Текст книги "Похороны империи"

Автор книги: Чингиз Абдуллаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Глава 11

Каждый день Ревенко приносил ему эту папку, которая становилась все тяжелее и объемнее. Со всех сторон шли неутешительные известия. Особую тревогу вызывал армяно-азербайджанский конфликт в Нагорном Карабахе. Это столкновение двух суверенных республик невозможно было решить с одним президентом. Спустя месяц после визита в закавказские республики Ельцина и Назарбаева приходилось с горечью констатировать, что их миротворческие усилия ни к чему не привели.

Остальные конфликты развивались в рамках самих республик, или суверенных государств, как они требовали теперь их называть. Приднестровский конфликт в Молдавии, абсолютно неуправляемая ситуация в Чечне.

Горбачев перечитал последние сообщения из Грозного и тяжело вздохнул. Ему не хотелось даже злорадствовать, уже не оставалось никаких сил. Пусть чеченец Хасбулатов, избранный от Грозного в Верховный Совет РСФСР, решает проблему своих земляков, с какой-то странной опустошенностью подумал Михаил Сергеевич. Он не желал признаться даже самому себе, что устал. Очень устал от этого ежедневного обилия материалов о кровавых конфликтах по всей территории бывшего Союза. В Грузии вообще творится непонятно что. Там грузинская оппозиция требует отставки Гамсахурдиа. И он еще считает себя президентом – за такой короткий срок успеть разругаться со всеми автономиями в собственной республике и настроить против себя всю грузинскую интеллигенцию… Горбачев знал о некоторых безумных высказываниях Звиада Гамсахурдиа. Этот сын классика грузинской литературы, знаток Бодлера, однажды сказал про осетин, что они «мусор», который не должен интересовать грузинский народ, и они могут убираться в Северную Осетию, если хотят. Разумеется, это высказывание спровоцировало еще большие столкновения.

Среди документов, которые принесли Горбачеву, было и сообщение о смерти Георгия Павлова, работавшего управляющим делами до Николая Кручины. Последний выбросился из окна сразу после августовских событий, написав записку: «Я – трус». Но восьмидесятилетний Павлов выбросился через полтора месяца, когда все должно было немного успокоиться. Горбачев лично его знал. Он опять отложил папку. Нужно запретить публиковать подобные материалы. Баранников регулярно присылал ему данные о бывших партийных работниках и коммунистах, уходивших из жизни в эти месяцы. Сам Баранников не решался их нигде публиковать или показывать. Но сообщение о смерти Павлова опять будет во всех газетах. Он тоже был управляющим делами ЦК КПСС. И теперь все снова начнут говорить о «золоте партии». Горбачев прекрасно знал, что никакого тайного «золота» нет. Никому бы и в голову не пришло создавать какие-то закрытые или тайные счета. Счета, конечно, были. И в Москве, и в Швейцарии, и в американских банках. Но все под строгим учетом управления делами, и никаких секретов от высшего руководства партии. Никто даже подумать не мог, что ЦК КПСС будет закрыт, документы будут опечатаны, а следователи начнут проверку всей финансовой деятельности партии. Но никаких особых счетов все равно найти не удалось. Хотя для обнаружения закрытых счетов и возможных анонимных банковских ячеек привлекли даже западных специалистов, специализирующихся на подобных поисках.

От мыслей его отвлек телефонный звонок.

– Здравствуйте, Михаил Сергеевич, – услышал он знакомый голос Бакатина.

– Здравствуй, – ответил Горбачев. – Что еще у вас случилось?

– Ничего. Я хотел вас проинформировать о работе Первого Главного управления. У меня были несколько руководителей. Они считают, что Панкин не должен так настаивать на отзыве всех наших сотрудников из МИДа. В конце концов, это главная задача всех дипломатов – информировать руководство своих стран о положении в государствах, где они работают. Мы не можем убрать всех наших сотрудников, это просто нереально.

– Я поговорю с Панкиным, – согласился Михаил Сергеевич. – Но ты ведь знаешь, что с вашей разведкой мы уже все решили. Вот пусть новый руководитель и занимается их проблемами. Мы назначим тебе первого заместителя.

Он положил трубку и задумался. После Шеварднадзе и Бессмертных пришлось назначить Бориса Панкина. На него возлагались такие большие надежды, а он их совсем не оправдал. Дипломаты возмущены «охотой на ведьм», которую он устроил в Министерстве иностранных дел. А теперь еще и скандал с разведкой. Многие считают Панкина явно неудачной кандидатурой. Нужно подумать о его замене, хотя понятно, что снова будут проблемы с подходящим кандидатом. К тому же говорят, что он пьет. Горбачев раздраженно посмотрел на телефон. Может, прямо сейчас и позвонить? Хотя Панкин отсутствует, он в Нью-Йорке, на сессии Генеральной Ассамблеи ООН. Конечно, его найдут, если Горбачев захочет с ним связаться, но этот разговор можно отложить до его возвращения. Он не стал говорить Бакатину, что и его руководство не вызывает у профессионалов особого восторга, а некомпетентность Бакатина уже стала притчей во языцех. Взялся он за дело достаточно энергично, уже успел уволить целую команду бывших высокопоставленных генералов, обвинив их в близости к бывшему председателю Крючкову, хотя все понимали, что проработавший в руководстве КГБ много лет Крючков, так или иначе, был связан со всеми выдвижениями в этой организации за последние четверть века. Даже оставшиеся офицеры были крайне невысокого мнения о работе нового председателя. Горбачев хорошо относился к Бакатину, и ему не хотелось менять его на другого руководителя органов безопасности, тем более что с поиском подходящего кандидата тоже были бы проблемы: «Люди меняются», – с огорчением подумал он. Для него самым большим шоком было поведение академика Дмитрия Лихачева. В глазах самого Горбачева и его супруги Лихачев был символом интеллигентности и порядочности. Именно с подачи Раисы Максимовны были созданы Фонды культуры в Союзе и во всех республиках. Советский фонд культуры возглавил Лихачев. Раиса Максимовна была в восторге от его эрудиции и интеллекта. И все эти годы Лихачев возглавлял Фонд, пробивая все новые и новые проекты. Раиса Максимовна часто звонила мужу прямо из кабинета Лихачева, чтобы решать различные проблемы.

Именно Лихачев одним из первых обратится к Ельцину сразу после августовских событий. Он сделает нужные выводы, понимая, что вернувшийся Горбачев уже обречен, а его супруга более никогда не будет пользоваться прежним авторитетом и влиянием. И он отправится к Ельцину с просьбой о переименовании Советского фонда в Фонд культуры России. Ельцин примет и благосклонно даст согласие, не подозревая, что в России уже существует Российский фонд культуры, одно из подразделений Советского фонда. Начнется неприятная тяжба между двумя Фондами. Лихачев обвинит Проскурина в том, что его Фонд разворовывает музейные ценности, занимается коммерцией, не уделяет должного внимания культуре. Все эти обвинения соответствовали действительности, но маленький нюанс заключался в том, что у Советского фонда культуры благодаря щедрой и влиятельной покровительнице не было никаких проблем – ни с помещениями, ни с финансированием, ни с техникой, ни с людьми. А Российский фонд культуры, который возглавлял Проскурин, должен был самостоятельно находить деньги и вынужденно занимался коммерцией. Но обвинения прозвучали, и, конечно, все это закончилось отчуждением всего имущества в пользу бывшего Советского фонда мира. Спустя много лет Горбачев однажды расскажет об этом. Поведение Лихачева потрясло его и Раису Максимовну больше, чем предательство многих соратников.

«Люди меняются», – в который раз подумал Горбачев. Ему доложили, что пришел Евгений Максимович Примаков. Горбачев обрадовался: кажется, этот академик один из очень немногих, которые не меняются и не изменяют своим взглядам. Несколько дней назад он был на приеме у Горбачева и рассказал о недовольстве целого ряда руководителей Первого Главного управления КГБ СССР действиями Панкина. Горбачев специально затребовал материалы по этому ведомству. Во всем мире разведка и контрразведка работали в разных учреждениях. В США это были ЦРУ и ФБР, а в Великобритании – МИ-5 и МИ-6. Такая практика существовала везде. Нужно было решиться и пойти на разделение монстра КГБ на целый ряд автономных подразделений. Из КГБ уже забрали управление охраны, затем взяли управление спецсвязью, создав отдельное ведомство, вычленили пограничников, убрали архивы. Теперь следовало раз и навсегда разделить разведку и контрразведку. Примаков тогда согласился с этим мнением. И вот сейчас Горбачев вызвал его для важного разговора.

Он пожал руку вошедшему, предложил сесть и сразу напомнил о том разговоре, который у них состоялся несколько дней назад.

– Ты тоже предлагал разделить разведку и контрразведку. Мне дали справку, что во всем мире это различные учреждения.

– Конечно, – согласился Примаков, – только нужно предложить туда очень проверенного человека. Там будет столько секретов, на которые нельзя ставить непроверенного политика. – Он не сказал про Бакатина. Он вообще никогда не критиковал своих коллег, не позволяя себе подобных мелочных уколов. Для этого Примаков был слишком большим эпикурейцем, любившим жизнь, и порядочным человеком.

– Мы нашли такого человека, – усмехнулся Горбачев, – хотим предложить ему возглавить новое ведомство. Всю бывшую разведку Советского Союза.

– Это не вся разведка, – добродушно заметил Примаков, – есть еще военная разведка Генерального штаба. Главное разведывательное управление.

– Вот видишь, как ты все хорошо знаешь, – рассмеялся Михаил Сергеевич. – Некоторые наши генералы до сих пор уверены, что мы с Александром Николаевичем агенты ЦРУ. Иногда еще и Эдуарда Амвросиевича вспоминают.

– Про меня такого не говорят, – усмехнулся Примаков.

– Не говорят, – согласился Горбачев, – говорят, что ты, Евгений Максимович, генерал КГБ. Слишком уж много закрытых поручений выполнял. Часто ездишь к Саддаму Хусейну, бываешь у Каддафи, Хафиза Асада, общаешься с Ясиром Арафатом, всех даже не упомнишь.

– Генералом не стал, – продолжал улыбаться Примаков, – но поручения действительно выполнял. В том числе и ваши, Михаил Сергеевич.

– Это я помню, поэтому и пригласил тебя. Хочу предложить пойти туда руководителем разведки.

Примаков удивленно замер. Неужели президент говорит серьезно?

– Ты сам сказал, Евгений Максимович, что туда нельзя ставить непроверенного политика, – на этот раз усмехнулся Горбачев.

– Нельзя, – согласился Примаков, – но у меня нет воинского звания.

– Мы можем дать тебе звание, – предложил Михаил Сергеевич.

– Лучше останусь штатским, – ответил Примаков и задумался – предложение было достаточно необычным.

– Я могу подписать приказ о твоем назначении первым заместителем председателя КГБ и руководителем Первого Главного управления, – сказал Горбачев. – Войдешь в курс дела, осмотришься. Если действительно необходимо, то мы разделим КГБ на две организации. Бакатину одному трудно справиться с таким монстром. Ему нужно помочь.

Примаков молчал. Он думал. Академик, доктор наук, профессор, бывший директор Института востоковедения, бывший директор Института мировой экономики и международных отношений, бывший академик-секретарь, бывший председатель Совета Союза Верховного Совета СССР. И неожиданно – такое назначение. Интеллигент, ушедший в КГБ? Наверное, другой мог бы отказаться, даже оскорбиться, обидеться. Но Примаков действительно столько лет работал с представителями различных спецслужб, что хорошо знал и понимал их нелегкую работу. Знал о «лихачествах» Панкина, выживающего разведчиков из МИДа, понимал, как сложно приходится бывшим агентам и сотрудникам разведки, всю свою жизнь работавшим на Советский Союз, и часто даже не в силу материальных причин. Понимал, как легко можно испортить судьбу сотен и тысяч людей, честно и самоотверженно работающих на его страну. И самое главное – Примаков был по-настоящему государственным человеком, поэтому в такой важный и сложный момент не хотел и не мог отказаться от этого назначения.

– Я согласен, Михаил Сергеевич, – наконец заговорил он чуть дрогнувшим голосом, – если вы окажете мне такое доверие. Постараюсь сделать все, чтобы сохранить кадры, которые там работают.

Горбачев одобрительно кивнул. Он не мог предположить, что это назначение станет одним из самых удачных назначений в его жизни. По существу, Примаков спасет советскую разведку от развала, шельмования, забвения. Своим авторитетом прикроет тысячи агентов, которые будут продолжать работать в разных концах света, и не позволит никому проводить чистку по идеологическим или иным мотивам.

Через несколько дней будет принято решение об отделении разведки и создании Центральной службы разведки СССР. После распада Союза эту организацию переименуют в Службу внешней разведки России. Примаков перейдет на работу в руководство КГБ в шестьдесят два года, когда другие уже уходят на пенсию, но это далеко не финальная точка его карьеры. Он еще долгое время будет возглавлять Службу внешней разведки, затем станет министром иностранных дел, а после августовского дефолта девяносто восьмого года именно он в качестве премьер-министра станет спасать Россию, осторожно выводя ее из кризиса. Он еще успеет побывать основным кандидатом в президенты страны, проиграть выборы, возглавить торгово-промышленную палату и дожить до преклонных лет, сохраняя удивительное жизнелюбие и ясность ума.

Когда Примаков попрощался и ушел, Горбачев раскрыл свою папку. Настроение его заметно улучшилось. Теперь нужно подумать, что делать с Таджикистаном. Там тоже далеко не все в порядке. Может, послать туда Собчака? Он уже стал специалистом по горячим точкам, хотя и успел переименовать Ленинград в Санкт-Петербург. Многим пожилым людям это смена не понравилась, но на смешно проведенном референдуме победили сторонники переименования. Теперь собираются менять Свердловск на Екатеринбург, и уже появились предложения о переименовании Краснодара в Екатеринодар. Если так пойдет дальше, начнут требовать переименования Калининграда в Кенигсберг. Хотя Калинин уже переименовали в Тверь, но переименовывать Калининград было бы глупо – немцы сразу вспомнят, что это их город.

Горбачев продолжал читать приготовленные для него материалы. Такое ощущение, что они все одновременно сошли с ума. В Таджикистане схлестнулись приверженцы Коммунистической партии и демократы, и, судя по всему, ни одна из сторон не намерена уступать. Точно так же, как и в Чечне, где демократы считают бывший Верховный Совет прокоммунистическим и реакционным. А вот в Грузии уже провели свою чистку, выгнали из парламента всех депутатов от Компартии. И теперь воюют друг с другом.

Ремарка

В Душанбе проходят сразу два митинга. Первый митинг – прокоммунистических сил, требующих проведения очередного съезда Компартии Таджикистана. Митингующие скандируют имя Рахмана Набиева, ставшего руководителем парламента и исполняющим обязанности президента республики. Другой митинг проходит под антикоммунистическими лозунгами «Компартия Таджикистана – сторонник хунты» и «Рахман Набиев – предатель таджикского народа». Против введения чрезвычайного положения выступил народный депутат СССР, член правления Союза кинематографистов СССР Довлат Худойназаров, который говорил об опасности возникновения гражданской войны и противостояния в республике. Сессия Верховного Совета приняла решение восстановить памятник Ленину, ранее демонтированный, согласно распоряжению предыдущего исполняющего обязанности президента республики. При этом в новом постановлении особо оговаривается, что восстановление памятника будет произведено за счет тех лиц, кто демонтировал монумент.

Сообщение Интерфакс

Ремарка

Уже несколько дней идут трудные переговоры между парламентской делегацией России, которую возглавляет Ю. Лучинский, и исполкомом общенационального чеченского Конгресса, который возглавляет Д. Дудаев. Бывшая автономия на грани развала. Несмотря на решения третьего съезда ингушского народа о единстве республики, исполком чеченского народа объявил о выборах президента и парламента суверенной Чеченской республики.

Сообщение ТАСС

Ремарка

На внеочередной сессии Верховного Совета Белоруссии избран новый председатель – пятидесятивосьмилетний Станислав Шушкевич. Он одержал победу на альтернативной основе. С. Шушкевич – известный в республике ученый, возглавляющий лаборатории и кафедры в разных вузах Минска, лауреат Государственной премии Белоруссии. Шушкевич выступил со своей программой, где отметил, что считает необходимым сохранение Союза, даже если он будет состоять из четырех республик.

Сообщение ТАСС

Ремарка

Чрезвычайная сессия парламента Таджикистана собралась в понедельник, чтобы рассмотреть вопрос о снятии со своего поста исполняющего обязанности президента республики, председателя Верховного Совета Таджикистана К. Аслонова. Большинством голосов он отстранен от занимаемой должности. В связи с серьезной дестабилизацией обстановки в республике парламент ввел чрезвычайное положение. Исполняющим обязанности президента и председателем Верховного Совета Таджикистана избран народный депутат Р. Набиев.

Сообщение Интерфакс

Ремарка

Вчера вечером были арестованы лидер национально-демократической партии Грузии Георгий Чантурия, а также его соратники Ирина Саришвили и Вахтанг Талахадзе. Генеральный прокурор республики Вахтанг Размадзе заявил, что ничего не знает об арестах лидеров оппозиции. Выступивший на пресс-конференции бывший премьер-министр Т. Сигуа назвал политику, проводимую руководством Грузии, «авантюристической и гибельной для республики». Особенно резко говорил Т. Сигуа об экономической политике «гамсахурдского руководства», назвав ее «необольшевистской».

Сообщение РИА «Новости»

Глава 12

То, что произойдет в Азербайджане поздней осенью девяносто первого года, позже назовут самой большой трагедией, происшедшей с политической элитой республики за всю историю ее существования. По степени шокового воздействия подобное событие в новейшей истории можно сравнить только с погибшим самолетом Президента Польши Качиньского, который разбился под Смоленском в апреле две тысячи десятого года.

В ноябре девяносто первого года в Нагорном Карабахе был сбит вертолет, в котором находилась почти вся властная политическая элита Азербайджана, по роковому стечению обстоятельств оказавшаяся в салоне этого злосчастного вертолета. Погибли государственный секретарь Азербайджана Т. Исмайлов, прокурор республики И. Гаибов, заместитель председателя Совета министров Азербайджана З. Гаджиев, государственный советник и бывший министр МВД М. Асадов, народные депутаты СССР В. Мамедов и В. Джафаров, заведующий отделом аппарата президента О. Мирзоев, комендант особого района НКАО генерал Н. Жинкин, начальник УВД НКАО генерал В. Ковалев, прокурор НКАО И. Плавский, начальник отдела КГБ НКАО С. Иванов. Вместе с ними находились прилетевшие представители посредников – заместитель министра внутренних дел Казахстана С. Сериков, представитель Министерства обороны СССР О. Кочеров и представитель МВД М. Лукашов.

Очевидцы видели, как вертолет днем, примерно в половине пятого, вошел в полосу густого тумана и разбился об гору на высоте семисот метров. Некоторые утверждали, что слышали и обстрел вертолета. Говорили о взрыве на борту за несколько секунд до его падения. Как бы там ни было, вертолет, на котором находилось столько известных людей, разбился, и все его пассажиры вместе с членами экипажа погибли.

Мурад был уже дома, когда услышал это ошеломляющее известие. Сначала о трагедии заговорили люди, передавая друг другу подробности. Многих погибших в республике хорошо знали. Прокурор Гаибов пользовался всеобщим уважением, это был относительно молодой, энергичный, смелый человек. Народные депутаты тоже были хорошо известны по своим выступлениям на съездах депутатов в Москве, особенно Вели Мамедов, ранее работавший первым секретарем самого крупного района Баку. И, наконец, там был Тофик Исмайлов, человек, которого не просто уважали, а любили многие жители республики. Он был известным ученым, академиком, руководителем созданного в Баку Института космических проблем и народным депутатом СССР. Негласно именно он считался неформальным лидером среди всех депутатов, представляющих Азербайджан в высшем законодательном органе страны.

Телевидение сыграло злую шутку с властями Азербайджана. Вместо того чтобы честно и откровенно сразу рассказать о случившемся, комментаторы говорили о возможной аварии, об уточненных обстоятельствах, о погибших и раненых, число которых якобы уточняется. В отсутствие подлинной информации в городе начали распространяться дикие слухи. Повсюду собирались люди, не понимавшие, как можно скрывать подобную катастрофу. Власти просто растерялись, не зная, что именно нужно говорить людям в такой момент. Сплетни множились, рассказывали о намеренном обстреле вертолета со стороны армянских позиций, говорили о возможной диверсии. Взволнованные люди обменивались слухами. К вечеру появился даже такой слух, что гибель вертолета был выгодна властям республики, которые могли снова ввести чрезвычайное положение.

На следующее утро начались стихийные митинги. Люди требовали рассказать им правду, не понимая, почему власти скрывают информацию о погибших. На фоне вновь вспыхнувшего противостояния в Нагорном Карабахе и по всей длине армяно-азербайджанской границы подобное умалчивание казалось подозрительным и оскорбительным.

Разрозненные митинги переросли во всеобщий, на котором прозвучали требования о немедленной отставке президента страны и всего Верховного Совета Азербайджана. Только после этого по телевидению было зачитано короткое сообщение о гибели вертолета и всех его пассажиров. В Нагорный Карабах срочно вылетели следователи для расследования. Из Москвы прилетел заместитель министра внутренних дел СССР генерал Турбин. Вместе с ним был и заместитель командующего внутренними войсками МВД СССР генерал Пономарев. Выступивший по телевидению командующий внутренними войсками генерал Савин сказал, что не верит в ошибки пилота, и подтвердил, что на некоторых частях вертолета найдены пробоины от пуль крупнокалиберного пулемета. Руководство Армении направило телеграммы соболезнования в Баку, Москву и Алма-Ату, выразив сожаление по поводу гибели миротворцев.

В Москве в этот день проходило совещание министерской «семерки», обсуждавшей, как именно можно помочь Советскому Союзу в такое сложное время. Все министры направили свои соболезнования в Баку. Стало известно, что вечером в Нагорный Карабах вылетает начальник управления прокуратуры Бутурлин.

На следующий день вышло заявление правительства Армении. В нем указывалось, что правительство настаивает на создании авторитетной международной комиссии для всесторонней проверки гибели вертолета. Вместе с тем осуждались средства массовой информации, поспешившие заявить о причастности армянской стороны к трагедии. Вечером по телевидению выступил Президент Армении Л. Тер-Петросян, который заявил, что ситуация чрезвычайная и собирающийся Верховный Совет Азербайджана, возможно, объявит войну соседней республике.

В Баку заявили, что на повестке дня будет обсуждение положения в республике. В проекте подготовлено решение о немедленном отзыве из Советской армии всех офицеров и солдат азербайджанской национальности, о полном разрыве всех связей с Арменией и обсуждении статуса НКАО.

В Алма-Ату доставили тела погибших – заместителя министра МВД Серикова, офицеров милиции Котова, Долгова, Яковенко. Их торжественно вынесли из здания ТЮЗа. Проститься с погибшими пришли тысячи жителей республики. В НКАО начались ракетный и артиллерийский обстрелы различных сел. Все понимали, что установки «Град» и артиллерийские орудия просто «арендуются» или покупаются у частей Советской армии, расположенных в НКАО и вокруг области. Было обстрелено пять армянских и три азербайджанских населенных пункта.

Открывшаяся сессия парламента Армении оценила ситуацию как чрезвычайно опасную. В Верховном Совете Азербайджана создали специальную комиссию по расследованию причин катастрофы вертолета «Ми-8Т». Руководителем комиссии был назначен представитель оппозиции, заместитель председателя Верховного Совета республики Т. Караев. Он сделал заявление, что из найденного «черного ящика» можно четко разобрать фразу пилота: «Нас обстреливают».

Сессия Верховного Совета Армении объявила о создании министерства обороны и призыве на службу военнообязанных от восемнадцати до двадцати пяти лет. Все советские газеты вышли на следующий день с призывами примирить обе республики любыми способами, остановив возможную войну между ними.

Гибелью вертолета в наибольшей мере воспользовалась оппозиция в лице Народного фронта в Баку. Любые инициативы оппозиции блокировались агрессивным проправительственным большинством в Верховном Совете. Потерявший своих сторонников, растерявшийся президент Муталибов согласился на беспрецедентный и антиконституционный шаг. Вместо Верховного Совета на сессии был создан Национальный Совет республики, куда вошли по двадцать депутатов от оппозиции и проправительственных депутатов. По существу, это был явный антиконституционный шаг с нарушениями Конституции Азербайджана и всех демократических норм. Но президент согласился на него, учитывая нарастающую нестабильность в обществе. Он и стоявшие за ним политические силы были готовы на все ради сохранения призрачной стабильности.

Президент Муталибов попадет в собственную ловушку, из которой потом не сможет выбраться. Если двадцать пять депутатов от оппозиции всегда голосовали консолидированно, то среди других двадцати пяти депутатов, по идее, должны находиться его сторонники. Но это было не так. Среди них оказалось немало людей, попавших в национальное собрание случайно и во многом на той мутной волне, которая вздымается при любой революции. Будет немало и тех, кто потом посчитает выгодным для себя сдать Муталибова, чтобы сохранить свои экономические интересы уже при новой власти. Они жестоко просчитаются. Почти все разорятся, подвергнутся репрессиям и уйдут в политическое небытие, презираемые своими соотечественниками и коллегами. Ведь предателей презирают даже те, к кому они переходят.

К тому же властная элита в Баку все время помнила о незримой угрозе, исходившей из Нахичевани. Об этом помнила и оппозиция. Шестидесятивосьмилетний Гейдар Алиев был избран руководителем парламента автономной республики и считался заместителем председателя Верховного Совета Азербайджана. Чтобы любым способом исключить даже возможность его участия в выборах, оппозиция примет антидемократический и идиотский по своей сути закон, запрещающий баллотироваться в президенты после шестидесяти пяти (?!) лет. Никто и не подумает скрывать, что эта поправка будет принята специально против Гейдара Алиева, чтобы ни при каких обстоятельствах не допустить его к власти во второй раз.

История посмеется над этими тщетными усилиями. Уже через два года, по настоятельным просьбам нового президента Абульфаза Эльчибея, Алиев вернется в Баку, встреченный восторженной толпой своих соотечественников, и сделает все, чтобы спасти республику от разгоравшейся гражданской войны, сохранить ее целостность и начать восстанавливать экономику. Политика – это высокое искусство умело приспосабливаться к обстоятельствам и использовать их.

Все эти ноябрьские дни жесточайшего противостояния в Баку проходили митинги и шумные собрания. Обвинения в адрес друг друга выдвигали различные политические партии. Начали создаваться вооруженные группировки под видом отрядов для защиты Карабаха. Многие из этих формирований позже будут использованы в борьбе за власть. Мурад с горечью и ужасом видел, что творится в его родном городе, в его республике.

Сессия Верховного Совета Азербайджана объявила о ликвидации автономии Нагорного Карабаха. В ответ армянские вооруженные формирования провели сразу несколько обстрелов азербайджанских сел в районе города Шуши. Обоих президентов – Муталибова и Тер-Петросяна – пригласили на специальное заседание Госсовета, где должен был рассматриваться вопрос о возможном примирении сторон. Казалось, что сам дьявол придумал эту историю с вертолетом, чтобы окончательно рассорить обе соседние республики и два соседних народа.

На следующий день Госсовет СССР потребует восстановить в Нагорном Карабахе конституционный порядок, вернуть статус автономии и разоружить все незаконные вооруженные формирования. Сессия Совета народных депутатов Нагорного Карабаха объявит, что отныне на территории области действуют только советские законы и не действует конституция Азербайджана.

Из Алма-Аты придет сообщение, что Иран готов выступить посредником в урегулировании отношений Азербайджана и Армении. Об этом заявит находящийся с визитом в Казахстане министр иностранных дел Ирана Али Акбар Вилаяти. Его заявление встревожит не только Москву, но и Вашингтон, Лондон, Париж, которые осознают, что на распадающихся обломках бывшего Советского Союза могут появиться такие мощные региональные «игроки», как Иран и Турция.

Однако уже на следующий день будет обстрелян другой вертолет, вылетевший в Агдам из села Джамили Аскеранского района. Машина получит четыре пробоины, но летчик сумеет посадить вертолет, и этот эпизод вызовет взрыв возмущения в Баку, когда на заседании Национального совета будет заявлено, что все проблемы необходимо решать собственными вооруженными формированиями и Госсовет СССР не может разрешить данный конфликт.

Началась принудительно-добровольная мобилизация в отряды самообороны в обеих республиках. В эти дни Союз писателей напоминал развороченный улей. Почти в каждом кабинете обсуждали возникшую ситуацию, предлагали свои методы решения, свои варианты компромисса или, наоборот, бескомпромиссной войны до победного конца. Мурад в отличие от болтающих литераторов, прошедший войну и тяжело раненный в Афганистане, с печалью и грустью слушал эти дилетантские рассуждения о возможных военных победах. Он понимал, во что может вылиться военный конфликт и какие необратимые потери понесут мирные города и села, на территории которых будут проходить эти столкновения.

Но, похоже, никто не хотел даже к нему прислушиваться. Люди переставали работать, повсюду останавливались заводы и фабрики, начались перебои с электричеством, с поставками продуктов. Только в Нахичеванской автономной республике сохранялась относительная стабильность. На следующее заседание в Ново-Огареве, где должна была состояться решающая встреча руководителей республик, Муталибов просто не поехал. Ему надоели упреки оппозиции в уступках и неспособность аморфного союзного руководства к каким-либо конкретным решениям.