Текст книги "Эрна Штерн и два ее брака (СИ)"
Автор книги: Бронислава Вонсович
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
Бронислава Вонсович
Эрна Штерн и два ее брака
– Все эти звезды я дарю тебе, – сказал мальчик и ударил девочку железным тазиком по голове.
Глава 1
– Да уж не повезло тебе, – переживала подруга, пытаясь запихнуть очередное платье в сумку. Платье было уже явно лишним, но Грета все равно не сдавалась, надеясь найти в сумке еще не освоенные глубины.
Я промолчала. Да и стоило ли пережевывать одно и тоже столько раз? Да, мне не повезло. Да, я умудрилась подхватить лихорадку во время сессии. Да, теперь вся моя группа едет на практику с куратором, а мне придется досдавать последний экзамен уже после их отъезда и ехать в индивидуальном порядке, куда ректорат направит. Ну и что? Не помирать же теперь? В конце концов уж месяц я как-нибудь одна протяну.
– Может, оставить его все-таки здесь, – с сомнением протянула подруга разглядывая платье, которое никак не хотело влезать. – Девочки со второго курса говорили, что все равно по большей части в штанах ходить придется, а платье надевали только в населенных пунктах, чтобы селян не шокировать.
– Я думаю, что тех пяти платьев, что уже влезли, вполне достаточно, чтобы не шокировать селян, – заметила я. – К тому же, твоя сумка уже и так абсолютно неподъемная.
– Ой, да я к ней амулетик привяжу, – махнула рукой Грета. – мне Марк подарил. Он вес вчетверо уменьшает.
– Полезная вещь, – с легкой завистью проговорила я. У меня такого амулета не было, а значит все вещи придется тащить исключительно на своем горбу.
– Ну все, бросаю его тут, все равно у него оборочка отпоролась, – решила подруга, вешая платье опять в шкаф. – А времени пришивать может и не найтись. Ты пойдешь нас провожать?
– Не знаю, – неуверенно сказала я. – Все-таки это очень печально, когда все уезжают, а ты остаешься.
– Пойдем, развеешься, Олафа своим видом порадуешь. – лукаво сказала Грета. – А то он так расстроен, что ты не едешь. Ты когда в лазарете лежала, он меня буквально через час вопросами о твоем самочувствии мучал.
Я покраснела. Олаф мне тоже очень нравился, только вот он стеснялся ко мне подойти, поэтому в наших отношениях до сих пор не было никакой определенности. Пойти что ли действительно проводить группу? Я покосилась на учебники по травничеству, сдавать которое я буду завтра. Наверно, я достаточно уже выучила. Решено, иду провожать.
Подруга привязала свой амулет к сумке и легко двумя пальчиками приподняла ее:
– Гляди-ка, работает, – сказала удовлетворенно. – Ну что, идем?
И мы пошли. Прибыли дилижансы, но в них еще никто не загружался, и лошади меланхолично пережевывали овес из торб. Во дворе уже толпился народ. Бегали кураторы с безумным выражением на лицах и пачками бумаг в руках. Студенты на их фоне казались абсолютно спокойными, они стояли небольшими группками и болтали, смеясь. Мы подошли к одной из них. К нам подбежала леди Кларк, куратор нашей группы, с вопросом:
– Ну что, все уже подошли?
– Нет, – вразнобой понеслись ответы. – Еще нет Расмуссена и Норда.
– Так, мальчики, кто-нибудь быстренько за ними сбегали, а то уже отправляться пора.
Мальчики энтузиазма не выказали, тогда леди Кларк ткнула пальцем сначала в одного, потом в другого:
– Так, ты – за Расмуссеном, ты – за Нордом. И быстро!
Первый радостно ответил:
– Так вот же, Олаф уже идет!
Зато второму с возмущенным выражением на лице все-таки пришлось отправляться за опаздывающим. Подошел Олаф и прошептал мне на ухо:
– Я попрощаться хотел, а вас уже не было.
– А я пошла Грету проводить, – улыбнулась я.
– Да, – грустно сказал он, – теперь до осени не увидимся.
– Лето обычно быстро пролетает, не заметишь, как уже и Открывающий бал начнется.
– Кстати, о бале, пообещай мне первый танец, – вдруг сказал он.
– Договорились.
– Так, мальчики-девочки, Норда уже ведут, быстренько прощаемся и грузимся! – вклинился в нашу идиллию звучный голос леди Кларк. – Времени уже нет, и так совершенно от графика отстали!
Наши дружно загрузились, я помахала им ручкой и пошла к себе.
На следующий день, после сдачи травничества, по которому я получила заслуженное «отлично», я отправилась в ректорат за направлением не практику. Секретарь ректора, инора Даббс, добродушная толстушка, как раз пила чай и радушно меня им угостила.
– Эрна, деточка, сейчас еще один студент должен подойти, вместе поедете.
Я даже духом воспрянула – вдвоем все-таки не так скучно будет! И потом, у меня же нет такого замечательного амулета, как у Греты, а тут, может, и таскать ничего не придется. Так мечтала я ровно до того момента, пока не открылась дверь и не вошел барон Штаден, который и оказался моим напарником. Я мысленно застонала. Главная проблема состояла отнюдь не в том, что он был из благородных, и не в том, что учился у нас только со второго семестра, а в том, что он был законченной сволочью. По отношению к преподавателям он всегда балансировал на той грани изысканного хамства, которое злило в достаточной степени, но не позволяло поднять вопрос об отчислении, тем более, что учился он блестяще, не смотря на многочисленные попытки его завалить. Девицы млели от его черных глаз и черных же волос, которые он небрежно собирал в хвост. Его хищный профиль многим снился по ночам, и он охотно пользовался благосклонностью прекрасной половины нашей академии, но рассчитывать в отношениях с ним на что-то большее, чем кровать в его комнате, не следовало. А парни после нескольких стычек опасались с ним связываться – в активе Штадена было: четыре года службы в действующей армии, четыре курса боевой магии Военной академии и великолепное владение клинком на уровне мастера. Дуэли с ним всегда заканчивались одинаково – его проигравшего противника оттаскивали с серьезными повреждениями в больничное крыло, а на самом бароне не оставалось ни царапины. Сейчас барон, небрежно развалившись на стуле, с презрительным выражением лица выслушивал описание нашего назначения. А ехали мы в маленький городок Борхен, оказывать всяческую помощь тамошней травнице в заготовке лечебных трав, корней и цветов. Закончив инструктаж, инора Даббс выдала нам по экземпляру предписания, которое следовало прочитать и подписать.
Штаден читал, брезгливо скривив рот, и вдруг с возмущением сказал:
– Получается, что если это вдруг помереть соберется, – на этих словах он небрежно махнул рукой в мою сторону, – то я должен буду транспортировать не только ее тушку, но и вещи?
Я быстро пробежала глазами по предписанию. Надо же, в самом деле этот пункт присутствовал. Но ведь считается, что практика абсолютно безопасна? Я вопросительно подняла глаза на инору Даббс, но та не обращала на меня никакого внимания, выговаривая этому хаму:
– Лорд Штаден, вас должно успокоить, что и ваша напарница будет вынуждена оказать вам такую же любезность и позаботиться о вашем теле и вещах. А учитывая ваше поведение в последнее время, этот вариант кажется мне намного более вероятным, чем озвученный вами.
– Инора Даббс, – жалобно сказала я. – Но нам же говорили, что практика абсолютно безопасна, а здесь такое написано?
– Это стандартная форма, – успокаивающе сказала секретарь ректора. – Просто в предписании мы постарались охватить все ситуации, которые могут возникнуть. Лично на моем опыте могу сказать, что еще не было ни единого случая, когда кто-то погибал на практике после первого курса. Вот после четвертого – да, было несколько случаев.
Короче говоря, все мы подписали и оказались в коридоре с направлениями. Я посмотрела на своего «напарника» и спросила:
– Ну, и как мы будем добираться?
– Запомни, Штерн, – презрительно сказал он мне. – Никакого «мы» не существует. Есть ты, и есть я. Как я буду добираться, тебя не касается, а как будешь добираться ты, меня абсолютно не волнует.
После этого он развернулся и неторопливо побрел по коридору, оставив красную, как рак, меня, переживать его слова.
Глава 2
До Борхена мы добрались одновременно, более того, даже в одном дилижансе, старательно всю дорогу делая вид, что друг друге не знаем. Еще в дороге Штаден умудрился сцепиться с попутчиком, студентом-медиком, и без всякой магии кулаком сломал ему нос, сказав при этом, что врачам полезно на себе тренироваться – меньше других мучить будут. Студент освободил место в дилижансе, и больше никто не пробовал на прочность терпение этого гада.
Выйдя на площади и поинтересовавшись у пробегавшего мимо мальчишки, где здесь улица Кленовая, я побрела в указанном направлении, волоча тяжеленную сумку, по другой стороне улицы тащился нога за ногу Штаден, прикидываясь, что он со мной абсолютно незнаком. Дом иноры Клодель, наша конечная цель, по закону подлости был как раз на стороне барона, так что когда я вошла, он уже беседовал с сухонькой старушкой, которая была очень рада, что ей прислали студентов. Неприятным сюрпризом оказалось то, что комната для студентов у нее оказалась только одна, зато с двумя кроватями. Я жалобно посмотрела на напарника:
– Слушай, Штаден, может, снимешь комнату в гостинице?
– Я не так богат, чтобы разбрасываться деньгами, – отрезал он. – Не волнуйся, Штерн, меня твои прелести волнуют в последнюю очередь.
– У меня есть прелестная ширмочка, – вмешалась наша руководительница практики. – Вы можете разгородить комнату и даже не видеть друг друга.
В конце концов, барон все же снизошел до проблем нас, простых смертных, вбил своими благородными ручками два гвоздика под потолком, на которых растянули занавеску, а «прелестная ширмочка» перегородила вход на мою половину со стороны двери. Я с облегчением вздохнула, что не преминул откомментировать Штаден:
– Ну мне тоже не доставляет удовольствия постоянно видеть твою физиономию, Штерн. А уж твои балахоны вообще могут довести до заикания кого-нибудь с менее слабой психикой.
И скажите на милость, чем ему так не нравятся мои платья? Да, я не люблю носить обтягивающее, мне в нем неудобно, но обозвать мою одежду балахонами! Хотя, честно говоря, моя старшая сестра Шарлотта тоже постоянно высмеивала мою манеру одеваться, говоря, что в таком виде могут ходить только хронически беременные тетки, а никак не молоденькие девушки, которым есть что показать. Может, она и права?
Инора Клодель накормила нас ужином, жидкой овсяной кашей на воде. Штаден морщился, болтал в тарелке ложкой, но ел, а в конце трапезы поинтересовался:
– Штерн, а ты хоть готовить умеешь? Давай-ка ты возьмешь в свои руки это дело, чтобы не обременять нашу руководительницу.
– Я тебе что, повариха? – возмутилась я.
– По манере одеваться очень похожа, – парировал он. – Ну хочешь, я тебе буду доплачивать за готовку, может хоть нормальное платье себе купишь.
– Меня и это устраивает! А работать я на тебя не собираюсь!
– Да? Может, мне выдрать гвозди из стены, а то я тоже на тебя работать не собирался?
– Эрна, Кэрст, не ругайтесь, – вмешалась наша хозяйка. – С завтрашнего утра будет готовить моя соседка, академия выделила на это деньги.
Надо же, у их высокомерия даже имя есть – Кэрст! Такое же гадкое, как и его обладатель.
На следующее же утро, очень рано, направились мы болотистую низинку, заросшую аиром.
– Конечно, сейчас не очень подходящее время для заготовки корневищ, – радостно щебетала инора Клодель, – но ко мне так редко присылают студентов мужского пола. А корни в это время только чуть послабее, чем ранней весной.
Наша руководительница довольно быстро семенила по пересеченной местности, я даже с трудом за ней успевала. Вот когда начинаешь понимать всю важность спортивных занятий и ежедневных тренировок! Штаден молча тащил лопату и несколько мешков. Если его и не радовала перспектива копки по колено в болоте, то он это довольно успешно скрывал.
– А это такое полезное растение, – продолжала инора Клодель. – И где оно только не используется! В обычной врачебной практике во многих случаях, в алхимии для разнообразных зелий прозрения, защитных, любовных.
– О, Штерн, – тихо заметил Штаден, – слышала, «для любовных». Может, тебе лишний мешочек накопать? А то как-то у тебя в этом плане не очень.
– А у тебя, видно, богатый опыт использования, – язвительно поинтересовалась я. – То-то у тебя половина женского населения нашего общежития в постели перебывала. Я-то думала – личное обаяние, а оно вон как, оказывается.
– Ну, положим, мне любовные зелья без надобности, – недовольно заметил он. – Я, можно сказать, заботу о ближнем проявляю.
– Да? – заинтересованно протянула я. – Тогда, может, лишний не один, а два мешка накопаешь? Все равно тебе тащить, а инора Клодель будет просто счастлива.
Он хмыкнул, но дальше приставать ко мне уже не стал. Тем более, что мы уже пришли к месту, выбранному нашей руководительницей. Штаден выкапывал корни покрупнее, я их отмывала и аккуратно складывала в тень дерева, чтобы от лишней воды избавились, но не начали неправильно высыхать.
После прореживания местного аирного сообщества, инора Клодель разразилась лекцией о полыни, до места произрастания которой нужно было еще добраться. Вот нет, чтобы сначала за полынью сходить, подумала я, ведь она же намного легче в плане перетаскивания. А так теперь туда с этим аиром тащиться придется. Хотя Штаден благородно взял на себя оба мешка с ингредиентами столь ценимого им зелья.
– Полынь, дорогие мои, – не замечая ничего вокруг, говорила наша руководительница, – у нас произрастает аж девяти различных видов. И отнюдь не все они имеют одинаковую ценность для алхимиков. Хотя для того же зелья предвидения можно взять экземпляр любого из этих девяти видов, но результат будет напрямую зависеть…
Лучше бы она легенду какую-нибудь рассказала, а то говорит практически по учебнику. Я же травничество только недавно сдала, уж нужную полынь и без ее лекции определить смогу.
До места произрастания нужной травы мы добрались довольно быстро. Я срезала очередной полынный стебель, когда рядом с ногой что-то прошуршало, вверх поднялась змеиная голова и зашипела. С громким визгом я отлетела метра на два и только потом заметила, что это морок – змея просвечивала насквозь. У меня даже сомнений не было в том, кто является причиной аномальной активности данного пресмыкающегося, я вскипела от злости, повернулась к Штадену и начала хлестать его полынью, которую продолжала сжимать в руке.
– Что, Штерн, испугалась? – уклоняясь, поинтересовался он и захохотал, наворачивая круги вокруг нашей руководительницы. Пару раз мне все-таки удалось стукнуть его стеблем, но, в основном, ему удавалось увернуться.
– А в нашем крае считается, что если девушка парня отхлещет полынью в первую неделю лета, то он любить будет ее до конца жизни, – невозмутимо сказала инора Клодель.
Я испуганно отшвырнула от себя измочаленную ветку.
– Поздно, – счищая с себя травяные ошметки, заявил Штаден. – Отхлестала, теперь я твой навеки.
– Правда, в это верят только в отдаленных деревнях, – продолжила руководительница практики.
– Тогда, Штерн, тебе не повезло.
– Штаден, прекращай развлекаться за мой счет, – зло сказала я.
– Согласись, что за счет иноры Клодель развлекаться менее интересно, – ответил он мне. – А ты так забавно злишься.
– Будь так добр, найди другой источник развлечения, – рассердилась я. – До сих пор тебе и без меня достаточно весело жилось.
Штаден насмешливо посмотрел на меня, но не ответил.
– Мне кажется, – сказала инора Клодель, – что мы уже вполне можем возвращаться назад.
Мы тащились, нагруженные мешками с корнями и тюками с травой, как вьючные лошади, по центральной улице Борхена. А навстречу нам две девицы. Одна такая темненькая шатеночка со вздернутым носиком, а вторая рыженькая с россыпью веснушек на белоснежной коже. На кого из них Штаден стойку сделал, я так и не поняла. Но напоминал он при этом любимого охотничьего сеттера моего дядюшки, разве что задранного вверх хвоста не хватало. Девицы косили на него глазами и хихикали. Надо признать, что даже после дня на природе этот тип умудрялся выглядеть достаточно привлекательно – ни разводов пота на одежде, ни траурной каймы под ногтями. Вот как он этого добивается? Я, например, под ногти вдавила мыло, и все равно оно уже выкрошилось, и ногти придется отдраивать щеточкой. И загар ему идет, вздохнула я про себя. А у меня все открытые части тела приобрели уже красный цвет, от которого пообещала спасти меня своими примочками инора Клодель.
– Штерн, а давай ты донесешь мои травки до дома? – заинтересованно оглядываясь вслед уходившим девушкам, выдал он.
– Ага, и повезешь ты мое хладное тело назад в академию.
– Почему вдруг?
– Да ты посмотри на свой груз и на меня! – вознегодовала я. – Он же меня сразу раздавит!
– Ну, не преувеличивай.
– Ничего, – буркнула я недовольно, – отнесешь и догонишь. Они вон как медленно идут.
– Кэрст, – вмешалась наша наставница, – вам бы не следовало за этими девушками ухаживать. Одна из них дочь бургомистра, а вторая невеста его сына. К тому же, после обеда мы займемся сортировкой принесенной травы.
– Ну, с этим и Штерн справится. Она мне, можно сказать, глубокую моральную травму нанесла.
– Чем это? – не выдержала я.
– Жестокими побоями, – ответил он, подпустив в голос трагизма. – Вон, у меня даже кровь на руке осталась.
– Это у тебя комар раздавленный!
– Вот! Даже бедное животное не пожалела!
И потекли дни нашей практики. С утра мы обычно шли в леса-поля на заготовку различного растительного сырья, к обеду возвращались, сортировали и раскладывали, что на сушку, что на вытяжку. В процессе инора Клодель рассказывала о свойствах того или иного сырья, с чем его можно смешивать, а с чем категорически нельзя. Надо признать, что Штаден вел себя по отношению к ней довольно уважительно, ко мне без необходимости не обращался, правда, когда обращался, хамил обязательно. Вечером, как правило, барон уходил по своим важным баронским делам, иногда эти дела и сами к нам забегали, глупо хихикая. Я запмсалась в местную библиотеку и таскала оттуда романы. В общем, целых три недели, наше существование было относительно спокойным, пока однажды вечером, когда мы вдвоем с хозяйкой пили чай, прибежал соседский мальчишка с известием, что Штаден арестован за дуэль с сыном бургомистра. Я даже испытала чувство злорадства – по мне, тюрьма – это самое место для таких, как этот барон недоделанный, но наша руководительница очень обеспокоилась. По ее словам ссора с бургомистром для моего однокурсника может закончится крайне печально.
– Ой, да посидит он пару недель, в Гаэрре его регулярно за дуэли сажали, – не поверила я. – Он в тюрьмах за время учебы больше времени, чем в нашем общежитии, провел.
– Видишь ли, Эрна, – возразила инора Клодель, – официально дуэли запрещены. В столице много аристократов, поэтому там на такие вещи смотрят более снисходительно. А у нашего бургомистра к благородным свои счеты – его первая жена сбежала с проезжим графом. Да и сына своего он очень любит. Как бы на несколько лет его не упекли.
Проблемы Штадена меня волновали крайне мало, поэтому я только пожала плечами и пошла спать, и кошмары меня не мучили. Честно говоря, я вообще выспалась впервые за время нахождения в Борхене – тканевая занавеска совершенно не задерживала баронский храп, и я просыпалась по несколько раз за ночь – мне все казалось, что на меня покушается стая голодных хищников.
Так что утром я в прекрасном настроении вместе с инорой Клодель отправились в суд, полюбоваться на наказание этой хамоватой скотины. А там бургомистр, ссылаясь на уложение о дуэлях, потребовал смертной казни для нарушителя. Такого я даже не ожидала, все-таки его сын тоже был участником дуэли. Но присяжные дружно поддержали своего главу и утвердили смертную казнь через повешение. Наша руководительница схватилась за сердце и возмущенно проговорила:
– Да что же вы такое творите? Это настоящий произвол, а не суд! Да он же молодой совсем, у него ни жены, ни детей, а вы его к смерти приговорили! Да Богиня такого не попустит!
Тут я с ней была абсолютно не согласна. По мне, такие, как этот Штаден, вообще не должны размножаться, и чем раньше прервут их существование, тем лучше для окружающих.
– Все по закону, инора Клодель, – недовольно сказал бургомистр. – Ни единого права его мы не нарушили и не нарушим.
– Да академия после этого к нам вообще студентов присылать не будет!
– Да зачем они городу нужны-то? От них проблемы одни и никакого доходу казне!
И не откладывая в долгий ящик, повели нашего барона прямо на казнь, чтобы казенные харчи не переводил, как сказал бургомистр. Штаден был абсолютно спокоен, как будто это не его вешать собирались. Перед виселицей, подождав пока соберется народ, бургомистр зачитал решение о казни и, покосившись на инору Клодель, добавил:
– Поскольку мы все законы соблюдаем, то ежели найдется девица, желающая взять его себе в мужья, то от казни он избавляется, но должен немедленно покинуть город без права на возвращение. Есть желающие?
Я с интересом осмотрелась – интересно, найдется кто-нибудь, все-таки барон, хотя и безденежный. Но, видно, разгневать бургомистра боялись больше, чем хотели приобрести баронский титул. Так что бургомистр выдержал положенные протоколом десять минут и махнул рукой начинать. Штадена потащили к петле. Наша руководительница опять схватилась за сердце. И тут вдруг я поняла, что если сейчас же я хоть что-то не предприниму, то мне действительно придется транспортировать хладный труп однокурсника и его вещи в академию. Эта перспектива настолько меня напугала, что я заорала нечеловеческим голосом:
– Стойте! Я согласна выйти за него замуж!
В конце концов, магам разводы разрешены, если оба согласны и у них нет совместных детей, так что, как только отсюда выберемся, просто в ближайшем городе расторгнем брак и все, успокаивала я себя, пока священник готовился к проведению ритуала. Детей мы за это время завести не успеем, а баронессой побыть даже забавно будет, вот интересно, после развода титул сохраняется или нет? Кэрст, видно, тоже решил, что лучше полдня побыть моим мужем, чем развлекать местную публику, болтаясь на виселице, так что с его стороны никаких обычных едких реплик не было. Священник торопливо забормотал положенные слова, терпеливо дождался наших ответов на заданные вопросы, а затем обратился к Богине с просьбой благословить наш союз. На мой взгляд, это было уже лишним – к чему благословлять то, что долго все равно не просуществует? Но у Богини, по-видимому, было свое отличное от моего мнение, потому что она вдруг взяла и откликнулась! Яркий луч прорезал тучи над головами, сияние окружило нас со Штаденом и растворилось, оставив на запястье неуничтожаемый след.
– Богиня благословила брак, – потрясенно выдохнул святой отец. – Истинный брак! Я такого за всю свою жизнь всего несколько раз видел.
Истинный брак! Это значит, что развод мы получить не сможем! Я в ужасе смотрела на тоненький ободок брачной татуировки, окружившей мое запястье. Подняв глаза, я встретила ненавидящий взгляд и фразу: «Лучше бы меня повесили». И в кои-то веки я была с ним абсолютно согласна.
Стража препроводила нас по месту проживания, терпеливо дожидаясь, пока мы соберем свои вещи, инора Клодель с причитаниями подписала наши направления, пообещав собранные нами травки лично отправить в академию. А затем нас вывели из города и оставили за воротами.
– Если и есть у нас шанс расторгнуть брак, – мрачно сказал мой новоиспеченный муж, – так только в Гаэрре.
