Текст книги "Caged Hearts (СИ)"

Автор книги: Человек Страшный

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц)

– А... то есть, ты в кружке лёгкой атлетики? – уточнил я. Это предположение казалось весьма похожим на правду.

Эми энергично кивнула

– Угу! Я самая лучшая бегунья! – гордо заявила она. Да ещё и самая скромная, как я погляжу.

– Эй, а ты не хочешь вступить? Бег – лучшая зарядка! – попыталась сагитировать меня "самая быстрая".

О, это не ко мне. Думаю, о таких подвижных упражнениях не может быть и речи. Только не в моём состоянии. Разве Судзуки-сан не предупредил её о моём сердце?

– Боюсь, я не настолько люблю бегать. Да и соревнования – это не по мне, знаешь ли,– отказался я.

Это правда, футболом я всё же не особо увлекался. Я и на поле-то выходил только потому, что там были мои друзья, и это была единственная причина. Уж точно не ради успехов на этом поприще.

Эми понимающе кивнула:

– Ясно, понятно. Не любишь, значит, соревнования и всё такое. Но раз ты всё равно здесь, побегаем вместе?

– Ээ... конечно, давай.

Девушка выглядела очень довольной.

– Разомнёшься сперва?

– Настоящим мужчинам разминка не нужна, – я гордо выпятил грудь и слегка выдвинул вперёд нижнюю челюсть, пытаясь придать своей внешности хотя бы капельку брутальности. Надеюсь, Эми не станет надо мной смеяться. Почему-то выглядеть полным размазнёй в её присутствии меньше, чем в присутствии кого бы то ни было.

– Глупый! Всегда нужно начинать с разминки! – Эми сердито отчитала меня, но затем улыбнулась и наклонилась поближе.

– Я тоже ненавижу разминку. – Она вдруг издаёт смешок. – Чёрт, да мне ведь при этом даже растяжку ног делать не приходится!

Девушка пару раз подпрыгнула на протезах, которые оказались упругими, словно пружины. Ого, а по их виду и не скажешь, что они таковы. М-да, и зачем ей растяжка ног, в самом деле?

– Побежали! – задорно воскликнула она.

Итак, мы пустились бежать, и я тут же понял, что она вовсе не хвастала насчёт своих успехов. Эми двигалась уверенно и сосредоточенно, всецело отдаваясь бегу, в то время как я старался всё внимание уделять технике. Руки шире, да? И не опираться на пятки...

Я попытался поддерживать тот же темп, что и Эми, но это оказалось довольно трудно. Конечно, я был далеко не так хорош, как она. Может, Эми сможет помочь мне улучшить технику?

Больше чем на пару кругов меня сегодня не хватило, и я довольно скоро перешёл на шаг. Эми заметила, что я остановился, лишь обогнав меня на целый круг. Она остановилась возле меня. Её плечи двигались равномерно и ритмично, я же еле дышал.

– Ты уже всё? – уточнила Эми. Я слишком запыхался, чтобы понять, разочарована она моим результатом или не очень.

Я наклонился, схватившись за колени.

– Уфф... Да. Я сейчас не в лучшей форме, – да, это самая пристойная версия, которую я смог придумать, не раскрывая перед ней своей болезни.

Эми кивнула и задорно улыбнулась. Она вообще часто улыбается, что мне чрезвычайно в ней нравится.

– Главное – начать, правда же? Завтра постараешься пробежать чуть больше, а послезавтра ещё больше, а потом ещё и ещё, и всё будет здорово! – с воодушевлением расписывала мне бегунья перспективы будущих тренировок. Только нежелание огорчать девушку удержало меня от скоростного уползания со стадиона.

– Буду иметь в виду. А сейчас я пожалуй пойду готовиться к урокам. Кстати, разве тебе не надо? – спохватился я, взглянув на наручные часы. Времени до уроков оставалось не так уж и много.

Эми беспечно пожала плечами.

– Так времени ещё полно.

Я отметил про себя, что при ней нет часов. Тогда откуда она могла знать, который час? Такое хорошее чувство времени, или бег для важнее уроков?

– Ты уверена?

Она снова беззаботно пожала плечами.

– Не совсем, но... Мне ведь надо пробежать хотя бы столько же, сколько обычно. До встречи, Хисао! – помахала она мне рукой на прощание.

– Угу, увидимся, – согласился я.

Не уверен в успешности сегодняшнего эксперимента, но всё же неплохо, что я смог чем-то заняться.

Как Эми правильно заметила, не всё удаётся с первого раза. "Без труда не выловишь и рыбку из пруда", так ведь?

Меня посетила обнадёживающая мысль, что я в первый раз сам сделал что-то для укрепления своего здоровья. И, надеюсь, не в последний.

Глава пятая

Превосходя ожидания

Я отправился в общежитие, чтобы помыться и сменить одежду.

Меня одолевал соблазн принять по-настоящему долгий горячий душ: эта беготня всерьёз меня утомила; но мне хотелось попасть в класс до того, как в коридорах начнётся утренняя суматоха... И всё же в итоге я проторчал в душе дольше, чем собирался. Вытершись полотенцем, я вышел из душевой кабинки. Сквозь густую пелену пара ко мне приближался смутно знакомый силуэт, пробуждая во мне наихудшие предчувствия.

– Как оно?

– Эй, хватит меня так пугать! Что ты тут забыл? – возмутился я. По правде говоря, вопрос был совершенно дурацкий. Что же забыл голый парень в мужской душевой? Лыжи?

– Это я у тебя должен спросить. Чувак, я тебя повсюду искал, – парировал Кэндзи. Он был совершенно гол, но своих чудовищных очков так и не снял

– Где это – "повсюду"? – удивился я.

Я решил не уточнять, не искал ли он меня прямо так, в чём мать родила. Это определённо не тот вопрос, ответ на который, я хотел бы знать. Более того – я бы ещё и приплатил за то, чтобы наверняка не знать всех обстоятельств. Вспомнив, что я сам всё ещё не одет, я поспешно прикрываюсь рубашкой, но Кэндзи, кажется, всё равно ничего не видит. Его очки напрочь запотели. Но почему он их не протирает? Неужели у него настолько плохое зрение, что буквально всё видится как в плотном тумане?

– Ну, знаешь, в твоей комнате... и, в общем-то, всё. Но ради этого мне, как видишь, пришлось встать с постели. Ладно, ближе к делу. Одолжишь мне немного денег? – Он рассеянно поводил взглядом по сторонам, стараясь выглядеть как можно более буднично. Но бесполезно, поскольку его намерения были столь же прозрачны, как и его огромные очки. Когда они не запотели от пара.

Мне было довольно неловко от того, что я вёл беседу как ни в чём ни бывало, стоя перед ним нагишом, и ещё больше смущало то, что он этого не видел. Да к тому же он и сам был без одежды. Я попытался отогнать это неловкое чувство, но безуспешно.

– Денег? Запросто, – причин отказывать ему я не видел.

– Супер, – обрадовался сосед.

– Постой-ка, а зачем они тебе?

– Ээ... Можешь одолжить мне их просто потому, что я был так любезен и не стал шарить по твоим карманам, пока ты был в душе? Я мог, но проявил выдержку. Поэтому мои помыслы, как видишь, чисты. Так что будь другом, – напирал Кэндзи.

Помыслы человека, который с трудом сдерживает в себе желание обшарить чужие карманы, вряд ли можно было назвать чистыми. Да и скрытность Кэндзи напрочь отбивала желанием помогать ему. Прямо так я ему и сказал, едва удержавшись от оскорблений. Такое наглое вторжение в мою жизнь мне совершенно не понравилось.

– Ты меня серьёзно обидел, чувак, но, думаю, мне придётся принять твои правила, – насупился Кэндзи. – Я хочу заказать пиццу, и у меня набралась почти вся сумма. Теперь мне нужная твоя финансовая поддержка.

– Ты ведь поделишься, правда?

– Нет, – казалось, Кэндзи был удивлён вопросом.

– Ты серьёзно? – неверящим тоном уточнил я. Я, конечно, предполагал, что Кэндзи может быть замкнутым человеком с несколько нелогичным поведением, но подобного свинства за ним как-то не предполагал.

– Ага. Я бы поделился, но у тебя уроки и нет времени на пиццу.

– А у тебя?! – возвысил голос я, взывая к несуществующей совести голого собеседника.

– А я не пойду, – самодовольно возвестил Кэндзи. – Мне надо дождаться пиццу и заплатить парню. А потом съесть её. Это непросто. Нужно забирать пиццу украдкой, иначе все тебя увидят. Тебя и пиццу. И каждый попросит поделиться. Там, снаружи – жестокий мир, в котором каждый норовит отхватить кусок. И ты рискуешь остаться один, без пиццы, в этом суровом и равнодушном мире. Поверь, знаю по своему опыту. Каждый день я мечтаю о возмездии. Этим подлецам не удастся уйти от правосудия. Когда они осмелятся заказать пиццу, я буду рядом!

Кэндзи грозно поднял руку, будто собираясь начать вершить правосудие прямо здесь и сейчас.

– Но сейчас мне нужны всего-то четыреста йен. Пожалуйста! Ты – моя единственная надежда! Чтобы купить пиццу в магазине, придётся идти слишком далеко! Я стараюсь не покидать комнату без крайней необходимости. Сейчас я расскажу тебе, что случилось, когда я в последний раз вышел, забыв принять все меры предосторожности.

Я ошибаюсь, или Кэндзи кроме денег нужны были заодно и свободные уши? Во всяком случае, после моего согласия профинансировать его пищевую авантюру, моей реакцией он не интересовался

– Я был снаружи, – заявил Кэндзи. – Не помню, что я там делал. Что-то. Наверное, стоял. Может быть, размышлял при этом, как я там оказался. И вдруг, ни с того ни с сего, на меня свалилась эта напасть. Словно вспышка молнии, рассёкшая небо, словно нож, стремительно рассёкший пополам сэндвич, пролетавшая мимо птица осквернила мою макушку своим дерьмом. Это был второй раз в моей жизни, когда я испытал столь ужасное потрясение.

– А какой был первый? – сделал пытку прервать я говорливого парня.

Но он говорил дальше, не обращая на меня никакого внимания. Мне захотелось его встряхнуть. От желания дать ему по шее меня удерживали только его очки. Было бы простительно, если бы он так пытался поддержать моё любопытство, но мне показалось, он был неспособен слушать никого, кроме себя.

– Это было словно в кульминации какого-нибудь аниме, когда главный чувак сражается со своим соперником, и они в полёте скрещивают мечи, а всё вокруг пылает и взрывается, и всё это в самых пафосных ракурсах. Вот всё было точно так же, только с помётом.

– Ясно, – интерес к его словам я уже потерял.

– Поэтому мне нужны деньги. Тысячи йен должно хватить, – неожиданно деловито заключил очкарик. – Пожалуйста, чувак, не бросай меня в беде!

– Ты же говорил, что нужно всего четыреста? – нехорошо прищурился я. Он что, на счётчик меня поставить решил?

–... Ладно, – он скривился словно от зубной боли.

– Что? – мрачно спросил я.

– Ладно, я тебе их верну. Клянусь, – с тем же кислым видом сказал Кэндзи.

– Естественно, ведь это и значит "брать в долг", – я постарался вложить в голос как можно больше сарказма. Не знаю только, понял он меня или нет.

– Но я точно не знаю, когда смогу вернуть их, – попытался выкрутиться сосед.

– У тебя неделя, – твёрдо сказал я, глядя ему прямо в глаза.

– Аааррргггххх! – Кэндзи вздрогнул всем телом и завыл, как умирающая корова, при этом его достоинство свободно болталось, ничем не прикрытое, что ужасало ещё больше. – Не жмись ты так насчёт денег, мы ведь братья по оружию, чувак. Мужикам и так живётся несладко. Ты знаешь, что мужчины-порнозвёзды зарабатывают в два раза меньше, чем женщины-порнозвёзды?

– Ну и что, ты же не порнозвезда, – хмыкнул я, недоверчиво косясь на него.

– А что, если я на стороне подрабатываю порнозвездой, пытаясь свести концы с концами, параллельно ведя борьбу с заговором феминисток? – запальчиво возразил Кэндзи. – А ты, гад, со мной и крохами не можешь поделиться! Никто меня не понимает. Никто.

Даже если предположить, что Кэндзи реально снимается в порно, то с учётом его женоненавистничества, это либо зоо, либо яой. Что одно, что другое на мой взгляд – одинаково мерзко. Сочувствия от меня очкарик не дождался бы по-любому. И потом, разве феминистки не выступают против порнографии?

– Опять ты про этот заговор?

– Это очень важно, – поправил он очки. – Тебе, может, и пофиг, но, чувак, это действительно серьёзно. Феминистки – самый опасный враг, с которым сталкивалось человечество. Если будешь неосторожен, однажды – бац! – проснёшься с ножом в горле.

– Как ты собираешься проснуться, будучи заколотым во сне? – живо заинтересовался я. Хотел бы я на это посмотреть...

– Женщины не особо умеют закалывать, – пренебрежительно заявил сосед.

– Ты же говорил, что нельзя их недооценивать, – поддел я его.

– Ну, я имел в виду, нельзя недооценивать их в целом, – не полез за словом в карман Кэндзи. – Поодиночке они неопасны, но, если бы началась война, где с одной стороны оказались бы мужчины, а с другой – феминистки, вот тогда начались бы неприятности. Грядёт день, когда все феминистки мира выйдут из своей сверхсекретной центральной международной штаб-квартиры и скажут: "Началось, ублюдки!".

– Это нелепо. Где, по-твоему, на планете можно спрятать крепость, которая вместила бы разом всех феминисток мира? – его фантазии, определённо, теряли связь с реальностью.

– А кто сказал, что она на нашей планете? – возразил Кэндзи.

Я отвернулся к зеркалу и начал строить гримасы, пытаясь найти ту, что наиболее точно выражала бы моё отношение ко всему этому бреду. Всё равно Кэндзи меня не видел.

Это, увы, также означало, что он продолжал нести всякую околесицу.

– Да, идёт война. Великая война, о которой пока знают лишь немногие, но скоро она захлестнёт весь мир! – Кэндзи вёл себя так, словно произносил с трибуны обличительную речь. – И тогда будет поздно о чём-то раздумывать. Решать, на чьей ты стороне, нужно прямо сейчас. Представь себе эту кровавую баню. Бесконечную битву без чести и жалости. И я был близок к тому, чтобы сдаться. Когда феминистские орды заполучили подавляющее преимущество, я подумал, что дальнейшее сопротивление бесполезно... Но потом я понял, что всё будет кончено лишь тогда, когда я сдамся. Пусть я и последний здравомыслящий человек в безумном мире, я – основа всего сопротивления. Выстоять – это мой долг.

– Не завидую сопротивлению, основой которого является парень, голышом разглагольствующий посреди душевой о коварных заговорах мирового масштаба, – буркнул я себе под нос.

– Так ты одолжишь мне денег? – он загородил выход, воздух становился всё прохладнее, и я не хотел опоздать на урок, поэтому мне оставалось лишь согласиться.

– Зашибись! Спасибо, чувак. Нам надо будет как-нибудь сходить с тобой в боулинг, – получив подтверждение, сосед моментально подобрел. Не сказать, чтобы оно меня сильно воодушевило.

– Боулинг? – сквозь зубы переспросил я. Даже не подозревал об этом его увлечении.

– Да, это величайший вид спорта. Знаешь почему? Женщин-боулеров не существует. Боулинг – лишь для настоящих мужчин. Как думаешь, в боулинг мне лучше надеть розовую рубашку или светло-зелёную с цветочными узорами?

– Цвет рубашки как-то влияет на игру? – заинтересовался я.

– Возможно, – загадочно уронил Кэндзи.

– В общем, не забудь вернуть деньги, – лишний раз напомнил ему я.

– Я ведь могу расплатиться натурой, так?

Мне некогда было уточнять, что он имеет в виду. Да и страшновато, если честно. Мало ли что придёт в голову этому извращенцу...

– Не знаю. Мне пора на урок, а ты мешаешь мне пройти, – раздраженно ответил я ему.

– А, прости. Не буду задерживать, у самого дел по горло. Час пробил! – торжественно возвестил сосед.

– Какой ещё час?

– Мне ужасно нравится эта фраза, люблю её говорить по любому поводу. Но сейчас тот самый час и в самом деле пробил.

– Да какой час-то? – пытался понять я.

– Мне нужно принять душ. Выметайся. – велел он мне.

– Что я и собирался сделать. И вообще: душевая большая, кабинок всем хватит.

– И что? – заломил он бровь. – Мне надо быть одному, иначе собьётся вся моя концентрация.

Даже думать не хочу, на чём он там собрался концентрироваться.

– Ясно. Но что, если кто-нибудь другой зайдёт?

– Я что-нибудь придумаю, – самоуверенно заявил Кэндзи.

Я скорчил свою обычную скептическую гримасу, но, отражённая в его очках, она выглядела чрезвычайно глупо. Впрочем, он, как всегда, ничего не заметил поэтому я оделся и поспешно вернулся в свою комнату, чувствуя себя так, будто с момента моего пробуждения прошла целая вечность.

Потраченное на него время уже не вернуть. Я ему как-нибудь отплачу за это.

Но сейчас надо спешить на урок.

Сегодня я вошёл в класс первым и понял, что пришёл слишком рано. Но всё же сидеть здесь одному двадцать минут куда лучше, чем мучиться, проводя их с Кэндзи.

От утомлённости в сочетании с разочарованием и скукой я чувствовал себя смертельно уставшим.

Отключившись буквально на секунду, я проснулся от удара головой о парту. Потирая лоб, я понял, что сейчас не стоит засыпать, а в будущем – приходить в класс так рано.

Наконец я услышал шаги в коридоре, и в дверном проёме появилась высокая фигура Лилли. Должно быть, она искала Ханако. Лилли нерешительно замерла в дверях, будто вампир, который не может войти, если его не пригласить. Надо бы позвать её, так как она, стоя там, выглядит покинутой. Однако она вошла по собственной воле, после того как расправила юбку и поправила воротник, как будто было важно выглядеть опрятно, когда входишь в наш класс.

– Извините, – она попробовала учтивым голосом обратиться к тихой комнате. Я догадывался, что из-за слепоты тишина её, возможно, тревожила, и поэтому нарушил молчание.

– Доброе утро, Лилли, – надеюсь, мой голос не был заспанным?

– Хисао? Доброе утро. Я не слышала, как ты вошёл, – насторожилась Лилли.

Интересно, ей показалось подозрительным, что я не сказал ничего раньше? Вероятно. Если бы я теперь сказал что-то неправдоподобное, это меня потопило бы.

– Ну, я был уже здесь, просто спал.

– Понятно. А ты сегодня случайно не видел Ханако? – с облегчением вздохнула Сато.

– Нет, она обычно приходит перед самым началом... Или после. Я могу ей что-нибудь передать, – прибавил я.

– В этом нет необходимости. Странно, но мне кажется, что мы сейчас с тобой одни в школе. Никого не слышала, пока сюда шла, – она покачала головой

– Наверное, не стоило мне сегодня так рано вставать, – о пробежке я почему-то решил не упоминать. Должно быть оттого, что следом за ней последовала сцена в душе.

– Ты себя ругаешь за то, что другим не помешало бы сделать? – мягко спросила Лилли. – Пунктуальность – хорошая черта. По крайней мере, я так считаю. Сегодня суетливое утро. Близится фестиваль, а сегодня – последний срок регистрации мероприятий, сдачи бюджетных отчётов и прочих официальных бумаг. Такое ощущение, что все пытаются заполнить формы в последнюю минуту. Может быть, поэтому сегодня так тихо.

– Привет-привет! – В комнату как по сигналу суфлёра вошла Миша вместе с Сидзунэ, так громко крикнув, что Лилли заметно вздрогнула. – Привет, Хиттян!

– Привет.

Сидзунэ дружелюбно улыбнулась

– Посмотрите, это же староста! Здрасьте! – я так и не понял, чего больше было в этих словах – радушия или сарказма. Лилли улыбнулась, видимо, позабавленная словом "посмотрите" от Миши (или Сидзунэ).

– Доброе утро, – вежливо ответила она.

Сидзунэ усмехнулась, глядя на свою коллегу

– Ты, конечно, староста не этого класса, верно, верно? – вкрадчиво спросила Миша.

– Не этого, – Лилли осторожничала с ответами Сидзунэ больше, чем со мной на днях. Думаю, они не ладят.

Затем до меня дошло, что Лилли могла в действительности не знать, здесь ли Сидзунэ, и пыталась определить это, чтобы понять, с кем именно она разговаривает. Всё, что она знала, – это то, что говорит с Мишей, а поскольку они с Сидзунэ почти неразлучны, то, возможно, что на самом деле "говорила" именно Сидзунэ. Чёрт, как всё сложно. Я решил помочь Лилли, скорее, для собственного спокойствия.

– Ты сегодня рано, Сидзунэ, – приветствовал я её коротким поклоном.

Староста нахмурилась

– Да ты ещё раньше нас пришёл! – Миша злобно надула щёки. Почему она злится? Ей передаются эмоции Сидзунэ? Однако неудивительно, что Сидзунэ не понравилась моя реплика. Действительно, я пришёл раньше них, так что подобную фразу, звучащую от меня, можно было истолковать как угодно. Тем более Сидзунэ не могла определить смысл по тону. Пока я оценивал, стоит ли мне извиниться, Сидзунэ продолжала.

– Староста! Хорошо, что ты здесь! Нам надо поговорить. Фестиваль уже через три дня, так? Остальные классы уже сдали свои отчёты по бюджету! Даже первоклашки! Все, кроме тебя! Ва-ха-ха! – половина впечатления от насмешливо-обличительной тирады Сидзунэ переводчица смазывает своим смехом, совершенно неуместным в данной ситуации.

– Ведь ещё есть время, чтобы сдать, верно? – спокойно уточнила Лилли.

Сидзунэ явно была недовольна

– Сегодня! Сегодня – последний срок! – воскликнула Миша. – Ты как-то не торопишься, да? Если бы всё было по-моему, я бы уже давно собрала все нужные документы, но кое-кто! решил сказать: "Пожалуйста, отодвиньте сроки!".

– Да, это была я, – подтвердила Лилли неестественно спокойным голосом. – Планировать что-то такого масштаба – нелёгкая задача и недели слишком мало, чтобы ожидать от целого класса полного её решения.

Особенно если это класс для слепых и слабовидящих мысленно добавил я, зная, что вслух этого лучше не произносить. Ещё неизвестно, кого это может оскорбить больше.

Хакамити возмущённо всплеснула руками.

– Хочешь знать, что труднее, чем распределить бюджет одного класса? Решать тот же вопрос для каждого класса в школе и ещё многое другое! Тот, кто это делает – я! – Миша, выпрямившись, подпёрла бока руками. Ух, как вжилась в роль. Однако Лилли не выглядела слишком радостной.

– Эй, Сидзунэ, не слишком ли ты с ней сурова? Ещё ведь есть целый день, – вмешался я в назревающий конфликт.

– Не надо, Хисао. Всё в порядке, – Лилли, кажется, обрадовалась, что я принял её сторону, но видимо, она была смущена мыслью о том, что, по моему мнению, она сама не может за себя постоять. – Если ты говоришь о бюджетной отчётности, то меня печалит, что ты думаешь, будто я забыла о ней. Я понимаю, как она важна.

– Тогда! Прошу, передай её мне, – лица Школьного совета приняли серьёзное выражение.

– Сидзунэ, у Лилли может не быть её с собой, – попытался урезонить я её.

– Она сейчас не здесь, – подтвердила мои слова Сато. – Я попросила двух учеников с ней разобраться. Учеников из моего класса.

Последнее предложение она, к моему удивлению, выделила особо. Она знала о попытках Сидзунэ и Миши затащить меня в Школьный совет? Наверное, разошлись слухи, и теперь она использовала меня в качестве оружия против Сидзунэ. Становилось всё интереснее... Всё равно я был тут больше в роли безмолвного наблюдателя, чем участника.

– Это было твоей обязанностью! Бюджетную отчётность нельзя просто переложить на кого-то; держать всё под контролем – твоя работа как старосты! Подобное пренебрежение порядками – просто ужас! – Сидзунэ, похоже, начала злиться.

– Они были способны его завершить и сделали это, но недавно заболели, поэтому, не смогли придти в школу, чтобы вернуть его мне. Если хочешь, я от их имени извинюсь перед тобой за болезнь. – любезно предложила Лилли. Слишком уж любезно.

– Давай! – азартно согласилась Миша

Хотя Миша и не поняла небольшую подколку Лилли, Сидзунэ было всё ясно, и она, кажется, разрывалась между тем, чтобы оскорбиться, и тем, чтобы возрадоваться возможности начать перепалку.

– Лилли, они разве не возле школы живут? Это же всего пять минут пешком. Что у них есть такого важного, что не даёт им выкроить и пяти минут из своего "плотного графика"... ради того, чтобы занести вещь, которая повлияет на веселье для всего их класса?

Лилли открыла рот, чтобы что-то сказать, но Сидзунэ заполнила паузу, начав яростно жестикулировать, размахивая руками как дирижёр. Миша пыталась изо всех сил передать ту же страсть, но не смогла избавиться от своего обычного весёлого тона. Результат получился интересным и в чём-то сюрреалистичным

– И что это вообще за позиция? Я сказал, что это не то, что можно переложить на других; ты староста класса или нет? Назови мне имена тех двоих: им нужно занять твоё место, раз ты не можешь справиться даже с такой простой задачей.

– Мои обязанности не ограничиваются одной формой отчетности.

Тон Лилли стал немного нетерпеливым, но она хорошо скрывала от Сидзунэ своё волнение. Она не раскрывала свои карты. Зато Сидзунэ с улыбкой придерживала пальцами очки, зная что Лилли не может ни видеть, ни слышать, как она возбуждена.

– Конечно, ты так занята! Быть тобой наверняка так трудно!

Лилли сжала губы в ответ на слова Миши, ясно понимая их цель, хотя Миша передала их даже без намёка на сарказм. Сидзунэ и Лилли друг друга не любят, это было ясно, но это уже слишком. Лилли, похоже, хватило сполна, и она была готова нанести ответный удар.

– Перед тем, как ты пришла, я как раз обсуждала бюджетную отчётность. Ты, наверное, очень одарённая, раз смогла закончить все свои дела в Совете так быстро, что можешь теперь выслеживать меня, дабы убедиться, что я не забуду о своих.

– Ты обвиняешь меня в безделье? Похоже, ты путаешь меня с собой!

– Не думаю. Для меня это было бы сложновато – сравнивать себя с тобой.

– Ты права, мы с тобой – как рай и ад.

– И не трудно догадаться, что именно олицетворяешь ты.

Воздух между ними дрожал от жара их неприязни. Ну, не в прямом смысле, конечно. Но всё равно, они не могли её больше скрывать. Даже Миша, кажется, начала понимать истинную суть этого разговора.

Сидзунэ внезапно посмотрела на меня. Взгляд был отнюдь не тёплым и не ласковым.

– Хиттян! Ты тоже не сачкуй!

– О чём ты? – не понял я. Что за резкая смена цели без предупреждения?

– Разве ты не идёшь на фестиваль Хиттян? Ведь идёшь же? Тогда! Надеюсь, ты постараешься на его благо лучше, чем она!

Не понимаю, почему вдруг Сидзунэ разозлилась на меня.

– Эй, я новенький, помнишь? Даже если бы я захотел, то не смог многого сделать, – я решил прибегнуть к запрещённому приёму – другого выходу у меня не оставалось.

– Вот именно, не следует ожидать от переведённого ученика, что он включится во все дела в первую же неделю, – то, что Лилли приняла мою сторону, странным образом меня приободрило, так что я решил тоже за неё вступиться.

– Да, ты к нам обоим несправедлива.

– Отговорки, отговорки, – провела Миша. – У госпожи Старосты была куча времени поработать над отчётностью. А тебе не раз предлагали вступить в Совет, чтобы помочь, только вот ты не захотел посвятить себя будущему успеху фестиваля.

– Да, но как я уже говорил, я не уверен, что...

Нет у меня на это времени; что бы я ни делал, я всё равно оказался бы втянут в противостояние с Сидзунэ, а она именно этого и добивалась. Нет уж, Хакамити-сан, такого удовольствия я вам не доставлю. Не хочу. Если я и позволил Лилли использовать себя в вашем споре, то уж тебе – ни за что.

– Неважно. Забудь, – с равнодушной миной произнёс я, прервав сам себя.

Я повернулся к ним спиной.

– Лилли, скоро начнётся урок, мы потом ещё можем поговорить. Я скажу Ханако, что ты её искала.

Я затылком почувствовал, что Сидзунэ прямо оцепенела. Наверное, её впервые настолько грубо проигнорировали. Чую, испортил я себе отношения со старостой капитально... Ну, плюс хотя бы в том, что лично пилить она меня не в состоянии, а через Мишу это даже забавно будет звучать.

– Спасибо, Хисао. Тогда я пойду, – она улыбнулась мне самой милой улыбкой, что я видел за эту неделю, и развернулась, чтобы выйти.

Как только Лилли вышла за дверь, я вдруг ощутил сильное нежелание поворачиваться лицом к Сидзунэ. Я чувствовал, как её взгляд впивается мне в спину, и не мог заставить себя взглянуть на неё. Она, должно быть, была в ярости. Я ждал, что Миша что-нибудь скажет, чтобы смягчить напряжение, но, видимо, ожидал от неё слишком многого. В конце концов, я сел на своё место и услышал шаги удаляющейся из класса Сидзунэ. Она вернулась только за несколько минут до начала урока.

Ханако не появилась на первом уроке, и её место в заднем ряду выглядело пустым и одиноким. Если встречу её позже, надо будет сказать ей, что Лилли её искала.

По сравнению с утренними событиями, урок оказался невероятно скучным. Я лениво переворачивал страницы учебника. Несмотря на попытки не отставать от учёбы в больнице, мне ещё нужно было нагонять, но я совсем не приходил в восторг от этого.

Час над доской тикали невыносимо громко. Учитель ничего не говорил целых семь минут, предпочтя вместо этого покрыть доску рядами формул, переписанных прямо из учебника. Мел постукивал по доске в такт тиканью часов. Я начал переписывать формулы просто чтобы убить время, хоть они и были взяты из учебника.

После звонка я не торопился уйти и остался ненадолго, просматривая то, что мы прошли на сегодняшнем уроке. Я всё равно предпочитал уходить последним, чтобы избежать столпотворения в коридоре.

Сидзунэ и Миша тоже остались, разговаривая с кем-то из другого класса. Сидзунэ так быстро жестикулировала, что её руки свистели как мечи, рассекающие воздух. Может быть, в этом была сдерживаемая злоба. Миша отчаянно пыталась поспеть за ней, но ясно было, что даже она с трудом понимала её.

Я опустил голову. Что бы они там ни обсуждали, это, кажется, дело серьёзное.

Сидзунэ жестикулировала так, что у неё хрустели запястья, а Миша пыталась это всё протараторить. Иногда она запиналась, будто пытаясь произнести скороговорку. Но самое главное – ей ещё приходилось переводить на язык жестов всё, что говорила их собеседница. Похоже, трудная работа. Миша выглядела уставшей, будто вот-вот свалится в обморок. К счастью для неё, дело вскоре решилось, и девушки уселись обратно на свои места.

– Уаах! Я так устала!

Она с измождённым видом опустила голову на парту.

Я решил использовать эту возможность, чтобы помириться с Сидзунэ без повторного втягивания в разговор о Школьном совете, хотя подозреваю, что теперь эта дверь для меня закрыта. Но всё-таки портить отношения с собственной старостой – проблемно. Совесть потихоньку начала меня угрызать.

– Должно быть подготовка к фестивалю – дело утомительное.

В самом деле, все в этой школе воспринимали фестиваль очень серьёзно. Когда я встречал бездельничающих до или после уроков учеников, они всегда обсуждали свои планы, связанные с ним. Приятно было видеть всех настолько воодушевлёнными. Я, наверное, оказался единственным во всей школе, кому нечего было делать.

Сидзунэ сперва усмехнулась, будто решая, проигнорировать меня или сказать колкость, но в конце концов начала жестикулировать, не сделав ни того ни другого. Миша оживилась, наблюдая за её руками немного мутными глазами.

Она жестикулировала грубыми, тяжёлыми, театральными взмахами. Миша преобразовывала её жесты в слова. Она очень хорошо справлялась, как будто на самом деле это Сидзунэ говорила, передавая через Мишу свои мысли.

Она наверняка усердно тренировалась.

– Ну, мы в Школьном совете, знаешь ли, так что мы довольно заняты, – слегка язвительно начала Миша. – Нашей важной обязанностью является обеспечение успеха фестиваля всеми силами. Мы опозорим себя перед старшими поколениями Школьного совета, если фестиваль не удастся. Поэтому, не должно быть никаких упущений, никаких... ээ, по-моему это было "помех", и ничего, что могло бы нарушить безукоризненность фестиваля.