Текст книги "Энди"

Автор книги: Бредли Сноу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 13 страниц)

Внезапно рука стала двигаться к нему. Когти вцепились в глаза. Рука в его голове пыталась вырваться наружу! Он пытался кричать, но не мог издать ни звука. Что-то извивающееся застряло у него в горле, не давая крикам вырваться, заставляя их грохотать в его животе. Рука отпрянула назад, оставив его глаза исцарапанными. Голова Шена со змеиным языком смотрела сквозь его глаза. Постепенно рассеиваясь в дыму, остатки видения сошлись в уголках его глаз.

Все стало неподвижным. Он открыл глаза, еще слезящиеся от дыма. Дымка впереди него кружилась и, казалось, сгущалась, приобретая форму.

– Чего ты ждешь? – сказала дымка. – Я, кажется, сказал тебе ждать меня в пещере.

Рич потер свои воспаленные глаза и снова открыл их. Шен стоял там, где еще недавно был дым.

– Я н-не могу идти туда.

– Когда я велю тебе делать что-то – делай!

– Но я не понимаю. Мне казалось, я видел тебя, но не такого, измененного.

– Я знаю все, что сейчас было, – нетерпеливо сказал Шен.

– Откуда ты знаешь?

– Я знаю, – усмехнулся Шен, – потому что это сделал я.

Рич не знал, что ответить. Это звучало безумно, но он поверил, что Шен сделал все то, что было только что. Он видел слишком много странного с тех пор, как встретил Шена. И он поверил ему.

Он молча смотрел, как Шен идет к пещере. Ему хотелось сбежать. Он знал, что не может этого сделать. Он содрогнулся при мысли о том, что будет, если Шен снова атакует его мозг в тот момент, когда он будет на половине спуска. Он знал, что сорвется. Он знал, что может пройти несколько дней, прежде чем он сумеет выбраться отсюда. Он знал, что если он спустится, то должен будет положиться на помощь Брайана, а тот не будет делать что-то против Шена.

Из пещеры снова блеснула молния. Все мысли о бегстве исчезли, поскольку на него смотрел Шен.

Он встал и пошел к пещере. Он пытался остановиться, но ноги не слушались его. Шен повернулся и исчез в темноте. Рич беспомощно последовал за ним.

Он шел в кромешной тьме уже, казалось, несколько минут. Он ничего не видел, но что-то толкало его, помогая найти правильный путь. Он обнаружил, что если прислушаться, то можно различить тихие шаги Шена. Мелькнул свет. Что-то двигалось в его сторону. Он чувствовал чей-то взгляд. Он рассмотрел блеск двух зеленых глаз, смотревших на него. Они мерцали. Послышалось шипенье. Он услышал еще какой-то звук позади. Он повернулся. Глаза погасли. Он услышал звук шагов в той стороне, где впервые увидел глаза. Звук отдалялся.

Он потерял равновесие, когда впервые остановился. Земля больно ударила его по голове. В правом ухе зазвенело. Он поднялся на колени, пытаясь услышать или рассмотреть хоть что-нибудь.

Он слышал голос Шена где-то справа, но не мог разобрать слов. Он подумал, что это могло быть из-за удара.

Темнота стала сереть. Он услышал другой, незнакомый голос. Он говорил что-то Шену. Стало светло, достаточно, чтобы он мог что-то различить. Стены отбрасывали тени, словно освещенные пламенем свечи. Он слышал, как бегают ночные звери. Двое из них так пищали, словно затеяли драку.

Он был в просторной комнате. Ему казалось, что она была с футбольное поле. Он заметил несколько нор в стенах. Он понял, что попал сюда через одну из таких нор. Это были туннели, проделанные, как ему казалось, гигантским червем в древние времена.

Сверху слышалось хлопанье крыльев, эхом разносимое по всей пещере. Он знал, что это летучие мыши, хотя некоторые были размером с ворону.

Голоса смолкли. Он услышал шаги, они приблизились и остановились перед ним.

Шен смотрел на него.

– Мы можем теперь идти? – прошептал Рич.

Он слышал, как его голос отражается от стен и улетает куда-то. Он чувствовал, как голос, продолжая отражаться от стен, становится тише и тише, пока не исчезает совсем.

– Но мы уже пришли, Рич, – сказал Шен.

– Я хочу домой, – жалобно сказал Рич. Он больше не слышал эха.

– Ты не можешь уйти, – сказал Шен. Его голос стал мягче. Это был голос другого Шена, которого он знал, казалось, много лет. – Оглядись. Я не поверю, что ты уйдешь так быстро. Мне кажется, здесь хорошо и есть на что посмотреть.

– Я не хочу больше смотреть. Я... боюсь. – Рич заплакал.

– Ты боишься? – закричал Шен. – И ты еще хочешь быть вторым в команде!

– Я не думал, что будет так.

– А как, ты думал, это будет? – воскликнул Шен.

– Я д-думал, будет по-другому.

Шен засмеялся.

В панике Рич встал на ноги и побежал через пещеру туда, откуда он, как ему казалось, пришел.

Ужасающий вопль вонзился в его уши, заставив опуститься на колени.

Он сжал уши руками, но не мог унять боль. Он сжимал их все крепче, пытаясь не дать лопнуть барабанным перепонкам.

Рука схватила его за ворот и подняла на ноги.

– Рич, – мягко сказал Шен. – Не делай так больше.

Рич свесил голову и захныкал. Он не сопротивлялся, когда Шен потащил его назад к дальней стене. Он подвел его ко входу в один из туннелей. Шен втолкнул его туда. Выступ скалы больно задел его по спине, и словно электрический разряд поразил его в голову. Колени стали ватными. Не в силах удержать свой вес, он грохнулся на пол.

Несмотря на то, что в пещере слышался шум, казалось, что в туннеле, где он был, висела плотная гробовая тишина. Здесь не было ни огонька, единственным источником света была пещера. Шен стоял у входа в нее.

– Почему ты делаешь это, Шен?

Шен оскалился.

– Это вступление, ты становишься частью этого.

– Когда мы уйдем?

– Мы? – Шен посмотрел на него, словно не понимая. – Мы? – повторил он.

– Я хочу домой, – взмолился Рич. – Когда мы уйдем?

– Мы? – снова повторил Шен. – Ты не уйдешь.

Шен начал удаляться. Рич вскочил и хотел последовать за ним. Шен резко повернулся.

– Я сказал, ты не уйдешь.

– Но...

– И я на твоем месте не двигался бы, – проговорил Шен. – Если ты двинешься... – он показал направо, – ЕМУ может это не понравиться.

Рич посмотрел туда, куда указывал Шен, и закричал. Он заставил себя войти назад в темноту туннеля, пока когти и зубы чудовища не разорвали его на куски.

Глава 14

Она сидела в незнакомой комнате. Это была шикарная комната, чудесная, как дворцы принцессы в книгах, которые она читала, с высокими потолками и высокими окнами, через которые солнце бросало ослепительные лучи на толстый малиновый ковер у ее ног. Позолоченный трон, на котором она сидела, сверкал на полуденном солнце. Ее голова кружилась от окружающего ее великолепия. Осматривая стены, она видела висящие на них большие портреты, изображения красивых женщин и сильных мужчин, одетых в наряды самых разных цветов и оттенков. Длинная вереница королей и королев, один великолепнее другого, и она вздохнула, почувствовав умиротворение среди этих правителей, висевших между гобеленами.

Она долго сидела, словно в трансе, единственные звуки, кроме ее тихого дыхания, издавали гревшиеся на солнце голуби.

Ее взгляд приковало красиво украшенное зеркало. Поднявшись с трона, она пересекла комнату и остановилась перед ним, дивясь своему отражению в гладком полированном стекле.

Джейн поняла, что это сон: отражение в зеркале было не ее, там отражалась более взрослая и красивая женщина, и она поняла, что это она в будущем, когда станет взрослой.

Она смотрела на себя и улыбалась, рассматривая платье, в котором она была, чисто белое и воздушное. Плавно взмахнув руками, она грациозно закружилась перед зеркалом, как балерина в белом.

Это, должно быть, свадебное платье. Остановившись внезапно, она снова посмотрела на вереницу портретов на стене и смутно представила, что один из этих мужчин, смотревших на нее, мог бы быть ее будущим мужем.

Наверно, она должна будет выйти замуж за принца, раз она одета в такое красивое платье и находится в этой роскошной комнате среди такого великолепия.

Подул ветерок, пахнущий весенними цветами и свежескошенной травой, и она снова села за золотой трон, радостная и довольная.

За окнами опустилась ночь, окружающий лес был черен и тих, она подумала, где может быть ее мать, ведь это был день ее свадьбы. Она решила, что мать где-то рядом, где-то в соседней комнате, но наверняка в замке. Откуда-то издалека она слышала приглушенный звук людских голосов, иногда замолкающий, словно шум далекого океана.

В конце зала две дубовые двери бесшумно распахнулись, заполнив комнату горячим белым светом, ослепительным в своем блеске.

Голос откуда-то издалека или из ее головы, она не была уверена, заговорил с ней, спокойно и уверенно сообщил ей, что время настало.

Время для чего – она не знала, но чувствовала, что стоит на краю новых испытаний, и затрепетала в предвкушении решающего момента.

Она шагнула из своей комнаты в ослепительно белый свет.

Это было так, словно она прошла через пушистое белое облако.

Посмотрев вниз, она обнаружила, что не может различить своих ног в дымке. Ее ноги ступали бесшумно по твердому полу, но она не могла избавиться от ощущения, что идет по облаку.

Облако, казалось, светилось собственным светом, достаточно ярким – вокруг не было ни ламп, ни светильников. Перед ней в белизне показался просвет. Он расширился. Облако закружилось, словно в водовороте.

Голоса стихли до приглушенного шума, приняв почти монотонную форму, слившись в один голос, доносившийся из просвета в облаке. Когда она приблизилась, голоса стихли и просвет расширился. Облако рассеялось, и показалась дверь.

Ряд за рядом виднелись через дверь облака. Она остановилась у входа. Все головы повернулись к ней. Они виднелись, как тысячи маленьких бакенов, мягко покачивающихся на волнах, со счастливыми улыбками на лицах. Она очень волновалась. Она чувствовала себя словно на лифте, остановившемся после долгого подъема.

Где-то между счастливыми покачивающимися головами заиграл орган. Она узнала мелодию, но названия песни не помнила. Из ниоткуда появилась рука, потянувшаяся к ней. За рукой показался человек. Это был ее отец, улыбающийся широкой улыбкой. Они соединили руки, и она заулыбалась в ответ.

Они медленно двигались в ритм звучащей музыке. Качающиеся головы следили за их движением, все еще улыбаясь. Она улыбалась в ответ лицам, которые узнавала. Она слышала возбужденный шепот в каждом ряду, который она проходила.

Наконец до нее дошло, что орган играет «Свадебный марш». Она крепко сжала руку отца, обнаружив, что трудно сдерживать радость. Отец мягко сжал ее руку в ответ.

Она поразилась, когда наконец огляделась вокруг. Вся церковь была разноцветной. Пурпурные, красные, золотые и серебряные тона изображали различные пасторальные сцены на окнах. Картины постоянно менялись. Хрустальные люстры свисали с потолка и сверкали, словно бриллианты. Статуи выглядели как живые и, казалось, могли задвигаться. Золотые и серебряные светильники были повсюду, украшенные рубинами, алмазами и изумрудами. Большие пурпурные покровы свисали со стен и с алтаря. Все члены хора, которые, как она теперь слышала, обворожительно пели вместе с органом, были одеты в белые одеяния.

Отец разрушил ее чары, внезапно разжав руки. Он покидал ее? Теплая, твердая рука подхватила ее с другой стороны. Она с благоговением посмотрела на человека, за которого выходила. Ее абсолютно не беспокоило, что она его никогда раньше не видела. Он был высок и строен, в нем чувствовалась сила. Черные, как смоль, волосы чуть закрывали его уши с боков и были чуть длиннее сзади. Темно-голубые глаза искрились, отражая ум. Единственным его недостатком был шрам под правым глазом, однако это придавало ему более мужественный вид. Возможно, это было памятью об одном из многочисленных боев. Это было даже более, чем замечательно, потому что она понимала, что он будет сильным лидером и справится с любой ситуацией. Она смутно слышала обращавшегося к ним священника. Она отвечала на все вопросы, не в силах оторвать глаз от будущего мужа. Затем она почувствовала, как металл скользнул ей на палец. Золотая полоска блестела, и алмазы сверкали на ней.

– Итак, объявляю вас...

Она сдержала внезапно навернувшиеся слезы.

– ...мужем и женой.

Она была так счастлива, что обнаружила, что задыхается. В ее ушах зазвучали небесные арфы.

– ...женой.

Улыбаясь, она смаковала каждый миг своего счастья. Она всегда мечтала о дне свадьбы, но сейчас она была счастливее, чем когда-либо отваживалась мечтать.

– Можете поцеловать невесту.

«Это здорово», – думала она, хотя она даже не знала имени своего мужа.

Она снова была очарована его глазами. Они становились шире, медленно приближаясь к ней. Она видела мерцание на дне их голубизны. Но вот маленькие красные огоньки прорезались через голубизну его глаз. Она отшатнулась, почувствовав сырое, кислое дыхание. Когти больно впились в ее плечо. Хрип вырвался из его горла, когда он прижал ее к себе. Черный, обжигающий язык высунулся между его вывернутых губ. Она извивалась, избегая его прикосновений. Он громко смеялся, рот его растянулся до невообразимой ширины. Желтые слюни капали с клыков, Змеиный язык всовывался и высовывался. Волосы щетинились на его морщинистой коже. Старая бесполезная кожа серела и падала с лица. Его нос, расщепленный посередине, издавал звуки, словно нож, режущий сельдерей. Рыло вытянулось, образовав две дыры ноздрей. Глаза продолжали изменяться, пока не превратились в две щели, врезанные в скулы. Огромная складка на лбу гребнем спускалась на глаза. Он хрюкнул, потом пронзительно взвизгнул. Она сопротивлялась, пытаясь высвободиться из его объятий. Это было бесполезно. Она чувствовала, что он прижимает ее крепче и крепче.

– Можете поцеловать невесту!

Это был священник.

– Нет! – закричала она.

Она сжала кулаки и ударила в грудь твари.

– Нет!

Она пыталась кричать еще, но голос исчез. Бешено тряся головой, она продолжала бить по открытой волосатой груди. Наконец она остановилась в полном изнеможении. Голова ее поникла, и она молча заплакала.

Все было тихо.

Она почувствовала холодок, пробегающий по спине. Она была вся в поту. Собравшись с силами, она вскочила на колени. Чувство облегчения наполнило ее, побеждая холод. Она была в постели, не из ее сна, а в своей собственной. Она была дома, избавленная от свирепого монстра. Сидя на краю кровати, она посмотрела на открытое окно. Она вспомнила, что закрывала окно, когда ложилась спать, и она знала, что ее мать, бранившая Шена за то, что он оставляет окно открытым, не открывала его. Она решила, больше для самоуспокоения, что, должно быть, открыла его во время ночного кошмара. Джейн встала и закрыла окно. Она взглянула в него, пытаясь выкинуть сон из головы. Что-то двигалось. Отойдя к углу окна, она, боясь быть обнаруженной, выглянула.

Это был Шен.

Она молча спустилась по лестнице, избегая скрипучих ступенек. Как можно тише она приоткрыла дверь Шена. Он был в постели.

– Шен, – прошептала она.

Он что-то промычал, затем повернулся на другой бок и свернулся в клубок. Она почувствовала холод и увидела, что его окно открыто. Она подошла и закрыла его.

Она посмотрела на него и увидела, что он выглядел довольным и здоровым, как обычно, когда крепко спит. Был ли там, за окном, действительно Шен? Если да, то он должен быть лунатиком. Она вспомнила, как он рассказывал ей о ночных прогулках. Взглянув на Шена еще раз, она вышла из комнаты.

Часы в гостиной показывали десять минут пятого. Через два-три часа все проснутся.

Лестница заскрипела, когда она ступила на нее. Постояв несколько минут, она пошла дальше.

Часом позже она все еще лежала, не в силах заснуть. Она снова была в поту, боясь пошевелиться. Она слышала звуки в комнате и боялась посмотреть, откуда они берутся, опасаясь, что это может быть та тварь. Каждый раз, когда она закрывала глаза, чудовище смотрело на нее. Она уставилась в потолок и ждала, когда же проснется мать. Тогда она будет в безопасности.

Глава 15

Ноздри раздувались, он жадно втягивал свежий ночной воздух. Запах говорил ему, что все было далеко и безопасно. Он должен был бы чувствовать легкое нервное напряжение, никогда раньше не заходя так далеко во владения людей, но он был спокоен и уверен. Держась в тени, он молча подбирался к добыче.

Он двигался медленно, тень среди теней, и если бы чей-нибудь взгляд скользнул по нему, он остался бы невидимым под крылом ночи. Это была игра в охоту, и он знал, будучи один в темноте, что одно неверное движение перед атакой спугнет жертву, один неверный шаг может выдать его с головой. Ночная птица закричала, и он остановился. Застучавшее сердце успокоилось, птица закричала снова, и он почувствовал, что его присутствие не замечено. Он сосредоточился на намеченной добыче и тихо приближался к ней. Где-то далеко завыла собака, но он не обратил внимания, до нее было слишком далеко. Его гибкие мышцы напряглись, и, тяжело сглотнув, он вышел из убежища и пересек каменную дорогу. Пробежав, остановился у стены кирпичного строения, там, где кончался свет уличных фонарей. Глаза его рыскали по улице, но никаких признаков жизни ему не встретилось, ни звуков тревоги, ни запахов опасности не обнаруживалось.

Опасаясь близкого света фонарей, он пригнулся и тихо пополз в тени вдоль стены к другой стороне здания.

Мгновение паники возникло вместе с грохотом спереди и глухим рыком, последовавшим за ним. Он почувствовал угрозу, но она больше говорила о страхе, который испытывала перед ним собака. Зверь был прикован цепью.

Он был неосторожен и должен был действовать быстро, чтобы устранить возникшую неприятность или возвращаться в лес с пустыми руками. Как черная молния он преодолел расстояние и, схватив пса за шею, резко вывернул ему голову. Жалобный визг, хруст костей – и все стихло, ночь снова была спокойной. Но не разбудил ли кого этот звук?

Свет вспыхнул впереди, и он упал на четвереньки, как крыса отполз в сторону и забился под маленький куст возле дома. Дверь открылась, и в ней показался высокий грузный человек, всматривающийся в темноту.

– Дауг!

Он шагнул из дома в холод ночи и пошел туда, где была привязана собака. Глаза его еще слипались после сна. Он что-то бормотал про себя, недовольный пробуждением среди нота.

Кейт Фолкнер был человеком, плохо переносящим разные волнения. Он был зол, спускаясь с крыльца.

– Дауг! – снова крикнул он, не заботясь о спящих соседях. – Чертов дурак, что с тобой произошло?!

Гневно заскрежетав зубами, он пошел через двор к собачьей будке.

– Бегает тут среди ночи, – ворчал он на ходу, – воет, как сука в горячке. Я тебе покажу, ты у меня завоешь.

Внезапный шорох в кустах рядом с ним заставил его подпрыгнуть, он прекратил свою болтовню, уставившись распухшими глазами в темноту веток.

Шорох не повторился.

– Чертова собака прыгает тут в темноте, – сказал он сам себе и еще раз окинул взглядом куст, прежде чем идти дальше. Он почесал свое брюхо, огромную массу, свисавшую с пояса, гигантский живот, отращиваемый годами неумеренными возлияниями и постоянным обжорством. Он чувствовал странную уверенность в себе со своим безразмерным брюхом. В конце концов, это был признак хорошей здоровой жизни, и он знал это.

Волосы встали у него дыбом, когда он почувствовал, что за ним наблюдают.

– Дауг! – крикнул он, ложное чувство власти слышалось в повышенном голосе. – Где ты, черт возьми?

– О, черт! – вскрикнул он, увидев мертвую брошенную на землю собаку.

Согнувшись над трупом собаки, он не заметил, как тень отделилась от темных кустов и бесшумно проскользнула в дом через открытую дверь. Фолкнер рассматривал пса в тусклом свете из открытой двери.

Сначала он подумал о том, как бы похоронить животное до того, как проснется Рич. Мальчик будет убит горем. Да ладно, еще один жизненный урок. Черт с ним. Это была собака ребенка, он может сам похоронить ее, а если кто-нибудь из соседей захочет что-то сказать про тушу Дауга во дворе утром, они смогут сказать это ему в лицо, если у них хватит нервов. Все умирает рано или поздно, думал он, возвращаясь в дом и обдумывая, что скажет завтра сыну. Смерть – это неизбежность. Иди и похорони его!

Шарлотта, конечно, будет беситься, но он скажет ей, что пришло время и нечего нянчиться с ребенком. И будь что будет. Она знает свое место, думал он, уже окончательно проснувшись. Почувствовав жажду, он открыл холодильник и сорвал пломбу с банки «Доминиона».

В два глотка выпив пиво, он заметил открытую дверь и, подойдя, захлопнул ее. Кинув пустую банку в корзину, он стал подниматься в спальню. Поднявшись по лестнице в темноте и переступив порог, он внезапно остановился и насторожился от шума из ближайшей комнаты. Низкий, зловещий хрип достиг его ушей, и его рука почти непроизвольно потянулась к выключателю и включила свет.

Там, рядом с кроватью, почти за гранью возможного, сидело нечто. Оно выглядело как человек, но не совсем, и когда их взгляды встретились, тварь издала низкий протяжный рык, обнажив зубы. Лицо его было перепачкано кровью, оно сидело перед ним на корточках. Он взглянул туда, где лежала Шарлотта. Или, по крайней мере, то, что было Шарлоттой. Ее голова была неестественно вывернута, безмолвный ужас застыл на ее мертвом лице. Тело ее было истерзано и разорвано в клочья, пятна крови были повсюду вокруг кровати. Застыв в холодном ужасе, он заметил, что тварь на полу что-то жевала. Что-то длинное – руку Шарлотты.

Зверь все еще сидел на корточках, его дьявольский пир не прерывался. Затем он бросил оторванную руку и зарычал на Фолкнера, тряся головой из стороны в сторону, словно чудаковатый пес. Человек понял, что у него мало или почти нет шансов уйти живым из комнаты. Тварь не проявляла беспокойства в его присутствии и, фактически, казалось, была довольна своим положением.

Оторвав наконец взгляд, Фолкнер повернулся и кинулся к двери. Он услышал шипенье за собой, тварь была там, обхватив его вокруг шеи, потащила его назад в спальню. Он тяжело повалился на пол, острая боль пронзила его спину, когти вцепились в глаза.

Он чувствовал, что его повернуло на спину, он был беззащитен перед дикой животной силой. Зверь навалился на него, их лица разделяли миллиметры, он чувствовал смрадное дыхание зверя, видел его вьющиеся волосы и расширенные глаза, смотрящие на него.

Зверь издал короткий крик, почти что смех и, поднявшись, пересек комнату, затем погрузил руку в разорванный живот Шарлотты и вынул петли кишок. Зло улыбаясь, он взглянул на лежащего и положил в рот пригоршню внутренностей, темная струя крови вытекала из его губ, когда он, чавкая, жевал плоть.

Фолкнер попытался встать. Тварь быстро взглянула на него и, убедившись, что он не представляет угрозы, продолжила свое пиршество.

Фолкнер вползал вверх по стене, зверюгу это не встревожило, он не обращал внимания на раненого человека, когда тот сумел подняться на ноги. Пошатываясь, он двинулся к шкафу, где держал пистолет, Он чувствовал теплую кровь, стекавшую по ягодицам и ногам. Он открыл шкаф, пальцы его легли на рукоять – сняли пистолет с предохранителя. Он повернулся, вытянув руку, и направил ствол на кровать. Она была пуста. Тварь стояла рядом с ним, лицом к его локтю.

Он издал отчаянный крик, когда тварь схватила его за локоть и запястье и без труда вывернула руку. Пистолет выпал из безжизненных пальцев и упал на пол.

Зверь отбросил его к стене и Фолкнер провалился в темноту. Он слышал низкий, зловещий смех, наполнивший комнату.