Текст книги "Эрна Штерн и два ее брака (СИ)"
Автор книги: Бронислава Вонсович
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
Глава 3
В Гаэрре мы прямо с дилижанса направились в главный храм Богини, где и обратились к первому же священнику.
– Дурное дело вы затеяли, – недовольно сказал он нам. – Уж кому, как не богине, знать кто с кем достоин быть.
– Но я его видеть не могу, – возразила я. – Я просто хотела его от казни спасти, зная, что магам разводы разрешены.
– Да и я от нашего брака не в восторге, – поддержал меня Штаден.
Святой отец покачал головой, но все-таки воззвал к Богине. Но та, видимо, настолько утомилась, устраивая нашу личную жизнь, что спала беспробудным сном, и наши татуировки так при нас и остались.
– И что нам теперь делать? – растерянно спросила я.
– Попытаться стать счастливыми вместе, – пафосно сказал священник.
Штадена аж перекосило:
– Счастливыми? Вы сами-то в это верите? А другие варианты есть?
– Ну, – задумчиво ответили ему, – вы можете попробовать прийти через год. Но поверьте, если уж Богиня решила, что вам суждено быть вместе, грех этим пренебрегать.
Перспектива не вдохновила нас обоих. В расстроенных чувствах мы покидали храм. Выйдя, я остановилась и задумалась, что же теперь делать. Штаден повернулся ко мне и презрительно поднял бровь.
– Бог мой, – мрачно процедил он. – Я надеялся поправить свои дела выгодным браком. А оказался пожизненно прикован к толстой деревенской дуре!
От возмущения у меня даже все слова пропали. Я, можно сказать, его от смерти спасла, а он то и дело меня оскорбляет, хотя уж спасибо-то мог сказать. Гордо вскинув голову, я повернулась и пошла вниз по улице, волоча за собой сумку. Через несколько мгновений он меня догнал:
– Погоди, нам надо договориться о том, что будем делать дальше.
И вот он, мой звездный час:
– Запомни, Штаден. Никакого «мы» не существует. Есть ты, и есть я. Что буду делать я, тебя не касается, а что будешь делать ты, меня абсолютно не волнует.
– Дура, я же не тащу тебя в ближайшей гостинице провести нашу первую брачную ночь, а просто предлагаю никому не рассказывать, и в следующем году опять попытаться получить развод.
Я согласно качнула головой – вариантов то все равно нет. И мы разошлись в разные стороны в надежде больше никогда друг друга не видеть.
В ближайшей лавке я приобрела красивый серебряный браслетик, плотно закрывающий татуировку, а потом подумала и купила еще несколько, нельзя же все время один носить, тут даже не только Грета заинтересуется. А потом ближайшим дилижансом отправилась домой – как-никак у меня оставалось еще целых полтора месяца каникул, которые я хотела провести в кругу своей семьи. И, кстати, я отнюдь не из деревни, да наш Корнин вообще второй после Гаэрры!
Дома мне больше всего обрадовалась сестра. Шарлотта только год назад вышла замуж, детей у них пока не было, а муж ее, как купец пока начинающий, был в постоянных разъездах, так что у родителей она зачастую проводила больше времени, чем в собственном доме.
– О, какой красивый браслетик, – заметила она. – Но он ведь совершенно не подходит к твоей одежде, как ты не видишь? Или ты решила свой гардероб поменять? Давно пора!
– Лотта, представляешь, – вдруг вспомнила я. – меня толстой назвали.
– И ничего удивительного, ты к своей одежде безобразно относишься, я давно говорю. Кто может разглядеть твою тонкую талию за такой занавеской, сама подумай? А парень-то хоть ничего, стоит переживаний?
– Какой парень? – не поняла я.
– Который тебя толстой назвал. Ведь если бы он тебя не интересовал, то ты пропустила бы его замечание мимо ушей, как ты обычно делаешь, и не переживала бы.
– Да я не переживаю, просто вспомнила, – по детской привычке я начала грызть ноготь.
– Ну что ты опять как маленькая девочка, – возмутилась сестра. – Все, завтра начинаем тебе платья шить, нормальные, а не это не понять, что.
– Мне еще бальное нужно, – вспомнила я. – У нас же в первый день занятий бал будет.
– Да? – сестра оценивающе на меня посмотрела. – Нужно еще что-нибудь с прической сделать. Коса, конечно, это практично, но очень обыденно. А знаешь, что? Научу-ка я тебя своей любимой прическе – там когда одну шпильку вытаскиваешь, то потом при любом резком движении вылетают все оставшиеся, и волосы буквально волной льются. С твоей шевелюрой это будет изумительно смотреться.
Я вспомнила Олафа, представила эту картину с ним, чуть порозовела и сказала сестре:
– Договорились, учи.
– И платья шьем по фигуре, – хищно сказала Лотта, оглядывая меня, – чтобы ни один мужик больше не усомнился в наличии у тебя талии.
Я поморщилась, мнение Штадена меня не особо волновало, но, с другой стороны, вдруг Олаф тоже думает, что я толстая? Я, конечно, нравлюсь ему как есть, но все равно это было бы неприятно. Поэтому я и сказала:
– Шьем.
Знала бы я, на что подписываюсь! После того, как были сшиты первые два новых платья, Шарлотта потихоньку вынесла и выбросила все мои старые. А под все новые предполагался корсет. Я взвыла:
– Лотта, а как я на занятия ходить буду?
– Как все нормальные девушки, – пожала плечами сестра. – У вас же вся академия так ходит, и ничего, никто не умер.
– На лекции ладно, но на практике – это же не повернуться нормально! Верни мою одежду, немедленно!
– Ничего, привыкнешь, – невозмутимо заметила сестра. – Ты хоть наконец на человека стала походить, а не на пугало огородное. Потом, все твое старье уже давно на помойке. И кстати, как ты танцевать собираешься, давай-ка мы учителя наймем, а то у тебя на балу проблема будет.
Нет, ну можно подумать, я не на Открывающий бал собираюсь, а на королевский, в надежде поразить воображение принца и выйти за него замуж! Хотя, несколько уроков танцев мне совсем не повредят, наверно, да и к новой одежде привыкну.
Так и не удалось отдохнуть мне на каникулах. Шарлотта таскала меня то на танцы, то к портному, то к сапожнику, то учила меня делать всякие прически. Ее бы энергию, да в мирное русло. Нужно намекнуть ее мужу, что парочка детей сделала бы ее жизнь счастливой и наполненной глубоким смыслом. Хотя… Я посмотрела на сестру, кипящую энергией, парочки будет маловато, так, только для затравки. Но честно говоря, мое изображение в зеркале – белокурая девушка с высокой грудью и тонкой талией – мне очень даже нравилось, а танцевала я так, что даже заслужила одобрение сестры. Только вот браслетов пришлось еще прикупить – не для всех нарядов нашлись подходящие.
Глава 4
Как назло, первым кого я встретила по приезду в академию, оказался Штаден, Он окинул меня взглядом с ног до головы, выразительно подняв бровь:
– Штерн? Глазам своим не верю. Тебя в вашей деревне пугало ограбило, а ты отбиться не смогла? Бедная, какой у тебя, наверно, был шок!
– Штаден, держался бы ты от меня подальше, а то мое терпение не безгранично, – не выдержала я, обходя его по широкой дуге. Он гадко хмыкнул и пошел по своим делам. А я направилась в свою комнату, к Грете. Подруга уже день как приехала, и ее многочисленные наряды украшали все поверхности нашей комнаты.
– Эрна! Ну наконец-то! Как практика?
– Да как она может быть в компании Штадена? – не выдержала я. – Лучше про свою расскажи.
– Ты со Штаденом ездила? – завистливо простонала подруга. – О, как бы я хотела быть на твоем месте! Про него такое рассказывают! Он к тебе приставал, наверно?
– Я не в его вкусе, – мрачно сообщила я. – Он меня назвал толстой деревенской дурой.
– Да? – с сомнением посмотрела Грета. – Тебя это так расстроило?
– Меня? Расстроило? Да мне вообще его мнение не интересно! Грета, он мне так надоел за практику, что меня уже от одного его имени трясет. Давай о чем-нибудь другом поговорим.
– Кстати, – оживилась подруга, – Олаф заходил, про тебя спрашивал. Думаю, как он тебя в этом платье увидит, так вообще голову потеряет. Красивое, кстати, и тебе идет.
– Может, сходить к нему? – неуверенно спросила я.
– Еще чего! Сам прибежит!
Грета оказалась права. Не прошло и получаса, как опять заглянул Олаф. Я радостно ему улыбнулась:
– Привет.
– Привет. Я зашел напомнить, что завтра первый танец мой, – смущенно сказал он.
– Думаешь, я могла забыть?
– Ну за лето много чего могло случиться, ты могла и передумать.
– Я тебя успокою, – ворчливо сказала Грета. – Она не забыла и не передумала. И вообще, до завтра еще целый день, пригласил бы девушку прогуляться.
– Грета! – шокировано сказала я.
– Что Грета? Да вы так все время учебы кругами друг вокруг друга ходить будете, а дальше одного танца и не продвинетесь. Вот скажи мне, Олаф, ты хочешь ее поцеловать?
Парень весь залился краской, но ответил:
– Конечно.
– Вот! Идите, дети мои, и без поцелуя не возвращайтесь!
Я возмущенно посмотрела на подругу, но та не испытывала не малейших угрызений совести. Тогда я все-таки взяла Олафа за руку, и мы пошли гулять. По Гаэрре можно было гулять бесконечно, и мы так славно провели день вдвоем. А когда Олаф проводил меня до комнаты, он все-таки набрался смелости и меня поцеловал. И это было так здорово!
– Вот видишь, если бы не я, он бы не только тебя не поцеловал, но даже погулять бы не пригласил, – резюмировала на следующий день Грета. – Он хороший парень, только уж больно неторопливый, его постоянно тормошить надо. И если ты не возьмешь это дело в свои руки, то найдется другая, более смелая и уведет твоего парня.
– Но ведь если уведет, то значит он меня не любит? – парировала я.
– Вовсе нет, он может просто посчитать, что ты его не любишь. Ты ведь тоже только краснеешь и стесняешься, а прямо ни в жизнь не скажешь.
– Ну мне не кажется, что вешаться на шею – это хорошая идея, – возразила я.
– Не вешаться на шею, а проявлять разумную инициативу!
Я махнула рукой, все равно Грету не переспоришь, и отправилась мыть голову. Любимая шарлоттина прическа требовала тщательной подготовки, ведь предполагалось, что волосы упадут красивой блестящей волной, а не свалятся тусклой жирной паклей! А мои волосы промыть и высушить задача не из легких, я все порывалась их остричь, но сестра, а потом Грета постоянно меня отговаривали. «Остричь всегда можно, а попробуй такую красоту опять отрастить» – главный аргумент. А кто ее видит, эту красоту, если она все равно постоянно в косу заплетена?
Я сидела, расчесывала свою шевелюру и страдала. Шевелюра подсыхала, но медленно, закручиваясь в произвольные локоны. Грета куда-то убежала, так что этот процесс никто не комментировал. Мои волосы просохли, и я стала их укладывать, тщательно закалывая в необходимых местах и контролируя в зеркале точность выполнения. Когда мне осталась буквально последняя шпилька, в дверь постучали, резкий поворот головы – и все сооружение рассыпалось, разметав шпильки по комнате. Я возмущенно возопила и пошла открывать. За дверью стоял Штаден. Вот одни проблемы от него! Увидев меня в таком виде, он восхищенно присвистнул:
– Оказывается, ты не так безнадежна, Штерн.
– Чего тебе надо, Штаден? – нелюбезно поинтересовалась я.
– Штерн, поскольку формально ты моя жена, то я не хотел бы наблюдать за твоими романами.
– Не хочешь – не наблюдай, – я захлопнула дверь перед его носом. Будет он мне еще указывать!
– Я тебя предупредил, – крикнул он через дверь и ушел.
Вот ведь гад, теперь все из-за него переделывай, вздохнула я, садясь за укладку волос заново. И каков наглец, однако! Он что серьезно считает, что имеет право мне что-то диктовать? Тоже мне муж нашелся!
Второй раз мне все-таки удалось довести прическу до победного конца. Воткнув последнюю шпильку, я покрутила головой, убеждаясь, что моя работа не развалится от резких движений. Тут как раз пришла Грета и оценила мои старания:
– Здорово получилось!
– Это любимая прическа с секретом моей сестры, в свое время она произвела на будущего ее мужа такое впечатление!
– А секрет-то какой? – заинтересовалась подруга.
Я объяснила, что нужно незаметно вытащить одну шпильку, тогда от резкого движения прическа разваливается, показав волосы во все великолепии. Только от демонстрации наотрез отказалась – третью укладку за сегодня я уже не выдержу. Грета задумалась, не сделать ли ей такую, но потом пришла к выводу, что раз все равно у нее волос меньше и эффекта такого не будет, то и делать незачем.
– Для Олафа стараешься, – подколола она.
– Конечно, – обезоруживающе ответила я ей. В самом деле, ведь не для Штадена же мне стараться!
– А давай я тебя еще подкрашу, – азартно предложила она, – Чтобы у твоего Олафа даже дыханье перехватило!
– От ужаса? – уточнила я. – А то помню, как ты Марка чуть до сердечного приступа не довела!
– Это я просто под зомби гримировалась! – возмутилась Грета. – Неужели ты думаешь, что я такую свинью подруге подложу? Я тебя осторожненько, в нужных местах подкрашу. Ну в конце концов, не понравится – смоешь.
Через полчаса, удовлетворенно оглядывая дело рук своих, подруга сказала:
– Ну вот, сама смотри! Королева, и только! Да такую красоту этому тюфяку даже показывать жалко, не оценит.
Но она оказалась неправа – Олаф весь вечер не сводил с меня восхищенных глаз, и танцевать с ним было одно удовольствие. Когда уже совсем стемнело на улице, я вспомнила о своей стратегической прическе, но не на всеобщее обозрение же ее выставлять? И мы как-то незаметно для обоих оказались в пустой аудитории. Я потихоньку вытащила нужную шпильку. Олаф потянулся к мои губам, я с энтузиазмом ответила. Короче говоря, мы вовсю целовались, когда вдруг дверь открылась и на пороге возник Штаден с девицей с первого курса.
– Покинули помещение, – скучным голосом сказал он.
– Чего это ради? – возмутилась я. – Мы сюда первые пришли. Вам надо, вы и ищите пустую аудиторию.
– В самом деле, – поддержал меня Олаф. – Шли бы вы отсюда.
Штаден плавным движение придвинулся к нам и заехал моему другу в подбородок. От удара Олаф отлетел метра на два и упал на пол.
– Ты совсем уже обалдел? – негодующе сказала я барону.
– Так, Штерн, нам надо поговорить, – сказал он и дернул меня к себе за руку. От резкого движения мои волосы ожидаемо рассыпались, полностью закрыв спину. Только вот Олаф, на реакцию которого я рассчитывала, сидел на полу, потряхивая головой и потирая челюсть, и совсем на меня не смотрел, а на мнение Штадена мне было наплевать, да он и не обратил на данный факт никакого внимания, таща меня по коридору. Его девица испуганно проблеяла:
– Кэрст, а как же я?
– Жди меня здесь, я скоро вернусь, – не оборачиваясь, ответил он.
Штаден волок меня в мужское общежитие, я пыталась упираться, но бесполезно, встречные оборачивались, но вмешаться так никто и не рискнул. Да у нас не академия, а сборище трусов! Наконец, он втащил меня в свою комнату и начал:
– Короче, Штерн, пока мы женаты, изволь вести себя прилично.
– Я, значит, буду «вести себя прилично», а ты окучивать всех окрестных девиц? Да это дискриминация! – возмутилась я.
– Ну, я же мужчина, у меня есть определенные потребности.
– У меня тоже есть определенные потребности!
– У тебя? Не смеши меня, Штерн, какие потребности? Обжиматься с этим придурком по темным аудиториям?
– Не только!
– Да я все твои потребности с запасом могу удовлетворить, – заявил он и впился грубым поцелуем в мои губы. Я отчаянно замолотила кулаками по его груди, пытаясь вырваться, и, наконец, он меня выпустил.
– Ты… ты… ты скотина! – заорала я и попыталась дать ему по физиономии.
– Что, не понравилось? – ухмыльнулся он, перехватывая мою руку. – Так вот, Штерн, если ты будешь продолжать в том же духе, так я и до взыскания супружеского долга дойти могу. А сейчас сидишь здесь тихо до утра, если смоешься, пострадает твой мальчик. Обещаю. А утром можешь быть свободна.
В комнату ворвался ректор.
– Что вы себе позволяете, лорд Штаден? Да как вы посмели принуждать девушку? Это уже переходит всяческие границы!
– Я? Принуждать? Что вы, лорд ректор, она здесь абсолютно добровольно, – нагло улыбаясь, ответил мой похититель. – Не так ли, Штерн?
– Так, – ответила я, глядя на него с ненавистью.
– В самом деле? – недоверчиво сказал лорд Гракх. – А мне говорили совершенно противоположное. Да и девушка счастливой не выглядит.
– И кто же эти нехорошие люди, нагло возводящие поклеп на честного человека? – вкрадчиво спросил барон, полностью игнорируя высказывание о моем несчастном виде.
– Не думаю, что это имеет большое значение, – попытался уйти от вопроса ректор. – И вообще, мне пора, дел много, знаете ли.
Ректор практически сбежал. Штаден последовал за ним в надежде все же выяснить, кто на него нажаловался. А я осталась одна. Осмотрелась. Уходить мне нельзя, а вот по поводу порчи имущества мне ничего не говорили. В комнате царил просто-таки отвратительный порядок. Все книги стояли ровными рядами на полке над кроватью, вещи лежали ровными стопками в шкафу. На миг я даже испытала нехорошее чувство зависти – такого идеального состояния наша с Гретой комната не имела с момента заселения. Но потом заметила сиротливо выглядывающий из под кровати носок. Вот! Чего-чего, а носков у нас под кроватями точно не валяется!
На столе лежал отчет по практике, выполненный каллиграфическим почерком, я решила, что ему явно не хватает иллюстраций. Рисовала я, конечно, не очень, но, надеюсь, барон оценит мое стремление помочь. Цветочки, зайчики, скелетики. Изобразив на последней странице виселицу с болтающимся в ней телом, я для наглядности подписала «штаден» и задумалась, чем же еще скрасить жизнь одинокого молодого человека со слишком большим количеством свободного времени. Все-таки переписывание отчета займет его ненадолго. С сожалением отказавшись от полного уничтожения баронского гардероба, вспомнив, как он говорил, что денег у него нет, я всего лишь распустила по швам несколько его рубашек, а в штаны запустила простенькое заклинание-путанку, мы им еще в начале первого курса развлекались, вроде и нет ничего, а штаны надеть невозможно. А потом, как-то незаметно для себя я уснула и спала с чистой совестью до утра. Когда проснулась, хозяина комнаты все еще не было, но так как я была укрыта одеялом, похоже, что все-таки он заглядывал. Заботливый у меня муж, однако! Но не наблюдательный… Вспомнив, что я вчера сотворила в его комнате, я поторопилась ее покинуть – вряд ли он меня придушит при посторонних, а вот наедине…
Глава 5
– И чего он к тебе прикопался? – недоумевала Грета.
– Потому что придурок, я же тебе говорила.
– Да странно это как-то. Я бы поняла, если бы он на тебя какие-то виды имел. А то парня твоего избил, тебя в свою комнату засунул, а сам до утра куролесил.
В дверь постучали. Вошла Элиза Фогель, наша одногруппница и по совместительству самая большая сплетница нашего общежития.
– Эрна, тебе барон Штаден записку просил передать, – блестя глазками, возбужденно сказала она. – Он там внизу с преподавателем фехтования беседует, сказал, что подождет ответа. Ой, а что это у вас там с ним вчера было?
Я развернула листок, не обращая внимания на вопросы, которые сыпались из нее, как из рога изобилия. Если бы на занятиях она была бы настолько любознательной, то звание лучшей ученицы всех времен было бы ей гарантировано.
– Передай, что я подумаю, – мрачно сказала я.
– А что, что там написано? – жадно поинтересовалась Лиза.
– О, ничего особенного, – спокойно ответила я. – Он просит прощения за вчерашнее. Пишет, что настолько влюблен, что только один вид постороннего мужчины рядом со мной приводит его в такую ярость, что он полностью теряет над собой контроль.
Когда Фогель, потеряв дар речи, ушла с округлившимися глазами, Грета тут же напала на меня с вопросом:
– Что, правда?
Я молча протянула ей записку, в которой было написано: «Твой придурок вызвал меня на дуэль. Спасать будешь или пусть помирает?»
– Что будешь делать? – деловито поинтересовалась подруга.
– Для начала, спрошу Олафа, как его угораздило такую глупость сделать. Штаден же его прибьет и не заметит. Как ты думаешь, удастся их уговорить помириться?
Но Олаф наотрез отказался идти на мировую, более того, он даже сказал, что не будет со мной разговаривать, если я попытаюсь вмешаться. А со Штаденом мне поговорить не удалось до самой дуэли. Перед началом он подошел ко мне и спросил:
– Ну, что надумала?
– Что ты хочешь, Штаден? – спросила я, косясь на Олафа. Тот напряженно смотрел в нашу сторону.
– Проводишь ночь в моей комнате.
– Ты совсем совесть потерял? – аж дернулась от возмущения я.
– Нет, это ты потеряла. Чинишь мою одежду и переписываешь отчет, – он гаденько поднял левую бровь. – А ты о чем подумала? Хотя ход твоих мыслей интересен, только вот я блондинок не люблю.
Я опять посмотрела на Олафа, тот демонстративно отвернулся. Вот ведь упертый, еще действительно разговаривать не будет. Может, ему действительно в больничном корпусе полезно полежать? Ведь не убьет же его Штаден, в самом деле.
– Нет, – ответила я.
– Дорогая, я же его убью. Неужели тебе совсем не жалко парня?
– Если ты его убьешь, тебя выгонят из академии, – напомнила я. – А это для тебя крайне нежелательно.
– Если ты так внимательно читаешь правила, то могла бы заметить, что там сказано про отчисление в случае гибели при использовании магии. Чтобы добить твоего мальчика, мне магия не нужна, я достаточно хорошо фехтую. А поскольку вызвал меня он, то моим условием будет поединок на шпагах, без применения магии, – насмешливо сказал он. – Итак, сейчас только от тебя зависит, проткну я его до смерти, или только до больничного корпуса. Твое слово?
– Ну и сволочь же ты, Штаден! – не выдержала я.
– Дорогая, я же тебя предупреждал, так что во всем случившемся можешь винить исключительно себя. Последний раз спрашиваю – да или нет?
– Да, – еле слышно сказала я. – А может, я твои рубашки у себя починю, а не буду сидеть в твоей комнате?
– Я тебе больше не доверяю, Штерн, – насмешливо бросил этот гад. – А мои рубашки слишком дороги мне, чтобы я оставлял их без присмотра.
Когда он, размахивая шпагой, пошел к Олафу, Грета, на протяжении всего нашего разговора молчавшая, вдруг выдала:
– Эрна, да он же действительно в тебя влюблен по уши!
– Такое только тебе в голову прийти может! – негодующе сказала я. – Ты только, пожалуйста, не делись ни с кем своими гениальными выводами.
Дуэль закончилась, не успев начаться. Штаден только махнул клинком, как шпага Олафа отлетела в сторону, а тот зажал дырку на руке, из которой потекла кровь. Никто даже не успел заметить, как это случилось. Я с вскриком бросилась к парню, но он меня отстранил, отвернувшись. Так что в больничное крыло его отвели без меня.
Я пришла в нашу комнату, села и расплакалась. Вот что за гад этот Штаден! Ну почему я не поехала на практику со всеми? И вообще, лучше бы его тогда повесили… Грета пыталась меня успокоить, а потом к ней пришел Марк, и они успокаивали меня уже вдвоем. И надо сказать, что это у них получилось.
– Да простит тебя Олаф, не бойся, – утверждала Грета. – Куда он денется, он же любит тебя. Просто ты его в такую ситуацию поставила, непростую для его гордости.
– А что это Штаден до тебя докопался? – поинтересовался Марк.
– Мы практику вместе проходили, ты же знаешь – неопределенно ответила я, – а вчера я ему отчет изрисовала и несколько рубашек по швам распустила.
– Да уж, – хмыкнул Марк, – страсти у вас на высоте. За мной так тоже девочка ухаживала, когда мне десять лет было. Она еще колючки чертополоха в ботинки засовывала. Можешь взять на вооружение.
– Ты что думаешь, что он мне нравится?! – возмутилась я. – Да я вообще бы предпочла его не видеть! А чертополох у тебя с той поры не остался?
– Мы с Гретой можем сходить набрать, – захохотал парень. И тут в двери постучал Штаден.
– Время видела? – поинтересовался он. – Пойдем.
А куда деваться же? Обещала. И мы направились к нему в комнату, где он выдал мне испорченный отчет и стопку чистой бумаги, и я начала переписывать.
– Эту страницу переделываешь, – сказал он, просмотрев мою работу.
– Почему это? – возмутилась я.
– Неаккуратно написала, и строчки вон вверх задрались.
– Не буду я переписывать еще раз. У тебя и в таком виде примут, содержание-то сохранилось без изменения, – не согласилась я.
– Не будешь? – уточнил он.
– Нет, – твердо сказала я.
– Ну что ж, – он провел рукой над своим отчетом, что-то прошептал, и все посторонние рисунки и надписи исчезли. Вот гад!
– И зачем я переписывала? – хмуро поинтересовалась я.
– В воспитательных целях, чтобы в следующий раз дурные мысли в голову не лезли. Держи рубашки.
– А ты их магией починить не можешь? – подозрительно поинтересовалась я.
– Даже если бы мог, не стал, – усмехнулся он. – Ведь куда приятней, когда любимая жена ремонтирует твою одежду.
– Вот и завел бы любимую жену, – предложила я.
– Да вот проблема, Штерн, – многоженство у нас запрещено. Так что пока роль любимой придется исполнять тебе.
– А тебе ведь блондинки не нравятся, – подколола я его.
– Ну если тебя это так расстраивает, можешь перекраситься, – заявил мне барон. – Только я бы тебе не советовал.
– Почему это? – поинтересовалась я.
– Ты шей, Штерн, не отвлекайся. А потому, что мне без разницы, блондинка ты, брюнетка или рыжая, ты мне в любом виде не нравишься.
– Вот и не смотрел бы вообще, – пробурчала я, вшивая рукав на его законное место. Все-таки хорошо, что я не порезала рубашки на ленточки, как первоначально хотела, а то что бы я теперь делала? Магией-то я еще восстанавливать не могу!
– Все, – сказала я, сделав последний стежок, – Я пошла.
– Куда это? – поинтересовался парень.
– К себе, – ответила я. – Восстановительно-ремонтные работы я закончила, по уговору могу идти.
– По уговору, – ехидно заявил барон, – ты здесь до утра сидишь.
– Штаден, – возмутилась я, – имей совесть! Ведь что обо мне будут говорить, ты подумал?
– А что обо мне будут говорить, если ты будешь шляться с кем ни попадя, и выплывет правда о нашем браке, ты подумала? – спросил он. – Короче, ложись вон на вторую кровать и молчи.
– Сам бы попробовал в корсете поспать, – пробурчала я.
– В чем проблема? – поднял бровь барон. – Не хочешь спать в одежде, раздевайся.
– При тебе? – возмутилась я. – А ты не обнаглел вконец?
– Дорогая, чего ты возмущаешься? – расхохотался он. – Мы ведь с тобой не чужие люди, ты же моя жена.
Да, попытка найти совесть там, где ее никогда не было, позорно провалилась. С тяжелым вздохом я легла прямо в одежде поверх покрывала. Штаден насмешливо хмыкнул, но комментировать не стал.
– Штаден, а почему у тебя соседа нет? – поинтересовалась я.
– А потому, Штерн, что у ваши мальчики от меня очень быстро сбегают. Боятся. Да вообще в вашей Магической академии штаны достоин разве что только твой Олаф носить, пожалуй, а остальные не мужики, а тряпки.
– А почему, в «вашей», ты же тоже здесь учишься? – удивилась я.
– А я здесь временно, пока мой папаша в чувство не придет, а то без денег жизнь не очень весела, а местным студентам хотя бы стипендию платят, в отличие от наших.
– А если твой отец так и не надумает тебя спонсировать?
– Так, Штерн, – раздраженно сказал он, – лицом к стенке, зубы сомкнула и ни звука больше.
Когда утром я проснулась, Штадена ожидаемо не было, зато на столе стоял великолепный металлический кувшин с водой, который я аккуратно и поставила сверху на дверь, когда ее прикрывала. Даже если этот гад и не обольется, то, может, хотя бы шишку набьет. И я отправилась на занятия в отличном настроении, которое, впрочем, недолго продержалось. Общих пар у меня с «мужем» не было, так что узнать о результате кувшинной диверсии я не смогла. А вот девицы наши косились на меня и перешептывались. Новость о том, как я спасла Олафа, гуляла по всей нашей академии под номером первым, и это меня совершенно не радовало. После занятий Грета решительно взяла меня за руку и потащила в нашу комнату.
– Нельзя ему все спускать! – возмущенно сказала она.
– И что ты предлагаешь? Он здесь любого моментально в больничное крыло отправит.
– Вот! – подняла палец подруга. – Ключевое слово «здесь». У нас же есть Военная академия!
– Ну уж нет! – твердо сказала я.
