Текст книги "Источник"

Автор книги: Брайан Ламли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 33 страниц)

– Причин много, – сказала она, – и все они живут вон там. – Она кивнула головой в ту сторону, откуда они пришли.

– А ты не хочешь рассказать мне поподробнее про... них? – Джаз отстегнул от рюкзака одну из упаковок. Он знал, что кроме всего прочего там находится и минимальный набор медикаментов для оказания первой помощи. Он достал марлевые бинты, тюбик с мазью и пластырь. Зек начала говорить, а он, встав на колени, осторожно снял с нее сандалии и стал обрабатывать ее раны.

– Про них, – повторила вслед за ним она, произнеся эти слова с особой интонацией и вновь боязливо передернув плечами. – Ты имеешь в виду Вамфири? Да, действительно, главной проблемой являются они, но по ту сторону гор есть вещи ничуть не лучше. Ты видел “питомца” Агурского? Эту штуковину в стеклянном контейнере в Печорске?

Джаз, приподняв голову, взглянул на нее и кивнул.

– Я видел. А вот описать тебе, что я видел в точности – было бы сложнее! – Он оторвал полоску бинта, смочил ее водой из фляжки и аккуратно стер засохшую кровь с пальцев ее ног. Она с облегчением вздохнула, когда он начал выжимать из тюбика мазь и аккуратными движениями втирать ее в трещины между пальцев и на подушечках ступней.

– Существо, которое ты видел, появляется, когда вампир откладывает яйцо в образчик местной фауны, – пояснила ему она. Слова эти она произнесла очень просто, совершенно нейтральным тоном.

Джаз перестал обрабатывать ее ступни и, взглянув ей прямо в глаза, медленно покивал головой.

– Значит, яйцо вампира, да? Ты именно это сказала, я не ошибся? – Она смотрела на него неподвижным взглядом, пока он не отвел глаза. – Ну и ладно, яйцо вампира... – пожал, он плечами и начал накладывать повязки. – Значит, ты хочешь сказать, что Вамфири являются яйцекладущими? Они размножаются яйцами, верно?

Она отрицательно покачала головой, а потом, подумав, покивала.

– И да, и нет, – сказала она. – Вамфири получаются, когда яйцо обыкновенного вампира попадает в человека – неважно, мужчину или женщину.

Джаз одел на нее сандалии. Они были великоваты и потому растирали ей ноги до мозолей и пузырей. Теперь, когда ступни были забинтованы, сандалии сидели на них плотно, не болтаясь.

– Так, наверняка, лучше? – спросил он. Он поразмышлял над тем, что она только что сообщила ему, и решил, что для более подробных объяснений нужно выбрать другое время и место.

– Так, конечно, лучше, – сказала она. – Спасибо. – Она встала, помогла ему упаковаться, и они вновь направились вниз, в сторону солнца.

– Послушай, – сказал он через некоторое время, – может быть, мне стоит просто помолчать и услышать от тебя обо всем, что произошло с тобой с тех пор, как ты попала сюда? Обо всем, что ты видела, слышала, о том, чему ты научилась. Пока, насколько я понимаю, у нас есть много времени. Видимость хорошая, никакой непосредственной опасности не ожидается. Солнце стоит высоко, а лунный свет очень яркий...

– Ты так думаешь? – спросила Зек.

Джаз задрал голову и посмотрел на луну. Она уже пересекла просвет ущелья и касалась своим краешком пиков гор на востоке. Еще несколько минут – и она исчезнет.

– Эта планета вращается невероятно медленно, – стала объяснять она. – Но, с другой стороны, луна кружит по очень низкой орбите и весьма быстро. Здешний “день” длится примерно земную неделю. Да, кстати, эта планета называется “Земля”. Это они ее так называют. Вначале мне это показалось странным, но потом я решила: а как еще им ее называть?

Так или иначе, планета очень медленно вращается в западном направлении, причем ось вращения не совсем перпендикулярна солнцу. Так что, можно сказать, она немножко вихляет. Солнце медленно описывает круг с запада на восток – или, если хочешь, – против часовой стрелки. В общем, я не астроном и не специалист по космосу, так что не спрашивай меня “отчего” и “почему”, но дела обстоят таким образом.

На Светлой стороне у нас есть “утро”, длящееся около двадцати пяти часов; “день” продолжительностью около семидесяти пяти часов; двадцатипятичасовой “вечер” и “ночь” – примерно сорок часов. Полдень можно назвать в то же время солнцестоянием, а ночь – зимой.

Джаз вновь взглянул на небо и увидел, что луна уже наполовину скрылась за зубцами горных вершин. Даже за то время, пока он смотрел на нее, она заметно уменьшилась в размере.

– Я тоже не астроном, – сказал он, – но мне тоже ясно, что луна здесь передвигается необычайно быстро!

– Совершенно верно, – ответила она. – К тому же, она очень быстро вращается и вокруг собственной оси, причем, в отличие от старой доброй Луны, показывает не только переднюю, но и заднюю свою часть.

– То есть не стесняется, – покивал Джаз. Она фыркнула.

– В некоторых отношениях ты напоминаешь мне другого англичанина, с которым я когда-то была знакома, – заявила она. – Он тоже внешне выглядел наивным, но в действительности наивности в нем не было ни капли.

– Да? – Джаз с интересом взглянул на нее. – И кто же был этим счастливчиком?

– Ну, счастливчиком его было трудно назвать, – сказала она, слегка покачав головой. Джаз, разглядев в последних лучах заходящей луны ее профиль, решил, что он ему нравится. Очень.

– Так кем же он был? – вновь спросил Джаз.

– Он был работником, – а может быть, даже и главой, – британского отдела экстрасенсорики. – А звали его Гарри Киф. У него был очень своеобразный дар. У меня тоже есть особый дар, но это... совсем другое дело. Я даже не знаю, можно ли называть это экстрасенсорикой...

Джаз припомнил то, что рассказывал про нее майор. Он лично считал все разговоры про экстрасенсов чепухой, но решил не демонстрировать ей свой скептицизм.

– Ну да, понятно, – сказал он. – Ты ведь телепатка, читаешь чужие мысли, верно? А в чем же заключался талант этого Кифа?

– Он был некроскопом, – ответила она неожиданно холодным тоном.

– Кем?

– Он умел общаться с умершими людьми! – сказала она и вдруг с сердитым выражением лица отстранилась от Джаза.

Он взглянул на ее надутое лицо и на огромного волка, стоявшего между ними и переводящего желтые глаза с одного собеседника на другого.

– Я сказал что-нибудь обидное?

– Ты подумал обидное! – бросила она. – Ты подумал: “Ну и набита же у нее башка...”.

– Боже! – воскликнул Джаз. Дело в том, что именно так он сформулировал в уме оценку услышанного.

– Послушай, – сказала она. – Ты знаешь, сколько лет я была вынуждена скрывать свои телепатические способности? Зная, что я сильнее любого из их специалистов и не желая работать на этих людей? Не осмеливаясь работать на них, поскольку я знала, что, решившись на это, я рано или поздно вновь столкнусь с Гарри Кифом? Я столько страдала за свои телепатические способности. Джаз. И вот теперь... когда это уже не имеет никакого значения... когда я признаюсь в том, что это правда...

– Продемонстрируй! – прервал он ее монолог. – Ладно, я понимаю, что мы ни до чего не договоримся, если не будем верить друг другу. Но мы ни до чего не договоримся и в случае, если будем лгать друг другу и о чем-то умалчивать. Если ты утверждаешь, что способна на это... ладно, я, конечно, знаю, что есть множество людей, искренне убежденных в том, что ты действительно обладаешь этими способностями. Но разве нет никакого способа проверить это? Ты же понимаешь, Зек, несложно угадать, что я подумал о твоем высказывании. Не только про твою телепатию, но и про этого парня – Кифа – про то, что он, по твоим словам, умеет делать! Только не говори мне, что никогда раньше не сталкивалась со скептицизмом, когда шла речь о даре, который большинство людей считает сверхъестественным!

– Ты меня искушаешь? – в ее глазах мелькнули огоньки. – Насмехаешься надомной? Подтруниваешь? Изыди, Сатана!

– Ax, значит, твой дар от Бога? – Джаз не сумел на этот раз скрыть иронию. – Что же, если ты такая одаренная, почему ты не знала, кто именно идет по ущелью? Если телепатия и вся эта экстрасенсорика действительно существуют, почему майор не знал, что я припрятал этот ржавый магазин к автомату и получил таким образом возможность утянуть с собой эту сволочь Вотского?

Вольф тихо заскулил и опустил уши.

– Ты его раздражаешь, – сказала Зек. – И раздражаешь меня. Кроме того, ты не понял главного. Ах, какой он гордый! Я говорю: “Я телепат, а ты говоришь: “Докажи!”. А потом потребуешь, чтобы я доказала, что я – женщина!

Джаз печально покивал.

– Ты ведь считаешь себя чертовски сильной, верно? Не знаю уж, к какого сорта мужчинам ты привыкла, но я...

– Ладно! – бросила она. – Смотри...

Она мимолетом взглянула на Вольфа, затем развернулась и, гордо подняв голову, пошла в направлении солнца. Прошла она около ста ярдов, а Джаз и Вольф стояли и глядели ей вслед. Потом она остановилась.

– Теперь я собираюсь кое-что сказать! – крикнула она. – И посмотришь, что после этого произойдет.

Джаз, нахмурившись, подумал: “Что она выдумала...”, но в этот момент Вольф показал, что именно выдумала она. Огромный зверь подошел к Джазу вплотную, осторожно взял огромными клыками обшлаг рукава комбинезона и потащил его в сторону девушки. Джаз старался не отставать, но чем быстрее двигался он, тем больше ускорял шаг Вольф, так что в конце концов последний десяток ярдов он бежал в полную силу. Лишь когда они поравнялись с девушкой, волк отпустил рукав комбинезона.

– Ну что? – спросила она, когда Джаз, спотыкаясь и чуть не упав, остановился.

Он потер щеку в том месте, где отсутствовали два зуба, потом почесал нос.

– Ну... – начален, – я...

– Ты считаешь меня дрессировщицей, – оборвала его она. – Но если ты произнесешь это вслух... тогда – все.

Тогда мы расстаемся. Пока мне удавалось выжить без тебя, и я попробую продолжать в том же духе. – Вольф подобрался и встал рядом с ней.

– Двое против одного, – улыбнулся Джаз. – А я всегда был сторонником демократических процедур... Ладно, мне не остается ничего иного, как поверить тебе. Ты – телепат.

Они продолжали идти, но теперь держались друг от друга в некотором отдалении.

– Так почему все-таки ты не знала заранее, что это именно я поднимаюсь по ущелью? Почему ты приняла меня поначалу за Вотского?

– Ты видел этот замок по пути?

– Да.

– Вот поэтому.

Джаз оглянулся. Прильнувший к утесу замок находился в нескольких милях позади.

– Но он пустой, заброшенный.

– Может быть. А может быть, и нет. Я нужна Вамфири – очень нужна. Их никак не назовешь глупыми. Они знают, что я появилась здесь, выйдя из Врат, и предположили, что рано или поздно я сделаю попытку выбраться тем же путем. Я, по крайней мере, полагаю, что у них достаточный для этого интеллект. Им было несложно во время последней ночи – во время любой из ночей – незаметно разместить там какое-нибудь существо. Там множество помещений и укромных уголков, куда никогда не заглядывает солнце.

Джаз покачал головой и предупреждающе поднял руку.

– Даже если бы я понял все, о чем ты сейчас говорила, все равно непонятно, каким образом все это могло быть связано со мной.

– В этом мире, – ответила она, – нужно с осторожностью пользоваться своими экстрасенсорными способностями. Они есть и у Вамфири, а в меньшей степени и у большинства здешних животных. Только настоящие люди лишены их.

–  – Ты хочешь сказать, что, если Вамфири оставили там в замке какое-то существо, оно могло бы подслушать твои мысли? – и вновь у Джаза проснулось недоверие.

– Да, оно могло бы подслушать мои прямые мысли, – кивнула она.

– Но это же просто... – и Джаз прикусил язык, чтобы снова не обидеть ее.

– И Вольф тоже может их подслушать, – просто сказала она.

– И мои? – фыркнул Джаз. – То есть, если я не способен на это, значит, я кто-то вроде дебила?

– Нет, – помотала она головой, – вовсе не дебил, а самый обыкновенный нормальный человек. Ты не экстрасенс. Знаешь, по пути туда я подслушивала твои мысли – отдаленные, странные и несколько путаные. Но я не решалась сконцентрироваться на них и идентифицировать тебя, поскольку кто-то другой мог при этом опознать меня! Теперь, при солнечном свете, напряжение снялось, но чем ближе к Темной стороне, тем осторожнее мне приходится вести себя. А поскольку я не была уверена в том, что ты – не Вотский, я проверила тебя. Ты считаешь, что он убил бы меня. Возможно. А возможно, и нет. Ведь для этого ему пришлось бы убить и Вольфа, а это не так-то просто. А если бы он все-таки убил меня, он остался бы в полном одиночестве. Я должна была рискнуть...

На этот раз Джаз принял ее объяснения. С чего-то нужно было начинать, и лучше всего, видимо, как раз с этого.

– Слушай, – спросил он, – хотя мне хочется думать, что я все схватываю с лету, тебе придется все-таки разъяснить многое из того, что ты только что рассказала мне. Но прежде всего скажи мне вот что: теперь я должен скрывать свои мысли?

– Здесь? На Светлой стороне? Нет. На Темной стороне тебе пришлось бы постоянно следить за собой, но мы, к счастью, там никогда не окажемся.

– Хорошо, – кивнул Джаз. – Теперь давай решим текущие вопросы. Где эта пещера, о которой ты рассказывала? Мне кажется, нам пора немного отдохнуть. А кроме того, мне нужно поподробнее заняться твоими ногами. К тому же, судя по твоему виду, тебе неплохо было бы съесть что-нибудь существенное.

Она улыбнулась ему – впервые за время их знакомства. Джазу захотелось вдруг увидеть ее при старом добром земном освещении.

– Знаешь, что я тебе скажу, – доверительно сообщила она. – Я давным-давно приучила себя не подслушивать чужие мысли. Они, уверяю тебя, могут быть и приятными, но когда они неприятны, то уж по-настоящему неприятны. Иногда мы думаем о таком, что никогда не осмелились бы выразить словами. Я – тоже. Среди экстрасенсов существует общепринятое правило: уважать приватность размышлений других людей. Но я уже давно пребываю в одиночестве – я имею в виду мысли другого, такого же как я человека. Так что, пока я слушала твои слова, я услышала и еще кое-что. Когда я попривыкну к тебе, я научусь не слышать твои мысли. Я и сейчас стараюсь, но." не могу не прослушивать тебя.

Джаз нахмурился.

– Ну, и что такое я думал? – спросил он. – Я всего-навсего сказал, что нам следует хорошенько отдохнуть.

– Да, но думал ты, что отдохнуть следует мне. Мне, Зек Фонер. Это очень мило с твоей стороны, и если бы я действительно нуждалась в отдыхе, я с благодарностью приняла бы твое предложение. Но ты и сам проделал немалый путь, да и в любом случае я предпочла бы побыстрее отдалиться от этого ущелья. Еще примерно четыре мили, и будет достаточно. Как ты можешь убедиться, солнце уже почти коснулось восточной стены. Процесс этот медленный, но не пройдет и часу, как половина ущелья погрузится во тьму. На Светлой стороне день будет длиться еще... часов двадцать пять, и столько же времени займет вечер. После этого... К этому времени нужно надежно спрятаться, – и она боязливо передернула плечами.

Джаз ничего не знал о телепатии, но очень неплохо разбирался в людях.

– Ты чертовски храбрая женщина, – сказал он, и тут же удивился самому себе, поскольку комплименты он делать не умел и потому обычно их не делал. Но он сказал то, что думал. Она поступила так же, но не согласилась с ним.

– Это не так – серьезно сказала она. – Возможно, мне пришлось вести себя, как храброй женщине, но сейчас я ужасно трушу. Вскоре ты поймешь причину этого.

– Но для начала, – сказал Джаз, – ты бы лучше ознакомила меня с более непосредственными угрозами, если таковые существуют. Ты что-то говорила о местных обитателях, о Странниках, которые охотятся за тобой. И что-то про то, что Вамфири страшно желают заполучить тебя. В чем там дело?

– Странники! – ахнула она, но это не было началом ответа на его вопрос. Она застыла на месте, беспокойно оглядываясь вокруг, и в особенности приглядываясь к тени, отбрасываемой западными утесами. Рука, которой она вытерла пот со лба, явно дрожала. У Вольфа шерсть на загривке встала дыбом; он прижал, оттянув назад, уши и издал низкий, горловой рык.

Джаз снял с предохранителя свой автомат. Патрон был уже в стволе. Он проверил, насколько надежно держится магазин, и шепнул:

– Зек?

– Арлек! – прошептала она и добавила:

– Вот что случается, когда я начинаю подавлять ради тебя свои телепатические способности! Джаз, я...

Но докончить фразу ей не удалось, потому что в этот момент все и началось!

Глава 11
Замки. Странники. Проект

За час с лишним до этого произошло следующее. Внимательно следя за тем, чтобы не столкнуться с летучими мышами, Карл Вотский вел свой мотоцикл по усыпанной камнями равнине к возвышающимся над ней фантастическим скалам, стоящим на востоке, как часовые. Первоначально его инстинктивно потянуло к проходу в ущелье и к блеклому диску солнца, которое виднелось над седловиной каньона. Однако когда он уже проделал половину пути к началу ущелья, солнце скрылось, и от него остались лишь розовые полоски на фоне необычайно темного неба.

Горная цепь, простираясь с востока на запад, сколько видел глаз, выглядела теперь лишь чередой темных силуэтов, верхушки и грани которых были подсвечены золотом там, где на них падал свет луны; само небо над горами было темно-синего цвета с легким оттенком желтизны. Поскольку в этом мире явно наступала ночь, Вотский предпочел езду по открытой местности, освещенной луной, путешествию п6 чернильно-черному проходу. Он никак не мог знать, что по ту сторону перевала день продлится еще примерно в течение двух земных суток.

Именно поэтому он развернулся. Ярко сверкая фарой, мотоцикл понесся к скалам. По мере того, как его глаза привыкали к лунному свету, а под слегка вихляющими после аварии колесами накручивались мили, Вотский начал замечать загадочные, словно парящие в воздухе, образования в девяти-десяти милях к востоку, замечать с чем-то большим, чем обычное любопытство. Не виднелись ли там башни с огнями на их верхушках? Если это так и если там были люди, то что это могли быть за люди? Некоторое время он размышлял над этим, а потом на его пути появились летучие мыши. Но не те хрупкие создания, которые жили в земном мире!

Трое из них, примерно с метровым размахом крыльев, спикировали на него, заставив его резко свернуть. Их мембранообразные крылья с мягким шуршанием быстро трепетали в воздухе. Похоже, они принадлежали к тому же виду, что Контакт Четыре: вампир Desmodus. Вотский и понятия не имел, что именно привлекло их – возможно, это был рев мотора мотоцикла, громкий и странно звучащий в этом совершенно тихом пространстве. Но когда одна из летучих мышей пересекла луч света фары...

Полет существа немедленно стал неуверенным, даже хаотичным. Замерев на мгновение в воздухе, оно издало пронзительный высокий писк, ударивший Вотского по ушам, на который тут же откликнулись встревоженными криками оба собрата существа. Теперь русскому пришло в голову, каким образом можно попытаться избавиться от них. Возможно, они были безвредными, всего-навсего любопытными существами; вампиры они или нет, но вряд ли они собирались атаковать человека активного и быстро передвигающегося. Однако он никак не мог отвлекаться на посторонние вещи, ведя машину по этой неровной поверхности. По сухой пыльной почве равнины тут и там валялись булыжники, были видны валуны, а кое-где трещины. Ему было необходимо полностью сконцентрироваться на управлении мотоциклом, не отвлекаясь на это трио резвящихся летучих мышей.

Поэтому он остановил машину, достал из упаковки мощный электрический фонарик и дождался момента, когда летучие мыши вновь приблизились к нему. Та, которую он уже успел “ослепить”, держалась подальше, наблюдая за происходящим с высоты. Однако вскоре две другие приблизились. Покружив над ним, они стали пикировать сверху, а Вотский направил на них фонарик и нажал на кнопку, залив их потоком ослепительного света. Вот это да! Парочка столкнулась в воздухе и, сцепившись, врезалась в землю. Оказавшись на земле, они расцепились и, хлопая крыльями, тревожно подпрыгивая, начали издавать пронзительные вибрирующие крики. Затем одна из них сумела взлететь, но другой повезло меньше.

Автомат Вотского почти перерезал пополам существо, забрызгав его кровью близлежащие камни. И когда замерло стрекочущее эхо выстрелов, два уцелевших существа исчезли. Тогда он несколько раз погудел мощной сиреной, чтобы прогнать их побыстрее...

Это произошло двадцать минут назад, и с тех пор его никто не беспокоил. Он замечал, что время от времени в высоте мелькают какие-то тени, но ни одна из них не приближалась так близко, чтобы ее можно было разглядеть. Он был доволен этим, потому что наверняка знал: он больше не должен тратить патроны на убийство летучих мышей! Так же, как этот англичанин Майкл Симмонс, он прекрасно знал, что в этом мире есть вещи похуже летучих мышей.

К этому времени прояснилось еще одно обстоятельство: он был прав – на верхушках уже не столь отдаленных парящих сооружений действительно горели огни. Ближайшее из них находилось милях в пяти, а дальше были разбросаны остальные, – по всей равнине, – так что те, которые находились подальше, едва угадывались даже в ярком свете луны. Основания этих сооружений были засыпаны щебнем, укреплены стенами и земляными валами. В ближайшем из них, изрезанном какими-то прожилками, огни попеременно вспыхивали и гасли; в темное небо из нескольких труб взвивался дым, прикрывая на время бледные звезды; меньшие строения выглядели попроще – используя естественный рельеф, кто-то лишь слегка доработал его. Однако эти огромные каменные здания, венчавшие массивные утесы, можно было в точности определить только одним словом: замки!

Кто их построил, когда и зачем, – все это еще предстояло выяснить, но Вотский был уверен в том, что это дело рук человека. Воинственных людей! Таких людей, с которыми этот русский умел иметь дело, как ему хотелось надеяться. Конечно, это сильные люди... И вновь его глаза обратились к ближайшей башне, к этому огромному странному строению, которое, как бы нахмурясь, подобно часовому, внимательно вглядывалось в окружающий пейзаж.

Через несколько секунд, вновь обратив все свое внимание на опасную дорогу, Вотский обнаружил, что придется воспользоваться тормозами. Низкая стена, сложенная из валунов, казалось, сама вырастала из этой каменистой почвы, простираясь далеко на равнину влево, а вправо – до самого подножья гор. Стена эта, должно быть, была пяти футов высотой, и чуть меньше была ее ширина у основания. Сооруженная, вне всяких сомнений, человеком, она была... чем-то вроде границы? Русский повернул машину к югу и, продвигаясь к подножью холмов, высматривал проход в ней. Однако впереди стена, как выяснилось, переходила в слегка наклонный эскарп из выровненного камня, на который, как знал Вотский, его машина не могла бы въехать. Да если бы и могла, он не стал бы этого делать. Разочарованный, он развернулся и остановился, задумчиво разглядывая окрестности.

С этого возвышенного наблюдательного пункта открывался гораздо лучший обзор. Сидя в седле мотоцикла, он осознал, что пытается оценить размеры этих могучих колоннообразных сооружений.

Ближайшее из них имело в основании сечение не менее двухсот метров, постепенно сужаясь примерно наполовину к полуторакилометровой высоте башенной кладки. Эта башня состояла – ну да, из каменной кладки! Естественная, как любое из образований аризонского Большого Каньона, скала поражала только своим размером и тем, что было надстроено на ней. Однако пока глаза его пробегали вдоль всей гигантской высоты комплекса, он заметил какую-то активность в районе темного зева огромной пещеры поблизости от верха утеса.

Он прищурил глаза, пытаясь получше рассмотреть происходящее. Так чем же было... вот это?

Вотский знал, где лежит бинокль – в спешке, когда ему мыслилось, мягко говоря, не совсем ясно, он сунул его на самое дно рюкзака. Все это, конечно, очень хорошо, но ему не хотелось тратить время на то, чтобы добывать бинокль оттуда. Но глядя на весь этот комплекс со множеством пристроек, как будто противоречащих законам тяготения, со сторожевой башней, а теперь еще с какой-то подозрительной активностью в...

Вдруг что-то вылетело из зева расположенной наверху пещеры! По спине Вотского поползли мурашки, а его мясистые губы приоткрылись, обнажив зубы, которые все еще побаливали от удара, нанесенного локтем Симмонса. Он глубоко вздохнул, напрягая взгляд, пытаясь различить, что же такое парит в высоте, подобно черному кипящему облаку, делая медленные круги вокруг огромного утеса и понемногу снижаясь.

А в следующий момент кровь отлила от его лица, потому что он понял, чем может быть Это, которое парило вверху – близнецом Контакта Один! Чужой дракон в небе чужого мира!

Вотского парализовал страх, однако ненадолго. Неподходящее было время для того, чтобы впадать в панику. Он выключил зажигание и, держась поближе к стене, по инерции съехал по плавно наклоняющейся территории от предгорья обратно на равнину. Там он высмотрел массивную груду камней и пристроил мотоцикл среди них. Луна, передвигавшаяся по небу, похоже, с необыкновенной быстротой, висела теперь почти прямо в зените, отчего скрыться в тени было трудно. Найдя небольшое затененное место, Вотский спешно начал распаковывать рюкзак, вставил в автомат полностью заряженный магазин и еще один сунул в карман комбинезона. Затем он изготовил к бою свой портативный огнемет и, хотя был неверующим, подумал: “О Боже! И это все, что у меня есть против этой Твари!”.

Между тем “Тварь” успел сделать вокруг утеса несколько кругов и теперь снизилась до высоты примерно в тысячу футов. Неожиданно она резко развернулась в направлении равнины и начала быстро расти в размерах, продвигаясь как бы нырками, – то есть меняя высоту, – прямо к тому месту, где прятался Вотский. И тогда он понял, что бесполезно притворяться перед собой, бесполезно надеяться, что полет этой штуковины лишь случайно совпал с его пребыванием здесь. Это... существо... точно знало, что он находится здесь, оно искало его!

Существо пролетело над ним, отбросив на равнину огромную тень, похожую на быстро перемещающуюся с места на место гигантскую кляксу. И теперь Вотский, взглянув вверх, смог оценить его размеры. Пусть с небольшим, но все же с облегчением, он заметил, что существо не столь велико и выглядит не так ужасно, как штуковина, которая наполовину разрушила Печорск. Футов пятидесяти в длину, с чуть большим размахом крыльев, по форме оно отдаленно напоминало большую земную манту – рыбу-дьявола – с длинным развевающимся хвостом, позволявшим поддерживать равновесие. Однако в отличие от манты, существо, по всей его нижней поверхности, было усеяно гигантскими немигающими глазами, глядящими одновременно во всех направлениях!

Затем существо сделало левый разворот и начало возвращаться, одновременно снижаясь, и, наконец, село на подушку из собственных мясистых крыльев, подняв при этом облако пыли, на некоторое время скрывшее его. Существо приземлилось не более чем в тридцати-сорока метрах от Вотского. Когда пыль улеглась, Вотский увидел, как оно ворочается, вращая тем, что можно было, пожалуй, назвать головой, туда-сюда, в манере, которую следовало определить либо как независимую, либо как бесцельную.

Да, оно было независимым... и... теперь незагруженным! Только сейчас русский увидел упряжь этого существа и пустое седло из искусно украшенной кожи, укрепленное на его спине. Теперь он увидел человека, стоявшего на земле возле существа и глядевшего в направлении его укрытия. Он разглядел его в достаточной степени, чтобы понять, что это не человек – вернее, не совсем человек. Скажем, точно такой же “человек”, как тот, которого сожгли на дорожке в Печорской пещере: воин, восклицавший “Вамфири".

Он пристально смотрел, казалось, прямо на Вотского, а затем начал медленно разворачиваться. Перед тем, как он повернулся, Вотский успел заметить его красные глаза, горевшие на лице, словно огонь. Но больше, чем лицом Вамфири, русский был обеспокоен боевой рукавицей, надетой на его правую руку. Он знал, каким сокрушительным действием может обладать это оружие.

Вотский сидел в тени тихо, как мышка. Он не двигался, не дышал и не моргал глазами. Воин завершил оборот, затем поднял взгляд вверх и некоторое время смотрел на замок на вершине утеса. Он расставил ноги пошире, уперся ладонями в бедра и склонил голову на сторону. А потом издал высокий пронзительный свист, который заставлял вибрировать барабанные перепонки сильнее, чем обычный звук. Откуда-то с неба свалилась пара уже знакомых силуэтов; они сделали вокруг него круг, а затем направились прямо туда, где Вотский сидел, скорчившись, в тени валунов. Это было настолько неожиданно, что русский был захвачен врасплох.

Одна из летучих мышей чуть не задела Вотского вибрирующим крылом, так что ему пришлось нырнуть в сторону, чтобы уклониться. Короткий ствол автомата звякнул о камень, и он понял, что скрываться уже бесполезно. Воин вновь взглянул на него, свистом отозвал летучих мышей и медленно двинулся вперед... Теперь в его движениях уже не было никакой неуверенности. Он точно знал, где прячется его добыча. Его красные глаза горели огнем, и он усмехался странной, сардонической улыбкой; прядь волос, свисавшую до сих "пор набок, он отбросил назад; он шел гордо, высоко подняв голову и широко расправив плечи.

Вотский позволил ему подойти на двадцать шагов, а затем вышел из укрытия на освещенную желтым светом полумесяца каменистую равнину. Он прицелился и выкрикнул:

– Стоять! Стой на месте, мой друг, или сейчас тебе настанет конец! – однако голос его дрожал, и воин, похоже, понимал это. Он даже не изменил походку, продолжая идти прямо вперед.

Вотскому не хотелось убивать его. Ему хотелось попытаться научиться жить здесь, а не умереть в какой-нибудь вендетте из-за убийства этого горячего храбреца. Русский предпочел бы договориться, вместо того чтобы воевать против всего окружающего мира. Он перевел автомат на одиночный огонь и сделал один выстрел над самой головой наступавшего воина. Пуля прошла так близко от головы, что пучок волос взметнулся вверх. Воин остановился, посмотрел наверх и понюхал воздух, а Вотский крикнул ему:

– Слушай, давай поговорим, – он поднял свою левую руку, протянув открытую ладонь в сторону воина и опустив автомат вниз, к земле. Это был лучший способ, который он мог придумать для того, чтобы продемонстрировать свои мирные намерения. Одновременно, однако, большим пальцем правой руки он перевел оружие на автоматический огонь. В следующий раз, когда он нажмет спусковой крючок, он нажмет его не впустую.

Воин поднял руку и потрогал свой пучок волос. Потом он вновь отпустил его и подозрительно понюхал пальцы плоским носом с оттопыренными ноздрями, сильно смахивающими на свиное рыло. Затем его глаза расширились и стали круглыми, как монеты цвета крови. Он прорычал фразу, которую Вотский то ли понял, то ли угадал ее содержание по тону: “Что? Ты осмеливаешься угрожать мне?”. Потом воин поднял правую ладонь к правому плечу, как бы отдавая салют. Его боевая рукавица была пока закрыта, но, отсалютовав, он распахнул ее, продемонстрировав полный набор лезвий, стилетов и крючков.