Текст книги "Между тигром и драконом"

Автор книги: Буба Прохожий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 12 страниц)

Тропа магов

Мне привычно таскать рюкзак, но легкость, с которой двигался Бобши, поражала. На подъемах он дышал намного спокойней, лишь периодически делая двойной выдох. Первая половина пути прошла по ущелью, мы поднимались вверх. Эти места были достаточно обжиты людьми, по соседнему ущелью проходила дорога с рядом деревушек. К обеду мы подошли к двум водопадам метров по десять, двенадцать. Искупавшись и перекусив, почти без отдыха двинулись дальше. Некоторое время тропа вела по вершине хребта, даже сейчас здесь было много следов Великой Отечественной, от патронных гильз до неразорвавшихся снарядов. Все это было совсем рядом с тропой, иногда встречались кучки военного металлолома, собранные кем-то. Сколько местных пацанов погибло и продолжает гибнуть, пытаясь поиграть с опасными находками.

Свернув с хребта, мы стали спускаться в глубокое ущелье, уходя дальше от цивилизации. Здесь уже не было такой четкой тропы, мне казалось, что Бобши просто знает эти места и держит лишь направление. В горах так ходить опасно, есть риск нарваться на кручи или козырьки и затем делать многокилометровые крюки. Но Бобши явно знал эту местность, временами переходя с одной кабаньей тропы на другую, и мы ни разу не встретили сложных преград. К вечеру мы пересекли ручей на дне долины и, не останавливаясь еще с полчаса шли вверх по ручью, а затем, резко повернув вправо, начали штурмовать какую-то гору. Подъем был крутой, и я запаниковал: «да когда же это кончится»! Если бы Бобши не был значительно старше меня, я, наверное, уже бы сдался. Хребет, по которому мы поднимались, вдруг пошел горизонтально и на небольшой площадке открылись два дольмена. Наконец Бобши остановился у одного из них, и снял рюкзак.

– Здесь мы немного отдохнем, – сказал он, – дождемся полной темноты и пойдем дальше.

Я был слишком уставший, чтоб задавать возникшие вопросы. В двух метрах от дольмена из земли выступала плоская каменная плита, покрытая толстым слоем мха. Разувшись, я блаженно развалился на ней, положив ноющие ноги на рюкзак, так, чтоб они были выше головы.

– Что, приморился? – Спросил Бобши.

– А зачем мы пришли сюда? – Уклоняясь от признания, спросил я. – Дольменов и в других местах достаточно, чем эти примечательны?

– Мы пришли не совсем к дольменам, здесь начинается Тропа Магов. Хотя если ты посмотришь внимательней на дольмены, то поймешь, что они не совсем обычные.

Я приподнялся и посмотрел на каменные строения, ничего необычного в них не было, на них не видно было даже никаких рисунков и орнаментов. Обычные дольмены, у одного стена с отверстием была выломана и лежала рядом. У второго отсутствовала плита в тыльной стене. Обтесанные камни плотно подогнаны и внутри образовывали гладкие закругленные стены. Размер средний, и отверстия стандартные и идеально круглые, идущие на конус сквозь плиту толщиной в полметра. Все как обычно.

– Бобши, я отдохну немного, потом осмотрю. Если в них есть что необычное, то наверняка увижу. Было время, насмотрелся их всяких, – и я опять откинулся на моховое ложе.

– То, что надо было увидеть, ты уже увидел. Ты еще где-нибудь встречал, чтоб дольмены были развернуты друг от друга?

А ведь и правда, – подумал я, – обычно дольмены, построенные группой, развернуты все в одну сторону, а эти два, разделенные всего двумя десятками метров, словно отвернулись друг от друга.

Много всевозможных предположений строится вокруг предназначения этих сооружений, которые, как минимум, вдвое старше египетских пирамид, но реально никто не знает, что это и для чего было необходимо тесать каменные многотонные глыбы, в которых человек мог поместиться только сидя.

– Бобши, а ты знаешь, для чего они строились?

– Сейчас тебе лучше обратить внимание не на это, – ответил он, – эти дольмены находятся вдали от толп любопытных туристов, а потому очень легко откликаются на общение. Вот этот, – он указал на тот, возле которого мы расположились, – уже отреагировал на наше присутствие.

Я машинально попытался на него настроиться, но нигде не находил ничего живого.

– Не там ищешь, – поправил меня Бобши, – смотри глубже.

Почти тут же я ощутил некий энергетический центр, размером с баскетбольный мяч на глубине примерно восьми метров под основанием дольмена.

– Интересно, – сказал я, – очень многие говорят о том, что они живые, да и я пытался неоднократно их биоэнергетически диагностировать, но вот так ярко никогда не ощущал.

– Во-первых, ты, как и многие, был обусловлен вниманием к самим каменным сооружениям, а не к тому, что находится в глубине, а во-вторых, далеко не все дольмены так отзывчиво и ярко реагируют на людей. Но почти все они имеют энергетическое ядро. Понаблюдай за ним, это полезно.

Я опять устремил свой внутренний взор в глубину под дольменом, но оказалось, что ядро уже поднялось выше, и находилось всего в нескольких сантиметрах под плитой, служащей дольмену основанием. Энергетический шар словно медленно всплывал, каменная плита, служащая основанием для дольмена, не являлась для него препятствием. Постепенно пройдя сквозь нее, он словно всходящее солнце озарил вокруг пространство. Его лучи были не холодными и не горячими, в них не было никакой эмоциональной окраски, они не были ни злыми, ни добрыми. Это была некая информация, и все. Эта информация пронизывала все пространство вокруг, она проходила и сквозь меня.

– Теперь ты сам знаешь, что такое дольмен, – сказал Бобши, – ты знаешь, как и кем он строился, для каких целей и всю его историю существования.

– Мне кажется, ты преувеличиваешь, – возразил я, – ничего я не знаю, кроме имевшихся уже у меня знаний.

– Знаешь-знаешь, только еще не способен воспользоваться этими знаниями. Они находятся глубоко в твоих тонких телах. Достать их из себя, это уже твоя задача. Сегодня до полуночи луны не будет, и это удачное время, чтоб потренировать связь с тонкими телами.

– Но ты же говорил, что мы еще куда-то пойдем, по какой-то Тропе Магов.

– Вот именно. Само движение по этой тропе и будет зависеть от того, как ты можешь доверять своим тонким телам. Возможности физического тела сильно ограничены темнотой. Обычное зрение тебе не поможет, придется включать все свои резервы.

– Бобши, а я справлюсь?

– У тебя есть для этого все шансы, ты же видел энергетическое ядро дольмена, глазами его увидеть нельзя. Но какие еще испытания тебе подбросит Тропа Магов, я не знаю. Она тоже живая, как и дольмен. Не советую тебе индульгировать, иначе точно не пройдешь.

– Ты говоришь так, словно я сам, один должен по ней пройти.

– Так и есть, примерно половину пути я буду недалеко, временами очень близко, но вторую часть пути ты должен пройти сам. Все это время ты будешь идти без фонарика, и лучше отдай его мне.

Внутри меня похолодело, мне приходилось ходить в горах ночью в одиночку, это меня мало смущало. Обычно я брал палку и при ходьбе создавал ей шум, чтоб случайно не застать врасплох какого-нибудь опасного зверя, медведя или кабана. Но я всегда хорошо знал дорогу, а тут…

– Бобши, как я узнаю, куда мне нужно идти? – Запаниковал я.

– Спрашивай это у Тропы Магов.

– Ничего себе, пойди туда, не зная куда…

– Не паникуй, главное правильно начать. Если ты позволишь мыслям паниковать или осуждать кого-то, в том числе и себя, за то, что ввязался в эту авантюру, то точно не пройдешь. Мой совет – забудь о себе, стань отрешенным лесным дикарем, доверяя только своим чувствам. У тебя есть еще несколько минут для отдыха, а потом мы пройдем к началу Тропы.

Чтобы отстраниться от дурных мыслей и как-то успокоиться, я попытался переключить свое внимание на энергетический шар. Он мерно покачивался у края каменной плиты-крыши дольмена. Было уже почти совсем темно. Но шар оставался видим по прежнему, мне кажется, что стали даже проявляться некие детали. Теперь он не казался мне идеально круглым, местами он имел примятости с меньшей интенсивностью излучения. Он уже не поднимался, а просто слегка сдвигался то, в одну, то в другую сторону, оставаясь примерно на одной высоте, в нескольких сантиметрах над поверхностью дольмена.

Темнота была почти полной, когда Бобши предложил идти дальше. Луны не было, а свет звезд почти не пробивался под кроны деревьев. Метров триста Бобши шел впереди, словно не замечая молодой поросли, я же постоянно за что-то цеплялся и путался в гибких ветвях.

– Нет, наверное, Бобши переоценивает меня, – крутилось в голове.

Вдруг мы вышли на какой-то уступ шириной метров пятнадцать. Он тянулся вдоль склона горы, похоже, когда-то здесь была дорога. Здесь было достаточно светло, так как деревья не загораживали свет звезд.

Бобши остановился.

– Пойдешь прямо по этой дороге, – спокойно сказал он, – на глаза не надейся, справа обрыв, временами очень крутой, дорога тоже не всегда такая широкая, она не действует со времен войны и есть промоины, почти полностью ее пересекающие. Двигайся очень медленно, твое тело само должно подсказать тебе как идти. Доверять ты можешь только своим чувствам. Советую не тратить энергию на звуки, двигайся молча, даже если где-то увидишь меня.

После этих слов он ушел куда-то в сторону, словно растворился в темноте.

Глаза достаточно хорошо видели направление, но дорога была сплошь заросшей, некоторые растения были по плечи, тут даже днем вряд ли увидишь куда ступать. По крайней мере, было ясно, в какую сторону идти, и я осторожно двинулся в путь. Густая растительность сильно сдерживала движение, но, пройдя метров двадцать, вдруг под ногами почувствовал утоптанную тропу. Видеть ее я не мог, но всякий раз ощущал, когда сбивался с нее. Тропа петляла по всей ширине дороги, вероятно, обходя какие-то препятствия. Пару раз мне пришлось продираться сквозь поваленные деревья и вновь отыскивать тропу, но в целом все было терпимо.

Я почти уже уверился в своих силах, когда дорога слегка спустилась вниз и вошла в глубокие заросли. Теперь я не мог видеть направление, казалось, что я попал в темный тоннель, к тому же под ногами вдруг зачавкало, и ноги стали проваливаться в грязь. Пришлось сделать пару шагов назад, пахло сыростью. Я вновь попытался нащупать тропу и, потоптавшись кругами, окончательно потерял ориентацию. Везде было темно, и я то и дело попадал в грязь. Подумав о том, что должно быть Бобши находится где-то рядом и угорает с моих жалких попыток, я в очередной раз куда-то влез ногой.

– Ну и пусть угорает, пойду куда-нибудь, и все, лишь бы идти.

Но я вообще не понимал, в какую сторону идти. Постояв немного, все же начал робкое движение туда, куда «хотелось», ожидая, что вот-вот появится Бобши и направит меня на «путь истинный». Но он не появлялся, а к моему удивлению ноги вновь нащупали тропу.

Тропа то выходила на открытую дорогу, то вновь ныряла в темные тоннели зарослей. Каким-то образом я стал ее чувствовать, угадывая очередной ее зигзаг. Приходилось преодолевать поваленные деревья и громадные лужи. Дважды попадались промоины, пересекавшие дорогу, они чувствовались особенно ярко своим бездонным провалом. Я потерял счет времени, абсолютно не понимал какое расстояние уже прошел, даже не представлял в километрах или метрах оно исчисляется. Все сводилось к сиюмоментному зондированию пространства. Деревья ощущались как живые призрачные существа, настороженно следящие за каждым моим движением, чего, мол, ты тут делаешь? Стоило мне хоть немного отвлечься, как я тут же спотыкался или цеплялся за колючки ажины.

Тропа пошла вверх, и я почему-то остановился в нерешительности, вновь ярко вспыхнуло подозрение: «а туда ли я иду? Может, я ушел уже совсем в другую сторону?»

– Все нормально, – неожиданно прозвучал слева тихий голос Бобши, – первая часть пути тобой пройдена, иди за мной.

Я увидел поднявшуюся слева тень и покорно поплелся за ним. Мы свернули круто влево и, миновав лесок, вышли на открытый косогор. Глаза уже достаточно привыкли к темноте, и света звезд хватало, чтобы определить, что мы движемся среди зарослей ажины. Обойдя их, мы вновь вошли в лес.

– До этого все шло хорошо, – сказал Бобши.

– Здесь у тебя уже не будет путеводной тропы под ногами, вернее она есть, но среди листвы почувствовать ее будет гораздо сложнее, да и звезды уже не помогут, будешь двигаться сквозь лес. Меня рядом не будет, встретимся в конце тропы. Сейчас тебе надо идти туда, – и он подтолкнул меня рукой.

Я сразу ощутил начинающийся подъем. То, что тропа проложена по хребту, я скорей чувствовал, чем видел. Я шел туда, куда меня влекло. Альтернативы этому едва уловимому влечению не было, внизу все сливалось в сплошную черноту, лишь выше головы угадывались очертания деревьев. Я понятия не имею, каким образом удавалось распознать поваленные стволы и не напороться на сучья. Постоянное зондирование пространства стерло понимание границ моего тела. Оно ощущалось каждой клеткой кожи, и в то же время я его чувствовал, как минимум, на расстоянии нескольких метров.

Внезапно я ощутил опасность. Что-то справа, метрах в восьми, готовилось к прыжку. Мое тело само развернулось в сторону опасности, приняв стойку не то из у-шу, не то из карате. Волны энергии проносились по моему телу, поднимая на дыбы не только волосы, но и наполняя каждую клетку готовностью. Было дикое желание зарычать. В тот момент, когда невидимый противник уже должен был броситься, моя правая рука сделала удар в его сторону с отрывистым звуком щщща.

Может быть, мне все это показалось, но после этого энергетического удара противник несколько замешкался и передумал нападать. Энергия все еще гуляла во мне волнами. Контролируя и себя и противника, я двинулся дальше. Некоторое время я еще ощущал его преследование, но опасности уже не было. Раза три тропа шла вниз, а затем вновь начинался затяжной подъем.

Странно, но внутри меня росла некая уверенность, придававшая мне силы. Я чувствовал себя не то зверем, не то диким человеком, наполненным силой и уверенностью. Когда тропа достигла вершины хребта, и я почувствовал, что дальше переваливая через хребет, она уходит вниз, то, не раздумывая, повернул вправо по хребту и вошел в заросли папоротника. Ноги опять привычно нащупали тропу. Бобши я почувствовал раньше, чем увидел. Он сидел на корточках рядом с тропой. Ничего не говоря, он пошел впереди меня. Мы прошли чуть больше ста метров и оказались на ровной площадке, заросшей толстым слоем мха. Небольшой каменный парапет отделял нас от пропасти справа, слева был более пологий склон, заросший деревьями. Я блаженно развалился на мягком мхе понимая, что мы пришли.

* * *

«При истинных странствиях не ведают, куда направляются; при истинном наблюдении не ведают, на что смотрят». *4 (Лецзы).

«Ходить, не ведая куда; останавливаться, не ведая зачем; сжиматься и разжиматься вместе со всеми вещами, плыть с ними на одной волне, – таково главное для сохранения жизни». *23 (Чжуанцзы).

«Только настоящий человек способен странствовать среди современников, не отклоняясь, следовать за другими, не теряя самого себя, не изучать чужих учений, но, не чуждаясь, воспринимать их мысли». *26 (Чжуанцзы).

Вера имени меня

– Проспишь, – услыхал я сквозь сон.

Приподнявшись над каменным валом и глянув в сторону восхода, я мысленно поблагодарил Бобши за то, что он разбудил меня. Подобные пейзажи в здешних горах не редкость, особенно в конце лета, но пропускать их никак не хочется. В предрассветном небе синева дальних гор напоминала рериховские картины. Ближние вершины поднимались островами из бескрайнего моря облаков, спустившихся на землю плотным туманом. Все казалось нереально красиво нарисованным, не то пастелью, не то акварелью. Только щебет проснувшихся птиц выдавал реальность происходящего. Постепенно прозрачно синие тона проявлялись под наступлением розовеющего восхода. В горах солнце восходит как-то иначе, нежели на равнине, а обилие различных ландшафтов делает это явление уникальным.

Встретив рассвет, мы позавтракали. Вершина была очень уютной. С одной стороны нас защищали деревья, а от пропасти нас отделял каменный вал в полметра. Полоса мягкого мха шириной метра в два создавала идеальные условия для отдыха. Я не помнил, как вчера уснул, даже не пытаясь достать из рюкзака спальник.

– Бобши, – вдруг вспомнил я, – мне вчера показалось или я действительно отразил чье-то нападение с помощью энергетического удара? Я раньше ничего подобного не делал, и не учился никогда этому, а тут как-то само произошло. Не объяснишь, на сколько это реально было?

– Это было с тобой, а не со мной, – уклончиво ответил он, – но однозначно, это тебе подарок от Тропы. Некоторым она и не такие задачки подкидывала.

– Может быть, ты мне расскажешь, почему эта тропа так называется?

– Ее история уходит глубоко в древность, как и шелковый путь, возможно даже они пересекаются, ведь шелковый путь проходил через эти горы и археологами доказано, что караваны проходили через древнее государство Алания всего сотню километров южнее. Конечно это не расстояние для такой истории. Примерно сотню метров северней по этому хребту когда-то находилась древняя крепость. Во времена Отечественной там находился укрепрайон. А на том месте, где мы сейчас лежим проходила дорога, потому мы и имеем полосу комфорта в два метра шириной. Тропа, ведущая сюда от дольменов, имеет яркую энергетическую составляющую, наработанную веками. Таких троп на земле не мало, но особенно чувствуются они в горах. Твоя задача была на нее настроиться. До тебя по ней неоднократно уже проходили в полной темноте, оставляя энергетический след. Тем, что ты по ней прошел, используя свои тонкие тела, ты сделал ее еще ярче. Это хороший тренинг для углубления сознания.

– По сути, – продолжил он, – подобная тренировка – это смещение сознания вглубь себя, к своим божественным истокам. Эта природная способность человека дремлет глубоко внутри, потесненная логическим мышлением и привычной обусловленностью. Человек беззаботно идет по улице, рассматривает яркие витрины магазинов и не подозревает о том, что возможно, какой-то обкуренный идиот через минуту не справится с управлением своего автомобиля и вылетит с проезжей части, угрожая жизни зевак-пешеходов. Лишь в экстремально сложных условиях, когда нет доверия основным органам чувств, включается так называемая интуиция.

Но это не отдельное человеческое чувство. Когда все внимание человека задействовано зондированием пространства, стирается иллюзорная граница отделенности от природы. Человек сливается с трансцендентальным, и это дает ему знание о происходящем вокруг. Эти знания приходят извне, когда человек прекращает ассоциировать себя только с телом, перемещая свое внимание вовне. Чувствование опасности напрямую зависит от глубины сознания. Чем активнее задействованы тонкие тела, тем ярче чувствование происходящего. Тебе полезно было бы включать это чувство и в обычной обстановке. Эта техника не предназначена для создания собственной неуязвимости, как может показаться. Через это состояние человек оттачивает связь с Духом, выходя на осознанность своего предназначения. Глубокое сознание плюс цепкое внимание к происходящему вокруг иногда позволяют понять замысел Духа.

Идти навстречу своему предназначению – это не раболепское желание угодить Духу. В этом нет и эгоистического желания чего-то достичь, или расчета на то, что твои старания зачтутся Духом. Это ясное осознание наиболее эффективного способа саморазвития. Когда человек идет навстречу своей судьбе, он увеличивает скорость своего развития и избегает хождений по кругу и необходимости неоднократно наступать на одни и те же грабли. Духовный человек – это человек, не избегающий жизни со всеми ее каверзами, а принимающий все, что она преподносит.

Надеюсь, ты теперь понимаешь, что жизнь по подсказке гуру или в соответствии с учением или религией – это попытка избежать ответственности за свое саморазвитие, попытка защитится от накатывающей на тебя жизни. Вот почему Бобши всегда одинок в своем духовном поиске, даже имея подобных друзей. Каждый Ши понимает, что его путь индивидуален и наполнен жизнью, предназначенной только для него. Единственное, что их объединяет, и в чем они могут обменяться хоть каким-то опытом – это в приемах по стиранию своего эго, и в навыках по оттачиванию связи с Духом. Спектр подобных техник очень широк и каждый сам решает, что для него больше подходит. Но общее стремление свободы от эго, мешающего выполнению жизненных задач, их роднит.

– Бобши, мне кажется, что ты переоцениваешь мои силы и возможности. Вряд ли я смогу когда-нибудь соответствовать таким жестким требованиям.

– И даже не пытайся, – расплылся в улыбке Бобши, – будет еще одной ошибкой корчить из себя воина или еще кого-нибудь миссию. Достаточно просто знать о подобном пути, а дальше, если Духу будет угодно, Он сам тебя отстрогает как надо. И не дай Бог тебе при этом раскручивать свою значимость и миссионерство. Идти навстречу жизни – громкая фраза, можно еще навернуть на нее кучу достоинств, но все это не более чем игра, игра в жизнь. Как говорят толтеки – контролируемая глупость. Самое правильное отношение к ответственности за свою жизнь – это смех. Если Ши заморочен ответственностью, то это уже не Ши. Легкость, гибкость и импровизация – вот их оружие, с которым они принимают вызов жизни. Из каждой ситуации они стараются выжать как можно больше пользы для развития собственной личной силы.

– У Павла Кашина есть песня, – добавил он, – припев которой очень удачно подходит к пониманию этого жизненного настроя:

Бей, бей жизнь, ты уже не выбьешь грусть,

Из моей простой души, шпорами звеня.

Бей, бей грусть, ты уже не выбьешь жизнь,

Из моей веселой веры, имени меня!

– Он, что, тоже Ши? – Удивился я.

– Не забывай! Нет никаких Ши! Нет никакой сообщности их объединяющей. Это стиль жизни, к которому рано или поздно подходят некоторые развивающиеся индивидуумы-одиночки. Все, что можно сказать о них – это осознанное движение навстречу судьбе и безграничное доверие бытию. Кашин интуитивно стоит очень близко к этому пути. Многие строчки из его песен говорят о том, что у него есть богатый личный опыт смещения сознания в тонкие тела, к примеру:

И каждый раз, разлетаясь в клочья,

Осознаю, что впервые цел,

И нахожу источник,

Которого так хотел.

– Он отчаянно бросается навстречу жизни, принимая всю ее полноту:

…

Но ваш бардак увы давным-давно в огне.

Какого черта? Какого черта мне вас ждать?

Ведь я не Теркин, я не согласен на медаль.

– Ага, – возразил я, – он еще про гномиков разных поет. Может его просто периодически глюки накрывают?

– Глюки, говоришь? А давно ли ты сам писал статью в эзотерический журнал о личном опыте переживания встречи с неорганическими сущностями? То тоже глюки были?

Я вспомнил многие свои стычки с неорганическими существами. Самая тяжелая из них была первая, когда только начинал осваивать свои феноменальные возможности. Окрыленный успехами, я заносчиво пожелал померяться силами с одной ведьмой, ранее жившей в глухой деревне в Поволжье. Мне рассказали, что с наступлением темноты местное население не рискует ходить мимо ее дома, хотя ведьма давно уже умерла. До сих пор возле ее дома происходят странные случаи. То человек, спотыкаясь на ровной дороге, падает и не может подняться, словно провалился в глубокую яму, то ему кажется, что на него падают камни с неба… После смерти ведьма еще сильней удерживала всю деревню в страхе, заставляя обходить ее дом стороной.

– Кхе, посмотрим, что там за ведьма, – думал я, собираясь в ту деревню. Но мне не удалось доехать, пришлось заночевать в строительном вагончике в областном центре за несколько десятков километров до того места. Вот там-то ведьма ко мне ночью и ворвалась. Она застигла врасплох, раздавив своим злорадным превосходством. Я был скован неожиданным ужасом, не позволяющим даже пошевелиться. Как я тогда остался жив, где нашел силы вырваться из ее подавляющей хватки? Но самое сложное еще ожидало меня впереди. Мне еще примерно полтора года пришлось жить с мыслью «не думай о ней». Достаточно было вспомнить ведьму, как она появлялась рядом, злорадно ухмыляясь, готовая вновь напасть. Сейчас мне понятно, какой уникальный урок с ее помощью я получил, мне пришлось дисциплинировать свой ум. А тогда мне было не до шуток, приходилось постоянно контролировать ситуацию и усилием воли забывать о ней.

Многие годы после той встречи я жил еще в постоянном мистическом страхе. Какие только способы защиты не применял, в ход шло все: от примитивного крещения до установки различных магических зеркал и блоков. И все же часто боялся выключить на ночь свет. Ведьма постепенно отстала, так как постоянный контроль ситуации не оставлял ей шансов, но куча других существ, готовых позавтракать энергией страха, стаей кружило вокруг. Из всех защит от них самой действенной оказался контроль за своим внутренним состоянием.

Можно было бы все это принять за блажь моего напуганного рассудка, если бы не многочисленные подтверждения фактов. Нет, сумасшедшим я не стал, более того, постоянный контроль и скептическое отслеживание позволило научиться отличать и отбрасывать иллюзии и пустые страхи. Вся эта напряга продолжалась примерно полтора десятка лет, пока не произошел случай, позволивший сделать внутренний качественный скачок. Его я тогда и описал в статье для эзотерического журнала.

Этот случай произошел в местечке под названием Дальняя Пустошь. Диковатый стык двух ущелий, образующий долину в двести метров шириной, находится вдали от туристических троп. По правой стороне долины протекает ручей, у излучины которого я и останавливался. На левой – находятся старые захоронения и следы от фундаментов. Возможно, что в последний раз люди здесь обитали в период Великой Отечественной, следов от которой там достаточно. Среди захоронений имеется одно, лишь частично прикрытое тонкими каменными плиточками. У скелета отсутствует основание черепа. Но меня абсолютно не волновало подобное соседство, существа там были смирными и меня не беспокоили.

Я любил проводить там традиционные весенние голодовки. Дальняя Пустошь тогда оправдывала свое название. Находилась она не так далеко от оживленной трассы, всего час ходьбы. Но стоило лишь перевалить за хребет, как ощущалось, что попадаешь в иной мир. Густая тишина и таинственность словно пропитывали все пространство. Я даже не удивился, когда на меня впервые села пташка. Покопавшись в моих шерстяных носках, ища строительный материал для гнезда, она бойко перебралась мне на голову, стараясь выдернуть отдельные волоски.

В одну из голодовок меня по ночам стали посещать несколько иные «твари». К тому времени я уже достаточно хорошо их различал, при желании можно было бы даже составить их классификацию. Каждый вечер, как только темнело, прилетала птица типа филина, я лишь слышал ее уханье, и, как по команде, появлялись они. Раньше, когда приходилось здесь бывать, нечисть редко появлялась. Но в тот раз они приходили с назойливым постоянством каждый вечер.

В горах иногда встречаются крутые чертятники, Дальнюю Пустошь я к ним не относил. Не знаю, какое стечение обстоятельств привело к их активизации, но они явно на что-то надеялись. У меня в качестве защиты от этих существ уже была наработка – сочетание внешнего безразличия к ним с четким контролем за своим состоянием и их поведением. Они знали о том, что я чувствую их присутствие, и это вселяло в них надежду. Но в то же время, мое поведение почти не оставляло им шансов «покушать» халявной энергии. В тот вечер их было больше обычного, хотя, как и ранее, они толпились метрах в 20 от палатки. Четверо из них были особенно опасными, с десяток разномастных середнячков, и еще несколько мелких прихлебателей, рассчитывающих лишь на объедки от пиршества. Я видел их готовность к чему-то, поэтому решил лечь спать немного раньше обычного. Отключиться и не видеть их присутствия – это тоже своеобразная защита. Нет внимания направленного к ним – значит, нет «мостика», по которому может утекать энергия. Хотя этот метод не дает стопроцентной гарантии, но позволяет меньше тратить энергию на свою защиту.

Ночью я проснулся от раскатов грома. По интенсивности молний и нарастанию раскатов я понял о надвигающейся грозе. Обычно я не окапываю палатку заранее, чтобы лишний раз не портить землю, если быть внимательным, то на это всегда хватит время. Вот и теперь стало понятно, что такой момент настал. Мое положение усугублялось еще тем, что у меня не было с собой ни одеяла, ни спальника, которые я должен был забрать уже в горной деревне, но тех людей дома не оказалось. Пришлось уже на месте сшить подобие одеяла из лопухов. Ночью было хоть и прохладно, но все же терпимо. И вот теперь меня нисколько не прельщала перспектива не просто мерзнуть, а еще и хлюпаться в дождевой жиже.

Я вылез из палатки, они толпились, ожидая от меня оплошности вдвое ближе обычного, всего в каких-то десяти шагах. Молния, нарисовав огненную ветку на все небо, ослепила меня на полминуты. Вокруг все трещало и шумело, падали сломанные ветки, надвигался не просто дождь.

– Прямо как в первоклассном триллере, – подумалось мне, – только все натуральное, если можно назвать так тех тварей, которые не на шутку были готовы напасть на меня.

Самое сложное – это то, что в конце окапывания палатки придется повернуться к ним спиной, самым беззащитным местом. Не зря в китайской медицине точки на спине и шее в районе основания черепа называют точками ветра, и даже воротами ветра – это самые уязвимые места для энергетического удара. Но иного выхода не было, окапывать палатку иначе невозможно.

С особой тщательностью я контролировал каждое свое действие, не переставая следить и за их поведением. Вначале в их стане наблюдалось некое оживление, но безупречность моих действий позволила им лишь слегка приблизиться. Частые молнии слепили меня и в без того темном ущелье. Вокруг все шумело и трещало, скрипели и стонали деревья, но я все же методично продолжал работать саперной лопаткой, неустанно контролируя себя и непрошенных гостей. Продвигаясь вдоль основания палатки, я неминуемо приближался к их группе. Последние метры были особенно опасными, всем телом ощущалась их готовность к броску. Вот и последний угол палатки, теперь я нахожусь к ним точно спиной, и они всего метрах в шести. Каждое движение строго осознанно, все под жесточайшим контролем, не остается даже места на лишний страх.

Закончив работу, я медленно поднялся и повернулся к ним лицом. Меня переполняло желание испустить победный рык. Я даже набрал в легкие воздух, что-то зверино-победное готово было вырваться из меня, огласив и без того шумевшую долину. И в самый последний момент, когда уже казалось, начал рождаться сам звук, во мне что-то вдруг передумало кричать во все ночное небо. Но безмолвный крик все же произошел, вся энергия, сконцентрированная для внешнего крика, обрушилась внутрь меня самого, эхом ударяясь о стены моего внутреннего пространства. Я был поражен такому безмолвному крику. Что-то во мне произошло. И я, и они знали, что за счет этого внутреннего крика была одержана над ними окончательная победа. Мое внутренне пространство стало чище и спокойней.