Текст книги "Крутая медь"

Автор книги: Брэдли Дентон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]

4. Я не извращенец

Понятия не имею, зачем Мэрайза это сделала. Может, взбесилась на то, как Донни выскочил, когда она не захотела ноги расставить. Но для умной девочки угнать грузовик – глупый способ выразить недовольство. Учитывая, что Карлос может опробовать «Судью» не только на фиберглассовом раструбе сузафона.

А вот Бобби Тон явно занервничал. Я услышал, как он требует от Тайлера отдать семь сотен за тубу и еще пять – за грузовик.

– Я спер этот ящик дерьма исключительно ради нынешней сделки, – сказал он. – Так что мне на него наплевать, как на машину. Дело принципа. Ты приглашаешь человека по делу, и человек вправе ожидать, что он уедет на той же машине, на которой приехал.

Мальчишки поглядели на Кейли, которая снова едва заметно кивнула, роняя волосы на лицо.

Тайлер, ссутулившись от позора, сунул руку в задний карман и достал пачку купюр. Отсчитал двенадцать и отдал Бобби Тону. Тот, в свою очередь, отсчитал восемь и протянул Карлосу.

Карлос протянул руку.

– Вознаграждение нашедшего себе оставь, – сказал он.

Бобби Тон снял верхнюю купюру и отдал остальные.

– Вот за что я тебя ценю, Карлос.

Карлос достал бумажник и убрал в него купюры.

– Свое дело ты сделал, – сказал он и холодно поглядел на Тайлера. – Но эту сотню отдашь мне ты, пендехо.

Испанское слово «тупица» прозвучало в его устах как-то неестественно. Он сделал ударение на первый слог, а не на второй.

– А потом отвезешь мистера Энтони, меня и мой сузафон к нашим машинам, которые мы оставили в Кингмэне. Если у нас с тобой еще когда-нибудь дела будут, ты позаботишься о том, чтобы процесс передачи был более профессионален. Усек?

На этот раз Тайлер даже не поглядел на Джареда и Кейли. Просто кивнул и отдал Карлосу сотню.

Я едва не застонал. Банда ворующих сузафоны в Кингмэне осталась с жалким уловом в четырнадцать сотен. И расстрелянным фиберглассом.

А я не собирался пытаться стырить наличные у Бобби Тона и Карлоса. Всего лишь хотел отнять у детей конфетку на сдачу, так сказать. После рождественского кошмара в Чикаго с этим Санта-Клаусом с «Зиг-Зауэром» – в особенности. Тот заработок обеспечил мой переезд обратно в Техас, но он не стоил нарушения Правила Номер Один: тебя не должны застрелить.

О’кей, четырнадцать сотен – немного. Но кое-что. Да и слишком много времени я потратил, чтобы это провернуть. Надо перестать думать о Мэрайзе, угнавшей грузовик. Это не имеет отношения к моей цели.

Кейли встала и забрала у Тайлера оставшиеся деньги, не сказала ни слова, не подняла взгляд. Просто спокойно… взяла их и ушла. Тайлер удивленно моргнул, но ничего не сказал. Кейли и Джаред ушли в дом и закрыли за собой дверь.

– Хорошо, молодежь, – сказал Бобби Тон, хлопнув ладонями. – Мне и Карлосу пора оставить детскую комнату. Кто поведет?

Донни что-то промямлил и махнул рукой в сторону фордовского пикапа.

Я отодвинулся от заднего бампера «Цивика» и переместился к передней части машины. Замер, прислушиваясь. Раздался скрежет пластикового кофра сузафона, его подняли. Сделав резкий вдох, я перебежал перед «Фордом» к углу задней стены покосившегося домика. Присел вне видимости от машин, прижимаясь спиной к шершавой деревянной обшивке.

Выглянул из-за угла. Тайлер спускался к крыльца с кофром в руках, следом шли Донни, Бобби Тон и Карлос.

– Эй, а Мэрайза где? – спросил Тайлер, загружая кофр с сузафоном в кузов пикапа. Похоже, он был тугим на голову.

– Делась, – ответил Донни.

Тайлер забрался в кузов вместе с кофром, трое остальных пошли вперед. Когда Донни завел мотор, я снова нырнул за угол, прежде чем зажгутся фары. Выглянул снова, когда «Форд» проехал мимо разбитого раструба сузафона, сдавая назад. Донни переключил передачу и выехал на дорогу.

Когда машина отъехала далеко, я еще пару минут оставался на месте, прислушиваясь. Слышал лишь приглушенные голоса Джареда и Кейли, больше никаких. Я был вполне уверен, что они в домике одни. Я уже несколько часов следил за домом, глядя на приезжающие и уезжающие машины. «Форд» – машина Донни, Тайлер приехал с ним, пассажиром. «Хонда» принадлежала Джареду. А Кейли – «ПТ Крузер», и она привезла с собой Мэрайзу. Интересно, что станется теперь с их дружбой, учитывая, что Мэрайза запорола дело, которое, похоже, организовала Кейли. Но я выбросил и эту мысль из головы, как не относящуюся к моей цели.

Прополз вокруг дома, к его южной стороне, следом за голосами Джареда и Кейли. Миновав бетонную тумбу у восточной стены, увидел, что задняя дверь открыта. За ней была тонкая деревянная, но на ней не было ни замка, ни крючка. Швейцарский армейский нож не понадобится.

Оказавшись на южной стороне, я приостановился в кустах под вторым окном. Как и задняя дверь, оно было открыто и лишь прикрыто деревянными ставнями. Внутри горел неяркий свет и слышался шорох, но голоса стихли. Похоже, Джаред и Кейли зашли куда дальше, чем Донни и Мэрайза.

Когда звуки стали достаточно ритмичными, я рискнул встать и заглянуть внутрь. Не обращая внимания на подростков в постели, я оглядел их одежду, валяющуюся на полу. Свет от лампы, стоявшей на потертом столе, был не слишком яркий, но его хватило, чтобы увидеть белые шорты Кейли, лежащие у двери. Сложенные купюры явственно проступали в одном из карманов.

В кино воров-одиночек обычно изображают гениями планирования. Но в ходе настоящей кражи, особенно когда крадешь у других воров, сообразительность значит меньше, чем везение. Деньги достаются грязью и подлостью.

Я вернулся той же дорогой, что пришел, аккуратно открыл внутреннюю дверь и проскользнул внутрь. Остальное было просто. Я прошел через небольшую подсобку, потом через кухню, вышел в коридор и пошел к двери спальни, ориентируясь на свет лампы. Джаред и Кейли были слишком заняты, чтобы отвлечь их, понадобилась бы ручная граната. Поэтому я просто забрал шорты и тихо вернулся обратно. Вышел на бетонное крыльцо. Тридцать секунд, зашел и вышел.

Осторожно закрыв внутреннюю дверь, я вынул деньги из левого заднего кармана шорт Кейли и переложил в карман своих джинсов. В правом заднем кармане нашел ее смартфон. Теперь, когда деньги были у меня, я решил позволить себе небольшое любопытство. Ткнул экран, тот зажегся, показывая последние сообщения, которые просматривала Кейли прежде, чем снять одежду.

РАДА ТЫ ОК. С МНОЙ ВСЕ ОК. 2. БЕЗ ПРОБЛЕМ.

Отправитель был обозначен как МРЗА.

Может, Мэрайза вовсе и не запорола сделку Кейли. Может, они что-то совместно придумали.

Понятия не имею, что за задумка, взять двадцать две сотни баксов и превратить их в четырнадцать. Как бы то ни было, теперь эти дети не получили ничего, кроме горького урока на тему, что преступлением не заработаешь.

По крайней мере, достаточно не заработаешь.

Уже не тревожась насчет шума, я пробежал между «Хондой» и «ПТ Крузером», через подъездную дорогу и в лес. Отсюда, при помощи верного карманного фонарика, я проберусь по оленьим тропам к дороге, где я оставил свою «Тойоту Короллу».

Телефон и шорты Кейли я оставил на крыльце. Хорошо хоть внутри шорт нижнего белья не было, а то я бы омерзение почувствовал.

Пусть я и скверный человек, но не извращенец. Есть, за что держаться.

За это и за четырнадцать сотен долларов, свиснутые у малолетних преступников, крадущих сузафоны.

5. Кроме шуток

Когда я приехал в сельскую школу Кингмэн в понедельник утром, ощущая себя придурком в брюках цвета хаки и синей спортивной рубашке, то у самых дверей столкнулся с шестидесятилетним помощником шерифа. Коренастый, с большим носом, он стоял посреди вестибюля с кирпичными стенами и кафельным полом, будто памятник местным органам правопорядка. В пилотских темных очках, форме цвета оленьей кожи и шляпе-стетсоне, он жевал жвачку, медленно и зловеще. Кобура с револьвером калибра .357 была открыта, и более у него на поясе не было ничего, кроме наручников. Я с детства не видел копов ни с чем, кроме самозарядных пистолетов, и чаще всего у них на поясе висели рации, шокеры, складные дубинки, баллончики с перцовым газом и прочие игрушки. Но этот парень принадлежал к старой школе.

Я его не узнал, хотя и вырос в округе Кингмэн. Значит, несмотря на возраст, он здесь новенький. И я решил с ним потрепаться. Всегда лучше быть на короткой ноге с потенциальным источником проблем, если возможно.

– Типа, проблемы какие, шеф? – спросил я, глядя, как в школу стекается поток детей. Пришлось говорить погромче, чтобы их перекричать.

– Взлом и кража в пятницу вечером, – ответил помощник шерифа, не глядя на меня. – Украдена школьная собственность.

Я наклонил голову в сторону, как удивленный спаниэль.

– И как этому поможет то, что вы здесь стоите в понедельник утром?

Брови помощника шерифа приподнялись на пару миллиметров.

– Делаю то, что могу, – ответил он и глянул на меня поверх очков. – Я сказал шерифу, что подозреваю учеников. Она выдвинула идею, что виновные увидят меня и начнут нервничать. А нервных детей легко заметить. В теории.

Я глянул на поток детей, высоких и низкорослых, толстых и худеньких, белых, черных и коричневых. Половина их текла мимо нас, не отрывая взглядов от смартфонов, другая же половина либо была поглощена болтовней, либо глазела на нас.

– Что ж, тогда удачи вам, – сказал я.

Помощник шерифа поправил очки.

– Я хорошо понимаю, что этих мелких ублюдков не испугать толстым стариком. Но, как уже сказал, делаю все, что могу. А когда звонок прозвенит, схожу, вторую чашку кофе выпью.

Он поглядел на часы на стене позади него.

– Через тринадцать минут.

Я кивнул в сторону расстегнутой кобуры.

– Будьте осторожнее, не пристрелите случайно кого-нибудь из этих мелких ублюдков, дружище.

Он приподнял бровь.

– Пока что это ты меня называешь «шеф» и «дружище». Мне кажется, это сарказм. Так что, если кого и пристрелю, так тебя.

Я поглядел на мои наручные часы.

– Отложу это приглашение на потом, полковник. Директор меня видеть хотела, и, как вы правильно заметили, до звонка всего тринадцать минут.

– Какая жалость, – сказал помощник шерифа. – С тобой так весело было.

– Мэтью Маркс меня зовут, если что, – сказал я, протягивая руку. – Опытный учитель на подмену. Рад с вами познакомиться, заместитель шерифа…

Я поглядел на прямоугольную карточку над его жетоном.

– Бизвэкс? – с удивлением спросил я. Пчелиный воск, что за фамилия?

– Не твое собачье дело, – сказал он, не протянув руки.

– Но у нас есть нечто общее, шеф. Наши фамилии на «экс» заканчиваются.

– Не слышал о братьях по алфавиту, – буркнул он, с лицом, похожим теперь на носатый камень.

Переведя предложенную для пожатия руку в подобие отдания чести, я пошел дальше по коридору, протискиваясь сквозь толпу детей, пока кирпичная стена не сменилась стеклянными панелями. Проходя поперек коридора, мне пришлось дважды останавливаться, чтобы не столкнуться с детьми, не отрывавшими взглядов от смартфонов. Затем я вошел в учительскую.

Лестер, офис-менеджер – он терпеть не мог, когда его называли секретарем, – сидел, облокотившись на длинную стойку, разделявшую комнату пополам, на его рабочее место и место для посетителей. Лестер был бывшим учителем истории и тренером, вышедшим на пенсию, но оставшимся в школе. По его словам, жена ему пригрозила, что проткнет его садовыми ножницами, если он будет дома сидеть. Сейчас Лестер сидел, уронив лысую голову на ладони, и на его красное пухлое лицо шел пар из огромной термосной кружки. Галстук был закинут через плечо, на клетчатую рубашку, чтобы не упасть в кружку.

– У нее ученик, – сказал Лестер, не поднимая взгляд. Голосом, будто гравий в блендер сунули. – Так что стой здесь и молчи, Бога ради. У меня похмелье, мать его.

Я оперся на стойку, глядя на него.

– У твоей матери часто бывало похмелье, а, Лестер?

– Знал бы моего папочку, не спрашивал бы. Захлопнись уже.

Я поцокал языком.

– Парень, нынче утром всем неплохо. Заместитель шерифа Бизвэкс в вестибюле голову был готов мне оторвать.

– А, Эрнест, – отозвался Лекстер. – Бизвэксом его звали, когда он в Хьюстоне в полиции служил. Даже не знаю, почему. Теперь он помощник шерифа в Кингмэне, эдакая почетная пенсия, как он говорит. Шериф, видимо, это одобрила, поскольку Эрнест приехал сюда утром на своей машине. Хороший новый «Крайслер», знаешь ли, вот только тебе ни полицейской радиостанции, ни места для арестованных, ни даже стойки под ружье. Думаю, Эрнест собирается все утро и день стоять в вестибюле с грозным видом, в перерывах почитывая Луи Лямура в мягкой обложке. Может, пару раз даже вздремнет. У него, по-моему, сиденье откидывается.

– Может, я подсуну ему петарду в выхлопную трубу, – сказал я. – Я умею.

Глаза Лестера расширились, и он тихо присвистнул.

– Нет, лучше тебе этого не делать. Я с ним в юго-западном дивизионе Техаса в футбол играл, во времена «Критэйшез». Помню, как он полузащитнику шею сломал, ударив совершенно по-честному. Пришлось ему грузовичок в службе доставки «Баттеркраст» водить, и оттуда вылетел, когда раз в трубочку дунул не вовремя.

Внутренняя дверь, ведущая в кабинет директора, открылась, и наружу вышла невысокая темноволосая девочка в джинсах и ярко-красной футболке «Кингмэн Кугар Бэнд». Перекинув синий рюкзачок из одной руки в другую, она закрыла за собой дверь и поглядела на меня. Это была Мэрайза.

– О, привет, мистер Маркс, – сказала она, приподняв брови, с совершенно музыкальным техасским акцентом. – Вы сегодня снова будете вести урок по мировой литературе?

– Я, это, не знаю, – ответил я. В полном замешательстве. Последний раз я видел девочку, когда она угнала грузовичок с тубой в кузове. – Могу предположить, Элиз… это, мисс Оуэнс скажет мне, куда выходить на работу.

Сидевший за стойкой Лестер тихо хрюкнул.

Мэрайза улыбнулась. Вероятно, она знала, что «мисс Оуэнс» и я когда-то были женаты. На самом деле прошло всего шесть лет с того времени, как Элизабет со мной развелась, и я умотал в Чикаго. Для семнадцатилетней девушки это была почти что история древнего мира. Хорошо бы, чтобы и для меня так же.

– Ну, надеюсь, вы снова у нас будете, – сказала Мэрайза. – Мне очень понравился тот рассказ Д. Г. Лоуренса. А то мистер Моррис заставит нас в десятый раз писать про «Бочонок амонтильядо».

– Пидняжки, – сказал я.

– Что? – переспросила Мэрайза, хмурясь.

Внутренняя дверь снова открылась, и вышла моя бывшая, рослая, с гладкой кожей, в великолепном синем брючном костюме. Ее волосы были убраны назад, подчеркивая высокий лоб, темные глаза и идеальные скулы. Было бы куда приятнее, если бы она себя забросила после того, как мы разошлись, но такого везения мне не пришло.

– Как я уже вам говорила, мистер Маркс, кроме шуток, – сказала Элизабет. – Я не потерплю их в стенах школы Кингмэн.

Она поглядела на Мэрайзу.

– Давай, не опаздывай. Ты там нужна, чтобы шкафы открыть.

– Да, мэм, – ответила Мэрайза и пошла к двери. – Увидимся, мистер Маркс, – сказала она мне, кивая.

Я проводил ее взглядом и увидел надпись на спине.

«Бэд Эсс», большими печатными буквами. «Вредина». Но к слову были добавлены еще две буквы, стильно написанные от руки. «Б» и «Р».

«Бэд Брасс». «Крутая медь».

6. Искры и пожары

Я повернулся к Элизабет.

– Надень я такую футболку, когда я здесь учился, меня бы домой отправили. После подзатыльника от Лестера.

– Ну, так то ты, – фыркнув, сказал Лестер.

Элизабет пожала плечами.

– У нас жалоба от родителей есть. Потом, правда, этот родитель выяснил, что футболки – подарок от анонимного спонсора группы из Сан-Антонио. Если пожертвования – единственный способ содержать школьный курс музыки и оркестр, возможно, придется смириться с некоторой вульгарностью.

– Даже баптистам? – спросил я.

– В особенности – баптистам. Они должны лучше других осознавать, что все мы грешны. Ладно, пойдемте, мистер Маркс.

Я пошел в кабинет следом за Элизабет, слыша, как Лестер пробормотал себе под нос: «Мистер Маркс?»

– Ты знаешь, что можешь обращаться ко мне по имени, – сказала Элизабет, садясь за стол. – Тут все знают, что мы раньше трахались.

Еле заметно улыбнувшись, Элизабет показала на два черных кресла с виниловой обивкой у стола.

– Ну, говори, Мэтт.

Я бочком сел в одно из кресел, положив ногу на ногу.

– Люблю я, когда мы бранимся, Лизбет. Значит, искорки еще не погасли.

– Мы в Техасе. Здесь от искорок пожары загораются, ломая сотни судеб.

– Ты преувеличиваешь. Пока что жизнь мы сломали только мне. Ты, в свою очередь, возглавляешь школу, входящую в двадцатку или тридцатку лучших, от Конро до Накодочес. И много у вас учеников-вредин, кстати? Случайно не 666?

Ее губы вытянулись в линию.

– Ты, похоже, до сих пор считаешь Кингмэн «задницей сатаны». Но я тебе благодарна за то, что ты меня сюда притащил. Я до смерти боялась любого места в Техасе, исключая Остин, но в Кингмэне поняла, что хорошие люди есть повсюду.

Она раздраженно вздохнула. Какой знакомый вздох!

– Почему ты вернулся, Мэтт? Твои родители умерли, я тебе тут, как заноза в боку. И вряд ли тебе хорошо живется в крохотной квартирке над хозяйственным магазином.

– «Каса де Кингман Замки и Запчасти» – явление временное, – сказал я. – Помимо квартиры, я все-таки здесь вырос. Это мой дом. Но я не могу его идеализировать, поскольку хорошо знаю, под каким камнем что спрятано. Например, то, что в этом округе более чем хватает старого и всем известного расизма. Знаешь, сколько людей гадости говорили, когда мы поженились?

На самом деле из того, что я слышал, по большей части люди говорили, что я ее недостоин. Я мог окончить Техасский университет, попасть в почетный список декана, получить степень по педагогике, но для стариков я всегда остался малолетним преступником в третьем поколении. Не то что они были в этом неправы, но было нехорошо с их стороны постоянно об этом напоминать.

Элизабет усмехнулась.

– Если я позволю доморощенному расизму напугать меня, мне вообще нигде не выжить.

Затем она нахмурилась.

– Но если бы у меня не было этой работы, я бы отправилась туда, где нашла бы такую же. Тут мы подходим к тому, что я тебе хотела сказать.

Она наклонилась вперед.

– Может, ты решил, что если поглядишь и подождешь, то со временем освободится место, и ты снова будешь работать в школе постоянно. Но такое случится не скоро. Тем временем ты мог бы найти работу с полной загрузкой, скажем, в Далласе. Или в Фортуорте, или в Оклахоме.

Она приподняла брови.

– Да хоть в Канаде. Если тебе нравилось в Чикаго, то в Канаду ты просто влюбишься. Снег. Лед. Лоси. Все, чего здесь нет.

– Не, – ответил я, скривившись. – Там некоторые по-французски говорят. А мне и испанского уже хватило, здесь.

Я поглядел на часы.

– Ладно, сейчас звонок будет. Куда мне сегодня? Кстати, можешь сообщать на голосовую почту. Если не хочешь браниться.

– Я тебе не сообщила, поскольку точно не знала, – ответила Элизабет. – Знаю, что пара учителей отзвонились, сказали, что приболели. Вечно это случается под конец семестра, когда они понимают, что положенный больничный не отгуляли. Я думала, что одним из них будет Моррис, так что ты мог бы снова вести уроки английского и литературы. Но так случилось, что он пришел.

– Жалко. Некоторые из этих детей почти талантливы.

– Знаю.

Она поглядела на стол. И снова заговорила, тише.

– Однако кое-кто, от кого я не ожидала такого… сделал это. Послал сообщение «Я сегодня не могу прийти», без объяснения причин. А теперь не отвечает ни на звонки, ни на сообщения.

Я ждал. Учитывая тон Элизабет, было нетрудно догадаться, кто провинился. Но я хотел, чтобы она сама это сказала.

– Преподаватель оркестра, – сказала Элизабет. – Дэвид Гаррет.

– Ты имеешь в виду парня, на котором катаешься, как на быке в родео? – сказал я, выпрямляя ноги.

Ее это не задело.

– Весьма вульгарное определение, – сказала она. – И никто больше этого не знает. Так что помалкивай.

Я усмехнулся с неожиданной горечью.

– Черт, Лестер, наверное, красными крестиками в календаре отмечает те дни, когда ты и мистер Гаррет приходите на работу с интервалом меньше пяти минут. Городок-то маленький, Лизбет. Если директор школы играет на трубе с владыкой школьного оркестра ботанов, это замечу не я один.

Элизабет наградила меня взглядом, которым можно было бы разрезать стекло.

– Все, что я хочу от тебя услышать, – возьмешь ли ты первый час с симфоническим окрестром, потом час побездельничаешь, а потом прикроешь два часа подряд по истории. Мисс Конли оставила DVD по битве при Геттисберге, сказала, что как раз для обоих уроков. Потом ты можешь идти домой с оплатой за полдня. Или взять еще два урока на самостоятельных занятиях после обеда. Через неделю экзамены, и мало кто из нормальных учителей их возьмет.

Я попытался ответить ей таким же взглядом, но в этом она меня явно превосходила.

– Во-первых, я ни фига не знаю, как вести занятия с оркестром. Во-вторых, благодарю за «нормальных учителей». В-третьих…

Если бы мое приключение на выходных оказалось более доходным… а так, восемьдесят баксов не повредят.

– О’кей. После обеда тоже поработаю.

Элизабет снова обрела самообладание вожака стаи.

– Насчет оркестра не беспокойся. За этим здесь Мэрайза была. Она еще подросток, но ее уже взрослые уважают. Например, Дэвид. Я дала ей ключи от шкафов с инструментами, и она проведет репетицию. Тебе надо только проследить, чтобы ей никто не мешал. В пятницу уже весенний концерт, так что они должны хорошо все играть. После концерта будут продавать выпечку и устроят барбекю, если людям шоу понравится, они больше купят. Наш благотворитель предоставил хорошие инструменты и футболки, но нам все равно нужны деньги, чтобы вывозить оркестр на футбольные матчи и районные конкурсы в следующем году.

– Думаешь, твой, э-э, мистер Гаррет к пятнице выйдет? – спросил я. – В смысле, несколько беспокоит, что он не сказал, почему сегодня не вышел, не думаешь? Опять же, что очутился вне зоны покрытия мобильной связи.

Эти вопросы не были ни приятными, ни полезными с моей стороны. Правда, и я уже не тот приятный и полезный парень, как когда-то был.

На этот раз Элизабет сохранила спокойствие.

– У Дэвида брат в какие-то неприятности попал. Он не стал рассказывать подробности, а я не спрашивала. Но, думаю, он именно поэтому отсутствует. В любом случае, он не подставит оркестр. На самом деле вчера здесь был, в воскресенье. Мы оба ставили новые замки на шкафы с инструментами. Дэвид за них из своего кармана заплатил, кстати.

Она вздохнула.

– А теперь скажи, какое тебе до этого дело.

– Эй, я просто хотел помочь, если смогу, – сказал я. – Совершенно уверен, что смогу до пятницы научиться дирижировать.

– Ага, запомню обязательно, – сказала она, уже готовая меня выпроводить.

Но я еще не закончил.

– Кстати, о новых замках. Заместитель шерифа сказал, что инструменты украли.

На самом деле не сказал такими словами, но это совсем небольшая ложь.

– Для сегодняшнего урока это проблема?

Элизабет покачала головой.

– Нет. На самом деле один из украденых инструментов – тубу – вернули. Он волшебным образом появился у погрузочных ворот кафетерия вчера утром. Видимо, вор понял, что на черном рынке инструментов для оркестров не нужны те, на которых сидя играют. Когда жаришь польку, кумбию, ранчеру и поп-музыку подряд, никто из музыкантов не сидит. Особенно те, кто на басах играет.

Я понимал, что тубу вернула Мэрайза, скорее всего, но не понимал, зачем. И уже понял, даже до того, как увидел, как одет Карлос, что сузафоны воруют, чтобы перепродать другим оркестрам – может, в Техасе, может, в Мексике. Кому еще они нужны, черт их дери?

– Вот поэтому я предпочитаю блюз в электричестве. Можешь сидеть, можешь стоять, тебе не надо морщиться и дуть в трубу и плевать слюнями во все стороны. Если ты, конечно, не барабанщик. Плюс к тому не надо слушаться приказов от басистов.

– Я помню, – сказала Элизабет, улыбнувшись совсем слегка, но очень искренне. Встала, подошла к двери и положила руку на ее ручку. – Так уж получилось, что у нас в школьном оркестре очень хороший трубач-басист. Сам увидишь.

Зазвонил звонок, и она открыла дверь.

– Иди, уже опаздываешь.

Я встал, поглядел на нее, и у меня защемило сердце.

– Наверняка Энни на чем-нибудь играла бы.

Эти слова сорвались с моих губ прежде, чем я осознал их.

Элизабет закрыла глаза, а я пожалел, что не откусил себе язык вместо того, чтобы размышлять вслух.

Она открыла глаза, и мы вернулись в настоящее.

Открыла дверь.

– Зал для оркестра в новой пристройке, подальше от остальных классов. Иди по этой стороне коридора до выхода на стоянку позади школы. По коридору между кафетерием и спортзалом, потом…

Я пошел мимо нее.

– Просто пойду на звук щенячьих визгов, – сказал я.

Элизабет закрыла за мной дверь, и я миновал стойку, за которой сидел Лестер, все так же склонившись над кружкой с кофе.

– Ты все это слышал? – спросил я.

Он глянул на меня затуманенными глазами.

– Надо же хоть как-то развлекаться. Вряд ли я привыкну сидеть дома и смотреть всякое «мыло» вместе с женой. Она же меня зарежет.

– Не могу ее в этом винить, Лестер.

– Вот все так.

Толкнув наружную дверь, я вышел в пустой коридор. Наверное, чувствовал бы себя куда лучше, если бы на минуту раньше вышел из кабинета Элизабет. В конце концов, мне с Элизабет всегда хорошо было. Главное – не затягивать.

Но некоторые вещи сами себе предел устанавливают.