Текст книги "Отравлен тобой. Искупление (СИ)"

Автор книги: Чарли Маар

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

Глава 11

Глава 11

Марианна

– Радует, что здесь окна моей комнаты выходят на улицу, – произношу серьёзно, пройдя вглубь спальни, которую Ренат выделил специально для меня.

Дом у него выполнен в стиле модерн, что довольно непривычно после восточного риада. Практически в каждой комнате есть хотя бы одна стена полностью из стекла, что даёт невероятную панораму на заснеженный двор, усаженный елями.

Тут как в сказке, только теперь не в восточной, а в русской.

– Нравится?

Я поворачиваюсь к Ренату. Он стоит в дверях, привалившись плечом к косяку.

– Здесь красиво, – отвечаю честно как есть. – Надеюсь, это не твоя спальня?

– Нет. Моя соседняя. Приходи, если захочешь.

– Ты шутки шутишь?

– Я говорю открыто о своих желаниях, хабиби.

Шумно выдохнув, я отворачиваюсь к письменному столу, который стоит напротив прозрачной стены, а за ней сугробы, ели и, кажется, я даже видела белку.

– Рабочее место отличное. Можно сутками работать, когда за окном такой вид.

– Сутками не стоит. Лучше не налегать. Помни, что ты на больничном. Дай своему организму окончательно восстановиться.

– Ты так и не сказал про статью. Тебя всё устроило? – опершись бёдрами о стол, снова смотрю на Севера.

– Я уже сбросил тебе на почту поправки. Но, в целом, статья получилась отличная. Ты умничка, Рин.

Прикусив губу, чтобы сдержать улыбку, которая невольно рвётся из-за похвалы Рената, я опускаю взгляд в пол и смотрю на собственные ноги, это кажется безопаснее, чем прямой взгляд на мужчину.

– А что насчёт арендованного мерседеса? Тебе ведь придётся выплатить за повреждения машины... Из-за меня.

– Я улажу этот вопрос сам.

– Я готова отдавать часть зарплаты, чтобы вернуть деньги...

– Хабиби, прошу, давай без глупостей. Ты ведь знаешь, сколько стоит мерседес и сколько времени тебе придётся что-то выплачивать?

Конечно, я в курсе, что несколько лет мне точно придётся потратить на возмещение ущерба. И конечно мне хочется сказать, что я это сделаю. Я ведь ушла от родителей, оставила привычный образ жизни, устроилась на работу, значит, и с этим смогу справиться.

– Я знаю, о чем ты думаешь, Марианна. Но ты должна кое-что понять. Ты самое гордое и благородное создание из всех, кого я знал. Тебе больше ничего не нужно делать, чтобы доказать это. Ты всё уже доказала. Я уважаю тебя, Рин. Это не изменится. Не думай об аварии и ущербе. Подумай о себе и своём здоровье. Работа никуда не денется. Я лишь хочу, чтобы ты поправилась.

Он отталкивается от косяка и поворачивается, видимо, чтобы уйти.

– Обосновывайся пока. Я вернусь вечером. И, да, – он резко останавливается и снова поворачивается ко мне. – Можно вопрос? Что тебе снилось в больнице? Ты назвала моё имя.

Волна жара мощным потоком заливает щёки и шею. Я делаю судорожный вдох, открыв рот, и тут же захлопываю его, так как не знаю, что ответить. Во сне Ренат целовал меня посреди песчаной бури. Во сне я снова хотела побежать за мальчиком, которым он был когда-то...

– Я... я не помню.

– Не помнишь?

– Нет. Не помню, – качаю головой, опустив взгляд. – Когда вспомню, расскажу.

– Вот как? Ну, ладно.

Он всё-таки уходит.

Напряжение немного спадает и щёки остывают, когда Север скрывается из поля моего зрения.

Ничего. Я справлюсь.

Он наверняка дома будет только по вечерам. Это не так уж много.

Проведя ладонью по волосам, перевожу взгляд на сумки с вещами. Мы с Ренатом заехали в квартиру, которую я арендую с девчонками. Слава богу, никого из них не было, и мне не пришлось объяснять, куда это я собираюсь.

После больницы первое, что мне хочется сделать, это принять душ и переодеться в чистую одежду. Дождавшись, когда машина Рената уедет со двора, достаю бельё, фуболку и шорты, после чего иду в ванную.

Она тут вполне обычная. Не купель. И нет кувшинов с вербльюжьим молоком.

После душа чувствую себя более живой. Исследую дом, чтобы точно знать, где и что находится, затем сажусь за работу.

Поправок от Рената совсем немного, так что я довольно быстро довожу статью до ума и снова скидываю ему на почту.

Охранники у дома, разумеется, тоже есть. Но они не внутри. Я замечаю несколько человек снаружи и в машине. Когда приезжает медсестра, они пропускают её в дом, чтобы она могла поставить мне капельницу.

Почему я согласилась поехать сюда?

Если честно отвечать себе на этот вопрос?

Да, понятно, что в больнице находиться не хочется, но это ведь временно, но я выбрала предложение Севера... Будто бессознательно хочу быть ближе к нему...

Когда за окнами темнеет, включаются уличные фонари, отчего двор ещё больше напоминает сказочный. Я брожу от окна к окну, наслаждаясь видами, сразу готовя себя к тому, что и по этому месту, наверное, буду скучать.

Я ведь скучаю по риаду.

По своему плену...

Время восемь. Не знаю, во сколько вернётся Ренат. По статье он до сих пор не ответил.

Пользуясь тем, что его нет, решаю осмотреть его комнату. Это единственное помещение, куда я ещё не входила.

Осторожно открываю дверь, будто крадусь, хотя в доме кроме меня ни души, и на цыпочках прохожу внутрь.

Здесь так пусто.

Он давно этот дом купил? В спальне как будто ни разу не спали, ну или редко спят...

Единственное, что указывает на то, что тут кто-то обитает, это одежда в шкафу. Рубашки и брюки, пиджаки, галстуки.

От них исходит запах духов Рената. Я вытягиваю одну из рубашек и не могу удержаться от того, чтобы не приложить её к носу и не сделать глубокий вдох.

Сумасшедшая.

Я безумная.

– Можешь сделать то же самое, только с рубашкой на мне, хабиби.

Резко отшвыриваю вещь и поворачиваюсь, стукнувшись рукой о дверцу.

Ренат стоит на пороге комнаты и наблюдает за мной, слегка сощурив янтарный взгляд.

– Я не слышала, как ты приехал. Как ты вошёл настолько бесшумно?

– Ты просто была занята, поэтому не заметила. Здесь нечего стыдиться, мне тоже нравится, как ты пахнешь, Рин.

– Мне не нравится, как ты пахнешь, Север. Это... духи вкусные. А не ты.

Улыбка касается уголков его губ.

– Как скажешь, хабиби.

Оттолкнувшись от двери, Ренат идёт ко мне, сунув руки в карманы брюк.

– Я сейчас в душ, если ты не против. Потом поужинаем.

– Я... я не против. Ты можешь пойти в душ, разумеется, – ещё сильнее теряюсь от его приближения, и когда Север оказывается совсем близко, начинаю переминаться с ноги на ногу, не зная, что делать дальше.

– Можно мне взять свои вещи? – он выгибает бровь. – Или ты хочешь в душ вместе со мной?

Тут до меня, наконец, доходит, что я все ещё стою рядом со шкафом.

– Я уже сходила в душ! – выпаливаю, сделав резкий шаг в сторону, а затем приставным шагом отхожу к двери, глядя, как Север наблюдает за мной.

– Жаль, – отвечает он, усмехнувшись.

Соберись, тряпка! Что ты как на него реагируешь?!

Всё дело в его признании в больнице...

Выйдя из комнаты Севера, практически бегом лечу на кухню, где на большом столе по центру обнаруживаю несколько коробок из ресторана.

Нужно чем-то себя занять, чтобы отвлечься.

Всё-таки это была плохая идея – согласиться жить у него.

Начинаю разбирать коробки. Разумеется, блюда восточной кухни заполняют запахами помещение кухни.

Я расставляю всё на столе, вдруг осознав, что очень голодна.

Вспоминаю, как готовила для Рената первый раз и накормила его жёстким как деревяшка мясом. Улыбка невольно касается губ. Сейчас воспоминания о плене отливают внутри больше какой-то болезненной теплотой...

– Если ты улыбаешься, надеюсь, эта улыбка как-то связана со мной, хабиби.

Взмахнув ресницами, упираю взгляд в Рената, который после душа в одних домашних штанах со все ещё влажной грудью проходит к кухонному столу...

Глава 12

Глава 12

Марианна

– Я улыбаюсь потому, что здесь очень много вкусной еды, которую я собираюсь есть. Ты не можешь быть причиной моей улыбки, Север. Снова у тебя слишком высокое о себе мнение, – буквально отлепляю взгляд от его мокрой груди, заставив себя смотреть куда угодно, только не на капли воды, застывшие на тёмных волосах.

Он так спокойно расхаживает передо мной без майки, а я буквально паникую от вида его голой спины, покрытой шрамами.

Хочется коснуться этих отметин. Словно они окончательно исчезнут, если я чаще буду их касаться.

– Пусть так. Я тебе угодил? – он обводит рукой стол.

– А ты пытался угодить мне?

– Естественно, хабиби. Это пункт первый в моём хитром плане по твоему порабощению.

– Твой хитрый план провалится. Я не победима, Север, забыл?

Покраснев от явного намёка на то, что он будет пытаться соблазнить меня, я отламываю лепешку и фокусирую внимание на еде.

– Как ты себя чувствуешь? Голова не болит?

– Нет. Сегодня уже нормально.

– Это хорошо. Я прочитал исправленную статью. Думаю, можно уже передавать артерам на составление арт-макета, – Ренат плескает себе пару капель виски в стакан, затем берёт тарелку с мясом и зеленью.

– Можно я этим займусь? Арт-макетом. Просто мне вообще не нравится работа нашего артера. И я хотела бы попробовать сама подобрать изображения.

– Если хочешь, то можно, конечно. Почему, кстати, ты вообще выбрала именно эту работу?

Я пожимаю плечами.

– Мне всегда нравились машины. И я решила попробовать. В итоге отослала статью. Им понравилось, и меня взяли.

– А что ещё тебе нравится, хабиби?

– Зачем ты спрашиваешь? Это как-то поможет в реализации твоего плана по моему порабощению? – погружаю кусочек лепешки в рот и облизываю пальцы, тут же ловлю янтарный взгляд Севера, направленный прямо на мои губы.

– Конечно, – кивает он. – Тут помочь может самая неожиданная информация.

– Тогда я не буду предоставлять тебе больше никакую информацию. И вообще это несерьёзно.

– Очень даже серьёзно. Не делай вид, хабиби, что не слышала мои слова в больнице, которые я сказал твоему отцу.

Его голос сейчас звучит сипло. Отчего мурашки бегут по рукам.

– Это всё неправда. Я не верю.

– Не веришь?

Я качаю головой.

– Любящие не причиняют боль.

– Причиняют, когда ещё не знают, что они любят.

– Всё! Я наелась. Спасибо, Север! Было очень вкусно! – вскакиваю из-за стола, так как разговор, точнее его направленность, начинает меня напрягать.

– Ты толком не поела.

– Нормально я поела, – несу свою тарелку к посудомоечной машине.

В этот момент Ренат протягивает руку и обхватывает меня за бёдра.

– Не надо... – выдыхаю, упершись руками в его плечи.

– Хабиби, посмотри на меня. То, что я сказал, это правда.

– Нет. Нет, не правда, – судорожно качаю головой.

– Я влюбился в тебя, Рин.

– Нет, не влюбился.

– В твою силу и смелость. В твоё самоуважение и достоинство.

– Нет... Нет... Отпусти меня!

Его руки смягчаются и ползут чуть выше, на талию, где сжимаются прямо под рёбрами.

– Я не держу тебя. Просто хочу, чтобы ты знала.

– Никто из вас меня не любит. Ни родители, ни ты. Вы только себя любите. Вы всё делали только ради себя. Из-за вашего эгоизма пострадала я. Другие люди... Но я, Север, не была виновата в том, что сделал мой отец. А боль ты причинил в первую очередь мне.

– Мне жаль, что я так сделал, хабиби. Я бы хотел повернуть время вспять, но оно не возвращается.

Почему-то сейчас, когда мы находимся посреди полутёмной кухни, горят только пару бра на стенах, его руки мягко сжимают мою талию, а я смотрю в его янтарные глаза, меня окончательно развозит и срывает.

Слёзы, которые до этого я изо всех сил старалась не показывать ему, струйками начинают течь по щекам и касаются губ. Я чувствую их солёный вкус на языке.

Ренат поднимает руку и вытирает одну большим пальцем.

– Хабиби...

– Это не из-за тебя, это голова у меня заболела. Я из-за тебя никогда не буду плакать, Север. Никогда.

Резко разворачиваюсь, сбросив его ладонь, и хочу убежать в свою комнату, но Ренат хватает меня за запястье прямо как в моём сне и снова разворачивает на себя. Обхватывает второй рукой затылок и целует – тоже как во сне. И будто барханы песков поднимаются вокруг нас, когда его горячие губы сминают мои, когда язык скользит вглубь, касаясь моих зубов.

– Я и не хочу, чтобы ты плакала из-за меня, хабиби, – он упирается лбом в мой лоб, снова целует.

Слёзы, текущие из глаз, смешиваются между нашими языками. Время застывает – его засасывает зыбучими песками эмоций, которых становится слишком много, чтобы их контролировать.

Марианна

Солнце печёт веки. Я провожу рукой по глазам, пытаясь отмахнуться. Затем снова провожу, и тут понимаю, что солнечные лучи невозможно убрать с лица. Медленно открываю глаза, и понимаю, что сквозь открытое окно зимнее солнце буквально жжёт мою кожу, словно через лупу.

Также неспешно поднимаюсь на постели. Судя по всему уже далеко не раннее утро. Я у себя в комнате. Сколько я спала?

Рука сама тянется к тумбе.

Уже полдень.

Севера, разумеется, нет. Он наверняка давно уехал на работу.

Я вновь откидываюсь на подушку, вспоминая вчерашний поцелуй на ночь.

Кажется, он длился целую вечность. Во всяком случае, мне так показалось. Губы до сих пор горят, а глаза словно припухли от слёз.

"Я и не хочу, чтобы ты плакала из-за меня, хабиби..."

Так почему же я тогда плачу?

Наверное, наша встреча в тот день была самой настоящей судьбой, иначе я бы уже отпустила его внутри себя. Я бы смогла двигаться дальше, не думая о нем. Меня не волновало бы, выкупил ли он компанию, вернулся или остался в России. Мне было бы наплевать. Но если ком встаёт в горле, а в груди горит, стоит только о нем подумать...

Телефон в руке начинает вибрировать. Приходит сообщение от Рената.

"Я перенёс приезд медсестры с утра на обед, чтобы ты могла выспаться".

Следом летит сообщение от Стефы.

"Это правда, что ты живёшь у Севера? Загляну к тебе в гости?"

Мне не помешает немного отвлечься, иначе я себя так точно изведу мыслями...

Сначала пишу подруге, что буду её ждать. Мы договариваемся на два часа дня. Как раз успею накидать артов к статье, и медсестра с уколами управится.

Затем отвечаю Северу.

"Спасибо".

Дебильно, да?

Я тяжело вздыхаю, хотя это даже больше похоже на скулеж.

Просто он сейчас делает всё, чтобы мне угодить, а я, получается, какая-то сука, которая не может даже нормально отблагодарить.

Но любое сближение между мной и ним пугает.

Поднявшись с постели, натягиваю свитер с оленем, который купила в секонд-хэнде, и джинсы на высокой талии. Делаю пучок на голове, умываюсь, и как раз к этому моменту приезжает медсестра.

Все процедуры занимают не больше сорока минут. Позавтракать я решаю прямо за работой. Арты мне нравится подбирать не меньше, чем писать статью. Думаю, будет здорово, если мне полностью дадут колонку вместе с арт-оформлением.

Ляпаю в редакторе текст на картинки, как примерно вижу макет, после чего кидаю Северу.

"Вот бы ему было так же больно, когда я буду уходить..."

Собственные мысли воспоминаниями давят на виски. Не уверена, что хочу кому-то причинять боль...

Если бы я могла, то чем я в таком случае отличаюсь от отца, от матери, от Севера...

Это ведь вообще не про меня. Я не умею быть жестокой.

– Тук-тук, меня охрана пропустила, ты тут, Рин?

Голос Стефании разносится по дому. Я выбегаю из комнаты навстречу подруге и тут же крепко её обнимаю.

– Рада, что ты приехала! Проходи скорее, я поставлю чайник.

– На улице сегодня просто чудесно. Солнышко изумительное, но я, честно говоря, уже хочу назад в Марокко, к океану, – улыбается Стефа, стянув с себя шубу. – Как твоё здоровье? Поправляешься?

– Да, неплохо себя чувствую. Голова уже не болит.

Мы с подругой проходим на кухню. Я ставлю чайник и достаю снеки из шкафа.

– Вот здорово. А ещё здорово, что ты решила переехать к Ренату, – хихикает Стефания.

– Это временно. Просто чтобы в больнице не оставаться.

– Нет ничего более постоянного, чем временное.

– Перестань!

– А что? Я серьёзно! Он же с ума по тебе сходит, Рин...

– Моих родителей ты так не защищаешь, хотя они тоже пытаются со мной помириться.

– Я вообще считаю, что тебе стоит научиться прощать людей. И родителей, и Рената. Все облажались, и все из кожи вон лезут, чтобы вернуть тебя в свою жизнь.

– Как ты себе представляешь, что я выберу кого-то из них? Всех выбрать не получится.

– Почему это? – Стефа хватает печеньку и суёт в рот. – Им не обязательно друг с другом общаться. Главное, что ты будешь общаться с каждым из них. Прости их, Рин. Однажды, ты поймёшь, что это здорово, что они все же есть в твоей жизни.

Закусив губу, я перевожу взгляд на бурлящую в чайнике воду. Примерно такое же бурление у меня в сердце. И как его остановить – не ясно.

– У твоего отца скоро день рождения. Мой папа приглашён. Нас с Игнатом, конечно, не позвали. Ты пойдёшь?

Разумеется, мама звонила мне, чтобы напомнить... Будто я могу забыть.

– Пока не уверена, – пожимаю плечами. – Понимаешь, я не могу смириться с тем, что они сделали... Не могу и всё...

– Мне жаль, что так вышло. Но нужно двигаться дальше. В конце концов, они твои родители.

– Кто сказал, что этого достаточно?

– Ты слишком категорична.

– Вот и не правда.

– Правда... И ещё, знаешь, что Ренат сказал Игнату?

Я тут же подбираюсь, так как общение Севера с другом наверняка более откровенное местами, чем со мной.

– И что же он сказал?

– Что хотел, чтобы во время удара ты потеряла память и забыла про то, что знаешь про родителей. Забыла его. Чтобы тебе не было больно. И чтобы он мог начать всё сначала. И что если бы у него была такая возможность, он бы не стал даже рассказывать тебе про шрамы и про то, что сделал твой отец с его папой. Чтобы ты могла любить родителей как и прежде.

– Этого не может быть. Он не мог такого сказать... – выдыхаю еле слышно, в упор глядя на подругу, которая выглядит максимально серьёзной.

– Это правда. Я слышала каждое слово. И только от тебя зависит, сможешь ли ты дать шанс кому-то из них. Хотя бы попробовать...

Глава 14

Глава 14

Марианна

Когда я в последний раз лепила снеговика? Наверное, ещё когда училась в школе. Но сейчас это здорово отвлекает от всяких мыслей. Особенно, если катаешь снег на такой красивой территории. Здесь действительно есть белки!

Я уже видела несколько. Они прошмыгнули мимо меня на ёлку.

Стефа пробыла у меня несколько часов. Было весело. Особенно выбирать имена для будущего малыша.

Мне даже стало интересно, как бы я назвала своего ребёнка. Когда-то ведь у меня будет малыш.

Любопытно, что образ в голове сразу всплывает темноволосой девочки с голубыми глазами или наоборот светловолосого мальчика с янтарными...

Видимо, моё подсознание тоже решило поизмываться надо мной, и скрестить облик Севера и мой, придумав, как будут выглядеть наши будущие дети.

Что значит, будущие? О чём ты, Рин?!

Лучше думай о белках...

Дать шанс... А если Стефа права?

Проклятые мысли всё равно никуда не деваются.

Но когда я пытаюсь представить жизнь, где до самого конца нет больше никого из них, ни Севера, ни родителей, мне почему-то становится невыносимо больно внутри. Будто эта жизнь не моя, или просто мне не подходит.

Закончив катать верхний снежный шар для снеговика, я довольно ставлю его на место. Готово! Осталось притащить морковку и ягоды для глаз.

Моё внимание привлекает рыжий пушистый зверёк, пробежавший мимо моего снеговика к ели.

Вот ты где!

Рассмеявшись, подбегаю к стволу и тяну руку к белочке.

– Иди сюда, не бойся. Я тебя чём-нибудь угощу. Слышишь?

Но бельчонок отказывается спускаться.

Слишком высоко. Я не дотянусь.

Осматриваю подножие ели, нахожу небольшой выступ, и решаю встать на него ногами, ухватившись рукой за широкую ветку.

– Эй, можно я тебя поглажу? – снова тянусь к белке, но та только выше убегает. – Вот же черт! – выругиваюсь себе под нос и чувствую, как нога соскальзывает с выступа.

Я судорожно пытаюсь крепче ухватиться за ветку, но только рву перчатку и лечу вниз на снег, правда, упасть не успеваю, потому что сзади меня подхватывают чьи-то крепкие руки и прижимают к груди.

Руки могут принадлежать только одному человеку, потому что только на него реагирует моё тело.

– Совсем о своём здоровье не думаешь? Тебе сейчас ни в коем случае нельзя падать, – горячее дыхание проходится по моему уху, скользит по шее вниз к груди и вызывает табун мурашек.

– Я хотела поймать белку.

– И получить новое сотрясение?

Север ставит меня на ноги и разворачивает лицом к себе.

– Ты по жизни такая беспечная или только в последнее время?

– От моего ответа зависит наше дальнейшее общение?

– Просто решу, стоит ли приставить охрану поближе к тебе. Не в качестве ограничения твоей свободы, а в целях безопасности.

– Лучше скажи, понравился ли тебе арт-макет?

– Если бы ты следила за почтой, а не гонялась за белками, то знала бы, что понравился. Я прислал ответ.

– Правда? Тогда я пойду доделывать работу, – пытаюсь обойти Рената, но он удерживает меня руками за талию.

– На сегодня достаточно работы.

– Я работала всего пару часов.

– Этого хватит. Лучше долепи снеговика. Надеюсь, это не меня ты представляешь с таким пузом и маленькой головой? – Ренат склоняет голову набок, разглядывая моё скульптурное произведение искусства.

– Конечно, тебя. Пузо – это твоё самомнение. А маленькая голова – твои шансы на моё прощение. Осталось определиться с размером морковки и куда её лепить. Ниже пуза или на голову.

Губы Севера трогает открытая ухмылка.

– Ты же видела в купели. Не притворяйся.

– Чегооо? Ничего я не видела. Я туда даже не смотрела!

– Я видел, что смотрела.

– Нет! – бью Севера кулаком в плечо. – А если и посмотрела, но ничего не увидела, то размер морковки очевиден. Решено. Пойду возьму с кухни микро-морковь.

– Значит микро?

– Именно так. Микро, – делаю жест пальцами, изобразив крохотный размер, важно при этом кивнув, после чего снова пытаюсь обойти Рената, но он вдруг хватает меня на руки и перебрасывает через плечо.

– Ты что творишь?! Север! Поставь меня на место!

– А как рукой у океана трогала, помнишь?

Я бью его ладонями по спине, пока он широкими шагами направляется к дому.

– Не помню! Ничего не помню!

– Сейчас вспомнишь.

– Ты обещал не принуждать!

– А я не принуждаю. Это просто часть плана.

Зайдя в дом, Север усаживает меня на стол и становится между ног.

– Ты не сделаешь того, чего я не хочу!

– Именно так. Поэтому, скажи, что ты не хочешь, чтобы я поцеловал тебя, хабиби, – он стягивает порванную перчатку у меня с руки, обхватывает моё запястье и кладёт руку себе на живот, под рубашку.

За воротом пальто и под тканью рубашки его кожа горячая, раскаленная как металл. Мои пальцы мгновенно начинают плавиться.

– Я не хочу, чтобы ты меня целовал! – вздергиваю подбородок и смотрю прямо ему в глаза.

– Врушка, – улыбается Ренат и запечатывает мой рот поцелуем.

Наверное, я действительно этого хотела, раз по позвоночнику проскальзывает такая невероятная дрожь. Вкус кофе и сигар проникает в лёгкие, просачивается в кровь через рецепторы языка.

Мне хочется вобрать в себя гораздо больше. Насколько это вообще возможно. А возможно ли?

– Ренат... – пытаюсь оттолкнуть Севера от себя, но он крепко держит.

Не отпускает, и в то же время я не чувствую серьёзного давления от него.

– Расскажи мне, хабиби, о чём ты сегодня думала? Охрана сказала, что приезжала Стефания. Всё в порядке?

– Да, – киваю, стараясь заглушить внутри весь спектр эмоций, который был вызван его поцелуем. – Мы поболтали немного.

– Какие-то новые мысли появились?

– Ну... Мы обсуждали, что у моего отца скоро день рождения. И стоит ли мне на него идти, – осторожно отвечаю, наблюдая за реакцией Севера, который остаётся невозмутимым.

– И что ты решила?

Я пожимаю плечами.

– Пока ничего.

– Ты сомневаешься, стоит ли возобновить с ним общение?

– Вроде того...

– Но со мной ты общаешься, Рин.

– Это же вынуждено... Ну, то есть, потому что иначе мне бы пришлось лежать в больнице, кроме того, ты мой босс.

– А он твой отец.

– Это не имеет значения. То, что вы сделали... То, что сделали они...

– Послушай, хабиби, – Север берёт мои ладони в свои руки. – Если ты не хочешь общаться с ними из-за меня, то не стоит. Мой конфликт с Астровым только мой. Мне жаль, что я втянул тебя в это, Рин.

– Но это уже случилось. И так просто это не исправить в моей душе.

– Знаю, хабиби. Знаю. Но ты можешь попытаться. Никто не запретит тебе передумать. Это можно сделать в любой момент.