Текст книги "Лисья йога. Письма Черного Лиса к продвинутым существам"

Автор книги: Чёрный Лис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 46 страниц) [доступный отрывок для чтения: 17 страниц]

После этих слов Карлос виновато опустил глаза.

– Ну может самую чуточку да, Воланд? – спросил я.

– Угу. Малость алкогольной кока-колы. Надо было. А то дело новое, незнакомое. И я поспешил.

– Тут нужно сказать, что мессир так спешил, что по дороге уничтожил несколько густонаселенных планет с высокоразвитыми цивилизациями, – вставил слово Коровьев, протирая свои очки полой пиджака.

– В конце концов я все же дьявол. Марку держать должен. Но, если честно, я не хотел никого уничтожать. Просто не заметил их по пути. Чувствую – в боку что-то закололо. Решил – от быстрой ходьбы, а оказывается налетел на какие-то цивилизации… В тех краях космос чересчур сильно заселен.

238. – Ладно тебе, Карлитос, бог с ними, с планетами этими. Все это сон, – успокоил я его. – Ты лучше рассказывай, что дальше было.

– Дальше все было достаточно просто, Черный. Я попал в нужную сказку. Стал там Карлосом Кастанедой – студентом-антропологом, изучающим лекарственные растения. Так началось мое приключение.

Фрагмент 67

– А куда делась твоя свита, о воплощение пофигизма? – спросил автор у дьявола.

– Ха-ха! Хорошо, что ты не назвал меня «воплощением зла». Последнее чересчур банально и не имеет к этой сказке никакого отношения. Что до свиты, то она разлетелась кто куда. Азазелло занимался странными видами спорта где-то в другой галактике, Коровьев – такой шутник, придумал сказку, в которой он был мной. В итоге события «Мастера и Маргариты»развивались совершенно иначе.

239. – А Бегемот?

– Бегемот… – Воланд притворился, что задумался. – Боюсь, Черный Лис, ты не поверишь…

– Брось, приятель! В лисьем мире возможно все.

– Даже то, что ты не поверишь мне…

– Это очень хороший хренир, дружище мессир, но лучше бы ты кололся.

– Хорошо! – Карлос решился и поднял на меня сверкающие глаза. – Бегемот, этот неистощимый на выдумки пройдоха и любитель подлых шуток, был одним из моих учителей магии в Мексике.

Вот уж действительно ошарашил! В лисьем мире возможно все и даже больше, чем все. Хотя куда там больше-то… Котяра Бегемот был мексиканским индейцем, магом по имени Хенаро Флорес!!! Неистощимым на выдумки шутником и любителем напугать до смерти.

240. В разговор вмешался сам кот. Уминая ананасы с печенью трески он сказал:

– Когда я подкинул мессиру идейку насчет большого приключения в некоей р сказке, то и себе отвел в ней довольно значительную роль.

– Но как тебе, Бегемот, пришла в голову такая идея, чтобы Воланд стал учеником магии? – спросил я заменяя в ручке стержень.

– О, Лис! Слишком просто, до невозможности просто. У меня не было озарений, никакие слова, написанные огнем не вставали перед моим взором, никакие голоса не нашептывали мне на ухо мудрые речи…

Он мог и дальше так перечилять на протяжении долгого времени.

– Ну не томи, котяра! В чем же суть? Раскрой тайну! – нетерпеливо ерзал на стуле я.

Бегемот допил “Amaretto”, потом принес с кухни еще одну бутылку и изрек:

– Я просто прочитал его книги, – он кивнул в сторону Карлоса-Воланда.

Фрагмент 68

241. – Слоняясь по разным снам, я оказался в стране, которую все почему-то называли Америкой. Почему, я так и не понял – ее следовало бы назвать как-нибудь иначе, но тогда у меня не было времени на подобные размышления. Накупив целый ворох бульварной литературы, я устроился на травке в каком-то парке и взялся за чтение. И тут сказка очень резко хренировалась и, если бы ваш покорный слуга не сидел, то точно упал бы от удивления. Передо мной лежала серия книжек в мягкой обложке (я и не заметил как купил их), объединенных одним автором – неким ученым-антропологом Карлосом Кастанедой. В аннотации одной из книжек говорилось, что автор описывает свое посвящение в зловещий и пугающий мир магии.

242. – Удивление мое было велико, так как я знал, что «Карлос Кастанеда»-одно из имен мессира Воланда. «Когда же он успел книжки написать?»-задался вопросом я. Ведь в последний раз мы с ним виделись в одном из борделей Цепеннинского Халифата – сказки наспех придуманной им от великой скуки. Но вдруг я понял такую вещь. Понимаешь, Черный, я гулял по своему сну, а Воланд находился в этом Халифате, то есть в другой сказке.

– Бегемот несколько косноязычен, – заметил улыбаясь Воланд, – поэтому лучше объясню я.

Кот, ничуть не обидевшись, налил нам в рюмки ликер и провозгласил тост почему-то за Лису. Та, потягиваясь, вылезла из-под стола, где спала на протяжении всего разговора и заявила свою претензию на спиртное. Претензия была быстро удовлетворена, и мы опрокинули еще по чуть-чуть итальянского алкогольного зелья.

– Так я продолжу, – сказал Карлос Кастанеда.

– Не торопитесь, мессир, – подал голос Азазелло. – Куда нам спешить? Арестовывать нас никто не придет, поэтому вполне можно устроить небольшое отдохновение от заумных речей. Повеселиться, спеть чего-нибудь…

– Он прав! Он тысячу раз прав, мой друг Азазелло. – воскликнул Бегемот. – Какая в самом деле разница – каким образом что-то там произошло? Плюнь ты на эту фигню, Лис!

– Э-э… Но как… э-э… гхм… Почему… э-э… А книга? – мои реплики были полны междометий. – Я же должен рассказать о…

– Не переживай так, старина, – Воланд похлопал меня по плечу. – Мы еще вернемся к этой теме. Выражаясь языком писателей, – ниже по тексту. А сейчас выпей лучше, чтоб не волноваться и не иметь мыслей типа «А как отреагирует читатель на…»-так думать просто глупо.

Я принял от Коровьева рюмку кокосового крем-ликера, чокнулся с Лисой и забыл о всех своих вопросах. Пусть их. В свое время узнаю, что там было дальше.

Фрагмент 69

Набравшаяся Лиса села за синтезатор и спела:

You are just like an angel,

Just like an angel.

I never will forget

My silhuette in red.

(Bonny Tyler)

243. Затем последовали какие-то инсинуации насчет того, что

«This world is not your home», а раз так, то «Don't worry, be happy!»

Бегемот тоже порывался чего-нибудь сыграть, но Коровьев удержал его, объяснив, что играть и петь в данной сказке в этот момент – прерогатива Лисы.

244. Я неожиданно проснулся. На часах было 4:36. Из-под диванчика доносилось сопение рыжей. Зазвонил телефон. Кого это несет в такое время?

Мама лиса резко пореальностела своим заявлением, что совершенно не переваривает стиль жизни под названием «лисья йога», а от слова «хрёнир»ее вообще тошнит. Видимо здорово наболело, раз она решила все это высказать в столь ранний (или поздний?) час. Истратив текущий запас грязи, мамочка пожелала мне спокойно спать дальше и отключилась.

245. Я перевернулся на другой бок (правый, левый – не важно все-равно условность) и медленно погрузился в сон. Пока я погружался, некий голос (возможно Лисы) занудно повторял: «Д-фактор должен быть доминантным в твоей сказке. Только тогда ты достигнешь уровня Д-контроля над снами. Пока же твой параметр – Д-контроль частичный. Захвати Д-фактор! Захвати Д-фактор! Захвати Д -актор!..»

– И действительно, Черненький. Почему бы тебе не захватить этот самый «Д-фактор»? – услышал я над ухом голос Карлоса.

246. Раздался синтезаторный проигрыш и Лиса запела:

Может это только сон,

А может нет,

И приходят вновь ко мне

Мои мечты.

На ладони у меня растаял след,

И далекий образ твой

Манит и зовет с собой.

Где я

Сегодня?

Я скучаю здесь…

Где я?

Я скучаю здесь одна?

Где я?

Снова шумный день.

Где я?

Лишь бы скрыться в тень.

Я не знаю

Как мне быть,

Я не знаю,

Где найти тебя…

(«Мираж»)

Я открыл глаза. Песня рыжей погрузила всю нашу компанию в глубокую депрессию. В глазах Бегемота стояли слезы, Коровьев хлюпал носом и пил успокоительные капли, Азазелло опустил голову и все свое внимание сконцентрировал на паркете, вероятно надеясь отыскать там решение каких-то глубоко своих проблем…

Фрагмент 70

247. Карлос-Воланд сказал, что пора завязывать с алкоголем и переходить к употреблению более достойных напитков вроде кофе, «А то что это за минорный настрой такой?» Сам он выглядел не печальным, но слишком задумчивым.

В дверном проеме возникла та самая ведьмочка Гелла. Одета она была в совершенно невызывающий купальник. Длинные рыжие (о, совпадение!) волосы ниспадали ей на плечи. Почему-то подмигивая автору, чертовка поставила на столик поднос, на котором находились чашки с кофе, пирожные, конфеты, печенья и прочая подобная дребедень.

– Хм! Карлос, а у Булгакова она совсем голой ходила.

– Такая уж сказочка была, Лис. Сейчас же Гелле надоело ходить голой, вот она и оделась почти как монашка.

– Давай все же вернемся к твоему перевоплощению в Кастанеду. – напомнил я.

Потягивая кофе, Воланд продолжил свой рассказ:

248. – Бегемот в своем сне наткнулся на какую-то информацию обо мне.

– Но откуда ему было известно, что Карлос Кастанеда – одно из твоих дьявольских имен?

– Бедный твой читатель, Лисище! Мне его очень жалко. Он и так запутан, но я запутаю его еще сильнее…

– Ну же, Карлос, ну?! – весь в нетерпении я подпрыгивал на кровати и покусывал краешек чашки.

– Эй, Коровьев! – обратился Воланд к тому. – Как там ты говорил в «Мастере и Маргарите» во время сеанса черной магии в театре Варьете?

Коровьев выпрыгнул из кресла, снял свой пиджак цвета «мечта вампира», под которым оказалась очень изысканная сорочка «от Версаче», раскланялся и заорал:

– Авек плезир, дамы и господа! Сейчас мы вам покажем хит текущего сезона. Так сказать, «номер первый» в данной сказке. Эйн, цвей, дрей!..

– Так вот, Лис, Бегемот знал это имя, потому что был со мной в Мексике и обучал меня практической стороне искусства магии. А, как ты знаешь, в той сказке меня звали Карлос Кастанеда.

– Значит Бегемот знал это еще до того, как все случилось?

– Разумеется, дружище.

– Я б сказал, Карлос, что время сильно закольцевалось в вашем случае. – протянул я.

249. – Все же я разверну перед тобой последовательность событий в линейном порядке. – сказал Воланд. – Итак, уже в который раз, о несчастный читатель этого лисьего сочинения, я начну сначала.

Вся компания затихла. Даже Гелла перестала приставать и грязно домогаться к Бегемоту (правда на очень короткое время, но все же).

250. – Я находился в своем сне – этом несчастном каком-то (забыл название) Халифате. Бегемот в своем сне попал в р-сказку под названием «Америка». Накупив ворох бульварного чтива (он любит читать всяческую дрянь), он обнаружил в нем книги, написанные мной. Тут-то и кроется тонкость.

– Действительно, мессир Карлос, сам момент кольцевания времени в этой истории мне не очень понятен, – сказал я и все ж таки умудрился откусить кусок чашки.

– Когда Бегемот взглянул на обложку книжки, сказка хренировалась, и у него родилось воспоминание, о том, что он жил в Мексике, звали его Хенаро Флорес. Что он обучал меня магии, что звали меня Карлос Кастанеда, что был я недотепой-студентом, погрязшим в чувстве собственной важности фанатиком научной работы.

– Все это прекрасно, Воланд, но у меня идет кругом голова и лучше бы нашу встречу разбавить интермедией.

Фрагмент 71

251. – Пожалуй ты прав, – сказал он. – Нужно изменить характер текущей сказки, а то слишком заумно получается.

252. «И явился к людям Мессия. И говорил Он простые и ясные слова, понятные каждому,»-вдруг начал рассказ долго молчавший Азазелло. Поняв, что явилась вожделенная интермедия, мы стали внимательно слушать.

Карлос-Воланд Кастанеда поудобней устроился в кресле, Коровьев – в другом, Бегемот разлегся на маленьком диване рядом с рассказчиком. Гелла (ох уж мне эта рыжая ведьма!) пристроилась на кровати в непосредственной близости от меня. Потом, немного подумав, она положила свою голову мне на колени, что было полным пределом всего…

– И говорил Он простые слова, понятные каждому, – продолжил Азазелло.

– Это уже было, дальше давай, – проворчал Бегемот.

– «И слушал Его и пахарь, и рыбак, и сборщик налогов, и тракторист, и комбайнер, и таксист, и оператор-наводчик тактических ракет средней дальности. И доходили слова Мессии до сердца каждого, будь то мужчина, женщина или ребенок; еврей, мексиканский индеец, австралийский абориген или англичанин; корова, собака, кошка, какаду или смоковница. И так понятны были слова Мессии, что даже камни и волны морские соглашались с Ним. И приносило Ему в дар благодарное человечество хлеба, кукурузу, лосося, консервированного в масле и вино (Пророк предпочитал американское виски «Джек Дэниэлс»). И было последнего так много, что Мессия частенько не успевал протрезветь перед очередной проповедью.»

– Азазелло! Лучше о чем-нибудь духовном, – взмолился Бегемот. – Ты уже весь институт мессианства заплевал.

– Хорошо. Будет духовное.

253. «И принимал Он по две таблетки газированного алькозельцера для снятия похмельных эффектов и начинал проповедь. И такие говорил Он

254. слова: «Истинно говорю вам, продвинутые существа, – мудрецы вы, коли слушаете речи эти.»

Дальше последовали письма из «Лисьей йоги» со второго по двести пятьдесят третье. История закольцевалась сама на себя.

255. – Мессию случайно не Черный Лис звали? – спросила Гелла, потягиваясь и сладко зевая.

– Вот уж точно, что нет! – сказал автор. – Я не люблю виски вообще, а «Джек Дэниэлс» в частности… Или наоборот. Хотя это мог быть какой-нибудь альтернативный Черный Лис. Мало что-ли у меня двойников всяких…

Коровьев и Бегемот похрапывали по углам комнаты, Карлос читал что-то из своих собственных сочинений, захлебываясь смехом пополам со слезами. Проповедь Мессии в изложении демона Азазелло длилась много часов.

Я спросил, откуда ему стала известна эта история?

– Я там был, Лис, – ответил он.

– Уж случайно не в качестве ракеты средней дальности? – ехидно осведомилась Гелла.

– Почти угадала, – я был ее боеголовкой и бортовым компьютером.

Мы дружно засмеялись.

Фрагмент 72

256. Карлосу-Воланду надоели собственные книжки, и он взялся за роман Стивена Кинга «Армагеддон». Азазелло куда-то исчез.

Гелла пристально смотрела на меня своими зелеными глазами. В них явно было что-то знакомое. Уже давно я отметил, что Лисы нигде нет.

Воланд с огромной скоростью листал страницы и тихо приговаривал: «Обязательно нужно будет так сделать… Найдем мирок и там…хе-хе Армагеддон… А Кинг – молодец-парень! Хо-хо… Отличный сюжетец для дьявола… Просто чудесно! Такой конец света – пальчики оближешь. То-то Люцифер весь завистью изойдет… И Веельзевула за пояс заткну! Про мальчишку-Гагтунгра и говорить нечего. Да а братья мои – дьяволы, все вы будете посрамлены со своими глупыми идейками. Какой я молодец, что отыскал эту книжку!»

Внезапно он бросил взгляд на меня и сказал:

– Между прочим, Черный, у нас с Геллой ничего не было тогда в «Мастере и Маргарите». Она просто прислуживала там и все, – он вновь посмотрел поверх неизвестно откуда взявшихся очков. – И, вообще, ничего, что я здесь сижу?

– Да, нет… Ты не мешаешь. Тут же ничего такого… – промямлил в ответ я.

– А то смотри – я могу и уйти, если что…

257. В моем сознании уже давно сформировалась логическая цепочка. До того простая, что и цепочкой-то называть стыдно!

Исчезновение Лисы – появление Геллы; рыжая шерсть – рыжие волосы; зеленые глаза – зеленые глаза…

– Ты прав, – прошептала мне в ухо Гелла. Ее волосы касались моего лица, запах духов был донельзя французским.

– Что ты читаешь в моих глазах, Лис? – с легкой хрипотцой спросила она.

Я ответил, что то, что там читается лучше не описывать на страницах книги.

258. Ее глаза затягивали меня подобно… подобно…(сказать «омуту»-обвинят в банальности – фраза слишком затасканная) подобно гигантскому торнадо, засасывающему в себя мусор, деревья, камни, животных, людей, их дома (от одноэтажных халуп до огромных небоскребов), реки, озера, океаны с окружающими их материками, планеты со спутниками, звезды, галактики и целые галактические скопления…

259… и, наконец, всю Вселенную. Этот торнадо, нет, не так – этот ТОРНАДИЩЕ поглощал пространство и время во всех мыслимых и немыслимых измерениях.

На этом месте я осознал, что впридачу ко всему пишу ручкой зеленого цвета, очень гармонирующей по цвету с глазами Геллы.

Посмотрел по сторонам. Коровьев с Бегемотом куда-то пропали. Там, где сидел Карлос, лишь лежала открытая книжка в яркой суперобложке да красивые очки в тонкой оправе и с прямоугольными стеклами… Врывающийся из окна холодный ветер иной реальности трепал книжные страницы…

Тут я понял, что на страницы «Лисьей йоги» медленно стала просачиваться любовная история.

Фрагмент 73

– Они все тактично удалились, – сказала Гелла, разливая по бокалам шампанское.

– Но история Карлоса… Я так хотел ее дослушать.

– Я сама ее тебе дорасскажу. А сейчас – выпей вот это, – она протянула мне пенящийся бокал. – Снимет все твои проблемы получше аспирина и алькозельцера вместе взятых.

– Конечно, ты же ведьма. Небось такое там сотворила, – сказал я неуверенно принимая бокал. Но голова болела, поэтому пришлось пересилить свои опасения в надежде на исцеление.

– Смелей, Черный! Выпьем за…

– За что?

– Дурачина. За любовь, конечно! – рыжая, зеленоглазая, но без хвоста и игриво улыбнулась.

– Мне бы очень не хотелось сейчас просыпаться.

– А ты и не проснешься, если не захочешь сам. Я же постараюсь, чтобы такого желания у тебя не возникло.

Мы соприкоснулись бокалами и выпили.

260. – Помнишь, Лис? – спросила Гелла и, сев за синтезатор, спела:

And will be together,

And this means for ever…

– Теперь мы вместе, но это не конец книжки о лисьей йоге. Я хренировала сказку и появилась в человеческом облике. Предлагаю тебе считать этот сон доминантной реальностью.

– Что это за ритуал такой? Где мне хорошо – там и моя доминанта. Здесь мне хорошо.

– Прекрасно, Лис. Я буду заботиться, чтобы тебе было очень хорошо, – проворковала Гелла-Лиса.

261. Я сделал данный сон доминантой, потому что не хотел возвращения в предыдущую сказку. Герои книги никуда не делись, они были где-то в этой реальности, и я всегда мог кого-нибудь из них позвать. Лисья семейка тоже ошивалась поблизости.

262. – И все же, Гелла, апельсиновый сок я люблю больше, чем алкоголь, – сказал я рыжему ТОРНАДИЩУ.

– Можешь экономить чернила и писать это жуткое наименование меня маленькими буквами, – ответила она, подав стаканчик вожделенного сока.

У рыжей ведьмы все, оказывается, схвачено. Шампанское, сок, когда нужно…

– И уединение, – добавила чертовка, прочитав предыдущую строчку.

– А куда все подевались? – поинтересовался я у Геллы, которая под предлогом взятия у меня опустевшего стакана, держала мою руку, временами поглаживая.

– Разошлись по своим сказкам. В принципе, они могли сидеть у тебя и веселиться до конца времен, а может и дольше. Но, тактичности ради, оставили нас наедине, – она избавила меня от стакана, рука осталась на прежнем месте.

Фрагмент 74

– Не волнуйся, Черный. Я поведаю тебе продолжение истории Карлоса, правда, немного попозже. Мы сейчас находимся в таком месте, где можно не спешить. Здесь не надо зарабатывать себе на пропитание, платить за электричество и покупать проездные на метро. Здесь не нужно пользоваться одноразовыми шприцами и фильтрами для очистки воды.

263. – Здесь можно пить хлорированную воду из-под крана, можно дышать полной грудью на загазованных городских магистралях…

Список того, что здесь можно и, что не нужно продолжался еще довольно долго. Наконец, мое терпение иссякло:

– Так я в раю что-ли?

– Ты можешь назвать зто место как угодно, просто поменялась сказка. Но самое главное – я смогла появиться перед тобой в таком виде. Кстати, я так и не услышала – как тебе он?

Я ответил, что трансформация лисьей шкуры потрясающа.

– Мною потерян только старый облик, а в остальном я – твоя старая, добрая Лиса, – улыбнулась Гелла, заявляя претензию на мою вторую руку.

– Скажи мне – какое у Коровьева имя? – автора осенил очень хороший вопрос. Хотелось узнать то, о чем не написал Булгаков.

– Он его крайне редко употребляет и даже Булгакову не сказал. Очень ценит, оно прямо священное для него. С другой стороны – крайне обычное имя (это с лисьей точки зрения).

– И какое же?

– Лисс.

– Вот это да! Лисс Коровьев! Как круто звучит! – моему удивлению не было предела.

264. Читая разные книги и смотря фильмы, я очень часто задавался вопросом: когда герои этих произведений отправляют, так сказать, естественные человеческие надобности? Они все время только сражаются, любят, чего-то ищут, делают открытия, а в туалет не ходят! Даже перерывы на еду большая редкость.

Видимо авторы так увлечены своими сюжетами, что не хотят отвлекать внимание читателя или зрителя на такие банальные вещи. В итоге герои получаются какими-то чересчур возвышенными в плане физиологии. Но книги эти и фильмы не о богах, не о духах, а о самых, что ни на есть до мозга костей плотских людях!

Фрагмент 75

Лиса или, теперь, Гелла, говорит, что я однобоко смотрю на такие сказки.

265. – Лисенок! – проникновенно сказала она, накручивая свои рыжие локоны мне на руку. – Здесь, как и всюду, все зависит от точки зрения. Ты можешь хренировать те сказки, как истории из жизни людей и спрашивать, когда же герои ходят в сортир? Упрекать авторов в том, что их герои не очень-то и реальны, не похожи на людей из плоти, крови и отходов жизнедеятельности… Но можно хренировать эти сказки как истории из лисьей жизни. Как реальностные байки про веселых и отважных лисов, которые выдумали походы в туалет исключительно развлечения ради. Про лисов, которые притворяются кто кем в этих историях. Кто злым, кто добрым, кто никаким…

– Я понимаю, кто кем притворяется, – хмуро заметил я.

266. Зазвонил телефон. В трубке слышалось характерное шипение р гюрзы. Она спрашивала знаю ли я, что кошка была единственным животным не присутствовавшем при кончине Будды?

Я ей ответил, что достойный зверь ничего от этого не потерял, а скорее всего, даже и приобрел. Игнорировать подобное зрелище мог только тот, кто считает себя чем-то большим, нежели Будда. Так что, пока прочее зверье наблюдало, как он испускает дух, кошка предавалась развлечениям охоты.

Услышав подобное богохульство, змея усиленно зашипела в трубку, но, когда приступ святого гнева прошел, согласилась с моей точкой зрения.

Все время моего разговора с ползучим существом, Гелла о чем-то думала, не забывая поглаживать мою руку. Затем подруга села за синтез и выразилась:

We will fly so high,

All our friends – good bye!

We will find a place,

There is so much space.

Only you and me -

This is our destiny!

(Pet Shop Boys)

267. После чего рыжая ведьма запрограммировала на музыкальной машинке какую-то мелодию и потащила меня танцевать. Да так активно,что я даже не успел договорить с р гюрзой, – трубка полетела на пол. Из нее слышалось: «Но, если кошка оказалась круче Будды, то кто же из них лис?..»

Фрагмент 76

Вопрос реальностной г. остался без ответа. Я вдыхал аромат волос Геллы (она сказала, что ее можно называть и Ристаной), медленно осознавая, что лирика самым гнусным образом просочилась на страницы «Лисьей йоги». Трактата, который изначально задумывался как достаточно сухое философское повествование и пародировал бы все духовные учения. Впрочем, недуховные тоже. В процессе написания выяснилось, что лисья йога – не пародия, а вполне самостоятельное учение. Что между духовной доктриной и недуховной отсутствует всякое различие… И то, и другое – всего-навсего р сказки, каждая из которых является абсолютной истиной.

Но хуже всего то, что я – автор, попал, влип, погряз… Как бы выразиться, чтобы выглядеть невиноватым?

Ага! Попал в окружение любовного сюжета.

268. То есть я мужественно сражался за отсутствие лирических поползновений на страницах книги, за чистую философию, но под натиском превосходящих сил противника (Геллы-Ристаны-Лисы) потерпел поражение.

Вот так! Чист и невиновен! Это все она, а не я. Верь мне, читатель. Я честен.

Теперь, когда отмазался, можно и продолжить. Надо признать, что сил у этого противника хватает.

269. Гелла держала меня мертвой хваткой. Мы танцевали под нескончаемую мелодию синтезатора уже целый час. Расстояние между нами было далеко не пионерским.

«Это конец!»-подумал Штирлиц в моей голове.

Рыжая что-то ворковала о том, как славно будет в нашей сказке, неизменно пресекая мои попытки высвободиться из ее объятий. Я как мог объяснял, что мне нужно дальше писать о лисьей йоге, что музыка уже приелась, что от ее (Геллы) хватки у меня занемела спина, что от жара, исходящего от нее, по мне стекают ручейки пота, поэтому было бы очень неплохо, дорогая Гелла («Ты назвал меня «дорогой»? В наших отношениях достигнут небольшой прогресс») сделать перерыв, сменить музыку, сходить в душ (только мне, а не тебе, причем мне без тебя) и, вообще, сесть за стол и писать, писать, писать…

270. Освежившись под душем, я продолжил писать.

Гелла сидела рядом, прямо на столе, демонстрируя стройность и длину своих ног. Но хватит об этом, хватит! Нужно писать о другом.

Фрагмент 77

Вот, к примеру, скажи мне, Гелла, как Воланд попал в мексиканские горы и стал учеником дона Хуана и дона Хенаро (которого играл Бегемот)? Читатель заждался, когда ты об этом расскажешь. Мы слишком далеко уклонились от темы.

– Будь по-твоему, дружочек ненаглядный. Хочешь верь, а хочешь – нет (принципе, это одно и то же), но дело было так…

– Начало мне известно.

– Напрасно ты думаешь, что я буду рассказывать то, что уже записано. Нет. Итак, Лисистый, слушай и не перебивай.

271. Воланд отправился в воспоминание Бегемота. Характер той сказки был таков, что никакого дьявольского всемогущества он с собой взять не мог. Великий Воланд, он же Сатана, должен был стать простым смертным. Одним из тех, кого он так презирал и кому любил строить козни. А что такое для всемогущего существа отказ от своей власти?

– И, правда, что?

– Да ничего особенного – раз плюнуть! К тому же Сатана нуждался в хорошем приключении, чтобы выйти из депрессии, в которую его погрузила работа дьявола.

– Как говорится: «Наша служба и опасна, и трудна…»

– Ты прав, Лис. Но нужно добавить, что еще и неблагодарна.

Я была с ним во многих сказках и могу сказать, что Воланд всегда оставался на заднем плане во время всяких торжественных церемоний. Даже придуманный им как-то Бог-Отец больше благоволил к своему другому сыну.

– Это не к Иисусу Христу часом?

– Нет, Черный. Иисус в той сказке был всего лишь заштатным святым. А брата Воланда звали Веельзевул. Достаточно сложные там были интриги. Я несколько отвлеклась для того, чтобы ты лучше понял внутреннее состояние Воланда, когда он стал Карлосом Кастанедой.

272. Я записывал все, что она говорила, чувствуя себя Карлосом, подробно конспектирующим магические откровения мерзкого старикашки дона Хуана.

Ко всему прочему я успевал попивать шампанского из стоявшей рядом бутылки.

Таким образом автор сочетал много приятного и полезного одновременно: интересный рассказ, вкусное винцо, эстетическое наслаждение от вида Геллиных ног. Какой кайф! Чего еще может желать лис?

– Большего кайфа! – сказала Гелла, поглядев, что я там написал.

273. – И стал Воланд Карлосом Кастанедой. И поступил он в Калифорнийский университет. И начал он изучать антропологию…

– Чересчур в стиле Азазелло, по-моему.

Фрагмент 78

– Хорошо, Лисеночек, буду вещать в собственном стиле. Итак, кем же Воланд был для самого себя?

– Кем?

– Воландом, конечно! Но Воландом, погребенным под завалами определенной точки зрения – кольца власти. Он знал, кем является на самом деле, но не больше. Никаких сверхспособностей. Затем Карлос отправляется в Мексику, где знакомится с доном Хуаном. Тот начинает обучать его магии, получая при этом жуткое наслаждение от общества закомплексованного студента-антрополога. Затем на сцену выходит Бегемот, притворяющийся устрашающим магом доном Хенаро.

274. – Немного скучновато излагаешь, Гелла. Если это твой стиль, то лучше позвать Бегемота. У него выйдет повеселее. – сказал я и зевнул.

– Понимаешь, дорогой, постоянное веселье утомляет читателя, поэтому для приведения его в чувство полезно бывает выплеснуть ему на голову ведро холодной воды скуки, – ответила она. – Ты сам-то как?

– Спать хочу от твоей холодной воды.

– А может оставить эту сказку недосказанной? И так ведь все ясно: двое старых магов веселились над Карлосом, а Воланд получал огромное удовольствие, видя их попытки научить его тому, в чем он сам является профессионалом побольше их.

– Ты прямо Шахерезада какая-то получаешься – сказки у нее недосказанные. Впрочем, как хочешь…

– Нет, Лис, как ты хочешь!

Упрямая чертовка! Затеяла спор на страницах книги. Ладно, скажу ей так:

– Может я и дурак, но остался неосвещенным один вопрос – как Воланд и Бегемот вернулись из той истории?

Гелла бросила на меня очень гневный взгляд.

275. – Я подозреваю, что Черный Лис – это похуже наименование, чем «дурак»!

– Ну так я и знал. Ах, дорогая, рыженькая ведьмочка. Я тут собирался кое-что тебе сказать…

– Интересно, что? – она поправила прическу, посмотрелась в зеркало и, решив, что выглядит безупречно, уставилась на меня своими огромными глазами.

– Они оттуда и не возвращались. Дьявол-в-отпуске и демоняга-приколист до сих пор издеваются друг над другом в мексиканских горах.

– Черный, Черный Лис… Я думала, что ты чего-то серьезное хочешь мне сказать… А что до этих ребят, то они действительно торчат в своей Мексике. Иногда выбираются в другие сказки и рассказывают о своих приключениях. Кто книги пишет, кто в кино снимается… Жизнь идет лисьим чередом.

Фрагмент 79

276. – Так, кто там у нас дальше по плану? – задумчиво протянула Гелла, заглядывая в блокнотик. – Надеюсь ты не забыл, что я твой заместитель?

Разумеется я не забыл. После предыдущего письма прошло много времени. Хотя это весьма образное выражение для места, где время отсутствует. За прошедшее «время» Гелла набросала список текущих посетителей, а также р сказок, куда нужно сходить. Конечно, мы не только составлением плана занимались. Еще мы читали книжки, поливали растения, слушали музыку (чуешь, читатель, как духовно?).

Неожиданно рыжая заявила, что ей надоело обманывать читателя и подыгрывать моему извращенному воображению («Ты еще напиши, что мы вместе унитазы моем!»). Я уже собирался написать, что-нибудь подобное, когда Гелла сказала «Finita la comedia!» и решительно села мне на колени. Духовности в этой сказке пришел конец!

– Лис! Не притворяйся монахом. Я же знаю, о чем ты думаешь. Все твои грязные мыслишки мне известны. И еще – ты ничего не пишешь в своем сочинении о взглядах, которые бросаешь на меня. Я бы их назвала…

Как же она любит выяснять отношения!

– Не перебивай пожалуйста. Твои взгляды похожи на…

Слабо метафору подобрать. Хе-хе!

277. Однако вернемся, что там у нас по плану дальше?

– Хочешь уподобиться Карлосу, который ничего не писал о своей личной жизни? – спросила Гелла. – Пойми, что лисья йога – это стиль жизни, не признающий предрассудков, фиксированных точек зрения и прочей догматики. Ты, конечно, волен и не описывать свои отношения со мной, но не надейся, что обратно превращусь в рыжего зверя с хвостом. Я бы хотела, чтобы ты поменьше притворялся таким сухим философом, монахом-затворником и, наконец, просто бесчувственным типом!