Текст книги "Хладнокровное предательство"

Автор книги: Чарльз Тодд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

– Кем бы ни был убийца, если он вошел на кухню тем же путем, что и мы, он, должно быть, хорошо знал Элкоттов.

– Может быть, и так. Но у нас, на севере, кухня всегда самое теплое место зимой, и мы обычно обходим дом сзади, а не входим через парадную дверь. Так что убийца не обязательно лично знал Элкоттов. Любой чужак наверняка вошел бы с той стороны, где горел свет.

– И все же Джералд Элкотт стоял у плиты. Значит, дверь открыл не он, а старший мальчик. Раз он впустил убийцу в дом, значит, хорошо знал его. Если бы в дом постучался кто-то незнакомый, открывать бы пошел сам Элкотт и стоял бы в том месте, где сейчас стоим мы.

Грили вздохнул:

– Да, согласен. Значит, убийца не был чужаком…

– Он не был чужаком для Элкоттов, но, возможно, вы с ним незнакомы, – заметил Ратлидж. Он понимал, что Грили морально легче подозревать в страшном злодеянии человека постороннего.

Грили сразу просветлел:

– Да, возможно!

– У Элкоттов много родни? Кто мог явиться к ним без приглашения?

– Здесь, в Эрскдейле, живет только младший брат Джералда, Пол. У Грейс есть сестра, несколько раз она гостила на ферме, но всегда летом. Зимой не приезжала ни разу. С ней связаться пока не удалось, но телеграммы сейчас доставляют только через полтора дня. Есть еще отец двоих старших детей, Робинсон. Он живет в Лондоне.

– А друзей у них было много?

Грили пожал плечами:

– Заглянуть на огонек мог кто угодно из жителей Эрскдейла. И его непременно приняли бы. – Он отвернулся и, спотыкаясь, вышел на свежий воздух. – Не выношу этого запаха…

Хэмиш сказал: «Дело не в запахе».

Ратлидж притворился, будто не слышит Хэмиша. Выйдя следом за Грили, он немного постоял на пороге. Хотя трупы давно унесли, в доме сохранялась атмосфера беспомощности и ужаса. Миазмы страха пропитали все вокруг. Ратлидж угадывал страх – и что-то еще.

Убийца наверняка придумал себе какое-то оправдание. Хотя… чем можно оправдать такую жестокость? Какое удовлетворение можно испытать от такой бойни?

Еще раз окинув кухню внимательным взглядом, он следом за Грили вышел на улицу.

Они повернули за угол и подошли к парадному крыльцу. Снег в палисаднике тоже был истоптан ногами многочисленных посетителей.

– Когда мы приехали, снег был гладким, как стекло, – заметил Грили. – А парадная дверь наглухо закрыта. – Он распахнул дверь и вошел в небольшую прихожую. Навощенный пол покрывали грязные, мокрые следы.

Ратлидж подумал: «Грейс Элкотт наверняка не понравилось бы, что чужие люди входят к ней в дом, не вытерев ноги».

В гостиной стояла мебель Викторианской эпохи, но в хорошем состоянии. Видно было, что хозяева гордятся своей обстановкой. Цветок на подставке у окна, ведерко с углем у камина, рядом, в синей вазочке, спички. Пожелтевшие фотографии в рамках, запечатлевшие несколько поколений одной семьи, и безукоризненные, без единого пятнышка, абажуры ламп тоже свидетельствовали о том, что Грейс Элкотт была хорошей хозяйкой. Но кем еще была она?

Они поднялись на второй этаж. Ратлидж увидел, что близнецам отвели общую спальню, а у старших мальчика и девочки были свои, отдельные комнаты. Повсюду царил безупречный порядок. В комнате мальчика стоял деревянный комод с игрушками и играми, а в комнате девочки на полке сидели куклы. Аккуратно сложенная одежда лежала в ящиках комодов или висела на плечиках в шкафах.

Над кроватью Хейзел висела фотография девочки; судя по викторианскому покрою платья, ее сделали около 1900 года. Девочка в простом белом платье, с волосами стянутыми сзади лентой, смотрела прямо в камеру – угрюмо и враждебно. Ей как будто неприятно было, что фотограф отвлек ее от других занятий и заставил стоять неподвижно. У ног девочки валялась теннисная ракетка, как будто брошенная в досаде. Маленькая собачка, наполовину скрытая юбкой, задрала мордочку, с обожанием глядя на свою хозяйку и не понимая, почему она злится. Ратлидж перевернул снимок, поднес его ближе к глазам. Кто это – Грейс Элкотт в детстве?

В хозяйской спальне стояла большая кровать ранневикторианской эпохи с резным изголовьем. В углу Ратлидж увидел старинный умывальник и комод. На комоде лежали гребни с серебряными рукоятками. На них были выгравированы буквы Г. Л. Р. Наверняка собственность миссис Элкотт. Остались от предыдущего брака?

Похоже, ее второй муж оказался человеком терпимым и не велел жене выкинуть подарок первого мужа. А может, гребни дорого стоили. К чему выбрасывать хорошие вещи?

Хэмиш заметил: «Он ведь взял ее с детьми…»

Возможно, инициалы не имели никакого значения или гребни хранились для дочери.

На туалетном столике Ратлидж увидел еще одну фотографию. Странно было смотреть в веселые лица мертвецов! Вот глава семьи – светловолосый, необычайно привлекательный мужчина среднего роста. Рядом с ним жена, она склонила голову на плечо мужу и чему-то затаенно улыбается. Стройная, грациозная, она прижимается к мужу всем телом. Похоже, она на самом деле влюблена в него. На ее руках двое младенцев с крошечными личиками, завернутые в одеяла; они жмурятся от солнца. Судя по виду, близнецам примерно месяц от роду. Если на той фотографии тоже Грейс Элкотт, значит, из угрюмой, всем недовольной девочки-подростка она превратилась в спокойную, уверенную в себе жену и мать.

Между Джералдом и Грейс стояла застенчивая девочка – Хейзел; Джералд положил руку ей на плечо, словно успокаивая. Она, вскинув голову, смотрит на отчима. Рядом с матерью старший мальчик – худенький, с длинными руками и ногами. Он смотрит в камеру исподлобья, словно ему не нравится фотографироваться. Так вот он какой, Джош Робинсон. На заднем плане дверь церкви.

Грили сказал Ратлиджу:

– Их снимал священник после крещения. Миссис Элкотт в тот день была такая счастливая! Даже моя жена заметила, как она радовалась. – Его передернуло, как будто он замерз в теплом пальто.

Подумать только, прошло совсем немного времени, и счастливая жизнь Грейс Элкотт резко оборвалась. В памяти Ратлиджа еще свежи были воспоминания о жуткой окровавленной кухне. Здесь, в спальне, где обитали Грейс и Джералд, в доме, который больше не согревал огонь очага, где не звучал больше смех и другие обычные звуки, особенно чувствовались пустота и странная мертвая тишина. Он смотрел на лица еще живых Элкоттов, и его пробирала дрожь. Догадывались ли они, почему преступник избрал их своими жертвами? Ратлидж заставил себя встряхнуться. Воображение снова играет с ним дурную шутку.

Хэмиш сказал: «За таким убийством должна крыться лютая ненависть…»

Ратлидж поставил фотографию на место и, ничего не сказав, продолжил обыск.

Содержимое платяного шкафа оказалось таким, как он и ожидал, – в основном повседневная одежда, а также пальто и накидки получше – для походов на базар или в церковь. Он узнал шляпку, лежащую на верхней полке. Эта шляпка была на голове миссис Элкотт в день крещения; к тулье были прикреплены легкомысленные шелковые розы. Сестра Ратлиджа, Франс, однажды объясняла ему, что женщина выбирает шляпку себе под настроение.

Хэмиш напомнил ему слова Элизабет Фрейзер: «Мы встречаемся на рынке, на крестинах, на свадьбах… и довольно часто на похоронах». Одну и ту же «выходную» одежду надевали на все торжественные случаи. И только шляпки более-менее отражали настроение хозяйки.

Словно прочитав его мысли, Грили заметил:

– Элкотты были не богаче, чем все остальные. У нас, на севере, ни у кого нет денег на излишества. Мы довольствуемся тем, что имеем. Мы и в войну продержались. Мы привыкли на всем экономить. Никто не голодал.

Такие слова Ратлидж слышал достаточно часто. «Мы продержались…» Тяготы войны и последовавшего за ней мира заставили многие семьи бороться за существование. Почти никто не жаловался, все старались справиться и воссоздать разбитые надежды. Впрочем, находились и такие, кто был обязан своим процветанием войне. Правда, эти предпочитали не оглядываться назад.

Хэмиш рассудительно заметил: «Значит, их убили не из-за денег».

Задумавшись, Ратлидж неосторожно ответил вслух:

– У них была земля…

Грили кивнул, видимо решив, что слова Ратлиджа предназначались ему.

– Мы нашли завещание Джералда Элкотта. Вот что в нем написано. Ферма в их семье передавалась из поколения в поколение. Сейчас единственный наследник – его брат. Джералд всегда помогал отцу, поэтому Генри завещал ферму ему. Пол поселился в Эрскдейле и стал совладельцем питейного заведения. Конечно, когда Джералд уехал воевать во Францию, Полу пришлось заменить брата. Всю войну он ухаживал за овцами. А его трактир, «Баранья голова», можно сказать, разорился, ведь в войну не осталось туристов.

– Чем Пол Элкотт занимается сейчас?

Грили, который уже вышел на лестницу, обернулся и сказал:

– Пытается наладить дело в «Бараньей голове». В одиночку. Откровенно говоря, я не верю, что у него что-нибудь получится.

Инспектор Грили не скрывал, что ему не терпится поскорее покинуть ферму Элкоттов.

Ратлидж следом за ним направился к машине. Водянистое солнце набирало силу, и снег уже немного подтаял. Под ногами была каша – первый признак оттепели.

Когда они повернули за угол дома, Хэмиш спросил: «Зачем этот братец явился на ферму во вторник?» Заводя автомобиль, Ратлидж обратился с тем же вопросом к Грили.

– Наверное, проверить, не нужно ли им чего-нибудь, – ответил инспектор. – Я и сам заехал на пару отдаленных ферм. Хозяева одной – люди пожилые, а на другой есть маленькие дети. Метель разыгралась очень быстро, ее почти никто не ожидал. Ни у кого не хватило времени сходить в городок за керосином или съестными припасами. Хорошо, если удалось вовремя загнать скотину в хлев… – Грили сел на пассажирское сиденье.

– Вам не приходило в голову, что Пол Элкотт мог убить брата и его семью?

Потрясенный Грили молча смотрел на Ратлиджа, пока они выезжали со двора.

– После смерти брата ферма достается ему, – продолжал Ратлидж. – Вот вам и мотив. Кроме того, он, наверное, часто навещал Джералда, и, значит, ему легко объяснить, что он делал на ферме.

– Глупости! Видели бы вы его после того, как он их нашел! Его прямо наизнанку выворачивало… – Грили резко осекся и стал смотреть на дорогу.

Навстречу им двигалась коляска, запряженная лошадью. Она ехала гораздо быстрее, чем допустимо в такую плохую погоду. Звонким от волнения голосом Грили воскликнул:

– Должно быть, у них новости! Богом клянусь, они, наверное, нашли мальчика!

Глава 10

Ратлидж притормозил у обочины, уступая дорогу мчащейся на них лошади.

– Нет, это коляска доктора, – объявил Грили, щурясь и вглядываясь вперед. – Боже правый, неужели еще одно убийство? – Он высунулся из окошка и крикнул: – Что случилось?

Коляска приблизилась настолько, что стало видно человека, который держал поводья. На нем было толстое серое пальто, лицо наполовину закрывала шляпа, низко надвинутая на лоб из-за ветра. Грили выругался.

– Там не доктор Джарвис и не сержант Миллер… Это Хью Робинсон! Первый муж Грейс Элкотт…

Лошадь резко остановилась в десяти футах от автомобиля и выкатила глаза. Тощий человек с напряженным, встревоженным лицом натянул поводья.

– Боже мой… – Голос его оборвался. Он молча покачал головой и продолжал: – Значит, это правда!

Видя, что взмыленная лошадь стоит почти вплотную к машине, Ратлидж заглушил мотор. Они с Грили спрыгнули на землю.

– Мистер Робинсон… – начал Грили.

– Я приехал, как только услышал… – сказал Робинсон, успокаивая лошадь. – Но почему, хотелось бы знать, меня никто не известил?!

– Во всем виноват я, – устало ответил Грили. – Все это время мы искали вашего сына. Все силы уходят на поиски. Я надеялся, что…

– Я тоже должен был быть здесь и искать Джоша вместе с остальными! – Худое лицо Робинсона перекосилось от горя.

Ратлидж попросил:

– Пожалуйста, возвращайтесь вместе с нами в гостиницу.

– Нет! Я хочу в дом. Я должен увидеть своими глазами…

– Не думаю, что это хорошая мысль, – начал было Ратлидж, но Робинсон метнул на него злобный взгляд:

– Там мои родные, а не ваши! – Он занес хлыст и со всей силы ударил лошадь, отчего она понеслась по дороге.

Грили поморщился, как будто ударили его самого, и побежал следом за Робинсоном. Ратлидж завел машину и пустился вдогонку.

Они опоздали. Робинсон успел войти в кухню. Он стоял, прислонившись к дверному косяку, с совершенно ошеломленным видом и повторял одно и то же:

– Боже мой… Боже мой… Боже мой…

Потом он вышел и склонился над ступеньками погреба. Его вырвало.

Ратлидж властно сказал:

– Мистер Робинсон, я из Скотленд-Ярда.

Робинсон вытер губы платком и скомкал его в кулаке.

Он круто развернулся к Ратлиджу и воскликнул:

– Вас-то небось успели вызвать!

– Я находился неподалеку, – ответил Ратлидж. – Жаль, что инспектору Грили не удалось сразу же связаться с вами. Мы и с поисками Джоша опоздали на два дня. Время работало против нас.

– А я вез им подарки к праздникам… сам хотел вручить… подарки! – сказал Робинсон.

– В прошлом году он тоже приезжал примерно в это же время. Я забыл… – шепнул Грили Ратлиджу.

– Как вы сюда приехали? – спросил Ратлидж.

– На поезде, как всегда. Нанял кобылу у здешнего кузнеца, чтобы проехать остаток пути. На выезде из Эрскдейла меня нагнал доктор Джарвис. Попросил зайти к нему домой… но я не мог ждать… и он дал мне взаймы свою коляску. Моя лошадь уже порядком вымоталась. Где Джош? Почему вы до сих пор не нашли моего сына?

– Мы сделали все, что смогли, все, что в человеческих силах. К сожалению, прогноз… не самый благоприятный. – Грили поддал носком сапога рыхлый снег у задней двери. – Но наши люди не сдаются.

Робинсон начал взволнованно расхаживать туда-сюда.

– Я хочу знать, кто это сделал. Хочу знать сейчас же, немедленно! Вы меня понимаете?

– Нам не меньше вашего хочется арестовать это чудовище, – резко ответил Грили.

– Инспектор, – вмешался Ратлидж, – если вы вернете коляску доктору, я сам отвезу мистера Робинсона в гостиницу…

– Я хочу на них посмотреть, – упрямо сказал Робинсон. – Хочу видеть Грейс и дочку.

В конце концов им пришлось ему уступить.

Инспектор Грили повез Робинсона в импровизированную покойницкую, чтобы тот осмотрел трупы близких. Ратлиджу пришлось возвращаться в Эрскдейл в обществе одного Хэмиша. Хэмиш всю дорогу бормотал: «Не очень-то было разумно позволить ему смотреть на трупы».

– Может быть, но я недостаточно хорошо его знаю и не могу судить, что для него хорошо, а что не очень. Некоторых…

Некоторых такое зрелище лишь укрепит во мнении самим вершить правосудие.

Добравшись до гостиницы, Ратлидж сообщил мисс Фрейзер, что у них будет еще один постоялец.

– Не знаю, как он вынесет такую потерю, – сочувственно заметила Элизабет Фрейзер. – Жаль, что нам нечем его порадовать. Пока все поисковые партии возвращаются ни с чем. Завтра с рассветом они снова выйдут, а сейчас им нужно отдохнуть. Мистер Камминс передал: он так вымотался, что переночует вместе с остальными на ферме Эдерби.

Ферма Эдерби находилась довольно далеко от гостиницы, у противоположной оконечности озера.

«А ты, – напомнил Хэмиш Ратлиджу, когда мисс Фрейзер отправилась на кухню, – еще и сапог не замочил в поле».

Ратлидж подошел к окну. На горный хребет, словно занавес, спускались сумерки. Будет настоящим чудом, если ребенка найдут на таком огромном пространстве. Долину придется прочесывать частым гребнем. А время определенно работает против Джоша Робинсона. Даже если каждый фермер внимательно осмотрит все свои владения, на тщательные поиски уйдет не один день. Не было даже уверенности в том, что тело мальчика найдется весной. Его косточки могут растащить вороны и лисы, не оставив никаких указаний на то, как и где он умер. Грили придется самому отдавать приказ об окончании поисков, и Ратлидж ему не завидовал.

Хэмиш сказал: «Нехорошо».

Случалось, на фронте пропадали без вести солдаты после бомбежки или особенно яростной атаки; убитые или раненые, они лежали на ничейной земле. Иногда их брали в плен. Ратлидж всегда делал что мог, чтобы спасти раненых. Среди них попадались совсем молодые шотландцы, на несколько лет старше пропавшего Джоша Робинсона. И все же они уже были мужчинами. Бросить их казалось ему предательством. Как будто он мог сделать для них больше… как будто был должен…

Усилием воли Ратлидж отогнал от себя мрачные видения прошлого, мешающие разобраться в настоящем. Сейчас тяжелее всего не ему, а Хью Робинсону.

Сзади открылась дверь; обернувшись, он увидел Элизабет Фрейзер. Из кухни доносились вкусные запахи – значит, ужин почти готов. Ратлидж подавленно улыбнулся:

– Извините, я обещал натаскать угля…

– Если хотите, пожалуйста. Вообще, уголь у меня есть, его принес один из спасателей.

Выслушав ее указания, он запасся ведерками и, выйдя во двор, спустился в подвал. Работа помогла выйти из оцепенения, охватившего его на ферме Элкоттов. Он совершил несколько ходок в подвал; в очередной раз возвращаясь к дому, поднял голову и увидел, что на небе сквозь облака проглядывают звезды. Хэмиш заметил: «Значит, теперь ты уголь таскаешь… Лучшего применения тебе не нашли!»

Сделав вид, будто не слышит, Ратлидж поставил ведра на землю и зашагал по тропе, ведущей наверх. Склон горы вырос перед ним, похожий на горб сказочного великана. В свете звезд искрился снег. В темноте снег казался зловещим, как будто скрывал под своей мантией какие-то страшные тайны. А тропа терялась во мраке, и разглядеть ее не представлялось возможным. Летом здесь все по-другому… Ратлидж часто приезжал в Озерный край вместе с отцом и помнил, что здесь всегда были следы, тропы, протоптанные тысячами человеческих ног и звериных лап. Бесплодная земля в одних местах охотно выдавала свои тайны, в других – цеплялась за них. Но снег скрывал даже самые отчетливые знаки, предлагая взамен тишину и неуверенность. Нечего и пытаться прочесть знаки под снегом. Сейчас в горах очень легко заплутать.

Но он всегда считал, что врага нужно узнать поближе. Здешние горы казались ему враждебными во всех отношениях. Они мешали ему выполнить свой долг, скрывая то, что ему нужно было узнать. Кроме того, горы пугали его, как будто настроились прогнать его из долины до того, как он выполнит свою задачу.

Он поднялся вверх на пятьдесят футов, а потом еще на пятьдесят. С высоты открывался вид на извилистую главную улицу городка. По обе ее стороны стояли дома, в гостинице ярко горел свет. Чуть дальше виднелась простая каменная церковь, за ней чернело озеро Эрскуотер, за ним на фоне неба выделялись зловещие Когти. Неожиданно Ратлиджу показалось, будто ожила бумажная карта. По едва заметным огонькам он угадывал ферму и мысленно представлял себе тропу, ведущую к ней от дороги. Он искал взглядом мерцающие в горах фонари, пытаясь определить, где проходят поисковые партии, но так ничего и не увидел. Либо мальчика ищут далеко отсюда, либо спасатели, измученные до предела, спят в каком-нибудь доме или сарае.

Хочется им того или нет, настало время приостановить поиски. Настоящее чудо, если Джош Робинсон до сих пор жив. Возможно, убийце также не удалось найти мальчика. Тогда Джош находится в еще большей опасности.

Как поступит с Джошем детоубийца, если доберется до него?

Возможно, метель, вынесшая приговор мальчику, догнала и его убийцу. Тогда весной кто-нибудь найдет не один, а два трупа.

Если верить местным жителям, никто из их соседей не пропал… Где затаился убийца? А может, он все же попал в Эрскдейл случайно?

Опустив голову, Ратлидж увидел, как во двор гостиницы въехала коляска. В темноте сверкнули фонари, потом кто-то распахнул кухонную дверь, и из дома пролился свет.

Ратлидж еще немного постоял и начал спускаться. Пару раз он поскальзывался на корке наста. Во дворе он подобрал ведра с углем и зашагал к кухонной двери. Но не открыл ее, а посмотрел в окно. Кто приехал? Что происходит?

Он увидел пожилого мужчину, который разговаривал с Элизабет Фрейзер. Рядом с незнакомцем стоял белый как мел Хью Робинсон. Он вцепился обеими руками в спинку стула, как будто боялся упасть без поддержки. Потом Элизабет выкатилась в коридор, и мужчины последовали за ней.

Ратлидж вошел в пустую кухню, поставил ведерки у плиты и немного постоял рядом, грея замерзшие руки и прислушиваясь к звукам дома. Еле слышные голоса; где-то открылась и закрылась дверь. Потом раздались шаги. Вернулся пожилой мужчина, которого Ратлидж видел в окно, и смерил инспектора удивленным взглядом.

– Мне позвать мисс Фрейзер или миссис Камминс? – спросил он.

Ратлидж представился, и мужчина ответил:

– Джарвис. Здешний врач. – Он покачал головой. – Я уговаривал Робинсона не смотреть… но он очень упрямый. Сейчас он, по-моему, пожалел, что настоял на своем. Я боялся, что он упадет в обморок; пришлось налить ему виски из своих запасов. – Раздосадованный доктор безостановочно вертел в руках черную шляпу.

– По-моему, вам обоим пришлось нелегко, – заметил Ратлидж.

– Да. – Джарвис выдвинул себе стул и сел. – Насколько я понял, поиски пока ничем не увенчались? – Он придвинул к себе карту. – Не представляю, куда мог подеваться мальчик. – Склонившись над картой, он провел пальцем по нескольким маршрутам, ведущим от места убийства в горы. – Там вокруг на много миль ничего нет.

– Вот здесь овчарня, – возразил Ратлидж, – а там, похоже, какие-то развалины.

– Да, там раньше была ферма Брайтуайтов. Она давно уже развалилась. С ними дружил дед моей жены, а ко времени ее отца все Брайтуайты умерли. Видели бы вы, какая там кладка! Просто чудо, утраченное искусство. Тесть специально возил меня туда, чтобы показать. Жить там, наверное, было не очень удобно, ведь дом стоял на возвышенности, но хозяева были людьми крепкими. Настоящие северяне! Наверное, привыкли к уединению и холоду… Помню, теща рассказывала: их старая бабушка вязала одеяла толщиной в палец! Теплые-претеплые, двухсторонние. У тещи долго хранилось одно такое. Свадебный подарок.

– Вы знаете местных жителей лучше, чем я, – сказал Ратлидж. – Нет ли у вас соображений, кто мог убить Элкоттов и почему?

– Я лечу людей, а не сужу их, – откровенно ответил Джарвис. – Почему вы думаете, что убийца – непременно кто-то из местных?

– Надо же с чего-то начать, – негромко ответил Ратлидж. – У меня сложилось впечатление, что Джералд Элкотт не боялся незваного гостя, иначе обязательно сам пошел бы открывать. Он заслонил жену и детей от неожиданной опасности.

Джарвис изменился в лице:

– Об этом я как-то не подумал. Я хорошо знал Джералда. Он мог за себя постоять. Еще до того, как пошел на войну. Вы совершенно правы, он бы не сдался без боя.

– Насколько я понял, из армии его комиссовали по ранению.

– Да, ему прострелили почку. Врачи ее удалили. Но он и с одной почкой справлялся отлично. И бросился бы на защиту своих близких, чего бы ему это ни стоило.

– Расскажите о Поле Элкотте.

– Да о нем и рассказывать-то особенно нечего. В молодости сломал левую ногу – сложный перелом со смещением, кость неправильно срослась. Поэтому в армию его не взяли. Во время войны он работал на здешних фермах, пытался вырастить хоть какой-то урожай. И хозяйство Элкоттов тоже вел. К тому времени, как Джералда комиссовали, Пол похудел на тридцать фунтов. Настоящий ходячий скелет!

– А Робинсон? Не держал ли он зла на Элкотта за то, что тот увел у него жену?

– Во-первых, Джералд ни у кого жены не уводил! Хью Робинсона официально объявили пропавшим без вести, потом его признали умершим, и случилось это за год до того, как Джералд познакомился с Грейс. А когда Робинсон вернулся домой, он и сам понял, что лучше ему не вмешиваться. Он много лет не видел жену, а когда нашел ее, она уже носила под сердцем близнецов Джералда. Не думаю, что год спустя он вдруг поубивал их всех во внезапном приступе мстительности. Во всяком случае, я видел его час назад, когда он рыдал над трупом убитой дочки. Он буквально обезумел от горя…

Открылась дверь, и Элизабет, въехав на кухню, сообщила:

– Мне кажется, он… мистер Робинсон… сейчас заснет. Если нет, я сказала ему, что он найдет нас здесь.

Джарвис встал и кивнул.

– Я скормил ему несколько снотворных порошков, но не слишком сильных, ведь до того я влил в него виски…

– Он говорит, что инспектор Грили толком ничего ему не рассказал, – продолжала Элизабет.

– По-моему, Грили надеялся сообщить ему хорошую новость, передать, что его сын жив и здоров. – Джарвис вздохнул. – Как видно, напрасно…

– Интересно, – вдруг воскликнула мисс Фрейзер, – инспектор сообщил о том, что произошло, сестре Грейс?

Джарвис посмотрел на нее в упор:

– По-моему, нет. Я найду его и напомню. Сейчас дороги получше, можно добраться до Кесвика.

Ратлидж достал часы и посмотрел, который час.

– Если сестра покойной живет в Кесвике, я сам ее привезу, – сказал он. – Так будет быстрее.

– Да нет, доктор имеет в виду, что из Кесвика можно позвонить по телефону, – возразила Элизабет Фрейзер. – Насколько я помню, мисс Аштон сейчас живет в Карлайле.