Текст книги "Темнее дня"

Автор книги: Чарльз Шеффилд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 31 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

Предложение было искренним. Сова приветствовал бы компанию Морда. Он встал из кресла и направился вдоль по Совиной Пещере в ее «обеденный» конец с расположенной там кухней – тщательно продуманной и роскошно обставленной. Эта кухня была славно оснащена блоками дисплеев, на любом из которых при желании мог появиться Морд.

Морд, разумеется, точно так же неспособен был есть, как Сова – сносить его оскорбления от любого человека. Морд же человеком не являлся. Человеком являлся его создатель Мордекай Перельман, но он умер более двадцати лет тому назад. Его труп был кремирован, а прах, согласно его завещанию, отправлен на Солнце.

Перельман занимался ранней разработкой Факсов, экспертных систем, которые имитировали людей и выполняли многие из их более простых функций. Можно было купить себе все, что угодно – от Факса первого уровня, который мог лишь отвечать на простейшие вопросы о вас – например, сообщать ваше имя и фамилию, – до Факса пятого уровня, который мог вполне сносно поддерживать разговор от вашего имени, а также понимать, когда затронутая тема превышает его компетенцию, и звать на помощь.

Перельману всего этого было недостаточно. Он был чудаком, аутсайдером, который ни с кем не соглашался на предмет того, как делать имитации. Для всех остальных Факс представлял собой лишь свод логических законов и нервную сеть, которые позволяли компьютеру имитировать образ мыслей и отклики конкретного человеческого существа.

В корне неверный подход, заявлял Мордекай Перельман. Все это чушь. Человек – вовсе не свод логических законов. На самом деле человек – смесь мыслей, работы желез внутренней секреции и общего беспорядка. То, что происходит на подсознательном уровне конкретной персоны, куда важнее любого просчитанного утверждения сознательного разума типа «А означает Б». Добрую половину нашего времени мы проводим, пытаясь пристойным образом выбраться из тех жутких луж, в которые нас сажают наши железы.

Мнение Перельмана проигнорировали. Существовала насущная потребность в простых Факсах – таких, чьи отклики на данную конкретную ситуацию всегда оставались бы одними и теми же. Никому не хотелось получить Факса с перепадами настроения, различными пристрастиями, приступами бешеной активности или хандры.

Никому, кроме Мордекая Перельмана. Убежденный в своей правоте, он вознамерился произвести на свет собственный вариант Факса. Продвинув работу до такой точки, откуда ее уже попросту некуда было двигать, пламенный ученый выдал последнее доказательство веры в собственные идеалы: он сконструировал Факса, который имитировал мировоззрение, интеллектуальную базу и инстинктивные реакции Мордекая Перельмана. При этом он не стал утверждать, что находящаяся внутри компьютера структура является Факсом. Это было что-то новое. Это был Морд. А появлявшееся на дисплеях изображение принадлежало Мордекаю Перельману, каким он был в пору создания своего детища.

Сова обнаружил Морда таящимся в компьютерной системе на Церере. То, что он увидел, его заинтриговало, и он запросил себе отдельную копию. Морд тут же выдал ответ: «Никакого клонирования. Сами-то вы хотите, чтобы вас клонировали?» Однако Морд пожелал заключить сделку: он согласится на перенос в систему Совы с одновременным стиранием его на Церере в обмен на определенные гарантии. Всем, чего хотел Морд, оказался ввод данных со всей системы с постоянным доступом к подаче новостей.

Сова подумал и согласился. Во-первых, Мордекай Перельман прожил всю Великую войну во взрослом возрасте, будучи при этом человеком любопытным и наблюдательным. Поэтому Морд должен был оказаться подлинной сокровищницей информации о тех временах при том, что по поводу войны еще следовало много чего открыть – в особенности, по поводу утраченного оружия. В Совиной Пещере хранилась уникальная коллекция, но Сове всегда хотелось большего. С одной стороны, знаменитый Кладезь, полный список оружия Пояса, разработанного и намеренно уничтоженного, вполне мог быть просто легендой. Такой же легендой могло быть и «абсолютное оружие», неустановленное устройство, которое, как утверждали послевоенные источники, могло сделать всю Солнечную систему «темнее дня», какой бы противоречивый смысл в эту фразу ни вкладывался. С другой стороны, эти вещи вполне могли быть реальны. Столь много самого невероятного оружия Великой войны оказалось весьма далеко от воображаемого.

Сова дрейфовал по немалой длине Совиной Пещеры, наслаждаясь и любуясь всем ее содержимым. Не связанный имущественными ограничениями ганимедского интерьера, он сделал Пещеру в десять раз больше ее прежнего размера. Ее содержимое соответственно расширялось, чтобы заполнить все доступное пространство. Примерно то же самое, если верить Морду, происходило и с Совой.

Он двигался медленно. Аромат блюда под названием «олья подрида», что готовилось весь день, манил его, но Свами Савачарье не меньше хотелось смаковать и даже трогать предметы своей коллекции. Женщины для Совы никакой эстетической ценностью на обладали; то же самое и мужчины. Зато каждый предмет, уложенный в соответствующий футляр или висящий на стене, для подлинного знатока таил в себе странную красоту.

Здесь имелся редчайший коммуникационный маяк инфракрасного диапазона, разработанный на Палладе. Таких маяков теперь осталось всего четыре экземпляра. Рядом с ним находился подлинник маленького и древнего фон Нейманна, использовавшегося для первоначальных рудничных работ на троянских астероидах еще до того, как закон Фишеля и знаменитая Эпитафия – «Хитроумный суть тупой: нет мудрости в том, чтобы встраивать слишком много разума в самовоспроизводящийся аппарат» – стали общепризнанными догмами. Этот фон Нейманн теперь хранился в магнитном поле внутри специальной камеры под тройной закупоркой. Лишенный доступа к сырью, он был безопасен.

Сова обожал их всех – и благоразумно лишенную мозга ракету типа «искатель», и помещенный в специальную сетчатую клетку инвертор Перселла, и палладианский счетчик генома.

Он бы и дальше здесь медлил, но тут из кухни прозвенел нетерпеливый голос Морда.

– Эй, вы, Мегачипс! Я тут сижу и ни черта не делаю. Вы там что, заснули? Суп готов.

Сова двинулся чуть быстрее. Пожалуй, Морд тоже был военной реликвией – возможно, самой странной из всех. Иначе как было объяснить тот факт, что компанию Морда Сова совершенно определенно предпочитал компании любого человека?

5.
ДЕНЬ НЕВОДА!

ДЕНЬ НЕВОДА! ДЕНЬ НЕВОДА! ДЕНЬ НЕВОДА!

Вывески слепили Алексу глаза на каждом уровне, пока он проделывал долгий путь наверх из недр государственных контор к подповерхностным уровням, где Лена Лигон обустроила себе дом, а «Лигон-Индустрия» расположила свой корпоративный корпус.

Алекса интересовало, кто оплачивал всю эту безумную рекламу Дня Невода? И с какой целью? Получалось так, будто у тебя был выбор, и ты мог по своему желанию допустить использование Невода или его отвергнуть. Через два часа будет забит традиционный «золотой костыль» в форме окончательного объединения баз данных Ганимеда, Каллисто, Земли, Марса и Пояса. Тысячи других баз подключатся сегодня же, немного позже, но эти пять первых были самыми крупными. Ровно через сутки каждый клочок информации во всей Солнечной системе станет доступен для общего пользования. Если только ты заблаговременно не принял надлежащие меры, конфиденциальность с того момента окажется штукой куда более сложной, чем когда-либо раньше.

И даже, быть может, нереальной – по крайней мере, в период первоначальной растряски. Но вместе с гораздо более широкой доступностью данных приходило и колоссальное увеличение компьютерных возможностей. И Кейт уже выругала Алекса за его отсутствие в то самое время, когда они наконец-то получали шанс прогнать его модели с использованием адекватных компьютерных ресурсов.

Алекс с ней не согласился.

– У тебя там будет миллион разных систем и баз данных, научных и финансовых, личных и общественных. Если ты ожидаешь, что тебе удастся сразу же их объединить и прогнать модель как полагается, ты куда большая оптимистка, чем я.

Он не очень удачно выразился. Кейт и так была куда большей оптимисткой, чем он.

– А что случится, когда они подключатся? – спросила она.

– Не знаю. Впрочем, могу тебе сказать, чего я ожидаю. Несколько первых часов или даже дольше Невод будет находиться в переходном состоянии. Все результаты в течение ближайших суток будут крайне подозрительны.

Кейт тогда лишь сморщила носик. Рисковая женщина. Дай ей волю, она немедленно бы прогнала все модели, даже в отсутствие Алекса. Но это были его модели. И Кейт согласилась подождать до Дня Невода плюс один. Но тогда, сказала она, они обязательно выполнят прогоны независимо от того, в каком переходном состоянии будет находиться расширенная сеть Невода.

Отсрочка на сутки Алекса удовлетворила. На самом деле он думал, что система устаканится в первые же несколько часов. С другой стороны, семейные советы порой занимали целую вечность. Кейт тогда может начать делать прогоны без него, а особенности ее характера Алекс уже начинал понимать. Если результаты выявят какую-либо проблему, он не хотел, чтобы Кейт шуровала внутри его моделей, меняя параметры, которых она не понимала. Поэтому Алекс хотел вернуться и приглядывать за Кейт, причем задолго до того, как День Невода закончится.

Он взглянул на часы. Подобно всем юпитерианским приборам хронометража, они показывали Стандартное Десятичное Время. Система СДВ сохранила длительность двадцатичетырехчасовых земных суток, но разделила их на десять часов, каждый по сто десятичных минут, каждая по сто десятичных секунд. Десятичная секунда оказалась чуть короче земной секунды, поскольку в юпитерианских сутках их было 100.000, а не обычные 86.000.

Сейчас часы показывали три девяносто шесть. Утренний совет был назначен на четыре. Алексу предстояло подняться еще на три уровня, и он немного опаздывал. А вокруг уже начинали появляться признаки роскоши. Можно было видеть элегантные биолюминесцентные мозаики, что заливали коридоры мягким бело-голубым светом, оригинального дизайна фрески и статуи, располагавшиеся вдоль стен, а также абсолютно бесшумные ковры. Годовой зарплаты Алекса не хватило бы и на месяц проживания на этих уровнях.

Деньги, впрочем, были для него не проблемой. Если бы Алекс только захотел, он смог бы построить здесь лабораторию, располагающую такими ресурсами, которые и не снились всему отделу Кейт Лонакер. Его матушка собиралась на него давить, пока он на этот вариант не согласится. И, разумеется, все семейство собиралось давить на Алекса в связи с еще одним делом, насчет которого он уже несколько дней собирался объясниться с Кейт, но все никак не мог собраться с духом.

Он сомневался, что она сможет его понять. Самому-то Алексу постоянно приходилось жить под грузом двух с половиной столетий семейных традиций и обязательств – под грузом, незримым для всех, но давящим на его плечи несравнимо тяжелей ганимедской гравитации.

«Лигон-Индустрия» началась с Алонсо Лигона, самодура девятнадцатого столетия, который построил одни из первых кораблей с железными корпусами, что плавали тогда по океанам Земли. Алекс был прямым потомком Алонсо в девятом колене.

И этот груз был, возможно, еще не самым худшим. С той самой минуты, как Алекс отправился на совет, его изводила еще одна мысль. Мысленным взором он изучал изображение своей матери, какой она появилась в дисплее, и пытался распознать определенные тревожные элементы.

Подойдя к бронзовым двустворчатым дверям со скромной латунной табличкой «ЛИГОН-ИНДУСТРИЯ. ВХОД ТОЛЬКО ПО ПРЕДВАРИТЕЛЬНОЙ ЗАПИСИ», Алекс вгляделся в глазок для камеры как раз над табличкой. Образ его сетчатки тут же был распознан, и громадные двери бесшумно растворились. Дежурный Факс третьего уровня произнес:

– Добро пожаловать, мистер Алекс. Собрание уже началось. Оно проходит в зале справа от вас.

Алекс собрался с духом и прошел прямо в зал. За овальным столом с мраморной столешницей имелось шестнадцать мест, каждое со своим пультом. Девять мест уже были заняты. Алекс тихо прошел по ворсистому ковру яркой пурпурно-зеленой расцветки и сел рядом со своей матушкой. Лена Лигон кивнула в знак приветствия. Однако мужчина в конце стола не кивнул и даже на миг не изменил своего тона.

– Данная фаза работы закончена, – продолжал он. – «Звездное семя» уже в пути, и теперь должна быть произведена финансовая оценка. Подробности доступны всем, кто захочет их изучить, однако мое заключение предельно просто: заключая контракт на добычу гелия-три из атмосферы Юпитера, доставку его на орбиту и передачу кораблю «Звездное семя», «Лигон-Индустрия» пошла на обдуманный риск. Мы также пошли ко дну. Я рекомендовал не подписывать этот контракт, и он оказался финансовой катастрофой.

Алекс оглядел стол. Вообще-то Проспер Лигон классифицировал членов семьи по старшинству. Однако вне зависимости от того, кто был старшим, подобные заключения Проспера Лигона едва ли могли здесь кем-то оспариваться. Двоюродный дедушка Алекса являлся главным финансовым аналитиком и де факто главой компании помимо того, что был он пожизненным девственником и холостяком, человеком медленным, осторожным и точным как в мыслях, так и в действиях. Любую сексуальную активность эти мысли и действия начисто исключали. Теперь ему было всего лишь лет семьдесят пять, а в более позднем возрасте Проспера с его вытянутой физиономией и желтыми зубами легко было представить тощим, повидавшим виды ослом.

Стиль жизни и рабочие привычки Проспера Лигона вошли в легенду. Вставая в три часа, он употреблял скромный завтрак и немедленно следовал в свой кабинет, расположенный в самом темном углу корпоративного корпуса компании. Там Проспер садился за заваленный бумагами стол и работал утро напролет, день напролет, вечер напролет – до поздней ночи. Никакая задача не казалась ему скучной, если она содержала в себе финансовые элементы. Цифры были страстью осла – и, судя по всему, только цифры. Ходили слухи – и, скорее всего, всего лишь слухи, – что Проспер недолюбливал компьютеры и все свои объемистые вычисления выполнял вручную. Ел он нечасто, наедине и в непредсказуемых количествах.

– Контракт оставляет нам возможность, – заговорил Проспер после небольшой паузы, – продолжать работу и добывать гелий-три, необходимый для заправки горючим «Звездного семени-2». Это ставит нас перед трудным решением.

Алекс продолжил изучать присутствующих членов семьи. По левую руку от него сидела его мать Лена, далее две бездетных двоюродных бабушки, Кора и Агата, а за ними кузен Гектор Лигон. Между ним и Проспером Лигоном имелись два пустых кресла. Еще два пустых кресла стояли слева от Проспера. Три следующих места занимали кузины Юлиана, Натали и Рашель, а в кресле справа от Алекса хмуро упирался взглядом в стол дядя Каролюс.

– Решение тут самое очевидное, – прорычал Каролюс. – Мы сейчас же все разрываем и прекращаем нести убытки. Нам вообще не следовало этот чертов контракт подписывать. Я с самого начала был против.

Насколько помнил Алекс, с самого начала его дядюшка был как раз самым горячим поборником подписания контракта со «Звездным семенем». Проспер Лигон, однако, спорить не стал.

– Очень может быть, что ты был против, – сказал он. – Я тоже. И если бы пять лет тому назад мы узнали о трудностях добычи гелия-три из атмосферы Юпитера, даже с лучшими фон Нейманнами, то все, сидевшие тогда за этим столом, примкнули бы к нам. Однако, это уже история. Число фон Нейманнов, потерянных во время их восхождения от Юпитера, сделало из нашего балансового отчета весьма печальную картину.

Кузину Юлиану интересовали только простые, конкретные вещи, и одной из таких вещей были финансы компании. Если дедушка Проспер когда-нибудь уйдет в отставку – или, вероятнее всего, когда его холодный труп отволокут от рабочего стола на живодерню, – Юлиана станет самой логичной претенденткой на его пост.

– Фон Нейманны сегодня не лучше, чем три года назад, – сказала она. – Если эта операция была убыточной тогда, она такова и сегодня. А насколько это все катастрофично?

Голос Проспера Лигона не дрогнул.

– Мы пожертвовали приблизительно двадцатью процентами общих активов «Лигон-Индустрии».

– Ого! – вырвалось у кузена Гектора.

– Действительно «ого». – Проспер Лигон медленно кивнул. Голова его казалась несообразно большой для тощей шеи. – Тем не менее, я стою за подписание контракта по обеспечению гелием-три «Звездного семени-2».

Все за столом изумленно подняли брови.

Гектор наморщил лоб и явно не на шутку задумался. Затем он взглянул на своих кузин, но его реплика была адресована его двоюродному дедушке.

– Вы хотите, чтобы мы все наши деньги потеряли!

– Благодарю тебя, Гектор, за столь тонкое наблюдение. Это, однако, в мои намерения не входит.

Кузина Юлиана, как обычно, пришла к Гектору на выручку.

– Вы полагаете, наша учебная кривая с первым контрактом была достаточно крутой, чтобы сделать еще один такой прибыльным?

– Теперь мы определенно лучше знакомы с функционированием фон Нейманнов, а также с другими факторами риска. Однако серьезные перемены происходят повсюду. – По мановению руки Проспера Лигона свет в зале померк. В объеме дисплея у него за спиной появилось изображение Юпитера с его кортежем спутников.

– Добывать гелий-три на Юпитере, – негромко произнес Проспер, словно бы обращаясь к самому себе в полумраке. – В свое время это казалось верным решением. Данный изотоп содержится здесь в большем изобилии, чем где-либо еще в Солнечной системе. Мы смогли соорудить станцию «Геба» для пристыковки груженых фон Нейманнов и их общего техобслуживания. Ганимед находился достаточно близко для генерального управления и контроля. Мы уже видели вполне приличную прибыль. Была только одна крупная проблема, причем незримая. – Он развернулся, чтобы указать на дисплей. – Сам Юпитер. Или, точнее, гравитационное поле Юпитера. Скорость убегания из верхней атмосферы составляет шестьдесят километров в секунду. Фон Нейманны напрягались до предела, и во многих случаях этот предел превышался. Их потеря и сопутствующие задержки несут главную ответственность за наши финансовые убытки.

– Пфф. – Каролюс фыркнул с другого конца стола. – Если Проспер был ослом, то Каролюс – быком. – Фон Нейманны сейчас не лучше, чем раньше – ты сам только что это признал. И Юпитер, когда я последний раз его видел, был того же размера. Я, по крайней мере, никаких перемен не заметил.

– Я тоже. Однако произошли другие перемены. – Проспер Лигон сделал какой-то незримый жест, и лучистое изображение системы Юпитера исчезло. – С каждым годом, – продолжил он в темноте, – человеческая цивилизация продвигается немного дальше наружу. С каждым годом объем доступных ресурсов за пределами системы Юпитера увеличивается.

В зале снова посветлело, когда опять засветился дисплей. Однако он изменился. Теперь там изображалась другая планета, в которой по ее гладкому диску, сложной системе колец и соответствующим спутникам легко было узнать Сатурн.

– Атмосфера Сатурна также в изобилии содержит гелий-три, – продолжил Проспер. – Скорость убегания здесь составляет тридцать шесть километров в секунду – значительная, но чуть больше половины юпитерианской. Это различие порождает колоссальную перемену в экономике. Я уже выполнил финансовую оценку. Если мы переключимся на Сатурн как источник горючего для «Звездного семени-2», переместим туда сам корабль и наши операции, мы восполним все потери, которые мы на данный момент понесли от нашего контракта.

Остальная часть зала погрузилась в гробовое молчание. Наконец Лена Лигон отважилась:

– Вы предполагаете... покинуть Ганимед?

Последний подобный переворот состоялся примерно полстолетия назад, когда Гонвиль Лигон переместил семью и всю империю из шумного метрополиса под названием Буэнос-Айрес в голые пещеры Ганимеда. Этот переезд состоялся вопреки усиленным возражениям всех остальных. Гонвиль, подлинный потомок железного человека Алонсо Лигона, попросту отказался слушать.

– Будущее промышленного развития, – заявил он, – не на Земле и даже не на Марсе. Оно во Внешней системе. Именно туда мы и отправляемся. Если кому-то неохота переезжать, то и черт с ними. Они могут оставаться на Земле и пытаться наскрести здесь себе на жизнь.

Великая война доказала правоту Гонвиля способом, которого он себе даже не представлял. И теперь Проспер Лигон позволил себе краткое удовлетворенное ржание.

– Нет-нет, – сказал он затем, – вовсе нет. Переезда я не предполагаю. Большинство из нас останется здесь. Переместятся лишь операции «Звездного семени». Что же касается нашей базы в системе Сатурна, то я уже изучил варианты.

Немного повозившись с пультом, Проспер выделил на дисплее девять крупнейших спутников Сатурна, начиная с Мимаса и кончая далекой Фебой.

– Эти не годятся. Все они вместе с их со-орбитными компаньонами Тефией и Дионой либо уже развиваются, либо находятся в условиях аренды. Они также неудобно далеки от Сатурна. Мой первый выбор – вот этот спутник. Период его обращения составляет примерно половину сатурнианских суток, что серьезно упростит орбитальное рандеву с фон Нейманнами, прибывающими с грузом гелия-три. – Вспыхнувшая стрелочка указала на яркое пятнышко, что располагалось как среднее из пяти малых спутников. – Эта луна в настоящее время имеет арендатора, однако все предыдущие пробы не выявили там никаких полезных ресурсов. Полагаю, мы сможем сделать арендатору заманчивое предложение.

Насколько знал Алекс, никто из членов его семьи никогда не проявлял ни малейшего интереса к расползанию Внешней системы за пределы системы Юпитера. Это его представление подтвердилось, когда двоюродная бабушка Кора волком взглянула на освещенное пятнышко и сказала:

– Меня на эту ерунду никакое предложение бы не заманило. Как она называется и зачем она нам нужна? Почему бы нам не построить собственную базу для операций?

– Эта, как ты выразилась, ерунда известна как Пандора. А что касается того, зачем она нам нужна, то это в высшей степени интересный вопрос. – Длинная ослиная голова признательно кивнула двоюродной бабушке Коре. – Пандора нам нужна потому, что нынешний ее арендатор, судя по всему, самый что ни на есть оголтелый мизантроп. И он имел дело с правительственным чиновником, который то ли шут гороховый, то ли лютый ненавистник всякой активности корпораций. Аренда допускает государственную активность ближе к Сатурну, чем Пандора, однако у арендатора есть право запрещать промышленные операции. Те самые операции, которые, понятное дело, являются для нас абсолютной необходимостью.

Лена Лигон радостно улыбнулась Алексу и во всеуслышанье объявила:

– В самом деле, не можем же мы позволить, чтобы какое-то правительственное ничтожество стояло у нас на пути?

– Да, Лена, но это законный договор об аренде.

– Разорвать его к дьяволу...

– Будет довольно сложно, и по меньшей мере очень трудоемко.

– Проспер глянул вправо от себя. – Впрочем, полагаю, мы в любом случае должны приступать. Моя мысль такова, что если нынешний арендатор является мужчиной, то у вас, Рашель и Натали, есть идеальное сочетание талантов, чтобы обеспечить его согласие. Я также ожидаю, что все члены семьи сделают то, о чем их попросят. Алекс, в частности...

– ...стоп-стоп-стоп. – Кейт подняла руку. Было семь часов, и, решив, что Алекс уже мог вернуться с семейного совета, она заглянула в его крошечную квартирку. Он, нервничая куда больше, чем бы ему хотелось, приготовил крепкую выпивку для них обоих. Теперь они сидели в алькове спальни, пока Алекс пытался объяснить, почему ему может потребоваться предпринять быстрое путешествие в систему Сатурна. На данный момент у него это плохо получалось.

– Слишком много имен, – пожаловалась Кейт. На ней было платье с глубоким вырезом, наглядно демонстрировавшее ее плечи и грудь, которое она время от времени подтягивала, когда оно соскальзывало слишком низко. – Слишком много и слишком быстро. Не могу толком понять. Рашпиль и кто там еще должны с этим арендатором встретиться?

– Рашель и Натали. Мои троюродные сестры, на пару лет младше меня. С вечеринок не вылезают.

– И тем не менее дедушка Проспер намерен послать их на переговоры с человеком, которого никто из членов семьи никогда в жизни не видел? Из твоих слов я заключила, что он всегда знает, куда ногу поставить. Теперь же у меня такое впечатление, будто он совсем из ума выжил.

– Нет, Проспер отлично знает, что делает. Рашель и Натали прошли дипломатический и психосексуальный тренинг, и в прошлом у них сбоев не бывало. Они хитры как сто китайцев, работают единой командой и идут абсолютно на все, чтобы добиться результата.

– На все?

– Ну, очень на многое. Дядя Каролюс обычно Рашель и Натали двойняшками-нимфоманками зовет.

– А сам-то ты ничего об этом не знаешь? Впрочем, ладно. Итак, Проспер сказал, что ты им тоже можешь понадобиться. А почему не кузен Гектор? Судя по всему, у него дел не так много.

– Это правда. Кто их ему доверит? На вид он сущий герой-берсерк, высокий, светловолосый и с профилем как у викинга. На этом все и заканчивается. Он сын дядюшки Каролюса, но даже Каролюс говорит, что если бы Гектору удалили мозги и вставили на их место кило отрубей, ему бы это только на пользу пошло.

– По-прежнему не понимаю, зачем ты им понадобился. У тебя здесь дел навалом.

– Я нужен просто для поддержки. Дедушка Проспер не знает, кто арендатор, но он где-то поспрашивал, и ему вроде как сказали, что это какой-то ненормальный затворник, который компьютерным моделированием интересуется.

– Совсем как ты. Но тогда Рашпилю и Надфилю тяжелая работенка досталась.

– Думаю, как раз это Проспера и тревожит. Больше никто в семье своими лилейными ручками к компьютеру не прикасается, так что я для него – выбор по умолчанию. Вот почему мне может потребоваться к Сатурну лететь. – Алекс сделал паузу, поглазел на столик, а затем одним духом заглотил полбокала. – Но я еще до другой части семейного совета не добрался...

– Старый порядок меняется. – После голосования и одобрения контракта на вторую фазу проекта «Звездное семя» Проспер Лигон перешел к еще одному делу. Он раздал присутствующим листки с распечаткой. – Было тут влияние контракта со «Звездным семенем» или нет, но «Лигон-Индустрия» все это время теряла свои позиции. На выданных вам документах приведены совокупные активы каждого члена первой десятки коммерческих предприятий Солнечной системы, какой она была десять лет тому назад и какая она сейчас. Вы заметите, что два членов текущей десятки в предыдущей отсутствуют. «Детт-САТ» и «Сильва-Симбионты» являются новыми ее членами, заменившими «Глобальные Минералы» и «Турбид». «Детт» главным образом занимается развитием системы Сатурна, а «Сильву» мне некоторым из здесь присутствующих описывать излишне. – Бросив краткий взгляд на Лену Лигон, Проспер продолжил: – Могу также сказать, что мы, чему я весьма счастлив, по-прежнему в первой десятке. Чему я гораздо менее счастлив, так это тому, что мы сползли с третьего места на девятое.

Двоюродная прабабушка Агата Лигон, о ста десяти годах которой нипочем нельзя было догадаться, глядя на ее молодое, подтянутое тело и живые серые глаза, резко обронила:

– Девятое! Фу! Я помню, когда мы были номером первым.

– Это помнит и еще кое-кто из здесь присутствующих.

– Нам ни в коем случае не следовало покидать Землю! Это было нелепое решение. Я в свое время так Гонвилю и сказала.

– Очень может быть. Но я предлагаю всем отметить, что «Глобальные Минералы», которые прежде были предприятием первой десятки, решили остаться на Земле. Ныне они занимают тридцать четвертую позицию в списке. Мой анализ предлагает два возможных варианта будущего «Лигон-Индустрии». Мы можем продолжать в том же духе, бессильно наблюдая за тем, как наш относительный размер и влияние падают за следующее десятилетие еще ниже. Или мы можем искать слияния с какой-то другой компанией, желательно из числа тех, что набирают силу в Солнечной системе. Можете высказывать предложения. У меня, разумеется, также есть свой вариант. – Костлявый палец Проспера Лигона ткнулся в листок. – Я предлагаю, чтобы мы искали союза и слияния с быстро растущей империей Сайруса Мобилиуса.

Алекс был удивлен, хотя и меньше остальных членов семьи. Гектор сидел с открытым ртом. Кора с Агатой дружно бормотали «выскочка» и «шарлатан». Матушка Алекса так выдохнула «Солнечный Король!», как будто это прозвище лично она придумала. Разумеется, это было не так. Однако слова Лены Лигон нашли свой отклик в благоговейных вздохах кузин Юлианы, Рашель и Натали. Дядюшка Каролюс изрыгнул короткий смешок, после чего сказал:

– Высший балл за хладнокровие, Проспер. Но Сайрус Мобилиус высоко летает. Приведи мне хоть одну разумную причину, чего ради ему с нами слияния искать.

– Именно это я и предполагаю сделать. Действительно, Сайрусу Мобилиусу сопутствовал немалый успех...

– Чертовски верно.

– ...и он весьма амбициозен. В то же самое время он человек, выбившийся из низов и жаждущий, пусть даже он сам этого никогда не признает, объединения со старыми деньгами и влиянием. Кто тридцать лет тому назад слышал о безопасных термоядерных реакторах типа «мобиль» и о Сайрусе Мобилиусе? Не произнес ли здесь кто-то слово «выскочка», когда я упомянул его имя?

Каролюс кивнул.

– По-моему, это была Агата. Но ты уклоняешься от темы, Проспер. Слияние операций Мобилиуса с операциями Лигонов не обеспечит Сайрусу Мобилиусу никакого положения во Внутреннем Круге.

– Действительно, простое слияние бизнеса не обеспечит. Но что, если это будет союз двух семей, через общих детей? У Сайруса Мобилиуса есть два собственных отпрыска. Старший, его сын Дэвид, уже вступил в брак. Однако его дочь Люси-Мария молода и свободна. Она идеально подходит. Лена, мы уже этот вопрос обсуждали. Если ты пожелаешь его резюмировать...

– Постой, дай-ка мне все это осмыслить. – В какой-то момент описания Алексом семейного совета Кейт прекратила подтягивать верх своего платья и застыла в неподвижности. – Весь этот разговор про «семейный союз». Они имеют в виду брак?

– Думаю, да, – проронил Алекс. Когда Кейт в упор на него уставилась, он добавил: – Именно это они и имеют в виду.

Алексу сто раз говорили, что когда дело доходит до понимания женских чувств, он самый дремучий человек в Солнечной системе. Но когда Кейт ничего не сказала, он тупо поинтересовался:

– А что, ты против брака?

– Нет-нет. – Голубые глаза Кейт ушли в сторону. – Правда, мне кажется, вся эта история с браком немного – как бы сказать? – старомодна, особенно если люди не жили вместе. Но если кто-то хочет вступить в брак, это его дело. Возможно, дочь Мобилиуса испытывает такое желание. Но в твоей семье... послушай, это опять твоя матушка?