Текст книги "Похититель костей"

Автор книги: Бриана Шилдс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 6 страниц)

Глава седьмая

Инструкции для первого испытания костяных игр начинают поступать к нам в этот же вечер.

Мы с Тессой сидим на длинной, обитой дорогой тканью скамье в библиотеке, которая так великолепна, что мне нелегко сосредоточиться на учебе. Это величественный атриум высотой в шесть этажей с потолком, который поддерживают изящные, украшенные резьбой костяные колонны. По периметру каждого из этажей тянется узорный решетчатый балкон, также сделанный из костей и похожий на кружева. Из больших окон в зал льется свет, кажущийся мне неземным.

Вокруг нас вдруг поднимается суматоха, и мы с Тессой отрываем глаза от наших магических книг. Две Наставницы – Врачевательница в синем плаще и Мешальщица в фиолетовом – вошли в зал, неся большие деревянные ларцы. Они быстро оглядываются по сторонам, затем расходятся: одна идет к лестнице, ведущей на верхние этажи, а другая подходит к ближайшему столу и вручает ларец Хранителю, у которого сразу же делается ошарашенный вид.

– В чем дело? – спрашивает Тесса, и в ту же самую секунду до меня доносится ропот, в котором снова и снова слышатся два слова: костяные игры.

– А мы должны были получить такой ларец? – спрашиваю я.

– Не знаю, – отвечает она. Я непроизвольно встаю, как и все остальные ученики, находящиеся в библиотеке. И мы все до одного устремляемся к Хранителю, который получил ларец.

Вокруг него собирается толпа, он переминается с ноги на ногу, меж тем как другие ученики засыпают его вопросами: «Что там, в этом ларце? Где остальные члены твоей команды? Ты нервничаешь?»

– Разойдитесь, – приказывает Наставница в фиолетовом плаще Мешальщицы и машет рукой. – Испытание для этой группы никак не связано с теми, которые будут у вас. Когда придет время, свои собственные отдельные инструкции получит каждая из команд.

– Но когда? – кричит кто-то из толпы.

– У каждой команды будет свое испытание, предназначенное специально для нее и направленное на то, чтобы протестировать ее сильные стороны и выявить ее слабости. Вы получите соответствующие инструкции, как только они будут готовы.

– Возможно, от всех наших стараний заполучить представителей всех магических ремесел будет мало толку, – шепчет Тесса.

– Очень может быть, – соглашаюсь я. Если задания для каждого из испытаний составляются индивидуально, то вполне возможно, что наша команда просто-напросто обеспечила себе более сложный набор задач.

Тесса смыкает руки в замок.

– Давай поищем остальных. Может быть, кто-то из наших уже получил ларец.

Я перевожу взгляд на справочный стол.

– Иди одна. Мне надо сделать одну вещь, а потом я подойду.

– Ты уверена, что не пойдешь со мной сейчас? – Взгляд Тессы уже устремлен на огромные двери библиотеки, и я вижу – она не успокоится, пока не узнает, получили мы уже наши инструкции или нет.

– Нет, иди. Я быстро.

– Ну, до скорого. – Тесса сжимает мой локоть и спешит прочь.

Справочный стол невелик, изогнут, словно раковина улитки, и окружает библиотекаршу с трех сторон. Она сама тоже немного напоминает улитку из-за своих очков, поднятых надо лбом и похожих на рожки.

Когда я подхожу, она подается вперед:

– Чем я могу тебе помочь?

– Нельзя ли… взглянуть на архивные записи, касающиеся прежних учеников?

Библиотекарша хмурится и сдвигает свои очки на переносицу. Оправа у них костяная – магическая, – так, может, они помогают ей видеть человека насквозь?

На моих ладонях выступает пот.

– Странная просьба. – Она складывает руки на груди и вперяет в меня испытующий взгляд, явно ожидая объяснений.

– Здесь училась моя мать, а она недавно умерла. – Я дергаю себя за мочку уха, испытывая непреодолимое желание чем-то занять мои пальцы. Но мне трудно произнести заготовленные слова. – Я надеялась, что смогу связаться с ее однокурсниками, чтобы записать их воспоминания о ней.

Лицо библиотекарши смягчается:

– Мне очень жаль, что ты потеряла свою матушку. Но это весьма необычный запрос, и я не могу просто так сообщить тебе имена и адреса наших прежних учеников. Возможно, ты могла бы просто поговорить со старыми друзьями твоей матушки. Может быть, тебе помогут они?

– Мне некого просить поделиться воспоминаниями о ней, – отвечаю я. – Иначе я бы уже испробовала этот путь.

Она качает головой:

– Извини, дорогая, но твоя просьба невыполнима. Это было бы равнозначно вторжению в их частную жизнь. Хотя многие из них наверняка захотели бы тебе помочь.

Я сжимаю кулаки, и мои ногти вонзаются в ладони. Мне надо убедить ее помочь мне, но я не знаю, как это сделать. Похоже, она твердо решила мне отказать.

– Это очень важно, – говорю я. – Прошу вас.

Она отворачивается и начинает поправлять бумаги на своем столе. Ее движения деловиты. Проворны.

– Что-нибудь еще? – спрашивает она, не поднимая глаз.

– Не могли бы вы… не могли бы вы хотя бы выяснить фамилию одной из ее однокурсниц, о которой она мне как-то говорила? Возможно, дальше я уже справлюсь сама.

Руки библиотекарши замирают, и она в раздумье склоняет голову набок. Затем вздыхает:

– Думаю, если я назову тебе ее фамилию, от этого никому не будет вреда.

– Спасибо, – говорю я и впервые за время этого разговора делаю глубокий вдох. – Этим вы бы очень мне помогли.

Она встает и делает знак своему помощнику занять ее место за столом.

– Как зовут ту однокурсницу твоей матушки?

– Эвелина. Она начала учебу в том же году, что и моя мать, Делла Холт.

– Архивы с данными о наших прежних учениках хранятся на шестом этаже, так что это займет какое-то время. Подожди меня здесь.

И я начинаю ждать.

Ожидание затягивается надолго.

Свет в библиотеке тускнеет, на полки ложатся темные тени. Я хожу из одного конца зала в другой, как будто непрерывное движение моих ног может каким-то образом ускорить процесс. Помощник библиотекаря – молодой человек, которому, наверное, всего на несколько лет больше, чем мне, – то и дело бросает тревожные взгляды на лестницу, словно ему тоже кажется, что его начальница слишком задержалась наверху.

Наконец я слышу стук ее каблуков на костяных ступенях и чувствую, как у меня учащается пульс.

Библиотекарша выходит из-за угла, и я вижу, что в руках у нее ничего нет.

– Мне очень жаль. В архивах нет данных об ученице с таким именем.

– Не может быть, чтобы там ничего не было. Она же тут училась. Как же так?

– Мне очень жаль, – повторяет она, равнодушно поведя плечом. – Не могу же я дать тебе то, чего нет. – Но по тому, как старательно она избегает смотреть мне в глаза, я вижу – она знает больше, чем говорит. Она что-то видела в старых записях, что-то такое, чего не желает мне сообщить.

Во мне разгорается гнев, но, устроив тут сцену, я ничего не добьюсь.

– Что же мне делать? – тихо бормочу я. Этот вопрос скорее обращен не к библиотекарше, а ко мне самой, но она все равно отвечает на него:

– Возможно, тебе пора отказаться от этих твоих планов. Ведь самые важные воспоминания о твоей матушке – это те, которые остались у тебя самой.

От этих слов мое горло сжимает боль. Жаль, что я не могу сказать ей, что речь идет о чем-то куда более значимом, чем воспоминания. Эвелина – это мой ключ к выяснению местонахождения Лэтама. Только найдя Лэтама, я смогу вернуть кости моей матушки.

Но мне нужен какой-то другой план. Ведь искать Эвелину – это все равно что гоняться за призраком.

Я дожидаюсь, когда Тесса заснет, и достаю сращенную кость бабули. Если я не могу получить доступ к тем зацепкам, которые хранятся в библиотеке, мне надо поискать их тем единственным способом, о котором я что-то знаю – изучая мой альтернативный путь.

Когда я гадала на этой кости в прошлый раз, это было вскоре после гибели моей матушки. Тогда мое горе было еще совсем свежо, и я была сама не своя. И, хотя я планировала погадать еще раз, мне не хватило духа это сделать. Мне не хочется видеть, как я общаюсь с Лэтамом, не подозревая, что он убил мою бабушку и намеревается убить также мою мать и меня. Не хочется наблюдать за тем, как я влюбляюсь в Брэма. И смотреть на мою собственную смерть.

Но выбора у меня нет, теперь уже нет. Мне надо изучить все мое общение с Лэтамом, ведь так я, возможно, смогу понять, где его надо искать. И как остановить его, когда его найду. Я кладу кость на колени и пристально гляжу на нее. У меня пересохло в горле. Я не могу заставить себя снова начать гадать. Я не уверена, что мне достанет сил опять наблюдать за тем, что делал Лэтам, но меня останавливает не это.

Дело не в Лэтаме, а в Брэме.

Если даже после того, как я понаблюдала за развитием наших с ним отношений один-единственный раз, мои чувства превратились в такой безнадежно запутанный клубок, то какой же урон они могут понести, если я начну гадать опять и опять? Если я хочу, чтобы моя метка любви побледнела и исчезла, мне нужно забыть другой мой путь, а не мучить себя, возвращаясь к нему. Как же мне искать зацепки, которые могли бы привести меня к Лэтаму, избегая при этом встреч с версией Брэма, вызывающей во мне желание перенестись в другую реальность? Я ломаю над этим голову, пока у меня не начинают слипаться глаза. Мне необязательно гадать именно сегодня, можно подождать до тех пор, пока я не почувствую, что у меня стало больше душевных сил. Пока моя метка любви не начнет бледнеть. А посему я беру кость в руку и позволяю себе закрыть глаза и заснуть.

* * *

Беспокойство Тессы из-за костяных игр дошло до высшей точки. В последние несколько дней большинство групп учеников уже получили свои инструкции, и Замок Слоновой Кости постепенно опустел, поскольку команды разъехались по городам и весям Кастелии, дабы работать над выполнением своих заданий.

Мы шестеро сидим в трапезной вокруг одного из столов, за которым, кроме нас, никого нет. С тех пор как мы пришли сюда, Тесса трещит, не переставая, – получается такой возбужденный поток сознания, что мне начинает казаться, будто мы все сидим на тонкой ветке, а вокруг бушует ураган.

– Как вы думаете, костяные игры спланированы по времени? Не окажемся ли мы в худшем положении, чем другие, из-за того, что начнем действовать так поздно? Почему нам до сих пор не дали задания? Почему мы стали одной из последних групп? – Между вопросами Тесса даже не делает пауз, чтобы вздохнуть, так что нам, остальным, некуда втиснуть ответы. Но наконец она все же умолкает.

– Кто-то же должен быть последним, – бодро говорит Тэйлон. – Так почему это не можем быть мы?

Тесса ломает руки.

– Я бы предпочла оказаться не в конце, а где-то в серединке. Так безопаснее.

– Зато не так интересно, – отвечает Тэйлон, жуя хлеб. – Безопасность – это скучно. – Он слизывает крошки с пальцев, не обращая ни малейшего внимания на ее сердитый взгляд.

Я кладу ладонь на ее предплечье. Хотя я и не разделяю ее страхов – потому что беспокоюсь о куда более насущных вещах, – я ее понимаю. Поскольку она Врачевательница, ее предназначение состоит в том, чтобы облегчать боль, избавлять людей от мук. Видя, что нам не по себе, что мы испытываем дискомфорт, она жаждет тут же положить ему конец. Но такие затруднения, как это, нельзя разрешить с помощью магии, здесь необходимо терпение, и это нервирует ее.

– Все будет хорошо, – говорю я ей. – Я тебе обещаю.

– Саския права, – соглашается Джейси. – Нам остается только одно – ждать.

Тесса делает глубокий вдох:

– Я понимаю. Но я вся как на иголках.

Никлас и Брэм, до этого негромко разговаривавшие друг с другом, вдруг умолкают. И Брэм легко толкает Тессу плечом:

– Смотри, похоже, больше нам не придется ждать.

К нам идет Наставница Кира, неся большой деревянный ларец. И, недолго думая, со стуком ставит его на стол перед Тессой, будто зная, что та жаждет увидеть его больше нас всех.

Я слышу, как Тесса делает выдох.

Джейси тянется к замочку ларца, но Тесса кладет на него руку, чтобы не дать ей откинуть крышку.

– Давайте отнесем его наверх, где нам никто не будет мешать.

Мы все оглядываемся по сторонам. Две остальные группы сидят далеко как друг от друга, так и от нас, настолько далеко, что мы не слышим, о чем они говорят. И даже не можем разглядеть черты их лиц.

– Вряд ли… – начинает Джейси, но, видя мольбу, написанную на лице Тессы, решает не возражать. – Ладно. Думаю, толика уединения нам не помешает. Давайте отнесем его наверх.

* * *

Нашу с Тессой комнату нельзя назвать маленькой, но, когда мы все шестеро садимся в кружок на пол между двумя кроватями, она начинает казаться тесной. Брэм оказался рядом со мной, он сидит, скрестив ноги. Его плечо прижато к моему, и от этого мне трудно думать. Трудно дышать. Я пытаюсь стряхнуть с себя это чувство, досадуя на свое тело, которое, похоже, все еще не может отличить эту мою жизнь от той, другой.

– Вы готовы? – спрашивает Тесса.

Деревянный ларец стоит в центре нашего кружка.

Джейси издает театральный вздох:

– Да открывай уже. Ожидание меня просто убивает.

Тесса откидывает крышку. Внутри ларца стоит костяной параллелепипед, гладкий, как шелк. По размеру он сравним с двумя буханками хлеба, лежащими бок о бок. Я могла бы назвать его ларцом, вот только на нем нет ни петель, ни каких-либо видимых пазов. Тесса вертит его в руках, разглядывая со всех сторон.

– Э-э… у вас есть какие-то идеи?

– Похоже, его сделал Косторез, – говорит Тэйлон. – Отдай его Никласу.

Никлас берет эту штуковину у Тессы и проводит ладонью по ее граням.

– По-моему, это ларец-головоломка.

– Ну и как же нам его открыть? – спрашивает Брэм.

Никлас качает головой, продолжая ощупывать грани:

– Эти ларцы все разные. Одни открываются с помощью определенного набора движений руки по их граням, другие можно открыть только в определенном месте, третьи срабатывают от прикосновения пальца с определенным отпечатком.

– Как наш дверной замок, – говорит Тесса.

– Да, – подтверждает Никлас. – Магия тут немного иная, но принцип тот же.

Я думаю о великолепном ларце, который матушка заказала для костей моего отца. Наш мидвудский Косторез изготовил его из измельченных ребер кита, украсив его грани инкрустацией из диагональных полосок лазурита. Его замок был сделан так – вернее, задуман так, – чтобы его могли отпереть только матушка и я.

Но Лэтам все равно сумел похитить кости моего отца.

От этих воспоминаний во мне снова разгорается гнев. Что куда лучше, чем парализующие меня ощущения от прикосновения тела Брэма – от давления его плечевой кости на мою плечевую кость, от соприкосновения наших коленных чашечек, разделяемых только кожей и тканью. Гнев заставляет меня сосредоточиться. Делает мой ум острым, как клинок, и готовым к действию здесь и сейчас.

– Итак, с чего мы начнем? – говорю я.

Никлас ставит ларец на пол и неуверенно смотрит на него несколько долгих секунд.

– Думаю, самый вероятный вариант – это определенный набор движений.

– Что ж, попробуй, – предлагает Тэйлон.

Никлас сглатывает. Хрустит костяшками пальцев. Зачем принимается водить пальцем по верхней грани – сверху вниз, потом по диагонали вверх, потом по диагонали вниз. Мы все наблюдаем за его движениями, словно остолбенев. Я не сразу начинаю понимать, что он делает, но, когда смекаю, в чем тут суть, его выбор кажется мне разумным. Его палец медленно выводит буквы: К-О-С-Т-Я-Н-Ы-Е-И-Г-Р-Ы. Когда он заканчивает выписывать последнюю из букв, мы все подаемся вперед, затаив дыхание и полные надежды.

Но ничего не происходит.

Плечи Никласа поникают. Он расстроен.

– Не бери в голову. – Тэйлон хлопает его по спине. – Мы испробуем что-нибудь еще.

И мы начинаем. Ларец передается по кругу из рук в руки, и каждый из нас изучает его со всех сторон. Мы проверяем, не откроют ли его папиллярные узоры на наших пальцах, ищем пазы, пробуем различные числа и сочетания букв: наши имена одно за другим, сумму наших возрастов, «ЗАМОК СЛОНОВОЙ КОСТИ» и даже – с подачи Тэйлона – «ПОМОГИТЕ!»

Джейси, задрав голову, смотрит на потолок и делает шумный выдох:

– По-моему, это дурацкое испытание. Какой толк от игры в угадайку?

Услышав это, я выпрямляюсь:

– Погоди-ка, кажется, в твоих словах что-то есть.

Она глядит на меня, сложив губы бантиком:

– Что ты имеешь в виду?

– Нора сказала, что костяные игры нужны, чтобы мы научились работать вместе.

– Именно этим мы и занимаемся, – говорит Тесса. – Уже несколько часов.

– Но мы пытаемся найти разгадку по очереди, каждый сам по себе. Возможно, мы должны коснуться этой штуки одновременно.

Я вижу на их лицах оптимизм, когда мы все кладем ладони на верхнюю грань ларца.

Секунду все остается как есть, затем костяная поверхность начинает двигаться под нашими руками.

Ларец открывается примерно так же, как распускается цветок.

Верхняя его грань разделяется на отдельные узкие сегменты, и они движутся то вперед, то назад. Одновременно боковые грани разъединяются и отгибаются в стороны. Части верхней грани ларца начинают вращаться, перемещаясь вниз. Все это происходит медленно, и мы смотрим на это действо, словно завороженные. Когда движение наконец прекращается, то, что мы видим перед собой, больше похоже не на ларец, а на корзинку. На ее дне лежит небольшой мешочек, в котором находятся набор из небольшого количества костей и лист плотной бумаги, сложенный втрое и перевязанный кожаным шнуром.

Тесса приходит в себя первой. Она берет документ, разворачивает его и кладет себе на колени.

– Что там написано? – спрашивает Джейси, и в голосе ее звучит такой же благоговейный трепет, какой сейчас испытываю и я.

Тесса отвечает не сразу. Ее взгляд скользит по странице, и радостное волнение на ее лице сменяется унынием.

– Что? – спрашиваю я. – Что ты там прочла?

– Это здесь.

– Ну да, – говорит Тэйлон, недоуменно морща лоб. – Конечно, здесь, где же еще? Мы и так знали, что найдем здесь инструкции к нашему первому заданию.

– Я не об этом. Я хочу сказать, что мы никуда не поедем. Мы остаемся здесь, в столице.

Меня захлестывает разочарование. До этого момента я не понимала, как мне хочется попутешествовать по Кастелии. И, судя по их тяжелым вздохам и невеселым лицам, остальные так же огорчены, как и я.

Мои мысли обращаются к Расмусу, телохранителю, который, по словам Норы, будет мне необходим, если я покину территорию замка, – и меня пронизывает чувство вины. Мне приходит на ум только одна причина, по которой нам всем придется остаться в Замке Слоновой Кости в то время, как все остальные команды разъехались или еще разъедутся кто куда.

– Скорее всего, это из-за меня, – тихо бормочу я.

Я чувствую, как Брэм напрягается:

– С чего ты это взяла?

Я передаю им слова Норы о том, что будет, если я покину территорию замка.

– Нет, – говорит Брэм, – если бы она не смогла принять меры для твоего полноценного участия в деле, то тебя вообще освободили бы от костяных игр.

– Но, если бы меня не было в вашей группе…

Тесса сжимает мое предплечье, и я обрываю фразу.

– Прочти. – Она отдает документ, мои глаза начинают скользить по странице, и я вижу, что она заполнена самыми что ни на есть элементарными сведениями о нашем задании. Наверху аккуратными печатными буквами выведены наши имена, также указано место, где будет проведено испытание – Замок Слоновой Кости, и срок, за который мы должны с ним справиться, – одна неделя. Ничего такого, от чего мне стало бы легче. Похоже, из-за того, что мне нужен телохранитель, игры для нас всех окажутся испорчены вконец.

Но Тесса делает мне знак продолжать, и я читаю дальше. И, когда дохожу до самого низа страницы – до задания как такового, у меня перехватывает дыхание.

Я была неправа. Такое задание нельзя было бы выполнить в процессе нашей обычной учебы. И меня вдруг охватывает желание вернуться к тем безобидным и безопасным заданиям, которые мне давала Наставница Кира.

– Что там? – спрашивает наконец Никлас.

– Да, – добавляет Тэйлон, – расскажи нам про нашу первую костяную игру.

Игра. Это слово режет мне слух, коробит меня. Я не смогла бы подобрать более неподходящего названия для обозначения этого испытания, сколько бы ни пыталась.

– Это не игра, – говорю я. – На следующей неделе состоится настоящий суд, и слушаться будет одно из таких дел, которые обычно рассматривает Верховный Совет. – Я проглатываю застрявший в моем горле ком и поднимаю глаза. – А мы шестеро должны будем сыграть роль присяжных.

Глава восьмая

Суд.

Это слово все звучит и звучит в моей голове, не давая заснуть. Какое-то время я надеялась – мы все надеялись, – что это будет просто инсценировка, проверка нашей способности вынести обвиняемому справедливый приговор. Обыкновенно нам в Кастелии присяжные не нужны. Рассмотрением малозначительных местных дел занимаются муниципальные советы, а по более серьезным случаям решения выносит Верховный Совет. Коллегии присяжных образуют только тогда, когда в том или ином Совете голоса разделяются пополам. Возможно, мы заслушаем показания, оценим доказательства, сообщим членам Верховного Совета наше решение, а окончательный вердикт будут выносить уже они, а вовсе не мы. Или же этот суд уже давно прошел, и подсудимый сейчас то ли живет оправданный и свободный, то ли его уже настигла кара – и наше задание сводится просто-напросто к тому, чтобы выяснить, насколько наше решение соответствует решению Верховного Совета.

Но, когда мы обращаемся за разъяснениями к Норе, она подтверждает наши худшие страхи. Суд будет проходить сейчас, и единственная коллегия присяжных – это мы. Мы будем выносить приговор вместо членов Верховного Совета, которые согласились не только оценить обоснованность нашего решения, но и оставить его в силе независимо от того, совпадет оно с их мнением или нет.

– Люди обычно добиваются наилучших результатов тогда, когда ставки высоки, – не без благожелательности заметила Нора. – А теперь вам всем лучше выспаться и заняться этим завтра. Я уверена, что у вас все получится хорошо.

Я думаю, как часто мне казалось несправедливым, что матушка имеет такую власть над моим будущим и над будущим всех остальных жителей нашего городка. Когда она проводила гадания, я всякий раз представляла ее в роли кукловода, дергающего за ниточки чьего-то будущего, пока этот человек не начнет плясать так, как хочется ей.

Но я была неправа.

Я вовсе не была марионеткой. Я могла отвергнуть ее выбор, отказаться двигаться туда, куда меня хотела направить она.

Но это решение… Подсудимый не сможет просто отвергнуть наш вердикт. Не сможет уйти и отказаться плясать.

Мы не имеем права ошибиться. Ведь в наших руках человеческая жизнь.

* * *

– Тут это изложение обстоятельств дела названо предварительным, – говорит Брэм.

Мы сидим вокруг стола на четвертом этаже библиотеки – единственном, где больше никого нет, – и перед нами лежит документ. От недосыпания я чувствую себя осоловелой, и у меня болит голова.