Текст книги "Легион"

Автор книги: Брендон Сандерсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]

Она бросила на стол еще одно фото. Женщина в очках и плаще, стоящая на вокзале. Снимок был сделан сбоку, она стояла и смотрела на табло наверху.

Сандра.

– О-о, – произнёс Джей Си.

– Откуда она у вас? – потребовал я, вставая.

– Я же сказала вам...

– Мы больше не играем в игры!

Я хлопнул руками по кофейному столику.

– Где она? Что вам известно?

Моника отпрянула, её глаза расширились. Люди не знают, как вести себя с шизофрениками. Они читали рассказы, смотрели фильмы. Мы пугаем их, хотя статистически, мы склонны к насильственным действиям не больше любого обычного человека.

Конечно, несколько писавших обо мне людей, заявляют, что я не шизофреник. Половина думает, что я прикидываюсь. Другая половина считает, что у меня что-то другое, что-то новое. Что бы это ни было, как бы там не работал мой мозг – только один человек действительно меня понимал. И этот человек – женщина с фотографии, которую Моника только что бросила на стол.

Сандра. В некотором смысле, это она всё начала.

– Фотографию получить было нетрудно, – сказала Моника. – Когда вы ещё давали интервью, вы частенько говорили о ней. Очевидно, вы надеялись, что кто-то прочтёт и даст вам информацию о Сандре. Возможно, вы надеялись, что она увидит ваши слова и вернется к вам...

Я заставил себя сесть обратно.

– Вы знали, что она была на вокзале, – продолжала Моника. – И в какое время. Но вы не знали, на какой поезд она села. Мы начали делать снимки, пока не нашли её.

– На вокзале должно быть была дюжина блондинок подходящего вида, – сказал я.

Никто не знал, кем она была на самом деле. Даже я.

Моника достала стопку фотографий, штук двадцать. На каждой были женщины.

– Мы подумали, что женщина, носящая солнечные очки в помещении будет самым верным выбором, но сняли всех женщин на вокзале подходящего возраста в тот день. На всякий случай.

Айви положила руку мне на плечо.

– Спокойно, Стивен, – сказал Тобиас. – Сильный рулевой и в шторм корабль ведёт.

Я вдохнул, выдохнул.

– Можно я стрельну в неё? – спросил Джей Си.

Айви закатила глаза.

– Напомни, зачем мы все ещё держим его?

– Я чертовски привлекателен, – ответил Джей Си.

– Послушай, – продолжила Айви, обращаясь ко мне. – Моника противоречит своей собственной истории. Она говорит, что пришла к тебе только из-за украденной камеры, но откуда тогда она взяла фото Сандры без камеры?

Я кивнул, прочищая голову – с трудом – и предъявил Монике обвинение.

Моника лукаво улыбнулась.

– Мы хотели задействовать вас в другом проекте. Мы думали, что эти снимки... пригодятся.

– Чёрт, – сказала Айви, вставая прямо перед лицом Моники, фокусируясь на её зрачках. – Думаю, на этот раз, она, скорее всего, говорит правду.

Я уставился на снимок. Сандра. Прошло уже почти десять лет. Думать о том, как она покинула меня, было больно до сих пор. Оставила меня, после того как показала, как использовать возможности моего разума. Я пробежался пальцами по фотографии.

– Мы должны взяться за это, – сказал Джей Си. – Мы должны с этим разобраться, дохляк.

– Если есть хоть малейший шанс... – произнёс Тобиас, кивая.

– Камера, скорее всего, была украдена кем-то их своих, – предположила Айви. – В подобных проектах это не редкость.

– Её украл кто-то из ваших людей, не так ли? – спросил я.

– Да, – ответила Моника. – Но мы не имеем ни малейшего представления, куда они направились. За последние четыре дня мы потратили тысячи долларов, чтобы отследить их. Я всегда настаивала на вашем участии. Другие... Часть нашей компании против привлечения кого-то, кого они считают нестабильным.

– Я берусь, – сказал я.

– Отлично. Показать вам нашу лабораторию?

– Нет, – ответил я. – Отведите меня в дом вора.

***

– Мистер Балубал Рейзон, – зачитал досье  Тобиас, пока мы взбирались по лестнице. Я изучил этот листок пока мы ехали, но не обратил на него особого внимания. Я был слишком погружен в свои мысли. – По происхождению он филиппинец, но уже во втором поколении американец. Получил докторскую степень по физике в Университете Мэйна. Никаких наград. Живёт один.

Мы достигли седьмого этажа многоквартирного дома. Моника тяжело дышала. Она шла слишком близко к Джей Си, отчего тот хмурился.

– Не могу не добавить, – сказал Тобиас, опуская досье, – Стэн уведомил меня, что дождевой фронт развеялся, так и не достигнув нас. Теперь нас ожидает только ясная погода.

– Слава богу, – произнёс я, поворачиваясь к двери, возле которой стояли двое мужчин в черных костюмах. – Ваши? – спросил я у Моники, кивая в их сторону.

– Ага, – ответила она. Всю дорогу до места она провисела на телефоне с кем-то из своих начальников.

Моника достала ключ от квартиры и повернула его в замке. В комнате был полный кавардак. Коробки из-под китайской еды стояли на подоконнике в ряд, словно кто-то собирался вырастить целый годовой урожай ресторанчика Генерала Тсо. Повсюду горами лежали книги, а стены были увешаны фотографиями. Не фотографиями типа из путешествий во времени, а обычными, любительскими фото.

Нам пришлось повертеться, прежде чем мы смогли протиснуться от двери мимо гор книг. Со всеми нами внутри оказалось тесновато.

– Моника, подождите снаружи, пожалуйста, – попросил я. – Здесь довольно тесно.

– Тесно? – спросила она, хмурясь.

– Вы всё время проходите через Джей Си, – ответил я. – Его это тревожит; он ненавидит, когда ему напоминают, что он галлюцинация.

– Я не галлюцинация, – огрызнулся Джей Си. – Просто у меня оболочка по последнему слову техники.

Моника смотрела на меня минуту, затем прошла к дверям и встала между двумя охранниками, наблюдая за нами, уперев руки в бока.

– Ну что, народ, – сказал я. – Давайте посмотрим.

– Неплохие замки, – отметил Джей Си, крутя цепочку на двери. – Толстое дерево, три засова. Если я не ошибаюсь...

Он ткнул во что-то, похожее на почтовый ящик на стене у двери.

Я открыл его. Внутри был пистолет.

– Ругер Бисли, переделанный под больший калибр, – сказал Джей Си. Я открыл эту крутящуюся штуковину с пулями и достал одну. – Начинён .500 Лайнбоо[1], – продолжил Джей Си. – Это оружие человека, знающего, что он делает.

– Но он его оставил, – заметила Айви. – Может, слишком торопился?

– Нет, – сказал Джей Си. – Это был его придверной пистолет. Постоянное оружие у него было другое.

– Придверной пистолет, – проговорила Айви. – У вас типа какой-то пунктик или что?

– Если кто-то пытается к тебе вломиться, потребуется что-то с высокой пробивной способностью, – ответил Джей Си, – что-то, способное прострелить дерево. Но отдача этого пистолета повредит тебе руку уже после пары выстрелов. У него должно было быть с собой что-то меньшего калибра.

Джей Си пристально осмотрел пистолет.

– Хотя из него никогда не стреляли. Хмм… Есть вероятность, ему его кто-то дал. Может, ему рассказал друг, как себя защитить. Настоящий солдат знает своё оружие. Ни один пистолет не стреляет абсолютно прямо. У каждого есть характер.

– Он же ученый, – сказал Тобиас, стоя на коленях между рядами книг. – Историк.

– Тебя это удивляет? – спросил я. – У него же есть докторская. Надо думать, что он умён.

– У него докторская в теоретической физике, Стивен, – напомнил Тобиас. – Но здесь у него несколько очень глубоких исторических и теологических книг. Чтение не для всех. Трудно быть начитанным учёным в более чем одной сфере. Не удивительно, что он ведёт уединенную жизнь.

– Чётки-розарий, – сказала Айви; она подняла одни со стопки книг, внимательно их изучая. – Поношенные, их часто пересчитывали. Открой одну из тех книг.

Я поднял с пола книгу.

– Нет, вон ту. «Бог как иллюзия»[2].

– Ричард Докинз? – спросил я, пролистывая книгу.

– Ведущий атеист, – сказала Айви, заглядывая мне через плечо. – Очень антирелигиозная книга.

– Ярый католик среди моря светских ученых, – добавил Тобиас. – Да... многие эти работы на религиозные или около религиозные темы. Фома Аквинский, Даниел Харди, Френсис Шеффер, Петр Алагона...

– Вон его бейдж с работы, – сказала Айви, кивая на что-то на стене. Большими буквами на нём было написано «Азари Лабораторис, Инк.». Компания, где работает Моника.

– Позови Монику, – попросила Айви. – Повторяй, что я скажу.

– Эй, Моника, – сказал я.

– Что, мне уже можно?

– Это зависит, – произнёс я, повторяя слова, которые нашептывала мне Айви. – Скажете ли вы мне правду.

– О чем?

– О том, что Разон сам изобрел камеру, а Азари подключились, когда у него уже был работающий прототип.

Моника сузила на меня глаза.

– Бейдж слишком новый, – сказал я. – Не потёртый и не поцарапанный от постоянного ношения или использования. Фотографии на нем не больше двух месяцев, судя по наличию бороды на снимке с бейджа и по её же отсутствию на стоящем на полке фото с Горы Вернон. Более того, это не квартира высокооплачиваемого инженера. Со сломанным лифтом? Да на северо-востоке города? Это не только трущобы, но и находятся они слишком далеко от ваших офисов. Он не крал вашей камеры, Моника. Хотя меня так и подмывает предположить, что это вы пытаетесь украсть её у него. Поэтому он сбежал?

– Он не приходил к нам с прототипом, – ответила Моника. – По крайней мере, с работающим. У него был только один снимок – тот, что с Вашингтоном – и куча обещаний. Ему нужны были деньги на стабильно  работающий аппарат. Очевидно, тот, который он сделал, работал только пару дней. Мы заплатили ему за полтора года, с ограниченным доступом к лабораториям. Он получил официальный бейдж, когда его чертова камера, наконец, заработала. И он украл её у нас. Согласно контракту, который он подписал, всё оборудование должно оставаться в наших лабораториях. Он использовал нас в качестве удобного источника денег, а при первой же возможности упорхнул с главным призом, попутно стерев всю наработанную информацию и уничтожив все прототипы.

– Правда? – я спросил Айви.

– Не могу сказать, – откликнулась она. – Прости. Если бы я могла слышать её сердцебиение... может, ты мог бы приложить свое ухо к её груди.

– Уверен, она будет в восторге, – отметил я.

Джей Си улыбнулся.

– А я бы прислонился к её груди.

– О, я тебя умоляю, – сказала Айви. – Ты бы сделал это только ради того, чтобы заглянуть внутрь её пиджака и посмотреть какая у неё пушка.

– Беретта М9, – ответил Джей Си. – Уже заглянул.

Айви уставилась на меня.

– Что? – изобразил я невинность. – Это он сказал.

– Дохляк, – вставил Джей Си, – М9 скучен, но эффективен. Судя по тому, как она держится, она знает, как обращаться с пистолетом. Как она задыхалась, поднимаясь по лестнице? Игра. Она в отличной форме. Пытается прикинуться каким-нибудь менеджером или офисным планктоном, но она очевидно из службы безопасности.

– Спасибо, – сказал я.

– Вы, – подметила Моника, – очень странный человек.

Я заострил внимание на ней. Она слышала только мои фразы из разговора, конечно.

– Я думал, вы читали мои интервью.

– Читала. Они не раскрывают вас полностью. Я думала, вы гений, переключающийся с одной личности на другую.

– То диссоциативное расстройство личности, – сказал я. – А это другое.

– Молодец! – пискнула Айви. Это она натаскивала меня по психическим расстройствам.

– Как бы то ни было, – сказала Моника. – Я, наверное, просто удивлена тем, кто вы на самом деле.

– И кто же? – спросил я.

– Менеджер среднего звена, – заявила она обеспокоенно. – В любом случае, вопрос остается. Где Разон?

– Это зависит от того, – ответил я, – нужно ли ему находиться в каком-то определенном месте, чтобы использовать камеру? То есть, нужно ли было ему быть на Горе Вернон, чтобы снять прошлое того места, или же каким-то образом можно настроить камеру так, чтобы снимать отсюда?

– Ему нужно идти на место, – сказала Моника. – Камера видит прошлое именно того места, в котором находится.

Здесь была неувязочка, но пока я решил пропустить этот вопрос. Разон. Куда бы он отправился? Я взглянул на Джей Си, он пожал плечами.

– Ты смотришь на него в первую очередь? – спросила Айви ровным голосом. – Серьезно?

Я посмотрел на неё. Она покраснела.

– У меня… у меня вообще-то тоже ничего нет.

На это Джей Си тихо засмеялся.

Тобиас встал, неторопливый и тягучий, словно поднимающиеся в небо далекие облака.

– Иерусалим, – изрёк он мягко, положив руку на книгу. – Он отправился в Иерусалим.

Мы все посмотрели на него. Ну, все кто мог.

– Куда еще пойдет верующий, Стивен? – спросил Тобиас. – После многолетних споров со своими коллегами, после того, как он прослыл дураком из-за своей веры? Всё время дело было только в этом, только поэтому он изобрел камеру. Он отправился туда, чтобы ответить на вопрос. Для нас, для себя. Вопрос, которым задаются уже две тысячи лет. Он отправился снимать Иисуса из Назарета. Наречённого Христом по воскрешению его.

***

Я потребовал пять мест в первом классе. Это не очень-то понравилось начальникам Моники, многие из которых меня вообще не одобряли. Я познакомился с одним из них в аэропорту, с мистером Дейвенпортом. От него пахло табаком, а Айви раскритиковала его вкус в выборе обуви. Я решил, что просить у него корпоративный джет было бы не очень хорошей идеей.

Теперь мы сидели в самолете, в первом классе. Я лениво пролистывал толстенную книгу из откидного ящичка моего кресла. Позади меня, Джей Си хвастался Тобиасу оружием, которое он смог протащить мимо службы безопасности.

Айви дремала у окна, рядом с ней было пустое место. Моника сидела рядом со мной, уставившись на это свободное кресло.

– Так Айви сидит около окна?

– Да, – ответил я, перелистывая страницу.

– Тобиас и пехотинец за нами?

– Джей Си – морской котик. Он бы пристрелил вас за такую ошибку.

– А другое место? – спросила она.

– Пустое, – ответил я, перелистывая страницу.

Она ждала объяснений. Я их ей не дал.

– Так что вы собираетесь делать с этой камерой? – спросил я. – Если предположить, что она реальна, в чем лично я все ещё не уверен.

– Существуют сотни применений, – сказала Моника. – Обеспечение правопорядка... Шпионаж... Восстановление истинного хода исторических событий... Наблюдение за зарождением планеты в научно-исследовательских целях...

– Уничтожение древних религий...

Она подняла на меня бровь.

– Так значит, вы человек религиозный, мистер Лидс?

– Какая-то часть меня.

Это была чистая правда.

– Ну, – сказала она. – Давайте предположим, что христианство – обман. Или, возможно, движение, начатое группой доброжелательных людей, которое слишком разрослось. Не будет ли только на пользу раскрыть это?

– Я не достаточно подкован, чтобы вести подобные споры, – сообщил я. – Вам нужен Тобиас. Он у нас философ. Хотя сейчас он спит.

– Вообще-то, Стивен, – сказал Тобиас, наклоняясь между двумя  нашими креслами, – мне довольно любопытен этот разговор. Стэн отслеживает наш путь, кстати. Говорит, впереди возможно нас ждёт небольшая тряска.

– Вы на что-то смотрите, – отметила Моника.

– Я смотрю на Тобиаса, – ответил я. – Он хочет продолжить беседу.

– Я могу говорить с ним?

– Думаю, да. Через меня. Хотя я предупреждаю вас. Игнорируйте все, что он говорит о Стэне.

– Кто такой Стэн? – спросила Моника.

– Космонавт, которого слышит Тобиас.  По его убеждению, он летает вокруг Земли на спутнике.

Я перевернул страницу.

– По большей части, Стэн безвреден. Он делает нам прогнозы погоды, и всё в таком духе.

– Я… понимаю, – сказала она. – Стэн – ещё один из ваших особенных друзей?

Я засмеялся.

– Нет. Стэн не настоящий.

– Я думала, вы сказали, что никто из них не настоящий.

– Ну, да. Они мои галлюцинации. Но Стэн – это нечто особенное. Только Тобиас слышит его. Тобиас – шизофреник.

Она удивленно моргнула.

– У ваших галлюцинаций...

– Да?

– У ваших галлюцинаций галлюцинации?

– Да.

Она обеспокоенно откинулась назад.

– У них у всех свои проблемы, – сказал я. – У Айви трипофобия, хотя она в основном держит её под контролем. Просто не подходите  к ней с сотами. Армандо – мегаломаньяк. У Адолин – ОКР[3].

– Будь добр, Стив, – обратился Тобиас ко мне. – Скажи ей, что я считаю Разона очень смелым человеком.

Я повторил его слова.

– Почему это? – спросила Моника.

– Быть одновременно и учёным, и верующим – значит создавать шаткое перемирие внутри человека, – сказал Тобиас. – Основой науки является необходимость принимать только те истины, которые могут быть доказаны. Основа веры – принимать истину, по сути, как недоказуемую. Разон смелый человек из-за этого. Независимо от того, что он обнаружит, одна из двух дорогих его сердцу вещей будет опровергнута.

– Он может быть фанатиком, – заметила Моника. – Слепо идущим вперед, пытающимся найти окончательное доказательство того, что он был прав всё это время.

– Возможно, – ответил Тобиас. – Но настоящему фанатику не нужны доказательства. Господь дарует им доказательства. Нет, я вижу здесь нечто иное. Мужчину, жаждущего смешать науку и веру, первого человека – возможно за всю историю человечества – на самом деле нашедшего способ применить науку к нерушимым истинам религии. Я нахожу это благородным.

Тобиас откинулся назад. Я пролистал последние страницы книги, пока Моника сидела в раздумье. Закончив, я запихнул книгу в карман кресла передо мной.

Кто-то потревожил занавески, проходя из эконом класса в первый.

– Здравствуйте! – сказал приветливый женский голос, приближаясь к нам по проходу. – Я не могла не заметить, что у вас лишнее свободное место, и я подумала, возможно, вы позволите мне занять его.

Новоприбывшая была приятной круглолицей девушкой, лет ей было ближе к тридцати. У неё была индийская  кожа и темно-красная точка на лбу. Её одежда была замысловатого вида, красно-золотая, с всякими индийскими штуками вроде шалей, свисающими с плеча и оборачивающимися вокруг тела. Я не знаю, как они называются.

– Это чё такое? – спросил Джей Си. – Эй, Ахмед. Ты же не взорвешь самолет, нет ведь?

– Меня зовут Калиани, – сказала она. – И я совершенно определённо не собираюсь ничего взрывать.

– Ну вот, – произнёс Джей Си. – Какое разочарование.

Он откинулся назад и закрыл глаза или притворился, что закрыл. Один глаз был приоткрыт в сторону Калиани.

– Зачем мы его держим? – спросила Айви, потягиваясь, проснувшись после своей дрёмы.

– Ваша голова крутится туда-сюда, – сказала Моника. – Мне кажется, я пропускаю целую дискуссию.

– Так и есть, – сообщил я. – Моника, познакомьтесь с Калиани. Новый аспект, и причина, по который мы держали пустое место.

С широкой улыбкой на лице Калиани бойко протянула руку Монике.

– Она не видит тебя, Калиани, – сказал я.

– Ой, точно! –  Калиани подняла к лицу обе руки. – Извините, мистер Стив. Для меня все это так ново.

– Все в порядке. Моника, Калиани будет нашим переводчиком в Израиле.

– Я лингвист, – сказала Калиани, кланяясь.

– Переводчиком... – промолвила Моника, взглянув на книгу, которую я убрал. Книгу о синтаксисе, грамматике и лексике Иврита. – Вы только что выучили иврит?

– Нет, – ответил я. – Я просмотрел книгу, и этого было достаточно, чтобы вызвать аспекта, знающего язык. Я в языках полный ноль.

Я зевнул, раздумывая, хватит ли Калиани оставшегося времени полета, чтобы выучить еще и арабский.

– Докажите, – попросила Моника.

Я поднял бровь.

– Я хочу это видеть, – сказала Моника. – Пожалуйста.

Вздохнув, я повернулся к Калиани.

– Как сказать: «Я хотел бы попрактиковаться в иврите. Не могли бы вы поговорить со мной на своем языке?

– Хм... «Я хотел бы попрактиковаться  в иврите» звучит как-то криво. Может, «Я хотел бы усовершенствовать мой иврит»?

– Давай так.

– Ани роцех лесхапер эт ха'иврит шели, – проговорила Калиани.

– Черт, – сказал я. – Хрен выговоришь.

– Выраженьица! – крикнула Айви.

– Не так уж это и трудно, мистер Стив. Вот, попробуйте. Ани роцех лесхапер эт ха'иврит шели.

– Ане роте зили шапер хап... ер хав... – сказал я.

– О, боже, – пробормотала Калиани. – Это... это ужасно. Может, по одному слову за раз?

– Звучит неплохо, – ответил я, махнув стюардессе, которая в начале полета рассказывала на иврите о правилах безопасности.

Она улыбнулась нам.

– Да?

– Эээ... – я начал говорить.

– Ани, – терпеливо сказала Калиани.

– Ани, – повторил я.

– Роцех.

– Роцех...

Потребовалось немного времени, чтобы привыкнуть, но в итоге я справился. Стюардесса даже поздравила меня. К счастью, перевести её ответ на английский было намного проще. Калиани переводила довольно бегло.

– О, у вас просто ужасный акцент, мистер Стив, – сказала Калиани, когда стюардесса ушла. – Мне так стыдно.

– Мы поработаем над ним, – ответил я. – Спасибо.

Калиани улыбнулась мне и обняла, затем попыталась обнять Монику, которая ничего не заметила. Наконец, индианка заняла место рядом с Айви, и они начали оживленно болтать, что было большим облегчением. Моя жизнь всегда легче, когда мои отражения ладят между собой.

– Вы уже знали иврит, – обвинила меня Моника. – Вы знали его еще перед полетом, а последние пару часов просто освежали память.

– Верьте во что хотите.

– Но это невозможно, – продолжила она. – Человек не может выучить абсолютно новый язык за пару часов.

Я даже не стал её поправлять и говорить, что я его и не выучил. Если бы я его знал, у меня не было бы такого ужасного акцента, и не было бы смысла Калиани говорить мне слово за словом.

– Мы летим на самолете в погоне за камерой, снимающей прошлое, – сказал я. – И вам трудно поверить, что я только что выучил иврит?

– Ладно, хорошо. Притворимся, что так и есть. Но если вы способны учиться так быстро, то почему вы до сих пор не знаете все языки – да вообще всё?

– В моем доме недостаточно комнат для этого, – ответил я. – По правде говоря, Моника, я ничего этого не хочу. Я с радостью не имел бы этого, и моя жизнь стала бы намного проще. Иногда я думаю, что все они сведут меня с ума.

– Так вы... не сумасшедший?

– Боже, конечно, нет, – ответил я. Я посмотрел на нее. – Вы это не признаёте.

– Вы видите людей, которых нет, мистер Лидс. С таким фактом трудно смириться.

– И, несмотря на это, у меня хорошая жизнь. Скажите мне вот что. Почему вы считаете сумасшедшим меня, а человека, который не может удержаться на работе, который изменяет своей жене, который не может держать себя в руках, его вы называете нормальным?

– Ну, возможно не совсем...

– Множество «нормальных» людей не могут удержать всё под контролем. Состояние их рассудка – стрессы, волнения, фрустрации – встает на пути их возможности быть счастливыми. По сравнению с ними, я – сама стабильность. Хотя должен признать, было бы неплохо, если бы меня оставили в покое. Я не хочу быть кем-то особенным.

– Отсюда все и идет, нет так ли? – спросила Моника. – Галлюцинации?

– О, теперь вы у нас психолог? Прочитали книжку, пока мы летели? Где же ваш новый аспект, я пожму ей руку.

Моника не отреагировала на провокацию.

– Вы создаете эти иллюзии, чтобы спихивать всё на них. Вашу гениальность, которая для вас обременительна. Вашу ответственность. Им приходится насильно тащить вас за собой, чтобы заставить вас помогать людям. И это даёт вам возможность притворяться, мистер Лидс. Притворяться, что вы нормальный. И в этом и есть настоящая иллюзия.

Я поймал себя на том, что хочу, чтобы самолет поторопился и наконец-таки приземлился.

– Этой теории я еще не слышал, – мягко сказал Тобиас сзади. – Возможно, в этом что-то есть, Стивен. Надо сказать Айви...

– Нет! – рявкнул я, поворачиваясь  к нему. – Она уже достаточно покопалась в моей голове.

Я отвернулся обратно. В глазах Моники опять появился этот взгляд – взгляд, который появляется у «нормальных» людей, когда они имеют дело со мной. Взгляд человека, вынужденного в кухонных прихватках держать нестабильный динамит. Этот взгляд... он ранит куда больше чем само заболевание.

– Скажите мне вот что, – сказал я, меняя тему. – Как Разону удалось бежать?

– Не то чтобы мы не предприняли никаких мер предосторожности, – ответила Моника сухо. – Камера было крепко-накрепко заперта, но мы не могли совсем не давать её человеку, которому мы платили за её разработку.

– Здесь есть что-то еще, – сказал я. – Без обид, Моника, но вы хитрите. Айви и Джей Си давным-давно вычислили, что вы не инженер. Вы либо скользкий управляющий, назначенный разбираться с нежелательными элементами, либо скользкий работник службы безопасности, назначенный делать то же.

– И в каком месте я должна была не обижаться? – спросила она холодно.

– Как получилось, что Разон имел доступ ко всем прототипам? – продолжал я. – Наверняка, вы скопировали чертежи камеры без его ведома. Наверняка, вы снабдили принадлежащие вам лаборатории версиями камеры, чтобы ваши учёные могли разобрать по болтикам и разобраться в её устройстве. Очень тяжело поверить в то, что он каким-то образом нашёл и уничтожил все прототипы.

Пару минут она стучала пальцами по подлокотнику.

– Ни одна из них не работала, – наконец призналась она.

– Вы скопировали схемы точно?

– Да, но все равно ничего не получилось. Мы спросили Разона, и он сказал, что недочёты все ещё были. У него всегда находилось оправдание, и, в конце концов, у Разона были проблемы и с его прототипами. Это область науки, в которую никто ещё не проникал. Мы первопроходцы. Тут просто обязаны быть недочёты.

– Все утверждения верны, – заметил я. – Но ни в одно из них вы не верите.

– Он что-то делал с теми камерами, – сказала она. – Что-то, чтобы они прекращали работать без него. Если ему дать достаточно времени повозиться, он заставлял любой прототип работать. Мы приносили ему одну из наших копий ночью. Он заставлял её работать. Мы уносили её обратно – она переставала работать.

–  А у других людей в его присутствии она работала?

Она кивнула.

– Они даже могли использовать её недолго после его ухода. Каждая камера переставала работать через некоторое время спустя, и нам приходилось опять нести её к нему на починку. Вы должны понять, мистер Лидс. У нас было всего пара месяцев, в течение которых камера вообще работала. Большую часть времени его работы в Азари, большинство наших сотрудников, вообще, считало его шарлатаном.

– Но не вы, я так полагаю.

Она ничего не ответила.

– Без него, без его камеры, ваша карьера – ничто. Вы его спонсировали. Вы его защищали. И потом, когда она, наконец, заработала...

– Он предал меня, – прошептала она.

Её взгляд был очень уж недовольный. Мне пришло в голову, что если мы все-таки найдем мистера Разона, я, может быть, сначала спущу на него Джей Си. Джей Си скорее всего захочет пристрелить парня, но Моника хотела разорвать его на части.

***

– Ну, – сказала Айви, – хорошо, что мы выбрали отдалённый городок. Если бы нам пришлось искать Разона в большом городе – столице одной из крупнейших мировых религий, популярнейшем туристическом направлении в мире – это было бы действительно непросто.

Я улыбнулся, мы вышли из аэропорта. Один из громил Моники отправился на поиск машины, заказанной для нас компанией Азари.

Моя улыбка представляла собой не более чем слегка приподнятые уголки губ. Во второй половине полёта у меня не очень-то получилось поучить арабский. Я провёл это время, думая о Сандре. А это занятие никогда не было продуктивным.

Айви озабоченно наблюдала за мной. Иногда она ведёт себя как мамочка. Калиани подошла послушать язык к каким-то людям, говорящим на иврите.

– О, Израиль, – сказал Джей Си, обгоняя нас. – Всегда мечтал приехать сюда... только чтобы посмотреть, смогу ли я пробраться через охрану. Она у них лучшая в мире, знаете ли.

На спине он нёс какой-то черный мешок, который я раньше не видел.

– Это что?

– Автомат М4А1, – ответил Джей Си. – С встроенным боевым оптическим прицелом и гранатометом М203.

– Но...

– У меня здесь есть люди, – сказал он тихо. – Бывших спецназовцев не бывает.

Машины подъехали, хотя водителей, похоже, удивляло, зачем для четырёх людей две машины. Но на самом деле, мы еле влезли. Я сел во вторую, с Моникой, Тобиасом и Айви, которая сидела между мной и Моникой на заднем сидении.

– Хочешь поговорить об этом? – спросила мягко Айви, пристегнув свой ремень безопасности.

– Не думаю, что мы найдем её, даже с фотографиями, – ответил я. – Сандра отлично умеет избегать лишнего внимания, да и след уже слишком остыл.

Моника с немым вопросом посмотрела на меня, очевидно решив, что я обращаюсь к ней. Вопрос так и остался невысказанным, когда она вспомнила, кого она сопровождает.

– Знаешь, возможно, у неё была хорошая причина, чтобы уйти, – сказала Айви. – Мы не знаем всей истории.

– Хорошая причина? Которая объясняет, почему за все десять лет она ни разу не вышла на связь?

– Такое возможно, – подметила Айви.

Я ничего не ответил.

– Ты же не собираешься начать терять нас, да? – спросила Айви? – Исчезающие отражения? Изменяющиеся?

Превращающиеся в кошмары. Ей не надо было добавлять последнее.

– Это больше не повторится, – сказал я. – Теперь я всё контролирую.

Айви все ещё скучала по Джастину и Игнасио. Честно говоря, я тоже.

– А... эта охота за Сандрой, – продолжила Айви. – Дело только в твоей привязанности, или в чем-то ещё?

– В чем ещё может быть дело?

– Это она научила тебя контролировать твой разум, – Айви взглянула в сторону. – Только не говори, что тебе никогда не было любопытно. Может, у неё есть ещё какие-то секреты. Возможно… лекарство.

– Не глупи, – ответил я. – Мне нравится всё как есть.

Айви не ответила, хотя я видел, что Тобиас смотрел на меня в зеркало заднего вида. Изучал меня. Оценивал мою искренность.

Честно говоря, я и сам делал то же.

Далее последовала долгая дорога в город – аэропорт находился довольно далеко. Потом началась стремительная поездка по улицам древнего и в то же время современного города. Было скучно, если не считать того, что один из наших автомобилей чуть не наехал на продавца оливок. По прибытию в пункт назначения, мы вышли из машин и попали в море галдящих туристов и набожных паломников.

Строение перед нами было похоже на коробку. У здания был древний, простой фасад с двумя большими арочными окнами прямо над нами.

– Храм Гроба Господня, – сказал Тобиас. – Принято считать его местом распятия Иисуса из Назарета, в нём так же находится место его захоронения. Удивительное строение изначально было двумя зданиями, построенными в четвертом веке по приказу Константина Великого. Оно заменило храм Афродиты, находящийся на этом же месте приблизительно двести лет.

– Спасибо, Википедия, – пробурчал Джей Си, закидывая на плечо свою винтовку. Он переоделся в военную униформу.

– Верны ли предания, – спокойно продолжил Тобиас, держа руки за спиной, – и является ли это место действительно местом тех исторических событий – сиё до сих пор остается предметом некоторых споров. Хотя в преданиях есть много удобных объяснений аномалиям. Например, что храм Афродиты был построен здесь для подавления раннего Христианства – нынешний храм явно повторяет форму языческого. И к тому же, храм находится в пределах городских стен, что даёт отличный повод для споров, ведь могила Иисуса предположительно находилась бы за городом.