Текст книги "Источник Вознесения"

Автор книги: Брендон Сандерсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 48 страниц) [доступный отрывок для чтения: 18 страниц]

– Рабски? – удивленно переспросила Вин. – Я не рабыня.

Зейн покачал головой:

– Они тебя используют.

– Иногда хорошо приносить пользу.

– За тебя говорит твоя неуверенность.

Вин не нашла подходящих слов, лишь внимательно посмотрела на него и спросила:

– Где ты взял ту монету, последнюю? Возле нас ведь не было ни одной.

Зейн улыбнулся, потом открыл рот и вытащил оттуда монету. Бросил на камни – звяк! Вин распахнула глаза.

«Металл внутри человеческого тела не подвержен алломантии… Какой легкий трюк! Почему я до этого не додумалась? Почему до этого не додумался Кельсер?»

– Мы не с ними, – покачал головой Зейн. – Мы не принадлежим их миру. Мы должны быть здесь, в тумане.

– Я должна быть с теми, кто меня любит, – возразила Вин.

– Любят? – едва слышно переспросил Зейн. – Подумать только, любят… А они тебя понимают, Вин? Способны ли они тебя понять? Может ли вообще человек любить того, кого не понимает?

Так и не дождавшись ответа, он чуть заметно кивнул, потом оттолкнулся от монеты, которую бросил только что, и послал себя назад, в туман.

И Вин его отпустила. Слова Зейна значили больше, чем он мог предполагать.

«Мы не принадлежим их миру…»

Он не мог знать, что она уже давно обдумывала свое положение, размышляла о том, является ли она знатной дамой, убийцей или кем-то еще.

Слова Зейна значили очень много. Видимо, он тоже ощущал себя чужаком. Правда, в еще большей степени. В этом, похоже, и заключалась его слабость. А вдруг получится обратить его против Страффа? Разве желание Зейна в шутку драться с ней, его откровенность не намекали, что это возможно?

Вин глубоко вдохнула прохладный туманный воздух – сердце все еще не успокоилось после схватки. Она чувствовала себя уставшей, но живой после драки с тем, кто вполне мог оказаться лучше, чем она сама. Стоя в тумане на вершине заброшенной крепости, Вин приняла решение.

Эта встреча с Зейном будет не последней.

18

Если бы только не появилась Бездна, при виде которой люди отчаялись, опустили руки и утратили последнюю надежду…

– Убей его, – прошептал бог.

Притаившись в тумане, Зейн смотрел сквозь открытые балконные двери на Эленда Венчера.

– Ты должен его убить, – упорствовал бог.

В какой-то степени Зейн ненавидел Эленда, хотя до сегодняшнего дня даже не встречался с ним. Эленд являлся тем, кем должен был стать Зейн. Любимчик. Богатей. Баловень. Он был врагом Зейна, преградой на пути, той мелочью, что мешала Страффу захватить власть в Центральном доминионе.

Но он был также братом Зейна.

Позволив себе упасть в туман, рожденный туманом плавно опустился на землю за пределами крепости Венчер. Три маленькие металлические плитки – три якоря, от которых он отталкивался, чтобы держаться в воздухе, – прыгнули ему прямо в руки. Вин скоро вернется, и она не должна застать его здесь. Почему-то девчонка могла определять его местонахождение: похоже, ее чувства были острее, чем у других алломантов, которых он знал или с которыми сражался. Конечно, ведь ее учил сам Выживший.

«Хотел бы я с ним познакомиться, – думал Зейн, двигаясь сквозь туман через двор. – Этот человек понимал, что значит быть рожденным туманом. Он не позволял другим управлять собой, а делал то, что считал нужным. Как бы жестоко ни приходилось поступать».

Так, по крайней мере, твердила молва.

Зейн приостановился возле наружной крепостной стены, под контрфорсом. Наклонился, вытащил камень из брусчатой мостовой. Забрав оставленное там шпионом из дворца Эленда послание, вернул камень на место. Потом бросил монету и улетел в ночь.

* * *

Зейн не крался. Он не полз, не пробирался тайком, не пригибался. Он вообще не любил прятаться.

К военному лагерю Страффа Венчера он подошел решительным шагом. Зейну всегда казалось, что рожденные туманом слишком много времени проводят тайком. Конечно, анонимность давала некую свободу, однако опыт подсказывал, что она больше сковывала, чем освобождала. Анонимность позволяла ими управлять, позволяла обществу притворяться, будто рожденных туманом не существует.

Зейн прошагал мимо сторожевого поста, где возле большого костра сидели двое солдат. Ослепленные сейчас ярким светом, они были практически бесполезны. Обычные люди боялись туманов, и это делало их менее ценными. Зейн не считал, что, думая таким образом, проявляет заносчивость, – такова реальность. Алломанты приносили больше пользы и потому ценились выше. Почему Зейн и поручил смотреть в темноту ищейкам. Обычные дозорные были больше для отвода глаз.

– Убей, – скомандовал бог, когда Зейн подошел к сторожевому посту.

Рожденный туманом не обратил на голос внимания, хотя делать это с каждым разом становилось все труднее и труднее.

– Стоять! – выкрикнул один из стражей, поднимая копье. – Кто идет?

Зейн бесцеремонно оттолкнул копье, смахнув наконечник с древка.

– Кто еще это может быть? – рявкнул он, выходя на свет.

– Господин Зейн! – воскликнул другой солдат.

– Вызови короля. Скажи, я буду ждать его в штабной палатке.

– Но, мой господин, время позднее. Его величество, наверное…

Повернувшись, Зейн хмуро посмотрел на стража. Между ними клубился туман, и не пришлось даже применять эмоциональную алломантию – солдат просто отдал честь и ринулся исполнять приказ.

Зейн шагал сквозь лагерь. Он не носил ни мундира, ни туманного плаща, но солдаты останавливались и отдавали честь, когда он проходил мимо. Они знали, кто он, знали, что его надо уважать. Так все и должно быть. С одной стороны, Зейн прекрасно понимал, что не превратился бы в столь могущественное оружие, если бы Страфф не скрыл от всех своего незаконнорожденного сына. Из-за конспирации пришлось жить в нищете, тогда как брату Эленду достались все привилегии. С другой стороны, Страфф мог прятать Зейна почти всю его жизнь. Даже сейчас, когда распространились слухи о том, что у Страффа Венчера есть рожденный туманом, немногие понимали, что Зейн на самом деле его сын.

Тяжелая жизнь научила выживать, полагаясь только на себя. Зейн стал жестким и сильным и подозревал, что Эленд никогда не поймет, что это означает. К несчастью, побочным эффектом такого детства стало безумие.

– Убей его, – прошептал бог, когда Зейн прошел мимо очередного солдата.

«Убей!» – звучало в ушах всякий раз, стоило кому-нибудь просто попасться на глаза.

Тихий голос был постоянным спутником Зейна. И он понимал, что безумен, – обычные люди не слышат голосов. Понимал, однако не считал, что безумцу позволительно вести себя по-дурацки. Одни люди слепы, у других дурной характер, кто-то слышит голоса… Какая разница? Человека определяют не его недостатки, а то, как он с ними справляется.

По этой причине Зейн игнорировал голос и убивал, когда хотел, а не когда приказывали. По собственному убеждению. Он считал себя почти счастливчиком: другие безумцы бредили и не могли отличить видения от реальности. Зейн, по крайней мере, себя контролировал. Как правило.

Толкнув металлические застежки, он откинул полог штабной палатки. Стражи по обеим сторонам отдали честь. Зейн нырнул внутрь.

– Мой господин! – подскочил несший ночное дежурство офицер.

– Убей его, – сказал бог. – Не так уж он важен, в самом-то деле.

– Бумагу, – приказал Зейн, направляясь к большому столу в центре комнаты.

Выполняя приказ, офицер схватил стопку листов. Притянув перо за металлический кончик, Зейн перебросил его через комнату себе в руку. Офицер подал чернила.

– Это места скопления солдат и ночные патрули, – объяснял Зейн, покрывая чистый лист цифрами и схемами. – Я видел их сегодня, когда находился в Лютадели.

– Очень хорошо, мой господин, – поддакнул офицер. – Мы ценим вашу помощь.

– Ты не мой начальник, солдат, – продолжая писать, бросил Зейн. – Ты даже мне не ровня, и я тебе не помощник. Я забочусь о нуждах моего войска. Ясно?

– Да, мой господин.

– Отлично. – Зейн закончил писать и протянул бумагу. – Теперь уходи, или я сделаю то, что предлагает мой друг, – засуну это перо тебе в глотку.

Приняв бумагу, офицер поспешно ретировался. Зейн нетерпеливо ждал. Страффа не было. В конце концов, негромко выругавшись, Зейн алломантическим толчком отбросил полог и вышел наружу. Палатка Страффа, хорошо освещенная многочисленными фонарями, казалась сияющим красным маяком в ночи. Зейн миновал стражей, которые отлично знали, что его лучше не трогать, и вошел в палатку короля.

Страфф, высокий, представительный человек с каштановыми волосами, поглощал поздний ужин. У него были ухоженные руки аристократа, и ел он с изяществом. Казалось, появление Зейна не произвело на него ни малейшего впечатления.

– Ты опоздал, – сказал Страфф.

– Убей его, – сказал бог.

Зейн сжал кулаки. Игнорировать именно эту команду голоса было сложнее всего.

– Да, я опоздал.

– Что случилось сегодня вечером? – не прерывая своего занятия, поинтересовался Страфф.

Зейн глянул на слуг.

– Мы должны сейчас находиться в штабной палатке.

Страфф не двинулся с места, продолжая потягивать бульон и всем своим видом показывая, что не Зейну здесь отдавать приказы. Это было раздражающе, но этого следовало ожидать. Зейн проделал почти то же самое с офицером на ночном дежурстве несколько минут назад. Он учился у мастера своего дела.

Ничего не поделаешь. Зейн сел и принялся вертеть столовый нож, наблюдая за тем, как насыщается отец. Слуга почтительно поинтересовался, не желает ли господин присоединиться к его величеству, но Зейн только отмахнулся.

– Убей Страффа, – приказал голос. – Ты должен быть на его месте. Ты сильнее. Ты умнее.

«Но я не в себе в отличие от него», – подумал Зейн.

– Ну? – спросил Страфф. – Есть у них атиум Вседержителя или нет?

– Не уверен, – отозвался Зейн.

– Девчонка тебе доверяет?

– Это лишь вопрос времени. Я видел, как она использовала атиум, когда дралась с убийцами Сетта.

Страфф задумчиво кивнул. Он был по-настоящему дельным человеком. Благодаря ему Северный доминион избежал хаоса, который поглотил остальную территорию Последней империи. Скаа Страффа оставались под контролем, его вассалы знали свое место – пришлось казнить нескольких человек, чтобы показать, кто главный. Но он делал лишь необходимое – качество, которым Зейн не обладал и, возможно, поэтому ценил в людях превыше всего остального.

– Убей его! – завопил бог. – Ты ненавидишь его! Он держал тебя в нищете, заставлял тебя, ребенка, драться за жизнь!

«Он сделал меня сильным», – мысленно парировал Зейн.

– Так используй эту силу, чтобы его убить!

Зейн схватил со стола разделочный нож. Страфф посмотрел поверх своей тарелки; едва заметно вздрогнул, когда Зейн полоснул себя по руке. На предплечье появился длинный глубокий порез. Боль помогала Зейну сопротивляться голосу.

Несколько секунд Страфф глядел на кровь, потом взмахом руки приказал слуге принести полотенце, чтобы Зейн не запачкал ковер.

– Тебе надо заставить ее снова использовать атиум, – сказал Страфф. – Эленд, быть может, сохранил одно или два зернышка. Правду мы узнаем только в том случае, если ее запас кончится. – Он снова вернулся к еде. – Вообще-то, тебе следовало бы заставить ее сказать тебе, где спрятан атиум. Если он, конечно, у них есть.

– Она способнее, чем ты думаешь, отец, – наблюдая за тем, как из раны капает кровь, задумчиво произнес Зейн.

Страфф приподнял бровь:

– Только не говори, будто веришь в эти сказки, Зейн. В эту ложь про нее и Вседержителя.

– Почему ты считаешь это ложью?

– Из-за Эленда, – пояснил Страфф. – Мальчишка – дурак. Он контролирует Лютадель только потому, что все аристократы, которые хоть что-то соображали, покинули город. Если бы эта девочка была настолько сильна, чтобы победить Вседержителя, очень сомневаюсь, что твой брат сумел бы добиться от нее верности.

Зейн снова резанул себя по руке. Он не делал глубоких порезов, от которых был бы реальный вред, ему требовалась лишь боль. Пряча недовольство, Страфф наконец-то отодвинул тарелку. В глубине души Зейн получил удовольствие, видя подобное выражение в глазах отца. Это все из-за безумия, конечно.

– Ну ладно, – продолжал Страфф, – а с Элендом ты встретился?

Зейн кивнул:

– Чай. – Он повернулся к девушке-служанке и подал знак здоровой рукой. – Эленд был удивлен. Он ждал встречи с тобой, но ему, очевидно, не понравилась идея посетить твой лагерь. Сомневаюсь, что он придет.

– Может быть, – согласился Страфф. – Но не надо недооценивать глупость мальчишки. Как бы то ни было, сейчас он наверняка понимает, как будут развиваться наши отношения.

«Какое самолюбование», – подумал Зейн.

Посылая письмо, Страфф четко определил свою позицию: ни на какие уступки или неудобства ради Эленда он не пойдет.

«Но вынужденная осада тебе не понравилась, не так ли?» – мысленно улыбнулся Зейн.

Чего Страфф желал бы, так это прямой атаки на город без переговоров и парламентеров. Прибытие второго войска сделало это невозможным. Если они нападут сейчас, Страфф будет разбит Сеттом. Что означало ожидание. Ожидание и продолжение осады, пока Эленд не образумится и не объединится с отцом по доброй воле. А вот ждать-то Страфф как раз и не любил. Зейну же это было как раз на руку. Это позволяло подольше упражняться с девчонкой. Он улыбнулся.

Когда принесли чай, Зейн закрыл глаза и зажег олово, чтобы усилить чувства. Его раны напомнили о себе, малая боль стала великой, и от шока сознание прояснилось.

Было кое-что еще, о чем Зейн Страффу не сказал.

«Она начнет мне доверять, – подумал он. – И есть в ней нечто. Она как я. Быть может… она сумеет меня понять. Быть может, она меня спасет».

Зейн со вздохом открыл глаза и наконец воспользовался полотенцем, чтобы вытереть руку. Безумие иногда его пугало. Но оно слабело, когда Вин была рядом. Сейчас ему только это и нужно было знать. Он принял чай у служанки – плоскогрудой, с длинной косой и невзрачным лицом девицы, – сделал глоток горячей жидкости со вкусом корицы.

Страфф поднял свою чашку, но пить не стал, осторожно вдыхая носом воздух.

– Чай отравлен, Зейн?

Тот не ответил.

– Березовая погибель, надо же, – заметил Страфф. – Как банально. Я разочарован.

Зейн продолжал хранить молчание.

Страфф сделал режущее движение. В глазах служанки вспыхнул ужас, когда один из охранников Страффа двинулся в ее сторону. Она с надеждой посмотрела на Зейна, но тот просто отвернулся. Девица разразилась жалкими воплями, когда страж вытащил ее наружу, чтобы казнить.

«Ей нужен был шанс, – подумал Зейн. – Я предупреждал, что ничего не получится».

Страфф покачал головой. Он был ищейкой, а не рожденным туманом. И все же не каждая ищейка смогла бы унюхать в аромате корицы ноты березовой погибели.

– Зейн. А Зейн… Что бы ты делал, если бы и в самом деле меня убил?

«Если бы я хотел тебя убить, я бы использовал нож, а не яд».

Впрочем, Страфф мог думать, как ему заблагорассудится: король ждал покушений – Зейн их устраивал.

– Я собирался отдать его тебе, Зейн. – Страфф показал маленькое зернышко атиума. – Но вижу, что придется подождать. Пора тебе покончить с этими глупыми покушениями на мою жизнь. А иначе где будешь брать атиум?

Страфф считал атиум чем-то вроде наркотика и воображал, будто рожденные туманом находят удовольствие в его использовании. Отсюда и заблуждение, что таким образом можно контролировать сына. Пусть его; зачем Страффу знать, что у Зейна имеется собственный запас металла?

Боль слабела, и шепот бога возвращался. Из всех, о ком шептал голос, Страфф Венчер больше остальных заслуживал смерти.

– Почему? – спрашивал бог. – Почему ты его не убьешь?

Зейн опустил голову.

«Потому что он мой отец», – подумал он, наконец признавая свою слабость.

Другие делали то, что должно. Они сильнее Зейна.

– Ты сумасшедший, – констатировал Страфф.

Рожденный туманом поднял глаза.

– Учитывая твою… особенную болезнь, что ты будешь без меня делать? Неужели действительно думаешь, что сумеешь прокормить империю? Уверен, что сможешь управлять хотя бы городом?

– Нет. – Зейн отвернулся.

– Рад, что мы оба это понимаем, – кивнул Страфф.

– Тебе надо просто атаковать, – заметил Зейн. – Мы найдем атиум, когда захватим Лютадель.

Страфф улыбнулся, потом глотнул чая. Отравленного чая.

Против собственной воли Зейн вздрогнул и выпрямился.

– Не думай, что знаешь мои планы, Зейн, – усмехнулся Страфф. – Ты не понимаешь и половины из того, что кажется тебе понятным.

Зейн сидел неподвижно, наблюдая, как отец допивает чай.

– Кстати, что там твой шпион? – как ни в чем не бывало поинтересовался Страфф.

– Переживает, что его могут подозревать. – Зейн выложил на стол записку. – Он не нашел сведений об атиуме.

– Ты вернешься в город и познакомишься с девчонкой поближе. – Страфф отставил пустую чашку.

Медленно кивнув, Зейн повернулся и вышел из палатки.

* * *

Страффу казалось, что он уже чувствует, как березовая погибель, вызывая дрожь, течет по его венам. Он взял себя в руки. Подождал несколько мгновений. И, только убедившись, что Зейн уже далеко, позвал стража.

– Приведи ко мне Амаранту! Быстро!

Солдат ринулся выполнять приказ. Король сидел неподвижно, палатка шелестела на вечернем ветерке, над полом парило залетевшее снаружи облачко тумана. Страфф воспламенил олово, усиливая чувства. Да… яд действительно ощущался внутри. Яд убивал нервы. Но времени было еще достаточно – по всей видимости, не меньше часа. Страфф расслабился.

Для человека, утверждавшего, что не хочет его убить, Зейн определенно тратил слишком много усилий на покушения. К счастью, он был посвящен не во все тайны Страффа. Король улыбнулся, уловив приближавшиеся мягкие шаги, а вскоре солдаты уже впустили Амаранту.

Отправляясь в поход, Страфф взял с собой лишь десять или пятнадцать фавориток. Однако не всех он держал при себе за красоту. Лет десять назад Амаранта была довольно привлекательна, но после многочисленных родов груди ее обвисли, а на лбу и вокруг глаз появились морщины. От большинства любовниц Страфф избавлялся задолго до того, как их возраст приближался к тридцати, эта, однако, обладала полезными умениями.

Если Зейн услышит, что Страфф ночью послал за женщиной, он, конечно, подумает, что отцу просто захотелось с ней переспать. И ошибется.

– Мой господин. – Опустившись на колени, Амаранта начала раздеваться.

«Ну, по крайней мере, она настроена оптимистически», – подумал Страфф.

Уже четыре года он не брал ее в свою постель, пора бы и понять. Неужели женщины не чувствуют, что становятся слишком старыми и перестают быть привлекательными?

– Оставь свою одежду в покое! – раздраженно рявкнул Страфф.

Лицо Амаранты потускнело. Она опустила руки на колени и застыла с одной оголенной грудью – словно пыталась соблазнить своей стареющей наготой.

– Мне нужно твое противоядие, – добавил Страфф. – Быстро.

– Какое именно, мой господин?

Страфф держал еще четверых травников, но Амаранта была лучшей.

– Березовая погибель. И… возможно, что-то еще. Я не уверен.

– Значит, еще одно общее противоядие, мой господин?

Страфф резко кивнул. Женщина встала, прошла к его сундуку с ядами. Потом зажгла жаровню, стоявшую рядом, вскипятила котелок воды и быстро смешала порошки, травы и жидкости. Отвар удавался Амаранте особенно хорошо – смесь всех основных противоядий, лекарств и реагентов, какие находились в ее арсенале. Страфф подозревал, что Зейн использовал березовую погибель, чтобы прикрыть что-то еще. Что бы это ни было, отвар Амаранты справится с ним или, по крайней мере, поможет определить точно.

Пока травница, по-прежнему полуобнаженная, работала, Страфф с тревогой ждал. Отвар требовалось каждый раз готовить заново, но ожидание того стоило. Наконец женщина поднесла дымящуюся кружку. Несмотря на горечь, Страфф проглотил неприятную жидкость, и ему тотчас же стало лучше.

Он глубоко вздохнул – еще одной ловушки удалось избежать – и подобрал оставшиеся в кружке капли. Для уверенности. Амаранта снова опустилась на колени.

– Уходи, – приказал Страфф.

Та безмолвно кивнула. Просунула руку в рукав платья и покорно удалилась из палатки.

Страфф был в изнеможении, пустая чашка остывала в его руке. Он знал, что сохранил преимущество. До тех пор пока он выглядит сильным, рожденный туманом будет подчиняться приказам.

Возможно, будет.

19

Если бы только много лет назад, когда искал помощника, я не встретил Аленди…

Сэйзед расстегнул застежки последней стальной метапамяти. Металлический браслет поблескивал в красном свете солнца. Для кого-то другого он, возможно, показался бы чем-то ценным, но для Сэйзеда превратился в пустую оболочку. Конечно, его можно заполнить заново, но сейчас лишний вес был ни к чему. Террисиец со вздохом уронил браслет – тот упал с коротким звоном, подняв облачко пепла с земли.

«Я собирал скорость пять месяцев, каждый пятый день мое тело словно попадало в толстый слой патоки. И вот теперь все ушло».

Взамен, однако, Сэйзед получил кое-что поважнее. Всего лишь за шесть дней путешествия, то и дело используя стальную память, он преодолел путь, на который должно было уйти шесть недель. Согласно картографической метапамяти, до Лютадели оставалось теперь чуть больше недели пешком. Террисиец находился в приподнятом настроении и не жалел о потраченных ресурсах. Пожалуй, он слишком бурно отреагировал на мертвецов, обнаруженных в маленькой южной деревне. Возможно, и не стоило так торопиться. Но стальная метапамять для того и существует, чтобы ее использовали.

Походный мешок стал ощутимо легче. Хоть многие из метапамятей были маленькими, вместе они весили прилично. По дороге Сэйзед выбросил некоторые не особо ценные или не до конца заполненные. Как и стальной браслет, они остались позади.

Сэйзед миновал Фалеаст и Тириан – две из северных Пепельных гор – и совершенно точно находился теперь в Центральном доминионе. Тириан еще виднелся на юге – одинокая гора со срезанной почерневшей вершиной. Ландшафт стал плоским, вместо корявых коричневых сосен росли гибкие белые осины, привычные для окрестностей Лютадели. Их пепельно-белая неровная кора была покрыта рубцами, и они походили на кости, высовывавшиеся из черной земли. Они…

Террисиец остановился. Он стоял возле центрального канала – одного из главных путей в Лютадель. Ни единой лодки… Да, путешествовать в нынешние времена стало опасно – гораздо чаще путешественникам теперь встречались бандиты. Только за последнюю неделю Сэйзед разминулся с несколькими шайками. Бандиты и войска. И, судя по тому, что к небу поднимался дым сразу от нескольких десятков костров, впереди как раз расположилась очередная армия. Прямо перед Сэйзедом и Лютаделью.

Глядя на кружившиеся легкие хлопья пепла, террисиец задумался. Сейчас полдень, и будет непросто обойти лагерь. Кроме того, стальная память пуста, и убежать от преследователей не получится.

Войско на расстоянии недели от Лютадели… Чье оно, что за опасность представляет? Любопытство, извечное любопытство ученого побуждало отыскать наблюдательный пост и изучить обстановку. Любая информация может пригодиться Вин и остальным.

Когда решение было наконец принято, Сэйзед отыскал холм, покрытый небольшой осиновой рощей. Сбросив мешок у корней одного дерева, террисиец вытащил железную метапамять и начал ее заполнять. Знакомое ощущение уменьшающегося веса – и вот он уже легко взбирается на вершину.

Устроившись на самой верхушке, Сэйзед коснулся оловянной метапамяти. Края поля зрения, как обычно, размылись, зато стало отлично видно, что происходит в лощине прямо перед ним.

– Ради забытых богов… – прошептал террисиец, от изумления едва не свалившись с дерева.

Военный лагерь был устроен самым простым и примитивным образом. Ни палаток, ни повозок, ни лошадей. Только сотни больших походных костров, вокруг которых расположились солдаты. Кожа у них была темно-синего цвета, и они сильно различались по росту: одни достигали едва ли пяти футов, другие возвышались на десять и больше. И первые, и вторые принадлежали к одному и тому же известному Сэйзеду виду.

Колоссы!

Эти существа, лишь отчасти похожие на людей, никогда не прекращали расти. Не останавливались, даже достигнув гигантских размеров, и умирали, потому что просто отказывало сердце.

Спрыгнув, Сэйзед торопливо порылся в мешке в поисках медной метапамяти и снова забрался на дерево. Когда-то он изучал книгу о колоссах и делал заметки, пытаясь понять, была ли у них религия. Потом ему зачитали эти заметки вслух, и террисиец смог занести их в медную метапамять. «Вот оно…»

Стоило вытянуть записи из медной метапамяти, и все сразу вспомнилось.

Тела большинства колоссов выходили из строя до того, как им исполнялось двадцать лет. Самые «древние» достигали двенадцати футов ростом. Однако большинство до этого возраста не доживало, и не только из-за сердечной слабости. Их общество – если его вообще можно было так назвать – отличалось необыкновенной агрессивностью.

Азарт ученого одержал верх над дурными предчувствиями: почерпнув еще немного зрения из метапамяти, Сэйзед принялся рассматривать тысячи синих человекоподобных существ, пытаясь найти подтверждение имеющейся у него информации. Драки в лагере, судя по всему, были обычным делом. Потасовки возле костров происходили постоянно и, что любопытно, возникали всегда между колоссами примерно одного размера. Покрепче сжав ствол дерева, чтобы преодолеть тошноту, Сэйзед еще усилил зрение и впервые разглядел колосса как следует.

Футов шести ростом, с двумя руками и двумя ногами, практически без шеи, он лишь отдаленно напоминал человека. Абсолютно лысый – ни малейшего намека на растительность. Самой странной особенностью, однако, была свисавшая складками синяя шкура. Тварь выглядела точь-в-точь как толстяк, у которого высосали весь жир, оставив растянутую кожу. Причем шкура не очень-то хорошо прилегала к костям. Вокруг красных, налитых кровью глаз она провисала, обнажая мышцы лица. То же самое и вокруг рта: шкура опускалась на несколько дюймов ниже подбородка, полностью открывая нижнюю челюсть и зубы.

От подобного зрелища выворачивало желудок, особенно у Сэйзеда, которого и так уже подташнивало, но он взял себя в руки, отмечая, что нос у чудовища бесформенный и мягкий, без поддерживающей хрящевой ткани; уши болтаются ниже уровня челюсти; шкура мешками свисает с ног и рук, а единственная одежда – грубая набедренная повязка.

Сэйзед повернулся и выбрал другой объект – футов восьми ростом, с расплющенным, свернутым набок носом и огромной головой на короткой толстой шее. Шкура на нем сидела не так свободно, как на первом, но все же была великовата. Колосс как раз повернулся, злобно глядя на своего соседа, и стало заметно сильно отвислую губу и огромные дыры вокруг глаз.

«Как будто… на человека надели маску из кожи, – подумал Сэйзед, борясь с отвращением. – Выходит, их тела продолжают расти, а шкура нет?»

В подтверждение его догадки массивная тварь футов десяти ростом забрела в группу созданий поменьше. Те тут же разбежались, а новоприбывший протопал к огню, где жарились несколько лошадиных туш.

У этого монстра шкура была натянута настолько туго, что уже начала рваться. Безволосая синяя плоть лопнула в углах рта, вокруг глаз и массивных мышц груди; оттуда сочилась кровь. Даже там, где шкура еще не порвалась, казалось, что она вот-вот лопнет, а нос и уши так расплющились, что стали едва различимы.

Внезапно Сэйзед с ужасом осознал, что его заметки и наблюдения приобрели не научную, а практическую ценность. Колоссы – агрессивные и плохо контролируемые твари, которых Вседержитель всегда держал подальше от цивилизованного мира, – пришли в Центральный доминион!

Погасив оловянную метапамять, Сэйзед с облегчением вернул себе нормальное зрение. Нужно во что бы то ни стало попасть в Лютадель и предупредить остальных. Если они… Хранитель замер. Улучшенное зрение имело один недостаток: он не видел, что происходило поблизости. Неудивительно, что патруль колоссов смог незамеченным подобраться к осиновой рощице, посреди которой прятался террисиец.

«Клянусь забытыми богами!»

Вцепившись в верхушку дерева, Сэйзед лихорадочно соображал, что предпринять. Несколько колоссов уже пробивали себе дорогу сквозь заросли. Если он спрыгнет на землю, то не успеет сбежать. С помощью пьютерной метапамяти можно с легкостью стать вдесятеро сильнее и удерживать эту силу достаточно долго. Возможно, даже сразиться…

Колоссы несли массивные грубые мечи. Заметки Сэйзеда, его память и опыт сходились в одном: эти синие твари были очень опасными воинами. С силой десяти мужчин или без нее Сэйзед не обладал навыками, необходимыми для сражения.

– Спускайся, – прозвучал глубокий невнятный голос. – Спускайся быстро.

Сэйзед глянул вниз. Крупный колосс, шкура которого только-только начала натягиваться, стоял у корней дерева.

– Спускайся быстро, – повторил он и, словно прутик, тряхнул осину.

«Губы у него не очень-то хорошо двигаются», – отметил про себя Сэйзед.

Не было ничего удивительного в том, что существо разговаривало: в записях об этом упоминалось. Но вот спокойствие колосса казалось и впрямь поразительным.

«А если попробовать убежать…» – подумал Сэйзед.

Сняв браслеты и взлетев вместе с ветром, он мог бы удержаться на кронах деревьев и, возможно, пересечь расстояние между осиновыми рощицами. Но это представлялось крайне трудным и непредсказуемым. К тому же пришлось бы бросить медную метапамять, в которой хранилась тысячелетняя история.

Приготовив пьютерную метапамять, Сэйзед отпустил ветку. Командир колоссов – предположительно это был именно командир – не моргая следил за каждым движением террисийца. Кстати, возможно ли моргать с такой туго натянутой шкурой?

Сэйзед бухнулся на землю возле дерева, потянулся к своему мешку.

– Нет! – рявкнул колосс, нечеловечески быстрым движением схватив мешок. И тут же перебросил своему сородичу.

– Но… – попытался возразить Сэйзед. – Я буду больше расположен к сотрудничеству, если…

– Тихо! – рявкнул колосс с такой ненавистью, что Сэйзед отступил.

По меркам Последней империи террисийцы считались очень высокими – особенно террисийские мужчины-евнухи, – и крайне неприятно было вдруг оказаться карликом среди чудовищных тварей много выше девяти футов ростом, с темно-синей шкурой и глазами цвета солнца на закате. Они возвышались над Сэйзедом, и он против собственной воли съежился.

Видимо, это была правильная реакция, потому что командир колоссов кивнул и отвернулся.

– Идем, – невнятно проговорил он, зашагав напролом сквозь осиновый лесок. Остальные двинулись следом.

Сэйзеду не хотелось выяснять, что будет, если он ослушается. Выбрав бога Дуиса, который когда-то покровительствовал уставшим путникам, террисиец произнес быструю тихую молитву и поспешил за группой колоссов, направлявшихся в лагерь.

«По крайней мере, они не убили меня сразу…»