Текст книги "Похороны империи"

Автор книги: Чингиз Абдуллаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Глава 15

Восьмого декабря, в воскресенье, в Беловежской Пуще состоялась встреча трех делегаций. Изначально было решено, что здесь соберутся руководители четырех основных государств Союза – России, Украины, Белорусии, Казахстана. Но Назарбаев не прилетел. Его ждали довольно долго, однако все попытки связаться с ним оказались безуспешными. Ельцин, узнавший, что самолет Назарбаева подлетает во Внуково, приказал соединить его с авиадиспетчерами, чтобы через них выйти на Президента Казахстана. Но диспетчеры, получившие строгие указания своего руководства, отказались выделять линию связи. Пришлось ждать приземления самолета Назарбаева. Он позвонил прямо из аэропорта, и Ельцин сразу сообщил, что они его ждут. Затем трубку взял Кравчук, который тоже предложил срочно приехать, чтобы обсудить все вопросы. Последним с Назарбаевым говорил Шушкевич. Назарбаев вежливо выслушал и сказал, что приедет, однако так и не приехал, а уже после полудня позвонил его помощник и сообщил, что Назарбаев не сможет вылететь в Белоруссию.

Никто даже не предполагал, что Назарбаев рассказал обо всем Горбачеву, и тот в течение полутора часов убеждал Президента Казахстана не лететь на эту встречу. Он прекрасно понимал, что совещание президентов четырех самых крупных республик организовано прежде всего против него. Уже много лет спустя будет создан миф о том, что именно в Беловежской Пуще три руководителя республик пришли к выводу о невозможности сохранения Союза в прежнем виде. Это неправда, и эту ложь невольно выдал сам Борис Николаевич, который в своей книге отметил, что уже утром разговаривал с Назарбаевым и рассказал ему о создании СНГ – Союза Независимых Государств. Если подобное решение не было обговорено заранее, то откуда Ельцин знал еще утром восьмого, как следует назвать их новое объединение? И почему он приглашал Назарбаева подписывать эти документы, если они еще не были готовы? Разумеется, он знал обо всем заранее, и создание СНГ не было спонтанным решением собравшихся в Беловежской Пуще политиков. Знали об этом и делегации остальных трех республик. За несколько часов, проведенных в Беловежской Пуще, подготовить все документы просто невозможно. Были предварительные договоренности и осторожные попытки договориться в обход союзной власти. По существу, в Беловежской Пуще собрались заговорщики, которые выступили против союзной власти, страны и ее президента. Но разве в истории когда-нибудь судили победителей? К этому времени реальная власть была у них в руках, а Горбачев оставался всего лишь символом разваливающейся страны. Поэтому так легко и просто удалось сбить эту отыгравшую фигуру с политической шахматной доски.

Но Назарбаев не прилетел не только потому, что его сумел убедить Горбачев. Он правильно решил, что поездка на сепаратные переговоры будет означать полное игнорирование остальных четырех республик Средней Азии, которые всегда видели в нем лидера их неформального объединения и готовы были соглашаться с его предложениями. Сдать своих соседей и коллег и демонстративно дистанцироваться от них Назарбаев просто не мог. Этот казахский чиновник, ставший руководителем республики после Колбина, оказался удивительно порядочным и достойным человеком, который всей своей жизнью докажет, что может по праву считаться лидером своего народа. В политике вообще трудно сохранить свои принципы, отстаивать собственные позиции. Политика всегда искусство компромисса. Но Назарбаев сумел сохранить за собой репутацию порядочного человека. А подобное удавалось очень немногим.

Он не прилетел в Беловежскую Пущу, где делегации трех республик спешно обговаривали все детали предстоящего соглашения. Разумеется, украинцы и белорусы отдали в этом вопросе инициативу российской делегации, мотором и мозгом которой был Геннадий Эдуардович Бурбулис. Кроме него, там активно работали Гайдар, Козырев, Шахрай. Вскоре основной костяк документов был готов, и руководители республик сели за столы, чтобы начать их подписывать.

Было подписано заявление глав государств, где поставили свои подписи Ельцин, Кравчук и Шушкевич. А затем было принято заявление правительств трех республик. И там уже стояли подписи Бурбулиса, Кебича и Фокина. Это был миг высшего торжества для Геннадия Эдуардовича. Пусть Ельцин не взял его в качестве вице-президента, пусть не предложил стать спикером парламента, зато сегодня и здесь Бурбулис поставил свою подпись под историческим документом, ставившим точку в истории Советского Союза. В этот момент он чувствовал себя человеком, вошедшим в мировую историю. Но именно с этой минуты началось его неминуемое падение, когда Ельцин с удивлением и непониманием начнет замечать все признаки «звездной болезни» своего государственного секретаря, которого потом сам и отправит в отставку. Уже через несколько месяцев Ельцин выведет Бурбулиса из правительства, еще через несколько месяцев освободит его от должности государственного секретаря, переведя руководителем группы советников, а затем Бурбулис возглавит международный гуманитарный и политический центр «Стратегия», что можно считать почетной и уважаемой отставкой, с сохранением подходящих льгот и финансового обеспечения. Но больше никогда его подписи не будет ни под одним историческим документом.

Подписанное в Беловежской Пуще соглашение вызовет очередное раздражение и у его ближайшего окружения. Опять Бурбулис со своей командой окажется рядом с Ельциным, тогда как там не будет ни Руцкого, ни Хасбулатова, ни Петрова. Вечером восьмого декабря Ельцин позвонил Президенту США, чтобы объявить об официальной смерти Советского Союза. Буш выслушал это сообщение достаточно спокойно; он уже знал из донесений ЦРУ, о чем именно должны договориться в Беловежской Пуще руководители трех республик. Но, положив трубку, он тут же собрал своих ведущих сотрудников Белого дома, чтобы поздравить их с исторической победой американского народа. Он не удержится и повторит это еще дважды – сначала в своем рождественском послании американскому народу, затем в новогоднем обращении к сенату и конгрессу США. И каждый раз будет отмечать, что развал Советского Союза означает полную и безусловную победу США в изнурительной «холодной войне», которая шла на протяжении нескольких десятков лет.

Ельцин не стал звонить Горбачеву, чтобы не слышать его упреков. Вместо этого было решено, что Президенту СССР позвонит руководитель Белоруссии, как хозяин встречи. Шушкевич соединился с Горбачевым.

– Добрый вечер, Михаил Сергеевич, – начал он.

– Здравствуйте, Станислав Станиславович, – поздоровался Горбачев. – Говорят, что вы пригласили к себе в гости сразу несколько президентов?

– Да, мы решили собраться здесь, – подтвердил Шушкевич. Рядом с напряженными лицами стояли Ельцин и Кравчук. Оба понимали, что сообщение, которое сделает Шушкевич, может вызвать болезненную реакцию президента. Но сообщить просто необходимо. – Мы собрались вместе, чтобы просмотреть документы, которые собираемся подписать, – продолжал Шушкевич, – и хотим сообщить вам, что вместо прежнего названия ССГ принято решение о новом названии – СНГ, Союз Независимых Государств.

– Это вы придумали сейчас или достаточно давно? – язвительно поинтересовался Горбачев.

– Только сегодня, – выдавил из себя Шушкевич. – Мы решили, что прежний Союз в том виде, в каком он был, необходимо распустить и создать новое объединение, куда могут войти все республики бывшего Союза.

– То есть даже не конфедерация, а просто союз государств? – перебил его Горбачев.

– Да, – выдохнул Шушкевич. – Мы считаем, что это реальности сегодняшнего дня. Борис Николаевич уже позвонил и сообщил обо всем Президенту США.

– Какая стыдобища! – неожиданно выкрикнул Михаил Сергеевич. – Звонить чужому президенту, чтобы рассказать ему о кончине своего государства… По-моему, это просто безобразие! И принимать такие решения без учета мнения всех народов, населяющих нашу страну, тоже неправильно. И антиконституционно.

– Мы учитывали мнение украинского народа на референдуме, – попытался оправдаться Шушкевич.

– А итоги всесоюзного референдума вы проигнорировали? – не успокаивался Горбачев. – Разве можно принимать такие скоропалительные решения о судьбе Союза. И тем более сообщать об этом Бушу, а не мне… Получается, что ваши республики входят в состав американского государства.

– Мы решили, что это единственный верный выход, чтобы избежать югославского варианта, – пытался противостоять этому напору Шушкевич.

– Это демагогия! – воскликнул Горбачев. – При чем тут югославский вариант? Мы уже выходили на подписание большого договора о создании нашей конфедерации в составе двенадцати независимых стран. А вы тут напортачили со своими документами. Не говоря о том, что, кроме вас троих, есть еще девять руководителей республик и девять суверенных государств, которые пока еще входят в состав Союза. Получается, что вы решили их судьбу без участия этих республик.

– Мы приглашали Нурсултана Абишевича. – Достав платок, Шушкевич начал усиленно вытирать пот со лба.

Ельцин покачал головой. Он понимал, что Горбачев недоволен и теперь прессует его белорусского коллегу, который не привык к подобным политическим перетряскам. Даже хотел в какой-то момент сам взять трубку, но Кравчук перехватил его взгляд и покачал головой. Ельцин отвернулся. Он с трудом себя сдерживал.

– Вы приглашали, а он не прилетел, – продолжал бушевать Горбачев. – Вы забыли, что у него там еще четыре республики и четыре президента, с которыми он тоже должен считаться.

– Мы все продумали, – выдохнул Шушкевич, – к нашему Союзу могут присоединиться все оставшиеся республики. Он открыт для подписания…

– Вам мало того, что вы втроем провели такую акцию, так вы еще хотите, чтобы остальные республики к вам присоединились! – гневно воскликнул Михаил Сергеевич. – Хочу вам сказать, что я категорически не согласен с вашим решением.

Шушкевич вопросительно посмотрел на стоявших рядом президентов.

– Хватит разговаривать, – посоветовал Кравчук.

– Мы хотим предложить всем оставшимся республикам войти в новое Содружество, – терпеливо пояснил Шушкевич.

– Это должны решать они сами. В любом случае это право народов всего Союза, – твердо заявил Горбачев.

– До свидания, Михаил Сергеевич, – сказал Шушкевич.

– До свидания, – ответил Горбачев и положил трубку.

– Что он говорил? – осведомился Ельцин.

– Был очень недоволен. Говорил, что мы не имели права подписывать такие договора. По-моему, он потерял чувство реальности. Или помощники ему неправильно все докладывали.

– Именно, – убежденно произнес Ельцин. – Наши республики создавали Союз в двадцать втором году. Россия, Украина, Белоруссия и Закавказская республика, которой давно уже нет. Мне показывали документы. Мы имели право денонсировать тот Договор и создать новое объединение.

Ельцин не стал уточнять, что все эти положения Союзного договора проверялись и выяснялись целой группой его советников, среди которых были Шахрай и Козырев. Он не мог знать, что, закончив разговаривать с Шушкевичем, Горбачев почти сразу перезвонил маршалу Шапошникову, являющемуся министром обороны СССР.

– В Беловежской Пуще трое руководителей республик разорвали наш Союз и объявили о его кончине, – сказал президент.

Шапошников вежливо слушал. Он тоже знал о состоявшейся встрече в Беловежской Пуще. Из Генерального штаба доставили подробную справку о возможных решениях, которые там могли быть приняты.

– Мы можем что-нибудь сделать? – неожиданно спросил Горбачев. – Каким-то образом остановить их?

– В этой ситуации – ничего, – тяжело вздохнув, честно ответил Шапошников.

– Это фактический переворот, направленный против нашей страны, – горько заметил Горбачев. – Неужели ничего нельзя сделать?

– Армия вне политики, – сказал министр обороны, – и наши вооруженные силы не могут применяться против руководителей государств. Тем более против России. Вы должны меня понять, Михаил Сергеевич.

Горбачев огорченно замолчал. Похоже, что назначение Шапошникова было его ошибкой. В самый решающий момент, в самую нужную минуту, когда президент все еще единой страны обратился к министру обороны этой страны, тот отказал Верховному главнокомандующему.

– Они находятся в Беловежской Пуще, – пробормотал Горбачев, словно Шапошников мог передумать. Но маршал упрямо молчал. – Завтра я приеду к вам в Министерство обороны на встречу с руководством вооруженных сил. Надеюсь, вы сможете всех собрать?

– Мы будем ждать завтра вашего приезда, – подтвердил министр, – все командующие уже собраны.

Горбачев попрощался и положил трубку. Он не знал, что Ельцину стало известно о его предстоящей встрече с руководством вооруженных сил. Российский президент понимал, чем грозит подобная встреча руководству трех республик, которые формально развалили страну, выступив против ее главы, поэтому появился в здании Министерства обороны в восемь часов утра, сказав, что другого времени у него просто нет. Он говорил около часа, объясняя, почему необходимо создание Содружества Независимых Государств. При этом не забыл отметить, что за счет российского бюджета почти в два раза будет повышена зарплата всем офицерам; говорил также о социальной защите военнослужащих, о строительстве жилья для офицерских семей. И еще почти столько же времени отвечал на вопросы собравшихся. Он знал, как следует разговаривать с людьми, и умел находить нужные слова. Ельцин уехал из здания Министерства обороны под аплодисменты собравшихся.

Через несколько часов сюда приехал Горбачев. Он долго и невнятно говорил о Беловежских соглашениях, о возможной дезинтеграции в республиках. Необходимо сохранить Союз, который создавался тысячелетиями, патетически восклицал Президент СССР. Но офицеров больше волновали не проблемы тысячелетия или Союза, в котором уже никто не хочет жить, а их новая зарплата, устройство их семей, социальные гарантии. Горбачев закончил свою речь и уехал, не ответив ни на один вопрос собравшихся генералов, и, естественно, без аплодисментов. Все были разочарованы его появлением и непонятной речью. В этот день армия сделала свой выбор. Как цинично заметил один из генералов, кто платит, тот и заказывает музыку. Все офицеры уже знали, что платить им будут из российского бюджета, тогда как почти все союзные министерства реорганизованы или закрыты. Горбачев потерял последнюю возможность переломить ситуацию. Потом будут говорить о Беловежских соглашениях, поставивших точку в истории Советского Союза. На самом деле точка была поставлена в здании Министерства обороны СССР, во время выступлений двух президентов. Ельцин был агрессивен, напорист, говорил ясно, доходчиво, много обещал, внимательно слушая выступающих, отвечал на их вопросы. Горбачев же говорил много и бестолково, не отвечал на вопросы офицеров и ничего не обещал. И армия сделала свой выбор.

Горбачев не мог даже предположить, что на состоявшейся позже пресс-конференции президента Кравчука спросят, что именно он собирается делать, если Михаил Сергеевич поднимет на законных основаниях армию и попытается силовыми методами восстановить прежний Союз. Кравчук сначала молчал, затем осторожно заметил, что подобные приемы нехарактерны для Михаила Сергеевича, который известен всему миру как приверженец демократического выбора. Он всегда действует в рамках конституционных и демократических норм. Потом подумал немного и добавил: «Не думаю, что Михаил Сергеевич захочет под конец своей карьеры подмочить свою репутацию демократа».

О том, что Горбачев обратится за помощью к министру обороны Союза, еще долгие годы никто не будет знать, пока об этом не расскажет один из офицеров связи, находившихся в здании Министерства обороны. Вечно улыбающийся летчик, ставший министром, не сумеет и не захочет в решающий момент оказать поддержку своему главнокомандующему. По всем принятым в мире военным уставам и уголовным кодексам министр совершит преступление, граничащее с изменой, ведь президент просил его найти способы защиты государства, в которых министр обороны ему отказал.

Горбачев не стал звонить Баранникову, ведь тот был человеком Ельцина. Тем более что в Беловежской Пуще все собравшиеся делегации охраняли сотрудники спецназа МВД России. Но об этом многие узнали тоже спустя годы после декабря девяносто первого. Среди записей Горбачева нет указаний, что в этот день он разговаривал и с руководителем КГБ Бакатиным. Возможно, разговаривал, возможно, и нет. В любом случае Бакатин не пошел бы на столь явную и откровенную конфронтацию с российским руководством. Хотя ему самому оставалось работать на этой ответственной должности совсем недолго. Горбачев сделал последнюю попытку, выступив со специальным обращением в понедельник вечером по Центральному телевидению. Он сказал, что судьба многонационального государства не может быть определена волею руководителей трех республик, и объявил на весь мир, что «скоропалительность появившегося документа о создании СНГ вызывает недоумение». Он пояснил, что нужно проводить всесоюзный референдум и срочно собирать Съезд народных депутатов СССР, чтобы обсудить вопрос о создании СНГ и кончине СССР.

На следующий день Ельцин прилетел в Москву, и Горбачев пригласил его для беседы. В кабинете Президента СССР находился и Назарбаев. Это была странная беседа трех политиков, о которой впоследствии расскажет сам Бурбулис. Во время пресс-конференции государственного секретаря спросили о судьбе Горбачева.

– Во главу угла мы ставили прежде всего интересы народа, а не отдельных личностей, – пояснит скучным голосом Бурбулис. – Президент Горбачев был незаменимым человеком на определенном этапе наших реформ, и сегодня он может реализовывать свой опыт, поддерживая идеи Содружества Независимых Государств. Мы исключаем отстранение Горбачева от власти, и сейчас у него есть поле для реализации своих незаурядных сил. – Было непонятно, он издевается или говорит серьезно. Но закончил Бурбулис на минорной для Горбачева ноте: – Страны – участники Содружества, безусловно, смогут договориться по этому персональному вопросу! – сказал он под смех собравшихся журналистов.

Ремарка

Конституционная война, которую Горбачев объявил России, Украине и Белоруссии, являет собой безнадежную попытку сохранить власть и может привести лишь к обострению переживаемого страной кризиса.

Сообщение Франс Пресс

Ремарка

Готовя почву для столкновения с руководством России, Украины и Белоруссии, кремлевский лидер поставил под сомнение законность образования Содружества независимых наций. Однако проведение референдума представляется нереальной и абсурдной затеей. Если даже в марте этого года, совсем в иных политических реалиях, проведение всенародного опроса оказалось трудным и, как потом выяснилось, бесполезным делом, то сейчас плебисцит и вовсе бесполезен. Однако Президент Украины Л. Кравчук уже заявил, что в его стране никакого референдума проводиться не будет. Украина – независимое государство. Такого же ответа следует ждать и от России.

Сообщение Рейтер

Ремарка

Встретившись с журналистами накануне своего официального визита в Индию, премьер Госсовета Китая Ли Пэн впервые открыто выступил с публичной критикой событий, происходящих в Советском Союзе. По мнению главы китайского правительства, глобальные реформы в СССР привели лишь «к великому хаосу и развалу», причем дело не обошлось без вмешательства неких иностранных сил. «Все эти перемены не служат интересам достижения всеобщего мира и стабильности», – заявил Ли Пэн, отметив при этом, что ситуация, сложившаяся в Советском Союзе, непредсказуема.

Сообщение РИА «Новости»

Глава 16

Мурад еще дважды звонил в Москву, но каждый раз телефон молчал. В последние дни события развивались стремительно, словно неожиданно застывшая картина пришла в действие при ускоренном режиме демонстрации. Ему сообщают, что он включен в состав делегации, которая вылетает в Алма-Ату. Об этом ему сказал председатель Союза писателей – совестливый и порядочный человек, тяжело переживавший все кровавые события последних лет. Он был одним из самых известных людей в республике, чей дед был расстрелян еще в двадцатом году прошлого века. Ставший популярным писателем, председатель отличался удивительной терпимостью и толерантностью ко всем инакомыслящим.

Известие о создании Содружества независимых Государств застало врасплох миллионы людей, еще вчера живших в единой стране. И хотя распад шел довольно долго и мучительно, подписанный договор в Беловежской Пуще вызвал шок и у многих политиков. Особенно в Средней Азии, где просто не понимали, что именно происходит. Ведь президенты этих стран исправно посещали все проводимые совещания, высказывались за подписание договоров, готовы были к возможным компромиссам. И неожиданно выясняется, что их просто выбросили из страны, даже не спросив их согласия. Дело не в том, что эти республики не хотели быть независимыми, а возможно, в том, что политические элиты этих стран на каком-то подсознательном глубинном уровне понимали, с какими сложностями им придется столкнуться в будущем, когда они останутся наедине со своими проблемами и бурлящим Афганистаном через границу.

В Москве неожиданное заявление сделал Руцкой, который сказал, что «скоропалительность, с которой было заключено соглашение о Содружестве Независимых Государств, недопустима». Таким образом, он фактически впервые осознанно выступил против политики президента. Вместе с Хасбулатовым они критиковали действия правительственной команды с самого начала. Руцкой, конечно, обиделся, что его не пригласили в Беловежскую Пущу и даже не проинформировали о готовящихся соглашениях. Но еще более сложные чувства испытывал Хасбулатов, ведь именно российский парламент должен был утвердить эти Беловежские соглашения.

Он почувствовал свою силу, когда парламент не утвердил Указ Ельцина о введении чрезвычайного положения в Чечне. Борис Николаевич даже не подозревал, что этот неприятный инцидент будет иметь далеко идущие последствия. Парламент и его спикер поверят в свою исключительность, зависимость президента от них, что действительно было заложено в старой Конституции, где глава государства должен был утверждать свои указы в парламенте страны.

Верховный Совет утвердил Беловежские соглашения. Пришло известие, что Белоруссия отзывает свою делегацию из союзного парламента. В Ашхабаде собрались руководители пяти государств и объявили о готовности подписать соглашение о создании Содружества. Ельцин снова встретился с министром обороны Шапошниковым, который за несколько месяцев из генерал-полковника стал маршалом авиации. Шапошников заверил Президента России, что ядерное оружие находится под полным контролем, и ничего несанкционированного не может произойти ни при каких обстоятельствах.

Назарбаев предложил собраться в Алма-Ате всем республикам бывшего Союза. Одиннадцать президентов подтвердили свое участие в этом саммите. Каждый понимал, что это исторический шанс не просто укрепить собственную независимость, но и окончательно распроститься с надоевшим всем Горбачевым и обрести подлинную независимость. В состав азербайджанской делегации решено было включить и Мурада Керимова.

Он собрал свою сумку, уже зная, что они пробудут в Алма-Ате только полтора дня. Все было готово для подписания Алма-Атинской декларации, и все понимали важность этого события в истории страны. Мурад приехал в аэропорт за два часа до назначенного времени. Он сидел в комнате для официальных делегаций, ожидая, когда подъедут остальные. Вчера вечером он опять звонил Карине, и она опять не отвечала. Он подумал, что нужно позвонить ее матери, наверное, Карина переехала к ней. Он не хотел признаваться даже самому себе, что жалел о разрыве, обо всем, что с ними произошло, и больше всего переживал за их последнюю встречу, во время которой вел себя как человек, лишенный всяких чувств и эмоций. Ему казалось тогда, что это к лучшему, что так будет правильно. Все равно их не могли связывать никакие близкие отношения. Несмотря на то что в Алма-Ату для подписания Договора приехали обе делегации – азербайджанская и армянская, на границе продолжались интенсивные боевые действия. И оба президента понимали, что самые главные испытания еще впереди.

Муталибова уберет оппозиция уже через несколько месяцев. Тер-Петросян продержится еще несколько лет. Но его тоже уберет военная оппозиция карабахских сепаратистов, пришедшая к власти после его вынужденной отставки. Может, поэтому, они, словно предчувствуя свои будущие поражения, были так мрачны и молчаливы во время подписания этой декларации. Ельцин, приехавший раньше других, шутил, весело улыбался, общался с приехавшими. Казалось, он чувствовал облегчение, избавившись от опеки союзного центра. Шушкевич ходил угрюмый. Он понимал, что народ никогда не простит тех, кто подписал эти Беловежские соглашения. Но искренне считал, что они спасают народы, заключая этот Договор и создавая Содружество. В отличие от него Кравчук больше думал не о прошлом, а о будущем. Его волновал целый комплекс вопросов, которые нужно согласовать с остальными президентами, и особенно с Ельциным. Необходимо было раз и навсегда закрепить нерушимость существующих границ, иначе не избежать претензий на Крым, когда-то переданный из состава Российской Федерации Украине. Договариваться и по Черноморскому флоту, на который обязательно начнет претендовать Россия.

Сначала шли переговоры президентов. Сюда приехал даже Мирча Снегур, готовый вместе с другими подписать документы, гарантирующие независимость Молдовы. Только грузинский президент не приехал на этот саммит, но в Тбилиси все было настолько плохо, что его старались даже не вспоминать. В столице Грузии вооруженная оппозиция штурмует Дом правительства. Зато в Алма-Ату прибыл новый Президент Таджикистана Рахмон Набиев, готовый подписать все документы.

Когда одиннадцать президентов разместились за одним большим столом, руководители Азербайджана и Армении сели рядом – всех президентов сажали в порядке русского алфавита. Поэтому первым подписывал документы Муталибов, следом за ним – Тер-Петросян и уже потом все остальные.

Мурад сидел в зале, глядя на эту историческую картинку. «Сегодня официальные похороны Советского Союза», – услышал он за спиной знакомый голос и, обернувшись, увидел Степана Горелика, знакомого украинского публициста, с которым они познакомились во время совместной поездки в Югославию.

– Добрый день, – обрадовался Мурад.

– Здравствуй, – протянул ему руку Степан. Он был одет в какой-то поношенный серый пиджак и темные брюки. Рубашка была расстегнута, он вообще терпеть не мог галстуков. – Исторический момент, – иронично произнес Горелик, усаживаясь рядом с Мурадом, – похороны империи. Не каждый день такое увидишь.

– Почему похороны? Может, трансформация? – возразил Мурад.

– Нет. Конечно, похороны. Ты посмотри на их лица, они ведь все это чувствуют. Условно их можно разделить на три группы. Первая – «победители». Это те, кто радуется, что можно наконец избавиться от надоевшего всем Миши Горбачева, – Борис Николаевич и Леонид Макарович. Посмотри, какие у них торжественные лица. Это они вдвоем разнесли бывший Союз в клочья. Российский начал, а наш довершил. Теперь ходит такой гордый хохол и говорит о независимости своей страны. Вторая группа – «проигравшие». Нет, они, конечно, выиграли от развала страны. Теперь станут независимыми президентами, будут чаще ездить за границу, сидеть в разных президиумах. Но это все мишура. Посмотри на их лица более внимательно. Они понимают, что обречены и долго никак не продержатся. Это ваш президент, руководители Армении и Таджикистана. Могу поспорить, что волны оппозиции сметут всех со своих постов. Есть еще и «хозяева». Эти думают о том, как будут благоустраивать свои республики и плевать на весь мир, лишь бы у них было спокойно и тихо, – Назарбаев, Каримов, Ниязов, Акаев, даже Снегур.

Мурад улыбнулся. Циничный и умный публицист Горелик всегда отличался злой язвительностью и точным наблюдением.

– А Шушкевич? – поинтересовался он. – Куда ты его дел? В какую группу?

– Этот вылетит раньше всех, – отмахнулся Горелик. – Он вообще не жилец в этой компании. Посмотри сам. Десять президентов, а он только председатель Верховного Совета. Да и то получил свою должность в результате отставки Дементия. И могу поставить тысячу против одного, что, когда в Белоруссии введут должность президента – а это произойдет довольно скоро, – его не выберут почти наверняка. Он похож на умного одинокого краба. Спикер из него еще мог получиться, а президент – никогда. Белорусы его просто не выберут. Не говоря уже о том, что они ему не простят эти Беловежские соглашения. Ты знаешь, ведь шесть или семь республик всегда были на стороне Союза и Горбачева. Так сказать, его «золотой запас». Это пять среднеазиатских и Белоруссия. Иногда к ним примыкал и Азербайджан. Такой оазис коммунизма в мусульманских странах.

– У нас давно ликвидировали Коммунистическую партию. Самораспустились, – заметил Мурад.

– Это на словах, – возразил Горелик, – а в душе они такие же ортодоксы. Поэтому дружно приезжали и дружно уезжали. А теперь думают о том, как сохранить свои неправедно нажитые богатства. И будь уверен, что сохранят. А белорусы – просто святая нация. Ты когда-нибудь в жизни видел плохого белоруса? Я все время пытаюсь найти и не получается. Чистая и прозрачная нация, прямо как ангелы. Как будто Бог специально создал этот народ, чтобы показать всем остальным, какие бывают ангелы на земле.

– Хорошее наблюдение, – улыбнулся Мурад, – обычно так не говорят о соседях. Чаще ругают.

– А у меня мама из Витебска, – пояснил Горелик. – Папа – хохол из Ивано-Франковска, а мама белорусских кровей. Поэтому я их так хорошо знаю и уважаю. Мама у меня была настоящим ангелом. Отец пил и почти не работал, а она тянула на себе троих детей и родителей отца. В конце концов, могу я сказать что-то приятное о своей маме и ее земляках?

– Можешь, – согласился Мурад. – Кажется, ты говорил, что такого народа, как советский, просто не существует. Вот сейчас они подпишут документы, и советский народ действительно перестанет существовать.

– А его никогда и не было, – убежденно кивнул Горелик. – Посмотри внимательно. Что общего между Снегуром и Ниязовым? Жалко, прибалты не приехали. Сразу бросаются в глаза отличия. Там – Европа, здесь – Азия. А мы – посередине. Азиопа. Вот так и живем. А советского народа, конечно, никогда не было. Это выдумки наших коммунистов, которые тоже уходят в небытие.

Президенты подписали документы, и все начали аплодировать.