Текст книги "Вечная любовь (Бессмертие любви)"
Автор книги: Чарлин Кросс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 19 страниц)
Глава 9
Алана пришла на конюшню, расположенную тут же, в замке. В чашке, которую она держала одной рукой, находились куски сырого мяса.
Выбрав кусок получше, она осторожно, двумя пальцами, взяла его за самый краешек и сунула между вертикальными прутьями клетки.
Ручной сокол резко схватил угощение. Прихватив мясо когтями, прижав его к жерди, птица принялась отрывать кусочки и жадно их глотать.
Алана обернулась к Мэдоку.
– Птицы должны летать, – сказала она, показав на пятерых соколов и четырех ястребов. – А то они уже много недель подряд не охотились.
Не дождавшись ответа, она внимательно посмотрела на слугу. По его нахмуренному лбу и отсутствующему взгляду она поняла, что он целиком поглощен своими размышлениями.
– Мэдок… Ты что, не слышишь?
– Что вы?..
Она еще пристальнее посмотрела на него.
– Ты, кажется, чем-то расстроен? Может, у тебя какие неприятности?
– Да. Но ведь вам не нравится, когда кто-то критически отзывается о вашей кузине. И потому я предпочитаю держать язык за зубами.
– Ты, должно быть, имеешь в виду ее интерес к Пэкстону, я угадала?
Глаза Мэдока сощурились, губы сжались.
– Да. За те два дня, что ойа здесь, ваша сестра старается при всяком удобном и неудобном случае подкараулить этого нормандца; где только его не встречает – то в одном конце двора, то в другом.
– Да и он не избегает ее, – перебила слугу Алана. Произнося эти слова, она почувствовала боль в сердце. – Очевидно, они приглянулись друг другу.
– Может, оно и так, конечно, но если у нее осталось хоть немного преданности своему народу, ей негоже бегать за ним. Тем более на виду у всех. Ведь то же самое происходило, когда был жив ваш супруг: вечно болтала и хихикала с ним. Такое поведение раздражает уэльсцев, которые и без того считают этого нормандца едва ли не главным своим врагом.
– Да, но отчего же именно его? – поинтересовалась Алана, просовывая новый кусок мяса между прутьями птичьей клетки. Ястреб схватил угощение и точно так же расправился с ним, прижав мясо к жердочке, как ранее это проделал один из соколов. – Разве к Гилберту они относились по-другому?
– Его мы как бы приняли, раз уж он женился на вас. А вы вышли за него, рассчитывая таким образом защитить нас всех. Но вы и я, мы оба теперь знаем, что это была ошибка. И справедливо то, что за свое предательство он заплатил собственной жизнью. Что же касается этого Пэкстона де Бомона, он нам решительно не по душе. Он намеревался покалечить вас, и будьте уверены, места'бы живого своим кнутом не оставил, не возвратись в этот самый момент отряд. И ваши соплеменники, миледи, никогда этого не забудут. Они не могут спокойно смотреть, как уэльская женщина ведет себя с этим нормандцем как последняя шлюха. Нужно что-то сделать, и немедленно, иначе у людей сдадут нервы. А если это произойдет, тогда я боюсь даже думать о возможных последствиях.
Так же думала и сама Алана.
– Я не предполагала, что они столь близко принимают это к сердцу. Слушай, Мэдок, ты бы поговорил с ними и передал от моего имени, что я вовсе не держу обиды на Пэкстона за то, что едва не произошло. Ведь ничего со мной не случилось, да и сам он откровенно признал, что рад, что ему не пришлось выполнять собственное обещание. Что же касается Гвенифер, то именно я посоветовала ей установить более дружеские отношения с Пэкстоном.
– Вы?! – воскликнул недоумевающий Мэдок, вызвав непроизвольный крик одного из ястребов. – Но зачем это вам понадобилось?
Алана огляделась по сторонам, желая убедиться, что никто сейчас не может их подслушать.
– Я подумала, что если он приударит за Гвенифер, то перестанет допытываться, как именно погиб Гилберт. Ведь если только Пэкстон узнает правду, мы все обречены.
– А вы рассказали кузине, что в действительности произошло в тот день?
– Нет. – Сейчас Алане было неприятно оттого, что для подобных целей приходится использовать Гвенифер. Ведь это отражалось на репутации кузины. – Наша договоренность остается в силе. Знаем только мы двое, ты и я.
– Стало быть, Гвенифер положила глаз на этого нормандца, – проворчал Мэдок.
– Да ей вообще все мужчины нравятся, – попыталась защитить кузину Алана. – И все потому, что она имела несчастье родиться женщиной. Хайвел, покуда был жив, уделял ей совсем немного внимания. Да и нынче ее отчим не проявляет к ней никакого интереса. И вполне понятно, что она ищет внимания со стороны мужчин. Тем более что мужчин так и притягивает к ней. Так продолжается всю жизнь. А то, что она прекрасно чувствует себя в мужской компании, умеет раскованно разговаривать с мужчинами – вовсе еще не означает, будто она шлюха. И я не хотела бы, чтобы кто-нибудь здесь думал о ней плохо. В любом случае я хочу, чтобы ты рассказал людям, что Гвенифер помогает мне, кокетничая с нормандцем. Пусть знают: что бы он ей ни говорил, она все рассказывает потом мне.
– А что, она и вправду делится с вами?
– Сама того не подозревая, она рассказывает мне много важного об этом человеке.
Если же говорить правду, чем дальше, тем больше Алану раздражали вечные разговоры Гвенифер с Пэк-стоном. Каждую ночь, оставаясь в одной спальне – потому что Алана не могла допустить, чтобы кузина спала в зале, вместе с остальными, – Гвенифер готова была без конца трещать про Пэкстона.
Ее монолог всегда сводился к тому, насколько восхитителен, как невыразимо красив, сколь силен и мужествен Пэкстон. Дошло даже до того, что, когда Гвенифер произносила его имя, Алану начинало подташнивать. Полагая, что это результат несварения желудка, Алана старалась не обращать внимания на такую реакцию своего организма. И хотя было неприятно, тем не менее, Алана позволяла Гвенифер щебетать на одну и ту же тему, втайне надеясь, что незаметно для себя кузина выболтает и что-нибудь важное.
– Так ты сделаешь это ради меня? – спросила Алана.
Мэдок глубоко вздохнул.
– Да. Я готов помогать до тех пор, пока ее действия идут во благо уэльсцам. И мы будем вести себя таким же образом, что и она. Я скажу своим людям, что все происходящее делается специально. Однако если бы я был на вашем месте, миледи, я попытался бы ее угомонить. Если она окончательно втюрится в этого нормандца, если все узнают, что она еще и спит с ним, никто не может сказать, чем все это кончится.
Предположение, что в один прекрасный момент Пэкстон и Гвенифер займутся любовью, взволновало Алану намного сильнее, чем она могла себе представить. Если оставить репутацию кузины в стороне, такая перспектива, казалось бы, не должна особенно беспокоить Алану. Но получалось иначе.
– Я буду приглядывать за ней, Мэдок. Так что можешь не беспокоиться.
– А я буду помогать вам.
– Отлично, – сказала она и продолжила кормить мясом соколов и ястребов. Отставив пустую чашку, Алана вытащила платок и тщательно вытерла пальцы. – Пока ты будешь всем нашим рассказывать, я тоже займусь некоторыми делами. Так что встретимся позднее в зале.
Бросив платок в чашку, Алана отправилась на поиски Пэкстона. Она понимала, что если в замке когда-либо и сможет воцариться мир, то начало этому она обязана положить сама.
– Вы постоянно спрашиваете меня про Алану и Гилберта, – сказала Гвенифер, чуть наклонив голову. – Почему вас так интересуют их отношения?
Пэкстон, который шел сейчас рядом с Гвенифер по двору замка, сверху вниз посмотрел на женщину.
Строительные работы, которыми руководил Пэкстон, были временно прекращены, ибо что тут построишь, когда отношения между обитателями замка сделались столь напряженными.
Уэльсцы все еще сердились на него за то, что Пэкстон едва не выпорол Алану. Он отлично понимал, что люди, мысли которых витают черт знает где, это плохие работники, и что любое несчастье, какой угодно скандал могут вспыхнуть сами собой.
Он не мог допустить, чтобы хоть кто-нибудь из занятых на постройке стены получил увечье, ведь это могло послужить поводом для возмущения.
Теперь у него было много свободного времени, и он мог еще чаще общаться с Гвенифер. Развлекая кузину Аланы, Пэкстон исподволь старался задавать интересующие его вопросы.
Очевидно, он в своих вопросах слишком уж явно показывал свой интерес. Пэкстону нужно было бы действовать осторожнее, не столь прямолинейно, хотя теперь едва ли можно было что-нибудь изменить. Впрочем, как посмотреть…
– Почему меня интересуют их отношения? – переспросил он, и Гвенифер кивнула. – Потому что Гилберт был моим другом. Мы были знакомы с тех времен, когда оба были еще пажами. Он так мало прожил, и вот мне интересно узнать, был ли он счастлив в те годы, что прошли с момента нашей последней встречи. Мне хотелось бы надеяться, что он все-таки был счастлив. И если бы вы могли подтвердить это, мне было бы легче.
– Думаю, что на все ваши вопросы Алана смогла бы ответить куда полнее и лучше, чем я. Недавно я видела ее возле конюшни. Почему бы вам самому не пойти туда ж не поговорить с ней?
Пэкстон, впрочем, и сам знал, где искать Алану. Он сумел заметить, что она шла в сторону конюшни с Мэдоком, и не случайно он прогуливался с Гвенифер неподалеку. Но дело в том, что ответы на свои вопросы он хотел услышать именно от Гвенифер.
– Очень часто бывает так, – сказал он, – что люди, непосредственно вовлеченные в какие-либо события, не могут ответить на вопросы объективно, а те, которые наблюдали со стороны, как раз могут рассказать о случившемся объективно. – Он пожал плечами. – Впрочем, это неважно. Я просто думал, что вы сможете подтвердить то, что я думал про Гилберта.
– Ну, я думаю, что Гилберт был счастлив. Что же касается Аланы… Тут я не вполне уверена.
– А почему так?
– Им было непросто уживаться. Определенную роль сыграл ее темперамент. Иногда она бывает чрезвычайно эмоциональна. Она быстро может прогневаться, а это для мужчины лишние проблемы. Гилберт не единожды испытывал на себе гнев Аланы. Она совершенно не умела сдерживаться, и это лишь усугубляло ее несчастья. Но такая уж она, что тут добавить… И потом… Она слишком уж лояльно относилась к своим соплеменникам.
«Да, именно такова Алана», – подумал Пэкстон, вспоминая свои с ней встречи. Ее гнев был подобен яростной буре, разошедшейся и не могущей утихомириться. Правда, это делало Алану еще более привлекательной для Пэкстона.
Разглядывая сейчас Гвенифер, пышные волосы которой, залитые солнечным светом, были похожи на самый восхитительный шелк, когда-либо изготовленный на Востоке, а кожа была такой нежной и розовой, что можно было подумать, будто она принадлежит ангелу небесному, он признавал, что эта женщина восхитительно хороша – как лицом и телом, так и умением держаться. Одна ее осанка многих мужчин свела бы с ума. Да, немало нашлось бы желающих иметь такую жеиу.
Однако с точки зрения Пэкстона, у Гвенифер напрочь отсутствовала одна черта, которую он особенно ценил в женщинах. У нее не было и в помине того яростного внутреннего огня, от пламени которого могла бы зажечься его кровь, а все его существо было бы повергнуто в ад пламенной страсти. Этого у Гвенифер, в отличие от Аланы, не было.
Что касается Аланы, то Пэкстон хотел эту женщину так, как ни одну другую в своей жизни. Но один и тот же вопрос как червь продолжал точить его душу: можно ли ей верить?..
– Ну как, мой ответ хоть в какой-то степени облегчил вам душу? – поинтересовалась Гвенифер, заходя спереди и останавливаясь перед ним.
Нет же, черт возьми…
Ему захотелось выкрикнуть эти слова в лицо Гвенифер, но он, хотя и не без усилий, сдержался. Рассуждения Гвенифер о том, что Гилберт в семейной жизни был счастлив, тогда как Алана счастливой не была, вызывали, в свою очередь, новые вопросы, на которые Пэкстон хотел бы услышать ответы.
И потом – это упоминание о том, что Алана оставалась лояльной к своим соплеменникам… Если одно лишь это стояло между Гилбертом и Аланой, то почему же Пэкстон так уверен, что эти же препятствия не возникнут и между Аланой и ним?!
Он ведь тоже нормандец. А что касается лояльности Аланы к уэльсцам, то это ее чувство сильно теперь, как никогда. «Да уж, поистине…» – подумал Пэкстон.
– Что ж, я рад слышать, что Гилберт был счастлив, – произнес он вслух, хотя втайне очень сомневался в правдивости этих слов. Мужчина, всецело увлеченный молодой женой, не способен оставаться холодным с ней в постели. Что же касается самой Аланы, то Пэкстон хорошо знал, как она относилась к мужу, ведь она сама рассказала ему об этом. – Мне грустно узнать о том, что ваша кузина была лишена семейного счастья. И что, у них всегда было именно так?
Гвенифер надула губы.
– Знаете, сегодня такой чудный день… Нас, уэльсцев, Господь не слишком-то часто балует такой погодой. Обычно тут идут дожди. Так почему бы нам с вами просто не наслаждаться солнцем, прекратив разговоры об Алане и Гилберте?
Впрочем, Пэкстона и самого уже начала раздражать беседа. У него еще будет время поговорить с Гвенифер. Он улыбнулся:
– Ну, так что же вы предлагаете?
– Может, прогуляемся по лесу?
Он взял Гвенифер за руку.
– Все, что только угодно, для прекрасной Гвенифер.
Алана уже дважды обошла двор замка, но так и не нашла Пэкстона. Она даже заглянула в залу, думая, что он может быть там. Но, увы. Сейчас, направляясь в сторону гарнизона, она увидела, что по двору идет Олдвин. Она окликнула его.
– Да, миледи?
– Ты не видел сэра Пэкстона? Олдвин сжал губы.
– Видел.
Алана подождала, но юноша молчал.
– Ну же!
Кивнув в направлении боковой калитки, он ответил:
– Гвенифер вместе с ним отправилась в лес. Алана уловила в его голосе нотки раздражения.
Она положила ладонь ему на плечо.
– Олдвин, прошу тебя, не расстраивайся по поводу того, что иногда видишь. Гвенифер на самом деле помогает мне. И ее связь с этим рыцарем нам Есем очень даже на руку.
– Вы вполне уверены в этом?
Алана закусила нижнюю губу. Действительно, была ли она уверена в этом? Ведь общение Гвенифер с Пэкстоном спасало лишь ее.
Она уже обманула Мэдока и вот теперь – Олдвина, на сей раз более обдуманно. Ведь на самом деле стремление Гвенифер быть рядом с Пэкстоном ничего общего не имело с желанием помочь соплеменникам и было вызвано исключительно интересами кузины. Алана знала об этом и даже поощряла такое поведение Гвенифер.
Алане необходимо было, чтобы Пэкстон не раскопал, что Гилберт убит. Она понимала, что если он поймет это, пострадает не только она одна, но и ее соплеменники.
За исключением Мэдока никто из уэльсцев не знал об ее участии в судьбе Гилберта. Но она понимала, что хотя и убедила Мэдока, сказав, будто увлечение ее кузины лишь прикрытие, способ втереться в доверие к рыцарю, – все же остальные уэльсцы скорее всего увидят в действиях Гвенифер лишь попытку уэльской женщины окрутить нормандца.
Последствия же могут быть самыми серьезными, если гнев уэльсцев выльется наружу. Вполне может произойти бунт. И какие же шансы с ее соплеменников против мечей нормандцев, если вооружены уэльсцы разве что кочергами, мотыгами да лопатами?
Алана поняла, что ее великий план провалился. Она обязана что-то придумать, положить конец связи Гвенифер с Пэкстоном. И уж тем более прекратить эти уединенные прогулки в лесу.
Ничего больше не сказав Олдвину, она направилась в сторону боковой калитки.
Лес был прекрасен.
В ветвях высоких деревьев весело пели птицы. Пробиваясь сквозь листву, солнечные лучи плясали на траве. Если поднять голову, то можно было увидеть, как между крон деревьев проглядывало солнце.
Вдоль тропинки, по которой Алана сейчас направлялась к реке, росли лесные цветы, лепестки которых нежились в теплых лучах. Услышав шаги Аланы, маленькие лесные обитатели спешили ретироваться, спрятаться в укромном уголке.
Одолев, пожалуй, половину пути к реке, Алана вдруг услышала смех. Смеялись Пэкстон и Гвенифер. Смех раздавался слева от нее, и, сойдя с тропинки, Алана двинулась на голоса.
Бесшумной поступью она прошла между деревьез, ориентируясь на низкий голос Пэкстона и звучавшие сейчас как музыка ответные восклицания кузины. Голоса делались все слышнее. Обходя старую огромную сосну, Алана увидела парочку. И хотя она не могла объяснить себе своих действий, но тотчас же отпрянула, скрывшись за деревом. Пригнув несколько веток, она сквозь хвою могла наблюдать за парочкой.
Причем Алане в голову не пришло, что ее действия – самое настоящее шпионство. Внутренний голос подсказывал, что она должна подсмотреть. Но прошло совсем немного времени, и Алана пожалела о своем поступке.
Хорошо различимая между деревьями, Гвенифер во всей своей красе лежала, откинувшись на ствол старого дуба, и улыбалась Пэкстону. Пэкстон склонился над Гвенифер, улыбаясь ей.
Слов Алана не могла расслышать, да, впрочем, она и не желала слышать их слова. У нее все перевернулось в душе, когда Пэкстон приподнял руку Гвенифер и губами стал ласкать тыльную сторону ее ладони.
Сердце Аланы упало. Она развернулась и поспешила обратно.
Оказавшись на тропинке и пройдя полпути до замка, она лишь тогда вспомнила, почему решила найти Пэкстона и кузину. Впрочем, куда разумнее было бы подождать их возвращения из леса. Однако, желая восстановить мир между уэльсцами и нормандцами как можно скорее, она не хотела ждать.
Собственно, почему ее так задело поведение Гвенифер?
Кузина была всего лишь на два месяца моложе Аланы. И стало быть, вполне могла самостоятельно принимать решения.
И все эти рассуждения о лояльности и предубеждениях, о том, как малейшие мелочи могут быть по-разному восприняты той и другой стороной в замке, – все это начинало действовать ей на нервы. Почему она оказывается так или иначе вовлеченной в любую проблему?!
И потом этот Пэкстон – ловкий мошенник…
Сначала он одаривал ее поцелуями, теперь целует Гвенифер. Неужели в нем нет ни капли порядочности? Или, может, для него это – род увеселения, играть то с одной кузиной, то с другой?!
Алана решила сделать все от нее зависящее, чтобы эта игра Пэкстона прекратилась раньше, чем он сумеет еще хоть раз прикоснуться к ней. Прежде она ненавидела его, потому что он нормандец. Теперь же она я впрямь ненавидела его, ненавидела за то, что он был Пэкстоном де Бомонбм, беспринципным и бессовестным!
Ей все уже порядком надоело. Ей хотелось – да что там хотелось – необходимо было! – убраться отсюда куда подальше, уйти от всех этих раздоров, этой суматошной жизни в замке. О, если бы только это было осуществимо!
Подняв голову, Алана увидела, что находится в двух шагах от калитки. Она потребовала открыть – и немедленно была впущена. Она так стремительно, так резко перешагнула порог, что едва не налетела на отца Джевона, оказавшегося на ее пути.
Удержавшись все-таки на ногах, он сказал:
– Дитя мое, я как раз вас и ищу.
– Зачем?
Алана, не останавливаясь, решительным шагом пошла по двору, так что священнику пришлось приноравливаться к ней.
– Я отчаянно молился, – сообщил священник.
– О какой же заблудшей душе на сей раз?
– О вашей.
Алана даже не потрудилась хоть немного замедлить шаг.
– Вы напрасно потратили время, святой отец, – сказала она. – Было бы куда лучше, если бы вы помолились о душе Пэкстона. Не я, а он нуждается в ваших молитвах.
– Я также помолился и о его душе.
– Думаете, это поможет?
– Я надеюсь. Даже уверен, что поможет. Именно поэтому я и отправился искать вас. Я бы хотел встретиться с вами и с сэром Пэкстоном. Нужно многое обсудить. И сердца ваши, и ваши души нужно наставить на путь истинный, прежде чем провести церемонию.
Алана резко остановилась.
– Церемонию? Какую еще церемонию?
– Ну, я полагаю, что вам, дитя мое, известно содержание эдикта Генриха.
Эдикт! Это была новость для нее, ибо ни о чем подобном Алана не слышала.
– И что это за эдикт? – спросила она, прищурившись.
– В нем говорится, что вы должны выйти замуж за Пэкстона де Бомона.
Глава 10
Она уставилась на священника с таким выражением, словно у отца Джевона вдруг выросли на голове ослиные уши.
– Я должна выйти замуж за Пэкстона де Бомона?! – переспросила она, подумав, что только идиот мог поверить, что она согласится выйти замуж за негодяя.
– Да, дитя мое. Генрих своим указом предопределил ваш брак.
Впрочем, ей следовало бы и самой догадаться. С того мгновения, когда ей сказали, что в числе других прибывших имеется также и священник, она не переставала размышлять о том, зачем рыцарям священник. Какой же дурой нужно быть, чтобы думать, что священник прибыл для того, чтобы спасать заблудшие души. Но даже если и спасать – это была не самая важная причина его появления. Теперь же Алана поняла, что главной его целью было соединить брачными узами ее и Пэкстона – в соответствии с распоряжением Генриха.
Но этому не бывать!
– Скажите, а есть ли у меня право отказаться? – осведомилась она, чувствуя, что эмоции переполняют ее.
– Вы имеете право отказать мужчине, – ответил отец Джевон. – Но поскольку король лично одобрил ваш союз, я советовал бы вам хорошенько подумать, прежде чем решиться нарушить его волю.
Алана испытала чувство облегчения.
– Генрих был королем Гилберта, отец Джевон, а вовсе не моим королем. И потому у него решительно нет никакого права указывать мне.
– О, вы неправы, – послышался голос Пэкстона. И буквально в нескольких футах от священника Алана увидела Пэкстона, рядом с которым стояла Гвенифер. Алана была так увлечена разговором с отцом Джевоном, что не заметила, как они приблизились. Гнев ее вспыхнул с новой силой. Подняв подбородок, она заявила:
– Думаю, что права.
Пэкстои сделал несколько шагов и остановился в каких-нибудь считанных дюймах от Аланы.
– В тот день, когда вы вышли замуж за Гилберта, вы сделались подданной Генриха, Алана. Это почти дословно то, что сказал наш король. Он также добавил, что в случае, если вы не подчинитесь, вам придется горько пожалеть о своем поступке. Всем известен характер Генриха. На вашем месте я бы дважды подумал, прежде чем решился пойти ему наперекор.
– Я не выйду за вас замуж! – сказала Алана.
– Посмотрим.
Обернувшись, он посмотрел на Гвенифер. Та сильно побледнела. Сердце Аланы заныло: и ее, и Гвенифер он все это время дурачил как хотел.
– Вам, должно быть, нужны объяснения, – сказал он Гвенифер, – но для них еще настанет время, а сейчас я хотел бы поговорить с Аланой наедине. И потому прошу вас пойти в залу и там дожидаться меня.
Гвенифер кивнула и, не выдав своих чувств, сделала, как просил Пэкстон.
И как это кузине всегда удается сохранять такое спокойствие? Алана была искренне удивлена, потому что собственной выдержкой она похвастаться уж никак не могла. Она должна уйти подальше от Пэкстона, пока злоба не разорвала ее изнутри. В противном случае обоим мужчинам не поздоровится! Она хотела было уйти, но Пэкстои схватил ее за руку. Как только за Гвенифер захлопнулась дверь, он обратился к священнику:
– Мне казалось, отец Джевон, мы с вами договорились, что вы будете помалкивать до тех пор, пока я не дам знать о нашей с Аланой свадьбе.
– Но я был уверен, что вы уже приняли решение. Но темерь-то я понимаю, что вы еще раздумываете. Что ж, тогда я, пожалуй, отправлюсь в часовню, помолюсь Господу.
– Превосходная идея, святой отец, – ядовито заметил Пэкстон. – Идите и помолитесь за себя, пока есть такая возможность.
– Так я и сделаю, сын мой, так и сделаю. Алана слушала обмен ренликами, чувствуя все большее раздражение. Когда священнослужитель двинулся к часовне, Алана взглянула прямо в глаза Пэкстону и жестко произнесла:
– Держите руки от меня подальше, вы, нормандец!
– И не подумаю, – ответил он, беря Алану под руку и направляясь вместе с ней к боковой калитке.
– Что вы делаете? Куда мы идем?!
– В лес, там мы сможем побеседовать, чтобы никто не смог подслушать.
– Вы, грубиян, черт бы вас побрал, нам с вами не о чем разговаривать, – заявила она и попыталась остановиться, упираясь ногами.
Попытка ее была напрасной: Пэкстон чуть дернул ее за руку, и Алана не смогла сопротивляться.
– Яне намерена выходить за вас замуж, и вы не посмеете принудить меня, – не сдавалась она.
Он едва ли не силой тащил ее в лес.
Увлекаемая Пэкстоном, она шла по тропинке, затем они сошли с тропинки и направились в заросли. Бросив на Пэкстона беглый взгляд, Алана заметила, что он очень взволнован. Едва только Алана сообразила, что он ведет ее в то же самое место, где еще совсем недавно был с Гвенифер, как гнев ее выплеснулся наружу.
– Я ненавижу вас, Пэкстон де Бомон… ненавижу вас каждой клеточкой моей…
Тут Алана задохнулась, прижатая спиной к стволу дерева. Она молча смотрели на Пэкстона, который сейчас сильно лрижал ее, так что кожей она чувствовала шероховатость коры.
– Так ли это, Алана? Уверены ли вы, что и вправду ненавидите меня? Или же вы чувствуете нечто совершенно отличное от ненависти, но боитесь в том себе признаться?
– Вы сумасшедший.
– А ведь я слышал, как недавно вы пробрались сюда и подсматривали за мной и Гвенифер. Если уж вы так меня ненавидите, почему тогда не подошли и не потребовали, чтобы я держался подальше от вашей кузины?! Вы ведь вполне могли заставить ее вернуться в замок, Алана. Все уэльсцы слушаются вас. Они никогда не смеют своевольничать. В том числе и Гвенифер. Однако же вы ничего подобного не сделали. Вместо того поспешили уйти отсюда, и сделали это с таким проворством, как если бы за вами гнались волки. Почему?!
Сердце Аланы громко стучало. О, Боже, оказывается этот человек знал, что она подсматривает, шпионит! Ей было до такой степени неловко, что признать справедливость слов Пэкстона она никак не могла, и потому закричала:
– Слушайте, нормандец, да у вас видения бывают! Меня здесь не было!
– Так ли это? Что ж, пойдем спросим у охранника. Полагаю, что он скажет совсем иное. – И Пэкстон потянул ее за руку. – Ну же, пойдемте.
– Нет! – Жалкий стон вырвался у Аланы. – Зачем вам все это?!
– Чтобы доказать, что вы меня не ненавидите. Напротив, вы хотите меня, Алана, я знаю это. Как и я хочу вас. Именно поэтому вы и удрали из леса. Вам было невыносимо видеть меня рядом с Гвенифер. Я ведь угадал, так?
Она скорее умерла бы, чем подтвердила его правоту. Это было сильнейшее потрясение – как только душа не выскочила из тела. Но все равно, хоть бы он убил ее, – она ни за что, никогда не призналась бы ему, насколько близок он к истине.
Алана почувствовала, как к глазам подступили слезы. И прежде, чем она разревется, следовало уйти от Пэкстона.
– Слушайте, нормандец, уходите отсюда прочь! – выкрикнула она, удивившись, что ей удалось произнести столь связно так много слов. – Если желаете знать правду, то вот вам эта самая правда: вы мне отвратительны!
Однако он продолжал наседать.
– А я могу доказать совершенно обратное, – произнес он, наклонившись к самому ее уху.
И внезапно она почувствовала на своих губах его губы.
Его рот дразнил и разжигал в Алане страсть, – и она не знала, как ей быть. Она бросила ему вызов, а он решил доказать, что она лгала. И ведь – о горе горькое! – так и было в действительности.
Она чувствовала, как у нее в крови разгорается жар. Кожа Аланы сделалась горячей, а руки ее сами так и стремились обнять Пэкстона. И все же она из последних сил сдерживалась.
Помни.
Именно это слово произнес он, впервые поцеловав Алану. И сейчас, как только она почувствовала у себя во рту горячий его язык, тотчас же вспомнила и слово, и его наставление. Больше сдерживаться Алана не могла – и полностью отдала себя во власть его умелой страсти.
Его поцелуи были все более глубокими и чувственными. Пэкстон принялся осторожно прижиматься бедрами к Алане. Она хорошо чувствовала его возбуждение и понимала, что и сама уже возбуждена не менее Пэкстона. Между ног она почувствовала влагу. Губы Пэкстона двинулась по ее щеке.
– Ты хочешь меня, – сказал он, и его жаркое дыхание обожгло щеку Аланы. – И видит Бог, я тоже очень хочу тебя… Но мы не будем вместе, Алана… не будем до тех пор, пока не произнесем слова обещания.
– Но я не выйду за вас, – прошептала она.
Он нежно прикусил мочку ее уха, затем произнес:
– Выйдешь.
– Нет.
Отстранившись, Пэкстон заглянул ей в глаза.
– Выйдешь, я сказал. Ты ведь солгала мне, Алана, когда сказала, будто я отвратителен тебе. И, кроме того, сегодня я сумел узнать, что ты лгала мне и прежде.
Все ее возбуждение вмиг пропало, Алана затихла.
– Ч-что вы имеете в виду?
– Я про Риса.
Неужели этот человек сумел узнать правду про Гилберта?!
– Про Риса?
– Под его началом нет никаких трехсот воинов, едва ли треть от этого числа. И половина из них – еще дети. Так что вынужден признать, численное преимущество на моей стороне.
«Гвенифер – это она все рассказала ему!» – подумала Алана.
– Так что если ты и впредь будешь мне отказывать, у меня не будет иного выхода, кроме как начать с ним войну. Но если ты будешь делать, что я хочу, твои родственники, что живут за рекой, останутся целы и невредимы. – Пэкстон взял ее подбородок. – Ты обязательно выйдешь за меня замуж, Алана. Это лишь вопрос времени. И как только я почувствую, что подошел подходящий момент, ты непременно станешь моей женой.
С этими словами он опустил свою руку и отступил от нее. Слишком взволнованная, чтобы шевельнуться, Алана стояла и смотрела, как он уходил.
– Так как, вы идете? – обернувшись, поинтересовался Пэкстон.
С трудом оторвавшись от ствола дерева, Алана побрела вслед за ним.
«Выйти за него замуж…» – подумала она. Опять выйти за нормандца. Хотя какое иное решение может она принять, когда он угрожает ей?
Вопрос был задан, а ответ очевиден.
И все же у нее не было ответа.
– Я не понимаю, – сказала Гвенифер. – Если вы намеревались жениться на Алане, почему же в таком случае вы старались завладеть моим вниманием? Ведь тогда, в лесу, вы были… ну, впрочем, я могу поверить, что вы всего лишь подшучивали надо мной.
Пэкстон внимательно смотрел на Гвенифер. Ему-то казалось все совсем иначе. С той самой секунды, когда Гвенифер, прибыв в замок, спустилась вместе с Аланой по ступеням, она более чем просто с интересом смотрела на него. Конечно, Пэкстон принял ее игру и сам даже поощрял женщину. Более того, он сделал несколько шагов навстречу. Но дело в том, что руководствовался он не желанием. Нет, у него на уме было совсем другое.
Но как бы он все это мог ей объяснить? Как сказать, что все его ухаживания – всего только средство, чтобы вытащить из Гвенифер побольше сведений об Алане.
А что касается того случая, когда они вдвоем ушли в лес, то это был обыкновенный флирт. В лесу же он имитировал с Гвенифер интимную сцену исключительно потому, что знал: Алана следит за ними.
Пэкстон мысленно вздохнул: о-хо-хо… Ему ведь уже удалось подобрать ключик к Гвенифер, и по соображениям, которые были сугубо эгоистическими, он не желал нарушать созданную между ними гармонию. Оставались еще вопросы, на которые следовало получить ответы. Ему было противно оттого, что приходилось использовать женщину таким образом, но тут уж ничего нельзя было поделать.
