Текст книги "Вендия 1. Город у священной реки"

Автор книги: Брэнт Йенсен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 12 страниц)

Глава 9.
На следующий день после казни. Сады повелителя.

– До последнего времени был уверен, – сказал Конан. – Но при желании он мог обставить дело так, чтобы попасть в мою сотню. Это имеет большое значение для вашей версии? Я могу поговорить с десятником, под командой которого ходил Хамар. Он сможет точно ответить на ваш вопрос.

– Да, мне хотелось бы знать все подробности, – ответил Сатти, – даже те, которые на первый взгляд могут показаться незначительными. У меня есть стойкое ощущение, что мы видим лишь часть мозаики событий, которую складывает кто-то другой. И убийства браминов и их семей – это всего лишь маленький кусочек цветного стекла. Отсюда и их кажущаяся бессмысленность, они обретут значение лишь вкупе с другими фактами, на которые пока никто не обращает внимания.

– Вы забегаете вперед, – киммериец остановил готового продолжить свой монолог Сатти. – Для начала объясните мне, что вы подразумеваете под разделением личности и как оно было осуществлено.

– Я же говорил, что у меня голова просто переполнена всевозможными гипотезами. Стремлюсь поскорее ими поделиться и забываю, что вы не в курсе основ. Но ничего, постараюсь в дальнейшем за собой следить. Если будет что-то неясно, прошу вас, останавливайте меня и требуйте объяснений.

– Договорились.

– Воздействие, которое применили к вашему солдату, Конан, отнюдь не ново. Просто оно является специфическим и практически неизвестно в землях, лежащих на закат от Вендии, поэтому никто из туранцев ничего и не заподозрил. Даже Телида, весьма глубоко продвинувшаяся в изучении культуры нашей страны, не смогла увидеть очевидного. В какой-то момент вместо одного Хамара их стало двое. Первый – абсолютно нормальный, избавившийся от прежних страхов и от воспоминаний, с ними связанных. Вторая личность – прямая противоположность первой. Здесь доминирующими были те ощущения, что ваш солдат испытывал в самые жуткие моменты той охоты, которая за ним велась. Этот Хамар жаждал лишь одного – поскорее разделаться с собственным ужасом, и не важно, какими средствами.

– Как крыса, загнанная в угол?

– Совершенно верно. Страхи второй личности были столь сильны, что она не могла их больше терпеть. Хамару казалось, что он попал в ситуацию, из которой нет выхода. И тогда он брался за оружие. Именно по этой причине я считаю вашего солдата виновным в гибели всех тех людей, Хамара никто не принуждал убивать их. Другой человек на его месте, встретившись со своим сокровенным страхом, мог попытаться убежать или и вовсе взять и наложить на себя руки. Но ваш солдат предпочел перед смертью – а в том, что она вот-вот наступит, он не сомневался – отправить на Серые Равнины как можно больше тех людей, что косвенно были причастны к его печальной участи. Их угораздило родиться вендийцами, теми, кого второй Хамар ненавидел больше всего.

– Суд пришел примерно к тем же выводам, что и вы, Сатти. Хамар был ненормальным, и безумие его обострялось, когда он оказывался в обстановке повышенного напряжения. Есть ли смысл говорить о чьем-то постороннем воздействии, когда уже есть более правдоподобное объяснение?

– Не совсем оно правдоподобное. Судьи закрыли глаза на множество мелочей, которым не смогли найти объяснение. Например, зачем туранцу было проникать во все эти дома?

– В юности он промышлял воровством. И неплохо преуспел в этом ремесле. Дворцы браминов с их богатствами могли стать для него непреодолимым искушением.

– В Туране сокровищ не меньше, – возразил Сатти. – И я не верю, что хороший вор, а вы говорите, что Хамар новичком в этом деле не был, полез бы в дом без тщательной предварительной подготовки. А у него на это просто времени не было! К тому же по официальной трактовке рассудок у Хамара затуманивался лишь тогда, когда он проникал во дворец. Это же бред! Неужели, будучи в нормальном состоянии, он не связал бы убийства со своим желанием побывать в «гостях» у почивших браминов?! Нет, вторая, невинная личность тоже была деформирована!

– Хорошо. Предположим, на Хамара воздействовали. Как это объясняет факт проникновения во дворец?

– Кто-то был вместе с вашим солдатом, когда он проникал в дома. Этот человек обманом заманивал Хамара внутрь, а там переключал его личность. Я пока не понимаю, как ему удалось проделать это целых семь раз. Почему туранец неизменно верил ему или им?

– Когда я с ним беседовал за день до казни, – сказал Конан, – Хамар упоминал каких-то людей, что помогали ему…

– Проклятье! – процедил сквозь зубы кшатрий. – Надо было встретиться с вами раньше! Я так жалею, что не смог передать через вас вопросы Хамару. Он мог бы пролить свет на множество загадок. Я думаю, что после того, как было совершено последнее убийство, обе личности туранца соединились. Часть воспоминаний исчезла, часть видоизменилась, но если бы вы правильно вели разговор, то смогли бы выйти на след людей, использовавших туранца.

– Что же вы сами к нему в тюрьму не сходили? – удивился Конан. – Зачем вам понадобился посредник? Хамар был в таком состоянии, что ни от кого не стал бы таиться.

– Я боялся, – признался вендиец. – Мне не хотелось привлекать к своей персоне излишнее внимание. Для людей, затеявших эту игру, жизнь одного тысяцкого ничего не значит…

– Сатти, а почему вы вообще занялись этим расследованием? – спросил киммериец. – Какая у вас выгода в этом деле?

– Я знаю, что в это тяжело поверить, – улыбнулся кшатрий, – но виной всему мое любопытство. Вокруг творятся загадочные события, и мне до дрожи хочется знать их подноготную. Если я докопаюсь до правды, то остановлюсь на этом и никак не буду использовать свои знания. Думаю, что те, кто организовал убийства, в курсе моих намерений. Им невыгодно меня убивать, это может навести на их след других ищеек, жадных до крови или золота. Но так будет лишь до тех пор, пока я соблюдаю осторожность. Если я случайно расшевелю змеиное гнездо, то жизнь моя потеряет всякую ценность.

– И как я вписываюсь в эту схему? Один из тех, кого можно при случае принести в жертву?

Сатти рассмеялся.

– Это вам Телида сказала? – спросил он. – Она вечно пытается выставить меня злодеем. Конан, я не принуждаю вас ни к чему. Вы вольны поступать как вам вздумается. Можете уйти и забыть мои слова, а можете уподобиться мне или начать ломиться вперед к цели без оглядки на последствия.

– Вы очень неоднозначный союзник, Сатти, – проговорил Конан. – Я думаю, что после нашего разговора не смогу смотреть на ситуацию в столице прежними глазами. Хамар был моим человеком, и те, кто толкнул его на убийства, должны заплатить за свое преступление. Хочется верить, что вы мне поможете, но…

– Вы все правильно понимаете, сотник, – сказал кшатрий. – Я помогу вам найти тех, кто стоял за Хамаром, но расплачиваться придется именно вам. Я не позволю втянуть себя в эту игру. Мои слова и мои знания могут стоить вам жизни.

– Проклятая страна! – сплюнул Конан. – Здесь друзья не менее опасны, чем враги.

– Мы продолжим разговор? – спросил кшатрий. – Я был абсолютно честен, когда говорил, что Хамар понес заслуженное наказание. Пусть его смерть вас не беспокоит. Ваша совесть чиста, Конан, и я не понимаю, о какой мести может идти речь. Если проблема только в этом, то лучше нам распрощаться. Глупо будет, если вы погибнете из-за подобного недоразумения.

– Вы же знаете, что я вам отвечу!

– Знаю…

– Тогда продолжайте.

– Сначала расскажите мне поподробнее, – попросил Сатти, – о тех людях, что помогали вашему туранцу. Что именно о них говорил Хамар?

– Почти ничего, – ответил Конан. – Сказал, что ему не составило труда найти в Вендии союзников.

– Союзников? – переспросил кшатрий. – Очень интересно.

– После убийства князя Хамар встречался с последователями одного из вендийских учений, – киммериец решил, что стоит рассказать Сатти о верованиях бывшего шадизарского вора Зархеба. Хотя бы для того, чтобы понять, существовала ли на самом деле девятая аватара Вишну. – Они поклонялись последнему воплощению бога Вишну. Проповедовали смирение и недеяние. Какое-то время Хамар был одним из адептов этого учения.

– Всесильный Шива! – воскликнул изумленный кшатрий. – Еще и это! Конан, никому больше не рассказывайте об этой части жизни вашего солдата. Никогда. Девятого воплощения еще не было. Если вам дорога ваша голова, уверуйте в это.

– Вы мне можете объяснить, что это значит?

– Нет. В Вендии это запретная тема.

Выходило так, что Хамар пал жертвой своего заблуждения. Ему никто не собирался мстить за воплощенного бога. Все дело было в учении безымянной аватары Вишну. Кто-то очень сильно не желал, чтобы весть о нем пошла гулять по миру. Это объясняло и гибель княжеского сына, принявшего ту же веру, что и Хамар, и нападение в Султанапуре.

– Хорошо, я понял, – согласился Конан. – Но все же ответьте, мог ли он найти в Вендии союзников из числа единоверцев?

– Сомневаюсь, – покачал головой Сатти. – Не зная столицы, безо всяких связей.… Практически никаких шансов. Но и в совпадение я не верю, это было бы совсем невероятно. Боюсь, сотник, вы еще больше запутали и без того непростую ситуацию. Я буду с нетерпением ждать результатов вашего разговора с человеком, пригласившим Хамара в отряд. Нам надо обязательно узнать обстоятельства его появления в Вендии.

– Поговорю с Масулом сразу же, как вернусь в казармы, – пообещал Конан. – Но я сомневаюсь, даст ли это нам что-нибудь. След надо искать здесь, в Айодхье. Постарайтесь отыскать людей, которых видели вместе с Хамаром. Насколько я знаю, этим еще никто не пытался заняться.

– Вы ошибаетесь, сотник, – сказал кшатрий. – Я последние дни только и делаю, что ищу тех, кто мог быть связан с Хамаром. Пока что – ничего. Люди повелителя и раджи тоже проводили проверки, но и они не принесли результатов. Хотя пара имен вас может заинтересовать. Сабир и Халил. Именно этих двух солдат чаще других видели в компании Хамара. Вы усматриваете в этом что-то необычное? Власти ими не заинтересовались.

– С Сабиром они были близкими друзьями, – ответил Конан. – Не разлей вода. Халил же со всеми много общается. Я тоже ничего особенного не вижу в том, что Хамар много времени проводил с товарищами. Союзников надо искать не в моей сотне, а среди вендийцев.

– Вспоминайте, Конан, – потребовал кшатрий. – Хамар должен был упоминать какие-то факты, на которые мы сможем опираться в поисках. В Айодхье живет слишком много народу, каждого не опросишь.

– Есть кое-что, – произнес киммериец. – Хамар сказал мне, что соврал на суде. Он проник в дом брамина Синты не через стену, а обманным путем, переодевшись в наряд жреца Ситалы. Думаю, на пудже были люди, способные отличить настоящие одежды от поддельных. Значит, перед тем, как отправиться к брамину, Хамар встречался с людьми из культа богини черной оспы.

– Я, конечно, проверю эту версию, – Сатти не слишком-то обрадовался зацепке. – Но мне кажется, он сам уже запутался, где правда, а где ложь. Хотел поведать тебе истинную версию событий, а вместо этого скормил сказку. Чтобы обмануть брамина и его гостей, Хамар должен был в точности знать и мельчайшие детали творимого на пудже ритуала, и то, как следует общаться с людьми жрецу Ситалы. Его бы не смогли обучить всему этому за столь короткий срок. К тому же, тогда непонятно, какая из личностей Хамара была активна во время пуджи.

– Хамар хвастался, что он знает вендийские обычаи лучше самих вендийцев, – сказал Конан. – Он мог, конечно, соврать, но если история с его богом правдива, то думаю, что и здесь он не слукавил.

– Буду рад, если вы окажетесь правы, – улыбнулся кшатрий. – Храм Ситалы – эта та ниточка, которая может вывести нас на хозяев Хамара.

– Расскажите мне о них что-нибудь интересное? – спросил киммериец.

– Один из полуденных культов, – ответил Сатти. – Поклоняются богине черной оспы, часто проводят жертвоприношения. Надеются тем самым защитить себя от болезни. Поклонников Ситалы сейчас во много раз меньше, чем несколько столетий назад. С развитием искусства магического исцеления и медицины влияния у богини поубавилось.

– Хамар говорил, что жрецов ее по-прежнему боятся.

– Скорее в силу привычки. Я не слышал, чтобы после их проклятий кто-нибудь умирал. Они сами это отлично знают, а потому не спешат направо и налево одаривать своих хулителей болезнью. Сотник, это просто маленький забитый культ, каковых в Айодхье тысячи. Лишь неперсонифицированным поклонением смерти они и обращают на себя внимание. Ну, еще традиции свои соблюдают крепко. Наряд жреца Ситалы и в самом деле просто так не достанешь.

– А жертвоприношения?

– Цветы, фрукты, хлеб. Никакой крови. Поверьте, храму Ситалы в одиночку организовать схему с Хамаром не удалось бы ни за что, да и не надо им этого.

– Что же тогда?

– Хотите, навскидку выдам версию? В храм богини черной оспы запросто мог внедриться один из фансигаров, который и руководил действиями Хамара. Поклонникам Кали могли заказать убийство браминов. Ради больших денег они не боятся отойти от принципов. Очень похоже на их работу – красиво, эффектно и никаких следов.

– И кто же, по-вашему, выступает в качестве заказчика?

– Один из князей. Возможно, родственник повелителя. Больше просто ни у кого не хватило бы денег или влияния, чтобы воплотить в жизнь столь масштабный план. Но сама по себе личность организатора нам мало что даст. Куда важнее отыскать промежуточные звенья. Не сомневаюсь, что механизм к настоящему времени обрел самостоятельность и работа его продолжится и в случае смерти его создателя.

– Что у вас есть на руках, кроме голых подозрений? Как именно вы собирались вести поиски?

– Я хотел найти того человека, – сказал Сатти, поднимая указательный палец, – который разделил личность Хамара.

– Вы говорили, что он обошелся без колдовства, – напомнил Конан.

– Да, так оно и есть, – кивнул кшатрий. – Я думаю, что над Хамаром потрудился травник. Это самый безопасный вариант для организаторов убийств. Тех колдунов, что осматривали туранца, можно было без труда обмануть, но кто мог поручиться, что повелитель не пригласит более умелых магов. От травяной же смеси, приготовленной соответствующим образом, следов в организме не остается.

– И много в Айодхье таких специалистов?

– Пятеро, – Сатти выглядел очень довольным. – За ними всеми следят преданные лично мне люди, не упускают их из вида ни на мгновенье. Рано или поздно виновный, если таковой среди них имеется, выдаст себя. Тот, кто приготовил снадобье разделения сознания, не мог не знать, для чего оно предназначалось. И он понимал, что после того, как последний из семи браминов отправится на Серые Равнины, убийцы придут и за ним, и должен был подготовиться к их визиту. Я надеюсь, что он допустит ошибку и примет моих людей за своих клиентов.

– А если нет?

– Если нет, то эти пятеро не при чем. В принципе, снадобье могли заказать и в Кхитае, где подобных мастеров побольше. Но тогда доверие к травнику было очень большим. Окажись Хамар менее восприимчив к зелью, уже ничего нельзя было бы исправить. Не верю я в это, травник либо местный, либо живет неподалеку от столицы. Сотник, я очень прошу доверить это направление наших с вами поисков целиком и полностью мне. Не хочу вас обидеть, но эти пятеро вам не по зубам.

– Я не обидчивый.

– Вот и хорошо. У меня есть чем вас занять. Думаю, вы обратили внимание, что в дома, где были совершены убийства, не допускали стражников раджи Нараина. Вроде бы понятно, что дело государственного уровня и расследованием должны заниматься люди повелителя. Но почему они сразу же после первого случая взяли поиски в свои руки?! Откуда они могли знать, что убийства продолжатся?! А ведь точно, знали! Резня, конечно, и в первый раз была страшная, но с интересами государства она соотносилась слабо. Такие преступления всегда расследовала столичная стража.

– Я уже обратил на это внимание. Похоже, что правитель и его приближенные знали о готовящихся убийствах или просто ожидали соизмеримого с ними события. И они явно не желали, чтобы на поверхность всплыла вся правда о гибели браминов, для того и отсекли городских стражей от расследования.

– Правильно, Конан. Им есть что скрывать. Мы не знаем и десятой доли того, что известно людям повелителя. Даже я, тысяцкий, и то вынужден довольствоваться слухами.

– Достоверными или не очень?

– Думаю, что достоверными. Надеюсь. Впрочем, я неправильно сделал, употребив множественное число. Слух до меня дошел один-единственный. Нашептали мне на ушко, что не только во дворце Синты были выжившие. В других домах, во всех, кроме первого, также спаслось несколько слуг и охранников. И сейчас они томятся в застенках тайной службы повелителя.

– Похоже на правду, – согласился Конан. – Я больше всего недоумевал, как убийца умудряется не выпускать на волю ни одну из своих жертв. Даже если он их и отсекал неведомым образом от выхода, то всегда можно было спрятаться. Дворцы у покойных браминов гигантские, и найти там тихий уголок – не проблема. Но непонятно тогда, почему выжившие не указали на Хамара, как это сделали охранники Синты.

– С чего вы взяли, сотник, что они молчали? – поинтересовался Сатти. – Вполне возможно, что люди повелителя узнали от них, кто убийца, просто ловить его они не спешили. Что если стражи занимались не тем, что расследовали преступление, а тем, что контролировали результаты, прибирались за убийцей?

– В Вендии возможно и такое, – мрачно произнес Конан.

– Я хочу, чтобы вы разобрались с тем, чем на самом деле занималась стража повелителя. Мне они никогда ничего не расскажут. Я из городских, из тех, что служат в первую очередь радже Нараину и лишь во вторую – повелителю.

– Не верю, что у вас, Сатти, нет знакомых в тайной службе или гвардии Вендии.

– Есть знакомые, даже друзья. Но для них преданность повелителю стоит выше дружбы. Они помогут мне, только если будут уверены, что это не пойдет вразрез с интересами их службы. А сейчас совсем не та ситуация, мы играем разными фигурами. Вы же, Конан, человек для них нейтральный. Если вы сумеете их заинтересовать, то вас могут попытаться привлечь на свою сторону.

– Считаете, что такое возможно?

– Вполне! Правитель не откажется заполучить в свои ряды туранского сотника, который по возвращении в Аграпур наверняка будет повышен до тысяцкого. С прямым предложением к вам, разумеется, никто не полезет, но постараться аккуратно подвести к нужному решению могут. И ваша задача – не зевать.

– Я посмотрю, что получится сделать.

– Отлично! – хлопнул в ладоши Сатти. – Нам осталось только решить, как поддерживать связь. О сегодняшней нашей встрече всем заинтересованным людям уже известно, но я не вижу в этом ничего страшного. Рано или поздно Телида должна была нас свести.

– Есть предложения? – Конан уже успел изучить манеру общения тысяцкого. Тот без наводящего вопроса или напоминания мог сто лет ходить вокруг да около.

– Разумеется, – сказал вендиец. – Вы завтра собираетесь к Телиде?

– А надо?

– Надо! Вам по статусу положено у нее бывать. Ничего подозрительного в этом нет. Так же, как и в моих визитах к ней. Мы с вдовой старые приятели. Я буду оставлять вам у нее сообщения о местах будущих встреч. В их надежности можете не сомневаться.

– Я и не собирался, – улыбнулся Конан. – Если нам больше нечего обсудить, то я пойду.

– Конечно же! Я помню, что вы торопились, – сказал Сатти. – Прошу простить, что задержал вас. Доброй дороги, Конан. Вы идите, а я посижу здесь еще немного, полюбуюсь на звезды и подумаю.

– Счастливо оставаться!

За разговором Конан и не заметил, как сады погрузились во тьму.

Мир вокруг киммерийца наполнился птичьими голосами. Северянин был настолько погружен в разговор, что не замечал происходящих вокруг него метаморфоз. Переход к новой обстановке оказался столь скорым, что киммерийцу на миг показалось, что он не в столице Вендии, а в самом сердце джунглей, где человек – существо лишнее и постороннее.

Конан тряхнул головой, гоня прочь образы, рожденные его воображением.

Но не так-то просто было с ними справиться.

Сотник точно знал, что находится в садах повелителя Вендии, но инстинкты во весь голос кричали об обратном, убеждая его, что он в диких местах и опасность где-то рядом, за следующим поворотом. Киммериец, сам того не замечая, начал ступать мягко, словно кошка. Так постепенно он превращался в ночного хищника, исконного обитателя этих мест. Сознание сотника было свободно от страхов и жажды крови, но тело его было телом зверя, готового в любой момент ринуться на врага.

Пока все было спокойно, сознание и инстинкты существовали независимо друг от друга, но вдруг нечто заставило Конана прислушаться к своему звериному чутью. Опасность мнимая начала обретать очертания опасности реальной. Что-то в окружающей обстановке было не так, неправильно, что-то не принадлежало миру садов. Киммериец осматривался, но никак не мог понять, что именно привлекло его внимание. Деревья, кусты, птицы – всё как обычно. Только вместо солнца полная луна.

– Кром порази этого Сатти! – выругался киммериец. – После всех этих разговоров о заговорах собственной тени бояться начинаю.

Северянин в сердцах сплюнул и продолжил путь к полуночному выходу из садов.

Однако неприятное ощущение близости чего-то чужого и злого не исчезало. Конан утешал себя мыслью, что птицы ведут себя совершенно спокойно, а значит, страхи эти – не более чем фантом.