Текст книги "По ту сторону смерти"

Автор книги: Чарлз Уэбстер Ледбитер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 26 страниц)

НАШЕ ОТНОШЕНИЕ К СМЕРТИ

При обсуждении различных ложных народных или религиозных представлений о смерти я, естественно, часто ссылался на точку зрения теософов. Мы, теософы, можем рассматривать смерть только как имеющую гораздо меньшее значение для души человека, чем принято считать. Обычному уроженцу Запада физическая жизнь представляется в виде прямой линии, внезапно начинающейся при рождении и так же внезапно обрывающейся со смертью. На наш же взгляд, даже если на минуту мы будем рассматривать её как единственную инкарнацию, физическое существование скорее представляется в виде очень малого сегмента очень большого круга, а рождение и смерть в нём – только точки; сегмент этого круга пересекает некоторую прямую линию, которая отмечает границу между физическим и астральным планами.

В путешествии души к воплощению есть часть, предшествующая рождению, и наши знания о ней, вероятно, ещё недостаточны, чтобы построить точный чертёж, символизирующий среднюю часть пути.

Но при попытке восстановить эту схему мы приходим к заключению, что этот путь должен быть представлен в виде замкнутой линии, исходящей из "Эго" и в него же возвращающейся после прохождения через низшие миры; "Эго" в его причинной оболочке можно было бы представить как точку или звезду в верхней части ментального плана, и кривая, представляющая путь частично индивидуализированной личности, опустится сначала в низшую часть этого плана; оттуда она пересечёт линию, отмечающую высшую границу астрального плана, и после прохождения через все подразделения этого мира она опускается, на очень малую долю своей длины, ниже линии, которая разделяет астральный и физический планы, поднимаясь затем через различные планы и подпланы вплоть до точки, откуда она вышла. Было бы неточно представлять этот путь в виде полного круга (если только мы не примем равные доли окружности за изображение одинаковых периодов времени), поскольку спуск к инкарнации обычно представляется значительно более быстрым, чем восхождение, которое за ним следует. Но линия всегда будет кривой – у неё не может быть углов, поскольку она символизирует прогресс постепенный, без крутых поворотов.

Предположим, однако, что путь души можно изобразить в виде круга; какая доля его окружности тогда опустится ниже линии, разделяющей физический план и астральный? Краткое вычисление покажет, что часть, представляющая физическую жизнь, не должна превышать тридцатой части целого, а в некоторых случаях может быть значительно ниже этой цифры; и только ясно осознав этот факт, мы начнём постепенно понимать подлинное соотношение между физическим и нефизическим началами, которое действительно даже для такой материалистической эпохи как наша.

Действительно важный момент

Нет никакого основания рассматривать точки этой окружности, проникающие на физический план и выходящие из него, как более важные, чем другие точки. Наоборот, единственная точка, действительно имеющая значение, – это та, которая будучи расположена между двумя другими точками, отмечает самое большое расстояние от "Эго". После нее кривая идёт вверх вместо того, чтобы опускаться. Эта точка должна представлять тот момент жизни человека, когда дела этого мира перестают его волновать и он окончательно направляет свою мысль к более высоким предметам. Несомненно, что эта точка гораздо важнее тех, которые представляют физическое рождение или смерть, поскольку она отмечает предел экстернализации "Эго" – переход, так сказать, от выдоха к вдоху.

Если бы кривая была правильной, этот переход, очевидно, совершался бы в середине физической жизни. Человек подходил бы к этому постепенно, почти незаметно, следуя круговому движению, как планета подходит к своему афелию, и точка этого перехода должна была бы находиться на равном расстоянии от точек рождения и смерти. Важно то, что эта концепция полностью соответствует взглядам мудрецов древнего Востока. Согласно древнему закону, человек должен провести 21 год в учёбе, следующие 21 год – в выполнении обязанностей хозяина дома и семьянина; и тогда, достигнув середины жизни, он полностью оставляет мирские заботы, передает дом и имущество в руки сына и уединяется со своей женой в маленькой хижине неподалёку, где он посвящает следующие 21 год отдыху, духовному общению и медитации. После этого приходит четвёртый период, период полного уединения и созерцания где-нибудь в джунглях, если он желает жить там. Но поворотным моментом являлась действительно середина жизни. Можно также напомнить, что в Перу сорок пять лет когда-то считались возрастом, в котором человек освобождался от всех материальных обязанностей и волен был полностью посвятить себя такому виду учения, который привлекал его больше всего.

У нас на Западе жизнь стала так мало соответствовать природе, что даже в старости многие усиленно продолжают заниматься материальными делами, погружаясь в сутолоку и борьбу. Поэтому их физическая жизнь организована плохо, и организм оказывается расстроенным. Работа по очищению и освобождению, которая должна была бы начинаться в середине жизни, откладывается до того дня, когда нас поражает смерть, и осуществляется поэтому на астральном плане вместо физического. Так возникает неизбежная задержка, и в результате незнания подлинного значения жизни прогресс человека замедляется.

Преимущества знания

Каким бы большим подчас ни было зло, являющееся результатом неведения этих фактов при жизни, оно, вероятно, ещё серьёзнее после смерти. Отсюда великое преимущество того, кто знает, хотя бы теоретически, чему в данном вопросе учит оккультизм. Он понимает точное соотношение между физической частью жизни и всей остальной. В этом случае, находясь здесь, он не теряет всё своё время в труде только во имя тридцатой доли цикла своей личности, полностью игнорируя остальные двадцать девять, а рассматривает свою жизнь в её совокупности и организует её с умом. Переходя на астральный план, он не испытывает ни малейшего беспокойства или замешательства, поскольку он понимает, где находится и как лучше всего воспользоваться новыми условиями. Это знание придаёт уму мужество и уверенность; оно даёт ему способность и средство, без которых в этом новом мире он был бы как потерявшее управление судно.

Опыт показал, что даже в том случае, если человеку удалось хотя бы раз услышать правду (на публичной лекции, например), которую он признал бы только как гипотезу среди многих других и не был в достаточной степени заинтересован ею, чтобы изучать этот вопрос далее, даже тогда у него есть значительное преимущество. Этот человек, хотя и пренебрег возможностью получить более полные сведения, тем не менее, однажды вспомнит об этом учении и, найдя, что автор изложил факты с точностью, начнёт выяснять, какие указания относительно поведения излагались в этой теории, правильность которой он может проверить теперь непосредственно. Таким образом, у этого человека есть по крайней мере одна точка соприкосновения с истиной. Он также в некоторой степени свободен от беспокойства, которое чувствуют другие, находясь вдали от всего привычного, отнесённые течением в безбрежное море, от которого в любой момент может возникнуть нечто невыразимое и ужасное.

И это чувство безопасности и уверенности – не единственное преимущество точных знаний. Человек, чувствующий себя уверенно, может протянуть руку помощи другим и вскоре стать центром блага и облегчения страданий для сотен тех существ, которые перешли границу и вступили в невидимый мир. Поступая так, он, естественно, создает для себя дополнительную хорошую карму, и его эволюция значительно ускоряется.

Траур и скорбь

Как только человек освобождается от заблуждений относительно смерти и узнаёт, какова реальность, ему сразу становится очевидно, что система оплакивания этого события представляет собой одну из самых явных нелепостей. Вся мрачная и гротескная обстановка, которой окружается горе, присуща только абсурдному анахронизму и является не чем иным, как пережитком, лишенным достоинства средневекового обычая, в то время как утрированная печаль, которую ребячески считают проявлением любви, сама по себе есть пагубная ошибка, рожденная самыми непробиваемым невежеством и неверием. Тот христианин, который действительно верит, что его любимый друг приобрёл счастье непосредственного общения с Господом, не станет отмечать это событие траурным костюмом или писать на бумаге с чёрной каймой, в отличие от настоящего теософа, который знает, что близкий ему человек отныне ведёт более высокое и счастливое существование на астральном плане и уже приближается к светлой жизни в раю.

И это ещё не всё. Горе, которому предаются после смерти друга, не только в основе своей является глубоким заблуждением и поэтому значительно умножает бесполезное страдание; дело обстоит ещё хуже; этот взрыв печали, эти бесконечные и безутешные слезы всегда производят очень тягостное впечатление на ушедшего, к которому мы испытываем столь глубокую привязанность. В то время как он мирно и естественно погружается в бессознательное состояние, предшествующее пробуждению среди красот рая, его счастливые сны слишком часто прерываются от неистового горя и призывов его друзей к земле, которую он только что покинул. Такое выражение чувств пробуждает в его теле желаний соответствующие вибрации, вызывая в нём мучительное беспокойство и продолжительное уныние, которые намного замедляют его прогресс. Это отсутствие самообладания со стороны оставшихся в живых является одним из самых серьёзных препятствий на пути тех, кто пытается прийти на помощь умершим, и часто делает их терпеливые усилия тщетными. Иногда сами умершие считают помехой неумеренную скорбь своих невежественных близких, несмотря на их добрые намерения, что известно, например, по некоторым историям крестьян Британии.

Из этого вовсе не следует, что оккультист не сочувствует тем, кто любил и, как нам кажется, потерял дорогих существ, и что его учение советует забыть тех, кто ушёл раньше нас. Но оно предлагает спасительную, а не тягостную форму памяти. Вместо эгоистичных и бесполезных сожалений следует, как мы уже рекомендовали, желать умершим счастья со всей силой любви. Это учение требует от продолжающего жить более высокого настроя мысли и понимания иллюзорности этой потери, что придает большую красоту тому великолепию, которое несомненно ожидает его друга.

Согласно другому, широко распространенному мнению, смерть сама по себе всегда мучительна. В связи с этим было выдумано много жутких рассказов о предсмертной агонии и храпах. Несомненно, что эту традицию можно тоже отнести к заблуждениям, поскольку такие неприятные симптомы, как правило, бывают только последними спазматическими движениями физического тела, после того как сознательное "Эго" его уже покинуло. Почти во всех случаях сама смерть совершенно не связана с мучениями даже после долгих и тяжких страданий во время болезни, которым она кладет конец. Спокойствие, так часто появляющееся на лице умершего, убедительно говорит в пользу этой гипотезы, которая также подтверждается непосредственным свидетельством со стороны тех, у кого об этом спрашивали сразу же после смерти, когда обстоятельства её ещё были свежи в их памяти.

Величайшая реальность

Даже после того, как мы осознали, какую незначительную часть каждого из наших жизненных циклов мы проводим на физическом плане, мы ещё не способны оценить её точное отношение к целому, если не понимаем и не проникнемся убеждением, что жизнь, какой она является в высших мирах, несравненно более реальна. На этом моменте не следует настаивать слишком энергично, поскольку великое большинство людей находится в полной власти их физических чувств настолько, что нереальное для них есть единственная реальность. С другой стороны, чем ближе явление стоит к подлинной реальности, тем более нереальным и непонятным оно им кажется!

Астральный план был назван миром иллюзии по достаточно ясным причинам. И всё же он, по крайней мере, на ступеньку выше физического плана, а следовательно, на какую-то долю ближе к реальности. Допустим, в этом мире много иллюзорного, но сам факт существования ещё более плотной материи, которой является наша физическая, только увеличивает иллюзию, а не ослабляет её. Астральное зрение, конечно, весьма далеко от универсального ясновидения человеческой души на свойственном ей плане, тем не менее, оно глубже и вернее, чем любой физический вид восприятия.

И как астральный план относится к физическому, так ментальный относится к астральному, если не считать, что последнее соотношение является более тесным. Поэтому время, проведенное на этих планах, значительно дольше, чем физическая жизнь, и если оно хорошо использовано, то пребывание там имеет гораздо больший смысл, чем такое же пребывание на нашем плане.

Необходимость физической жизни

Астральный мир настолько реален, что по сравнению с ним физическая жизнь кажется просто ничтожной и бессмысленной. Тем не менее, на данном этапе нашей эволюции мы можем постигать реальность только посредством более медленных вибраций этой более примитивной и тяжёлой материи, и потому земная жизнь нам необходима.

Вероятно, по этому вопросу нужно сказать несколько слов, во избежание того, чтобы в нашем стремлении развенчать ложные представления нас самих не поняли бы превратно. Некоторые склонны верить, что поскольку смерть есть только переход в лучшую жизнь, которая представляется вообще такой прекрасной и желанной, то не надо делать никаких усилий, чтобы избежать её. Можно действительно предположить, что чем скорее человек умрёт, тем лучше; в том можно видеть почти поощрение к самоубийству. Если бы мы думали только о себе и своих удовольствиях, то это было бы именно так! Но когда мы задумаемся о нашем долге перед Логосом и нашими собратьями, мы сразу же увидим, что эта точка зрения несостоятельна.

Если мы совершенно точно знаем, что любой человек, проживший на нашем плане добрую и полезную жизнь, будет вести в астральном мире гораздо более счастливое и гармоничное существование, мы должны, с другой стороны, не забывать, что находимся здесь с определённой целью, которую можно осуществить только на физическом плане. Инстинкт самосохранения не является ложным и бессмысленным. Он был заложен в нашем сердце Божественной Волей, и наш долг – извлечь всё возможное из этой данной нам земной жизни и сохранять её так долго, как позволяют обстоятельства. На этом плане нам нужно усвоить уроки, которые нигде больше получить нельзя, и чем раньше мы это сделаем, тем скорее освободимся от необходимости когда-либо опять спускаться в эту низшую и ограниченную жизнь. Фактически физический план представляет собой главный театр новой эволюции, определённую часть которой можно осуществить только в наших несколько грубых и неприятных условиях. Средство эволюции наших потенциальных возможностей – это приобретение способности отвечать вибрациями на потрясения, приходящие извне. Однако на уровне самой души эти вибрации слишком тонки и быстры, чтобы пробудить такие же ответные вибрации. Следует начинать с более примитивных и сильных, а потом, пробудив ими спящие чувства, душа будет воспринимать тоньше, т. е. она достигнет совершенной любви, хотя вначале и не сможет полностью отвечать на все возможные вибрации разных планов. Но чтобы добиться этой великой цели, необходимо начать с физического плана. Каждая инкарнация не обходится без ощутимых тягот для "Эго" во время его подготовки, а также в течение скучного периода раннего детства, за время которого оно постепенно и ценой великих усилий приобретает некоторую власть над своими новыми оболочками. Когда же он осознал свою задачу и с трудом создал себе ряд относительно приспособленных тел, его долг, так же как и выгода, заключается в том, чтобы наилучшим образом ими воспользоваться и сохранить их благодаря наибольшей заботе. Конечно, их ни в коем случае не следует покидать иначе, как подчиняясь Великому Закону или же какому-нибудь высшему внешнему долгу, как например, долгу солдата по отношению к своей родине.

Никто поэтому не должен поддаваться смерти, пока не пришёл его час; но когда он придёт, его следует встречать с радостью, поскольку он означает переход от труда к отдыху, из темноты к свету, от ограниченной деятельности к полной свободе. Естественно, что сердце наполняется ликованием от этой перспективы.

И всё это ещё незначительно по сравнению с великолепием последующей жизни – жизни в раю. Это было ещё только чистилище, а та другая жизнь есть блаженство, о котором мечтали монахи и которое воспевали поэты, и на самом деле это вовсе не мечта, а живая и прекрасная реальность. Астральная жизнь бывает счастливой для одних, несчастливой для других, в зависимости от того, насколько они к ней подготовлены, но то, что следует за ней, есть абсолютное счастье для всех, в совершенном соответствии с потребностями каждого. Мы будем описывать его в одной из последующих глав.

У большинства из нас сознание ещё недостаточно развито, чтобы беспрепятственно функционировать в высших оболочках, так что в некоторых направлениях это развитие может быть достигнуто только с помощью физических чувств, хотя стоит лишь сознанию проснуться, как оно уже может продолжать действовать в других высших мирах, оставаясь в прежней физической оболочке. Итак, какой бы нереальной ни казалась физическая жизнь, она является в некотором смысле временем посева, поскольку за это время мы можем привести в действие определённые силы и жатва будет собрана в гораздо более благоприятных и плодотворных условиях, когда мы окажемся в высших сферах.

Но эта истина ничего не меняет в том, о чём мы говорили выше, т. е. в том, что высшая реальность заключена в самых высоких сферах. Ничто не должно затемнять вечную истину: смерть на самом деле является для нас дверью, открывающейся в грандиозную жизнь. Всё великолепие, вся красота, которую мы только знаем, есть ничто по сравнению с великолепием и красотой тех миров, в которые открывается эта дверь. Когда мы переступаем порог смерти, с наших глаз падает по крайней мере одна вуаль, самая тяжёлая и самая тёмная, и она падает перед ликом Того, кто сам есть Великолепие и Красота, всемогущественный Повелитель жизни и смерти.

Если нам только удается постичь истину существования высших миров, мы будем навсегда освобождены от пагубного представления о загробном мире как о чём-то туманном и тёмном, каким для стольких людей кажется всё, что не является физическим. Эта беспомощная неуверенность в отношении любой формы высшей жизни, с давних пор свойственная мыслям большинства людей наших западных рас, была величайшим врагом точной оценки значения и пользы жизни, что играло на руку самым дурным настроениям. Для оккультиста в этом вопросе не должно быть ни малейшей трудности, и среди членов нашего общества не должно быть ни одного, кто не проникся бы этой истиной.

ФАКТЫ КАК ОНИ ЕСТЬ

уже говорил о скрытых способностях, благодаря которым можно непосредственно ознакомиться с невидимым миром и всем, что следует после смерти, получив о них такое же чёткое и подробное представление, какое у нас обычно создается об окружающей физической жизни. Некоторые наши теософы уже сумели раскрыть в себе эти глубокие чувства и таким образом сообщают очень точные сведения по этому исключительно интересному вопросу. Я полностью отдаю себе отчёт в том, что мои утверждения не претендуют на согласие представителей западной ортодоксальной церкви. Каждый служитель каждой церкви станет предлагать нам свою версию состояний, которые следуют после смерти; и чтобы настоять на ней, он объяснит, что церковь учит тому-то или же что Библия нам говорит так-то. Но никогда он вам не скажет:

"Я говорю вам, что сам был в этом раю или в этом аду, который я описываю; я лично видел эти вещи и поэтому я знаю, что они истинны". А теософы посвящают себя этим исследованиям, говорят именно так, ибо знают, о чём говорят, представляя ряд точных фактов, которые они изучали лично; они говорят с той авторитетностью и уверенностью, которые может дать только непосредственное знание. Тем не менее, предлагая таким образом свои знания, они всегда говорят своим слушателям: "Если в душе вас не убеждает абсолютная логика сказанного, не удовлетворяйтесь нашими заверениями; изучайте эти явления сами, проведите полное, насколько это возможно для вас, исследование, и тогда вы приобретёте право говорить об этом с другими так же авторитетно, как и мы". Так каковы же факты, которые устанавливают эти исследования?

Реальное положение вещей в гораздо большей степени поддаётся разуму, чем большинство общераспространённых теорий. Установлено, что смерть не производит в человеке никакой внезапной перемены и он не становится сразу же совершенным настолько, чтобы немедленно оказаться в каком-либо раю. Напротив, после смерти человек остаётся точно таким же, каким и был – по своему разуму, качествам и способностям; и условия, в которых он оказывается, созданы им самим. В течение земной жизни те мысли и желания, которые он поощрял в себе, принимают форму определённых живых существ, окружающих его стаей и действующих на него до тех пор, пока заложенная в них энергия не истощится. Если эти мысли и эти желания неизменно могучи и дурны, спутники, созданные таким образом, могут быть действительно ужасными; но, к счастью, такие случаи в астральном мире весьма редки. То худшее, к чему заурядный человек готовит себя после смерти, – это бесполезное и скучнейшее существование, которое трудно себе представить, лишенное всякого разумного интереса, что является естественным следствием земной жизни, растраченной на удовлетворение эгоистических стремлений, на пошлость и болтовню.

Это не возмездие, не наказание, наложенные кем-то сверху, а только непосредственный результат поступков, слов и мыслей человека во время его пребывания на земле. Одним словом, в течение земной жизни мы делаем себе ложе, на котором потом нам придётся спать.

Тем не менее эту новую жизнь, конечно, нельзя рассматривать только как складывающуюся из результатов. Для некоторых она почти никогда не бывает чем-то большим, но это зависит только от них. Астральный план на ступень выше физического, поэтому его возможности больше, чем на низшем плане, во всех отношениях, будь то удовольствие или прогресс. И сами эти возможности более высокого порядка и требуют от того, кто может ими воспользоваться, определённого интеллекта и мудрости. Тот, чьё интеллектуальное развитие настолько ограничено, что в течение физического периода своей жизни он не мог видеть дальше физического уровня и полностью посвятил себя материальному началу, тот почти лишён возможности приспособиться к более сложным условиям. Если по небрежности или неведению он не воспользовался возможностями физической жизни, вряд ли в его наполовину атрофировавшейся душе найдутся силы извлечь пользу из этой более благородной жизни.

Но если во время земной жизни он имел интересы к умственной деятельности, если его дух был достаточно силён, чтобы возвыситься над грубой материей, тогда перед ним откроются новые волнующие интересные области для поисков и изучения. Если на этой первой ступени он познал радость самоотверженных поступков, радость труда для счастья другого, астральная жизнь для него будет очень радостной, а прогресс очень быстрым. Развитый и самоотверженный человек, понимающий условия нефизического существования, старающийся приспособиться к нему и извлечь из него максимальную пользу, увидит перед собой перспективу блестящих возможностей получить новые знания и сделать полезную работу.

Такой человек обнаружит, что жизнь, свободная от плотного тела, столь великолепна и легка, что всякое земное удовольствие рядом с ней кажется светом луны в сравнении с солнечным светом, и что посредством его света сила вечной жизни распространяется на всех, кто его окружает. Как было сказано выше, она может стать центром мира и невыразимого счастья для сотен людей, и несколько лет такого существования будут более плодотворны, чем самая долгая физическая жизнь.

Эта жизнь не нова

Факт первостепенной важности заключается в следующем: здесь мы имеем не какую-то странную новую жизнь, а продолжение настоящей жизни. Мы не разлучаемся с мёртвыми, потому что они здесь с нами всегда. Разлука – это только следствие нашего ограниченного сознания. Фактически мы теряем не дорогих нам существ, а лишь способность их видеть. Мы вполне можем поднять наше сознание на такой уровень, на котором сможем их увидеть и говорить с ними, как прежде; и это мы делаем ежеминутно, хотя очень редко сохраняем об этом отчётливое воспоминание. В состоянии бодрствования возможно научиться переносить своё сознание в астральное тело, однако это требует особой степени развития и много времени. Тем не менее, во время сна физического тела каждый человек в большей или меньшей степени пользуется своим астральным телом: таким образом мы каждый день бываем в обществе наших ушедших друзей. Иногда мы смутно помним эти встречи и говорим тогда, что видели своих близких во сне; чаще всего в нашей памяти не остаётся никакого следа и мы пребываем в неведении о происходящем. И всё же точно известно, что сила привязанности велика: и поэтому, как только человек освобождается от цепей физической оболочки, он, естественно, ищет общества тех, кого любит. Таким образом, единственная разница заключается в том, бывает ли он с ними днём или ночью, ощущает ли он их присутствие астральными чувствами или физическими.

Господин Д. Марлз в предисловии к книге Де Браэа "Легенды о смерти в Нижней Бретани" весьма интересным образом описал чувства и представления британских крестьян о смерти и последующих состояниях. Он говорит нам:

"Для бретонцев живые и мертвые являются равноценными обитателями мира, и одни находятся в беспрерывном контакте с другими; Анаона страшатся так же, как бури или грома, но они никогда не удивляются, услышав, как души шуршат в утёснике, покрывающем придорожные канавы, как они не удивляются птицам, поющим в плетнях свои любовные песни. У бретонцев есть сильное, но неопределённое ощущение таинственных ужасов этого лучшего мира, который связан с нашим видимым, как жимолость с изгородью. Вот почему бретонцы питают полное нежности уважение к мёртвым; они испытывают к Анаоне глубокое и сильное чувство, смесь страха, нежности и жалости, а о духах и о тех, кого больше нет, они говорят всегда с трепетом.

Мёртвые живут с живыми в тесной близи, каждую минуту вмешиваясь в земную жизнь; души вовсе не остаются в заточении могил; ночью они бродят по большим дорогам и заброшенным тропинкам: они водятся в полях и на пустошах. Они возвращаются в дома, где когда-то обитали их тела; они приносят новости из другого мира, эти вестники наказания или спасения; они задерживаются в молчаливой кухне или же их замечают около кровати, или склонившимися у очага, в котором затухают головешки; весёлые покровители очага, они приходят с разрешения Святой Девы и Бога охранять тех, кого они оставили за собой беспомощными перед всеми опасностями и ловушками жизни. Матери, которые при жизни жалели бедные заброшенные души, возвращаются после смерти ласкать своих маленьких детей, когда они плачут во сне; они ухаживают за ними, утешают их и укачивают; они возвращаются, чтобы дать малюткам грудь и промыть их больные глазки. Иногда они также проявляют заботу об оставленном имуществе: о прекрасных фермах с гранитными стенами, о рыжих коровах с лоснящейся шкурой, о полях, где, подобно морю золота и солнца, волнуются хлеба, красота которых заставляет мёртвых покидать свои могилы; и старый крестьянин, возвратясь к своему полю, ещё твердой рукой направляет плуг по этой плодородной земле, страсть к которой лишает души их молчаливого покоя."

Однако отсюда не следует, что все мёртвые доброжелательны; они часто бывают жестоки к тем, кто продолжает жить, и слишком близко к ним подходить опасно. Шум, издаваемый людьми и животными, заглушает лёгкие голоса, которые идут из страны мёртвых; если бы мы не были так глубоко поглощены нашими делами и удовольствиями, мы бы знали почти всё, что происходит "по другую сторону могилы".

Способность переносить целостное воспоминание с астрального плана на физический является другой, совершенно самостоятельной проблемой, которая никоим образом не затрагивает ни наше сознание на том другом плане, ни нашу способность исполнять на нём свой долг с лёгкостью и свободой. Помним ли мы о них или нет, умершие продолжают жить рядом с нами и отличаются от нас только тем, что сбросили ту одежду из плоти, которую мы называем телом. Это их меняет не более чем нас, когда мы снимаем нашу верхнюю одежду. Несомненно, мы чувствуем себя несколько свободнее, поскольку снимаем с себя определённую тяжесть; то же самое можно сказать об умерших. Страсти, привязанности, эмоции и рассудок человека никоим образом не изменяются после смерти, поскольку они не принадлежат физическому телу, которое он покинул. Он оставил эту одежду и теперь живёт в другой, но его способности мыслить и чувствовать остались прежними.

Реальность невидимого

Я знаю, как трудно заурядному рассудку постичь реальность того, что мы не можем видеть физическими глазами. Мы с трудом отдаём себе отчёт в том, что характер нашего видения ограничен, с трудом осознаём, что живём в обширном мире, из которого видим только частицу. И тем не менее, наука нам ясно говорит об этом, описывая целые миры другой формы жизни, существование которых было бы абсолютно нам известно, если бы мы полагались только на наши чувства. Ведь существа этих миров не становятся от этого менее важными, поскольку наша способность сохранять здоровье и в некоторых случаях даже жизнь зависит от знания природы и привычек некоторых из этих микробов. Но наши чувства ограничены и в другом направлении. Мы не можем видеть воздуха, которых нас окружает: наши чувства не могли бы дать ни малейшего указания на его существование, если бы его движения не регистрировались органами осязания. И тем не менее он может разрушить наши самые мощные корабли и перевернуть самые прочные сооружения. Ясно, что вокруг нас существуют силы, ещё не поддающиеся восприятию нашими ограниченными чувствами; поэтому нам следует избегать свойственного обывателю заблуждения относительно того, что мы видим всё существующее.

Это отметил сэр Оливер Лодж в недавней лекции, произнесённой в Бирмингаме на тему "Наше место во Вселенной": "Если бы небо было всегда затянуто облаками, мы не имели бы никаких точных сведений о Солнце; таким же образом во Вселенной могут быть другие формы существования, которые мы могли бы видеть, если бы наши чувства были острее и ничто не затемняло нашего видения. То, что мы видим, то, что мы знаем, есть, по всей вероятности, только ничтожная доля того, что ещё предстоит увидеть и узнать".