Текст книги "Обещание розы"

Автор книги: Бренда Джойс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Часть вторая
ПРИНЦЕССА-НЕВЕСТА

Глава 9

Вот уже несколько месяцев, с тех пор как ей минуло шестнадцать лет, Адель Бофор жила при дворе. Пышность и великолепие придворной жизни с ее весельем и постоянным радостным оживлением не шла ни в какое сравнение с унынием и скукой, царившими во владениях сводного брата, в глуши Кента, или в ее родном Эссексе.

Придворные интриганы и прославленные воины, владетельные бароны и незнатные вассалы, домогавшиеся аудиенции монарха, сменяли один другого, и никто из этих мужчин, молодых и старых, не оставался равнодушен к красоте юной Адели. Она всегда была окружена толпой воздыхателей и с наслаждением выслушивала их комплименты и остроты. Ей была сродни атмосфера тайной зависти, интриг и скандалов, коей был, казалось, насыщен даже сам воздух в Тауэре, и она не представляла себе жизни вне его стен. Адель твердо решила, что, став женой Стивена де Уоренна, она ни за что не последует за супругом в Нортумберленд, а останется в Лондоне. Ее мало заботило, как отнесется к этому сам будущий супруг.

К тому же образ смуглого, сурового великана Стивена нечасто тревожил воображение Адели. Они встречались всего три раза, и во время этих кратких свиданий жених не проявил того восхищения ее прелестями, к которому она привыкла и на которое рассчитывала. В настоящий же момент внимание ее было всецело поглощено братом де Уоренна – Джеффри, который неторопливо вошел в просторный зал, заполненный придворными, и остановился у стены.

Адель любовалась его красивым, породистым лицом, его сухощавой фигурой, угадывавшейся под широкими одеждами прелата. От взора ее не укрылось, что, стоило ему появиться в толпе, как все присутствующие, включая и мужчин, тотчас же вперили в него пристальные взоры – восторженные, завистливые, оценивающие. Это польстило самолюбию Адели, и на мгновение она почувствовала себя так, словно Джеффри уже принадлежал ей и она по праву могла бы гордиться впечатлением, которое архидиакон производил на окружающих.

Она много слыхала о нем и о еще большем догадывалась чутьем и инстинктом опытной, искушенной в любовных делах женщины. И некоторые поступки второго сына графа Нортумберленда вызывали в ее душе самое искреннее недоумение. Заслужив рыцарские шпоры, когда ему едва минуло тринадцать лет, Джеффри де Уоренн сразу же вслед за этим отправился на послушание в монастырь, где прилежно изучал латынь и богословие, а через три года стал помощником и доверенным лицом Ланфранка, тогдашнего архиепископа Кентер-берийского. Став архидиаконом и приняв на себя после смерти своего патрона управление монастырем, он, однако же, до сих пор воздерживался от принесения священнических обетов. Острым женским чутьем Адель угадала, что препятствием этому послужили для красавца Джеффри его плотские грехи. И ее не на шутку тревожило подозрение, что, подобно ныне царствующему монарху и множеству других служителей святой Церкви, молодой архидиакон мог оказаться содомитом, относящимся с полнейшим равнодушием к самым очаровательным женщинам и питающим нежные чувства к мальчикам-подросткам.

Адель вздохнула и спрятала нижнюю часть лица за роскошным веером, который не так давно подарил ей сам король. Она почти примирилась с мыслью, что ей навряд ли удастся выяснить, подвластен ли Джеффри де Уоренн женским чарам. Ведь она была помолвлена с его старшим братом, и ей надлежало вести себя очень осторожно, чтобы не оказаться скомпрометированной в глазах Стивена.

– Ты в своем уме? – сердито зашипел ей в самое ухо Роджер Бофор, с трудом пробившийся к сводной сестре сквозь толпу ее поклонников. – Ты уставилась на него так, словно впервые в жизни увидела мужчину!

– Приветствую вас, милорд! Вы, как всегда, сама любезность, – криво усмехнувшись, пробормотала Адель.

– Что здесь происходит? – вполголоса спросил Роджер, слегка кивая в сторону Джеффри. Зрачки его холодных серых глаз сузились от тревоги. – Я узнал, что король назначил ему аудиенцию. Он прибыл сюда вместе со своим братом… – Увидев, что Адель побледнела и едва не лишилась чувств от испуга, он поспешил добавить:

– Успокойся, вовсе не с твоим суженым, а с младшим, Брендом.

Адель облегченно вздохнула и принялась обмахиваться веером. Ее высокий лоб был покрыт испариной.

– Я попытаюсь разузнать для тебя, что затевает Руфус, дорогой братец.

– Только будь осторожна! – нахмурился Роджер.

Девушка закинула голову назад и рассмеялась низким, гортанным смехом.

– Ты прекрасно знаешь, что я всегда действую ловко и осмотрительно. Ведь я же не враг самой себе, дорогой! И тебе это известно лучше, чем кому-либо другому.

Король был извещен о прибытии Джеффри де Уоренна, который ожидал назначенной аудиенции в главной приемной. Здесь, как и в зале, было шумно и многолюдно. Утомленный долгой дорогой и не найдя свободного кресла, Джеффри прошел в полутемный закоулок, чтобы не вступать в разговоры ни с кем из придворных, и прислонился к каменной стене.

Он почти задремал, мечтая о мягкой постели и кубке доброго эля, которые ждали его в одном из владений отца, расположенном неподалеку от Тауэра, как только с его миссией будет покончено. Однако вскоре он самым неожиданным образом вынужден был вернуться к событиям реальным: появившаяся невесть откуда молодая женщина, проходя мимо него, споткнулась на гладком полу и, чтобы не потерять равновесия, обхватила его шею руками.

Джеффри невольно обнял ее за талию. Женщина, испуганно вскрикнув, прижалась к нему всем своим стройным телом, и ноздри его наполнил терпкий аромат мускуса и засушенных розовых лепестков. В полумраке коридора Джеффри не без труда узнал очаровательную темноглазую Адель Бофор, все еще считавшуюся невестой его старшего брата Стивена.

– Благодарю вас, – с чарующей улыбкой прошептала она. – Если бы не вы, я наверняка вывихнула бы лодыжку.

– В самом деле? – с едва заметной иронией спросил Джеффри.

– Ну разумеется! Не подхвати вы меня так вовремя, я расшиблась бы об этот каменный пол!

Скрестив руки на груди, Джеффри снова прислонился к стене. Он смотрел на ямочки, заигравшие на смугло-румяных щеках юной красавицы, на ее напрягшиеся под тонкой тканью платья груди и вдруг почувствовал, как тело его окатила жаркая волна желания. Его замешательство не укрылось от зоркого взгляда Адели. Она чарующе улыбнулась, склонила голову набок и слегка коснулась тонкими розовыми пальчиками рукава его сутаны.

– Каким ветром вас занесло сюда, милорд? – спросила она. – Не иначе как заботы о благе церкви принудили вас покинуть Кентербери?

– Мне трудно поверить, мадемуазель, что вы всерьез интересуетесь подобными вопросами, – сухо ответил он.

– А вот в этом вы ошибаетесь. Представьте себе, меня и впрямь интересует абсолютно все, что происходит на свете, в том числе и церковная жизнь.

Она смотрела на него с лукавой улыбкой, и тело его с радостной готовностью отозвалось на призыв, читавшийся в интонациях ее голоса, в позах, которые принимало ее стройное тело, в жестах ее рук. Чтобы избавиться от этого наваждения, Джеффри холодно поклонился ей и повернулся, торопясь уйти. В душе он возблагодарил Провидение за то, что Стивен избежал союза с этой опасной женщиной. Но Адель порывисто схватила его за руку.

– Подождите!

Он нехотя обернулся и молча вопросительно взглянул на нее.

– Вы видели Стивена? Как он поживает? Он велел вам передать мне что-нибудь?

– Откуда вам известно, что я побывал в Элнвике? – настороженно спросил Джеффри.

Адель смущенно покраснела и не сразу нашлась с ответом:

– Ну… Поскольку вы приехали вместе с Брендом, я подумала, что вы, как и он, наведались в Нортумберленд. Но вообще-то, – торопливо добавила она, видя, что добыча снова изготовилась ускользнуть из ее рук, – я хотела бы остаться с вами наедине вовсе не ради беседы о Стивене, а чтобы… чтобы исповедаться в своих грехах.

Джеффри криво усмехнулся. Он хорошо представлял себе, о каких именно грехах поведала бы ему эта сирена, вздумай она и вправду принести покаяние.

– Леди Бофор, мне кажется, мы с вами не вполне понимаем друг друга.

– Мы могли бы достичь понимания, если бы вы уделили мне хоть немного времени, ваше преподобие, – смиренно и просительно произнесла она.

Джеффри на секунду представил себе, каким наслаждением было бы излить семя в ее трепещущее от страсти тело, и в глазах у него потемнело. Ему становилось все труднее бороться с собой и, проглотив комок, подступивший к горлу и не дававший ему свободно дышать, он хрипло произнес:

– Вы ведь прекрасно знаете, где находится придворная часовня. Отец Жерар с готовностью выслушает вашу исповедь и даст вам отпущение грехов.

Адель сжала кулаки. От прельстительной улыбки, во все время разговора сиявшей на ее лице, не осталось и следа. Теперь ее алые губы кривились в злой, презрительной ухмылке. Отбросив дальнейшие церемонии, она прошипела в лицо опешившего от столь внезапной перемены Джеффри:

– Выходит, я ошиблась в вас, милорд! – и, окинув его с ног до головы уничтожающим взором, бросила она. – Я приняла вас за настоящего мужчину, вы же, оказывается, всего лишь презренный содомник, влюбляющийся в смазливых мальчишек. Фи! – она передернула плечами и повернулась, чтобы выйти в приемную.

Не помня себя, Джеффри схватил ее за руки, развернул к себе лицом и прижал к своему трепетавшему от едва сдерживаемой страсти телу. Адель тотчас же ощутила степень его возбуждения, и глаза ее расширились от удивления и восторга. Но объятие их длилось лишь секунду. Нахмурившись и уже остро сожалея о своем внезапном порыве, продиктованном досадой на нее и на себя, Джеффри молча отстранил девушку от себя и заспешил прочь.

– Надеюсь, теперь ваши подозрения на мой счет рассеялись без следа? – с сарказмом спросил он, оглянувшись на ходу.

Спустя час, граф Нортумберленд, успевший коротко переговорить с Джеффри, предстал перед своим монархом. Оба младших сына походили лицом на Рольфа де Уоренна, и в старости сохранившего прямую осанку и благородную красоту черт. В его светло-голубых глазах читались ум и бесстрашие, седина едва тронула его густую русую шевелюру. Он и теперь еще был очень привлекателен, и женщины щедро дарили его призывными улыбками и ласковыми взглядами, однако сердце Рольфа, навеки отданное леди Седре, оставалось неуязвимым для этих атак.

Граф склонил колено перед рыжеволосым Руфусом, который с удовольствием потягивал сладкое французское вино, развалясь в просторном кресле, едва вмещавшем его некогда стройный, а ныне весьма отяжелевший стан.

– Встань же, право, встань, дорогой Рольф! К чему нам с тобой, бесценный друг, все эти церемонии, – жеманно протянул король.

Рольф легко поднялся на ноги и холодно кивнул Дункану Кэнмору и еще нескольким приближенным короля, находившимся в этот момент в апартаментах Руфуса.

– Как поживает твой средний сын – архидиакон Кентерберийский? – осведомился монарх.

– Благодарю вас, Джеффри, слава Богу, вполне здоров, и дела его идут неплохо.

– Он ожидает моей аудиенции, – сообщил король, прихлебывая вино. – Я хочу ознакомиться с его счетами за последние месяцы.

– Джеффри привез с собой все расходные книги и с готовностью представит их вашему величеству, – улыбнулся Рольф. – Архидиакон – преданнейший слуга монархии.

– Только потому, что ему невыгодно враждовать со мной, – буркнул Руфус.

Рольф счел за благо не отвечать на этот незаслуженный выпад в адрес Джеффри.

Старый де Уоренн верой и правдой служил отцу Вильгельма Руфуса – Вильгельму Завоевателю и всегда надеялся, что Вильгельм Второй унаследует блестящий государственный ум и железную волю своего отца. Когда же Руфус повзрослел, оказалось, что от отца ему передались лишь внешний облик, необузданная жестокость и изощренное коварство. Он погряз в пороках, от которых его тщетно пытались отвратить Рольф де Уоренн и архиепископ Ланфранк. Но четыре года тому назад архиепископ умер, и старый граф с тоской наблюдал, как король Руфус все глубже увязал в греховных утехах, попадая под влияние своих многочисленных фаворитов.

По просьбе де Уоренна Руфус велел всем приближенным оставить их наедине. Придворные повиновались, бросая на графа исполненные любопытства взгляды. Последним вышел Дункан, сын Малькольма Кэнмора и единокровный брат принцессы Мэри. Он держался так, словно безошибочно чувствовал, что разговор между королем и Нортумберлендом затронет его интересы.

– Вот ведь завистливые змеи, а? – усмехнулся подвыпивший король. – Боятся, как бы ты не выпросил у меня какой-нибудь лакомый кусочек, на который сами они точат зубы. Ну, так с чем же ты пожаловал, дорогой Рольф?

– Стивен недавно взял в плен дочь Малькольма Кэнмора, сир, и до сих пор удерживает ее у себя.

От неожиданности Руфус поперхнулся вином и мучительно закашлялся.

– Господи Иисусе! – прохрипел он, но через секунду, промокнув губы полотняной салфеткой и радостно улыбнувшись, покачал головой. – Какая удача! Аи да Стивен! Давай теперь же подумаем и решим, что мы потребуем от Малькольма. Твой сын заслужил хорошую награду!

– Мы потребуем приданое, – твердо произнес Рольф.

– А кто же в таком случае станет женихом? – оторопело спросил Руфус.

– Если Стивен женится на дочери Кэнмора. на границе с Шотландией установится долгожданный прочный мир, – неторопливо, веско и в то же время вкрадчиво проговорил Рольф. – Тогда вы сможете двинуть все свои силы на завоевание Нормандии.

– Ты жаждешь мира, Рольф де Уоренн, или еще большей власти? – насупился Руфус, с подозрением взглянув на своего верного вассала.

– Разве я когда-нибудь предавал вас? Разве я не поддержал вас в самые тяжелые дни волнений и смут?

– Разве я не сделал тебя в благодарность за все это самым владетельным из моих подданных?

– Мною движет лишь любовь к Англии и преданность вам, сир, а вовсе не корысть. И это вам также известно.

– Но Стивен помолвлен с сестрой Бофора, – напомнил король.

– Помолвка – это ведь еще не супружество. Ее всегда можно расторгнуть.

– А что же будет, когда Малькольм умрет? Ты ведь успел уже подумать и об этом?

– Во всяком случае, Нортумберленд будет по-прежнему верен английской короне.

– А когда умрешь ты?

– Стивен всенепременно останется верен клятве, данной мною вам, сир.

– Вот мы опять вернулись к Стивену, – поморщился Руфус. – Он рос при дворе, но между нами не возникло большой симпатии…

– Симпатии – ничто, честь и верность – все. Или вы сомневаетесь в преданности Стивена?

– Упаси Бог! – воскликнул Руфус, вставая с кресла и принимаясь расхаживать по комнате, большую часть которой занимала огромная кровать, устланная мягкими звериными шкурами. – Никто еще не усомнился в чести и верности Стивена де Уоренна!

– Мир с Шотландией нужен вам нисколько не меньше, чем мне, а гораздо больше, – убеждал короля Рольф, не сводя с него пристального взгляда своих ясных голубых глаз. – Ведь только тогда мы наконец сможем отвоевать Нормандию у вашего брата Роберта!

Руфус в задумчивости перебирал драгоценные безделушки на своем вместительном комоде. В душе его боролись противоречивые побуждения. Он опасался столь значительного усиления Рольфа де Уоренна, несмотря на неизменную преданность последнего королю и стране, и в то же время понимал, что, лишь установив надежный мир с Шотландией, он мог рассчитывать на осуществление своей заветной мечты – завоевание Нормандии.

– Скажи, – внезапно спросил он, резко вскинув голову, и Рольфу, который за долгие годы общения с королем успел превосходно изучить, что означал каждый из самых его мимолетных жестов, стало ясно, что вопрос этот по какой-то причине представлялся ему чрезвычайно важным, – дочь Малькольма хороша собой?

– Не могу решительно ничего вам об этом сообщить, сир, – растерянно пробормотал Нортумберленд. – Я ведь еще не видел ее.

– Зато Адель Бофор – настоящая красавица. С ней мало кто может сравниться! – в голосе Руфуса звенели нотки торжества, и старый Рольф с удивлением воззрился на него.

– Достаточно! – проговорил король, потирая руки. Им вдруг снова овладело светлое и радостное расположение духа. – Твоя идея, знаешь ли, весьма забавна. Так предоставь же мне позабавиться ею всласть! Прощай!

– Благодарю вас, сир! – Рольф поклонился и, пятясь, вышел из королевских покоев. Едва очутившись в коридоре, он широко улыбнулся и облегченно вздохнул. В тот же час он отправил гонцов в Элнвик и Лидделл.

Глава 10

Неслышно ступая по каменному полу, Мэри пересекла комнату и подошла к узкому створчатому окну. Вечер давно минован, уступив место ночи, и во дворе было темно. От оконного проема, затянутого прозрачным пергаментом, веяло холодом. Холод и мрак царили и в объятой смятением душе Мэри.

Она не могла поверить, что отец охотно согласился отдать ее в жены своему заклятому врагу. Целых два десятка лет Малькольм воевал с Нортумберлендом, идя на перемирия, когда это было выгодно ему и Шотландии, и нарушая условия договоров, когда, по его мнению, того требовала необходимость. Неужели слово, данное им Стивену де Уоренну, стоило больше, чем все соглашения, заключенные с его отцом, графом Нортумберлендом? Поверить в подобное было просто невозможно. Мэри прижалась лбом к холодной стене. О, если бы им с отцом удалось хоть минуту побыть вдвоем, обменяться хоть несколькими фразами без посторонних свидетелей! Малькольм сумел бы подробно рассказать ей, как и когда он собирается вызволить ее из Элнвика. Теперь же ей оставалось лишь держаться начеку и попытаться самой разгадать планы своего мудрого родителя. Она не посрамит его чести и сумеет, если будет нужно, обвести вокруг пальца Стивена и воинов Элнвика. Главным же для нее была сейчас непоколебимая уверенность в том, что помолвка, на которую согласился Малькольм, была в действительности лишь одной из его уловок. Он явно намеревался выиграть время, усыпив бдительность врага.

Стояла глубокая ночь, но пиршество по случаю успешных переговоров де Уоренна с королем Шотландии закончилось совсем недавно. Внезапно Мэри осенила счастливая мысль. Что если Стивен еще не успел подняться к себе и остался сидеть за столом с некоторыми из вассалов? После обильных возлияний он наверняка будет разговорчивее, чем обычно, и она, если ей повезет, сможет без особого труда выпытать у него, какими условиями обставил Малькольм свое согласие на их помолвку. Это поможет ей проникнуть в планы отца и действовать в полном согласии с его волей.

Бесшумно, опасаясь потревожить спящую Изабель, Мэри выскользнула из комнаты и спустилась вниз по винтовой лестнице.

В огромном зале прямо на устилавшей пол соломе вповалку спали рыцари, воины, оруженосцы, несколько мелких вассалов де Уоренна и даже слуги. Отовсюду до слуха Мэри доносились оглушительный храп, сопение и полусонное бормотание. Убедившись, что Стивена среди спящих не было, Мэри разочарованно вздохнула и направилась к выходу из зала, но внезапно со стороны очага послышался чей-то сдавленный стон, и она осторожными шагами приблизилась к креслам, стоявшим у огня. Встав на цыпочки, она выглянула из-за высокой спинки и тотчас же отпрянула назад, потрясенная увиденным: на плетеном коврике у камина Стивен де Уоренн утолял страсть в объятиях какой-то пышнотелой служанки. Это ее стон привлек внимание Мэри минуту тому назад.

Мэри вернулась в комнату Изабель, легла в постель рядом с девочкой и приказала себе не думать о случившемся. Но до самого утра она так и не смогла сомкнуть глаз, и грубая сцена, невольной свидетельницей которой она оказалась, то и дело вставала перед ее мысленным взором.

Наутро Мэри спустилась вниз, преисполненная решимости отомстить Стивену де Уоренну за все нанесенные ей обиды. Благодаря случайному стечению обстоятельств, она именно с ним познала истинную цену страсти и с тех пор неустанно корила себя за это. Да, однажды он сумел поработить ее тело, но завладеть ее душой ему не удалось и не удастся! Он еще не раз пожалеет, что встретил ее на своем пути.

Не так давно он без всяких на то оснований заподозрил ее в шпионаже. А ведь она тогда, после той бурной ночи, проведенной в его опочивальне, просто хотела узнать, что он будет говорить поутру, как станет отзываться о ней в разговоре с братьями! Теперь же она будет и впрямь шпионить за ним, выведывать все, что можно, о его планах и намерениях. Этим она причинит серьезный ущерб интересам всего клана Нортумберлендов и принесет немалую пользу себе самой, своему отцу и своей стране. Стивен приветствовал ее радостной улыбкой, но Мэри, хмуро взглянув на него, молча подошла к очагу и протянула к огню свои озябшие руки. Он приблизился к ней почти вплотную и вполголоса произнес:

– Не подходите так близко к камину, принцесса, не то вы рискуете сгореть!

Мэри молча отступила в сторону. Он взглянул на нее с некоторым замешательством и после недолгого молчания, во время которого успел собраться с мыслями, участливо спросил:

– Почему вы нынче опять сердитесь, Мэри? Вам было зябко или неуютно в комнате Изабель? Вы плохо спали? Или моя сестра чем-нибудь вас огорчила?

Она поморщилась, словно от боли, и, по-прежнему не проронив ни звука, с подчеркнутым презрением оглядела его с головы до ног.

– Я тоже нынче неважно выспался, но, уверяю вас, став мужем и женой, мы до самой старости будем каждую ночь крепко, безмятежно засыпать в объятиях друг друга!

– Какой же вы лицемер! – вырвалось у Мэри. Она тут же пожалела о сказанном, но было уже поздно.

– Лицемер? Я?! Чем же это я заслужил подобный упрек в свой адрес?

– Вчера незадолго до рассвета я спустилась сюда… – начала Мэри, но он не дал ей договорить. Взяв ее руки в свои, он улыбнулся счастливой улыбкой.

– Так вы хотели видеть меня?

Мэри безуспешно пыталась высвободить руки из его ладоней. Он привлек ее к себе и с нежностью глядел в ее раскрасневшееся лицо.

– Только не воображайте себе, что я искала ваших объятий! У меня и в мыслях не было ничего подобного! – в бешенстве закричала она.

– Допускаю, что вы просто решили побеседовать со мной в столь урочный для этого час, – он едва сдерживался, чтобы не прыснуть со смеху.

– Вот именно для этого я сюда и спустилась. Внезапно улыбка исчезла с лица Стивена,

Сменившись выражением растерянности и смущения. Лишь теперь он вспомнил, чем был занят перед рассветом.

– Мне ясно, почему вы сердитесь, Мэри, и я готов признать, что у вас есть на то причины, – примирительно произнес он. – Вы нигде не могли найти меня…

– И нам обоим хорошо известно, как и с кем вы проводили время минувшей ночью после праздничной трапезы, – с холодной яростью закончила она.

Стивен виновато улыбнулся и развел руками.

– Я не отрицаю, что позволил себе некоторые… вольности с одной из служанок. Но что же мне оставалось делать, Мэри? Вы разожгли во мне такую страсть, что она требовала немедленного утоления. Я так желал вас…

Он снова взял ее за руки, и опять Мэри без всякого успеха попыталась высвободить их,

– Не лгите! – прошептала она побелевшими от гнева губами. – Вы навряд ли вспоминали обо мне, когда осыпали ласками эту беспутную девчонку!

– Поверьте, я все время помнил о вас, я представлял себе, что сжимаю в объятиях вовсе не ее пышный стан, а ваше нежное тело, и ваш милый образ царил в моем сердце даже тогда, когда я изливал семя в ее лоно!

У Мэри перехватило дыхание. Определенно этот человек был колдуном, чародеем, заворожившим ее, получившим с помощью тайных магических наук неоспоримую власть над всем ее существом. Будь все иначе, разве почувствовала бы она после всего услышанного это знакомое стеснение в груди, эту парализующую слабость во всем теле?

– Ах, вот, значит, как все это происходило?! Но ведь вы прекрасно знали, где меня искать, – прерывающимся от обиды и негодования голосом произнесла она.

Стивен решительно помотал головой:

– Мадемуазель, вы – моя невеста. И я при всем самом настойчивом и горячем желании не должен домогаться вашей близости до самого дня нашей свадьбы.

Мэри удивленно приподняла брови. Подобное соображение просто не пришло ей в голову, так зла она была на Стивена, такой жгучей обидой и ревностью полнилось ее сердце.

– Неужели вы допускаете, что какая-то служанка может сравниться с вами? – взволнованно и по-прежнему виновато проговорил он. – Если бы вы знати, сколько раз я готов был взбежать по этой лестнице, чтобы заключить вас в объятия! Но мой рассудок, мое чувство чести возобладали над голосом страсти. Разве мог я повести себя иначе? – Он отпустил ее руки и взял в ладони ее зардевшееся лицо. Мэри была не в силах пошевельнуться. – Я ведь действовал осторожно. Я не пригласил девчонку в свою спальню. Здесь же, в зале, все были погружены в беспробудный хмельной сон. Мне даже в голову не приходило, что вы можете спуститься. И еще. К моему искреннему сожалению о случившемся примешивается и другое чувство. Я рад, я бесконечно счастлив и горд, что вы ревнуете меня к ней!

Мэри открыла было рот, чтобы возразить, но голос не повиновался ей.

– Вы просите о невозможном, принцесса, но я выполню ваше желание.

– Что вы имеете в виду? Разве я вас о чем-то просила? – хрипло прошептала Мэри.

– Я обещаю вам воздерживаться от телесных контактов с женщинами до самой нашей свадьбы. Вы довольны?

Потрясенная этим совершенно неожиданным оборотом их разговора, Мэри не могла вымолвить ни слова. Она молча кивнула, и в ту же секунду теплые губы Стивена с жадностью впились в ее губы, вбирая их в себя, лаская языком, раскрывая их и проникая в глубь ее рта.

– Но я, вне всякого сомнения, буду терять голову всякий раз, когда вы окажетесь рядом, – с трудом переводя дыхание после поцелуя, предупредил ее он. В глазах его теперь плясали веселые искорки.

«Если бы нас не разделяла столь глубокая пропасть, – в смятении думала Мэри, – то брак этот, кто знает, вполне мог бы оказаться удачным для нас обоих». Она с тревогой вгляделась в озаренное улыбкой лицо Стивена. Он, человек, которого нелегко было ввести в заблуждение, похоже, не подозревал ни о каком подвохе со стороны Малькольма и простодушно верил, что их свадьба состоится. Но ведь сама она была твердо уверена в обратном и теперь, что греха таить, почти сожалела об этом.

– Скажите мне, какие условия поставил мой отец, согласившись отдать меня вам в жены? – спросила она, поспешив перевести разговор на другое, и отступила на шаг назад.

– Ведь вчера мы уже говорили об этом, – мягко напомнил ей Стивен.

– Нет, прошу вас, милорд, скажите мне, какую выгоду получит от нашего брака король Малькольм?

Взгляд Стивена посуровел.

– Мадемуазель, этот вопрос относится к области большой политики, к которой вы, смею надеяться, не имеете никакого отношения. Я не намерен отвечать вам на него.

– Но поймите же, для меня это очень важно! – не сдавалась Мэри.

– Я понимаю вас, принцесса. И я прошу вас, доверьтесь мне во всем! Малькольм согласился на этот брак. Вот и все, что вам надлежит знать.

– Но о чем именно вы с ним договорились? Несколько секунд он пристально, изучающе смотрел на нее, словно силясь проникнуть в самые сокровенные ее мысли, затем негромко спросил:

– Мэри, ответьте, готовы ли вы стать мне верной, преданной женой?

Вопрос застал ее врасплох. Не произнеся ни слова, она низко опустила голову.

Стивен взял ее за подбородок и заставил выдержать свой вопрошающий взгляд.

– Я должен знать это!

Мэри покачала головой. В глазах ее начали закипать слезы. Она всей душой желала негромким, твердым «да» развеять все его сомнения, ей хотелось в обмен на его клятву верности пообещать ему все, о чем он просил, но, с детства приученная матерью к правдивости, она не могла пойти на заведомый обман, ибо долг велел ей хранить верность в первую очередь интересам Малькольма и Шотландии, всеми силами отстаивать то, что отец ее считал важным для себя, своего клана и своей страны.

– Мэри, поклянитесь мне в этом теперь же здоровьем своих родных, поклянитесь всем, что вам дорого. Беря вас в жены, я должен быть уверен в вас!

– Я… Я не могу, – прошептала она.

– Не можете или же не хотите? – кусая губы от ярости, вскричат он.

– Не могу.

– В последний раз спрашиваю вас, принцесса, будут ли мои интересы, интересы вашего супруга и отца ваших детей для вас превыше всего на свете?!

В голосе Стивена звенел металл. На виске его пульсировала синяя жилка. Мэри же в эту минуту сумела справиться со своим волнением и отбросить все прежние колебания. Она расправила плечи и, бесстрашно глядя ему в глаза, ответила:

– Нет! Превыше всего для меня были и будут интересы Шотландии и ее короля! – Она представила себе, как гордился бы ею Малькольм, услышь он этот разговор, и на душе у нее вновь стало светло и отрадно.

– И так будет даже после нашей свадьбы? – У Стивена был такой растерянный и ошеломленный вид, что Мери вдруг поняла: он не ожидал встретить столь решительный отпор с ее стороны, а возможно, просто не рассчитывал на ее безоглядную откровенность. Ну да, ведь он считает их будущее супружество делом решенным.

– Даже после нее, – кивнула Мэри, в очередной раз напомнив себе, что этой свадьбе не суждено состояться.

– В таком случае, – загремел Стивен, – как же вы смели говорить со мной о делах политики? Как вам только в голову пришло без зазрения совести пытаться вызнать у меня секреты, о коих ведомо лишь немногим?! У меня… у меня просто нет слов, принцесса! – Он резко повернулся и огромными шагами заспешил прочь из зала. Мери снова протянула ладони к огню.

В середине дня в Элнвик возвратились граф и графиня Нортумберленд. Мэри вовсе не горела желанием познакомиться с родителями Стивена и не стала спускаться вниз, чтобы приветствовать их, но леди Седра сама поднялась в комнату Изабель, чтобы поговорить наедине с невестой сына.

– Оставьте нас одних, – велела она сопровождавшим ее леди. Мэри нехотя поднялась ей навстречу.

– Мадам, – прошептала она, кланяясь графине. Леди Седра, высокая темноволосая женщина с величественной осанкой, выглядела гораздо моложе своих лет. Она была одета в желтое бархатное платье, ворот и манжеты которого украшала затейливая вышивка. Вьющиеся волосы графини покрывала золотистая шелковая вуаль, удерживаемая обручем с рубиновыми подвесками, стройный стан ее был перехвачен золотым поясом, с драгоценными камнями.

– Я очень рада оказать вам гостеприимство в лоне моей семьи, – проговорила леди Седра, приветливо улыбаясь Мэри и беря ее за обе руки.

– Благодарю вас, миледи, – без всякого выражения ответила Мэри.

Леди Седра взяла ее под руку и провела к двум креслам, стоявшим у невысокого столика. Когда обе они уселись друг против друга, графиня, покачав головой, сказала:

– Стивен поступил с вами дурно, позволив своему вожделению взять верх над разумом. – При этих словах графини Мэри густо покраснела. Ей меньше всего на свете хотелось бы обсуждать происшедшее с матерью Стивена. Она провалилась бы сквозь землю, если бы была уверена, что леди Седра знает, с какой готовностью она разделила страсть ее сына, как легко уступила его домогательствам. – Но я надеюсь, что, как только выяснилось, кто вы, он стал вести себя с вами достойно и учтиво?