355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Чарльз Маккей » Наиболее распространенные заблуждения и безумства толпы » Текст книги (страница 4)
Наиболее распространенные заблуждения и безумства толпы
  • Текст добавлен: 7 октября 2016, 19:27

Текст книги "Наиболее распространенные заблуждения и безумства толпы"


Автор книги: Чарльз Маккей


Жанр:

   

Психология


сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Lundi, j'achetai des actions;

Mardi, je gagnai des millions;

Mercredi, j'arrangeai mon ménage,

Jeudi,je pris un équipage,

Vendredi, je m'en fus au bal,

Et Samedi, à l'hôpital. [34]34
  В понедельник я акции купил,
  Во вторник миллион по ним получил,
  В среду дома в порядок привел антураж,
  В четверг заказал себе экипаж,
  В пятницу решил поехать на бал,
  Ну а в субботу в больницу попал. Прим. перев.


[Закрыть]

Среди множества опубликованных карикатур, явно свидетельствующих о том, что нация осознала всю серьезность положения, в котором она оказалась по собственному недомыслию, была одна, факсимиле которой сохранилось в «Мемуарах о регентстве».Автор карикатуры описывает ее следующим образом: «Богиня Акций в своей триумфальной колеснице, которой правит богиня Глупости. В колесницу впряжены воплощения Миссисипской компании (с деревянной ногой), Компании южных морей, Английского банка, Компании Западного Сенегала и различных страховых компаний. Чтобы колесница катилась достаточно быстро, агенты этих компаний, которых можно узнать по их длинным лисьим хвостам и коварным взглядам, вращают спицы колес, на которых написаны названия ценных бумаг и их стоимость, меняющаяся в зависимости от поворотов колес. По земле разбросаны товары, бухгалтерские журналы и торговые гроссбухи, раздавленные колесницей Глупости. На заднем плане огромная толпа людей всех возрастов, полов и общественных положений, шумно требующих Фортуну и дерущихся друг с другом за акции, которые она щедро им раздает. В облаках сидит демон, выдувающий мыльные пузыри, также являющиеся объектами восхищения и жадности людей, запрыгивающих друг другу на спины, чтобы дотянуться до них, пока они не лопнули. Справа на пути колесницы, загораживая проезд, стоит большое здание с тремя дверями, через одну из которых она должна проехать, если проследует дальше, а вместе с ней и вся толпа. Над первой дверью написаны три слова «Hopital des Foux» [35]35
  Психбольница. Прим. перев.


[Закрыть]
, над второй «Hopital des Malades» [36]36
  Больница. Прим. перев.


[Закрыть]
, а над третьей «Hopital des Gueux» [37]37
  Приют для бездомных. Прим. перев.


[Закрыть]
».Ha другой карикатуре По сидит в большом котле, который варится на огне народного безумия, окруженный бурлящей толпой людей, бросающих в него все свое золото и серебро и радостно получающих взамен бумажки, которые Ло раздает им пригоршнями.

Пока длилось это волнение, Ло тщательно позаботился о том, чтобы не появляться в городе без охраны. Сидя взаперти в апартаментах регента, он был защищен от любого нападения; когда же он отваживался их покинуть, он либо делал это инкогнито, либовыезжал в одной из королевских карет под усиленной охраной. Современники зафиксировали забавный эпизод, характеризующий то омерзение, которое к нему питали люди, и то дурное обращение, с которым он бы столкнулся, попадись он им в руки. Дворянин по фамилии Бурсель проезжал в своей карете по улице Сент-Антуан, как вдруг ему пришлось остановиться из-за загородившего дорогу наемного экипажа. Слуга месье Бурселя нетерпеливо окликнул кучера наемного экипажа, требуя освободить дорогу, и, получив отказ, нанес ему удар в лицо. Скоро вокруг места происшествия собралась толпа, и месье Бурсель вышел из кареты, чтобы восстановить порядок. Кучер наемного экипажа, вообразив, что у него появился еще один противник, придумал, как избавиться от обоих, и закричал, что есть мочи: «Помогите! Помогите! Убивают! Убивают! Ло и его слуга собираются убить меня! Помогите! Помогите!» На этот крик из лавок повыбегали люди, вооруженные палками и другими предметами, а толпа принялась собирать камни, дабы коллективно отомстить мнимому финансисту. К счастью для месье Бурселя и его слуги, дверь церкви иезуитов была широко открыта, и они, испуганные не на шутку, помчались туда со всех ног. Преследуемые толпой, они добежали до алтаря, и им пришлось бы несладко, если бы они, увидев открытую дверь, ведущую в ризницу, не вбежали туда и не закрыли её за собой. После этого встревоженные и негодующие священники уговорили толпу покинуть церковь, и люди, обнаружив все еще стоявшую на улице карету месье Бурселя, выместили свою враждебность на ней, нанеся ей серьезные повреждения.

Двадцать пять миллионов ливров, обеспеченные муниципальными доходными статьями города Парижа со столь невыгодным коэффициентом обмена, были не слишком популярны среди держателей крупных пакетов Миссисипских акций. Поэтому конвертация в новые банкноты была задачей большой сложности и многие предпочитали держать обесценивающиеся акции компании Ло в надежде на благоприятный поворот. 15 августа для ускорения конверсии был издан указ, гласящий, что все банкноты на сумму от одной до десяти тысяч ливров не должны находиться в обращении, за исключением случаев покупки ежегодной ренты, взносов на банковские счета или выплаты за пакеты акций, приобретенные в рассрочку.

В октябре вышел еще один указ, лишавший эти банкноты всякой цены после ноября месяца. Управление монетным двором, сбор налогов и все прочие преимущества и привилегии Миссисипской компании были у нее отобраны, и она стала обычной частной компанией. Это был смертельный удар для целой системы, которая отныне находилась в руках ее врагов. Ло потерял все свое влияние в Совете Франции, а компания, лишенная льгот, не могла больше даже надеяться на то, что она сумеет рассчитаться по своим обязательствам. Всех, кто подозревался в получении нелегальных доходов во время расцвета массового психоза, разыскали и наказали крупными штрафами. Перед этим было приказано составить список первоначальных собственников, которые как лица, еще располагающие акциями, должны были вернуть их компании, а те, кто не успел оплатить акции, на которые они подписывались, должны были теперь выкупить их у компании по 13 500 ливров за каждую акцию стоимостью 500 ливров. Не дожидаясь, пока их заставят выплатить эту огромную сумму за фактически обесценившиеся акции, их держатели собрали свои пожитки и попытались найти убежище в других странах. Официальным лицам в портах и на границах немедленно приказали схватить всех путешественников, пытающихся покинуть королевство, и держать их под стражей, пока не будет удостоверено отсутствие у них золотой и серебряной посуды или ювелирных изделий или доказана их непричастность к биржевой игре. Немногие сбежавшие были приговорены к смертной казни, в то время как большинство жестоких судебных преследований было начато против тех, кто остался.

Сам Ло в момент отчаяния решил покинуть страну, где его жизни отныне угрожала опасность. Сперва он просто попросил разрешения уехать из Парижа в одно из своих поместий, на что регент легко согласился. Последний был немало взволнован тем несчастливым оборотом, который приняли дела, но его вера в правильность и эффективность финансовой системы Ло осталась непоколебимой. Он видел только свои собственные ошибки и на протяжении немногих оставшихся ему лет жизни постоянно искал возможность вновь учредить эту систему на более безопасной основе. По воспоминаниям современников, Ло во время своей последней беседы с принцем сказал: «Я признаю, что совершил много ошибок, я совершил их, потому что я человек, а людям свойственно ошибаться; но я заявляю вам со всей серьезностью, что ни одна из них не была продиктована безнравственными или бесчестными мотивами и что ничего подобного нельзя обнаружить ни в одном моем деянии».

Через два или три дня после его отъезда регент поспалему весьма любезное письмо, в котором разрешал покинуть королевство в любое удобное для него время и сообщал, что велел подготовить ему паспорта. Кроме того, он предлагал любую сумму денег, какую бы тот ни пожелал. Ло почтительно отказался от денег и отбыл в Брюссель на дилижансе, принадлежавшем мадам де При, любовнице герцога Бурбонского, под охраной шести конных гвардейцев. Оттуда он проследовал в Венецию, где прожил несколько месяцев, являясь объектом величайшего любопытства горожан, считавших его владельцем несметного богатства. Однако ни одно мнение не могло быть более ошибочным. С благородством большим, чем можно было ожидать от человека, который большую часть своей жизни был явным авантюристом, он отказался от собственного обогащения за счет разоренной нации. В разгаре массовой неистовой охоты за Миссисипскими акциями он ни на секунду не сомневался в конечном успехе своих проектов, призванных превратить Францию в богатейшую и влиятельнейшую страну Европы. Все свои доходы он вложил в покупку земельной собственности во Франции, что является надежным доказательством его веры в незыблемость собственных предприятий. Он не запасся столовым серебром или ювелирными изделиями и не перевел, в отличие от бесчестных маклеров, никаких денег за границу. Все его состояние, кроме одного алмаза, стоимостью порядка пяти-шести тысяч фунтов стерлингов, было вложено во французские земельные угодья; и когда он покинул эту страну, то сделал это почти нищим. Один этот факт должен был спасти память о нем от обвинений в мошенничестве, столь часто и столь несправедливо выдвигаемых против него.

Как только стало известно об его отъезде, все его поместья и ценная библиотека были конфискованы. Среди прочего он потерял право на ежегодную ренту на имя жены и детей в размере 200 000 ливров (8000 фунтов стерлингов), купленную им за пять миллионов ливров, несмотря на то, что соответствующий специальный указ, изданный в дни его процветания, ясно гласил, что она не подлежит конфискации ни по какой причине. Люди были очень недовольны тем, что Ло позволили сбежать. Народ и парламент предпочли бы видеть его повешенным. Те немногие, кто не пострадал от коммерческой революции, радовались тому, что шарлатанпокинул страну; но все те (а таких было большинство), чьи богатства были в эту революцию вовлечены, сожалели, что его личная причастность к постигшей страну беде и к причинам, по которым это случилось, не получила более приличествующего ей воздаяния.

На заседании Совета по финансам и Генерального совета регентства на стол легли документы, из которых явствовало, что всего в обращении находится банкнот на сумму в два миллиарда семьсот миллионов ливров. От регента потребовали объяснений, как могло появиться расхождение между суммой, на которую они были напечатаны, и суммой, отраженной в указе, санкционировавшем их выпуск. Он мог бы, ничем не рискуя, взять всю вину на себя, но он предпочел разделить ее с отсутствующим лицом, для чего заявил, что Ло, уполномоченный им лично, в разное время организовал выпуск банкнот на сумму в один миллиард двести миллионов ливров, и что он (регент), понимая необратимость сделанного, прикрыл Ло, подписав задним числом указы совета, санкционирующие этот прирост. Он выглядел бы более достойно, если бы сказал в своей речи всю правду и признал, что главным образом его собственные несдержанность и нетерпение заставили Ло переступить границы безопасной спекуляции. Было также установлено, что национальный долг на 1 января 1721 г. составил свыше 3 100 000 000 ливров (более 124 000 000 фунтов стерлингов), а проценты по нему 3 196 000 фунтов стерлингов. Немедленно была назначена комиссия, так называемая виза,для проверки всех ценных бумаг государственных кредиторов, которых пришлось разделить на пять категорий; первые четыре охватывали тех, кто купил свои ценные бумаги на законном основании, а пятая включала тех, кто не мог доказать, что сделки, которые они заключили, являются законными и добросовестными.Ценные бумаги последних было приказано уничтожить, а ценные бумаги первых четырех категорий подлежали самой строгой и ревностной инспекции.

Результатом деятельности визыявился доклад, в котором рекомендовалось снизить проценты по этим ценным бумагам до пятидесяти шести миллионов ливров. Данная рекомендация аргументировалась описанием выявленных актов казнокрадства и вымогательства, и с целью ее выполнения парламент королевства издал и должным образом ратифицировал соответствующий указ.

Позднее был учрежден еще один трибунал под названием Chambre de I'Arsenal,рассматривавший все случаи присвоения общественных или государственных сумм в финансовых департаментах правительства в недавний злополучный период. Один из судей, который занимался взиманием долгов, по имени Фалоне вместе с аббатом Клеманом и двумя другими чиновниками были уличены в растратах в общей сложности более миллиона ливров. Первых двоих приговорили к отсечению головы, а остальных к повешению, но впоследствии заменили им казнь пожизненным заключением в Бастилии. Было вскрыто много других случаев мошенничества, виновных приговорили к штрафам и к тюремному заключению.

Д'Аржансон разделил с Ло и регентом непопулярность, постигшую всех вдохновителей Миссисипского безумия. Он был смещен с поста канцлера (его место занял д'Аrессо), но сохранил за собой титул хранителя печатей, и ему было дозволено присутствовать на заседаниях Генеральных штатов, когда бы он того ни пожелал. Тем не менее он счел за лучшее уехать из Парижа и какое-то время пожить в одиночестве в своем имении. Но д'Аржансон не был создан для уединенной жизни, и у него, все больше впадающего в уныние и пессимизм, обострилась болезнь, от которой уже долгое время страдал, и менее чем через год он умер. Парижане ненавидели его настолько, что свою ненависть донесли даже до его могилы. Когда похоронная процессия подошла к церкви Сен-Николя-дю-Шардонере, на территории которой были похоронены члены его семьи, ей преградила путь негодующая толпа; двое его сыновей, бывшие распорядителями на похоронах, были вынуждены со всех ног спасаться бегством через один из ближайших переулков, дабы избежать расправы.

Что же касается Ло, то он какое-то время тешил себя надеждой, что Франция позовет его обратно, чтобы он помог ей подвести под кредитование более прочную базу. Смерть регента в 1723 г., который скоропостижно скончался, сидя у камина и беседуя со своей любовницей, герцогиней де Фалари, лишила его этой надежды, и ему пришлось вернуться к прежней жизни игрока. Ему не раз приходилось закладывать свой алмаз единственный отголосок некогда огромного богатства, но успешная игра обычно позволяла ему выкупать камень. Спасаясь от преследования своих кредиторов в Риме, он переехал в Копенгаген, где получил разрешение английского министерства юстиции на проживание на родине; прощение за убийство г-на Уилсона было ему даровано в 1719 г. Ло привезли домой на адмиральском корабле (обстоятельство, давшее повод для непродолжительных дебатов в Палате лордов). Граф Конингсби был недоволен тем, что с человеком, отрекшимся и от своей страны, и от своей религии, обращаются столь почтительно, и выразил убежденность, что присутствие последнего в Англии в то время, когда люди настолько сбиты с толку бесчестными происками директоров Компании южных морей, связано с немалым риском. Он предложил выдворить Ло из страны, но событиям было предоставлено идти своим чередом: больше никто из членов палаты ни в малейшей степени не разделял страхи его светлости. Ло прожил в Англии четыре года, а затем перебрался в Венецию, где и умер в 1729 г. в крайней нужде. На это была сочинена следующая эпитафия:

«Ci gît cet Ecossais célébre,

Ce calculateur sans égal,

Qui, par les régles de l'algébre,

A mis la France à l'hôpital.» [38]38
  Здесь погребен шотландец известный, По мастерству расчета беспрецедентный, При помощи алгебры он правил И Францию в больницу всю отправил. Прим. перев.


[Закрыть]

Его брат, Уильям Ло, деливший с ним бразды правления как банком, так и Луизианской компанией, был заключен в Бастилию по обвинению в присвоении общественных сумм, но ничего доказать так и не удалось. Через год и три месяца он был освобожден и положил начало роду, все еще известному во Франции под титулом маркизов де Лористон.

В следующей главе рассказывается о безумии, охватившем население Англии в то же самое время и при весьма схожих обстоятельствах, но, благодаря усилиям и здравому смыслу конституционной монархии, имевшем последствия гораздо менее катастрофические, чем французский кризис.

«Мыльный пузырь» Южных морей

At length corruption, like a general flood,

Did deluge all; and avarice creeping on,

Spread, like a low-born mist, and hid the sun.

Statesmen and patriots plied alike the stocks,

Peeress and butler shared alike the box;

And judges jobbed, and bishops bit the town,

And mighty dukes packed cards for half-a-crown:

Britain was sunk in lucre’s sordid charms.

– Pope. [39]39
  В конце концов продажность, как наводнение, затопила все; и алчность расползлась повсюду, растеклась, как отвратительный туман, и закрыла солнце. Государственные деятели и патриоты спекулировали на бирже, леди и дворецкий делили доходы; судьи барышничали, епископы воровали. Могущественные герцоги собирали карты в колоду за полкроны: Британию захлестнула презренная жажда наживы. – Поп. Прим. перев.


[Закрыть]

Компания южных морей была основана знаменитым Харли, графом Оксфордским, в 1711 году с целью возрождения национальной кредитной системы, пошатнувшейся в результате отставки кабинета министров партии вигов. Государству было необходимо срочно обеспечить погашение долговых обязательств армии и флоту и некоторых других статей текущей задолженности, составлявших в сумме около десяти миллионов фунтов стерлингов. Компания, учрежденная несколькими известными торговцами, тогда еще не имевшая названия, взяла этот долг на себя, а правительство, в свою очередь, согласилось в течение определенного периода гарантировать ей вознаграждение в размере шести процентов в год. Для обеспечения выплаты этого вознаграждения, составлявшего 600 000 фунтов в год, было решено направлять поступления от пошлин на вина, уксус, товары из Индии, обработанные шелка, табак, китовый ус и некоторые другие товары. Компании была дарована монополия по торговле на территории южных морей, и она, будучи зарегистрированной парламентским постановлением, присвоила себе соответствующее название, под которым была известна в дальнейшем. Вышеупомянутый Харли своим участием в этой сделке завоевал себе солидную репутацию, и льстецы назвали это предприятие «шедевром графа Оксфордского».

В этот период истории все общество было одержимо самыми фантастическими идеями разработки огромных месторождений драгоценных металлов на западном побережье Южной Америки. Все узнали о золотых и серебряных месторождениях Перу и Мексики, поверили в их неисчерпаемость и в то, что стоит лишь отправить туда английских старателей, как это стократно окупится слитками чистого золота и серебра. Настойчиво муссируемое сообщение о том, что Испания хочет открыть для торговцев четыре порта на побережьях Чили и Перу, вызвало всеобщую эйфорию, и акции Компании южных морей высоко котировались много лет подряд.

Между тем Филипп V, король Испании, никогда не имел ни малейшего намерения разрешить англичанам свободно торговать в портах Латинской Америки. Переговоры об этом велись, но их единственным результатом стал договор assientoпривилегия на поставку в колонии негров-рабов в течение тридцати лет и на отправку один раз в год корабля, ограниченного и по тоннажу и по стоимости груза, для торговли с Мексикой, Перу или Чили. Да и то, последнее разрешение давалось при жестком условии, согласно которому король Испании получал четверть всех доходов и пять процентов стоимости непроданного товара. Это явилось большим разочарованием для графа Оксфордского и его окружения, которым гораздо чаще, чем им того хотелось, напоминали, что

« Parturiunt montes, nascitur ridiculus mus» [40]40
  Рожают горы, а рождается смешная мышь (лат.). Прим. перев.


[Закрыть]
.

Но доверие народа к «Компании южных морей» осталось непоколебленным. Кроме того, граф Оксфордский заявил, что Испания позволит двум кораблям сверх одного ежегодного осуществлять торговлю в течение первого года, и был опубликован документ, в котором все порты и гавани берегов испанской части Америки напыщенно объявлялись открытыми для торговли с Великобританией. Первое плавание ежегодного корабля состоялось только в 1717 году, а в следующем году торговля была прекращена из-за разрыва дипломатических отношений с Испанией.

Речь короля на открытии парламентской сессии 1717 г. содержала недвусмысленную оценку состояния национальной кредитной системы и рекомендацию принятия должных мер для уменьшения национального долга. И 20 мая следующего года две крупнейшие финансовые корпорации, Компания южных морей и Английский банк, внесли свои предложения в парламент. Компания южных мор ей предлагала, что бы ее акционерный капитал в десять миллионов был увеличен до двенадцати за счет подписки или иным образом, и соглашалась снизить свое вознаграждение за обслуживание государственных долгов с шести до пяти процентов в год. Банк внес столь же выгодные предложения. Парламент какое-то время их обсуждал, и наконец было издано три постановления так называемое Постановление о Компании южных морей, Постановление об Английском банке и Постановление о Генеральном фонде. Первым из них принимались предложения Компании южных морей и декларировалась готовность компании ссудить государству сумму в два миллиона фунтов для погашения основной суммы и процентов по долгам четырех лотерейных фондов девятого и десятого годов правления королевы Анны. Согласно второму постановлению Английский банк соглашался снизить процентную ставку на сумму в 1 775 027 фунтов 15 шиллингов государственного долга банку и погасить государственные казначейские векселя в количестве, соответствующем двум миллионам фунтов в обмен на ежегодную ренту в сто тысяч фунтов. От обеих финансовых корпораций также требовалась готовность при необходимости ссудить сумму, не превышающую 2 500 000 фунтов, под ставку в пять процентов, подлежащую оплате парламентом. В Постановлении о Генеральном фонде перечислялись различные дефициты, которые должны были быть ликвидированы путем использования средств, полученных из вышеупомянутых источников.

После этого название «Компания южных морей» было постоянно у всех на слуху. Хотя ее торговля со странами Южной Америки почти или вовсе не принесла ей прибыли, она продолжала процветать как финансовая корпорация. Ее акции пользовались хорошим спросом, а ее директора, подбодренные успехом, начали искать новые средства для расширения ее влияния. Миссисипский план Джона Ло, столь ослепивший и увлекший французский народ, внушил им мысль, что они могут продолжить ту же самую игру в Англии. Ожидаемый провал его планов не заставил их отказаться от этого намерения. Тщеславные в своем самодовольстве, они воображали, что им удастся избежать его ошибок, осуществлять свои замыслы вечно и натянуть веревку кредитной системы до максимально допустимого напряжения, не разорвав ее на части.

В то время, когда план Ло находился на пике своей популярности, когда люди тысячами устремлялись на улицу Куинкампуаи разоряли сами себя с неистовым рвением, руководство Компании южных морей предложило парламенту свой знаменитый план выплаты национального долга. Перед зачарованными глазами народов двух самых знаменитых стран Европы проплывали видения несметного богатства. Англичане начали свое сумасбродство несколько позже французов, но как только исступление охватило их, они оказались в нем непревзойденными. Предложение Компании южных морей по выплате и погашению государственных долгов представлялось таким судьбоносным, что 22 января 1720 г. Палата общин объявила себя парламентским комитетом, чтобы принять участие в обсуждении той части выступления короля на открытии сессии, которая касалась этого проекта. В этом предложении со всеми подробностями и внескольких разделах перечислялись долги государства, составлявшие 30 981 712 фунтов, которые компания стремилась взять на себя за вознаграждение в размере пяти процентов в год, гарантируемое ей до середины лета 1727 г.; после чего все они подлежали погашению по желанию законодательной власти при снижении суммы ежегодного вознаграждения до четырех процентов. На сумму долга предполагалось выпустить акции. Предложение было принято с большим одобрением, но у Английского банка было много сторонников в Палате общин, желавших, чтобы он получил свою долю доходов, которые, вероятно, должны были быть значительными. От имени банка было заявлено, что он оказал государству значительные услуги в самые трудные времена и заслуживает как минимум какой-то выгоды от подобной сделки на государственном уровне и что предпочтение должно быть отдано ей, а не компании, пока не сделавшей для страны ровным счетом ничего. В результате дальнейшее рассмотрение этого вопроса отложили на пять дней. Тем временем правление банка составило свое собственное предложение. Компания южных морей, опасаясь, что банк предложит правительству более выгодные условия, нежели она, пересмотрела свое предыдущее предложение и внесла в него поправки, которые, как она надеялась, сделают его более привлекательным. Принципиальным новшеством было условие, что правительство сможет погасить свои долги по истечении четырех лет, а не семи, как предлагалось вначале. Банк решил остаться непревзойденным в этом своеобразном аукционе, и его правление также пересмотрело свое первоначальное предложение и подало новое.

Таким образом, от каждой корпорации было получено по два предложения, которые парламент начал обсуждать. Г-н Роберт Уолпол был главным оратором в пользу банка, а г-н Айлэби, канцлер казначейства [41]41
  Министр финансов Англии. Прим. перев.


[Закрыть]
, главным защитником интересов Компании южных морей. Второго февраля было решено, что предложения последней являются наиболее выгодными для страны. Они, соответственно, были приняты, и было дано разрешение внести законопроект их реализации.

Иксчейндж-эли [42]42
  Exchange Alley (англ.) – название улицы, которое можно перевести как «аллея менял». Прим. перев.


[Закрыть]
находилась в лихорадочном возбуждении. Акции компании, еще вчера стоившие сто тридцать фунтов, постепенно подорожали до трехсот, и этот процесс продолжался с удивительной быстротой все то время, пока шло поэтапное обсуждение законопроекта. Г-н Уолпол был едва ли не единственным государственным деятелем в парламенте, твердо выступавшим против его принятия. Он выразительно и пафосно предвосхищал пагубные последствия такого шага. Г-н Уолпол сказал, что этот план поощряет «опасную практику биржевых спекуляций и отвлечет нацию от торговли и промышленности. Он вызовет опасный соблазн завлечь и разорить легковерных, принеся их сбережения в жертву перспективе иллюзорного богатства. Основной принцип этого проекта: первостатейное зло; он призван искусственно повысить цену акций за счет возбуждения и поддержания массового слепого ажиотажа, а также за счет обещаний выплат дивидендов от фондов, недостаточных для этого в принципе». С воодушевлением пророка он добавил, что если этот план удастся реализовать, то директора компании станут в правительстве хозяевами, сформируют в королевстве новую и самовластную аристократию и возьмут под свой контроль решения законодательной власти. Если же он потерпит фиаско, в чем Уолпол был убежден, то страну ожидают массовые беспорядки и разорение. Люди будут настолько оболванены, что, когда настанут черные дни, а они обязательно настанут, они очнутся как ото сна и спросят себя, было ли все это на самом деле. Все его красноречие пропало даром. На него смотрели, как на лжепророка, или сравнивали с хриплым вороном, накаркивающим беду. Однако его друзья сравнивали его с Кассандрой, предсказывающей несчастья, в которые поверят лишь тогда, когда они войдут в дома людей и взглянут им в лицо за их собственными столами. Несмотря на то, что прежде парламент с величайшим вниманием прислушивался к каждому его слову, теперь скамьи пустели, когда выяснялось, что он собирается говорить о Компании южных морей.

Законопроект два месяца подготавливался Палатой общин.

За это время руководители компании и их сторонники, особенно ее управляющий, знаменитый сэр Джон Блант, приложили все усилия к тому, чтобы повысить цену акций. Ходили самые нелепые слухи. Говорили о соглашениях между Англией и Испанией, в соответствии с которыми последняя должна была дать согласие на свободную торговлю со всеми своими колониями, а ценное содержимое месторождения Потоси-ла-Пас [43]43
  Оловорудное (с серебром) месторождение в Боливии. Прим. перев.


[Закрыть]
должно было поступать в Англию до тех пор, пока серебра не станет в ней почти так же много, как железа. За изделия из хлопка и шерсти, которые Англия могла в изобилии поставлять, жители Мексики должны были опорожнить свои месторождения золота. Компания купцов, торгующая со странами южных морей, стала бы богатейшей компанией за всю историю человечества, а каждые сто фунтов, вложенные в нее, приносили бы держателю ее акций несколько сотен ежегодно. Эти домыслы дали свои плоды: в конце концов акции поднялись в цене почти до четырехсот фунтов, но после значительного колебания курса остановились на отметке в триста тридцать фунтов и оставались на ней, когда законопроект был принят Палатой общин 172 голосами против 55.

Поэтапное рассмотрение законопроекта в Палате лордов прошло беспрецедентно быстро. Четвертого апреля он прошел первое чтение, 5 апреля – второе, 6 апреля он был передан в комиссию парламента, а 7 апреля принят в третьем чтении и утвержден.

Некоторые пэры были решительно настроены против этого плана, но их предостережения пропустили мимо ушей. Азарт спекуляции обуял государственных мужей точно так же, как и простолюдинов. Лорд Норт энд Грей сказал, что данный законопроект несправедлив по своей природе и может иметь фатальные последствия, так как направлен на обогащение немногих и обнищание остальных. Герцог Уортонский разделял его позицию, но, так как он просто повторил аргументы, столь красноречиво высказанные Уолполом в нижней палате, его выслушали с куда меньшим вниманием, чем лорда Норт энд Грей. Граф Коупер был на их стороне и сравнил законопроект с пресловутым троянским конем, который был внесен и встречен с большой помпой и приветственными возгласами, но нес в себе вероломство и гибель. Граф Сандерлендский попытался ответить на все возражения; и после того, как вопрос был поставлен на голосование, только семнадцать пэров были против, а восемьдесят три за принятие законопроекта. В тот же самый день, когда он был принят Палатой лордов, он получил королевскую санкцию и стал законом страны.

В то время казалось, что целая нация превратилась в биржевых спекулянтов. Иксчейндж-эли ежедневно наводняли толпы людей, а Корнхилл был непроезжим из-за большого числа карет. Все приходили покупать акции. «Каждый дурак стремился стать мошенником». Как гласила написанная в то время и распеваемая на улицах баллада [44]44
  «Баллада о Компании южных морей, или Веселые заметки о дутых предприятиях на Иксчейндж-эли». В сочетании с новой мелодией называется «Великий эликсир, или Философский камень найден». Прим. автора.


[Закрыть]
:

«Then stars and garters did appear

Among the meaner rabble;

To buy and sell, to see and hear

The Jews and Gentiles squabble.

The greatest ladies thither came,

And plied in chariots daily,

Or pawned their jewels for a sum

To venture in the Alley.» [45]45
  Тогда знаменитости и орденоносцы смешались с презренной чернью; иудеи и христиане расталкивали друг друга, чтобы купить и продать, увидеть и услышать. Благороднейшие леди приходили туда и ежедневно приезжали в колесницах или закладывали свои драгоценности, чтобы попытать счастья на Аллее. Прим. перев.


[Закрыть]

Чрезмерную жажду наживы, охватившую все общественные слои, не могла утолить одна лишь Компания южных морей. Появились и другие, самого экстравагантного типа. Поспешно заполнялись курсовые бюллетени, и шла крупномасштабная торговля акциями, при этом, разумеется, в ход шли любые средства искусственной накрутки их цены на рынке.

Вопреки всем ожиданиям, после получения законопроектом королевской санкции курс акций Компании южных морей снизился. Седьмого апреля акции котировались на уровне трехсот десяти фунтов, а на следующий день двухсот девяноста фунтов. Руководство компании уже ощутило выгодность своего предприятия, и было ясно, что оно просто так не даст цене акций упасть до естественного уровня, не попытавшись ее поднять. Эмиссары компании немедленно взялись за дело. Все, кто был заинтересован в успехе этого проекта, старались собрать вокруг себя кучку слушателей, которым они сообщали о сокровищах южноамериканских морей. Такие группки людей заполонили Иксчейндж-эли. Один слух, пересказываемый с величайшим доверием, оказал немедленное воздействие на котировку акций. Говорили, что граф Стэнхоуп получил во Франции от испанского правительства предложение обменять Гибралтар и Порт-Мэйхон на территории побережья Перу под гарантию обеспечения и расширения торговли под эгидой Компании южных морей. Вместо одного ежегодного корабля, торгующего в этих портах, и отчисления королю Испании двадцати пяти процентов доходов от этой торговли, компания получала право строить и фрахтовать столько судов, сколько пожелает, и не выплачивать какие бы то ни было проценты никакому иностранному монарху.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю