Текст книги "В Лесах Ада (ЛП)"

Автор книги: Брендон Сандерсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

Перевод с английского: Bazalmont, Theotormoon, Alesyasparrow, Zhuzh, Rediens, 2013-2014.

Вычитка и редактура: Theotormoon, Alesyasparrow, Rediens, Lyuda_M.

Для booktran.ru , 2014.

От авторов антологии «Опасные женщины» Джорджа Р. Р. Мартина и Гарднера Дозуа

Одна из быстро восходящих звёзд в жанре фэнтези наряду с такими писателями, как Джо Аберкромби, Патрик Ротфусс, Скотт Линч, Лев Гроссман и К. Дж. Паркер, автор бестселлеров по версии газеты «Нью-Йорк Таймс», Брендон Сандерсон. Писатель, который был выбран для завершения известной эпопеи Роберта Джордана «Колесо времени», оставшейся незаконченной из-за смерти автора. Огромная задача, за которую взялся Б.Сандерсон, подготовив романы «The Gathering Storm» («Грядущая буря»), «Towers of Midnight» («Башни Полуночи»), «A Memory of Light» («Память Света»), которые ещё не были официально переведены на русский язык.

Он также хорошо известен циклами: «Рождённый туманом», состоящим из трёх книг – «Пепел и сталь», «Источник Восхождения» («The Well of Ascension»), «Герой Веков» («The Hero of Ages»); «Сплав закона» («The Alloy of Law») (три последние не переведены на русский язык); а также «Алькатрас», состоящим из четырёх книг – «Алькатрас и Пески Рашида», «Alcatraz Versus the Scrivener’s Bones» («Алькатрас и Кости Нотариуса»), «Alcatraz Versus the Knights of Crystallia» и «Alcatraz Versus the Shattered Lens» (не переведены).

Его другие книги включают «Город богов», «Firstborn» («Перворождённый»), «Warbreaker» (последняя на русском не выходила) и новую серию «Сокровищница Штормсвета» с книгами «Обречённое королевство» и «Слова Сияния». Брендон Сандерсон живёт в Американ Форк (штат Юта), его личный сайт – brandonsanderson.com.

В этом рассказе писатель погружает нас в зловещее безмолвие лесов, и расскажет историю об отчаянной и опасной женщине, которая готова рискнуть всем, сделать всё, что угодно, ради спасения семьи. Даже в таком месте, где голодные призраки скрываются за каждым деревом, а любой неверный шаг сулит незамедлительную смерть.

Брендон Сандерсон «В Лесах Ада»

– Единственный, кого тебе нужно опасаться, так это Белый Лис, – вещал Даггон, потягивая пиво. – Говорят, он пожал руку самому Злу, побывал в Падшем мире и вернулся с необычными способностями. Даже в самую глубокую ночь он может разжечь огонь, и ни один дух не осмелится прийти по его душу. Да, таков Белый Лис. Подлейший ублюдок в этих краях. Молись, что не попадёшься ему на глаза, друг мой. Иначе ты – покойник.

У собутыльника Даггона была тонкая, как бутылка вина, шея, а голова походила на картофелину, прикреплённую боком к её верхушке. Его голос срывался на визг, когда он говорил, а ластпортский акцент эхом отзывался под потолком постоялого двора.

– А что… а чем я могу привлечь его внимание?

– Это, друг мой, зависит от… – начал говорить Даггон, оглянувшись на нескольких разодетых торговцев, расхаживающих неподалёку. На них были чёрные камзолы с торчащими спереди кружевными оборками и широкополые шляпы жителей фортов. Здесь, в Лесах, они не протянули бы и двух недель.

– Зависит?.. – повторил собутыльник Даггона. – Зависит от чего?

– От многих вещей, друг мой. Белый Лис – охотник за головами, знаешь ли. Какие преступления ты совершил? Что ты сделал?

– Ничего, – его писк походил на скрип ржавого колеса.

– Ничего? Люди не отправляются в Леса, чтобы совсем «ничего» не делать, друг мой.

Его собеседник посмотрел по сторонам… Он представился Эрнестом [1]1
  В оригинале Earnest, в переводе с английского языка – «серьёзный». (Здесь и далее примечания переводчика.)


[Закрыть] . Ну а Даггон представился Эмити [2]2
  В оригинале Amity, в переводе с английского языка – «дружелюбный».


[Закрыть] . Имена в Лесах ничего не значили. Или, наоборот, им придавали слишком большое значение. Правильно подобранным, по крайней мере.

Эрнест откинулся назад, затем наклонился к столу, втянув шею в плечи, будто пытаясь спрятаться за стаканом пива. Он купится на это. Людям нравилось слушать о Белом Лисе, Даггон считал себя мастером. Как бы там ни было, он был экспертом рассказывать истории, ради которых такие слабовольные мужчины, как Эрнест, покупали ему выпивку.

«Я дам ему немного времени поволноваться, – подумал Даггон, улыбаясь про себя. – Пускай побоится немного». Эрнест точно захочет выудить еще какую-нибудь информацию.

Ожидая расспросов, Даггон откинулся на спинку стула и оглядел комнату. Торговцы изрядно мешали окружающим своими требованиями собрать им еду, к тому же эти люди заявили, что через час они уже должны быть в пути. Вот глупцы. Путешествовать ночью по Лесам? Только настоящим поселенцам такое под силу. Ну а такие как они… в первый же час нарушат одно из Простых Правил и навлекут на себя духов. Даггон выбросил идиотов из головы.

Хотя тот парень в углу… одетый во всё коричневое, всё ещё был в шляпе, хоть и был в помещении. Этот тип действительно внушал опасение. «Интересно, уж не он ли это», – подумал Даггон. Насколько ему было известно, никому не удавалось выжить после встречи с Белым Лисом. Десять лет, больше сотни полученных вознаграждений. Без сомнения, кто-то да знал его имя. В конце концов, ведь платили же власти фортов ему вознаграждения.

Владелица постоялого двора, мадам Сайленс [3]3
  В оригинале Silence, в переводе с английского языка – «тишина».


[Закрыть] , прошла рядом со столом и бесцеремонно шваркнула еду перед Даггоном. Нахмурившись, она поставила и пиво, пролив пену ему на руку, а затем захромала прочь. Сильная женщина. Жесткая. В Лесах все были такие. По крайней мере те, кто сумел выжить.

Он уже знал, что угрюмый вид Сайленс был всего лишь её способом сказать «привет». Женщина даже частенько давала ему добавку оленины. Временами ему представлялось, что хозяйка двора даже испытывает к нему какие-то чувства. Однажды, возможно…

«Не будь идиотом, – подумал он про себя, когда начал жевать еду, обильно заправленную подливкой. – Лучше жениться на камне, чем на Сайленс Монтейн. Камень и то ласковей. Да и добавки дала, наверняка, только потому, что хорошо знала цену постоянному клиенту. Ведь всё реже и реже в эти края заглядывали путешественники. Слишком много духов. Да ещё и Честертон. Сам по себе – отдельная история.

– Так он… охотник за головами, этот Лис? – Человек, который представился Эрнестом, казалось, вспотел.

Даггон улыбнулся. Всё-таки история хорошо зацепила собеседника.

– Он не просто какой-то охотник за головами. Он охотник за головами с большой буквы. Хотя Белый Лис не занимается всякой ерундой… не обижайся, друг, но ты всё-таки, мелкая нажива.

Его собутыльник ещё больше занервничал. Что же он такого натворил?

– Но… – пробормотал мужчина, – он не придёт за мной… э-э, допустим, что я что-то и сделал… во всяком случае, он не заявился бы сюда, не так ли? Я имею в виду на постоялый двор мадам Сайленс, он же защищён. Всем это известно. Дух её умершего мужа обитает здесь. У меня был кузен, который сам видел его. Да, видел… точно.

– Белый Лис не боится духов, – промолвил Даггон, наклоняясь вперёд. – Кстати говоря, заметь, я не думаю, что он рискнул бы войти сюда… но не из-за какого-то духа. Все знают, что здесь нейтральная территория. Должны же быть какие-то безопасные места, даже в Лесах. Но…

Даггон улыбнулся Сайленс, когда она снова прошла мимо него в сторону кухни. На сей раз женщина не бросила на него хмурый взгляд. В конце концов он достучится до неё.

– Но? – взвизгнул Эрнест.

– Хорошо… – сказал Даггон. – Я мог бы рассказать тебе несколько историй о том, как Белый Лис забирает людей, но стакан мой, как видишь, пуст. Кошмар. Я думаю, тебе было бы очень интересно узнать, как Белый Лис поймал Миротворца Хэпшира. Отменная история.

Эрнест пискнул Сайленс, чтобы та принесла ещё пива, хотя в этот момент она суетилась на кухне и не слышала. Даггон нахмурился, но Эрнест положил монету на край стола, тем самым показывая Сайленс или её дочери, что хочет повторить. Так тоже пойдёт. Даггон улыбнулся сам себе и начал историю.

* * *

Сайленс Монтейн закрыла дверь в общий зал, развернулась и прижалась к ней спиной. Женщина пыталась успокоить учащённо бьющееся сердце, глубоко вдыхая и выдыхая. Не выдала ли она себя каким-либо образом? Догадались ли они, что женщина узнала их?

Мимо прошла Уильям Энн, вытирая руки о тряпку.

– Мама? – спросила девушка, останавливаясь. – Мам, ты…

– Принеси книгу. Быстрее, дитя!

Побледнев, Уильям Энн поспешила в кладовку. Сайленс сжала свой передник, всё ещё нервничая, а затем подошла к своей дочери, когда девушка вышла из кладовой с толстой кожаной сумкой. Торчавший из неё корешок книги был в муке.

Сайленс взяла сумку, вытащила книгу и открыла её на кухонном столе, раскрыв коллекцию отрывных бумажных листов. На большинстве из них были изображены лица. Пока Сайленс перебирала страницы, Уильям Энн подошла к двери, чтобы взглянуть через глазок на общий зал.

На несколько мгновений единственным звуком, сопровождающим колотящееся сердце Сайленс, было шуршание торопливо переворачиваемых страниц.

– Человек с длинной шеей, да? – спросила Уильям Энн. – Я запомнила его лицо, он один из тех, за чью голову положено вознаграждение.

– Это просто Ламинтейшн Вайнбэр, мелкий конокрад. Он едва ли стоит двух мер серебра.

– Кто же тогда? Человек в шляпе, сидящий к нам спиной?

Сайленс покачала головой, найдя нужные страницы под кипой листов. Она просмотрела рисунки. «Бог Извне, – подумала женщина. – Не знаю, чего я больше хочу, чтобы это оказались они или нет». Во всяком случае, её руки перестали трястись.

Уильям Энн поспешно вернулась назад и вытянула шею из-за плеча Сайленс. В свои четырнадцать девочка уже была выше матери. Нет ничего обидного в том, что твой ребёнок выше тебя. Хотя Уильям Энн ворчала, что была неуклюжей и долговязой, её тонкий стан был предвестником будущей красоты. Она унаследовала это от своего отца.

– О, Бог Извне, – вымолвила Уильям Энн, прикрыв рот рукой. – Так ты о…

– Честертон Девайд, – сказала Сайленс. Форма подбородка, взгляд… не отличить. – Он пришёл прямо в наши руки с четырьмя своими людьми.

За этих пятерых дадут столько, что хватит оплатить поставки на год. Возможно, на два.

Она пробежала взглядом по надписям к изображениям, напечатанным размашистыми жирными буквами.

« Чрезвычайно опасен. Разыскивается за многочисленные душегубства, изнасилования, вымогательства…» И, конечно, в конце было: «… и заказные убийства».

Сайленс всегда было интересно, действительно ли Честертон и его люди намеревались убить губернатора самого влиятельного города на этом континенте, или что-то пошло не по плану. Простой грабёж, который пошёл не так, как надо. Так или иначе, Честертон ясно осознал, что натворил. До этого инцидента он был закоренелым бандитом с большой дороги, но теперь…

Теперь он был чем-то большим, кем-то гораздо более опасным. Честертон знал, что если его схватят, то не будет ни пощады, ни милосердия. Власти Ластпорта уже объявили Честертона злостным нарушителем порядка и маньяком, представляющим страшную опасность для мирных граждан.

Честертону уже нечего было терять, он был готов пойти на всё. Именно так он и поступал.

«О, Бог Извне», – подумала Сайленс, глядя на продолжение списка его преступлений на следующей странице.

Стоявшая рядом с ней Уильям Энн прошептала:

– Он там? – спросила она. – Но где?

– Торговцы, – ответила Сайленс.

– Что? – Уильям Энн помчалась обратно к глазку. Дверь, как и всё на кухне, была так сильно вычищена, что казалась практически выцветшей. Себруки постоянно наводила чистоту.

– Я не вижу сходства, – произнесла Уильям Энн.

– Смотри внимательнее, – Сайленс тоже не смогла узнать с первого раза, хотя каждую ночь проводила с книгой, запоминая их лица.

Несколько мгновений спустя Уильям Энн ахнула, подняв руку ко рту.

– Как глупо с его стороны. Его же так легко узнать. Даже в маскировке.

– На то и расчет. Все будут помнить просто ещё одну группу глупых торговцев, которые думали, что смогут бросить вызов Лесам. Через несколько дней они исчезнут с пути. Все подумают, что их просто забрали духи. Если, конечно, о них вообще кто-нибудь вспомнит. К тому же, Честертону так проще путешествовать – быстро и свободно, он может посещать постоялые дворы и собирать информацию.

Был ли это способ, с помощью которого Честертон выбирал хорошие цели для нападения? Интересно, а до этого они уже бывали на этом постоялом дворе? От этой мысли у неё внутри всё сжалось. Она часто обслуживала преступников, а некоторых и не раз. В Лесах, наверное, преступником был каждый. Хотя бы потому, что не платил налоги, введённые жителями фортов.

Честертон и его люди были другими. Ей и без списка их преступлений было понятно, на что они способны.

– Где Себруки? – спросила Сайленс.

Уильям Энн встрепенулась, как будто выходя из оцепенения.

– Она кормит свиней. Тени! Думаешь, они узнали её?

– Нет, – ответила Сайленс. – Боюсь, что это она узнала их. – Себруки ещё только восемь, но она, на удивление – и на свою беду – слишком наблюдательна.

Сайленс закрыла книгу с розыскными листами и положила ладонь на кожаную обложку.

– Мы убьём их, не так ли? – спросила Уильям Энн.

– Да.

– Сколько за них заплатят?

– Иногда бывают такие ситуации, дитя, что неважно, сколько платят за человека, – в своём голосе Сайленс сама же услышала притворство. Времена становились всё более тяжёлыми, цены на серебро росли и в Бастион Хилл, и в Ластпорте.

Иногда, действительно, не важно, сколько дают за человека. Но не в этот раз.

– Я подсыплю им яда, – Уильям Энн отошла от глазка и пересекла комнату.

– Что-нибудь не сильнодействующее, дитя, – предостерегла её Сайленс. – Они опасные люди. И заметят, если что-то будет не так.

– Я не дура, матушка, – сказала Уильям Энн сухо. – Я возьму болотную траву. Они даже не почувствуют её вкус в пиве.

– Полдозы. Не хочу, чтобы они отключились за столом.

Уильям Энн кивнула, вошла в старый чулан и, закрыв за собой дверь, начала поднимать половицы, чтобы добраться до ядов. Болотная трава не убьёт, но затуманит разум и вызовет головокружение.

Сайленс не рискнула подсыпать что-нибудь более смертоносное. Если подозрения когда-либо приведут к ней на постоялый двор, её карьера и, вероятно, жизнь закончатся. В памяти путешественников она должна быть своенравной, но справедливой хозяйкой, не задающей лишних вопросов. Её постоялый двор всегда считался безопасным местом, в том числе и для самых отъявленных преступников. Каждую ночь она ложилась в кровать с сердцем, полным страха, что кто-то заметит, что подозрительно большое количество преступников, пойманных Белым Лисом, останавливались на постоялом дворе Сайленс за пару дней до своей гибели.

Она вошла в кладовую, чтобы положить на место сумку с книгой. Здесь стены тоже были начисто вычищены, на свеже-выскобленных полках – ни пылинки. Что за дитя. Разве это слыхано, чтобы ребенок предпочел уборку игре? Конечно, учитывая то, что пришлось пережить Себруки…

Сайленс не могла удержаться от того, чтобы не дотянуться до верхней полки, где она хранила арбалет и болты с серебряными наконечниками. Она держала его для духов, но ещё ни разу не использовала против людей. Проливать кровь в Лесах было слишком опасно. Но Сайленс по-прежнему успокаивало то, что при возникновении настоящей угрозы у неё есть оружие под рукой.

Убрав книгу с розыскными листами, она пошла проверить Себруки. Девочка действительно кормила свиней. Сайленс считала, что нужно содержать здоровый скот. Конечно, не для еды. Ходило поверье, что свиньи защищали от духов. Она использовала любые возможные средства, чтобы постоялый двор казался как можно безопаснее.

Невысокая смуглая девочка с длинными чёрными волосами стояла на коленях в свинарнике. Никто и не принял бы её за дочь Сайленс, даже если бы и знал о прискорбной истории Себруки. Малышка, напевая себе под нос, отскребала стенки загона.

– Дитя? – позвала Сайленс.

Себруки повернулась к ней и улыбнулась. Как сильно она изменилась за год. Когда-то Сайленс могла поклясться, что этот ребёнок больше никогда не улыбнётся. Первые три месяца на постоялом дворе Сербуки просто смотрела на стены.

Где бы Сайленс её не оставляла, девочка подходила к ближайшей стене, садилась и молча глядела на неё весь день. А глаза были пустые, как у духов…

– Тётя Сайленс? – спросила Себруки. – С вами всё в порядке?

– Со мной всё хорошо, дитя. Просто мучают воспоминания. Ты… теперь чистишь свинарник?

– Стенки нужно хорошенько отскрести, – сказала Себруки. – Хрюшки тоже хотят быть чистыми. Ну, по крайней мере, Джером и Иезекииль точно. Остальных, похоже, это не волнует.

– Не обязательно так тщательно вычищать их, дитя.

– Мне нравится этим заниматься, – ответила Себруки. – Становится лучше. Это всё, чем я могу помочь.

Что ж, лучше чистить стены, чем безучастно пялиться на них весь день. Сейчас Сайленс была счастлива, что хоть что-то занимает ребенка. Пускай чистит, лишь бы пока не заходила в общий зал.

– Думаю, свиньи будут довольны, – сказала Сайленс. – Давай ещё тут приберешься немного?

Себруки посмотрела на неё.

– Что-то случилось?

Тени, как же она наблюдательна.

– В общем зале некоторые не стесняются в выражениях, – сообщила Сайленс. – Я не хочу, чтоб ты набралась от них сквернословий.

– Я уже не ребёнок, тётя Сайленс.

– А кто? – ответила Сайленс твёрдо. – И будешь слушаться. Не думай, что я не отшлёпаю тебя по заднице.

Себруки закатила глаза, но, тем не менее, приступила к работе и начала напевать. Сайленс иногда использовала бабушкин метод воспитания, когда говорила с Себруки. На строгость девочка реагировала нормально. Иногда даже казалось, что она этого и ждала… Возможно, ей казалось это признаком того, что кто-то держит ситуацию под контролем.

Как же Сайленс хотелось, чтобы она уверенно, по-настоящему контролировала ситуацию. Ведь она Фоскаут – такую фамилию взяли ее дедушка с бабушкой. В своё время они наряду с другими отважными первопроходчиками решились покинуть Родину и отправились на исследование континента. Да, она – Фоскаут. Но будь Сайленс проклята, если кто-либо узнает, какой абсолютно бессильной она чувствовала себя большую часть времени.

Сайленс пересекла задний двор таверны, заметив Уильям Энн на кухне, готовившую порошок, чтобы растворить в пиве. Она прошла мимо неё и заглянула на конюшню. Неудивительно, Честертон говорил, что они уедут после ужина. В то время как большинство людей искало ночлег в относительной безопасности постоялых дворов, Честерстон со своей бандой привык ночевать в Лесах. Даже в окружении духов им будет гораздо комфортнее в самодельном лагере, чем в кровати постоялого двора.

В стойлах, старый конюший Доб только что закончил чистить лошадей. Он не поил их. Сайленс распорядилась не делать этого до последнего.

– Молодец, Доб, – похвалила Сайленс. – Может отдохнешь пока?

Он кивнул в ответ и пробормотал:

– Спасибо, мэм.

Как и обычно, Доб вышел на крыльцо и достал трубку. Конюх не блистал умом, он не имел ни малейшего понятия, чем на самом деле занималась Сайленс на постоялом дворе. Но он работал на неё ещё до смерти Уильяма и был самым преданным человеком из всех, кого она смогла бы найти.

Сайленс закрыла за ним дверь. Затем сходила в комнатку в дальней части конюшни, которую постоянно держала под замком, и принесла оттуда несколько мешочков. Проверив каждый в тусклом свете, сложила их на столе конюха, потом подняла седло и водрузила его на спину лошади.

Женщина почти закончила седлать, когда дверь тихонько распахнулась. Она замерла, сразу же вспомнив о мешочках на столе. Почему она не засунула их в свой передник? Растяпа!

– Сайленс Фоскаут, – произнёс вкрадчивый голос с порога.

Подавив стон, Сайленс повернулась, встретившись лицом к лицу с визитёром.

– Теополис, – сказала она, – ты ведь знаешь, что лазить по чужой собственности, да ещё принадлежащей женщине – очень нехорошо. Я вышвырну тебя за такое посягательство на мою территорию.

– Сейчас, сейчас. Это скорее похоже на… как та лошадь, что лягает человека кормящего её, хммм?

Долговязый Теополис опёрся о дверной косяк, сложа руки на груди. Он носил простую одежду без каких-либо отличительных знаков его ранга. Сборщик налогов форта зачастую не хотел, чтобы каждый встречный знал о его профессии. Чисто выбрит, на его лице всегда находилась одна и та же покровительственная улыбка. Одежда на нём была слишком чистой и новой, чтобы принадлежать человеку, который живёт в Лесах. Но он ни какой-нибудь щёголь, и далеко не дурак. Теополис был опасен, но не так, как остальные, – он представлял угрозу совершенно другого рода.

– Зачем ты здесь, Теополис? – спросила она, укладывая седло на спину последнего скакуна – фыркающего чалого мерина.

– А зачем я обычно прихожу к тебе, Сайленс? Хммм, наверное, ради твоей весёлой мордашки, а?

– Я за всё рассчиталась.

– Это потому, что ты по большей части освобождена от налогов, – сказал Теополис. – Но ты не заплатила мне за партию серебра за прошлый месяц.

– В последнее время дела шли не очень удачно. Я заплачу.

– А болты для твоего арбалета? – спросил Теополис. – Не понятно, то ли ты делаешь вид, что не помнишь, сколько стоит каждый наконечник для болтов, то ли?.. Хммм, а запасные секции, что пришли тебе на ремонт серебряных колец-укреплений?

От его скулящего акцента она брезгливо морщилась, продолжая застегивать пряжки на седле. Теополис. Тени, что за день!

– Боже правый… – вымолвил Теополис, обойдя ухоженную лошадь. Он взял один из мешочков. – Тааак, а это еще что у нас такое? Уж не болотный ли сорняк? Я слышал, что он светится ночью, если на него посветить правильным светом. Это и есть один из тайных секретов Белого Лиса?

Сайленс выхватила у него мешочек.

– Не произноси этого имени, – прошипела она.

Он усмехнулся.

– У тебя на примете «вознаграждение»! Прелестно. Мне всегда было любопытно, как же ты их выслеживаешь. Делаешь в мешочке отверстие, цепляешь под седло, содержимое капает на землю и оставляет светящийся след? Так? Дааа… так ты можешь долго за ними идти, а потом и грохнуть подальше от сюда. Так ты и отводила подозрения от маленького постоялого двора?

Да, Теополис был опасен, но она нуждалась в ком-то, кто мог бы получать вознаграждения за неё. Теополис был крысой и, как все крысы, знал лучшие дыры, кормушки и закоулки. У него были связи в Ластпорте, он забирал деньги будто на имя Белого Лиса. Сайленс же никак не упоминалась.

– Знаешь, в последнее время я испытываю соблазн сдать тебя, – сказал Теополис. – Множество искателей приключений делают высокие ставки, гадая, кто же такой Белый Лис. Банк уже собран большой. С этими знаниями я мог бы стать богатым человеком, хммм?

– Ты уже богат, – огрызнулась она. – Ты, конечно, не подарок, но совсем не идиот. Десять лет всё было нормально. Только не говори мне, что ты променяешь богатство на небольшую известность.

Мужчина улыбнулся, но возражать не стал. Он оставлял себе половину того, что она получала с каждого вознаграждения. Для Теополиса это было прекрасной сделкой. Он ничем не рисковал, и Сайленс знала, что это как раз то, что ему нужно. Все-таки он гражданский, а не охотник за головами. Один-единственный раз она видела, как Теополис убил человека, да и то только потому, что тот не смог дать отпор.

– Ты слишком хорошо меня знаешь, Сайленс, – рассмеялся Теополис. – Действительно слишком хорошо. Ну и ну! Вознаграждение! Интересно, за кого на этот раз. Я должен взглянуть на него в общем зале.

– Даже не вздумай! Тени! Думаешь, что лицо сборщика налогов не спугнет их? Поэтому ты никуда не пойдешь, чтобы ничего не напортить.

– Тише, Сайленс, – сказал он, всё ещё усмехаясь. – Повинуюсь твоим правилам. Лишний раз я здесь не показываюсь, чтобы не навести на тебя никаких подозрений. В любом случае сегодня я не могу остаться, я просто пришёл, чтобы сделать тебе предложение. Только теперь оно, вероятно, не понадобится! Ах, такая жалость. И это после всех неприятностей, что я пережил ради тебя, хммм.

Ей становилось холодно.

– Даже не могу представить, какую помощь ты мне можешь предложить?

Теополис достал листок бумаги из сумки, а затем осторожно развернул его своими не в меру длинными пальцами. Он шагнул, чтобы продемонстрировать ей, но она сама выхватила листок.

– Что это?

– Возможность освободить тебя от выплаты долга, Сайленс! Тебе больше не придется об этом беспокоиться.

В бумаге было предписание о конфискации, разрешение для ростовщика Сайленс – Теополиса – требовать её имущество в счёт оплаты. Власти фортов действительно считали, что в их юрисдикцию входят дорожные тракты и земельные полосы по обе стороны от них. Они даже высылали военные патрули. Время от времени.

– Беру свои слова обратно, Теополис, – выплюнула она. – Ты самый настоящий дурак. Готов бросить всё, что у нас есть, из-за жадности, чтобы урвать себе кусок земли?

– Конечно же нет, Сайленс. Я не собираюсь ни от чего отказываться! Вообще-то мне не по себе, когда ты постоянно находишься у меня в долгу. Но не будет ли эффективней, если я возьму на себя финансовые вопросы постоялого двора? Ты останешься здесь работать и охотиться за головами, как обычно. Тебе никогда больше не придётся волноваться о своих долгах, хммм?

Она скомкала бумагу.

– Ты же превратишь меня и мою семью в рабов, Теополис.

– О, не драматизируй так. Там, в Ластпорте, начали переживать, что такую важную придорожную стоянку держит никому не известный человек. Ты привлекаешь внимание, Сайленс. Думаю, это последнее, чего бы ты хотела.

Сайленс продолжала мять бумагу, сильнее сжимая её в кулаке. Лошади зашаркали в стойлах. Теополис усмехнулся.

– Хорошо, – сказал он. – Возможно, в этом не будет необходимости. Возможно, в этот раз вознаграждение будет очень большим, хммм? Можешь быть, намекнешь, кто это. А то я буду весь сидеть и мучиться.

– Пошёл вон, – прошипела она.

– Дорогая Сайленс, – сказал Теополис. – Все Фоскауты упрямы до последнего вздоха. Поговаривают, что твои бабка с дедом были первыми из первых. Первыми, кто прибыл разведать этот континент, первыми, кто обосновался в Лесах… и первыми застолбили себе место в аду.

– Не говори так о Лесах. Это мой дом!

– Однако, ещё даже до того, как явилось Зло, эту землю таковой и считали. Это не вызывает у тебя любопытство? Ад, проклятая земля, где тени мёртвых нашли себе пристанище. Я всё задаюсь вопросом: действительно ли дух твоего покойного мужа охраняет это место или ты просто рассказываешь людям сказки? Чтобы дать им почувствовать себя в безопасности, хммм? Ты потратила целое состояние на серебро. И оно как раз и дает настоящую защиту, но я так и не смог найти в архивах запись о твоём браке. С другой стороны, если такового и не было, это означает, что дорогая Уильям Энн незаконно…

– Вон.

Мужчина ухмыльнулся, но приподнял шляпу и вышел. Она слышала, как он запрыгнул в седло, а затем ускакал. Скоро наступит ночь, но, вероятно, слишком глупо надеяться, что духи заберут Теополиса. Она давно подозревала, что где-то рядом у него был тайник, может, пещера, которая внутри обложена серебром.

Она сделала вдох, пытаясь успокоиться. Теополис, конечно, умел вывести из себя, но он тоже не знал всего. Сайленс заставила себя вновь сосредоточиться на лошадях и достала ведро воды. Она высыпала в него содержимое мешочков и затем дала обильную дозу лошадям, которые принялись жадно пить.

Конечно, так, как описал ситуацию Теополис, сделать не получится – мешочки будет слишком легко обнаружить. А вдруг разбойники ночью расседлают лошадей? Тут они и увидят эти мешочки, и поймут, что по их следу кто-то идет. Нет, ей нужно что-то более скрытное.

– Что же мне со всем этим делать? – прошептала Сайленс, давая напиться лошади. – Тени. Они тянутся ко мне со всех сторон.

«Убить Теополиса». Вот что, вероятно, сделала бы бабушка. Она рассматривала этот вариант.

«Нет, – подумала Сайленс. – Я не стану такой же. Не стану ею». Теополис хоть и был бандитом и подлецом, но не нарушал законов и не причинял никому никакого вреда. По крайней мере она не слышала об обратном. Должны же быть правила, даже здесь. Должны же быть пределы. Возможно, в этом отношении она не столь сильно отличалась от жителей фортов.

Она найдёт другой способ. У Теополиса было только предписание о долге; он был обязан показать его Сайленс. Это означало, что у неё есть день или два, чтобы достать деньги. Всё аккуратно и организованно. В укрепленных городах утверждали, что именно там настоящая цивилизация. Эти правила давали ей шанс.

Женщина вышла из конюшни. Заглянув через окно в общий зал, она увидела, как Уильям Энн разносит выпивку «торговцам» банды Честертона. Сайленс остановилась, чтобы понаблюдать.

Позади неё Леса зашелестели на ветру.

Сайленс прислушалась, поворачиваясь к ним лицом. Можно определить жителей фортов по тому, как они отказываются стоять лицом к Лесам. Отводят глаза и никогда не смотрят в глубину. Эти внушительные мрачные деревья покрывали почти каждый дюйм континента, их листва затеняла землю. Неподвижные. Тихие. Какие-то звери там всё же жили, но исследователи форта заявляли, что никаких хищников не было. Их всех уничтожили духи. Ведь они приходят к тем, кто проливает кровь.

Вглядываясь в Леса, ты словно заставлял их… отступать. Тьма отступала в глубину, тишина уступала место звукам грызунов, пробирающихся под опавшими листьями. Фоскауты знали, что на Лес нужно смотреть твердо, не отводя взгляд. Фоскауты знали, что исследователи ошибались. Всё-таки один хищник точно существовал. И им был сам Лес.

Сайленс повернулась и пошла к двери в кухню.

Сохранить постоялый двор, во что бы то ни стало, было её основной задачей, поэтому сейчас ей нужно было получить деньги за Честертона. Если она не заплатит Теополису, вероятность того, что всё будет по-прежнему, ничтожна мала. Она будет в полной зависимости от него, поскольку нельзя оставлять постоялый двор. У неё не было гражданства форта, да и для местных поселенцев были слишком трудные времена, чтобы взять её к себе. Нет, ей придётся остаться и работать на постоялом дворе на Теополиса, и он выжмет её полностью, требуя всё больший и больший процент от вознаграждений.

Она открыла дверь на кухню. И…

Там, за кухонным столом, сидела Себруки, держа на коленях арбалет.

– Бог Извне, – ахнула Сайленс, закрывая дверь, как только вошла внутрь. – Дитя, что ты…

Себруки взглянула на неё. Снова эти испуганные глаза, лишённые жизни и эмоции. Словно призрак.

– У нас гости, тётя Сайленс, – сказала Себруки холодным монотонным голосом. Обмотанная рукоятка арбалета находилась рядом с рукой. Ей удалось зарядить и взвести арбалет самостоятельно. – Я покрыла наконечник болта чёрной кровью. Я ведь всё сделала правильно? Так яд убьёт его наверняка.

– Дитя… – Сайленс шагнула вперёд.

Себруки вертела арбалет на коленях, держа его под углом, её маленькая ручка легла на спусковой механизм. Наконечник болта развернулся к Сайленс.