Текст книги "Из глубины"

Автор книги: Брайан Ламли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 24 страниц)

– Джон Воллистер, ну зачем вам понадобилось торопить события? Зачем вы вернулись сюда по берегу и ночью?

– Я пришел за своей раковиной, – запинаясь, ответил я, обнаружив, что мое горло пересохло и болит, а голос совсем слабый. – А еще затем, чтобы извиниться, не только перед вами, но и перед остальными, и чтобы... У меня было на то достаточно причин. Но, уж разумеется, я не ожидал, что меня возьмут в плен и запрут в таком месте!

Она с удивлением посмотрела на меня:

– Что привело вас сюда, Джон? Наш спор, наша ссора? Вы пришли увидеться со мной?

Я пробурчал что-то в ответ, не желая признавать, что она, возможно, попала в яблочко:

– И из-за этого тоже. Я хотел убедиться, что с вами здесь... гм... все в порядке. Я подумал, что...

– Что мы все сумасшедшие? – ее голос, не лишенный доброты, переполнило едва сдерживаемое изумление. – Доктор Уйэт говорил про это. Еще он сказал, что вы хотите задать множество вопросов и что, как он полагает, теперь вы станете прислушиваться к тому, что вам говорят. К правде о...

– К правде? – хрипло рассмеялся я. – Именно она меня и интересует!

– Джон, почему бы вам просто не послушать меня? – тон девушки изменился, став почти умоляющим. Она снова взяла мою руку и сжала ее. – На этот раз попытайтесь принять то, что вам говорят. Так или иначе, в конце концов вы примете ее. Пока вы не заслужили наказаний, но если будете продолжать сопротивляться каждому нашему...

– Наказаний? – перебил я ее. – Я что, преступник? Я что, нарушил закон? Забавно, но я чувствую себя не как грешник, а как тот, кто стал жертвой чужих грехов! Что же до моего «сопротивления»... Неужели вас действительно удивляет, что я возражаю против того, что меня держат в плену?

Она поджала губы:

– Ну почему вы такой упрямый? Если бы вы хотя бы выслушали...

– Я слушаю! – почти выкрикнул я, пытаясь встать, и обнаружил, что, хотя удерживающие меня ремни и исчезли, мое тело ослабло, как и мой голос, и я совершенно не в силах им управлять. – Я слушаю, – повторил я уже более спокойно, рухнув обратно на подушки, – но не слышу ничего разумного. Почему бы вам просто не рассказать мне, какое отношение я имею ко всему, что тут происходит.

– Вы уже слышали правду, – вновь заговорила Сара. – По меньшей мере, основные факты. Если бы вы только захотели их принять...

– Вы хотите сказать, что все... все, что вы говорили мне о подводной расе...

– Расе амфибий, – быстро поправила она меня.

– Хорошо, о расе амфибий, живущих в море, имеющих собственные города, религию и...

– Именно так, – снова перебила меня она. – Послушайте, Джон, это ни к чему нас не приведет. Я не самый знающий человек, чтобы все вам объяснить. Мне уже пытались это сказать, но я не послушала. Дэвид Семпл – вот кто все знает.

– Семпл? А он здесь при чем? – спросил я, чувствуя, как меня захлестывает отвращение при одном воспоминании о нем и о том впечатлении, которое он произвел на меня при нашей первой и единственной встрече.

– Он зайдет к вам после того, как я уйду, – заверила меня Сара. – Вы сможете заниматься под его руководством. Что же касается того, почему вас здесь держат – «против вашей воли», если вы так настаиваете, – то просто потому, что мы пока не можем позволить внешнему миру узнать о нас слишком много или получить неправильное представление о нас. А вы уже видели вещи, о которых не должны были знать еще очень долго. На современном жаргоне, мы в нашем обществе составляем «меньшинство», и у нас есть что-то вроде оппозиции, с которой нам предстоит бороться. Мы просто не можем позволить вам сбежать и оповестить людей о нашем существовании. К тому же люди станут слушать нас не больше, чем вы.

– Но...

Она, покачав головой, встала:

– Мое время кончилось, Джон. Я вернусь. Вы знаете, что я вернусь... А сейчас черед Дэвида. Только, пожалуйста... пожалуйста, постарайтесь прислушаться к его словам. Не причиняйте нам больше беспокойства. Иначе вы навлечете неприятности на свою голову, а я этого не выдержу. Теперь мне пора...

Она повернулась и направилась к двери, подняв руку, как будто собралась постучать по ее металлическому овалу. Потом остановилась и повернулась ко мне. Казалось, она хотела еще что-то сказать, но не могла.

– Сара, – подтолкнул я ее. – Чего вы от меня хотите?

– Вы... ты... ты ведь все помнишь, правда, Джон? – вопросом на вопрос ответила она.

И я в тот же миг понял, что она имела в виду. Наши глаза встретились, и между нами пробежала искра какой-то сверхъестественной энергии. Я почувствовал, как меня охватило желание.

– Я думал, мне это приснилось, – пробормотал я, потом помолчал, перед тем как спросить. – А раньше... тогда, у меня дома?

Она кивнула:

– И тогда тоже.

– Не то чтобы мне это не льстило, – прошептал я. – Но почему? Я хочу сказать, что я в отцы тебе гожусь.

Она снова бросила на меня странный взгляд и покачала головой:

– Это – неважно. Неважно сейчас и не будет иметь совершенно никакого значения... потом.

– Так значит, будет еще «потом», да?

– Да. У нас будет очень много времени, – ответила она со странным тихим смешком. – Многие-многие годы. Сотни лет!

Она забарабанила в дверь, и когда та открылась, она шагнула через порог и исчезла.

Через миг в мою камеру вошел Семпл. В руках у него была дюжина толстых папок-скоросшивателей. За ним появился Сарджент с легким складным столиком, который он разложил, прежде чем исчезнуть, закрыв за собой дверь. Уложив папки на столик, Семпл пододвинул стул и сел. Он небрежно кивнул в знак приветствия, выбрал одну из папок, открыл ее и начал...

* * *

Вот так, без дальнейших возражений и сопротивления, я прослушал первую лекцию. Однако перед тем как приступить к главной теме, Семпл, чье присутствие теперь вызывало у меня даже еще большее отвращение, «успокоил» меня, объяснив пару вещей, которые, как он подозревал, могли тревожить меня.

Оказывается, прошло уже шесть дней с той крайне неосмотрительной прогулки до лодочного клуба. Я находился сейчас в одной из трех огромных цистерн, чьи основания были укреплены в камнях и песке, находившихся под бетонными стойками, поддерживавшими фасад здания. Со временем отсюда до моря предполагалось прокопать канал. Тогда с каждым приливом огромные цистерны будут промываться и заполняться свежей морской водой. Цель этого мероприятия Семпл не счел нужным мне объяснить, сказав лишь, что эти цистерны представляли собой «складские и перегрузочные камеры» и что использование их в качестве тюрьмы никогда не предусматривалось строителями, хотя они явно идеально подходили для таких целей.

В течение моего шестидневного плена мне давали успокоительные лекарства, мыли, брили и кормили, причем последнее по минимуму, в таких количествах, чтобы не дать мне умереть, что объясняло мое несколько обезвоженное состояние. Кроме того, я подвергся серии «тестов». Опять-таки Семпл не попытался объяснить мне характер этих тестов, равно как ничего не упомянул и об инъекциях. Я мог бы спросить его об этом, но Сара просила меня не мешать ему и не чинить никаких препятствий... для моего же блага. Пока я решил последовать ее совету.

Семпл заметил мой интерес к тому, сколько дней я пробыл пленником в клубе – «штабе», как он его называл – и улыбнулся, как будто мог прочитать мои мысли. Нет, заверил он меня, никто не заинтересуется моим исчезновением, неважно, сколько меня не будет дома. Были оставлены записки и сделаны телефонные звонки, объясняющие мое «временное отсутствие»; были посланы сообщения, которые позже можно будет изменить так, чтобы приспособить под любую ситуацию. Доставку мне газет отменили, а законченную статью отослали издателю в Лондон. Для всех я уехал отдыхать куда-то на север. Определенные «друзья» в деревне любезно пустят слух, что я решил переехать в Шотландию, так что мое исчезновение не наделает большого шума.

Затем, когда это маленькое вступление было окончено и все надежды, которые я мог питать на вмешательство извне, развеяны, Семпл перешел к делу. Его делом было убедить меня, окончательно и бесповоротно, в реальности глубоководных и всего того, что Сара Бишоп говорила мне о них. Его метод оказался простым, прямым и сравнительно недраматичным, хотя вряд ли то же самое можно сказать и о том действии, которое произвели на меня его разоблачения. Что же касается доказательств, то у него имелись фотографии, документы, литература, которую я мог изучить как вместе с ним, так и сам, и, что наиболее убедительно, он мог продемонстрировать мне свое тело. Но это случилось в самом конце периода моего обучения, по меньшей мере, еще через три недели. За это время мне пришлось узнать очень многие вещи.

С самого начала моего обучения распорядок моего дня был следующим.

Я неизменно спал после того, как получал лекарство. Когда я просыпался, меня кормили. Обычно еда состояла из рыбы того или иного сорта, запивать которую приходилось водой и лишь изредка вином. Время от времени ко мне приходила Сара, чтобы вместе со мной позавтракать, но никогда не оставалась надолго. Очень редко я просыпался, обнаружив ее уходящей из моей камеры после того, как она, очевидно, провела со мной ночь. Периодически меня навещал Сарджент, преимущественно лишь для того, чтобы удостовериться, что все в порядке. Но, несмотря на все эти посещения, большую часть времени я проводил в одиночестве. После каждого периода сна и между посещениями меня на несколько часов оставляли одного, чтобы я мог читать и штудировать литературу, оставленную для меня Семплом, и выполнять ряд физических упражнений. Потом ко мне заходил сам Семпл, посвящая два или три часа моему обучению. Чем больше я его слушал, тем больше убеждался, что все то, во что я каким-то образом оказался вовлечен, было чем-то большим, нежели просто безумными фантазиями.

Так я начал узнавать о глубоководных: об амфибиях, обитавших под водой. Их раса обитала в величайших подводных городах. Кроме того, небольшими подводными коммунами амфибии селились и в других местах. Если бы только люди знали, куда смотреть, они давно открыли бы существование более древнего разума, предшествовавшего человеку.

Мне рассказали о затонувших алтарях, спрятанных под толстым слоем ила в озере Титикака, где земноводные Жрецы Йатта-Ука пять тысяч лет назад поклонялись великим Древним; мне объяснили, почему, несмотря на то, что глубоководных в Йатта-Ука больше не существует, их маленькие сородичи лягушки кишат, как и в былые дни, на болотистых окраинах огромного озера. Я узнал об угасшей многие века назад ветви глубоководных, которые скрестили себя с рептилиями, что вызвало окончательный упадок и гибель этой ветви, и о засыпанном безымянном городе, расположенном в пустыне, где до сих пор можно найти разрозненные остатки древних саркофагов амфибий. Мне объяснили, почему многие тысячелетия назад глубоководные строили свои великие города и воздвигали величественные подводные храмы своим богам в Нан-Матале на Каролинских островах; рассказали о том, где находились подземные озера, где почти слепые пещерные глубоководные проводят жизнь, посвящая ее служению Богам. Их аскетизм показался бы чрезмерным даже самым рьяным монашеским орденам человека.

Мне стало известно все это и еще многое другое, подтвержденное документами и иллюстрированное невероятно подробными фотографиями. Шли дни, и я превращался в наследника знания, утраченного человечеством многие века назад. Я узнал о Р'льехе – самой могучей крепости из камня, чьи затонувшие дома и храмы были возведены не людьми и не глубоководными, а расой существ, сошедших со звезд. Происходило это в те времена, когда земная кора еще не до конца затвердела... Я благоговейно ахнул, увидев картины этого невероятного некрополя, согласно которому, что было совершенно очевидно, был макет мистера Бишопа.

Я видел бесчисленные резные двери фантастических пропорций и размеров, украшенные барельефами рыб и осьминогов, ныне покрытые многолетней коростой океанических отложений. У меня кружилась голова при виде немыслимых углов в архитектурных сооружений, образовывавших поверхности выпуклые и в то же время вогнутые, или такие, которые прямо на глазах становились из выпуклых вогнутыми и наоборот, на манер оптических иллюзий. Я решил, что эти фотографии на самом деле настоящие, ибо никакое фотографическое оборудование не смогло бы подделать подобные визуальные эффекты. Но затмевая все остальное, самым ошеломляющим в Р'льехе – даже более поразительным и необычайным, чем его совершенно нечеловеческая, неевклидова архитектура – оказался размер крепости. Пирамиды по сравнению с ней были просто крошечными. Семпл объявил мне об этом без тени улыбки в голосе, в своей деловитой манере. Оказывается, Р'льех был лишь вершиной настоящего города, пиком затонувшей горной гряды, которая уходила на тысячи фатомов вниз, к корням самой Тихоокеанско-Антарктической гряды, которая вся была Р'льехом!

– Да, – подтвердил он, когда я не смог удержаться от недоверчивого возгласа. – Под илом, затянувшим дно Океана, покоятся многие тысячи квадратных миль городов. Даже глубоководные не знают их полной протяженности и тех секретов, которые до сих пор скрыты там. Ибо это города не глубоководных, а Богов, которых они чтят...

В одну из последующих наших встреч мы говорили о местоположении сохранившихся до наших дней городов и колоний глубоководных. Среди них, разумеется, был Й'ха-Нтлеи у побережья Новой Англии. Около острова Понапе тоже сохранилось несколько больших колоний, разбросанных там и сям в некотором отдалении от вышеупомянутых доисторических городов в Тихом океане. Остались еще поселения в районе впадины Тонгатупо и в шести тысячах миль к северу, в ледяных глубинах Алеутской впадины. Еще один город расположился на границе юго-восточного атлантического бассейна, и еще один неподалеку от Суматры в Индийском океане.

Даже в сравнительно мелких водах Средиземного моря жили глубоководные. Их колония находилась на дне впадины, о которой люди даже не подозревали.

– Да, – подтвердил Семпл. – Они обосновались там давным-давно. Можете быть совершенно уверены, что, когда Венера вышла из вод близ Пафоса на Кипре, люди смотрели на одну из глубоководных!

Приблизительно на этой стадии моего «образования» (я предполагаю, что прошло от недели до десяти дней с того дня, когда Семпл начал работать со мной) я начал замечать странную и пугающую перемену в пище, которую я ел. Как я уже говорил, моя диета состояла главным образом из рыбы, приготовленной разнообразными способами, но качество ее приготовления постепенно становилось все хуже. Проще говоря, еду подавали мне полусырой. Несмотря на то, что этот факт старались тщательно замаскировать, по вкусу рыбы я чувствовал, что пищу практически не готовили.

Когда я пожаловался Семплу, он ответил:

– На вашем месте я не стал бы поднимать слишком много шума, Джон Воллистер. На следующей неделе вы будете сами ловить себе еду, прямо здесь, – он указал на углубление в дне цистерны, на три четверти заполненное морской водой. – Только что из моря, друг мой, сочную, нежную и соленую, так что вам лучше бы свыкнуться с этой мыслью прямо сейчас!

Глава 5
Второй узник

Когда Семпл пришел ко мне в следующий раз, он ответил на несколько вопросов, которые я задавал ему с самого начала. До этого он их упрямо игнорировал. Один из них касался того... существа?.. увиденного мной на ночном пляже; существа, которое преследовало меня, точно какой-то омерзительный гигантский слизень, в ночь моего пленения. Это был, как мне объяснили, шоггот, примитивный раб глубоководных – чудовищная амеба ошеломляющей силы и невероятной способности к приспосабливанию; чуть большее чем многоцелевой двигатель, созданный на заре Земли великими Древними, чтобы построить города, подобные Р'льеху. Если верить Семплу, еще несколько таких же тварей работали в Атлантике, строя в ее глубинах новый город Аху-Й'хлоа. И, по словам Семпла, мне повезло, что этому существу не было дано строгих указаний в отношении незваных гостей, иначе я бы совершенно точно погиб, поглощенный шогготом. Чудовище очутилось на берегу по ошибке. Шогготы считались плохими сторожевыми псами, если дело касалось человеческих существ. Им лучше удавалась охрана подводных гробниц Р'льеха или работы на морском дне под руководством глубоководных.

Что же касается амфибии, которая утащила меня под воду, то это была моя первая встреча с настоящим глубоководным, рожденным, воспитанным и живущим в море. Он был из тех, кого более очеловечившиеся глубоководные нанимают для сопровождения их океанских судов. В этом качестве он с несколькими своими сородичами сопровождал груз моллюсков, прибывший «откуда-то из Иннсмута». Груз ракушек из Й'ха-Нтхлеи нельзя было просто выгрузить в море около Аху-Й'хлоа, где они в конечном счете должны были выполнять свои функции цементирования, полировки и отделки новых зданий города. Сначала им требовалась очень бережная форма «акклиматизации». Она включает их погружение в специальный раствор морской соли при строго контролируемой температуре сроком на три недели, после чего их некоторое время необходимо подкармливать высокопитательными веществами. Вот почему раковины перегружали из корабля в здание на берегу, в одну из цистерн.

Более того, моллюски вносили в диету обитателей прибрежного штаба приятное разнообразие. Они действительно считались "деликатесом на вкус глубоководных", хотя слово «извращенный» Семпл больше не желал использовать даже в шуточном смысле. И, как выяснилось, я сам тоже ел мясо моллюсков в многочисленных «салатах».

– Конечно, – продолжал Семпл. – Вы, возможно, скажете, что этот моллюск принадлежит к числу «охраняемых видов», поскольку его репродуктивный цикл очень долог. Но, как и в былые времена, мы «собираем моллюсков осторожно». Можете считать, что вам выпала огромная честь, ибо вы уже вкусили его нежной плоти...

Единственным, чего Семпл никак не желал мне открывать, сколь бы часто я ни затрагивал эту тему, был характер тех лекарств, которыми меня пичкали. Он лишь говорил, что эти «транквилизаторы» являются «мерой предосторожности». Под их влиянием я должен был оставаться сравнительно гибким и не способным на какие-либо необдуманные или насильственные действия против моих захватчиков. Вот так он объяснил мне назначение этих лекарств. Но даже тогда у меня оставались сомнения. Я не верил, что он сказал мне всю правду.

Но, в любом случае, тогда мне больше ничего не сказали. В свое следующее посещение Семпл ограничился дальнейшим просвещением меня в вопросах, касающихся глубоководных.

На этот раз он рассказал мне о пантеоне их религии, очаровательном вздоре, состоявшем из мифов, столь же фантастических, как и все остальное в классической мифологии. Основная мысль оказалось всего лишь повторением того, что мне уже рассказала Сара, но версия Семпла оказалась столь подробной, что возможные предположения о жульничестве отпали сами собой. Эта теория не казалась выдуманной ради меня, а явно была почитаемым культом, старым как мир. Не хочу сказать, что я проникся доверием к мифам о Ктулху. Наоборот... Но мне было ясно, что мой учитель верит в них.

Я не собираюсь приводить здесь все подробности. Мне не хватило бы целой книги, да и время не позволяет сделать это. Вместо этого я просто представлю версию большей части того, что я узнал и что, если верить Семплу, можно найти в книгах, написанных людьми верхнего мира. Однако это не те книги, которые с легкостью можно найти в любой публичной библиотеке. Обычно они хранятся в частных коллекциях, подобных коллекции самого Семпла, или в специальных архивах таких заведений, как Британский Музей, Библиотека Вайденера, Московское Государственное Хранилище и Национальная библиотека.

Среди множества невероятных заголовков было несколько таких, которые с неотвязной настойчивостью преследовали меня. Позже я вспомнил, что действительно видел пару из них в комнате Семпла. Я имею в виду «Liber» Ivonis" и «Обитатели Глубин» Гастона Ле Фе. Однако существовало множество других книг, чьи заглавия звучали столь же завораживающе. Например, «De Vermis Mysteriis» Людвига Принна, «Unaussperchlichen Kulten» Фон Юнтца и «Cultes des Goules» графа д'Эр-летта. В этих и других подобных им книгах хранились ключи к пантеону цикла мифов о великих Древних. Йог-Сотот, Сущий-во-Всем-и-Часть-Всего, считался верховным существом, занимавшим высокий ранг в пантеоне. Итаква, Ступающий-по-Вегру – сверхъестественное создание из воздуха и пространства, обладающее способностью двигаться, подчиняясь воли ветров, которые вечно дуют между мирами. Шудд-М'елл – Повелитель Ктонианцев, или Земных божеств, обитал в недрах Земли. Существовали и многие другие Боги, наделенные столь же фантастическими чертами.

Я обнаружил по меньшей мере одну странную параллель с мифологией людей. Среди младших Богов Ктулху имелся некий Дагон, который, вне всякого сомнения, был тем самым Дагоном, или Оаннесом финикийцев и филистимлян – Богом, выгравированным на древних монетах и резных фигурках, получеловек-полурыба! Когда я упомянул об этом, Семпл, похоже, потеряв терпение, взорвался:

– Вы что, не слышали ни единого слова из того, что я говорил, Джон Воллистер? Кто, как вы думаете, научил первых финикийцев искусству получения пурпурной краски из раковин мурексов? Глубоководные, разумеется! Да, конечно, Дагон или Оаннес финикийцев и есть Дагон глубоководных. Ведь именно связь со средиземноморскими глубоководными привела сначала к возвышению финикийцев, а разрушение храмов Дагона и отступничество его почитателей стало причиной их падения.

Вместе с Дагоном, который для глубоководных был «Силой и Вдохновением», существовала еще и Гидра, по-видимому, женщина, подруга или жена Дагона, а кроме того, целый сонм менее значительных богов того или иного рода, включая Гончих Тиндалона, Нйоттху, Ктуфу, Багг-Шаша, Йибб-Тслла и Цхара. Каждый из них занимал значительное место и обладал властью. У них имелись многочисленные служители, представлявшие широкий диапазон мифологических существ, таких же и еще более фантастических, как наши собственные драконы, единороги, нимфы и сатиры. У них имелся собственный великий сатир, Шаб-Ниггурат – «черный козел лесов», которого я могу уподобить лишь хорошо известному Пану из более популярных легенд.

– Многое говорится об этих существах в тайных книгах, – объяснил мне Семпл. – Хотя редко сведения точны и правдивы, так как авторы подобных трудов почти повсеместно предпочли выступать против героев мифов Ктулху. Такое ошибочное толкование неизменно происходило по вине нетерпимого, заблуждающегося и эгоцентричного человечества, который никогда не видит дальше своего носа. К тому же большинство этих книг было написано несколько веков назад. В те мрачные века охоты на ведьм и судилищ над ними любая древняя старуха или алхимик считались ведьмой или чернокнижником. Естественно, что Круг Ктулху и его последователей объявили демонами или пособниками «темных сил».

На поверку же правда оказывалась совершенно противоположной, ибо за очень немногими исключениями, главным из которых был Хастур, единокровный брат Ктулху, заключенный в озере Хали в Каркосе, божества этой мифологии были добрыми существами, милостиво взиравшими на деяния тех, кто им поклонялся. Когда звезды займут благоприятное положение, великий Ктулху снова восстанет из волн, выйдет из своей гробницы в Р'льехе. Тогда его последователи пожнут плоды его всемогущей славы! Что же до тех, кто препятствовал ему, презирал или отрицал его... им было бы лучше никогда не рождаться на свет.

Семпл явно противоречил сам себе, с одной стороны, говоря о славном завершении, а с другой – об угрозах чудовищного конца. Я не пытался прояснить спорный момент, а просто позволил рассказчику продолжать.

Настоящими злодеями мифологии, продолжал Семпл, были так называемые Старшие Боги, жившие на Орионе. В давнюю эпоху Древние восстали против тирании и деспотических законов Старших Богов и бежали от них в Солнечную Систему. Старшие Боги бросились в погоню и, догнав межзвездных повстанцев, заключили их там, где нашли. Ктулху они связали заклятьями в его доме в Р'льехе и погрузили его в воды Тихого океана, Итаква – Ступающий-по-Ветру – стал пленником в мире, называемом Борея, в странном параллельном измерении. Впоследствии он освободился, но обнаружил, что Старшие Боги похитили у него его дар, и теперь он обречен блуждать в холодных и замерзших просторах вселенной. Йог-Согота и Йибб-Тстлла изгнали в хаотические континуумы, подобных которым не знала природа. И так далее...

Однако медленно и верно, так же как звезды кружат на небесах, а эпоха ползет за эпохой, приверженцы Ктулху, не только глубоководные, но и отсталые народы, неустанно трудились, чтобы освободить своего господина из древней темницы. Глубоководные верили, что Ктулху не умер, а просто спит и посылает своим приверженцам телепатические сновидения из Р'льеха, направляя их и указывая им путь к ускорению его освобождения. Абдул Альхазред знал это, когда писал свои загадочные строки:

То не мертво, что вечно пребывает

В веках, и смерть сама, бывает, умирает.

Вот какова была высшая цель глубоководных. Они хотели распространять слово их бога, пусть тайно и медленно, и в конце концов добиться его триумфального воскрешения, чтобы он снова мог править Землей, как было в те незапамятные времена, прежде чем Старшие Боги низвергли его.

В целом мифология Ктулху завораживала. Несмотря на пленение и насильственное обучение, она неимоверно меня заинтересовала. Казалось, Семпл был доволен, когда я сказал о моем интересе, но, с другой стороны, разочарован, что я не смог заставить себя считать чем-то большим, чем легенды.

– И все же теперь вы принимаете все остальное, – объявил он в конце последней лекции. – Вы принимаете глубоководных, их подводные города, даже шогготов. Но почему не можете принять и великих Древних?

Мы надеялись, что вы сможете принять культ Ктулху без дальнейших убеждений.

– Убеждений? – я внимательно посмотрел на него. – Не понимаю, что вы хотите сказать. Разумеется, я согласен с тем, что глубоководные – реальность. Да и шогготы. Я ведь видел и тех и других. Но Ктулху? Почему, чтобы стать вашим послом, так необходимо, чтобы я «принял в душу» вашего бога? Я полагаю, все то, что рассказала мне Сара, правда. В конце концов мне предстоит стать кем-то вроде посла между глубоководными и моим собственным народом?

– Вашим собственным народом? – Семпл изумился, но потом взял себя в руки. – Это она сказала вам, верно?

– И?

– Теперь уже осталось совсем недолго, Джон Воллистер, до того, как вы начнете более ясно понимать ваши будущие функции. Говорить что-либо еще сейчас будет излишне. В любом случае, все станет ясно без объяснений. Вы увидите.

– Но вы, несомненно, можете рассказать мне больше... – заупрямился я.

– Не сейчас, Джон, – остановил он меня. – Подождите еще неделю.

С этими словами он быстро вышел.

После этого я не видел Семпла по меньшей мере неделю, но эта неделя была полна перемен. Во-первых, мои силы стремительно восстанавливались, главным образом благодаря тому, что последние пять или шесть дней я не принимал таблетки, которые Семпл давал мне в конце каждого своего визита. Я прятал их под языком и притворялся, что запиваю водой и глотаю, а потом, как только оставался один, выплевывал их.

Я подозревал, что и в мою еду тоже что-то подмешивают, но, сколь бы противной ни была полусырая кашица из сырой рыбы, я съедал ее с жадностью. Причиной, говорил я себе, было то, что с каждым днем моя порция становилась все меньше и меньше, как будто мои тюремщики намеревались уморить меня голодом.

Кроме того, теперь я гораздо реже стал видеть Сару. Когда она приходила ко мне, то смотрела на меня как-то по-другому. Я ловил ее на том, что, держа мои руки, она внимательно их разглядывает или смотрит мне в лицо, будто пытаясь отыскать что-то в моих глазах, что-то скрытое, что можно найти, лишь заглянув достаточно глубоко. Она притворялась, что целует меня, но в это время я чувствовал, как ее пальцы нежно массируют по бокам мою шею. Как будто она знала, что у меня постоянно болит горло и сильно распухли гланды.

Потом, на девятый день, после того как Сарджент принес мне свежие одеяла и чистые простыни (мое белье приходилось регулярно менять из-за влажной атмосферы в цистерне), он вернулся – подумать только – с ведром живой молодой макрели! Он выпустил ее в углубление в полу цистерны, сказав, что рыбы проживут еще два дня... после чего есть их будет уже нельзя. И с тех пор еды мне больше не приносили.

Я заснул, потом резко проснулся от повторяющегося кошмара, как будто кто-то преследует меня по подземным коралловым пещерам. Два часа подряд нервно мерил я шагами границы моей цистерны, однако так и не дождался ничьего посещения. Потом я встал на колени, всматриваясь в воду в углублении. Макрель была там. Ее движения стали медленными и ленивыми. С каждой секундой я все сильнее и сильнее чувствовал подступающий голод.

Потом я снова заснул. Проснулся я с мыслью о том, есть ли разница между вкусом только что пойманной рыбы и той пищей, которую я получал до недавнего времени. Я был уверен в одном: я не должен захиреть от голода, потому что тогда мне никогда не хватит сил на побег.

Да, побег! Именно эта мысль завладела мной. Я хотел выбраться отсюда и довести факт существования этих существ – глубоководных, как они себя называли – до сведения властей. Вполне возможно, что в конце концов настанет время, когда люди и глубоководные смогут встретиться на условиях взаимного доверия, дружбы и выгоды. Однако пока такие группы, как эта, способны на преступления против людей, время еще не пришло. Чем скорее я выберусь отсюда, тем лучше, но чтобы выполнить задуманное, мне нужно стать настолько сильным, чтобы побороть по меньшей мере одного из моих тюремщиков.

Я не думал, что Сара или доктор приходили ко мне, не оставив кого-нибудь поблизости на случай осложнений. Это означало, что придется выбирать между Сарджентом и Семплом. Первый, хотя и казался несколько глуповатым и заторможенным, произвел на меня впечатление человека недюжинной силы. А Семпл был худым и щуплым. Значит, стать жертвой предстояло ему. Я собирался совершить попытку, когда... Мог пройти как один день, так и все десять до того, как мне представился бы удобный случай, а пока... Пока я был голоден.

Я не собираюсь вдаваться в подробности того обеда, который я себе добыл после того, как снял одежду и вошел в воду, чтобы поймать макрель. Однако я поел и после первого пробного укуса уже не чувствовал отвращения. Я с удовольствием накинулся на еду. Как бы там ни было, это была еда, пища, и мой желудок без колебаний принял ее. Очевидно, я оказался более сильным человеком, чем подозревал раньше.