Текст книги "Душа императора (ЛП)"

Автор книги: Брендон Сандерсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 8 страниц)

Брендон Сандерсон «Душа императора»

Перевод с английского: SchwammKopf, Maryiv1205, Inferno89, Nasia, Lycoris, notabenoid.com , 2013–2014.

Вычитка и редактура: Rediens, SchwammKopf , Plevasik, Quilstin, Alesyasparrow, Theotormoon, Zhuzh.

Для booktran.ru, 2014.

Введение от автора

Я чрезвычайно горд этой новеллой.

Полагаю, на сегодняшний день это моё лучшее произведение в жанре рассказов и повестей, а также одна из лучших работ среди написанного мною.

Книга читается скорее как повесть, чем как большой рассказ, и в ней отражается всё то, что обычно содержится в моих многостраничных произведениях, – великолепный магический мир и сложные персонажи.

Так о чём же «Душа императора»?

Действие происходит в том же мире, что и роман «Город богов» из цикла «Элантрис», но немного в другом регионе. Книги практически не связаны.

Не обязательно читать сначала «Город богов», можно сразу браться за данную книгу. (С другой стороны, если вам знакомо содержание романа, то вы наверняка заметите некоторые забавные связи между магическими мирами.) «Душа императора» – история о девушке по имени Шай, воровке и Воссоздателе. Она умеет переделывать прошлое вещей, тем самым меняя их настоящее.

Мы встречаем её в тюрьме в ожидании казни. Однако вместо того, чтобы казнить, ей делают предложение… На императора было совершенно покушение, во время которого его сильно ранили в голову, от чего он стал умственно недееспособным. Его приближённые скрыли это от всех и предложили Шай в обмен на её жизнь создать копию души императора, надеясь преподнести миру всё так, как будто нападения не было.

Я никогда не любил придумывать аннотации для своих книг. Мне больше нравится, когда они как отдельные произведения, вплетены в общий текст повествования. Поэтому на этом месте описание я заканчиваю, и лишь отмечу, что мне очень нравится данная история. Это, пожалуй, одно из моих лучших произведений.

Если вам понравились мои предыдущие работы, надеюсь, вы сможете полюбить и эту повесть.

Пролог

Гаотона осторожно, будто изучая, провёл пальцами по толстому холсту. Картина была просто великолепна, наверное, в числе лучших работ из того, что он когда-либо видел; утончённое произведение искусства. Но, увы, подделка.

– Как же она опасна… очень опасна, – прошипел кто-то за спиной. – А её ремесло – сплошное кощунство и колдовство.

Гаотона слегка наклонил полотнище для лучшей видимости, чтобы падал свет очага, и прищурился.

Гаотона теперь стар, и его зрение уже не то, что было в молодости.

«Точность мазков, подбор красок, густота масла… Всё исполнено мастерски, – размышлял он, – как будто подлинник».

Никогда бы не подумал, что эта работа – фальшивка. Цветок слегка не там – едва заметно. А луна лишь на какую-то малость ниже, чем в оригинале. Лучшие мастера тщательно работали над картиной – целыми днями искали малейшие неточности.

– Она – одна из лучших среди всех ныне живущих Воссоздателей, – раздался голос арбитра, соратника Гаотоны. Арбитры – высшие и наиболее влиятельные чины империи. – У неё огромнейшая репутация и большая слава. Я считаю, что её нужно казнить другим в назидание.

– Нет, – возразила Фрава, верховный арбитр и предводитель. – Её таланты необходимо использовать. Для нашего спасения.

«Интересно, зачем она создаёт такие подделки? Какой талант, какой гений! Такое мастерство, – думал Гаотона, – должно творить, созидать, а не растрачивать себя на фальшивки, пускай и совершенные. Очень странно. Понять бы её мотивы».

– Да, именно так, – продолжала Фрава. – Она воровка и ведьма. Но я в состоянии уследить за ней. И с её помощью можно благополучно вылезти оттуда, куда мы все вместе с вами угодили.

Среди остальных пробежал тихий ропот, выражавший протест и опасения.

Арбитры обсуждали девушку по имени Ван ШайЛу. И она не просто какой-то мошенник с улицы…

У неё был дар, дар менять материю самой реальности, саму её сущность. Что невольно приводило к другому вопросу. Зачем ей всё это: рисование, картины. С таким, можно сказать, неземным талантом, браться за кисть – просто скучно и бессмысленно.

Вопросы, вопросы… Гаотона обвёл присутствующих взглядом, сидя немного поодаль, у камина.

Арбитры заговорщически склонились над столом Фравы. Они были одеты в яркие длинные робы, которые сейчас, в свете огня, переливались.

– Фрава права, – сказал Гаотона.

Они резко обернулись в его сторону. Тяжёлые лица, хмурые… и явно недовольные его словами. Но то, как они стояли, это напряжение, полностью выдавало их.

Былой авторитет Гаотоны всё ещё ощущался.

– Приведите заключённую, – приказал он, поднимаясь. – Очень интересно послушать эту девушку. Кстати, я подозреваю, что держать её под контролем будет не так легко, как предполагает Фрава. Но выбора, у нас, собственно и нет. Либо она и её дар, либо с нашей властью над империей мы можем попрощаться.

Недовольный ропот прекратился. Никто уже, наверное, и не помнит, когда последний раз Фрава и Гаотона приходили хоть к какому-то согласию. А уж тем более по такому вопросу. Шутка ли – привлечь Воссоздателя в дела арбитров!

Один за другим трое остальных кивнули.

– Значит, так тому и быть, – тихо произнесла Фрава.

День второй

Шай надавила ногтем на один из каменных блоков в кладке стены тюремной камеры. Камень слегка поддался.

Она потёрла пыль на пальцах – известняк! Не самый лучший выбор при строительстве темницы. Стена, однако, не была сложена из него целиком, тот лишь проходил небольшой жилой в блоке другой породы.

Шай улыбнулась. Известняк. Эту маленькую жилку так легко не заметить. Значит, теперь, если, конечно, она права, ей удалось обнаружить и опознать все сорок четыре породы, используемые при строительстве каменной стены ямы-камеры, в которой её держали.

Она присела рядом с кроватью и стала выводить письмена на деревянной ножке, используя вилку, предварительно отогнув в сторону все зубцы, кроме одного, – для письма. Жаль, нет очков: приходится постоянно щуриться.

Воссоздание требовало определённых условий – нужно было знать прошлое предмета, его сущность. Шай была почти готова.

Пламя свечи вдруг случайно выхватило соседние царапины: ими она отмечала дни в заключении. Настроение мгновенно испортилось.

«Время поджимает», – подумала Шай. По её подсчетам получалось, что публичная казнь – уже завтра!

Один день… Нервы натянуты, как струны. Один день, чтобы закончить печать души и сбежать. И камня души нет – приходится работать на какой-то деревяшке, и не чем-то, а обычной вилкой!

Строители камеры изрядно постарались. Стены сложены из разных пород, с многочисленными вкраплениями и жилами – изучить и воссоздать такое не под силу, наверное, даже Шай.

Мало того, камень специально доставляли из разных каменоломен, каждый со своим прошлым. Воссоздать всё это, опираясь лишь на те смешные знания, что у неё были, – гиблое дело. Но даже если вдруг ей каким-то чудом удастся произвести трансформацию стен, наверняка её могли поджидать ещё какие-нибудь ловушки, установленные строителями.

О, Ночи! Во что же она вляпалась?!

Всё подготовлено, все письмена написаны. Она взглянула на свою согнутую вилку, отковыряла металлическое покрытие ручки и стала чертить на ней. Ручка теперь выступала не чем иным, как самой печатью души.

«Так не выбраться, – сказала она сама себе. – Нужно придумать что-то ещё».

Девушка уже пыталась найти другой выход, проведя шесть дней в поисках – кого бы подкупить, уговорить… может быть, даже подслушать что-нибудь о своей камере. Но, увы, пока ничего…

В этот момент её раздумья прервал скрип двери – кто-то вошёл в подземелье.

Шай мгновенно подскочила, спрятав вилку себе под пояс. Неужели день казни перенесли?

По подземелью раздавался гулкий шум чьих-то шагов. Шай прищурилась, пытаясь разглядеть через щель в люке, кто пришёл. Там стоял человек в сопровождении четырёх стражников. Тело его было слегка удлинённым – вытянутые пальцы и черты лица.

То был Великий – так называлась раса. Именно они, Великие, правили империей. На нём было сине-зелёное одеяние – признак низшего ранга. По всей видимости, выдержал экзамен на получение чина, но так и не продвинулся вверх по служебной лестнице.

Шай напряглась в ожидании.

Великий слегка наклонился и посмотрел на неё через отверстие в дверце камеры, выждал паузу и подозвал охрану.

– Арбитры желают говорить с тобой, Воссоздатель.

Дверь её каменной темницы отворилась – они спускают лестницу! Шай слегка отошла, чтобы освободить место.

Терзаемая сомнениями, она стала подниматься. «Если бы я вдруг решила кого-то казнить раньше срока, – размышляла она, – я бы как-нибудь обманула несчастного, чтобы он сам вылез из ямы – без драки».Возможно, так они и подумали, но в цепи не заковали, выводя из подземелья.

Шай осмотрелась, прикинув маршрут: вероятно, её действительно ведут в покои к арбитрам. Ну что ж, это шанс! Она уже и не надеялась.

Попалась! Как же так получилось… Но уже ничего не изменишь. Обвели вокруг пальца, и не кто иной, а придворный шут. Воспользовался её доверием и обманул. Он оказался хитрее!

Шут стянул у неё подделку имперского Лунного Скипетра, подменил ею оригинал и был таков.

Её дядя Вон всегда учил – в жизни обязательно кто-то будет лучше, хитрее. Пускай ты самый-самый, но всё равно найдётся такой, кто тебя обставит.

«Помни это, – говорил он, – и гордыня никогда тобой не овладеет, не позволит расслабиться».

Шуту она проиграла. Значит, сейчас обязательно выиграет. Горечь заточения отброшена прочь – теперь надо брать быка за рога, во что бы то ни стало.

И ставка ныне – не золото, а жизнь!

Стражников (или, вернее, их народ) называли Бойцами. То есть так нарекли их Великие. Когда-то Бойцы именовали себя Мулла'дель, но эта нация так давно слилась с империей, что слово позабылось.

Они были высокие, крепкие, гибкие. Кожа – бледноватая, волосы – кудрявые, тёмного, как у Шай, цвета. Правда, у неё они ровные и прямые.

Девушка изо всех сил старалась казаться выше перед такими великанами. Сама Шай – выходец из народа МайПон, люди которого завидным ростом не отличались.

– Эй, ты! – крикнула она старшему среди Бойцов. – Я узнала тебя!

С такой чудной прической шлем, видимо, он носил нечасто. Бойцы были в большом почёте у Великих и быстро росли в чинах. Такое продвижение по государственной службе называлось «Возвышение». У этого прямо глаза сверкали! Броня искрилась, словно от мороза. Своё будущее он явно видел только светлым.

– Конь, – продолжала Шай. – Это ты перебросил меня через спину своего коня, когда меня поймали. Хорошее животное, высокое, гуришской породы белоснежного цвета. А ты большой знаток лошадей…

Боец, не отрывая взгляда, тихо, но отчётливо прошептал:

– Какое удовольствие будет прикончить тебя, девка!

«Мило», – подумала Шай, когда они входили в Императорское Крыло дворца. Каменная кладка была изумительна – под стать древнему ламиойскому стилю, а высокие мраморные колонны инкрустированы барельефами.

Между колоннами располагались урны, исполненные в том же стиле; так когда-то делали глиняные и керамические изделия.

Шай вспомнила, что сейчас у власти находятся члены фракции «Наследие», а это значит… Что и император из «Наследия». В эту же фракцию входили пять арбитров, которые, на деле, и управляли империей. В особом почете у членов этой группы были древние культуры, изучение коих они очень уважали. Так, например, их увлечение переросло в то, что часть императорского крыла была исполнена в старинном стиле.

«На днищах тех «древних» урн, – подозревала Шай, – находятся печати души, именно они превращают невзрачную работу в совершеннейшую, великолепную копию».

Да, да – так и есть. Великие, конечно, называли ремесло Шай колдовством и поганью. Нюанс был в том, что запрещалось воссоздавать человека. Вполне разрешалось, даже поощрялось, делать копии предметов быта и искусства; подобная деятельность регулировалась. Переверни такую урну, сними печать со дна – и она превратится в обычную неукрашенную лепнину.

Бойцы повели её к инкрустированной золотом двери. Пока они открывали, снизу на внутреннем её обрамлении Шай успела разглядеть печать души – вот почему дверь выглядит как поделка из далёкого прошлого.

Стражники завели её в уютную комнату. А там – всё на манер охотничьего домика. «Века эдак пятого, – подумала Шай, – треск тёплого очага, небольшие толстые ковры, деревянная мебель в каких-то пятнах… »

Все арбитры – пятеро членов фракции «Наследие» – ожидали внутри. Трое из них – мужчина и две женщины – сидели у камина на стульях с длинными спинками. Ещё одна женщина занимала место за столом прямо напротив дверей – Фрава, глава арбитров, важная фигура в империи, влиятельнейший человек после самого императора Ашравана.

В седеющей косе – красные и золотые ленты; роба тоже в золоте. Помимо всего прочего Фрава заведовала сокровищницей Его Величества императора – Императорской Галереей с соседними кабинетами. Шай давно уже мечтала обворовать Фраву.

Перед её столом стоял Гаотона, старший Великий. Судя по всему, они с ней как раз что-то горячо обсуждали. Когда Шай ввели, он сразу же вытянулся, заложил руки за спину, изображая раздумья. Гаотона среди них – самый старший, и, по слухам, давно утративший всякий авторитет. Говорят, от него отвернулся даже сам император.

С появлением Шай, оба замолчали и пристально взглянули на неё, будто она кошка, которая только что опрокинула дорогую вазу. Шай изо всех сил старалась не щуриться – очков-то нет, ей нужно казаться сильной, насколько это возможно.

Фрава взяла со стола какой-то лист бумаги.

– Ван ШайЛу, список предъявляемых тебе преступлений очень впечатляет…

«Ну и сказала же… В какую игру играет эта женщина? Она что-то от меня хочет, – решила Шай. – Это единственная причина так себя вести. Вот и представился удобный случай».

– Жульничали, выдавали себя за женщину благородного происхождения, – продолжала Фрава, – проникли в Императорскую Галерею с воровскими намерениями, перевоссоздали свою душу и, напоследок, намеревались похитить Скипетр. Ты что, действительно полагала, что эту немудрёную подделку символа всей нашей империи мы не отличим?

«И ведь не отличили, – подумала Шай, – если, конечно, Шуту удалось бежать с оригиналом!» Мысль о том, что сейчас в Галерее на месте Лунного Скипетра сияет, окруженная почётом, фальшивка, доставляла Шай превеликое удовольствие.

– И вот ещё, – Фрава щёлкнула пальцами, и один из Бойцов что-то притащил с другого конца комнаты. Полотно. Стражник положил его на стол. Шедевр, написанный мастером Хан ШуКсен, – «Лилия в весеннем пруду».

– Узнаёшь? Это из твоей комнаты в таверне, там мы её и нашли. Подделка одной из самых знаменитых картин в империи. Оригинал находится в моей собственности. Наши мастера сразу распознали неопытную руку создателя. И неопытную – это ещё мягко сказано!

Шай встретилась глазами с женщиной.

– Не расскажешь, зачем ты её сделала? – спросила Фрава. – Хотела подменить её и утащить оригинал прямо из моего кабинета в Галерее? Но тебе же нужен был Лунный Скипетр. Вопрос, зачем тебе картина, если ты и так планировали убежать со Скипетром? Что это? Жадность?

– Мой дядя Вон учил меня всегда иметь запасной план – на всякий случай, – сказала Шай. – А будет Скипетр в залах или нет, я не знала.

– Ах, вот как… – по-матерински сказала Фрава. Но в глазах было отвращение вперемешку с брезгливой снисходительностью. – Ты просила, чтобы в твоём деле участвовал арбитр. Преступники часто просят об этом… И мне почему-то захотелось откликнуться на эту просьбу. Интересно знать, зачем ты подделала картину. Неразумное дитя, неужели ты действительно надеялась, что тебя оправдают и отпустят? С такими-то грехами? Положение твоё настолько плохо, что ты даже не представляешь. Наше милосердие не так велико, но…

Шай мельком взглянула на остальных арбитров, тех, что сидели у камина. Казалось, что им нет до неё никакого дела. Однако друг с другом они не разговаривали.

«Значит, слушают. Что-то происходит, – думала Шай, – что-то их беспокоит».

Гаотона неподвижно стоял рядом, слегка в сторонке. Лицо не выдавало никаких эмоций.

Фрава смотрела на Шай как недовольный родитель на дитя. Она специально сделала такую многозначительную паузу, чтобы девушка поверила. Поверила в своё освобождение! По их задумке, она теперь должна стать податливой, мягкой – и согласится на всё – за свободу.

Значит, шанс действительно есть…

Всё, пора брать дело в свои руки.

– Так что вам от меня нужно? – поинтересовалась Шай. – Давайте обсудим, что вы хотите мне предложить.

– Что?! – воскликнула Фрава. – Девочка, ты забыла, тебя вообще-то завтра казнят. Если нам что-то от тебя и нужно, то предложить мы можем тебе только твою жизнь!

– Моя жизнь – это моя жизнь, – ответила Шай, – и так будет всё оставшееся мне время.

– Хватит! – перебила её Фрава. – Ты сидишь в клетке, сделанной специально для таких, как ты. В её стенах – тридцать разных пород.

– Сорок четыре на самом деле.

Гаотона в удивлении приподнял бровь.

«О, Ночи! Хоть в этом я не ошиблась!»

Шай взглянула на Гаотону.

– Вы что, думали, я песчаника не увижу? Ну, даёте! Я же Воссоздатель. Мы изучаем породы камней ещё на первом году обучения. Камушек, кстати, с карьера Лайо.

Фрава хотела было сказать что-то, приоткрыв рот в легкой улыбке.

– И да, я знаю, что позади камней есть ещё металлические пластины из ралькалеста, который воссозданию не поддаётся, – продолжала Шай вслепую. – Стена – это так себе задачка, потянуть время, пока Воссоздатель её решает. Понятно, что ваша клетка не из известняка и ему подобного материла, который отковырял и свободен, даже мучиться с воссозданием не надо. Стенки вы, конечно, сделали, но, чтобы уж наверняка, заблокировали выходы ралькалестом.

Фрава сжала губы.

– Правда… ралькалест тоже не идеален, – продолжила Шай, – металл слабый. Решётка наверху, конечно, крепкая – не выбраться, но пластины довольно хрупкие. Вы слышали что-нибудь об антраците?

Фрава нахмурилась.

– Это камень, который горит, – ответил Гаотона.

– А вы мне дали свечу, – произнесла Шай и нырнула рукой за пояс, за спину. Она швырнула на стол грубую деревяшку – печать души! – Я просто могла поработать со стеной, убедить камни, что они – антрациты. Не так уж это и трудно, зная, что пород в стене – сорок четыре. А горят антрациты хорошо, их жар растопил бы ваши пластины.

Шай резко метнулась на стул и села, откинувшись на спинку. Она слышала, как сзади тихо прорычал стражник. Фрава ещё сильней сжала губы – в тончайшую линию и… промолчала.

Шай позволила себе расслабиться, глубоко вздохнула и тихо поблагодарила Неведомого Бога.

О, Ночи! Они верят её болтовне! Она очень боялась, что окажись среди них хоть кто-то мало-мальски разбирающийся в воссоздании, и её вранью тут же настал бы конец.

– Я хотела бежать этой ночью, – продолжила Шай, – подозреваю, что если вы обратились к такой еретичке, как я, то дело важное. Итак, ещё раз, что у вас есть мне предложить?

– Я всё ещё могу казнить тебя, – сказала Фрава. – Прямо сейчас. Здесь.

– Но вы ведь не сделаете этого, так ведь?

Фрава стиснула зубы.

– Я же говорил, что она тот ещё орешек, – обратился Гаотона к Фраве.

Шай уже заметила, что произвела на него впечатление. Но вот его глаза… В них будто было горе! Но горе ли? О, этого старика не так-то легко прочитать, он словно книга на языке свордиш.

Тем временем Фрава поманила кого-то пальцем. Появился слуга и вынес небольшую коробочку, замотанную в тряпку. Шай задержала дыхание.

Слуга отжал фиксаторы и открыл крышку. Внутренняя часть коробочки была обита тканью, а внутри – пять небольших выемок, туда можно класть печати души.

Печать представляла собой вытянутое каменное изделие размером с большой палец. Сверху лежала маленькая книга в кожаном переплёте, вся затёртая из-за постоянного использования. От неё шёл слабый запах, такой родной для Шай…

Печати, лежавшие в коробке, не совсем простые. Знаки сущности! Сильнейшие среди всех печатей души.

Они работали непосредственно с личностью, могли на короткое время переписать характер человека, его биографию, его душу. Каждую печать требовалось индивидуально настраивать на конкретного человека. И все пять в коробке были настроены на Шай.

– Пять печатей – пять душ, – продолжала Фрава. – Это незаконное страшное колдовство. Вечером они должны быть уничтожены. Пускай ты бы убежала сегодня… но этих печатей уже никогда бы не увидела. Сколько требуется сделать, скажем, одну?

– Годы… – прошептала Шай.

Других копий у неё нет. Все необходимые заметки и рисунки хранить – пускай даже в тайниках – слишком опасно. Ведь любой желающий может покопаться в её душе и всё про неё узнать.

Шай всегда держала их при себе. И как только выпустила – отобрали!

– Вот это… мы тебе и предложим за работу, – Фрава произнесла с таким брезгливым выражением, будто перед ней поставили тарелку с какой-то гадкой слизью и гнилым мясом.

– Согласна.

Фрава кивнула. Слуга захлопнул коробочку.

– А теперь позволь мне показать, что от тебя требуется.

Раньше Шай и помыслить не могла о встрече с императором, не говоря уже о том, чтобы ткнуть в него пальцем.

Ашраван. Император Восьмидесяти Солнц, сорок девятый правитель Империи Роз – на её тычок никак не отреагировал.

Его взгляд был устремлен в никуда, и хотя пухлые розовые щёки лучились здоровьем, выражение лица его оставалось совершенно безжизненным.

– Что с ним случилось? – спросила Шай, вставая с кровати императора. Кровать была выполнена в древнем ламиойском стиле с изголовьем в виде феникса, устремившегося к небу.

Девушка уже видела эскиз такого изголовья в одной из книг; вероятно, он и стал источником для воссоздания.

– Убийцы, – произнёс арбитр Гаотона. Он стоял по другую сторону кровати вместе с двумя лекарями.

Из Бойцов только капитану Зу было позволено войти.

– Они ворвались две ночи назад и напали на императора и его жену. Она была убита, а император получил арбалетный болт в голову.

– Знаете, – заметила Шай, – с учётом того, что стреляли в голову, он выглядит очень и очень неплохо.

– Ты знакома с запечатыванием? – спросил Гаотона.

– Не особо, – ответила Шай. Её народ называл это воссозданием плоти. С его помощью целитель с исключительными навыками мог воссоздать тело, удаляя раны и шрамы, но для этого были необходимы опыт и годы мастерства.

Воссоздатель должен был знать каждое сухожилие, каждую вену и мышцу для того, чтобы правильно исцелить.

Запечатывание было одной из немногих отраслей воссоздания, которую Шай изучила лишь поверхностно.

Сделаешь обычную подделку не так – ничего страшного, создашь произведение, не имеющее особой художественной ценности. Неправильно проведёшь воссоздание плоти – погибнет человек.

– Наши мастера по запечатыванию – лучшие в мире, – произнесла Фрава. Она прошлась у изножья кровати, заложив руки за спину. – Как только всё закончилось, мы тут же вызвали врачевателей. Они, конечно, залечили рану на голове, но…

– Но не рассудок? – спросила Шай, проводя рукой перед его глазами. – Получается, не так уж хорошо они его и вылечили.

Один из докторов, маленький человечек с большими оттопыренными ушами, кашлянул. Они торчали, словно оконные ставни в погожий день.

– Запечатывание лечит тело, но не душу. Это всё равно, что красиво переплести истлевшую книгу. Да, она будет как новенькая, но вот слов… слов в ней уже не будет. Да, у императора сейчас здоровый мозг, но он – пуст!

– Да уж, – произнесла Шай. – Вы выяснили, кто подослал убийц?

Пять арбитров обменялись взглядами. Да, они знали.

– Мы не уверены, – сказал Гаотона.

– В смысле, – добавила Шай, – вы знаете, но у вас недостаточно доказательств для обвинения. Одна из дворцовых фракций, полагаю?

Гаотона вздохнул:

– Фракция «Триумф».

Шай тихонько присвистнула. В принципе, логично. Если император умрёт, то у фракции «Триумф» будут хорошие шансы посадить на трон своего преемника.

В свои сорок император Ашраван был всё ещё молод по меркам Великих. Предполагалось, что он будет править и следующие пятьдесят лет.

Если император сменится, то присутствующие в комнате пять арбитров утратят своё положение, что, согласно нерушимым правилам империи, станет существенным ударом по их статусу.

Одни из самых могущественных людей мира превратятся в слабейшую из восьмидесяти фракций империи.

– Убийцы уничтожены, – продолжала Фрава, – «Триумф» ещё в догадках, удалось ли покушение. От тебя требуется создать новую душу императора, – она вздохнула, – воссозданием.

«Они точно не в себе, – подумала Шай. – Даже собственную душу переделать – задача не из лёгких. И это при том, что воссоздание в таком случае не с нуля».

Они даже не представляют, о чём просят. Хотя всё логично. Они же презирают воссоздание… по крайней мере, так говорят.

Получается, эти люди спокойно ходят по воссозданному полу, спокойно смотрят на вазы-подделки. Да что говорить, даже своим эскулапам разрешили залатать тело императора! Но они никогда не назовут это воссозданием.

Другое дело – воссоздание души, что, по их мнению, колдовство и чертовщина.

А значит, надежда у них теперь только на Шай. Во всём государстве не сыщется ни одного умельца, кто смог бы воссоздать душу. Не под силу это, скорее всего, и ей.

– Ты сможешь сделать это? – спросил Гаотона.

«Понятия не имею», – подумала Шай.

– Да, – промолвила она вслух.

– Воссоздание должно быть точным, – строго сказала Фрава.

– Если у наших врагов появится хоть малейшее подозрение, что с императором что-то не то… они не заставят себя ждать. Поэтому он должен вести себя естественно и логично.

– Если сказала – сделаю, – ответила Шай. – Но предупреждаю – это невероятно сложно. Мне нужно знать о нём всё, любые сведения из его жизни. Во-первых, официальные хроники, правда, они слишком сухи. Во-вторых, мне нужно будет хорошенько расспросить всех, кто общался с ним непосредственно: слуг, друзей, членов семьи. Он, случаем, личный дневник не вёл?

– Вёл, – ответил Гаотона.

– Прекрасно.

– Все эти документы запечатаны! – возразил один их арбитров. – Император велел их уничтожить…

Все резко обернулись на говорящего: он нервно сглотнул и потупил взгляд.

– У тебя будет всё, что попросишь, – сказала Фрава.

– Мне также нужен будет кто-то, – продолжила говорить Шай, – на ком бы я могла проверять свои идеи по воссозданию. Это должен быть Великий, мужчина, который постоянно был рядом с императором и очень хорошо его знал. Так я смогу конкретнее определиться с его характером и проверить, всё ли правильно у меня получается.

О, Ночи! Определиться с характером – это вторично. Сначала нужно изготовить печать, что и так занимало… Это и будет первым шагом. Шай не была уверена, что справится даже с этим.

– И, конечно, мне понадобится камень души.

Фрава взглянула на Шай, скрестив руки на груди.

– Вы же не думаете, что я смогу всё это сделать без камня души, – сухо сказала Шай. – Нет, я, конечно, могу вырезать печать из дерева, но то, что вы просите, является исключительно трудной задачей. Камни душ. Много.

– Так и быть, – согласилась Фрава. – Но все три месяца за тобой будут следить. Пристально.

– Три месяца? – воскликнула Шай. – Думаю, на это уйдёт как минимум два года.

– У тебя есть сто дней, – ответила Фрава. – Хотя нет… Уже девяносто восемь.

Невозможно.

– Официально отсутствие императора эти два дня будет объясняться тем, что он в трауре после смерти жены, – добавила одна из присутствующих арбитров.

– Фракция «Триумф» подумает, что мы пытаемся выиграть время после кончины императора. Когда сто дней траура подойдут к концу, они потребуют, чтобы Ашраван показался перед подданными. И если он этого не сделает, то нам конец.

Как и тебе, говорил её тон.

– Мне понадобится золото, – сказала Шай. – Возьмите сумму, которую планировали заплатить, и удвойте её. Из этой страны я уеду богатой.

– Хорошо, – согласилась Фрава.

«Слишком просто, – подумала Шай. – Восхитительно. Они собираются убить меня, когда дело будет сделано».

Отлично, у неё осталось девяносто восемь дней, чтобы выбраться отсюда.

– Принесите записи, – произнесла она вслух. – Ещё мне понадобится место для работы, куча материалов, и да, верните мои вещи.

Она подняла палец прежде, чем они успели возразить.

– Я не прошу свои знаки сущности, но верните всё остальное. Я не собираюсь три месяца ходить в той же одежде, которую носила в темнице. И пусть мне немедленно притащат ванну.