Текст книги "Семья Тоггсов"

Автор книги: Чарльз Диккенс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

ПОЛНОЕ СОБРАНІЕ СОЧИНЕНІЙ
ЧАРЛЬЗА ДИККЕНСА
СЕМЬЯ ТОГГСОВЪ

Въ одной изъ узкихъ улицъ на Сэррейскомъ берегу Темзы, въ трехъ минутахъ ходьбы отъ стараго Лондонскаго моста, нѣкогда жилъ мистеръ Джозефъ Тоггсъ, маленькій смуглолицый человѣкъ, съ свѣтлыми волосами, съ моргавшими глазками, коротконогій и довольно толстый въ обхватѣ, если-бъ смѣрить его отъ средней пуговицы жилета до орнаментальныхъ пуговицъ сзади сюртука. Фигура его жены, милѣйшей миссисъ Тоггсъ, если не могла похвалиться безупречной стройностью, то была не лишена пріятности, а станъ ея единственной дщери, благовоспитанной миссъ Чарлотты Тоггсъ, быстро развивался, созрѣвая до состоянія той роскошной пышности, которая восхищала взоры и плѣняла сердце мистера Джозефа Тоггса въ его молодые годы. Мистеръ Саймонъ Тоггсъ, единственный сынъ почтенной четы Тоггсовъ и единственный братъ миссъ Чарлотты Тоггсъ, замѣтно отличался, какъ своей комплекціей, такъ и умственнымъ складомъ отъ остальныхъ членовъ своей семьи. Худощавость его задіумчиваго лица и нѣкоторое предрасположеніе къ слабости въ сухопарыхъ ногахъ краснорѣчиво свидѣтельствовали о возвышенномъ умѣ и романическихъ наклонностяхъ. И мельчайшія черты характера въ подобномъ существѣ представляютъ не малый интересъ для пытливыхъ умовъ. Саймонъ Тоггсъ обыкновенно показывался въ публикѣ обутымъ въ просторные башмаки и черные бумажные чулки и обнаруживалъ особенную привязанность къ черной лакированной палкѣ безъ ремешка или какого либо иного украшенія.

Пожалуй нѣтъ той профессіи, какъ бы полезна она ни была, нѣтъ того занятія, какъ ни будь оно почтенно, которыя избѣгли бы мелочныхъ нападокъ пошлыхъ умовъ. Мистеръ Джозефъ Тоггсъ былъ бакалейнымъ торговцемъ. Казалось бы, что тлетворное дыханіе клеветы не могло коснуться бакалейщика. Какъ бы не такъ! Сосѣди заклеймили Тоггса названіемъ мелочнаго торгаша, и ядовитый голосъ зависти прямо утверждалъ, что онъ продаетъ кофе и чай осьмушками, сахаръ унціями, сыръ – ломтиками, табакъ маленькими пачками, а масло кусочками. Впрочемъ эти насмѣшки не смущали Тоггсовъ. Глава семьи преспокойно занимался колоніальной торговлей, жена его завѣдывала продажею сыра; миссъ Тоггсъ продолжала свое образованіе. Мистеръ Саймонъ Тоггсъ велъ торговыя книги отца и думалъ свою думу.

Въ одинъ прекрасный весенній день этотъ джентльменъ сидѣлъ на боченкѣ за маленькой красной конторкой съ деревянной рѣшеткою, украшавшей уголъ прилавка, когда изъ подкатившаго къ дому кэба выпрыгнулъ незнакомецъ и поспѣшно вошелъ въ магазинъ. На немъ было черное пальто, а въ рукахъ, кромѣ зеленаго зонтика, синяя сумка.

– Мистеръ Тоггсъ? – вопросительно произнесъ онъ

– Меня зовутъ Тоггсомъ, – подтвердилъ Саймонъ.

– Есть другой мистеръ Тоггсъ, – возразилъ незнакомецъ, посматривая на стеклянную дверь, которая вела въ помѣщеніе за лавкой; за нею ясно виднѣлось круглое лицо хозяина, выглядывавшаго изъ подъ занавѣски.

Мистеръ Саймонъ граціозно махнулъ перомъ, точно поманилъ къ себѣ отца, и мистеръ Тоггсъ старшій весьма проворно предсталъ передъ посѣтителемъ.

– Я изъ Темпля, – сказалъ человѣкъ съ сумкой.

– Изъ Темпля! – подхватила миссисъ Тоггсъ, распахнувъ дверь въ маленькую столовую и обнаруживъ при этомъ въ перспективѣ миссъ Тоггсъ.

– Изъ Темпля! – воскликнули въ одинъ голосъ миссъ Тоггсъ и мистеръ Саймонъ Тоггсъ.

– Изъ Темпля! – повторилъ за ниміі мистеръ Джозефъ, поблѣднѣвъ, какъ голландскій сыръ.

– Изъ Темпля, – подтвердилъ человѣкъ съ сумкой; отъ мистера Коуера, адвоката. Мистеръ Тоггсъ, поздравляю васъ, сэръ! Радуйтесь, леди, вашему благополучію. Наши хлопоты увѣнчались успѣхомъ.

И человѣкъ съ сумкою принялся, не торопясь, освобождаться отъ своего зонтика и перчатокъ, чтобы пожать руку мистеру Джозефу Тоггсу.

Едва только успѣлъ незнакомецъ выговорить слова: «наши хлопоты увѣнчались успѣхомъ», какъ мистеръ Саймонъ Тоггсъ вскочилъ съ боченка, вытаращилъ глаза, съ трудомъ перевелъ духъ, принялся чертить цифру восемь въ воздухѣ своимъ перомъ, наконецъ, опустился на руки своей испуганной матери и упалъ въ обморокъ безъ всякой видимой причины и повода.

– Воды! – не своимъ голосомъ закричала миссисъ Тоггсъ.

– Приди въ себя, сынокъ! – воскликнулъ отецъ.

– Саймонъ! Милый Саймонъ! – взвизгнула сестра.

– Мнѣ теперь лучше! – произнесъ мистеръ Саймонъ Тоггсъ. – Какъ, – успѣхъ?

Тутъ, въ видѣ нагляднаго подтвержденія, что ему лучше, онъ снова покатился безъ памяти и былъ вынесенъ въ комнату за лавкой соединенными усиліями остальныхъ членовъ семьи и человѣка съ сумкой.

Случайному зрителю этой сцены или всякому, незнакомому съ семейными обстоятельствами Тоггсовъ, этотъ обморокъ показался бы необъяснимымъ. Но тотъ, кто былъ посвященъ въ миссію человѣка съ сумкой, а тѣмъ болѣе кто зналъ раздражительность нервовъ мистера Саймона Тоггса, нисколько бы не удивился его припадку. Долго длившаяся тяжба по поводу признанія дѣйствительности духовнаго завѣщанія неожиданно окончилась въ пользу Тоггсовъ, и мистеръ Джозефъ Тоггсъ сдѣлался обладателемъ капитала въ двадцать тысячъ фунтовъ стерлинговъ.

Продолжительный семейный совѣтъ состоялся въ тотъ же вечеръ, въ маленькой столовой; цѣлью его было устроить дальнѣйшія судьбы семейства Тоггсовъ. Лавку заперли раньше обыкновеннаго. Напрасно стучались въ затворенную дверь покупатели, пришедшіе кто за четверкой сахару, кто за осьмушкой хлѣба, кто за щепотью перца. Всѣ эти покупки пришлось отложить «до субботы». Но по волѣ рока имъ было не суждено состояться совсѣмъ.

– Намъ, конечно, слѣдуетъ бросить торговлю. – сказала миссъ Тоггсъ.

– О, разумѣется, – подтвердила миссисъ Тоггсъ.

– Саймонъ пойдетъ по судебной части, – фантазировалъ отецъ.

– И съ этихъ поръ я стану подписываться «Симонъ», – подхватилъ сынокъ.

– А я буду называться Шарлотой, – рѣшила дочь.

– Теперь вамъ слѣдутъ звать меня всегда мамашей, а вашего отца папашей, – сказала миссисъ Тоггсъ.

– Хорошо. А папаша долженъ отстать отъ своихъ вульгарныхъ привычекъ, – вставила миссъ Тоггсъ.

– Ужъ я позабочусь обо всемъ этомъ, – привѣтливо согласился тотъ.

Въ данную минуту онъ ѣлъ маринованную лососину своимъ карманнымъ ножомъ.

– Намъ надо сейчасъ оставить городъ, – сказалъ мистеръ «Симонъ» Тоггсъ.

Всѣ согласились, что это необходимый предварительный шагъ для перехода къ свѣтскости. Но тутъ же возникъ вопросъ: куда имъ поѣхать?

– Въ Гревзендъ? – мягко предложилъ мистеръ Джозефъ Тоггсъ.

Эта идея была единодушно осмѣяна. Гревзендъ нашли низкимъ.

– Въ Маргэтъ? – подала свой голосъ миссисъ Тоггсъ.

Часъ отъ часу не легче! Тамъ никого кромѣ торговаго люда.

– Въ Брайтонъ?

Но мистеръ Симонъ Тоггсъ привелъ неопровержимое возраженіе противъ этого плана. Всѣ дилижансы, ходившіе туда, поочередно опрокидывались за послѣднія три недѣли, при чемъ на каждое крушеніе подобнаго рода приходилось среднимъ числомъ по два убитыхъ пассажира и по шести раненыхъ, и въ каждомъ случаѣ, какъ, не обинуясь, свидѣтельствовали газеты, вина отнюдь не падала на кучера.

– Развѣ въ Рамсгэтъ? – задумчиво промолвилъ мистеръ Симонъ.

Ну, разумѣется! Какъ глупо, что это раньше не пришло имъ въ голову! Рамсгэтъ былъ самымъ подходящимъ для ихъ мѣстомъ.

Два мѣсяца спустя послѣ этого разговора пароходъ, совершающій рейсы между Лондономъ и Рамсгэтомъ, весело бѣжалъ внизъ по рѣкѣ. Флагъ на немъ развѣвался, оркестръ гремѣль, пассажиры разговаривали между собою; все вокругъ казалось радостнымъ и оживленнымъ. Да и не мудрено: сами Тоггсы были на его борту.

– Очаровательно, не правда-ли? – говорилъ мистеръ Джозефъ Тоггсъ въ своемъ пальто бутылочнаго цвѣта съ такимъ же бархатнымъ воротникомъ и въ синей дорожной фуражкѣ съ золотымъ позументомъ.

– Безподобно, – отвѣчалъ мистеръ Симонъ Тоггсъ, уже записавшійся въ адвокаты. – Безподобно!

– Восхитительное утро, сэръ! – замѣтилъ видный мужчина съ военной выправкой въ синемъ сюртукѣ, застегнутомъ наглухо и въ бѣлыхъ брюкахъ со штрипками.

Мистеръ Симонъ Тоггсъ взялъ на себя отвѣтить на его замѣчаніе.

– Божественное! – подхватилъ онъ.

– Должно быть, вы восторженный поклонникъ красотъ природы, сэръ? – спросилъ джентльменъ съ военной осанкой.

– Вы угадали, сэръ, – отвѣчалъ мистеръ Симонъ Тоггсъ.

– Много путешествовали? – полюбопытствовалъ тотъ опять.

– Не особенно, – сознался Симонъ.

– Но, конечно, побывали на континентѣ? – продолжалъ любознательный пассажиръ.

– Не совсѣмъ, – уклончиво отвѣтилъ молодой человѣкъ, точно хотѣлъ сказать, что поѣхалъ туда, но вернулся съ полдороги.

– Вѣроятно вы хотите доставить вашему сыну удовольствіе совершить большой туръ? – обратился господинъ военнаго склада къ мистеру Джозефу Тоггсу.

Не понимая хорошенько, что за штука «большой туръ» и какимъ образомъ онъ изготовляется, бывшій бакалейный торговецъ далъ утвердительный отвѣтъ.

Какъ разъ въ ту минуту къ нимъ приблизилась легкой походкой со своего мѣста на кормѣ молодая особа въ шелковомъ плащѣ «блошинаго» цвѣта и такихъ же сапожкахъ, съ длинными локонами, черными, какъ смоль, съ большими черными глазами, въ коротенькихъ юбочкахъ, оставлявшихъ на виду несравненныя ножки.

– Уольтеръ, милый, – сказала она военному.

– Что, Билинда, моя радость? – отозвался тотъ.

– Зачѣмъ ты такъ долго оставляешь меня одну? – продолжала черноглазая красотка. – Меня вывели изъ терпѣнья нахальные взгляды вонъ тѣхъ молодыхъ людей.

– Какъ, – они осмѣлились?! – воскликнулъ джентльменъ военнаго склада съ такою горячностью, что мистеръ Симонъ Тоггсъ отвелъ глаза отъ личика молодой леди съ невѣроятною поспѣшностью. – Какіе молодые люди, гдѣ?

И воинственный пассажиръ стиснулъ кулаки, свирѣпо озираясь на стоявшихъ поодаль курильщиковъ сигаръ.

– Успокойся, Уольтеръ, умоляю тебя! – говорила его подруга.

– Нѣтъ, ужъ извини! – кипятился ревнивецъ.

– Оставьте, сэръ, – вмѣшался мистеръ Симонъ Тоггсъ, – они не стоютъ вашего вниманія.

– Дѣйствительно, не стоитъ, – увѣщевала брюнетка своего запальчиваго друга.

– Хорошо, я успокоюсь, – сдался, наконецъ, онъ. – Вы правы, сэръ; благодарю васъ за своевременное вмѣшательство, которое спасло меня, пожалуй, отъ грѣха человѣкоубійства.

Укротивъ свою ярость, военный стиснулъ руку мистеру Симону Тоггсу.

– Моя сестра, сэръ, – сказалъ тотъ, замѣтивъ, что новый знакомый бросалъ восхищенный взглядъ на миссъ Шарлоту.

– Моя жена, сударыня, миссисъ Уотерсъ, – сказалъ бравый капитанъ, представляя черноокую леди.

– Моя мать, сударыня, миссисъ Тоггсъ, – продолжалъ мистеръ Симонъ, на что капитанъ съ супругой пробормотали нѣсколько любезностей, а семья Тоггсовь старалась держать себя какъ можно развязнѣе.

– Милый Уольтсръ, – сказала брюнетка послѣ того, какъ они съ полчаса проболтали съ Тоггсами.

– Что, моя ненаглядная? – отозвался супругъ.

– Не находишь ли ты, что этотъ джентльменъ (кивокъ головою въ сторону мистера Симона Тоггса) похожа, какъ двѣ капли воды, на маркиза Карривини?

– Ужасно похожъ, ей Богу! – согласился капитанъ.

– Это сходство поразило меня съ перваго взгляда, – продолжала молодая женщина, обративъ пристальный и меланхолическій взоръ на зардѣвшееся лицо Сшгона.

Тотъ оглянулся вокругъ и, замѣтивъ, что всѣ смотрятъ на него, не зналъ, куда дѣвать глаза.

– Ни дать, ни взять, маркизъ, – подтвердилъ его новый пріятель.

– Удивительное дѣло! – промолвила, томно вздыхая, капитанша.

– Вы не знакомы съ маркизомъ, сэръ? – освѣдомился ея супругъ.

Мистеръ Симонъ Тоггсъ пробормоталъ отрицательный отвѣть.

– Если-бъ вы были съ нимъ знакомы, – продолжалъ капитанъ Уольтерсъ, то убѣдились бы, насколько вы вправѣ гордиться сходствомъ съ нимъ: это въ высшей степени изящный господинъ самой привлекательной наружности.

– Въ самомъ дѣлѣ такъ! Совершенно вѣрно! – съ жаромъ подхватила Билинда.

При этомъ ея глаза встрѣтились съ глазами Симона Тоггса, и она стыдливо потупилась

Все это было въ высшей степени лестно для самолюбія Тоггсовъ. Когда же при дальнѣйшемъ разговорѣ выяснилось, что миссъ Шарлота Тоггсъ была точною копіей одной титулованной родственницы миссисъ Билинды Уотерсъ, а сама миссисъ Тоггсъ настоящимъ двойникомъ вдовствующей герцогни Добльтонъ, то ихъ восторгъ по поводу пріобрѣтенія такого милаго и пріятнаго знакомства не зналъ предѣловъ. Даже гордое достоинство капитана Уольтера Уольтерса смягчилось до того, что онъ позволилъ мистеру Джозефу Тоггсу уговорить себя раздѣлить съ новыми друзьями скромное угощенье на палубѣ, состоявшее изъ холоднаго паштета съ голубями, который запивали хересомъ. И самая оживленная бесѣда, при содѣйствіи такихъ пріятныхъ возбуждающихъ, не прерывалась до той минуты, когда путешественники достигли Гамсгэтской пристани.

– Прощайте, душечка, – сказала капитанша Уотерсъ миссъ Шарлотѣ какъ разъ передъ началомъ суматохи, сопровождающей высадку пассажировъ съ парохода. – Завтра утромъ мы увидимся на пляжѣ, а такъ какъ мы увѣрены, что найдемъ себѣ къ завтрашнему дню квартиру, то, надѣюсь, будемъ съ вами неразлучны на будущее время.

– О, разумѣется! – съ жаромъ подхватила миссъ Шарлота Тоггсъ.

– Ваши билеты, леди и джентльмены! – возгласилъ человѣкъ у пароходнаго кожуха.

– Не требуется ли носильщикъ, сэръ? – приставала ватага блузниковъ.

– Идемъ же, моя милочка! – звалъ жену капитанъ Уольтерсъ.

– Прощайте, – сказала она, – прощайте, мистеръ Симонъ.

И послѣ крѣпкаго рукопожатія, сильно взвинтившаго нервы милѣйшаго юноши, капитанша затерялась въ толпѣ. Передъ Симономъ мелькнули еще разъ лишь ботинки блошинаго цвѣта, проворно спускавшіеся по ступенямъ траппа, бѣлый платочекъ, которымъ махнули въ знакъ привѣтствія, и жгучій взоръ черныхъ очей. Чета Уольтерсовъ исчезла, покинувъ юнаго Тоггса одинокимъ въ бездушномъ мірѣ.

Молча и разсѣянно слѣдовалъ этотъ чувствительнѣйшій молодой джентльменъ за своими почтенными родителями и вереницей блузниковъ съ тачками по дамбѣ, пока толкотня и шумная суматоха кругомъ не заставили его опомниться. Солнце сіяло ярко; море, приплясывая подъ собственную музыку, весело катило свои волны; множество публики прогуливалось туда и сюда; молодыя дѣвицы хихикали потихоньку между собою, пожилыя лэди разговаривали; нарядныя няньки щеголяли своими туалетами, а ихъ маленькіе питомцы шмыгали взадъ и впередъ подъ ногами и даже между ногъ взрослыхъ съ самой беззаботной игривостью, потѣшая присутствующихъ. Были тутъ и старые джентльмены, старавшіеся открыть отдаленные предметы въ длинные телескопы, и молодые, выставлявшіе на показъ самихъ себя въ отложныхъ воротничкахъ, леди съ складными стульями на рукѣ и кресла на колесахъ съ больными; компаніи, ожидающія на пристали прибытія другихъ компаній на пароходѣ. Всюду только и звучали: говоръ, смѣхъ, привѣтствія и веселье.

– Извозчика, сэръ! – закричало хоромъ десятка полтора свободныхъ возницъ съ полудюжиной мальчишекъ въ придачу, едва мистеръ Джозефъ Тоггсъ ступилъ на улицу во главѣ своей маленькой свиты.

– Наконецъ-то дождался хорошаго сѣдока! – воскликнулъ одинъ, съ насмѣшливой учтивостью дотрогиваясь до полей своей шляпы. – Очень разъ васъ видѣть, сэръ, – цѣлыхъ шесть недѣль поглядывалъ, не пожалуетъ ли ваша милость. Прыгайте ко мнѣ живѣе, сэръ!

– Славная, легкая пролеточка и рѣзвая лошадь, сэръ, – подговаривалъ другой: – бѣжитъ по четырнадцати миль въ часъ, такъ что все сливается передъ глазами отъ скорой ѣзды.

– Помѣстительная муха [1]1
  Пролетка въ Англіи называется «мухой». Прим. перев.


[Закрыть] для вашей поклажи, сэръ, настоящая шпанская, – острилъ третій.

– Вотъ для васъ экипажъ, сэръ! – подхватилъ его товарищъ, вкочивъ на козлы и побуждая разбитую сѣдую клячу тряхнуть стариной, пустившись вскачъ. Извольте взглянуть на лошадку, сэръ: смирна, какъ ягненокъ, а ужъ ретива, – что твой паровикъ!

Преодолѣвъ соблазнъ воспользоваться услугами даже такой доблестной четвероногой твари, мистеръ Джонъ Тоггсъ подалъ знакъ владѣльцу грязной колымаги зеленоватаго цвѣта, обитой внутри линючимъ полосатымъ тикомъ; и когда въ ней размѣстили багажъ вмѣстѣ со всей семьею, то животное въ оглобляхъ, покруживъ съ четверть часа на одномъ мѣстѣ, согласилось, наконецъ, тронуться на поиски квартиры.

– Сколько найдется у васъ кроватей? – закричала миссисъ Тоггсъ изъ рыдвина, обращаясь къ женщинѣ, отворившей дверь въ первомъ домѣ съ билетикомъ о сдачѣ комнатъ постояльцамъ.

– А сколько вамъ нужно, сударыня? – сказали ей, разумѣется, на это.

– Три.

– Не угодно ли войти, сударыня?

Миссисъ Тоггсъ вышла изъ экипажа. Семейство не переставало ахать отъ восторга. Великолѣпный видъ на море изъ лицевыхъ оконъ – прямо роскошь! – Короткая пауза. Миссисъ Тоггсъ вернулась обратно.

– Одна комната съ однимъ матрасомъ.

– Для какого же чорта не сказать этого сразу? – довольно раздражительно спросилъ мистеръ Джозефъ Тоггсъ

– Не знаю, – отвѣчала жена.

– Негодяи! – воскликнулъ вспыльчивый Симонъ.

Новый билетикъ у входа. Новая остановка. Тотъ же вопросъ; тотъ же отвѣтъ – одинаковый результатъ.

– Для чего имъ водить людей за носъ, не понимаю! – вознущ лея мистеръ Джозефъ Тоггсъ, потерявшій всякое терпѣніе.

– Не могу сказать, – отвѣчала невозмутимая миссисъ Тоггсъ.

– Таковъ ужь здѣсь обычай, сэръ, – вмѣшался извозчикъ, стараясь дать удовлетворительное объясненіе нелѣпой оказіи, и они тронулись дальше, чтобъ продолжатъ свои развѣдки, натыкаясь на новыя разочарованія

Уже смеркалось, когда ихъ «муха», – быстрота движенія которой не соотвѣтствовала ея названію, – вскарабкавшись на четыре или пять крутыхъ пригорковъ, остановилась у крыльца одного запыленнаго дома съ венеціанскимъ окномъ, изъ котораго открывался дивный видъ на море, если высунуться изъ него до половины туловища, сильно рискуя вывалиться на дворъ. Миссисъ Тоггсъ произвела рекогносцировку. Внизу гостиная и три клѣтушки надъ нею съ одной постелью въ каждой. Домъ на двѣ половины. Хозяева помѣщаются по другую сторону сѣней. Пятеро дѣтей пили молоко съ кипяткомъ въ столовой, а шестой малышъ, изгнанный оттуда за дурное поведеніе, ревѣлъ благимъ матомъ, катаясь по полу въ сѣняхъ.

– Какъ цѣна? – освѣдомилась нанимательница.

Хозяйка раскидывала умомъ, не накинуть ли ей лишнюю гинею, и потому, слегка покашливая, притворялась, будто бы не разслышала вопроса.

– Какъ цѣна, говорю я? – повторила миссисъ Тоггсъ, повысивъ голосъ.

– Пять гиней въ недѣлю съ услугами, сударыня, – отвѣчала содержательница меблированныхъ комнатъ.

(Подъ «услугами» подразумѣвалась привиллегія звонить, сколько душѣ угодно, ради собственной потѣхи).

– Дорогонько! – замѣтила пріѣзжая.

– Ахъ, что вы, сударыня! – возразила хозяйка съ снисходительной улыбкой сожалѣнія къ такому незнанію мѣстныхъ нравовъ и обычаевъ. – Напротивъ, очень дешево!

Подобный авторитетъ былъ неоспоримъ. Миссисъ Тоггсъ уплатила за недѣлю впередъ и сняла квартиру на мѣсяцъ. Часъ спустя семья сидѣла за чаемъ въ своемъ новомъ жилищѣ.

– Чудесные «криветы»! – замѣтилъ мистеръ Джозефъ Тоггсъ.

– Креветы, – съ жаромъ поправилъ мистеръ Симонъ, бросивъ на виновника своихъ дней хмурый взглядъ, полный угрюмой укоризны.

– Ну, пусть будетъ по твоему, – согласился родитель. Но криветы или креветы, не все ли это равно? Вотъ велика важность!

– Велика важность, отецъ! – подхватилъ сынъ съ сожалѣніемъ, къ которому примѣшивалась злоба. – Что сказалъ бы капитанъ Уольтерсъ, замѣтивъ подобное невѣжество?

– Или что сказала бы милая капитанша Уольтерсъ, – прибавила Шарлота, еслибъ увидала, какъ наша мать – то есть мамаша! – ѣстъ креветы цѣликомъ, съ головою и всѣмъ остальнымъ!

– Страшно и подумать! – содрогаясь, воскликнулъ ея братъ. – Какая разница съ вдовствующей герцогиней Доббльтонъ! – тутъ-же мелькнуло у него въ головѣ.

– Прехорошенькая женщина эта капитанша Уольтерсъ, не правда ли, Симонъ? – спросила миссъ Шарлота.

– Ангелъ красоты! – подхватилъ Симонъ, котораго кинуло въ краску.

– Ай-аи! – произнесъ мистеръ Джозефъ Тоггсъ. – Смотри, сынокъ, берегись! Женщина замужняя, понимаешь…

И онъ многозначительно подмигнулъ однимъ изъ своихъ моргающихъ глазъ.

– Зачѣмъ, – воскликнулъ Симонъ, вскакивая съ мѣста въ нарывѣ ярости, столь же неожиданномъ, сколько и тревожномъ – зачѣмъ напоминать мнѣ объ этой отравѣ моего счастья, объ этомъ крушеніи всѣхъ моихъ надеждъ?! Зачѣмъ язвить меня горестями, которыя обрушились мнѣ на голову. Развѣ не достаточно того, что… что… что…

Тутъ его рѣчь оборвалась, но отъ того ли, что онъ не нашелъ подходящаго слова, или отъ пресѣкшагося дыханія, – такъ и осталось невыясненнымъ. Тонъ этого обращенія, какъ и видъ, съ какимъ романическій Симонъ поспѣшно позвонилъ и потребовалъ себѣ свѣчу, отзывались внушительной торжественностью, рѣшительно недопускавшей возраженій. Онъ драматически отправился спать, а полчаса спустя его примѣру послѣдовала и остальная семья, не мало смущенная и встревоженная.

Если пристань представила Тоггсамъ сцену шумнаго оживленія и суеты при ихъ высадкѣ въ Рамсгэтѣ, то ее далеко превзошло зрѣлище песчанаго плажа на слѣдующее утро послѣ ихъ прибытія. Стоялъ теплый, ясный день съ безоблачнымъ небомъ, съ легкимъ бризомъ, тянувшимъ съ моря. На берегу были тѣ же дамы и кавалеры, тѣ же дѣти, тѣ же няньки, тѣ же телескопы, тѣ же портшезы. Дамскій полъ занимался шитьемъ и вязаньемъ, надзоромъ за младшими или чтеніемъ романовъ. Мужчины читали газеты и журналы. Дѣти рыли деревянными лопатками ямки въ пескѣ, гдѣ тотчасъ проступала вода, няньки съ малютками на рукахъ бѣгали вдогонку за волнами, а потомъ бѣжали обратно за ними, догоняемыя волной. Отъ времени до времени парусный ботикъ отчаливалъ отъ берега съ веселой шумной компаніей пассажировъ или возвращался обратно съ удивительно молчаливыми и словно пришибленными пловцами унылаго вида.

– Вотъ тебѣ разъ! – воскликнула миссисъ Тоггсъ, когда вся почтенная семейка, обитая въ желтые башмаки, усѣлась на плетеные стулья, поставленные на рыхлый песокъ и тотчасъ увязнувшіе въ немъ фута на два съ половиной подъ своимъ грузомъ. – Вотъ тебѣ разъ!

Мистеръ Симонъ, съ напряженіемъ всѣхъ своихъ силъ, еле вытащилъ стулья изъ песковъ, послѣ чего отнесъ ихъ дальше отъ берега.

– А вѣдь – ей Богу! – какія-то леди идутъ купаться! – съ крайнимъ изумленіемъ воскликнулъ мистеръ Джозефъ Тоггсъ.

– Шш! папа! – остановила его дочь.

– Вѣрно тебѣ говорю, моя милая, – настаивалъ отецъ.

Въ самомъ дѣлѣ четыре молодыя особы, запасшись полотенцами, взбѣгали по ступенямъ купальной будочки. Лошадь вошла въ воду, барахтаясь въ ней, будочка повернулась, кучеръ сѣлъ на свое мѣсто, а рѣзвыя купальщицы кинулись въ волны съ громкимъ плескомъ.

– Однако-же, ловко! – вымолвилъ мистеръ Джозефъ Тоггсъ послѣ смущеннаго молчанія. Мистеръ Симонъ тихо кашлянулъ въ замѣшательствѣ.

– Ай, да съ той стороны подходятъ еще нѣсколько мужчинъ! Тоже купаться! – воскликнула его мать, тономъ ужаса.

Три будочки, три лошади, тройное барахтанье, тройной поворотъ, тройной всплескъ, и трое джентльменовъ принялись рѣзвиться въ водѣ на подобіе дельфиновъ.

– Ловко, нечего сказать! – снова повторилъ мистеръ Джозефъ Тоггсъ.

На этотъ разъ кашлянула Шарлота, и опять наступила пауза. Она была прервана пріятнымъ образомъ.

– Какъ поживаете, милочка? Мы цѣлое утро поджидали васъ, – произнесъ чей-то голосъ по адресу Шарлоты, и къ Тоггсамъ приблизилась ихъ вчерашняя знакомая подъ руку съ мужемъ.

– Какъ ваше здоровіе? – заговорилъ капитанъ Уольтеръ Уотерсъ наипріятнѣйшимъ тономъ, послѣ чего послѣдовалъ дружескій обмѣнъ привѣтствій.

– Билинда, моя дорогая! – сказалъ онъ опять, поднеся бинокль къ глазамъ и поглядывая на море.

– Что, мой дружокъ? – отозвалась жена.

– Вѣдь, это Гарри Томпкинсъ.

– Гдѣ? – спросила Билинда, въ свою очередь вооружившись биноклемъ.

– Да онъ купается.

– Ишь ты въ самомъ дѣлѣ! Онъ насъ не видитъ не такъ ли?

– Нѣтъ, должно быть, не видитъ, – отвѣчалъ капитанъ. – Клянись честью, это престранно!

– Что? – полюбопытствовала Билинда.

– Мэри Гольдингъ также тамъ.

– Не можетъ быть! Гдѣ-же? (Бинокли опять пущены въ дѣло).

– Да вонъ тамъ! – произнесъ капитанъ, указывая на одну изь купальщицъ, которая казалась въ своемъ купальномъ костюмѣ завернутой въ патентованный макинтошъ скудныхъ размѣровъ.

– Это она и есть! – воскликнула капитанша. – Вотъ курьезъ, что мы увидимъ ихъ обоихъ!

– Да, немалый, – съ невозмутимымъ хладнокровіемъ замѣтилъ ея мужъ.

– Это здѣсь обыденная вещь, какъ видите, – прошепталъ мистеръ Симонъ Тоггсъ своему отцу.

– Вижу, вижу, – тѣмъ же осторожнымъ шопотомъ вымолвилъ старикъ. – А все же дико, не такъ ли?

Мистеръ Симонъ Тоггсъ кивнулъ въ знакъ согласія.

– Что вы намѣрены дѣлать сегодня поутру? – освѣдомился капитанъ. Не позавтракать ли намъ въ Пегуэлѣ?

– Что-жь, я бы съ удовольствіемъ! – подхватила миссисъ Тоггсъ.

Она отъ роду не слыхивала о Пегуэлѣ, но предложеніе позавтракать весьма пріятно отозвалось у вей въ ушахъ.

– Какъ же мы туда отправимся? – продолжалъ Уольтерсъ. Пѣшкомъ черезчуръ жарко.

– Къ фантонѣ, что-ли? – продолжалъ мистеръ Джозефъ Тоггсъ.

– Въ фаэтонѣ,– шопотомъ поправилъ его сынъ.

– По моему, одного фантона было бы достаточно, – сказалъ вслухъ бакалейщикъ, не обративъ вниманія на поправку. Впрочемъ, берите хоть два, коли вамъ угодно.

– Мнѣ такъ хотѣлось бы ѣхать на ослѣ,– вмѣшалась Билинда.

– О, и мнѣ также! – отозвалась, какъ эхо, Шарлота Тоггсъ.

– Хорошо; мы можемъ взять пролетку, – согласился капитанъ, – а вы поѣзжайте вдвоемъ на ослахъ.

Возникло новое затрудненіе. миссисъ Уольтерсъ объявившія, что двумъ дамамъ рѣшительно неприлично ѣхать верхомъ безъ провожатаго. Помочь горю, однако, было очень легко. Пожалуй, молодой мистеръ Тоггсъ будетъ настолько любезенъ, что согласится сопутствовать имъ.

Мистеръ Симонъ Тоггсъ вспыхнулъ, улыбнулся, оторопѣлъ, и нерѣшительно возразилъ, что онъ плохой наѣздникъ. Но его возраженіе было тотчасъ опровергнуто. Пролетку нашли мигомъ и наняли трехъ ословъ, о которыхъ владѣлецъ отозвался съ торжественною клятвою, что въ нихъ на три четверти крови, а на одну четверть корма.

– Шевелись! – заоралъ одинъ изъ двухъ мальчишекъ, слѣдовавшихъ сзади въ качествѣ погонщиковъ, между тѣмъ, какъ Бндинду Уольтерсъ и Шарлоту Тоггсъ начало подбрасывать, толкать во всѣ стороны и немилосердно трясти въ сѣдлѣ.

– Гей! гей! гей! – рявкнулъ, что было мочи, другой мальчишка позади мистера Симона Тоггса.

Оселъ поскакалъ, сломя голову; стремена звонко хлестали по каблукамъ Симоновыхъ сапогъ, а Симоновы сапоги почти задѣвали землю.

– Эй! – эй! У… у… у!! – кричалъ во все горло мистеръ Симонъ Тоггсъ посреди этого гвалта.

– Не пускайте его въ галопъ! – визжала позади него миссисъ Уольтерсъ.

– Мой оселъ сворачиваетъ въ питейный домъ! – вопила Шарлота въ арьергардѣ.

– Гей! гей! гей! – усердствовали мальчишки, стараясь перекричать другъ друга; и ослы мчались, во весь духъ, какъ будто ничто уже не могло ихъ остановить.

Однако, все на свѣтѣ имѣетъ конецъ; даже ослиный галопъ прекращается со временемъ. Животное, бывшее подъ мистеромъ Симономъ Тоггсомъ, чувствуя разныя непріятныя подергиванья мундштука, значенія которыхъ оно никакъ не могло уразумѣть, внезапно навалилось бокомъ на кирпичную ограду и выразило свое недовольство треніемъ ноги сѣдока о ея жесткую поверхность. Оселъ капитанши Уольтерсъ, очевидно, подъ вліяніемъ игривости, кинулся, очертя голову, въ загородку и отказывался изъ нея выйти, тогда какъ четвероногое, доставшееся на долю миссъ Шарлоты Тоггсъ, по своему проявило чувство радости при этихъ потѣшныхъ приключеніяхъ: твердо упершись передними ногами въ землю, оно стало брыкаться задними тесьма ловкимъ, но довольно опаснымъ манеромъ.

Эта неожиданная остановка ретивой скачки естественно вызвала нѣкоторый переполохъ. Обѣ дамы неистово кричали нѣсколько минутъ, между тѣмъ какъ мистеръ Снмонъ Тоггсъ, помимо сильной физической боли, страдалъ еще душевно при видѣ отчаяннаго положенія своихъ спутницъ, которымъ онъ былъ не въ состояніи помочь, потому что его нога была крѣпко ущемлена между ослинымъ бокомъ и оградой. Однако, усилія, мальчишекъ при содѣйствіи остроумнаго пріема въ видѣ закручиванья хвоста наиболѣе непокорнаго изъ ословъ возстановили порядокъ гораздо скорѣе, чѣмъ было можно ожидать, и маленькая кавалькада снова затрусила дальніе…

– Теперь пустимъ ихъ шагомъ, – сказалъ мистеръ Симонь Тоггсъ. Безчеловѣчно гнать животныхъ черезъ силу.

– Какъ вамъ угодно, сэръ, – отвѣчалъ мальчишка, ухмыляясь у него за спиной и перемигиваясь съ товарищемъ, точно ему стало ясно, что замѣчаніе Симона насчетъ безчеловѣчности относилось скорѣе къ самымъ сѣдокамъ, чѣмъ къ животнымъ.

– Какой чудесный день, моя дорогая! – замѣтила Шарлота.

– Очаровательный, дивный! – подхватила, миссисъ Уольтерсъ. А что за роскошный видъ, мистеръ Тоггсъ! – прибавила она.

Симонъ заглянулъ прямо въ лицо Билиндѣ, когда произнесъ:

– Дѣйствительно, роскошный!

Юная леди смущенно потупилась и позволила своему ослику немного отстать. Симонъ Тоггсъ машинально сдѣлалъ тоже самое.

Наступило краткое молчаніе, прерванное только вздохомъ мистера Симона Тоггса.

– Мистеръ Симонъ, – внезапно сказала впологолоса черноокая капитанша, – мистеръ Симонъ, я принадлежу другому.

Мистеръ Симонъ выразилъ свое полное согласіе съ заявленіемъ, котораго было невозможно опровергнуть.

– Если-бъ не это… – продолжала Билинда и запнулась.

– Что-жь тогда, что?.. – допытывался ея спутникъ. Не терзайте меня. Что вы хотите сказать?

– Если-бъ не это, – начала опять миссисъ Уотерсъ, – если-бъ до замужества мнѣ было суждено встрѣтить и полюбить благороднаго юношу… съ родственной мнѣ душой… съ однороднымъ умомъ… человѣка, способнаго чувствовать и оцѣнить чувства, которыя…

– Боже, что я слышу! – воскликнулъ мистеръ Симонъ Тоггсъ. – Возможно ли это? Осмѣлюсь ли я повѣрить моему… Шевелись! – (Послѣднее прозаическое восклицаніе относилось къ ослу, который, уткнувъ голову между передними ногами, какъ будто вникалъ съ большою тревогой въ состояніе своихъ копытъ.

– Гей-гей-гей! – закричали мальчики сзади.

– Шевелись! – снова повторилъ Симонъ Тоггсъ.

– Гей-гей-гей! – усердствовали погопщики.

Обидѣлось ли животное повелительнымъ тономъ мистера Тоггса, или было испугано топотомъ сапогъ понукавшихъ его мальчишекъ, или же внезапно воспылало благороднымъ усердіемъ обогнать всѣхъ прочихъ ословъ, только оно рванулось вдругъ впередъ и поскакало такою бойкою рысью, что съ сѣдока тотчасъ слетѣла шляпа. Осликъ мигомъ домчалъ его до гостиницы «Пегуэльская бухта», гдѣ избавилъ отъ безпокойства слѣзать съ сѣдла, перекинувъ его черезъ голову прямехонько въ дверь таверны.

Велико было смущеніе мистера. Симона Тоггса, когда его подняли и поставили на ноги двое служителей; миссисъ Тоггсъ порядкомъ напугалась за своего сына, а капитанша Уотерсъ испытывала жгучую тревогу объ его участи. Впрочемъ, скоро обнаружилось, что онъ пострадалъ немногимъ больше осла: мистеръ Симонъ только слегка оцарапался, а буйный оселъ, какъ ни въ чемъ не бывало, щипалъ траву. Такимъ образомъ поѣздку признали восхитительной. Супруги Тоггсъ вмѣстѣ съ капитаномъ Уотерсъ заказали завтракъ въ садикѣ, разбитомъ во дворѣ гостиницы; на столѣ стояли блюдечки съ крупными креветами, сливочное масло, черствыя булки, бутылки съ элемъ. Небо оставалось безоблачнымъ. Передъ глазами туристовъ красовались цвѣточныя клумбы и ярко-зеленый дернъ; море отъ подошвы утеса, простиралось вдаль, до самой линіи горизонта, гдѣ взоръ не могъ уже различить ничего; по его гладкой поверхности скользили суда подъ парусами, которые казались на разстояніи такими же бѣлыми и маленькими, какъ развѣвающіеся носовые платочки. Креветы были превосходны, эль и того лучше, а капитанъ Уотерсъ еще милѣе всей этой благодати. Капитанша удивительно разошлась послѣ завтрака. Она вздумала бѣгать вдогонку по лужайкѣ между цвѣточныхъ клумбъ сначала за своимъ мужемъ, потомъ за мистеромъ Симономъ, потомъ за миссъ Шарлотой, при чемъ заливалась громкимъ смѣхомъ. Но, по словамъ капитана, это ничего не значило; кто-же въ самомъ дѣлѣ могъ здѣсь знать, что они за люди? Вѣроятно, всѣ въ гостиницѣ считали ихъ простыми смертными. – «Само собою разумѣется», – отвѣчалъ на это мистеръ Джозефъ Тоггсъ. Послѣ завтрака вся компанія отправилась нѣсколько далѣе, чтобъ спуститься по крутымъ деревяннымъ ступенямъ, которыя вели къ подножію утеса. Тутъ пріѣзжіе любовались крабами, морскими водорослями и угрями до тѣхъ поръ, пока спохватились, что имъ давно пора отправиться обратно въ Рамсгэтъ. Въ заключеніе мистеръ Симонъ Тоггсъ сталъ подниматься по лѣстницѣ послѣднимъ, а миссисъ Уотерсъ предпослѣдней.