Текст книги "Записки ущербного фуили"

Автор книги: Брайан Кларк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

– Надо все подсчитать, – заявила Кэтрин.

У меня была сломана верхняя конечность. Я справился с болью и спросил:

– Что подсчитать?

– Все, что у нас есть. Чем мы можем воспользоваться.

Я перевел ее слова Пакегокнерфронакипилазису.

– Нелогичные слова, – сказал он. – Нелогичная надежда. Еще одно подтверждение того, что нам уже известно; люди – примитивные существа. Их разума недостаточно даже для понимания неизбежной скорой смерти.

Несмотря на боль, человек-Кэтрин рассмеялась.

– Если надежда делает нас примитивными, тогда, клянусь, мы примитивны! – Она взглянула на своего товарища. – Как с воздухом, Барри?

– Плохо. – Человек-Барри махнул на единственный земной баллон, который он успел вытащить из обломков. – С ним да ранцевым запасом – на четыре, от силы пять часов.

– У нас гораздо хуже, – грустно произнес я. – Фуили не подстраховываются на случай, которого не должно быть.

– Сколько вы можете протянуть?

– По вашему времяисчислению – три часа. Не больше.

Человек-Кэтрин сменила тему.

– Связь? Джефри, у вас в скафандре мощный передатчик?

– Наша переносная аппаратура имеет ограниченный радиус действия, сообщил я. – Ее сигналы усиливают стационарные установки в кораблях.

– Какая непредусмотрительность! А всякие ЧП?

– Что такое "ЧП"?

– Чрезвычайное происшествие.

– Мы конструируем так, чтобы не было чрезвычайных происшествий, чтобы было нормальное функционирование. А ваша связь? – указал я на тонкий штырь за спиной человека-Барри. – Как вы ее конструируете?

– Этот передатчик не рассчитан на дальнюю связь.

– Значит, и вам свойственна непредусмотрительность?

Человек-Кэтрин усмехнулся.

– Сдаюсь. Ты прав, Джефри.

Человек-Барри осторожно поднялся на ноги и посмотрел на вершину горы, возвышающей к югу от нас.

– Далеко ли мы от нашего корабля?

Я ответил:

– Около двухсот километров.

Человек-Кэтрин тоже смотрела в сторону горы.

– Думаешь, это возможно? Подъем не из легких.

– И никакой гарантии, что корабль засечет сигнал... – Человек-Барри пожал плечами. – Впрочем, выбора нет.

Теперь я понял.

– На это уйдет много энергии. Вам потребуется много кислорода.

Мы посмотрели на баллон.

– Что замыслили эти твари? – спросил меня Пакегокнерфронакипилазис, который из принципа не стал овладевать языком тех, кого он считал животными. – Будь начеку, иначе они лишат нас и той малой толики жизни, что нам осталась.

Я почувствовал нелогичное раздражение по отношению к коллеге, хотя сознавал справедливость его предупреждения.

– Вот этот, – сказал я сородичу, – поднимется на вершину горы и попытается войти в связь с человеком, ждущим в посадочном модуле у артефакта N_9003. Такова единственная возможность получить помощь вовремя.

– Вовремя? Если эта тварь возьмет запасной баллон, то, конечно, проживет достаточно долго, чтобы послать сигнал. Что касается остальных, включая самку... Мы обречены.

Замечание, хотя злобное, было по существу верным. Я перевел его людям.

– И все же надо попытаться, – сказала Кэтрин".

"Твари" запрограммированы на самосохранение, это Джефри уже знал. Если им угрожает опасность, они стараются ее избежать. И уж, безусловно, не подвергнут себя еще большей опасности всего лишь ради увеличения шансов на спасение чуждых им инопланетян, случайно оказавшихся в таком же положении. Спасти разумное существо, сознательно жертвуя собой, может только другое разумное существо.

Глубоко в душе Джефри не сомневался, что люди – больше чем мыслящие животные. Хотя в то время, как видно, еще соглашался с ярлыком "низшей расы" – ведь у людей такой ограниченный язык, такие ограниченные чувства, такая примитивная техника...

У них должны быть и примитивные поступки, это ясно.

Д.М.

"Первый на планете вызвал меня, как только я оправился.

– Они улетели, – сразу сообщил он. – Они зависли над артефактом N_9003 на стационарной орбите. Наверно, исследуют ритм излучений артефактов. – Он помолчал и продолжил: – С тобой все в порядке, а с Пакегокнерфронакипилазисом – нет. Его психика разбилась. Он болен навсегда. Он потерял рассудок, логику мыслей и слов. Ты был с ним. Почему он разбился?

Я знал, почему.

– Его болезнь вызвана теми же причинами, что и мое сумасшествие.

– Люди?

– Это наверняка связано с ними.

– Понимаю. – Первый на миг задумался. – Но я не сумасшедший. И не больной. Не сломался и не разбился. А из нас трех я тоже был в контакте с людьми.

– Вы были подготовлены. И не были в аварии. Кроме того, вы – Первый.

Он вопрошающе посмотрел на меня.

– Неожиданное трудно для восприятия. И все же неожиданное случается. Вы занимаете такой пост, потому что из всех нас вы наиболее... – я силился подыскать слово, – гибкий.

– Любопытное мнение. Ты позаимствовал его у людей?

– Убежден, что именно это качество способствует успеху их виду в целом. Тем не менее у них есть странная черта, которая сводит на нет преимущество.

– Объясни.

– По логике, ликвидировав фуили, люди обеспечили бы себя достаточным для выживания запасом воздуха. И в конце концов это не было бы даже превышением Закона Необходимости.

– Древний и благородный закон, – согласился Первый. – Почему они его не применили? По сравнению с тобой и Пакегокнерфронакипилазисом человек-Барри остался относительно невредимым. Он был сильнее вас и мог совершить необходимое. Он мог взять воздух у вас, у самки и из баллона. Одному хватило бы надолго.

– Верно. Но люди допускали вероятность спасения всех четверых.

– И они решились на действия, которые не только уменьшали их шансы, но и подвергли человека-Кэтрин еще большей опасности?

– Да, это так.

– Непостижимо. Странные животные. Конечно, видя это, Пакегокнерфронакипилазис не имел шансов остаться в здравой логике мыслей и слов.

– Я засну, – сказала Кэтрин, когда мужчина пополнил свои запасы воздуха из запасного баллона и ушел. Она поднесла руку к какому-то рычажку в передней части гермокостюма и тут же погрузилась в бессознательное состояние.

Мы с Пакегокнерфронакипилазисом находились в полной растерянности. Наконец презрение подсказало моему коллеге ответ.

– Она выключила мозг, потому что боится смерти. Для нее и ей подобных никакой следующей последовательности, безусловно, нет. Смерть для них ужасная и окончательная неизбежность.

Человек-Барри уже превратился в почти неразличимую песчинку, упорно ползущую вверх.

Я подошел к человеку-Кэтрин. Дыхание ее было замедленным.

– Возможно, существует другое объяснение.

– Будь краток. Разговор съедает воздух.

– Дело именно в воздухе. – Используя здоровую конечность, я подтащил запасной баллон. – У тебя целы обе руки. Я думаю, что, несмотря на необычную конструкцию редуктора, мы могли бы подзарядить ранцы.

– Что ты говоришь? Разве та большая тварь взяла из баллона не весь воздух?

Я посмотрел на него.

– Нет. Не весь. Ты помнишь, что сказал человек-Барри, когда уходил?

– Я, настоящий фуили, не стал учиться языку животных, – гордо произнес Паке (так его назвали люди).

Я решил не обращать внимание на слова "настоящий фуили", хотя и понял их смысл.

– Он сказал: "Ребята, тут еще есть две капельки".

– Ну и язык! Ничего не понятно. Что такое "ребята"? Что такое "две капельки"?

– "Ребята" – я думаю, это мы с тобой. А "две капельки" – это воздух. Нам с тобой – не меньше чем на час.

– Не может быть. Нет логики. Воздух не измеряется в каплях. После аварии у животного смещение понятий. Оно не могло оставить воздух. У него инстинкт самосохранения. Только Разум выше инстинкта. Не может быть.

Несмотря на крайнее предубеждение, Паке не мог не увидеть реальную возможность продлить жизнь. Он молча принял баллон и трудился, пока в шлемы не стал поступать резервный воздух. А когда внимание вернулось к нашему положению, его мысли потекли по иному руслу.

– Находясь без сознания, самка потребляет меньше воздуха, – сказал он.

Боясь нарушить новую для него цепочку рассуждении, я хранил молчание.

– Самец взял часть запасов воздуха, потому что иначе наверняка не дошел бы до цели. Хотя мог забрать у нас все, он так не поступил.

Я испытывал искушение повести его дальше, к обдумыванию НЕМЫСЛИМОГО. И все же подавил порыв, сказав просто:

– Резонно.

– Самка решила отключить сознание, самец оставил нам резервуар с воздухом... Каждый факт сам по себе позволительно рассматривать как счастливую случайность, из которой ты и я извлекли пользу. Взятые, однако, вместе...

Пакегокнерфронакипилазис мучился. Речь его стала прерывистой, голос хриплый, будто от чрезмерно долгих разговоров. Я уже прошел через такое испытание и потому легко представлял шизофреническую сумятицу мыслей вызванную противоречием между врожденным и увиденным. Так как всем существом своим он знал, что люди, безусловно, организмы низшего порядка, то, следовательно, их образ действий должен проистекать единственно из инстинкта самосохранения. Да, в животном мире известны случаи, когда самка или самец жертвуют собой, чтобы спасти детенышей. Но видел ли кто-нибудь, чтобы, приведу в пример земных животных, заяц жертвовал собой ради барсука? Или наоборот?

Отрицание инстинкта со стороны одновременно двух людей представляло совершенно немыслимое событие, принять которое разум Пакегокнерфронакипилазиса не мог.

Я в подобной ситуации сломался. Мне повезло. А он – разбился. Разбилась его способность логики. Он навсегда ушел в болезнь. Он замкнулся в себе, как, притворяясь ничтожно малой и неживой, съеживается гибко змея, когда ей угрожает опасность.

Я закончил рассказ, и Первый погрузился в глубокое раздумье. Я ждал, разделяя молчание, но не характер мыслей. Увы, мыслям я уже не мог сопереживать никогда. Вкус кекса утрачен, остался лишь вкус изюмин. Пропасть непонимания до конца моих дней изолировала меня от сородичей, оставив лишь низкие чувства вроде осязания, зрения и слуха... Моя ущербность не проходит, и теперь уже ясно, что не пройдет никогда.

Первый скорбно вздохнул. Думаю, он оплакивал мое горе, хотя чувствовать непосредственно я этого не мог.

– Пакегокнерфронакипилазис беспрерывно повторяет один и тот же погубивший его аргумент, – тихо произнес Первый. – "Взятые вместе, взятые вместе..." Вот все, что он говорит.

– Это тяжело слышать.

– Он не воспринимает реальность. Так что не мучается, как ты, мой друг.

Я склонил голову.

– У меня есть утешение – я могу функционировать.

– Джефапроникитафреказанзис, среди фуили ты уникален: ограниченный в чувствах, ты вынужден воспринимать мир так, как воспринимают его люди. Это может иметь огромное значение.

Будто луч света ударил сквозь грозовую тучу.

– Отношения с людьми будут продолжаться?

– Мы обязаны их продолжать. Люди разделяют с нами одну Вселенную.

– Но у Пакегокнерфронакипилазиса много единомышленников. Они считают людей тварями, мыслящими животными.

– Именно.

Если бы я был нормальным, то сразу и безошибочно понял бы, что имеет в виду Первый. Но поскольку я был ущербным, я не мог не спросить:

– Вы не опасаетесь, что все фуили разобьются, станут как Пакегокнерфронакипилазис?..

– Опасаюсь. Но их надо подготовить. Это необычайно трудная задача доказать, что одного факта, противоречащего врожденным убеждениям, достаточно для свержения основ мировоззрения. Мировоззрения, но не логики реальности...

– Инстинкт, оказавшийся Разумом, – сказал я, – все равно что черное, ставшее белым. Примут ли это Первые на других планетах?

– Не знаю. Должны принять. Не забывай, что люди спасли двух фуили.

– Да, но один из них сломан и потому ущербен, а другой разбит и живет вне логики слов и мыслей.

– И все же спасти представителей другого вида, жертвуя собой, – на это способен, по логике, лишь Разум. Кроме того, Джефапроникитафреказанзис, ты остаешься восприимчивым и гибким, несмотря на свою болезнь... Я думаю, не только Первые, но и все фуили поймут, что Разум может быть не только у фуили...

– У нас с людьми много общего, – сказал я. – У нас и много различий. Но мы – две стороны одной монеты.

– Новая Вселенная, – сказал задумчиво Первый. – Перед нами новая Вселенная. Нам нужно готовить наш народ к жизни в новой Вселенной.

У меня сжалась душа от тяжести этой задачи – изменить мысли целого народа, на всех планетах... Великое Время, сколько на это уйдет десятилетий и столетий?

– И вот что, идущий вперед Джефапроникитафреказанзис, – обратился ко мне Первый. Я выпрямился как только мог. "Идущий вперед" – это резкое повышение в правах и обязанностях. Повышение на одну ступень – это "делающий шаг вперед", на две – "делающий два шага вперед", а "идущий вперед" – никто, кроме Первого На Планете, не способен определить, что это значит, но каждый знает, что это значит очень много.

– И вот что, идущий вперед Джефапроникитафреказанзис, – повторил Первый. – Пока они над планетой, не согласишься ли ты слетать к ним и попросить их не улетать?"

Так, довольно неожиданно, заканчивается этот документ. Джефри, назначенный официальным представителем фуили для контактов с людьми, еще много-много раз пришлось являться на корабль, выполняя роль посредника. Только благодаря его неутомимой деятельности фуили и люди пережили огромные сложности начального периода. В документе нет тех его слов, которые нам известны по другим источникам. Он их сказал позже, в столице фуили, на Высшем Единении Фуили, перед Первыми Среди Первых и Первыми всех планет. Он сказал: "Человечество и фуили вместе значат куда больше, чем по отдельности. Каждые порознь, мы намного меньше, чем сумма. Соединение необходимо, ибо в будущем оно дарует нам нечто куда более значительное, чем просто выживание".

Ущербен он был или гениален – первый фуили, вступивший с нами в Контакт? Мы, люди, давно ответили на этот вопрос. В последнее время его все чаще и чаще стали задавать на разных планетах, освоенных фуили...

Д.М.