Текст книги "Хроники Отдела Тайн: Гилдерой Локхарт(СИ)"

Автор книги: Бродячая Бастет

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

Отдел Тайн, созданный на основе средневекового Ковена Чернокнижников, был засекреченным представительством общины при Министерстве для присмотра за остальными волшебниками, чтобы те не наделали глупостей. Это представительство не заботилось, не опекало, не благотворительствовало, не пасло внеобщинных магов, предоставив их самим себе, и даже не особо гналось за собственной выгодой, потому что в ней не было нужды, а именно что предотвращало их наиболее опасные выходки, ставящие под угрозу существование человечества. Кое-что Отдел Тайн делал и для Министерства, чтобы оправдывать своё наличие при нём, но это никогда не являлось его главной задачей.

Школа в общине была своя, в ней училось молодое поколение с пяти до двадцати лет. Она была основана вскоре после объявления Статута в бывшем замке Певереллов, сообразивших, что если маглов рядом не будет, то и замки уже не нужны. Певереллы тогда отстроили для себя поместье, а замок отдали на нужды общины.

Хогвартс по сравнению со школой в Певерелл-касл был дырой дырее некуда, поэтому туда, равно как и к маглам, засылали учиться только некоторых детей, которым предназначалось работать во внешнем мире. От посланцев требовалось закончить экстерном годы, пропущенные в Певерелл-касл, а в Хогвартсе они познавали устройство и обычаи внешнего социума, а также заводили полезные связи.

Одним из таких посланцев был и Гилдерой Певерелл, поступивший в Хогвартс под именем Гилдероя Локхарта. Еще малышом он выделялся даже среди своих – красивый, здоровый, подвижный, магически сильный ребёнок, артистичный, на удивление яркий и обаятельный, с лёгким дружелюбным характером, исключительный менталист и кинетик. Полностью скрыть такой бриллиант было невозможно, поэтому консультант по внедрению посоветовал замаскировать его под стекляшку. Если уж у Гила всё равно не получится быть незаметным, пусть тогда он выглядит нелепым.

Свою фамилию и свои исключительные ментальные способности Гил унаследовал от матери, урожденной Певерелл, принявшей мужа в свой род. Она же обучила его пользоваться ими, из-за них маленький Гилдерой пошёл в Хогвартс, будучи на год старше однокурсников. Чтобы внедрить сына в Хогвартс с подходящей легендой, Лигейя сняла временное жилище на территории маглов и прикинулась глупой магловской блондинкой, абсолютно непробиваемой для здравого смысла. На все аргументы МакГонаголл, пришедшей за новым учеником, она только отвечала, что её дорогому мальчику еще рано покидать родительский дом. Никакие уговоры на неё не действовали, любые попытки зачаровать её рассудок заканчивались полным обломом, и в конце концов руководство Хогвартса отступилось.

Лигейя считала, что даже в двенадцать лет её сыну будет трудно справляться со своей легендой, но отложить поступление в Хогвартс больше чем на год было невозможно. И Гил не подвёл. Ему не удалось отвертеться от Равенкло, но в остальном он почти без нареканий сумел отыграть недалёкое тщеславное дитятко, вконец испорченное воспитанием любящей мамы.

В Хогвартсе до сих пор помнили, как он наколдовал свой автограф двадцатифутовыми буквами на квиддичном поле и выпустил над ним свой цветной гигантский портрет, наподобие чёрной метки. Когда Гила отвели к директору, он так и сказал, что обязан уже сейчас готовиться к своей будущей бессмертной славе. Все посмеялись, виновник схлопотал недельную отработку – и никто не задумался, как же нужно владеть чарами, чтобы запросто наколдовать такое. А его восемьсот валентинок на третьем году обучения, присланные анонимно мамой на Валентинов день, чтобы скрыть, сколько их пришло настоящих, не только сорвали завтрак, но и привели к тому, что этот праздник запретили отмечать в школе, пока юный Локхарт не выпустился оттуда. И даже то, что тогда ему пришлось в одиночку отмывать Большой зал от совиного помёта, было небольшой ценой за такое достижение.

Отучившись в Хогвартсе, Гилдерой ещё год проучился в школе Певерелл-касл, а затем пошёл работать в Отдел Тайн, для которого его целенаправленно готовили. Среди множества его талантов оказался и литературный, который Гил использовал для подтверждения своей легенды. Он так хорошо вжился в роль бестолкового свистуна и хвастуна, что никому и в голову не приходило, что произведениями дурака никто зачитываться не будет, даже домохозяйки.

Получив от начальника инструктаж по замешанным в происшествии персонам, а напоследок – пачку колдографий, Гил вернулся в свой кабинет и стал рассматривать лица волшебников, с которыми придётся иметь дело.

Дамблдор, известный ему еще по учёбе в Хогвартсе. Благообразен. Честолюбив. Лицемер и лицедей. Обожает популярность, лимонные дольки и очень яркие мантии. Не то чтобы великий маг, но предпочитает окружать себя ничтожествами и выигрышно смотрится на их фоне. Мужеложец, за такое его изгнали бы из общины с полной подчисткой крови и памяти, а здесь ничего, детей учить доверили и даже уважают. Хуже стало только в последние годы у маглов, где перед извращенцами чуть ли не преклоняются за их "неординарность". Что до недавнего хогвартского происшествия, было уже понятно, что директор виновен как минимум в наплевательстве.

Владеет родовым артефактом Певереллов – экспериментальной волшебной палочкой работы Медеи Певерелл, родившейся в конце одиннадцатого века и на протяжении двух веков известной в Ковене Чернокнижников под кличкой Смерть. Вместе с двумя другими артефактами – мантией и кольцом – палочка была подарена Медеей трём её любимым племянникам, и с тех пор все три артефакта ходили по миру. Конкретно эти три изделия Смерти были не настолько ценными или опасными, чтобы немедленно изымать их у слабосилков, но их местонахождение по возможности отслеживалось.

Колдографии хогвартских преподавателей Гилдерой отложил, едва удостоив беглым взглядом. Он знал их еще по учёбе в Хогвартсе – те самые ничтожества и неудачники, которыми любил окружать себя Дамблдор. Разве только Снейп появился позже, ни с того ни с сего заменив Горация Слагхорна, наиболее компетентного педагога из преподавательского состава – мимо такого образцового экземпляра неудачника директор просто не мог пройти. Но Гил помнил Снейпа школьником и мнение по нему составил еще тогда.

Гарри Поттер, Мальчик-Который-Выжил. Выжил он, кстати, благодаря кровному родству с Томом Риддлом. В обоих текла кровь Певереллов, хоть и весьма разбавленная, а у Певереллов еще в третьем веке глава рода установил магический запрет на убийство кровных родственников. Тогда это был сильный и агрессивный род, не особо различавший своих и чужих, поэтому запрет был вынужденной мерой, которую Певереллы позже не сочли нужным отменять.

Гарри Поттер, магловский выкормыш, мелкий, тощий, забитый, в целом жалкий. Из-за дурного воспитания невежествен, недалёк и глуповат, вдобавок ленив и неряшлив. Любит летать на метле, как и все кинетики. Во лбу имеет шрам, с которым еще предстоит разбираться. От Певереллов в нём лишь капля крови, сохранять тут нечего, хотя кровь Певереллов достаточно сильна, чтобы дар кинетика всё еще проявлялся в каждом из Поттеров. Сам колдунёнок безнадёжно одичал и омаглился, но кровь Поттеров, прирождённых артефакторов, было бы желательно сохранить для будущего. Лишних артефакторов не бывает.

Рональд Уизли, единственный друг Гарри Поттера. Отпрыск предателей крови, компания, подходящая разве что для магловского выкормыша. Вырос, можно сказать, на помойке. Из-за дурного воспитания невежествен, недалёк и глуповат, вдобавок ленив и неряшлив. Ещё и завистлив, в отличие от Гарри. Любит поесть и квиддич. Эту кровь сохранять не нужно – напротив, нужно следить, чтобы случайно не занести её в генофонд общины. Что до его отношений с Гарри Поттером... ну, две родственные души нашли друг друга.

Гермиона Грейнджер, единственная подруга Гарри Поттера. Родом из магловской семьи, состоятельной, но из простых. Не умная и не сильная, не имеет никаких склонностей и предпочтений, зато из кожи вон лезет, чтобы дотянуться до умных и сильных, компенсируя нехватку талантов прилежанием и хорошей памятью. Начитана, дисциплинирована, честолюбива, любит командовать, поучать и указывать. Преклоняется перед авторитетами и смотрит свысока на всех, кто начитан меньше её. Про её кровь ничего не известно, видимой одарённости нет, но, возможно, при родословном анализе обнаружится что-то скрытое. Что до её отношений с Гарри Поттером... они с Уизли как-то её терпят.

Невилл Лонгботтом. Последний и единственный потомок некогда многочисленного рода, глава которого после объявления Статута отклонил приглашение в общину. Сказал, что сам разберётся со своими проблемами, и с тех пор община не беспокоила Лонгботтомов.

И вот результат. Робкий, пухлый, неуклюжий, заикающийся ребёнок, продукт воспитания бабушки, железной Августы. Друзей нет. Успеваемость плохая и приближается к ужасной. Любит растения и ухаживать за растениями. Наверное, станет отличным гербологом, но в общине имелись гербологи не хуже, поэтому сохранность крови Лонгботтомов не стояла в приоритетах отдела. Лонгботтомы выбрали сами, они в своём праве.

Остальные колдографии Гилдерой просмотрел, просто чтобы запомнить лица. На лице Драко он ненадолго задержался взглядом: Малфоев так и не пригласили в общину, побоялись, что предадут. Отложив колдографии на стол, он развернул свиток со сведениями по семье Уизли.

Предатели крови. В предательство можно вложиться сразу на сто галеонов, но можно набрать и по кнату. Есть разные пути к утрате родовой магии, и один из них – небрежение кровью, накапливающееся из-за многочисленных непризнанных бастардов в роду, особенно с понижением чистокровности. Для каждого рода их количество различалось, но двух десятков полукровных детишек на стороне, как правило, хватало.

Три поколения маглолюбивых мужчин рода Уизли усердно плодили полумагловских ублюдков, не думая о последствиях. Спохватились, когда родовой камень вдруг рассыпался в пыль, домовики передохли, а старинный семейный особняк за считанные недели превратился в развалины. В роду появились сквибы, один из братьев Артура Уизли рано умер при дурном знамении, не оставив потомства, а самому Артуру отчасти удалось поправить родовые проблемы, тайно женившись на Молли Прюэтт из старинного чистокровного рода.

Отец опрометчивой девицы не захотел делиться родовой магией Прюэттов с теми, кому она не впрок, и отсёк дочь от рода. Тем не менее Молли Прюэтт была с сильной кровью, она и без родовой поддержки смогла родить семерых магически одарённых детей. Родовой магии в семье Уизли не осталось, зато у всех членов семьи образовалось нечто вроде магического блока, препятствующего её восстановлению. Так называемого клейма предателей крови.

Впрочем, если бы этого клейма еще не было, его заработали бы близнецы Уизли за годы пребывания в Хогвартсе. Испытывать вредилки на детях – те же кнаты, а то и сикли, в предательство волшебной крови.

Определённо, последнему Поттеру не повезло с компанией, но при его воспитании он и не мог рассчитывать на другую.

Бросив свиток на пачку колдографий, Гилдерой отодвинул всю стопку на край стола и быстрым движением пальцев поманил к себе перо и пергамент. Повинуясь его мысленному приказу, перо застрочило:

"Директору школы чародейства и волшебства Хогвартс, верховному чародею Визенгамота, президенту Международной Конфедерации Магов Альбусу Персивалю Вульфрику Брайану Дамблдору

Уважаемый мистер Дамблдор!

Спешу обрадовать Вас, что я – да-да-да, тот самый Гилдерой Локхарт – принял решение поучаствовать в обучении подрастающего поколения!

В наше нелёгкое время, когда силы зла не дремлют, а героев вокруг – только один я, я не могу остаться в стороне и не передать свой обширнейший боевой опыт юным будущим героям. Разумеется, им никогда не превзойти меня, но тем не менее я надеюсь вложить в них достаточно знаний, чтобы они могли постоять за себя, когда окажутся лицом к лицу с тёмными силами.

Будучи патриотом любимой Британии, я готов лично заняться подготовкой юных героев и согласен стать преподавателем Защиты от Тёмных Сил.

Искренне ваш, Гилдерой Локхарт, знаменитый литератор, победитель множества ужасных монстров, почётный член Лиги защиты от тёмных сил, кавалер ордена Мерлина третьей степени, пятикратный обладатель приза «Ведьмолитена» за самую обаятельную улыбку

PS: и не благодарите меня, это мой долг!"

Перечитав письмо, Гил удовлетворённо хмыкнул, затем откинулся на спинку стула и стал раскачиваться на двух его задних ножках, насвистывая в такт незатейливую песенку Селестины Уорлок. Позитив надо распространять.

4.

Приглашение на собеседование пришло только в первых числах августа, когда Дамблдор отчаялся найти в преподаватели кого-то ещё. Гилдерой прожил этот месяц в магловской зоне, в том самом коттедже Локхартов, который его мать арендовала, а затем и выкупила для нужд рода Певереллов. Где-то же нужно было дожидаться ответа, если совы не находили ни сам Отдел Тайн, ни его сотрудников, когда они были под мантиями невыразимцев.

Он наскоро пробежал письмо глазами, задержавшись на фразе "в час дня в "Кабаньей голове"". Его полуосознанная улыбочка довольного жизнью человека на мгновение приняла иезуитский оттенок. Где находится эта таверна и что она из себя представляет, Гилдерой знал, как и любой из выпускников Хогвартса.

"Кабанья голова"? Превосходно. В час дня? Ещё лучше.

Отправив сову обратно с подтверждением, он призвал пергамент из особой стопки и специальное перо для подготовки документов. Повинуясь мысленному приказу, перо застрочило текст преподавательского контракта, сразу начисто. В крючкотворстве знаменитый литератор был силён – да и как таким не стать после того, как согласовал не менее десятка контрактов с издательством? Написанный контракт был свёрнут в трубочку и вместе с пером упакован в перстень, в котором имелся небольшой пространственный карман для хранения важных бумаг и прочих мелочей.

К "Кабаньей голове" будущий профессор ЗоТИ аппарировал секунда в секунду. Он был в полном боевом облачении: чёрные туфли из драконьей кожи, жемчужно-серые гольфы, ультрамариновые бриджи с манжетами под колено, лазурный жилет с затейливой серебристой вышивкой, ослепительно-белая рубашка из шёлка акромантула с просторными длинными рукавами и кружевным жабо. Всё это великолепие увенчивала безупречного вида голова с точёным почти что греческим профилем и упругими, тщательно уложенными золотистыми локонами. Голова улыбалась фирменной улыбкой любимца фортуны и покорителя женщин.

Гилдерой был морально готов к тому, что придётся таки ненадолго войти внутрь, но ему повезло. Время было обеденное, у дверей таверны пристроился попрошайка, при виде посетителя забормотавший своё "подайте". Бросив оборванцу сикль, Гил узнал у него, что директор Хогвартса только что вошёл внутрь, а ещё за сикль попрошайка с радостью поспешил в таверну, чтобы вызвать Дамблдора наружу.

Минуту спустя из дверей "Кабаньей головы" показался Дамблдор, с видом озадаченным и недоумевающим. Как и рассчитывал Гил, директор не привык, что от него что-то требуют, и от удивления подчинился.

– Как дела, сэр, надеюсь, в порядке? – Гил шагнул навстречу Дамблдору и не то чтобы зачастил, но вставить слово у того не получалось: – Очень приятно, и у меня тоже! Альбус, зря вы так долго стеснялись написать мне, я же сообщил, что согласен. Это мой долг и, более того, это для меня так ново – наставлять молодые умы, но я просто обязан попробовать! Ведь если не я, то кто же, верно, сэр? Это достойное дело, и я просто обязан разъяснить ученикам некоторые тонкости охоты на тварей, которые я по понятным причинам не мог вставить в свои книги!

Он ловко подцепил ошарашенного директора под локоток и повёл по улице. Немногочисленные прохожие Хогсмида, в основном идущие за покупками домохозяйки, замечали знаменитого беллетриста издали и восхищённо останавливались, а он ловил их взгляды, приветственно улыбался и делал ручкой, не забывая молоть языком в ухо Дамблдору. Наконец он умышленно сделал паузу, достаточную, чтобы дать слово собеседнику.

– Мистер Локхарт... э-э... – директор пребывал в состоянии тщетного стряхивания лапши с ушей. – А куда вы, собственно, меня ведёте?

– Я понимаю, сэр, я всё понимаю, – получив ожидаемый посыл, Гилдерой возобновил поток красноречия. – В наше нелёгкое время уровень образования прискорбно опустился и не оплачивается, как он того заслуживает, потому я и здесь, чтобы поднять его на должную высоту. Я понимаю, Альбус, что даже у директора Хогвартса может не быть средств на обед в приличной таверне, но я никак не могу позволить вам оставаться в той мерзкой забегаловке! Я слишком уважаю вас для этого, сэр, поэтому не стесняйтесь, за всё плачу я!

– Э-э... что?! – опешил Дамблдор, но Гилдерой его словно бы и не слышал.

– "Три метлы" – вполне достойное заведение. Для Хогсмида, конечно – но всё-таки это не "Кабанья голова", – продолжал он сыпать фразами, увлекая Дамблдора к показавшейся за поворотом таверне. – За неимением лучшего оно прекрасно подойдёт для деловых переговоров, тем более, что мы не засидимся, ведь мы уже обо всём договорились. Входите, сэр... не споткнитесь, сэр... сюда, прошу вас... Розмерта, душенька, нам с Альбусом два миндальных сливочных пива!

Встреченные домохозяйки побросали дела и последовали за светилом, так неожиданно воссиявшим в их глубинке. Одна за другой они заходили в таверну вслед за знаменитостью и устраивались за столами поблизости. По мере того, как слух о появлении самого Локхарта расходился по посёлку, столики быстро заполнялись подходившими в таверну женщинами. Какое-то время Гил соловьём разливался перед Дамблдором на вольную тему перспектив и сотрудничества, а затем ослепительно улыбнулся слушательницам, ловившим каждое его слово:

– Милые леди, я хочу вас обрадовать! В этом году я буду преподавать в Хогвартсе, поэтому если в округе вдруг заведётся какая-нибудь опасная тварь, можете смело обращаться ко мне! Гилдерой – это тот, кто спасёт и защитит вас, вы всегда можете положиться на Гилдероя!

По залу разнеслись восторженные ахи и охи. Вытряхнув из кольца договор и перо, Гил положил то и другое перед Дамблдором.

– Мои дорогие читательницы, вы присутствуете при историческом моменте! Сейчас наш Альбус подпишет договор о моём приёме на работу в Хогвартс!

Женщины дружно зааплодировали. Гил сунул перо директору в руку.

– Давайте, Альбус! Увековечьте вашей подписью наш славный союз просвещения юных умов!

Дамблдор, полностью очумевший от напора претендента – чего тот, собственно, и добивался – всё-таки нашёл в себе присутствие духа прочитать то, что он подписывает.

– Не волнуйтесь, Альбус, здесь всё идеально, я знаю, как пишутся такие бумаги, – бодро заливал ему в ухо Гилдерой. – И не благодарите меня за то, что я сэкономил массу вашего времени. Дети – главное, всё для детей!

– Э-э... – директор, собравши остатки самоконтроля в кулак, тупо уставился взглядом в строчку. – Эта зарплата, откуда она?

– Я наводил справки, Альбус. Она точно такая же, какая была в том году у Квиринуса. Кстати, Альбус, как вы смотрите, если я приглашу Квиринуса в ассистенты? Да, я слышал, у него дела, но если снизить нагрузку... и помочь ему с делами... может, он передумает и вернётся? Я уверен, что смогу уговорить его – кстати, где он сейчас?

Дамблдор нервно вскинул взгляд и наткнулся на ослепительную, пятикратно премированную улыбку звезды мировой беллетристики.

– Э-э... я думаю, вы прекрасно справитесь и без Квиринуса... – он поспешно подмахнул договор.

Гилдерой подхватил пергамент, поднял пальцами за верхние уголки и картинно продемонстрировал залу. Снова раздались аплодисменты.

– А сейчас, дорогие читательницы, я весь ваш! Я готов ответить на ваши вопросы и подписать вам автографы!

Толпа женщин обступила стол, за которым сидели Гилдерой с директором. Дамблдор осторожно протиснулся наружу и поспешил в Хогвартс. В голове у него гудело, в душе разрасталось чёткое убеждение, что его только что жестоко поимели.

На следующее утро Красавчик отчитался о проделанной работе перед Кондором. Тот прочитал подписанный директором договор, хмыкнул.

– И как тебе удалось заставить его подписать это? – поинтересовался он.

– Никакого волшебства, только психологическое давление. – Гилдерой удовлетворённо улыбнулся, развалившись в кресле перед начальником и расслабленно свесив кисти рук с подлокотников. – Сами же знаете, что на пергаменте для договоров можно писать только добровольно и без колдовских воздействий. Но я не собираюсь злоупотреблять, это чтобы обеспечить мне свободу действий.

– Угу, – промычал шеф, вертя документ в руках. – "Всегда читайте в договорах раздел примечаний". Программа курса – на твоё усмотрение, учебники ты определяешь сам, вход-выход с места работы свободный, администрация школы не может расторгнуть договор в одностороннем порядке, зато ты можешь. От меня что-нибудь требуется?

– Как мы и договаривались, протолкнуть мои книги в качестве учебников. И чем скорее, тем лучше, потому что их нужно отправить в продажу до рассылки списка из Хогвартса, а их еще требуется растиражировать. С издательством я договорюсь сам, с Дамблдором и книжным магазином тоже.

– Хорошо, прямо сейчас и займусь. Ещё что?

– Дамблдор чувствует себя виноватым в гибели Квиррела, причём заметно больше, чем если бы это просто случилось в его школе. Значит, что-то он умышленно пропустил или допустил, если не хуже. Поэтому для расследования мне может понадобиться двойник – голем плоти, причём качественный. С дистанционным наблюдением и управлением, с настройкой поведения, с автономным режимом, с сигнализацией, если в зоне его наблюдения будет происходить что-нибудь необычное – короче, примерно такой же, какой сидит в Азкабане вместо Маверика.

– Допустим, в Азкабане от голема много не требуется.

– Но до этого он ходил на собрания Пожирателей, и никто не заподозрил подмены. Даже когда ему ставили метку.

– Ты уверен, что голем необходим? Твоё поручение не настолько опасно, как у Маверика, а разработка такого изделия – задача непростая. Даже Риноцерос провозится с ним не меньше двух месяцев, а у него и другая работа есть.

– Кто знает, как там повернётся, целый год впереди, а дело скользкое. Лучше уж перестраховаться, чем оказаться неготовым. Всё-таки в школе человек погиб, а директор – и по совместительству глава Визенгамота – делает вид, что не произошло ничего особенного. Это как-то настораживает, шеф.

Кондор задержался с ответом, взвешивая риск и ресурсы, но ненадолго.

– Ладно, скажи Рину, что я распорядился насчёт голема и что это срочно.

– Тогда у меня всё, шеф.

В последующие несколько дней Гилдерой как сумасшедший бегал по нуждам хогвартского задания. Магическое тиражирование книг не занимало много времени, макеты обложек хранились в издательстве, но на страницы срочно потребовалось ещё несколько тонн магловской бумаги, на которой печатали подобную короткоживущую литературу, и тонна картона для обложек. Закупки нужно было провернуть исключительно магловским способом, потому что применение волшебства на маглах было наказуемо законом – и порицалось начальством, даже если не попадёшься.

Но Гилдерой справился. Уже через пять дней во "Флориш и Блоттс" поступила первая партия книг, а к директору Хогвартса отправилсь сова со списком учебников по ЗоТИ для включения в рассылку. В эти же дни в продажу поступил первый плановый тираж автобиографической книги Локхарта "Я – волшебник", в которой живо и с юмором описывалась школьная жизнь Гилдероя и его первые годы работы по легенде. Издательство требовало презентации, и Гил договорился о ней с магазином на ближайшую среду, а затем ещё день носился по редакциям газет, чтобы известить читателей о презентации через прессу.

Начало презентации было объявлено в половине первого, но уже в десять утра Гилдерой прибыл во "Флориш и Блоттс", чтобы подготовить для неё место. Портреты автора, большая часть которых была нарисована старшей кузиной Гила, мастером-портетистом общины, были доставлены в магазин еще вчера. Более часа Гил художественно размещал их по стенам в дальнем углу торгового зала, затем установил по центру добротный письменный стол со стулом, лучшие из имеющихся в магазине, расставил рядом стопки презентуемой книги и несколько связок учебников ЗоТИ, предназначавшиеся для рекламных акций.

Когда он закончил с размещением и регулировкой яркости магических светильников для работы колдографа, до презентации оставалось меньше часа. Выпив в подсобке чаю с сэндвичем и переодевшись в парадную робу, Гилдерой вернулся в зал, где встретил колдографа и первых посетителей мероприятия. Он остановился у письменного стола, толкнул короткую цветистую речь по поводу своего творчества вообще и презентуемой книги в частности, и занял место за столом. Презентация началась.

Собравшаяся в зале толпа почти полностью состояла из домохозяек и пришедших с ними детей школьного возраста. Мужчины в основном сопровождали семьи за покупками, если они и задерживались в магазине, то недолго. Зато женщины были готовы стоять в очереди до победного конца, лишь бы получить вожделенный автограф. Каждой Гил говорил несколько лестных слов, для каждой свои, потому что умел оценивать людей по внешности и знал, кому что будет приятно услышать. Если среди поклонниц оказывалась бедно одетая женщина с хорошенькой девочкой младшего школьного возраста, Гил задавал ребёнку несколько простейших вопросов, затем говорил что-нибудь вроде "ах, какая умница" и дарил ей стопку учебников. Разумеется, каждый раз он с девочкой позировал перед колдокамерой, чтобы оператор запечатлел момент вручения подарка.

Привычно удерживая во внимании весь зал, Гилдерой не мог не заметить вставшую в конец очереди группу рыжих личностей, в которых он мгновенно опознал семью Уизли. Несколько минут спустя к ним в очередь направились Мальчик-Который-Выжил, перенявший общую вызывающе-нагловатую манеру своей сегодняшей компании, друг Мальчика-Который-Выжил, расхлюстанный и вислогубый, и их лохматая подружка, восторженно уставившаяся на литературную знаменитость. Из взрослых в этой компании были Уизли-старший и, судя по внешнему сходству и внутренней общности, родители лохматки, удивлённо таращившиеся на всё, что попадалось на глаза. Маглы.

Машинально проговаривая тёплые слова очередной охотнице за автографом, Гилдерой вполглаза наблюдал за Гарри Поттером. Лучший и единственный друг Гарри Поттера – тот, который Рон Уизли – двинулся напролом через толпу к своей семье, чуть не сшибив по пути треногу с аппаратом колдографа. Тот прикрикнул на мелкого наглеца и нарочно отдавил ему ногу – сопляк огрызнулся, словно это не он ломился где не надо. Мальчик-Который-Выжил, плохо отмытый, со всклокоченной и как бы обкусанной черноволосой головой, в замотанных скотчем старомодных очках-велосипедах и уродливых обносках не по размеру, следовал за рыжим, словно привязанный.

Гила вдруг осенило, что ему предоставился весьма подходящий случай выполнить маленькое поручение шефа. Он встал с места и замахал руками в зал:

– Кого я вижу, неужели это сам Гарри Поттер?!

Оказавшись в центре всеобщего внимания, парнишка разом съёжился и утратил неосознанно заимствованную уизлевскую нагловатость. Гил подошёл к нему сквозь расступившуюся толпу и вывел за руку на освободившееся пространство перед столом.

– Давай, давай улыбочку, Гарри! – он развернул мелкого Поттера лицом к колдокамере и приложил ладонь к его шраму, одновременно активируя сканирующий перстень. – Давай-ка только уберём волосы, чтобы было видно лоб... – так, скан спереди есть.

Ошеломлённый детёныш не сопротивлялся, позволяя вертеть себя, как куклу.

– Гарри, подбородочек чуть-чуть повыше... – так, скан снизу, – ...голову чуток вправо... нет, влево... – два скана с боков, – ...нет, подбородок высоковато... – руку на затылок, скан сзади, – ...и макушку пригладим... – скан сверху. Уфф, все шесть проекций получены. – Вот и молодец, теперь всё идеально! И улыбайся, Гарри, улыбайся, мы с тобой точно попадём на первую полосу!

Гилдерой засиял в камеру фирменной улыбкой, ставшей ещё натуральнее от сознания хорошо проделанной работы. Колдограф защёлкал камерой, в толпу поплыли густые клубы пурпурного дыма.

Гарри Поттер опомнился и неуверенно начал вырываться, но Гилдерой только сжал его руку покрепче. Ребёнка еще рано было отпускать, ребёнок выглядел так, словно он отчаянно нуждался в благотворительности, а у Гила было что подбросить ему на бедность.

– Леди и джентльмены! – он широким движением обнял мальчика за плечи и притиснул к себе, другой рукой призывая зал к молчанию. – Наступил потрясающий момент! Идеальный момент для объявления, которое я собирался сделать!

Как по мановению волшебной палочки, наступила тишина. Гилдерой заулыбался в зал, по-прежнему крепко удерживая Гарри за плечи.

– Сегодня, когда юный Гарри зашёл в этот замечательный магазин, он хотел всего лишь купить мою автобиографию – которую я с удовольствием отдам ему бесплатно, в подарок. – Гил дотянулся до стопки книг, взял оттуда верхнюю и сунул Гарри в руки. Толпа зааплодировала. – Гарри не имел ни малейшего представления... – ему пришлось "дружески встряхнуть" паренька, потому что тот снова сделал попытку вырваться, – ...что вскоре получит нечто несравнимо большее, чем просто моя книга "Я – волшебник". На самом деле он и его школьные товарищи скоро получат настоящего волшебного меня. Да-да, дорогие леди и джентльмены, я горд и счастлив объявить, что в этом году поступаю на должность преподавателя в Хогвартс, где буду обучать молодёжь защите от тёмных сил!

Люди снова захлопали, раздались приветственные возгласы. Продолжая обнимать Гарри за плечи, Гил подвёл его к связкам учебников и вручил ему одну из них. Вот теперь ребёнка можно было и отпустить.

Заметно сконфуженный и недовольный Гарри поспешил убраться в сторону, к миссис Уизли и её рыжей дочке. Оттуда он сердито покосился на знаменитость и буквально впихнул связку книг девчонке. Понятно, "мы бедные, но гордые" – ничего, подрастёт и что-нибудь себе обломает, или бодливые рога, или тощую шею.

Гил усмехнулся про себя и продолжил раздавать автографы.

5.

Четверо невыразимцев сидели в рабочих креслах вокруг демонстрационной тумбы, верхняя плоскость которой выглядела как гладкая матово-чёрная окружность футов шести в диаметре. В пяти футах над тумбой нависала трёхфутовая тарелка магопроектора, с пультом которого сейчас возился пятый невыразимец, сосредоточенно перемещая движки и вращая ручки настройки. Остальные дожидались, когда он закончит монтаж скана, и выслушивали рассказ Красавчика о вчерашней презентации.