Текст книги "Похороны империи"

Автор книги: Чингиз Абдуллаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Глава 7

События последних дней, словно соревнуясь друг с другом, наносили ему один удар за другим. Он действительно вернулся совсем в другую страну. В отпуск уезжал всесильным Президентом Советского Союза, который готов был примирить все республики и заключить Союзный договор на основе выработанного консенсуса. Ему подчинялась более чем трехмиллионная армия, ее ракетный и ядерный потенциал, мощь союзных КГБ и МВД, пятнадцатимиллионная партия, спаявшая, как железным обручем, все республики Советского Союза. Он был нобелевским лауреатом, самым влиятельным политиком современности, человеком, разрушившим Берлинскую стену и давшим согласие на объединение Германии, творцом «нового мышления», сумевшим остановить гонку вооружений, демонтировать систему социализма и Восточный социалистический блок.

А вернулся он уже совсем в другом качестве. Руководителем некоего аморфного объединения, в котором все республики уже твердо намеревались выйти из его состава, объявив о своем суверенитете и независимости, политиком, потерпевшим полный крах в своей кадровой политике, когда против него выступили все – без исключения – высшие руководители государства; человеком, который уже не мог ничего решать самостоятельно – все видели, как ему диктовал российский президент, потерявший даже возможность назначать на ключевые должности своих людей и вынужденный согласиться на кандидатуры, предложенные Ельциным. Его политический вес таял с каждым днем, в некоторых отечественных и зарубежных изданиях его даже жалели, ему сочувствовали. Он выглядел жалко и неубедительно. Только номинальная ядерная кнопка, бесполезная по сути и бывшая лишь атрибутом бывшего величия, еще оставалась в его распоряжении.

Личная трагедия Михаила Сергеевича Горбачева заключалась в том, что своими непоследовательными и непродуманными реформами он разрушал страну и партию в течение последних шести лет. И теперь, оставшись без партии, из которой он вышел и которую разрешил разогнать, изо всех сил пытался спасти государство, где должен был оставаться первым и последним президентом некогда единой страны. В эти последние месяцы он продемонстрирует чудеса политической эквилибристики, пытаясь примирить непримиримых противников и удержать расползающуюся страну, искренне полагая, что еще можно спасти прежний Союз. Но после того как Ельцин прилюдно тыкал в него пальцем, а затем демонстративно заставил сначала отказаться от должности Генерального секретаря, а затем от партии, от своих сторонников и даже от собственных назначенцев, всем стало понятно, что любимый «Горби» – отныне медленно остывающий политический труп, у которого уже не было ни прежнего влияния, ни прежней власти.

Верховный Совет принял решение об отставке Лукьянова и позже дал согласие на его арест. Но Собчак, которого выдвинули на место ушедшего, отказался занять этот высокий пост. Затем отказался стать вице-президентом страны Аскар Акаев, единственный демократический кандидат из президентов Средней Азии. Еще один удар нанесли прежние союзники – Александр Яковлев и Эдуард Шеварднадзе. Вместе с Гавриилом Поповым они демонстративно отказались войти в Государственный совет.

И впереди был Съезд народных депутатов, который вполне мог поставить вопрос о доверии своему президенту. Не говоря уже о том, что большинство нардепов были членами партии и убежденными консерваторами и могли выступить единым строем. Он провел встречу сначала с Ельциным, Назарбаевым и Акаевым. В эти сложные дни, пожалуй, только двое последних вели себя достаточно деликатно, не хамили, не срывались на конфронтацию, готовы были выслушать его аргументы. И вместе с тем они тоже понимали, что прежнего Союза уже нет и никогда не будет. Назарбаев заявил, выступая в Верховном Совете, что Казахстан никогда не станет ни подбрюшьем каких-либо регионов, ни чьим-то «младшим братом».

Горбачеву было тяжело. Он понимал, насколько сложно будет выступать перед тысячами людей, которые соберутся второго сентября на съезде. Ревенко принес папку с самыми неотложными документами, среди них было и сообщение из Комитета государственной безопасности, где уже работал Бакатин. Горбачев достал листок и, поморщившись, прочитал его. Раньше подобные сообщения делала аналитическая служба КГБ, теперь же такие опросы проводились появившимися социологическими службами, которые открыто печатали свои результаты в прессе. Это был социологический опрос, проведенный центром социально-экономических исследований «Тинни-Социо» по заказу еженедельника «Аргументы и факты» и газеты «Известия». Результаты оказались ошеломляюще оскорбительными и обидными.

На вопрос «Удастся ли Горбачеву сохранить свои позиции в результате происшедших событий?» только 27 % ответили, что, возможно, удастся. 61 % опрошенных ответили категорическим «нет». Другой вопрос, на который просили ответить о степени популярности в настоящее время того или иного политического деятеля. 74 % набрал Борис Николаевич Ельцин, 8 % – Анатолий Собчак, 5 % – Александр Руцкой, 4 % – Гавриил Попов и около 4 % – Михаил Горбачев. Это были просто невероятные результаты. Взлетевший в августовские дни рейтинг Горбачева снова упал, и настолько низко, что газеты указали на возможную статистическую погрешность.

Он с раздражением захлопнул эту проклятую папку. Конечно, после того как Ельцин прилюдно его унижал и оскорблял, было бы трудно рассчитывать на нечто иное. Нужно принимать какие-то меры. На предстоящем съезде на него обрушится целый вал критики и недовольства. Он уже знал, что парламентская комиссия Верховного Совета по национальной политике и межнациональным отношениям высказалась за признание независимости прибалтийских республик. Это окончательный уход всех трех республик. Горбачев понимал, что с этого может начаться общий распад, поэтому так мучительно долго тянул с признанием. Первого сентября в Москву прилетел премьер-министр Великобритании Джон Мейджор. Он привез совет Маргарет Тэтчер признать независимость прибалтийских государств. Мейджор демонстративно встретился с премьерами трех прибалтийских республик в посольстве Великобритании, провел встречу с Ельциным.

Вечером в Ново-Огареве собрались руководители союзных республик. Прилетел даже представитель Гамсахурдиа. Все понимали, что завтрашний день может быть особенным. Горбачев предложил зачитать завтра совместное заявление. Эту идею подал Вольский, и она ему очень понравилась: совместное заявление Президента СССР и руководителей всех остальных республик, за исключением Прибалтики и Молдавии, которые не приехали на эту встречу.

Его слушали молча. Макхамов, у которого были большие проблемы в Таджикистане, где требовали его отставки, сильно нервничал. Еще больше нервничал Муталибов. На сессии уже поднимался вопрос о его поведении в период путча. Более того, один из армянских журналистов спросил Горбачева, как он относится теперь к Президенту Азербайджана после его заявлений. Горбачев ответил, что ему ничего не известно об этих заявлениях.

Неожиданно первым с этой идеей согласился Ельцин. Он все время торопил Горбачева с подписанием Союзного договора, отчетливо понимая, что подобный документ раз и навсегда закрепит особое положение республик в Союзе и сделает союзную власть только представительной и ничего не значащей. Кажется, Горбачев готов был согласиться и на такой вариант, лишь бы удержаться у власти. Но Ельцин предложил, чтобы с проектом заявления выступал не Горбачев. Ему тоже готовили сводки о социологических опросах, и он прекрасно понимал, что, если Горбачев появится на трибуне съезда, это может вызвать настоящий вал обвинений в его адрес, который снесет не только самого Горбачева, но и все союзные структуры. Разъяренные депутаты могли пойти на избрание нового президента страны, что грозило всем новыми, еще более непредсказуемыми проблемами. Поэтому Ельцин решил выступить на стороне Горбачева. Он предложил, чтобы совместно завизированный текст прочел Назарбаев. Президент Казахстана не возражал. Было решено, что утром выступит именно он, хотя подобное предложение не очень понравилось руководителю Украины Леониду Кравчуку, полагавшему, что второй республикой после России, и по своему промышленному потенциалу, и по своим человеческим ресурсам, шла Украина, что было, конечно, правильно. Но Назарбаев был фигурой, устраивающей всех – славянские и мусульманские республики. Поэтому решили все-таки остановиться именно на его кандидатуре.

Все разъехались поздно вечером. Горбачев поехал домой, чувствуя неимоверную усталость, – сказывалось напряжение последних дней. К тому же плохо себя чувствовала и Раиса Максимовна. Для нее августовское заточение в Форосе оказалось настоящим шоком. Она никак не могла смириться с тем, что произошло с ними, и тяжело переживала случившееся.

Михаил Сергеевич откинул голову на спинку кресла. Привычный салон его автомобиля, привычные машины охраны. Все, как прежде, и не совсем все. Нужно выходить на признание прибалтийских республик, подумал он, тянуть дальше нельзя, их уже признали больше тридцати государств. Он прекрасно знал о хранившихся в особых папках документах, которые считались личным архивом генеральных секретарей. Там была большая карта Европы, прочерченная двумя карандашами. Красным водил Сталин, синим – Риббентроп. Они делили территорию Европы, разделив Польшу, присоединив ее западные земли к Германии, а восточные – к СССР. При этом Сталин оговаривал присоединение всех трех прибалтийских республик и Бессарабии. Риббентроп, уже знавший, что война с Россией неминуема, соглашался на все. Ему было важно предотвратить вступление СССР в войну на стороне антигерманской коалиции, которая неизбежно бы возникла после нападения Германии на Польшу. Франция и Великобритания наверняка объявили бы войну Германии, а снова воевать на два фронта Германия явно не хотела. И Польша не смогла бы долго продержаться без действенной помощи Советского Союза.

Если документы опубликуют – а их все равно нужно будет, рано или поздно, всем показать, – начнется грандиозный скандал, понимал Михаил Сергеевич. Руководителем комиссии по пакту Риббентропа – Молотова был назначен Александр Николаевич Яковлев. Но Болдин, отвечавший за эти сверхсекретные документы, убедил Горбачева никому их не показывать. Теперь Михаил Сергеевич жалел о том, что послушался тогда руководителя своей администрации.

На следующий день открылся Съезд народных депутатов. Горбачев и Ельцин сидели в общем зале, в первом ряду. На трибуну поднялся Назарбаев и зачитал заявление Президента СССР и руководителей десяти все еще союзных республик. Этим самым он выбивал почву из-под ног готовившихся выступить депутатов. Ведь прибалтийских депутатов в зале почти не было, молдавские и грузинские тоже не появлялись на заседаниях, а остальные депутаты, выслушав заявления руководителей своих республик, осознавали, что любой выпад против этого заявления будет восприниматься и как вызов своему президенту. Это заявление сразу сбило накал страстей. А председательствующий Лаптев объявил, что теперь все республики должны собраться, чтобы обсудить текст этого заявления. Был объявлен перерыв до двух часов дня, и поступило предложение российским депутатам собраться в Доме Советов, украинским – в зале заседаний палат Верховного Совета, а остальным разъехаться по своим постпредствам. Депутаты недовольно потянулись к выходу.

После перерыва выбрали президиум, и слово дали председательствующему Горбачеву. Он сразу заявил:

– Продолжаем работу нашего съезда. Надеюсь, что мы будем двигаться вперед, слушая друг друга и вырабатывая согласованные решения. Никакие демонстрации, демонстративные претензии, выкрики я воспринимать не буду. Если кто-то хочет сорвать наш съезд, он будет это делать. Если же он готов сотрудничать, то президиум – а я высказываю нашу общую точку зрения – тоже готов сотрудничать конструктивно, и мы будем решать все вопросы.

Горбачев понимал, что без претензий и криков не обойдется. Нужно было любым способом не допустить этого проявления массового недовольства.

Затем выступали представители республик. Разумеется, все говорили о том, что поддерживают данное заявление, ведь оно было подписано президентами из республик. По существу, Горбачев повторил трюк, который с успехом уже однажды применил на Пленуме ЦК КПСС, когда его заранее поддержали руководители компартий союзных республик, и остальные участники Пленума должны были выступать не просто против Горбачева, а еще и против руководителей собственных республиканских компартий.

На следующий день съезду было предложено объявить о самороспуске, заменив его Государственным советом. Многие депутаты начали выражать свое возмущение. Запомнилось выступление поэта Олжаса Сулейменова, который напомнил слова академика Велихова, сказавшего, что поражение путча резко продвинуло общество вперед. Но по законам общей физики, продолжал Сулейменов, тело продвигается вперед и от здоровенного пинка в зад. Сейчас, похоже, такое стремительное ускорение получает наш Верховный Совет и съезд. Выступил Рой Медведев, прямо сказавший, что страна была больна с 1985 года, и все способы ее «лечения» оказались настолько непродуманными и их так часто меняли, что положение народов ухудшалось с каждым годом. «Радость победы демократических сил омрачается царящей повсюду интенсивной антикоммунистической кампанией, целым рядом незаконных акций, – говорил он. – Мы хотим распустить Верховный Совет и съезд, создав какие-то непонятные новые органы? Для чего, зачем? Мы уже заменили Совет министров «межреспубликанским Комитетом»? Неужели вы считаете, что это поможет выправить положение? И почему нужно было запрещать и распускать Коммунистическую партию? Ведь подобное решение никак нельзя назвать демократическим».

Затем выступал ректор Новосибирского инженерно-строительного института депутат Яненко. Он прямо указывал на недостатки Горбачева. «Каким нужно быть руководителем, чтобы не знать и не чувствовать, кто твой единомышленник и кто готов тебя поддержать? А вы, Михаил Сергеевич, были еще и Генеральным секретарем. И в самое тяжелое для партии время вы, ее «капитан», покинули свой «капитанский мостик» и бросили миллионы рядовых членов партии на произвол судьбы».

Горбачев нахмурился, но не решился прервать выступавшего. Ельцин почувствовал, что все может неожиданно поменяться. Требовалось срочно переломить ситуацию и попытаться защитить Горбачева. Борис Николаевич обладал звериным инстинктом и чутьем настоящего охотника, поэтому сразу попросил слова.

– Ситуация в стране настолько сложная, – начал он, – что нужны безотлагательные меры и кардинальные решения. Это уже ясно всем. Августовский путч не был случайным. Сегодня в прокуратуре имеется слишком много данных на Компартию, которая деятельно принимала участие в подготовке и осуществлении путча. И есть достаточные основания, чтобы распустить все органы КПСС.

Оценивая причины путча, не могу не сказать о роли президента страны. Его непоследовательность в проведении реформ, нерешительность, а порой и капитуляция перед агрессивным натиском ущемленной в правах партократии – все это создавало благоприятную почву для реванша тоталитарной системы. Не думаю, что Михаил Сергеевич не знал истинной цены Янаеву, Крючкову, Пуго, Язову и другим…

Да, сегодня мы вправе предъявить претензии Горбачеву. Подчеркиваю, претензии, но не счет. После переворота страна и Россия стали другими. Другим стал и президент. Он нашел в себе силы, чтобы многое переоценить. Это шаг, достойный доверия. Я, например, сегодня лично верю Михаилу Сергеевичу гораздо больше, чем даже три недели назад, до путча.

Возможно, это была лучшая речь Ельцина, которую он произносил когда-либо в своей жизни. Конечно, тезисы речи были подготовлены интеллектуалом и умницей Бурбулисом, который лично просматривал их перед выступлением. Но речь была не просто символом ораторского искусства. Она была построена по всем законам жанра… Ельцин перечислял необходимые условия, при которых следовало двигаться дальше. И закончил просто как выдающийся политик и оратор:

– Уважаемые народные депутаты! Сегодня сопротивление радикальным преобразованиям ослаблено. Этот шанс нужно использовать. С политической точки зрения – недальновидно, с этической – безнравственно, с человеческой – глупо терять время и цепляться за обветшалые заветы, идеалы, с которыми некоторые выступали вчера и сегодня. Весь мир следит и сочувствует нам, как следил и сочувствовал в самые напряженные августовские дни, готовый оказать реальную поддержку, особенно в этот сложный переходный период. Должны и мы наконец осознать свою ответственность перед всем народом, перед всем человечеством.

Он закончил под аплодисменты собравшихся. Некоторые удивленно переглядывались. Никто не ожидал от косноязычного Ельцина такого убедительного ораторского мастерства, никогда больше он не произнесет такую яркую и убедительную речь, как на этом заседании съезда, никогда не сможет настолько убедительно и с фактами обосновать свою позицию.

Некоторые депутаты еще пытались отстоять Верховный Совет, но Горбачев, воодушевленный поддержкой Ельцина, напомнил, что он имеет право вообще распустить съезд. После этого было решено упразднить должность вице-президента страны, а за самороспуск съезда проголосовали 1682 депутата. Но все равно нашлись и наиболее принципиальные. Сорок три человека были против, шестьдесят три воздержались. Было принято решение о подготовке необходимых документов по созданию ССГ вместо СССР. В последний день съезда были и забавные моменты, когда газеты сообщили, что организационный комитет большевистской платформы в КПСС, которым руководила Нина Андреева, исключил Михаила Горбачева из рядов КПСС с формулировкой «за измену делу Ленина и Октябрьской революции, за предательство международного рабочего и коммунистического движения». Но этот факт сам Горбачев воспринял как всего лишь смешной курьез.

В последний день Михаил Сергеевич выступит с речью, где скажет о себе в третьем лице, что он всегда был за демократизацию и глубокие реформы советского общества. Уже на следующий день, на первом заседании Государственного совета, будет принято решение о признании Советским Союзом независимости Литвы, Латвии и Эстонии. В прибалтийских республиках этот день станет особенно радостным и счастливым. Сбылись надежды нескольких поколений людей, которые наконец обрели свободу и независимость.

А большая страна продолжала корчиться в муках, медленно распадаясь и умирая на глазах всего цивилизованного мира. Страна, породившая новую цивилизацию двадцатого века, уходила в небытие…

Ремарка

Советский народ проснулся, заявил бывший Президент Чили, главнокомандующий сухопутными силами генерал Аугусто Пиночет, отвечая на вопросы о его отношении к событиям, происходившим в СССР. Пиночет сказал, что они являются неизбежным следствием реализации плохо задуманной и нереальной идеологической модели, которая была тоталитарной и антигуманной. По поводу ситуации, в которой оказался Президент СССР М. Горбачев, генерал считает, что главная ошибка Горбачева заключается в том, что он хотел произвести преобразования без изменения существа режима, несовместимого со свободой.

«Эпоха», Сантьяго

Ремарка

Великое национальное собрание граждан республики провозгласило независимость Молдавской ССР, которая отныне будет называться Республика Молдова. В принятой на сессии Декларации о независимости республики говорится о праве Молдовы решать все вопросы своей жизни самостоятельно, без вмешательства извне. Парламент обратился в ООН с просьбой о принятии Молдовы в качестве полноправного члена. Днем раньше Молдова заявила о признании государственной независимости республик Прибалтики.

Сообщение Ассошиэйтед Пресс

Ремарка

Состоялось чрезвычайное заседание Верховного Совета Грузии, на котором выступил президент З. Гамсахурдиа. Он дал оценку действиям грузинского руководства в дни путча. По его мнению, эти действия были достаточно продуманными и разумными, не позволившими развязать карательные акции против мирного населения. Президент подробно остановился на ситуации, возникшей с национальной гвардией, когда большая часть гвардейцев отказалась выполнять приказ президента о придании им статуса милиции особого назначения и в знак протеста отправилась в летние лагеря. Президент Грузии предложил депутатам создать специальную группу, куда должны войти и родители гвардейцев, которые отправятся к ним в Рконское ущелье, чтобы попытаться вернуть их в столицу. Он коснулся также событий в Абхазии, Аджарии и «бывшей Южной Осетии» и потребовал у парламента особых полномочий для решения вопроса о руководстве автономных образований. Однако грузинский парламент отказал ему в этом.

Сообщение РИА «Новости»

Ремарка

Европейское сообщество приняло решение об установлении дипломатических отношений с прибалтийскими странами, оговорив, что все европейские государства не признавали аннексии прибалтийских республик в 1940 году. Вместе с тем подобное решение не должно создавать прецедента для других республик Советского Союза, также заявляющих о своем суверенитете и выходе из состава страны. Было отвергнуто предложение Германии и Италии незамедлительно признать независимость Хорватии и Словакии. Решено создать арбитражную комиссию в составе пяти судей (трое – от Югославии, двое – от ЕС).

Сообщение Франс Пресс