Текст книги "Выход за пределы"

Автор книги: Чарльз Шеффилд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 17 страниц)

К удивлению Талли, зардалу не разорвали четырех своих пленников на части в первые же минуты встречи. Но решительно дали понять, кто хозяин положения. Талли, которого сбили с ног и перевернули вниз головой двумя чудовищными щупальцами, слышал вскрики Жжмерлии и Дари Лэнг с одной стороны и горловой стон Дульсимера с другой. Но эти восклицания выдавали удивление и растерянность, но никак не боль. Самого Талли прижало к темно-синей, пахнущей аммиаком коже так, что нос его расплющился. Все еще продолжая висеть вверх ногами, он видел, что земля проносится мимо с невероятной скоростью. Спустя мгновение, прежде чем он успел сделать вдох, державший его зардалу погрузился в воду.

Талли преодолел рефлекс своего тела, которое хотело дышать. Держа рот закрытым, он с некоторым раздражением размышлял, что еще несколько минут, и ему снова понадобится другое тело, хотя его теперешнее было во многих отношениях почти как новенькое. И ему все сильнее хотелось вдохнуть воду, как бы ни старался он подавить это желание. Талли проклинал конструкторов, предусмотревших ограниченное взаимодействие компьютера и тела. Он великолепно бы сам со всем управился. «Не дыши, не дыши, не дыши», – изо всех сил приказывал он телу.

Однако побороть дыхательный рефлекс было нелегко. Его губы двигались… открывались… втягивали жидкость. Не дыши.

На половине глотка его быстро повернули на сто восемьдесят градусов и поставили на ноги.

Он закашлялся, выплюнул солоноватую воду и проморгался. Затем огляделся. Он стоял на краю мелкой перевернутой чаши, сорока или пятидесяти метров в диаметре, середина которой была приподнята и окружена серым кольцом парапета. Двумя щупальцами зардалу обхватил его, двумя другими держал Дульсимера, который кашлял и давился, нахлебавшись, по-видимому, воды. Стена пузыря была бледно-голубой. Талли решил, что она прозрачна и, поскольку они находились под водой, море окрашивало ее в свой цвет.

Дари Лэнг и Жжмерлии нигде не было видно. Талли надеялся, что с ними все в порядке. Насколько он мог судить по тому, как с ним обращались, его не собирались убить или покалечить… сразу. Но для этого еще было время.

И он мог вообразить множество неприятных вариантов.

Один из них, так сказать, находился прямо перед ним. На первый взгляд пространство между Талли и приподнятым центром зала было покрыто неровным бледно-абрикосовым ковром. Но этот ковер шевелился. В зале бурлило море крошечных головок, щелкающих острыми клювиками. Миниатюрные щупальца подергивались, переплетаясь со щупальцами соседей.

Они попали в подводный питомник зардалу. Быстрым сканированием он насчитал более десяти тысяч детенышей… это из четырнадцати-то, всего несколькими месяцами ранее. Зардалу размножаются быстро.

Он записывал эту сцену для возможного дальнейшего использования, когда зардалу поднял его и Дульсимера и легко понес вперед, через море мельтешащих оранжевых щупалец. Маленькие зардалу не собирались уступать до рогу, а лишь свирепо щелкали клювами на проходившего мимо взрослого. Толстые щупальца небрежными шлепками отшвыривали малышей с дороги.

Талли и Дульсимера уронили перед огромным зардалу, усевшимся на невысоком парапете внутреннего кольца чаши. Этот чужак был настоящим чудовищем, гораздо больше того, который их нес. Его толстую талию опоясывала разноцветная бахрома перепонок, испещренных узором из красных завитушек.

Узор казался знакомым. Талли пристальней вгляделся в самого зардалу. Удивительно! Он узнал это существо. Для большинства людей эти массивные темно-синие туловища, бугристые головы и свирепые клювы делали всех зардалу похожими друг на друга, но запасы памяти Талли были нечеловечески обширны.

Теперь наконец могла окупиться «бессмысленная» трата времени на мертвый язык.

– Можно мне говорить? – Талли употребил набор щелчков и свистков, которые он узнал от Каллик. – Мы с вами, оказывается, знакомы.

Стоявший за Ввкк зардалу тут же толкнул его, так что он распластался на скользком полу, и что-то прорычал, пока великан перед ним дергался и извивался, как клубок перепутавшихся питонов.

– Вы разговариваете, – громадный зардалу наклонился вперед, издавая свистящие звуки через ротовое отверстие под жутким клювом, – на древнем языке полного подчинения. На этом языке говорят рабы, и только отвечая на команды. Наказание за неправильное использование этого языка – смерть.

– Но я не раб. Я говорю, когда хочу.

– Это невозможно. Рабы должны говорить на рабском языке, и только послушные существа могут разговаривать на нем. Наказание другим существам, которые говорят на рабском языке, – смерть. Вы принимаете полное рабство? Если нет, молодые готовы. У них хороший аппетит.

Это была хорошая логическая проблема: вопрос о не-рабах, которые захотели воспользоваться языком рабов… но Талли подавил желание пуститься в рассуждения. Зардалу перед ним опустил мощное щупальце. Рядом с Талли, что-то бормоча, лежал ничком Дульсимер. Полифем ничего не мог понять из их разговора, но он видел вертикальное ротовое отверстие и загнутый зловещий клюв, который открывался достаточно широко, чтобы перекусить человека – или полифема! – пополам.

– Давайте сойдемся на том, что я могу разговаривать, и отложим вопрос о рабах, – предложил Талли. – Главное, что я вас знаю.

– Это невозможно. Как вы смеете лгать? Наказание за ложь – смерть.

Похоже, в мире зардалу многое каралось смертью.

– Это не невозможно. – Талли снова поднял голову, а его конвоир, молодой зардалу, снова пихнул его в грязь. – Вы участвовали в схватке на Ясности, большом сооружении Строителей. По правде говоря, именно вы схватили меня и разорвали в клочья.

Шарящее щупальце остановилось в нескольких дюймах от левой руки Талли.

– Верно, я был там. И поймал одного, вроде вас. Но я его убил.

– Нет, не убили. Вы оторвали мне руки, помните, сначала одну, потом вторую. – Талли поднял руки. – Потом вырвали мне ноги. И отшвырнули меня, прямо на стенку коридора, так что я разбился У меня откололась макушка, и от удара чуть не вышибло мозги. А кто-то из ваших сородичей растоптал крышку моего черепа…

Щупальце убралось назад. И когда Талли вновь приподнялся, его больше не толкали в грязь.

Огромный зардалу наклонился поближе.

– Вы смогли выжить после такого страшного расчленения?

– Конечно. – Талли встал и пошевелил пальцами. – Видите? Как новенький!

– Но боль… и вы, отказываясь признать статус раба, снова рискуете тем же. Неужели вы еще раз обречете себя на такие муки?

– Что ж, это моя слабость. Видите ли, мой тип существ не чувствует боли. Но, признаться, иногда для моего тела было бы лучше, если бы я ее чувствовал. Эй. Поставьте меня на пол.

Щупальца снова протянулись к ним. Одна пара подняла Талли, другая – Дульсимера. Большой зардалу повернулся и перебросил их через парапет, доходивший ему до пояса. Они пролетели восемь футов и с хлюпаньем упали на вонючую кучу, которая спружинила под ними.

– Будете ждать здесь, пока мы вернемся. – Выпуклая голова нависла над парапетом, и на них уставились гигантские небесно-голубые глаза. – Вам не причинят вреда, пока я со своими товарищами не решу вашу судьбу. Если вы попытаетесь покинуть это место, наказание – смерть.

Темно-синяя голова исчезла. Талли попытался встать и дотянуться до края ямы, но удержаться на ногах было невозможно. Их бросили в месиво рыб, скатов, дергающихся морских огурцов и анемонов. В яме было ровно столько воды, чтобы все они оставались живыми.

– Дульсимер, вы гораздо выше меня, когда встаете в полный рост. Можете дотянуться до края?

– Но зардалу… – Большой глаз пугливо уставился на Ввккталли.

– Они советуются, что с нами делать. – Талли передал Дульсимеру суть их разговора. – Не странно ли, – заключил он, – как внезапно изменилось их отношение?

– Вы уверены, что они ушли?

– Если бы вы могли дотянуться до края, вы бы сами увидели.

– Подождите минутку. – Дульсимер свернулся, оказавшись почти на корточках среди шевелящейся живности. Внезапно он выпрямился, как отпущенная пружина, и взлетел на пятнадцать футов вверх.

– Вы правы, – произнес он, плюхнувшись обратно. – В зале пусто.

– Тогда выпрыгните совсем и помогите выбраться мне. Нам надо попытаться сбежать.

– Но мы же знаем, что дорога отсюда одна. Под водой. Мы наверняка утонем, или нас снова поймают.

– Здесь должен быть другой вход и выход.

– Откуда вы знаете?

– По законам логики. Воздух здесь свежий, значит, есть обмен с атмосферой. Давайте, Дульсимер, прыгайте.

Полифем опять съежился.

– Я не уверен, что ваш план разумен. Они не причинят нам вреда, если мы согласимся с участью рабов. Но они пригрозили смертью, если мы попытаемся бежать. Почему бы нам не стать рабами? Возможно, через триста – четыреста лет, или раньше, нам подвернется возможность сбежать безопасным образом. Тем временем…

– Может быть, вы и правы, но я собираюсь приложить все силы, чтобы выбраться отсюда. – Ввкк посмотрел вниз и пнул безобразного голубого рака с колючими ножками. – Я бы поверил зардалу, если бы они не оставили нас здесь, со своими запасами пищи…

– Запасами пищи?!

– … а сами решают, что с нами сделать.

Но Дульсимер уже выпрыгнул из ямы, не дав Талли досказать.

Дари повезло больше – или меньше? – чем остальным. Ее также схватили и крепко держали, но поймавший ее зардалу остановился около построек из песчаника. Она видела, как остальных захватили и увлекли под воду, вероятно, на смерть. Когда через десять минут подошел ее черед, разум подсказал, что лучше умереть быстро. Но тело бунтовало. Когда зардалу двинулся к воде, она набрала в легкие побольше воздуха. Сырость и холод, удары бурлящей от огромной скорости погружения воды. Она испугалась, но прежде, чем легкие сперло от недостатка кислорода, зардалу снова вынырнул.

Сухой, чистый воздух.

Дари почувствовала ветерок. Откинув волосы, она увидела, что находится в большом сводчатом зале. Сквозило из большого открытого цилиндра посередине. Зардалу поспешил в этом направлении. Дари услышала шум воздушных насосов, а затем по спиральной дорожке ее понесли вниз.

Они спускались все ниже и ниже. Слабый голубой свет зала померк вдали. Дари ничего не видела, но услышала впереди щелканье и пересвист чужаков. Ее охватил безумный ужас, который может вызвать только полная темнота. Она так напряженно всматривалась в мрак, что, казалось, глаза начали кровоточить. Ничего. Она принялась бороться, пытаясь освободиться от крепких объятий щупальцев.

– Прекратите. – Голос, раздавшийся с расстояния в несколько футов, был ей знаком. – Это бесполезно, а дорога крутая. И если вас уронят, вы костей не соберете.

– Жжмерлия! Откуда вы взялись? Вы можете здесь видеть?

– Немножко. Как и зардалу, я более чувствителен к слабому свету, чем люди. Корме того, я могу разговаривать с зардалу, который меня держит. Мы направляемся по длинному спуску. Через полминуты вы тоже сможете видеть.

Полминуты. У Дари недели бывали короче. Зардалу двигался так плавно, что она почти не ощущала этого. Но Жжмерлия был прав. Внизу появилось слабое свечение, и оно становилось все ярче.

В нескольких ярдах впереди она могла разглядеть широкую спину другого зардалу, от которой отражался свет.

Направление туннеля круто изменилось на противоположное. Они попали в комнату, по форме напоминающую каплю, растекающуюся от того места, где они стояли. Пол был из гладкого натечного стекла, темные лучи внутри него расходились у входа и снова сходились в дальнем конце, встречаясь с горизонтальным рядом круглых отверстий, напоминающих зрачки или радужки четырех громадных глаз. Перед отверстиями стоял длинный высокий стол. И за этим столом на раскинутых голубых щупальцах сидели четверо гигантских зардалу. Дари почувствовала перехватывающий дыхание запах аммиака и прогорклого жира.

Дари опустили на пол рядом с Жжмерлией. Зардалу, которые их доставили, повернулись к входу. Они были заметно меньше, сидевших за столом, и у них не было разукрашенной бахромы перепонок, опоясывающей туловище посередине.

Ближайший к Дари зардалу наклонился вперед. Открылось ротовое отверстие, и она услышала трель бессмысленных щелчков и посвистываний. Она не ответила, и из-за стола выскользнуло щупальце, угрожающе нависнув над ее головой. Она пригнулась. Слишком хорошо были видны большие, размером с тарелку, присоски в окружении коготков.

– Они приказывают вам говорить с ними так же, как другие, – перевел Жжмерлия. – Не очень ясно, что это означает. Подождите минутку. Я попытаюсь быть вашим переводчиком.

Он пополз вперед, прижимаясь трубчатым телом к земле и широко раскинув восемь ног. Начался долгий обмен пощелкиваниями и нежными трелями. Через минуту щупальце убралось от Дари.

– Я разъяснил им, что вы не знаете их языка, – сказал Жжмерлия. – А также рискнул назваться вашим рабом. Поэтому они считают вполне естественным, что я отвечаю, только побеседовав с вами, и служу всего лишь средством для передачи им ваших слов.

– Что они говорят, Жжмерлия? Почему они не убили нас сразу?

– Одну минуту. – Снова последовал длительный обмен звуками, затем Жжмерлия кивнул и обернулся к Дари. – Я понимаю их слова, но не мотивы. Они знают, что мы представители рас, очень сильных и влиятельных в этом рукаве, и на них произвело впечатление то, что наша компания сумела победить их на Ясности. Они, кажется, предлагают союз.

– Сделка? С зардалу? Чушь.

– Позвольте мне, по крайней мере, выслушать их.

Жжмерлия снова пустился в непонятные переговоры. Несколько секунд спустя самый большой зардалу произнес длинную речь, во время которой Жжмерлия только кивал головой. Наконец он замолчал, и Жжмерлия обратился к Дари:

– Все вполне очевидно. Дженизия – родной мир зардалу, и четырнадцать выживших после выдворения с Ясности направились именно сюда. Здесь, как мы и опасались, они стали размножаться, чтобы снова войти в силу. Но теперь выяснилось, что, по непонятным для них причинам, они не могут покинуть эту планету. Они видели, как наш корабль прилетел и улетел отсюда. И уверены, что мы знаем секрет, как появляться и исчезать с Дженизии по своему желанию.

Они говорят, что, если мы поможем им покинуть Дженизию и выбраться из Свертки Торвила, они предложат нам то, что не предлагали еще никому: статус их младших партнеров. Не равных, но гораздо выше, чем рабов. А если мы поможем им восстановить господство над мирами в этом рукаве, власть и богатство ждут нас.

– А если мы откажемся?

– Погибнем.

– Значит, они хотят, чтобы мы поверили им на слово? А если они передумают, как только узнают, как покинуть Дженизию?

Дари напомнила себе, что она понятия не имеет, какая сила посадила «Поблажку» на поверхность и как отсюда выбраться.

– В качестве доказательства того, что потом они не откажутся от своих обязательств, они согласны выделить какое-то количество заложников. Даже юных.

Дари вспомнила прожорливых детенышей зардалу и содрогнулась.

– Жжмерлия, никогда и ни за какие коврижки я не соглашусь помогать зардалу вернуться в рукав. Слишком много столетий насилия и кровопролития предостерегают нас против этого. Мы не будем им помогать, даже если за это придется заплатить ценой жизни. Подожди минутку!

Жжмерлия уже поворачивался к четверке зардалу. Дари схватила его:

– Ради Бога, не передавай им то, что я сейчас сказала. Скажи, скажи… что я очень заинтересована в их предложении, но сначала хотела бы получить доказательство их честных намерений… если в языке зардалу есть слова для таких понятий. Скажи им, чтобы Ввккталли и Дульсимера привели сюда живыми и здоровыми. А также капитана Ребку и его спутников, если они еще живы.

Жжмерлия кивнул и снова вступил в переговоры с зардалу, на этот раз более краткие. Самый большой зардалу начал яростно и беспорядочно махать всеми своими щупальцами, стуча по столу с силой, которая превратила бы человека в лепешку.

– Они отказываются? – спросила Дари.

– Нет. – Жжмерлия махнул в сторону зардалу. – Это не от гнева, а от досады. Они не могут ничем подтвердить свое обещание. Талли и Дульсимера приведут сюда. Но другая группа сбежала от них в глубины Дженизии… и никто из зардалу понятия не имеет, где они сейчас.

16

Двумя километрами ниже поверхности Дженизии раскинулся загадочный мир сообщающихся пещер и коридоров, пустот, перекрытых серебряными куполами и вымощенных хрусталем, высоких колонн, которые поднимались в произвольном направлении, и осыпанных звездной пылью полов.

Но пятью километрами ниже поверхности все становилось еще загадочней. Еще непостижимей.

Больше не было нужды идти или карабкаться с этажа на этаж, с места на место. Полотнища текучего света вспыхивали вертикально или горизонтально, или изгибались, уходя вдаль длинными розово-красными арками и коридорами неизвестного назначения. Каллик, тронув коготком один из рубиновых потоков света, сказала, что ощущает движущуюся силу и сопротивление нажиму. Когда она осмелилась сесть на одно из полотнищ, ее быстро и плавно пронесло на несколько сот ярдов, прежде чем ей удалось слезть. Она вернулась, взволнованно щебеча… и тут же снова уселась прокатиться. После ее третьей попытки все решили воспользоваться световой дорожкой вместо того, чтобы идти пешком.

Привычные законы сопротивления материалов внутри Дженизии тоже как будто не действовали. Полупрозрачные ткани, тонкие и нежные, как крыло бабочки, выдерживали, не прогибаясь ни на миллиметр, Атвар Ххсиал, а четырехдюймовые металлические пластины сплющивались, как желе, под легоньким Жжмерлией. В одном зале пол состоял из семигранных плиток особой формы, которая создавала непериодичный и неповторяющийся узор. В другом зале плетеные полотенца из гексагональных нитей спускались с потолка в глубокие стоячие воды и продолжались под их гладью, странно искажаясь, так, что глаз отказывался следовать за ними дальше.

– По крайней мере эту воду можно пить, – сказал Луис Ненда. Он склонился, сложа руки ковшиком, над одной из луж. После нескольких секунд шумного глотания он выпрямился. – Какого цвета, по-вашему, эта вещь? – Он указал на предмет, похожий на круглый чеканный щит, висевший в сорока ярдах от них.

– Желтого. – Ребка тоже остановился попить.

– Хорошо. А теперь гляньте на него как бы искоса, только периферийным зрением.

– Синий.

– Вот и я говорю. Вы ведь не влияете на предмет, когда смотрите на него. Ваши глаза вбирают фотоны, а не стреляют ими.

– Я это знаю, но Каллик вечно повторяет, что, согласно квантовой теории, наблюдатель влияет на наблюдаемую систему.

– Но это же другое дело… это на уровне атомов и электронов.

– Может быть. – Луис Ненда отвел взгляд от щита, потом так же быстро перевел его обратно. – Но я все равно сначала вижу голубое, а потом желтое. Я полагаю, что это невозможно, но щиту этого не объяснили. Если бы я знал, как эта штука работает, я бы заломил бешеную цену в галерее «Услада глаз» на Скордато. – Он снова наклонился над прудиком и наполнил фляжку. – Хотелось бы иметь к этой воде что-нибудь еще.

После того, как проблема с водой благополучно разрешилась, мысли людей все больше и больше обращались к пище. Каллик это не волновало – хайменопты могут замедлить свой обмен веществ и прожить пять месяцев без пищи и воды. Жжмерлия и Атвар Ххсиал продержатся не меньше месяца.

– Остаемся мы с тобой, – сказал Ненда Хансу Ребке. – Хватит глазеть по сторонам, надо искать выход. Ты у нас главный. Командуй. Так можно бродить вечно.

Эта мысль преследовала Ребку последние четыре часа, с того момента, когда они наконец потеряли из виду зардалу.

– Я знаю, что мы должны сделать, но не знаю как, – ответил он и обвел рукой зал. – Если мы собираемся выбраться отсюда, нам нужен атлас дорог этого места, то есть нам необходимо понять, кто его построил. В одном я точно уверен – это не зардалу. Все совершенно не похоже на здания наверху.

– Я не знаю, кто это построил и с какой целью, – до сих пор Жжмерлия лишь наблюдал и слушал с отрешенным видом. – Кроме того, мы имеем дело с сооружением планетарных масштабов: объем этих залов – миллионы кубических километров. Но у меня созрел план, который приведет к встрече с существами, контролирующими и сохраняющими этот регион.

Ханс Ребка и Луис Ненда уставились на него. Ни один из них еще не привык к перемене, произошедшей с Жжмерлией.

– По-моему, ты только что сказал, что не знаешь, как их найти, – проворчал Ненда.

– Верно. Однако должны быть способы вынудить кураторов подземелий Дженизии прийти к нам.

Лотфианин шагнул к двум дискам, похожим на гигантские шестерни, которые вращались на длинных темных призмах. Он поднял один из треугольных валиков и сунул его в узкую щель между дисками. Стены зала задрожали. Раздался отдаленный визг разрываемого сверхпрочного материала, и диски рывком остановились.

– Разрушения, – продолжал Жжмерлия. – Необратимые разрушения. Возможно, многие компоненты этого оборудования самовосстанавливаются, но при огромных масштабах разрушений потребуется вмешательство внешней ремонтной службы. Здесь должны быть и система оповещения, и ремонтные механизмы. Отойдите. – Он приблизился к реке жидкого света и толкнул поддерживающую плиту, чтобы получилась запруда.

Полетели искры. Река взвизгнула, и свет расплескался, как расплавленное золото. Десятки машин в разных концах зала начали дымиться и светиться ярко-красным.

– Очень хорошо, – Жжмерлия обернулся к остальным. – Я предлагаю, чтобы вы или помогали… или отошли и не мешали.

Луис Ненда присоединился к нему со вкусом и сноровкой опытного вандала. Он нашел прочную металлическую палку и пошел вдоль стены, круша прозрачные грубы со светящейся жидкостью. Сверкающие потоки побежали в разные стороны. Все, чего они касались, превращалось в дымящиеся руины. У противоположной стены Жжмерлия выводил из строя вращающиеся механизмы. Каллик и Атвар Ххсиал в центре зала расправлялись с поддерживающими свод подпорками. Они отыскали наклонную, ничем не поддерживаемую платформу и навалились на нее вместе. Словно карточный домик ряды балок рухнули.

Ханс Ребка самоустранился и наблюдал за возможными опасностями. Он поражался, как энергично и дружно их маленькая группа включилась в работу. Подземные устройства Дженизии не были рассчитаны на столь грубое вмешательство. В них использовались огромные, весьма тонко уравновешенные силы. И когда эта нежная балансировка нарушилась…

– Берегись, сзади! – вскрикнул Ребка. Маховое колесо в дальнем конце комнаты, с которого сняли всю нагружу, принялось бешено крутиться. Жужжащий звук поднялся до визга, затем перешел в ультразвук и закончился страшным взрывом: колесо разлетелось вдребезги. Все попрятались, а затем снова взялись за дело.

Десять минут спустя зал превратился в развалины. Лишь кое-где еще содрогались шестеренки, да поднимались над лужами клубы пара.

– Очень хорошо, – спокойно произнес Жжмерлия. – А теперь будем ждать.

«И надеяться, что владелец не слишком разозлится на хулиганов», – подумал Ханс Ребка, но ничего не сказал. Идея Жжмерлии была дикой, но ведь ни у кого не нашлось лучшей.

Еще четверть часа слышался только треск медленно оседающих обломков. Первое доказательство того, что стратегия Жжмерлии сработала, возникло с неожиданной стороны. Потолок зала осыпался метелью маленьких серых хлопьев. И внезапно его центр начал выпучиваться в их сторону, прямо над тем местом, где они стояли. Все бросились врассыпную. Но стойки и балки остались на своих местах, а выпуклость продолжала расти. Потолок раскрылся и стал днищем серебристого шара.

Когда контуры нового явления обрисовались достаточно ясно, Ханс Ребка почувствовал облегчение, смешанное с разочарованием. Он и раньше встречал разумные создания Строителей, на Жемчужине и Ясности. Но он не ожидал встретить нечто подобное здесь, и теперь подозревал, что никакой пользы от этого не будет. Эти творения, вероятно, не хотели причинить вред людям, но следование их собственным целям, как правило, приводило именно к такому результату. Хуже всего было то, что они бездействовали или работали в одиночестве в течение миллионов лет после ухода Строителей из этого рукава. Их обязанности казались довольно странными, «заржавевшими», слишком чуждыми… И тем, и другим, и третьим вместе. Общение с ними шло методом проб и ошибок, и у Ханса Ребки создавалось впечатление, что лично он ошибался чаще, чем попадал в цель. Но лучше дьявол, которого знаешь, чем…

– Мы заблудились и нуждаемся в помощи. Наш отряд прибыл сюда издалека. – Как только это существо показалось целиком, Ребка принялся описывать их приключения. Пока он говорил, предмет перед ними начал свое привычное превращение из дрожащего ртутного шара в искаженный эллипсоид. Сверху выросла серебряная бахрома и раскрылась в обычный пятилепестковый цветок. Пятиугольные диски выдвинулись перед шаром, а длинный тонкий хвост свесился вниз. Головка цветка повернулась прямо к Ребке.

Он продолжал говорить, подозревая, что его слова пока еще не обрели смысл. Прежде чем начнется общение, должна проснуться лингвистическая система этого создания и на основе анализа определенного объема произнесенного освоить человеческую речь.

Ребка говорил еще несколько минут, затем замолчал. Этого вполне должно хватить. Наступило томительное ожидание. Наконец раздалось тихое шипение, сопровождаемое чем-то вроде вулканической отрыжки.

– Закипает! – проговорил Луис Ненда. Его руки и грудь покрылись маленькими волдырями от обрызгавшей его едкой жидкости, но он не обращал на них внимания. – Только очень медленно. Может, дать ему дозу слабительного…

– Ему нужно время для лингвистического анализа, – прервал его Ханс Ребка. – Когда он освоит человеческий язык, можешь говорить что угодно.

– … заблудились… нуждаемся в помощи, – голос звучал так, словно кто-то разговаривал через трубку, наполненную водой, – … прибыли… прибыли из… издалека…

Дрожащая поверхность продолжала возбужденно трепетать, а лепестки оглядывали дымящиеся развалины.

– Заблудились, но сейчас… здесь. Здесь с этими злобными варварами, учинившими такой… такой погром.

– Вот теперь мы влипли, – сказал Ненда феромонами, но так слабо, что уловить это смогла только Атвар Ххсиал. – Пора сменить пластинку. – И он громко обратился к созданию: – Кто ты такой и как тебя зовут?

Дрожание прекратилось. Лепестки повернулись в сторону Ненды.

– Имя?.. имя… у меня нет имени. Мне не надо имени. Я – Хранитель Мира.

– Этого мира? – спросил Ненда.

– Единственного значимого мира. Этого мира, будущего дома моих создателей.

– Строителей? – Ребка подумал, что существо сердится. Точнее, раздражено. Требовалось отвлечь его от картины разрушения. – Строители были вашими создателями?

– У моих творцов нет имени. Они сделали меня, так же как и этот мир. И моя обязанность – приспособить его к их нуждам и сохранить до их возвращения. Что я и делал с момента их ухода. – Голова снова обвела все вокруг. – Но теперь, урон здесь так…

– … невелик, – произнес Ребка. – Это все можно восстановить. Но перед работой нас необходимо накормить.

– Органические вещества?

– Особые органические вещества. Пища.

– Но здесь нет органики. Возможно, на поверхности…

– Это было бы идеально. Вы можете это устроить?

– Не знаю. Следуйте за мной.

Серебряное тело повернулось и заскользило прочь из зала.

– Что ты об этом думаешь? – тихо спросил Ненда у Ханса Ребки, когда они двинулись следом за существом. – Будущий дом Строителей… Здесь? Чушь.

– Знаю. Дари Лэнг говорит, что Строители были обитателями открытого космоса или газовых гигантов. Это место ни то и ни другое. Но я верю в одно: Хранитель Мира, или как он там себя называет, трудился миллионы лет, готовя это место. Он действительно думает, что Строители появятся… точно так же Тот-Кто-Ждет верит, что Строители выберут Тектон и Жемчужину, а Посредник уверен, что они предпочтут Ясность. По-моему, они коллективно спятили, и ни один из них не знает, чего хотят Строители. – Он помолчал. – Ого! От нас что, ожидается попытка проделать это?

Существо достигло одного из широких туннелей, заполненного льющимся золотым светом. Хранитель Мира подплыл к нему и перескочил через порог. Раздался низкий жужжащий звук, и он с огромной скоростью унесся по изогнутому туннелю, исчезнув вдали.

– Торопитесь! – крикнул Ребка. – Иначе мы его потеряем.

Каллик и Жжмерлия уже прыгали, Атвар Ххсиал и Ненда последовали за ними.

Ханс Ребка нырнул вперед и упал ничком на податливую золотую поверхность. В какое-то мгновение он подумал, что соскользнет на противоположную сторону, но тело словно прилипло, и его потащило вперед.

Спокойной эту езду назвать было нельзя. Неведомые силы подхлестывали Ребку все быстрее и быстрее, пока залы и комнаты не слились в сплошную полосу. Километры прямого коридора исчезали в мгновение ока. Затем дорожка изогнулась вверх, и кровь отхлынула от его головы, так что он почувствовал головокружение. Все его тело растягивало, как на дыбе, с силой во много раз превышающей гравитационную. Если его сбросит с этого светового транспортера, или он налетит на преграду…

Лента исчезла. Ханс Ребка внезапно стал свободно падать в темноте. Он ахнул и пролетел несколько метров, пока его не подхватило силовое поле, которое замедлило падение, словно теплая патока.

Он мягко опустился на четвереньки в зале, по сравнению с которым все виденное до сих пор на Дженизии, казалось карликовым. Сияющий потолок терялся в вышине, от стены до стены, надо полагать, не менее часа ходьбы. А яркая серебряная горошинка, устремившаяся к центру зала, по всей видимости, была Хранителем Мира.

Четыре точки, чуть больше мухи, двигались между Ребкой и созданием Строителей.

Он встал и поспешил за ними. С тех пор, как они проникли в Свертку Торвила, Джулиан Грэйвз – организатор и руководитель экспедиции – стал пассивным наблюдателем, а когда эмбриоскаф заставили сесть, Жжмерлия, словно компенсируя апатичного Джулиана Грэйвза, внезапно превратился из ведомого в ведущего.

Даже законы природы в Свертке действовали по-другому. Кто знает, что может случиться в области многосвязного пространства-времени, дробного континуума и макроскопических квантовых эффектов? Он вспомнил о Дари и понадеялся, что с ней все в порядке. Если б только группе «Эребуса» хватило здравого смысла спокойно сидеть и ждать, а не рваться через сингулярности в безрассудной попытке прийти на помощь…

Хорошо хоть Атвар Ххсиал и Луис Ненда пока еще были предсказуемы. Когда Ребка приблизился к ним, они совершенно невозмутимо изучали окружающую обстановку. Судя по их позам, они вели феромонный разговор.

– Не договориться ли нам между собой до того, как мы снова начнем общаться с этим созданием? Если мы, конечно, уже не опоздали. – Ребка показал вперед, где Жжмерлия и Каллик настигали Хранителя Мира. – Эти двое долго были вашими рабами. Не могли бы вы придержать их, пока мы не выйдем отсюда?