Текст книги "Доклад о вероятности Эй"

Автор книги: Брайан Уилсон Олдисс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 10 страниц)

III

Дождь прекратился.

С земли доносилось ровное сочное журчание уходившей в почву воды. Небо над намокшим садом затягивали жидкие облака с намеком на голубизну.

Лента травы граничила с юго-восточной стороны с клумбою штамбовых роз; четыре ступеньки спускались к намокшему и немного затопленному саду. Прямо перед ступеньками этой клумбы расхаживал голубь; делая шаг, он ударял клювом по земле и вытягивал шею.

Позади клумбы, где росли кусты штамбовых роз, проходила стена. Она уходила вниз по склону и в самом конце, за немного затопленным садом, встречалась с живой изгородью из кустов бирючины. На другой стороне этого сада находилось несколько круглых клумб, возвышавшихся над землей, которые окаймляла полоска травы. За полоской травы росли деревья; с их голых сейчас ветвей стекали капли воды. За деревьями, частично скрытая ими, поднималась куча мусора. Сквозь заросли деревьев немножко правее можно было увидеть большую часть старого кирпичного здания. Нижнюю часть его передней стены составляли две провисшие двери из дерева. Над дверьми, в кирпичной кладке, было пробито круглое окно. Легкое движение можно было заметить сейчас в этом окне.

Подняв правую руку, Цэ сложил пальцы в кулак и погрозил им в направлении старого кирпичного строения. Больше никакого движения в круглом окне он не заметил.

Южный угол особняка скрывал от взгляда большую северную часть сада. Несколько окон особняка, выходивших на юго-восток, смотрели сверху на гараж. Цэ внимательно обследовал взглядом эти окна. Сейчас они казались непривлекательными – в них отражались только серые тучи. Небо не прояснялось, а короткий зимний день клонился к закату.

Рядом с южным углом дома в нижнем этаже находилось широкое окно. Через него Цэ мог заглянуть в столовую. Видно было часть стола, большую часть серванта у противоположной стены, на котором в горшках стояли разнообразные комнатные растения. На стене над сервантом висела картина, детали которой с улицы оказывались неразличимы. Зато хорошо было видно китайскую форфоровую статуэтку, изображавшую собаку, она стояла на подоконнике. У собаки были большие уши. Она сидела на задних лапах и хвосте, подняв передние лапы в воздух и попрошайничая. К окну статуэтка стояла спиной. По обеим сторонам широкого окна спускались зеленые с рисунком портьеры. Видно было через широкое окно еще одно, второе окно столовой – в юго-западной стене дома; однако целиком его увидеть с того места, где стоял Цэ, не представлялось возможным, поскольку это было высокое французское окно, которое позволяло выходить из столовой прямо в сад. Свет, лившийся из этого окна, отражался от сверкающей поверхности обеденного стола, так что его вполне хватало, чтобы разглядеть даже в отражении стойки и перекладины французского окна. Благодаря этим двум окнам Цэ мог наблюдать за той частью сада, которая без них оказалась бы скрытой углом и стеной особняка. Четко ничего нельзя было увидеть, кроме нескольких фруктовых деревьев и живой изгороди, за которой начинались владения старого холостяка, чей дедушка построил маяк на берегах то ли Южной Африки, то ли Южной Америки.

На втором этаже над стеной выступал кирпичный фонарь с небольшим полукруглым окном. Это небольшое окно соответствовало такому же, расположенному на противоположной стене особняка и выходившему на деревянное бунгало; это окно принадлежало спальне жены мистера Мери.

В другом месте на втором этаже кирпичная кладка натыкалась на узкое окно с матовым стеклом, оно было сделано точно над таким же окном с матовым стеклом, расположенным на первом этаже. Это окно выходило из туалета второго этажа. Из-под окна выходила маленькая сливная труба, которая затем шла по стене вниз; маленькая сливная труба выходила и из-под другого окна с матовым стеклом, расположенного на первом этаже. От этих двух маленьких сливных труб тянулась сливная труба потолще, которая шла вниз и от особняка к кубической каменной емкости в земле.

Дальше по стене располагалось еще одно окно, находившееся около южного угла дома. Это было одно из окон ванной комнаты, другое окно которой находилось за углом на юго-западной или задней стене особняка. Через него были видны голубые шторы и часть абажура электрического светильника, висевшего на потолке. Можно было заметить, что абажур по цвету также голубой.

Больше с того места, где стоял Цэ, никаких окон видно не было, хотя об их существовании свидетельствовал свет на потолке ванной комнаты, попадавший туда через окно на юго-западной стене. В ванной комнате никого не было...

– Она, скорее всего, не могла выйти из-за дождя.

По газону неуклюже расхаживал голубь. Черно-белая кошка осторожно подкрадывалась к нему, используя как прикрытие живую изгородь, протянувшуюся от особняка до клумб, возвышавшихся над землей и обрамлявших нижний сад. Кошка была уже в метре от голубя. Она кралась, ее голова прижималась к передним лапам, а уши – к голове. Голубь чуть отошел в сторону.

Вдруг что-то изменилось в окне столовой. Цэ повернул голову и посмотрел. Женщина с золотисто-каштановыми волосами, собранными в пучок на голове, появилась в той части комнаты, которая хорошо была видна Цэ. На ней было легкое дневное пальто из коричневого твида. Она обогнула обеденный стол и оказалась между окном и этим столом, так что Цэ видел ее профиль. Их разделяло не более чем два с половиной метра и тоненькое стекло окна. Как оказалось, она собиралась выглянуть из высокого окна, которое обращено было к саду, расстилавшемуся перед задней стеной особняка, на улицу. Женщина остановилась и посмотрела через левое плечо. Она увидела Цэ.

Цэ смотрел на нее. Ее губы были красными. Они слегка приоткрылись. Ни он, ни она не двигались. Мужчина поднял руку в приветственном жесте и в то же время слегка наклонил голову, не выпуская женщину из поля зрения.

Женщина поспешно удалилась. Когда она уходила, то показалось, что лицо ее исказилось, а рот открылся. Цэ вошел в гараж и закрыл дверь за собой.

Он стоял в гараже, схватившись за дверную ручку. Потом, спустя минуту-другую, он подошел, осторожно ступая по каменному полу ногами в носках, к деревянной лестнице, привинченной болтами к задней стене гаража, и забрался на чердак. Рядом с верхушкой лестницы в стене гаража было сделано маленькое неоткрывавшееся окошко. Стойка и перекладина разделяли его на четыре части. Три из них были застеклены, нижняя правая нет. Стекло было разбито, а на его месте в данный момент стоял подходящий по размерам кусок дерева. Цэ вынул этот кусок. Дерево намокло. Цэ уронил его на пол чердака.

Прямо под этим окном лежал самодельный перископ. Он был собран из полудюжины круглых жестяных банок, вставленных одна в другую так, что получилась пустая труба длиною в пятьдесят четыре метра. На одном и на другом конце в этой трубе сделаны были круглые вырезы, в которых крепились два зеркала под углом в девяносто градусов друг к другу. Нижняя часть, или «окулярная», могла поворачиваться. Подняв инструмент с пола, Цэ приготовился и начал просовывать один его конец, верхний, в пустой четырехугольник окна. И в этот момент он взглянул вверх и заметил какое-то движение окна в столовой.

Мужчина в темном костюме выглядывал из-за зеленой с узором портьеры. Смотрел он прямо на окно гаража. В правой руке он сжимал оружие, удерживая его за ствол.

Цэ отодвинулся назад в тень, не отрывая взгляда от человека с оружием. Мужчина не двигался; двигались только его глаза. Цэ взял перископ. Мужчина взял в руки оружие.

Вдруг со стороны газона раздался пронзительный крик и глухой шум. Оба, и мужчина с пистолетом, и Цэ, взглянули в сторону газона. Недалеко от четырех ступенек, спускавшихся в залитый водой сад, черно-белая кошка бросилась на крупного голубя и схватила его. Голубь пытался защищаться. Он хлопал крыльями и издавал пронзительные крики. Кошка сидела у него на спине. Неистовые удары крыльев несколько вспугнули ее. Она отпустила голубя, когда тот рванулся, с особенной силой ударив крыльями. Боком-боком перебегая по земле, голубь изо всех сил взмахивал крыльями. И наконец оторвался от земли. Кошка прыгнула. Ее когти скользнули по телу птицы. Резко взмахивая и неистово ударяя крыльями, голубь пытался удержаться в воздухе. Встав на задние лапы и танцуя по земле, кошка старалась зацепить голубя, не обращая внимания на удары, даже если они попадали по носу. Такие удары лишь немного отпугивали ее. Но вот она встала на все четыре лапы таким образом, что можно было предположить отступление, что, однако, было не так. Просто ей удалось зацепиться когтем за оловянное кольцо, надетое на ногу птицы, и теперь голубь опустился прямо ей на голову. Кошка испуганно отпрыгнула и опрокинула голубя лапами на землю. Она раскрыла свою маленькую пасть и вцепилась птице в шею. Голубь слабо взмахнул крыльями. Ухватив добычу за крыло, маленькая хищница поволокла ее по траве. Когда она скрылась из виду, завернув за южный угол особняка, жертва еще вздрагивала.

Мужчина с оружием в руке отошел от окна столовой. Не выпуская перископ из рук, Цэ, пригибаясь, прошел к передней стене чердака и сел спиной к стене. Его ноги были согнуты, руки лежали на коленях, а подбородок – на запястьях рук. Один конец перископа упирался в его голову.

– Вон от этого идиотизма, из этой чертовой ситуации. На юг. Здесь у тебя шансов меньше, чем у собаки. Говорить об этих мерзавцах...

Спустя какое-то время он положил перископ с правой от себя стороны и попятился задом, чтобы выглянуть в окно.

Ни одного просвета в облаках. Под тусклым небом и дорога выглядела тускло. На другой стороне можно было увидеть решетки с острыми, как копья, прутьями, смотревшими прямо в небо, и стены, усыпанные поверху осколками бутылочного стекла, которые ограждали от посягательств частные владения, здания небольших пивоварен, теплицы, клиники, в которых занимались вивисекцией. Почти напротив гаража стояло кафе с большими и сейчас освещенными окнами. Витрины его были заставлены самыми разными товарами. Через одно из окон виден был маленький квадратный столик, который покрывала скатерть с белыми и красными квадратиками. В другом окне можно было заметить мужчину со сложенными впереди руками, он стоял и смотрел через дорогу на особняк.

Цэ облизал губы. Отвернувшись от окна, он наклонился вбок и поднял с пола самодельный перископ. Просунул один конец своего прибора в нижнюю левую четверть квадратного окна, стараясь направить этот конец так, чтобы он не захватывал зеркалом крышу, а смотрел только на юго-восточную стену особняка.

Вглядываясь в трубку там, где ее держала его рука, Цэ видел в «нижнем» зеркале отражение того, что попало в «верхнее» зеркало. В данный момент при помощи своего устройства он мог, хотя и не полностью, но зато без помех рассматривать небольшое полукруглое окно, одно из тех двух, что выходили из спальни жены мистера Мери.

– О Боже! Она там! Тебе везет...

Сидевшая у окна с поникшею головою и сжатыми в кулачки руками вытиравшая глаза женщина с золотисто-каштановыми волосами была женою мистера Мери. Вдруг один кулачок двинулся от глаз к карману и исчез из поля зрения Цэ. Трещина в одном из зеркал перископа превратила эту движущуюся руку в какой-то стебель из плоти, но потом, когда рука сдвинулась дальше, к ней вернулся нормальный вид. Вообще трещина меняла пропорции фигуры женщины – вытягивала ее тело и размывала его очертания. Достав маленький носовой платок, она потерла им глаза, нос, плечи ее продолжали вздрагивать. Прядь волос выскользнула из прически и упала на шею. Женщина сидела всего в двух с половиною метрах от, «верхнего» зеркала перископа.

– Хм, хорошенько поплачь! Ты могла бы сейчас плакать обо мне, а не об этом несчастном... Эй, иди сюда к веселому парню!

Вдруг за спиной женщины появился мужчина в темном костюме. Он что-то сказал женщине. Он положил руку на ее плечо. Она дернула плечом. Он протянул к ней обе руки. Его губы расходились и сходились. Он улыбнулся. Неожиданно она повернулась лицом к нему. У нее были высокие скулы. Кожа двигалась на них, когда ее рот открывался и закрывался. Губы на их лицах двигались. Мужчина нахмурился. Ее щеки пылали. Глаза ее покраснели; их можно было увидеть снова, потому что она отвернулась к окну, когда мужчина приблизился к ней, и, дернув плечами, попыталась освободиться от его рук.

Мужчина в темном костюме держал ее сейчас за плечи, несмотря на ее сопротивление. Казалось, он кричал, хотя Цэ, конечно, ничего не слышал. Женщина подняла кулачки, вверх к голове, в одном был зажат носовой платок, и уронила их на колени. Потом она подалась вперед и прижалась лбом к оконному стеклу, так что формы ее лба ясно обозначались в окне. Снова кулачки поднялись к глазам, и снова глаза спрятались за костяшками пальцев. Мужчина в темном костюме покачал головой и удалился. Женщина сидела, и ни из одного ее движения нельзя было понять, знает ли она, что мужчина ушел.

Рука Цэ начала ныть. Он перестал смотреть в зеркало перископа. Осторожно поддерживая свой инструмент, он втянул его через дыру в окне внутрь; сунул правую руку, которая все это время направляла «верхнее» зеркало, под мышку левой руки, чтобы она согрелась; Цэ заметил, что на улице стало значительно темнее. И только то, что женщина с золотисто-каштановыми волосами сидела у самого окна, позволило ему увидеть ее отчетливо.

Сдвинув кепку с твердым козырьком на затылок, он выглянул в окно. Уличные фонари светили, когда он смотрел в перископ. Проезжая часть дороги казалась тускло-коричневой. Автомобиль-катафалк медленно катил вниз по улице, на крыше его неоном было высвечено только одно слово «Диггерс». Медленно катились колеса катафалка. Когда наконец он проехал, какой-то мужчина начал переходить дорогу в направлении к кафе, что стояло напротив гаража. Мужчина двигался быстро. Цэ сразу же узнал его. Это был мужчина в темном костюме.

За несколько шагов мужчина в темном костюме перешел дорогу. Свет во время этого его перехода освещал его фигуру неравномерно. В тот момент, когда Цэ заметил мужчину (увидеть его на тротуаре из гаража, не пользуясь перископом, было нельзя, поэтому Цэ заметил его только на мостовой), на его левое плечо падал свет от уличного фонаря, который – об этом экс-шофер знал, – стоял у другой стены особняка, между парадной дверью и коричневыми воротами, сделанными в кирпичной стене.

Мужчина в темном костюме шел по мостовой дальше, и свет уличного фонаря падал теперь на заднюю часть плеча и освещал скорее ее, чем левую руку, в то же время, так как мужчина удалялся от фонаря, света явно не хватало. Второй фонарь, стоявший ниже по улице, за восточным углом владений мистера Мери, почти не доставал своими лучами до человека в костюме, света от него едва хватало, чтобы разглядеть правую сторону его фигуры на фоне темной мостовой, которую пересекал этот человек. Свет от больших окон-витрин кафе Джи Эф Уатта по мере приближения мужчины в темном костюме к ним начинал играть все большую роль, очерчивая детали фигуры и даже выступающую челюсть, и наконец сделал вовсе не нужными, с точки зрения Цэ-наблюдателя, два уличных фонаря.

Когда мужчина входил в кафе, его было очень хорошо видно. Он шагнул внутрь. Дверь за ним осталась открытой. Он подошел к прилавку и исчез из поля зрения, скрытый грудами товаров в ярких упаковках, разложенных на витрине.

Цэ вынул правую руку из-под мышки левой, поднял перископ и высунул один его конец в дыру, которую сам сделал когда-то в нижнем левом углу квадратного окна. Тогда было лето, он только поселился на чердаке в гараже и дырку сделал для входа теплого летнего воздуха. А сейчас он направил перископ, присел на корточки, но смотрел не через него, а просто в дыру поверх своего инструмента.

Мужчина в темном костюме отвернулся от прилавка и пошел. За прилавком стоял, сложив руки перед собой, хозяин кафе Джи Эф Уатт и смотрел на уходящего посетителя. Посетитель в темном костюме вышел в дверь на сравнительно темную сейчас улицу. Не останавливаясь, он сунул маленькую розовую карточку в карман пиджака. Когда этот мужчина дошел до того места, где за ним нельзя было наблюдать из окна, Цэ наклонился к «нижнему» зеркалу перископа.

Конструкция из трубы и зеркал деформировала фигуру мужчины в темном костюме, делала его худым. А трещина в одном из зеркал и вовсе искажала его облик: он вытягивался, «худел» на глазах, а лицо так причудливо изменялось, что казалось треугольным и обрамленным шерстью цвета человеческой кожи. Стена особняка видна была под углом, и такая перспектива, конечно же, мешала наблюдению. Длинные ноги мужчины появились на двух каменных ступеньках парадного входа. Наконец он исчез в выемке кирпичной кладки особняка.

– А если он отравит ее, я войду туда вслед за ним. Я все сделаю. Бедная маленькая кошечка там вместе с этим негодяем1

Цэ собирался вытащить перископ из нижней левой четверти окна и уже отодвинулся от стены, чтобы проделать это, как какое-то движение в «нижнем» зеркале его устройства привлекло его внимание. Он снова наклонился над инструментом.

Искаженная острым углом перспектива затрудняла наблюдение, но все-таки можно было увидеть, что в кирпичной кладке – несколько углублений или ниш, ближайшие к гаражу казались шире, чем те, что находились дальше. Самая дальняя и узкая ниша опытным наблюдателем могла быть воспринята как ниша коричневых ворот, сделанных в стене сада с другой от гаража стороны особняка. Вот из этой-то ниши или из этого углубления и вышел на дорогу мужчина в заношенном пиджаке; когда он переходил проезжую часть, отчетливо видно было его лицо.

– С чего это ОН сегодня разгулялся?

Мужчина в заношенном пиджаке пересек дорогу. В руке он держал маленький белый молочник, которым слегка размахивал, что показывало – молочник пуст. Цэ стал наблюдать за ним через окно гаража, а не в перископ. Как только этот мужчина в заношенном пиджаке вошел в кафе, стоявший за прилавком Джи Эф Уатт сразу же заговорил с ним. Хозяин кафе начал двигаться, и его заслонили фигура посетителя и самые разные товары в упаковках, разложенные в одной из витрин. Потом можно было заметить, как Джи Эф Уатт исчезает за маленькой дверью, сделанной в стене за прилавком. К этой двери был приклеен плакат; что на нем изображалось, из гаража невозможно было разобрать.

Скоро хозяин кафе снова появился с каким-то белым предметом, который протянул через стойку посетителю. Тот развернулся и, прошагав по кафе, вышел на улицу. Свет из окон-витрин ярко освещал дорогу перед собственностью Джи Эф Уатта. Еще не совсем темным выглядело небо. Когда человек в заношенном костюме пересекал мостовую, можно было заметить, что в руках у него маленький белый кувшинчик из тех, которые обычно употребляют для хранения молока. Мужчина нес этот молочник очень осторожно, крепко зажав его обеими руками. Наконец он перешел дорогу и исчез из поля зрения Цэ.

– Ничтожество! Я знаю, зачем он ходил.

Цэ не пытался в этот раз проследить за дальнейшими перемещениями через перископ. Однако он взял свой прибор В правую руку и просунул его в отверстие в окне, причем рука, как и в предыдущий раз, оказалась на улице. Работая правой кистью, он снова настроил перископ так, что можно было смотреть мимо волн металлической кровли на ту часть особняка, которую иным способом изучить и обследовать было нельзя.

Еще несколько движений – и он посмотрел в зеркало на «нижнем» конце перископа. И снова небольшое полукруглое окно на втором этаже особняка оказалось под контролем. Изнутри окно не было освещено. А слабый свет с западного края неба, падавший на заднюю стену особняка, сообщал всем предметам унылую прозрачность.

В этом полукруглом окне видна была сидящая женщина с золотисто-каштановыми волосами. Казалось, она смотрит в окно. На ней было пальто. Кисти ее рук выглядывали из рукавов пальто. Она подпирала кулачками щеки. Плечи ее все так же вздрагивали.

Цэ снова сдвинул левой рукой кепку с твердым козырьком со лба на затылок. Правая рука, которая была вытянута за окно, замерзала.

Женщина в полукруглом окне, за которой наблюдал Цэ, обернулась, как будто на какой-то звук, раздавшийся у нее за спиной. Свет залил комнату, очень яркий и неожиданный, высветил силуэт женщины и вместе с тем скрыл черты лица. Она отвернулась от света.

За ней неясно вырисовывался силуэт мужчины в темном костюме. Он подошел. Его губы начали двигаться, видимо, он что-то говорил женщине. В руке он держал стакан. Край стакана, отражая лучи света, блестел. Стакан на четверть заполняла какая-то серая по цвету жидкость. Неожиданно стакан вытянулся и стал высотою почти с мужчину. Потом он исчез из поля зрения наблюдателя за спиной женщины, а ее голова стала вытягиваться, становиться все уже и тоньше.

Мужчина протянул правую руку и положил ее на плечо женщины. Та резко повернулась, взмахнув руками. Было видно, как стакан полетел по дуге, переворачиваясь и изменяя очертания. Он пропал за пределами отражения в зеркале телескопа. Цэ пошевелил правой кистью, чуть-чуть подвинув «верхний» конец перископа. И увидел, что мужчина отшатнулся назад, так что почти исчез из полукруглого окна. Его левое плечо и часть головы теперь не отражались в зеркалах оптического устройства, скрываемые портьерами с правой стороны окна. Мужчина смахнул невидимые капли с лацкана пиджака. Свет падал на него со спины, и поэтому выражение лица невозможно было разобрать. Он шагнул вперед и поднял правую руку, которая тут же из-за трещины в зеркале приобрела необычный вид. Он ударил женщину по лицу правой ладонью. Она вскинула руки вверх и быстро пошла к нему. Мужчина отступил. Его скрыли рама полукруглого окна и кирпичная кладка стены. Какое-то неуловимое мгновение волосы женщины напоминали золотистые колосья, она углубилась в комнату. Потом и ее не стало видно из-за края полукруглого окна. Ничего больше не было видно через небольшое полукруглое окно, только свет струился сквозь тонкое стекло на улицу, да на дальней стене на обоях заметны были какие-то непонятные узоры.

– Кто-то должен об этом позаботиться.

Полукруглое окно, из которого свет лился на эту часть сада, примыкавшую к гаражу, дрожало в зеркальце перископа. Цэ что-то пробормотал. Осторожно он вытащил перископ и правую руку, управлявшую «верхним» концом, через разбитую нижнюю левую часть окна, сделанного в передней стене гаража. Положил свой прибор на пол под это окно. Сел рядом с ним на доски, согнув ноги, положив на колени левую руку, а правую сунул под мышку левой, чтобы отогреть.