовать себя независимо в любой компании. Я говорю о массе наших женщин, которые даже смеются, по привычке прикрывая рот. Ведь нельзя смеяться в присутствии посторонних мужчин, широко открывая рот, это считается глубоко неприличным. Конечно, везде есть исключения, и можно найти немало женщин, которые делают успешную карьеру, ведут независимый образ жизни и даже меняют любовников. Но повторяю, что я говорю о массе наших женщин в целом.

И конечно, я не могла подойти к нему первой и тем более сама с ним заговорить. Хотя мне очень хотелось это сделать. Ведь я разведенная одинокая женщина. Поэтому вполне могу подойти к Максиму и познакомиться с ним поближе. Но строгое воспитание, полученное в детстве, и не менее строгие нормы морали не позволяли мне так себя вести. И вся моя злая энергия снова уходила в удары по моим соперницам, которые не могли понять, отчего я так неистово отдаюсь этим соревнованиям на татами.

Когда я увидела его в третий раз, то твердо решила больше не сдерживаться. Просто подошла к нему и, когда он снова вежливо поздоровался, спросила:

– Вы кого-нибудь ждете?

– Если честно, то вас, – голос у него был приятный. Вообще, он был приятным парнем.

– Странно. Я даже не знала об этом.

– Теперь знаете. – Он снова улыбнулся.

Я улыбнулась в ответ.

– Мы даже незнакомы, – сказала я.

– Давайте познакомимся. Меня зовут Максимом. Максим Гейдаров.

– А меня…

– Я знаю, как вас зовут. Кеклик Алиева. Такое забавное и красивое имя.

– Спасибо.

– Видел вас на соревнованиях. Вы сражаетесь так неистово в каждом поединке, словно хотите обязательно победить.

– Конечно. А разве не в этом суть поединков?

– Но вы отказываетесь участвовать в республиканских соревнованиях…

– Это вы тоже узнали?

– Мы знакомы с вашим тренером.

– Я не считаю себя профессионалом. А занимаюсь для собственного удовольствия. И не собираюсь участвовать в разных чемпионатах, чтобы получить какую-то медаль. У меня нет таких амбиций. А в каждом поединке я честно выкладываюсь до конца. Я сумела объяснить вам свою позицию?

– Вполне, – снова улыбается Максим. Улыбка у него тоже приятная. И вообще, мне нравится стоять рядом с ним и разговаривать. Я не знаю, как закончить разговор и отойти. Мне так не хочется этого делать. И он, словно почувствовав мое настроение, неожиданно предлагает:

– Можно я вас подвезу?

– Я живу здесь недалеко. – Этот дурацкий дух противоречия, сидящий во мне, иногда злит меня более всего остального. Я ведь очень хочу сесть в его машину. А говорю такую глупую фразу, что он передумает.

– Хорошо. Не придется далеко ехать, – шутит Максим, – хотя я согласен отвезти вас и в другой город. – Он галантно открывает дверцу своей машины «Фольксваген», и я сажусь на переднее сиденье. Это тоже неслыханное нарушение традиций. Приличная женщина должна сидеть на заднем сиденье и ни в коем случае не садиться рядом с незнакомым мужчиной на переднее сиденье. Он усаживается за руль и, не спрашивая меня, трогает машину. Это немного насторожило. Почему он не спросил, где именно я живу. Откуда он знает мой адрес?

Но мы двигаемся в правильно направлении. Может, спросить у него?

– Вы тоже занимаетесь в нашем клубе? – спрашиваю я своего нового знакомого.

– Нет. Я занимаюсь в другом клубе, – усмехнувшись, говорит Максим, – у меня другие увлечения, более обычные. Тэквондо все-таки экзотический вид спорта.

– Мне он нравится. Я раньше была гимнасткой, серьезно занималась в школьные годы гимнастикой.

– А теперь решили переквалифицироваться?

– Нет. Просто решила немного себя подтянуть. Быть в хорошей форме. Я занимаюсь для себя…

– Это заметно. И вы делаете очевидные успехи.

– Просто я не люблю проигрывать. Такое чисто мужское качество.

– Я тоже не люблю проигрывать, – признается Максим, – это уже черта характера всех Тельцов. В этом мы похожи.

Я замерла, услышав эти слова. Ведь я не сообщала ему о своей дате рождения. Он посмотрел на меня и, очевидно, сразу понял, что допустил ошибку.

– Я узнал, что вы родились в мае, – негромко сообщил Максим, – хотел уточнить, кем вы являетесь по гороскопу.

Мне хотелось сказать, что прежде всего я Дракон по годовому исчислению. Но этого говорить не следовало. Его может просто испугать мой возраст. Хотя на тот момент мне еще не было и тридцати лет.

– Вы тоже родились в мае?

– Да, – отвечает Максим, – десятого числа. Поэтому знаю о Тельцах гораздо больше, чем о других знаках зодиака.

– Интересно, кто вы по другому гороскопу? Я имею в виду, когда вы родились? Если вы так интересуетесь этими знаками зодиака…

– Кот, – сообщил он, – хотя в некоторых гороскопах написано, что вместо Кота нужно говорить Кролик. В любом случае что-то очень мягкое, домашнее, удобное. Это, конечно, не Дракон, который следует за годом Кота-Кролика.

Это просто бальзам на мою душу. Конечно, я не помнила все эти дурацкие гороскопы и никогда в жизни не вспомнила бы, на какой год приходятся его знаки. Только про своего Дракона я и знала. И когда он сказал, что мой год следующий, я легко могла посчитать и выяснить, что он старше меня всего на один год. Это меня очень вдохновило, и я, в свою очередь, тоже допустила глупую ошибку. Почувствовав себя гораздо увереннее после его слов, спросила:

– Вы мой домашний адрес тоже узнали в клубе?

– Почему вы так решили?

Я почувствовала, что этот вопрос был ему неприятен. Он даже дернулся.

– Вы не спросили, куда меня отвезти, но едете правильно, – пояснила я ему.

Он натянуто рассмеялся. Было заметно, что он сильно нервничает. И смех получился не настоящим, вымученным.

– Вы правы. Конечно, я узнал ваш адрес. И вообще, понятно, что я дежурил у клуба, чтобы предложить вам эту совместную поездку.

Это меня вдохновило еще больше. Значит, он успел расспросить обо мне, узнать, где я живу и когда родилась. Я уже давно не чувствовала такого подъема. Мы, женщины, перестаем все замечать, когда нам хочется поверить в принца, который приедет за нами на белом коне. Я где-то прочла, что принцев давно не осталось. Остались только лошади, да и те явно не в масть.

Но он почему-то сильно нервничает. Не могу понять почему. В любом случае мне очень приятно, что этот молодой человек с такой приятной внешностью и бархатным голосом обратил на меня внимание. Когда машина подъехала к нашему дому, он вышел из салона, церемонно открыл мне дверь и деликатно поцеловал руку на прощание. Просто мечта любой дамочки, тем более в таком положении, как у меня. Разведенная женщина встречает молодого интеллигентного парня со своей машиной. Что еще нужно для счастья…

– Когда у вас следующая тренировка? – спрашивает меня Максим на прощание.

– Послезавтра в пять, – отвечаю я ему.

– Тогда в семь я заеду за вами. – Он не просит, он предлагает.

Я согласно киваю головой и иду к подъезду. На следующий день я нарочно выбираю строгий и элегантный брючный костюм, чтобы произвести на него впечатление. И вообще, в этот вечер меньше всего думаю о своей сопернице на татами, только о том, как он будет ждать меня на улице. Тренер несколько раз гневно прокричал, чтобы я работала собраннее…

Максим ждал меня на улице у своей машины. Когда я подошла ближе, он протянул мне букетик очень красивых желтых роз. Я вдохнула их аромат, поблагодарила его и уселась в машину. Мы опять говорим ни о чем. Но выходя из машины, я все-таки рискую и спрашиваю, чем именно он занимается.

– Работаю в институте физики, – отвечает мне Максим, – пока только младшим научным сотрудником, но собираюсь скоро защищаться.

– Правильно делаете. Я тоже подбираю себе тему диссертации. Только сейчас все эти диссертации уже никому не нужны. В наше время за степень кандидата наук платят копейки. Это раньше академики и профессора получали большие гонорары за свои работы.

– Но все-равно кто-то должен наукой заниматься, – настаивает Максим, – вот поэтому я и взял себе тему.

– Правильно сделали. – Мне хочется кричать, петь, размахивать руками, прыгать на месте. Хочется сообщить всем, какая я счастливая. Сейчас вспоминаю те дни и думаю, какой наивной дурочкой я была. Женщину вообще легко обмануть, если она сама хочет быть обманутой. Достаточно рядом появиться приличному мужчине, от которого не пахнет псиной и который может связать несколько слов, как нам кажется, что наконец нашелся принц… А если он еще и проявит какие-то знаки внимания, то можно почти гарантировать, что вы ему уступите. За исключением нескольких «железобетонных» дур, в которых наши моральные нормы вдалбливались с детства.

Возможно, я и не совсем права. Ведь если бы я была замужем, то никогда бы не села в его машину. Даже с таким, как мой Анвер. В меня тоже вдалбливали эти традиции, и они очень крепко во мне сидели. Мне казалось, что сексуальная сторона жизни вообще не для меня. Вышла замуж, родила ребенка – и будь добра всегда оставаться рядом с мужем. Шаг в сторону, даже невинный флирт – рассматриваются в обществе как неслыханное нарушение морального кодекса замужней женщины. А разве замужняя женщина не имеет право на обычное человеческое счастье? Пусть «наслаждается» счастьем со своим мужем, считают в нашем обществе. При этом сам муж имеет право делать все, что угодно. По-моему, несправедливо. Хотя раньше я об этом не думала. И вообще, не была столь категоричной. Максим мне нравился, и я даже боялась представить себе, каким может быть продолжение наших отношений. Только от этих мыслей у меня замирало сердце. Кроме мужа, у меня никого не было, и представить себе, что в моей жизни может появиться другой мужчина, мне было крайне сложно. Хотя не скрою, я этого хотела. А наивной дурочкой была потому, что у моего нового знакомого был совсем иной интерес ко мне. Абсолютно иной. Это я узнала через некоторое время.

В следующий раз он предложил нам встретиться. Конечно, я согласилась. Надела лучшее платье, даже успела сбегать в салон и сделать себе прическу. Мне так хотелось ему понравиться. Он пригласил меня в ресторан поужинать, и я волновалась больше обычного. Может, после ужина он куда-то меня отвезет? Конечно, я ему откажу. Уступать после первой встречи, по-моему, очень неразумно. Но я все равно надела свой лучший комплект нижнего белья. На всякий случай, конечно. Если вдруг не смогу устоять. Уже потом, спустя несколько лет, я поняла, как важно для мужчин добиться своего именно при первом свидании и как важно женщинам не уступить. Хотя половина мужчин определенно теряют интерес к таким недотрогам. Оставшаяся половина будет добиваться вашего согласия уже не с таким рвением. Сказываются разные взгляды на эту вечную проблему.

Но Максим вел себя безупречно. Мы ужинали в хорошем ресторане, он заказал бутылку красного вина. Сидел напротив меня. Не говорил никаких скабрезностей и не отпускал двусмысленных шуток. Наоборот, расспрашивал о моей прежней жизни, о моей дочери, о моих родителях, даже о погибшем брате. Меня это даже радовало. Значит, у него серьезный интерес ко мне и он не собирается ограничиться только свиданием, пусть даже и не совсем романтическим. Но после ужина он посадил меня в свою машину и повез домой. Мне было даже немного обидно. Нельзя быть таким воспитанным человеком в отношениях с женщиной, которая соглашается с вами поужинать. Нужно быть немного более настойчивым и решительным. Я даже немного разозлилась на себя, словно ожидала, что он обязательно повезет меня к себя домой, чтобы попытаться использовать ситуацию. Но он привез меня домой, церемонно поцеловал руку и попрощался.

Домой я вернулась в смешанных чувствах. С одной стороны, приятно, что он такой воспитанный джентльмен. А с другой – немного обидно. Так хочется испытать эти чувства, которые ты видишь только в кино или читаешь в романах, когда влюбленные разбрасывают одежду по комнате, а потом предаются многочасовой любви. Я чувствовала, что вполне созрела для такого общения. Если бы он попытался предложить мне нечто такое, я бы, конечно, возмутилась и отказалась ехать. Но в душе я точно знала, что мне этого хочется.

Через два дня позвонил мой дядя, который сообщил, что один его знакомый хочет со мной поговорить. Честное слово, у меня просто екнуло сердце. Неужели это кто-то из старших родственников Максима хочет со мной встретиться? Еще раз повторяю – какой наивной дурочкой я тогда была. Дядя предупредил меня, что я не должна никому говорить об этой встрече, и сам отвез к большому старому дому на проспекте Азербайджана. Я поднялась на четвертый этаж и позвонила в дверь. Дверь почти сразу открыли, словно меня здесь ждали. Мужчина лет сорока пяти – пятидесяти, лысоватый, с густыми «брежневскими» бровями, среднего роста. Внимательно посмотрел на меня и кивнул:

– Здравствуйте, Кеклик. Спасибо, что пришли. Проходите в комнату. Меня зовут Надир Кадыров. Надир Кулиевич, я знакомый вашего дяди.

Я прошла в большую комнату. Там сидел еще один мужчина, лет на десять старше. Короткие седые волосы, крупная голова, очень внимательные и выразительные глаза. Увидев меня, он улыбнулся:

– Добрый день, Кеклик. Хорошо, что вы пришли. Меня зовут Микаил Алиевич Кафаров. Проходите, садитесь.

Такая встреча явно не походила на сватовство родственников Максима. Но… прошла и села за стол.

– Я, наверное, вам больше не нужен, – спросил Кадыров, входя в комнату.

– Спасибо, Надир Кулиевич, – поднялся со своего места Кафаров.

– Не за что. До свидания, Кеклик, – вежливо попрощался знакомый моего дяди. Это уже вообще непонятно. Зачем меня заманили сюда, если он не хочет со мной разговаривать. Я даже немного разозлилась.

– Не нервничайте, – услышала я голос Кафарова, – мне понятны ваши чувства. Вас заманили сюда почти обманом, и знакомый вашего дяди решил сразу уйти. Так вы, наверное, подумали?

Я повернулась и несколько озадаченно посмотрела на пожилого мужчину. Он словно прочел мои мысли. Это было в первый раз. С тех пор я уже давно привыкла к подобной манере общения.

– Ничего я не подумала. Просто непонятно, зачем меня сюда позвали, – вспыхнула я. На стул уселась с твердым намерением очень быстро уйти: о чем мне разговаривать с этим проницательным незнакомцем…

Но он неожиданно спросил:

– Хотите кофе? Ваш любимый? Капучино?

– Откуда вы знаете, что он мой любимый? – снова удивилась я.

– Я про вас многое знаю. – Он поднялся и вышел на кухню. Какой-то непонятный тип, говорящий загадками. И вообще непонятно, что именно я здесь делаю. Если бы не рекомендация моего дяди, я бы решила, что это какой-то притон.

Кафаров вернулся с двумя чашечками капучино. Протянул мне одну из них. Уселся напротив. Улыбнулся.

– Вы, наверное, уже решили, что попали в какой-то притон или нечто в этом роде?

Я прикусила губу. Этот тип точно умеет читать мысли.

– А куда я попала? Мне пока вообще непонятно, почему меня сюда позвали, – иногда я бываю достаточно грубой. После аварии у меня испортился характер. Что совсем неудивительно. Потеряйте своего малыша после взрыва, попадите в больницу, разведитесь с мужем, и я посмотрю, как вы сможете сохранить свой ангельский характер.

– Это конспиративная квартира, – пояснил Кафаров. – Ушедший отсюда Кадыров, знакомый вашего дяди, работает заместителем начальника отдела контрразведки в Министерстве национальной безопасности.

– Какой разведки? – Зачем они меня сюда пригласили? Что это за цирк?

– Он из контрразведки, – терпеливо пояснил Кафаров, – а я из другого ведомства. Хотя у нас общие задачи.

– Зачем меня сюда позвали?

– Хотим предложить вам работу.

– Какую работу? Я уже работаю в институте литературы и собираюсь защищать диссертацию.

– Мы знаем…

– Кто это – мы?

– Наше ведомство. Хочу, чтобы вы меня правильно поняли. Вас не просто так пригласили сюда. Этому предшествовала большая и кропотливая работа по изучению вашего психотипа, ваших способностей, наклонностей, ваших симпатий и антипатий.

– И после этого вы решили, что я могу пригодиться вашему ведомству? – Мне даже стало немного смешно. – Господин Кафаров, Мата Хари из меня не получится.

– Я знаю, – спокойно сказал он, – хотя бы потому, что, кроме вашего бывшего мужа, вы еще не встречались ни с одним мужчиной.

Вот так и сказал. Категорично. Любая нормальная женщина испытает шок, услышав подобное от незнакомого мужчины. Я была не готова к подобным откровениям со стороны незнакомых мужчин и сильно покраснела. Отодвинула чашку с кофе. Встала.

– Мне лучше уйти, – нахмурясь, произнесла я, – мне не нравятся беседы на подобные темы.

– Я всего лишь констатировал факт, – сказал Кафаров. – Сядьте и послушайте меня еще несколько минут. Уйти вы всегда успеете. Послушайте, что именно я вам предлагаю, чтобы потом не жалеть о своем быстром уходе.

– Стать Матой Хари, – снова удивилась я.

– Нет. Остаться Кеклик Алиевой, продолжать работать в своем институте, защитить вашу кандидатскую диссертацию. Кажется, ваш научный руководитель академик Бекир Набиев?

– Теперь поняла. Я буду вашим агентом. Как это называют? Информатором? Рассказывать о том, что замышляют мои товарищи в институте литературы и кого они ругают?

– Нет, – улыбнулся Кафаров, – это совсем неинтересно. Ваши коллеги ругают кого угодно, и нас это мало волнует. У меня к вам другое предложение. Вы будете сотрудничать с нами под прикрытием своей нынешней работы в качестве офицера нашей специальной группы.

– Какой офицер? У меня нет звания.

– Вы его получите. Когда пройдете соответствующую подготовку. С физической формой у вас все в порядке, остается подтянуть психологию и аналитику.

– И я буду вашим агентом?

– Не агентом. Вы будете офицером специальной группы, выполняющей очень деликатные и абсолютно секретные задания, о которой никто не имеет права знать. Даже ваши самые близкие и родные люди. Даже ваш дядя. Ему мы скажем, что интересовались у вас работой вашего спортивного клуба.

– Я не совсем понимаю. Зачем я вам нужна? Я ничего не умею делать, никогда не занималась такими вещами.

– В прошлом году в вагоне метро вы помогли задержать профессионального вора-рецидивиста, – напомнил мне Кафаров. – Надеюсь, этот случай вы хорошо запомнили?

Я растерянно кивнула. Действительно, в прошлом году я ехала в метро к своей тете, когда увидела, как неизвестный мужчина, подойдя к двум женщинам, осторожно достал у одной из них кошелек. Прямо из сумки. Он не мог меня видеть, я стояла боком. Но сама я все хорошо увидела. И когда он достал кошелек, я сильно и больно ударила его по руке. Не знаю сама почему. Может, чувство справедливости. А может, оттого, что он достал кошелек из сумки женщины, которая была похожа на мою маму. Кошелек полетел на пол. Все повернулись в нашу сторону.

– Ты что делаешь, сука? – зло пробормотал вор, обращаясь ко мне. Он, видимо, привык, что обычные пассажиры не вмешиваются.

– Не ругайся, – поморщилась я, – и не смей воровать чужие вещи.

Обворованная женщина испуганно вскрикнула. Ее подруга наклонилась, чтобы поднять кошелек.

– Ах ты, дрянь, – с какой-то непонятной ненавистью пробормотал вор, доставая нож. Лезвие было прямо у меня перед глазами. Женщины закричали от страха. Все замерли. В вагоне было человек десять мужчин, но никто даже не попытался вмешаться. К тому же все произошло достаточно быстро. А у меня страха не было. Наоборот. Появилось чувство какого-то куража. Я вдруг поняла, что именно должна делать. И так врезала этому типу, что он выронил нож и начал грузно оседать на пол. Кажется, я ударила его слишком сильно, вложив в удар всю свою злость к таким подонкам. Нож отлетел в сторону. Тут уж к нему бросились сразу несколько мужчин, которые начали пинать его ногами. Тоже герои. На ближайшей остановке его сдали сотрудникам полиции уже изрядно помятого. А я ушла, даже не сообщив, как меня зовут. Интересно, откуда Кафаров мог узнать об этом случае?

– Мы искали вас несколько месяцев по всем спортивным секциям, – он снова прочитал мои мысли, отвечая на незаданный вопрос. – Было понятно, что вы спортсменка, судя по вашему молниеносному и сильному удару.

– Что с ним стало?

– Получил пять лет, – сообщил Кафаров, – сейчас сидит в колонии.

– Туда ему и дорога.

– Согласен. Но нам было важно найти такого смелого и отважного человека, как вы. И именно поэтому мы вас так долго искали. Вы именно тот человек, который нам нужен.

– Благодарю за комплимент.

– В данном случае я просто сообщаю вам о факте. Если вы нам не подойдете и не сможете соответствовать нашим требованиям, то мы просто расстанемся с вами. Пока это только мое предложение пройти несколько психологических тестов. Возможно, мы ошибаемся. В таком случае вы будете считать, что этого разговора никогда не было.

Ну уж нет… Отступать не в моих правилах. Еще посмотрим на ваши требования. И попробуем им соответствовать. И поэтому я решительно сказала:

– Что я должна делать? И где эти ваши тесты…

Глава 9

Мне в жизни невероятно повезло. Я была свидетелем такой сцены, которая случается один раз в жизни. И почти никогда при ней не присутствуют посторонние. Но мне действительно повезло. Я была свидетелем встречи двух величайших аналитиков нашего времени – Микаила Кафарова и Якова Гольдфарба, которые разрешили мне присутствовать на этой исторической встрече.

Мы договорились встретиться с Яковом Ароновичем в условленном месте, чтобы вместе не выезжать из «Хилтона», где ему был заказан номер. Со стороны могло показаться, что этот сухонький старичок спешит на встречу со знакомой своей внучки. Честное слово, если бы мне не сообщили о том, что он такой выдающийся аналитик, я бы решила, что он просто великий литературовед и критик, чьи фотографии были во всех энциклопедиях. Хотя Бомарше тоже был шпионом. Да и Сомерсет Моэм. Вспоминать можно достаточно многих. Нам тоже есть чем гордиться. Говорят, что известный эксперт-аналитик, которого весь мир знает как Дронго, тоже из Баку. Не знаю, но мне всегда казалось, что это обычная выдумка. Уж слишком много разных подвигов приписывают этому аналитику. Может, его на самом деле и не существует, а Дронго всего лишь красивая выдумка, легенда, миф. Но если существует, то тогда мне было бы ужасно интересно с ним переговорить.

Мы поднялись с Яковом Ароновичем в конспиративную квартиру, я открыла дверь своим ключом. В полутемной комнате сидел сам Микаил Алиевич. Услышав шаги гостя, он поднялся, чтобы встретить Гольдфарба. И когда тот вошел в комнату, они оказались лицом к лицу, на расстоянии примерно полуметра. Я замерла от восторга. Первые двадцать, нет даже больше, тридцать секунд они молчали. Молчали и просто смотрели друг на друга. Вы можете себе представить эту картину? Два матерых волка, повстречавшихся на лесной тропе, чувствуя силу друг друга, не пытаются напасть, а только внимательно изучают каждый своего визави. Ах, какие у них были глаза! Эту картину нужно писать маслом. Они стояли и просчитывали друг друга. Словно молча разговаривали. Лишние слова им были не нужны. Они оценивали друг друга, и было понятно, что оба остались довольны увиденным. Тридцать секунд длилось это молчаливое разглядывание друг друга, но это была такая запоминающаяся картина. В кино ее просто невозможно снять. Для этого нужно найти двух гениальных исполнителей с мудрыми, умными глазами. Ну, например, Смоктуновский и Олег Борисов, уже покойные. Если бы стояли и смотрели изучающе друг на друга. Представляете себе картину? Или два академика – братья Сагдеевы, которые стояли бы друг против друга. С одной стороны, братья, связанные кровным родством, а с другой – два выдающихся ученых, сумевших подняться на такие вершины в науке. В общем, рассказать невозможно. Это нужно было видеть. Я замерла, боялась даже дышать, словно могла их вспугнуть. Наконец гость первым протянул руку:

– Добрый вечер.

– С приездом, – пожал ему руку Кафаров.

Оба не назвали своих имен и не представились. Но это было и не нужно. Оба слишком долго и много изучали операции и разработки друг друга, чтобы теперь начать с банального знакомства. Возможно, им казалось, что они знакомы уже много лет.

Кафаров пригласил гостя за стол и попросил меня сделать им кофе. Я отправилась на кухню. Как я ни прислушивалась, ничего не было слышно, словно они опять не разговаривали. Может, они умеют общаться телепатичеки, пришла мне в голову смешная мысль. При их знаниях и опыте такое вполне допустимо. Но когда я принесла им кофе, они оба улыбались, словно успели оценить какую-то шутку.

– Можешь остаться, – разрешил Микаил Алиевич, и я устроилась на стуле, у телевизора. – Мы хотим задействовать все имеющиеся у нас возможности, – очень тихо продолжал Кафаров, – и поэтому принято решение подключить нашу специальную группу. Четверо из пятерых работают под прикрытием. Трое из них – офицеры.

– А кто координатор группы?

– В группе есть старший, но в этом конкретном случае его роль будет выполнять госпожа Алиева. Учитывая вашу специфику и ее профессию. Мы посчитали такое совпадение знаковым.

– И очень практичным, – согласился Гольдфарб? – Вы получили последние сообщения из Тель-Авива.

– Да, нам их переслали. Ваши специалисты считают, что вероятность террористического акта во время проведения конкурса «Евровидения» достигает более чем восьмидесяти процентов. Это чрезвычайно высокий показатель.

– Согласен. Обычно при таких показателях возможность ошибки почти исключена. Значит, нужно искать того, кто и когда собирается провести этот террористический акт. Хотя вопрос «где» никто с повестки дня тоже не снимает.

– Мы полагаем, что главный удар будет нанесен в новом концертном зале «Кристал-холл», который построен специально к проведению этого конкурса.

– Учитывая место, время и количество зрителей, – это наиболее возможный объект, – согласился Гольдфарб, – тем более что там будут работать телекомпании почти из всех стран Европы и мира. Упустить такую возможность просто непростительно для террористов. В каждом из них есть нечто от актеров. Смерть на публике всегда вызывает некий восторг. А тут освещение всех ведущих телеканалов. Каждый террорист в этом смысле немного позер и немного хвастун. Поэтому ваш выбор достаточно логичен. И как вы собираетесь наладить охрану?

– Билеты станут продаваться только по предъявлению паспортов, которые должны быть у каждого посетителя, – сообщил Кафаров, – будут установлены металлоискатели, из Турции и Германии приедут опытные кинологи со своими питомцами. Собаки чувствуют взрывчатку на расстоянии. Кроме того, будут задействованы и ручные детекторы, обнаруживающие даже пыль на одеждах возможных террористов. Кроме личного досмотра, будут еще и специалисты-психологи. Причем большинство из вашей страны. Они еще на подходах к концертному залу будут встречать гостей, внимательно рассматривая их и вычисляя наиболее подозрительных для личного досмотра.

Гольдфарб согласно кивнул головой:

– Откуда приедут психологи?

– Из вашей страны и из Турции. Нам важно, чтобы эти специалисты хорошо говорили по-русски и по-азербайджански, что можно обеспечить приглашением специалистов именно из этих стран. Местные жители, которые придут на концерт, в большинстве своем знают не только азербайджанский, но и русский языки. Особенно те, кто решит посетить концерт. Поэтому ваши специалисты, владеющие русским языком, будут очень востребованы.

– Нужно обратить внимание на полуфиналы и репетиции, – предложил Яков Аронович. – Если подойти к вопросу шаблонно, то получается, что основной удар будет нанесен в день финального концерта всех основных участников. Но террористы умеют просчитывать варианты. Вернее, за них просчитывают эти варианты очень неглупые люди, получающие солидные гонорары. И уже успевшие доказать, что умеют мыслить достаточно не стандартно. Учтите и эти возможные варианты.

– Меры безопасности во всех случаях будут одинаковыми, – согласился Кафаров.

– Нужно усилить контроль на границе, – продолжает Гольдфарб, особенно на таможенных постах. При наличии коррумпированных таможенников очень легко будет выдать свой специфический груз за некое подобие коммерческого багажа, за который будет уплачена десятикратная пошлина. Нужно поставить рядом с таможенниками и пограничниками своих сотрудников, чтобы они контролировали работу. И обязательно из других ведомств.

– Мы это уже сделали, – усмехнулся Кафаров. – Любой незадекларированный груз все равно внимательно досматривается. Пока мы, конечно, ничего не сообщаем в Таможенный комитет, но думаю, что после проведения конкурса передадим все материалы руководителям таможенной службы, которые будут очень неприятно удивлены нашими выводами.

– Мне понадобятся все материалы, которые у вас уже есть, – предупредил Яков Аронович.

– Безусловно, – согласился Кафаров, – мы все вам подготовили. Можете работать прямо здесь. Соседняя квартира свободна, в ней никто не проживает. Вам никто не будет мешать. А внутренний двор имеет два выхода.

– Это я уже разглядел, когда к вам поднимался, – сообщил Гольдфарб, – но, думаю, будет лучше, если я стану работать в номере отеля и в литературном институте, куда я приехал по своей легенде. Мне понадобятся подробные карты местности и вашего нового дворца «Кристалл-холл». А здесь я буду появляться по мере необходимости.

– Мы все подготовим, – согласился полковник.

– И еще один важный момент, – заметил Яков Аронович, – кто, кроме госпожи Алиевой, будет посвящен в наши отношения?

– Мы стараемся сохранять ваш приезд в секрете, – сказал Кафаров, – и максимально ограничили количество людей, посвященных в тайну вашего приезда. Но конкрентно с вами будут работать наш офицер Кеклик Алиева и ее коллеги, которые обычно с ней работают.

– Группа создана под этот конкурс или они уже провели совместные операции? – поинтересовался Гольдфарб.

– Они работают вместе уже много лет, – ответил Кафаров.

Они говорят словно намеками, обрывками фраз. В разговоре участвуют одновременно выражение глаз, едва уловимые колебания тела, поднимающиеся веки, неподвижные, словно маски, лица, интонация и тембр голосов. И они понимают гораздо больше, чем говорят друг другу.

И я неожиданно понимаю, что именно происходит. Уже тогда я поняла, почему меня сделали координатором группы. Не только потому, что я работала в институте литературы и могла без подозрений встречаться с таким признанным мэтром литературной критики, как Яков Гольдфарб. На самом деле стало понятно, что это последнее дело нашей группы. Ни одна спецслужба мира не станет сохранять специальную группу в своем составе, после того как о ней узнали сотрудники другой спецслужбы. Даже если они работают с вами в тесном контакте и в этой конкретной операции являются вашими союзниками. Законы конспирации требуют, чтобы эта группа прекратила свое существование уже на следующий день после завершения операции. Во время «холодной войны» нас всех могли просто ликвидировать свои, сейчас почти наверняка расформируют. И поэтому подполковник Бехбудов может не обижаться. Нашей группы все равно не будет, и ему не придется снова принимать на себя координацию действий моих товарищей.