Текст книги "Талисман из Рэдволла"

Автор книги: Брайан Джейкс

9

К вечеру дождь прекратился. Брат Бобб пробрался к двери сквозь толпу малышни, рвущейся наружу. Дети дергали повара за передник и торопили его:

–Играть, на травку!

–Брат Бобб, скорей, брат Бобб!

Брат Бобб распахнул дверь и чуть но упал, когда мимо пего рванулась вся ватага. Потрясая поварешкой, брат Бобб шутливо пригрозил:

–Кто опоздает к ужину – отрежу хвост на суп.

Свежий ветерок, подувший в дверь, разбудил Креггу. Барсучиха резко выпрямилась, и Мгера с Гундилом скатились с ее ног на пол. Молодая выдра протерла глаза и забормотала:

–Что… Как… Ох, ну я и спать!

–Хурр, мы спим, а прол… прод… промблема не решается, – с раскаянием в голосе бормотал Гундил.

Крегга задумчиво провела лапой по полосам на физиономии:

–Возможно, Ф. К. – это Фраза Ключевая?

Но тут Мгера вспомнила свой сон и всплеснула лапами.

–Нет, пет! Фонарная колонна! Мне Мартин сказал.

–Мартин сказал? – недоверчиво спросила Крегга. Мгера неуверенно перебирала поясок.

–Н-ну, я не совсем уверена… И не знаю даже, спала я или нет. Я видела картину… ну, этот гобелен. И приятный голос сказал мне: «Фонарная колонна». И больше ни чего не сказал.

С обеих сторон от гобелена Мартина находились две невысокие пристенные полуколонны с фонарями. Еще не стемнело, поэтому фонари не горели. Мгера переводила взгляд с одной на другую. Которая из них?

Она сняла фонари с крюков и вместе с Гундилом тщательно осмотрела их. Крегга ощупала и обнюхала колонны.

Подошел брат Хобен с тележкой, нагруженной сосудами с маслом, свечами, фитилями и приспособлениями для очистки фонарей.

–Чем это вы здесь занимаетесь? – удивленно спросил старый архивариус.

Крегга сразу узнала его по голосу.

–А, брат Хобен. Собрался наполнить фонари маслом?

Хобен взял с тележки кувшин с душистым, пахнущим сиренью осветительным маслом и принялся за работу.

–Да, это всегда было делом архивариуса. Распространять свет знаний и учения, освещать умы – и освещать помещения, когда это необходимо. Каждый шестой день у меня большой обход. Меняю свечи, снимаю огарки, подгоняю фитили в лампах. Доливаю масло. А что случилось? Крегга подвела Хобена к левой колонне и провела лапой по щели между камнями.

–Не было ли в этой щели какого-нибудь листка бумаги, топкой деревянной дощечки или еще чего-то плоского?

–Действительно, здесь была тонкая черепичная пластинка. Этак восемь… даже девять сезонов назад… нет, даже раньше… вот еще, помню…

–Брат, не столь важно, как давно это было. Эта пластинка… она сохранилась?

–Гм. Неужели я похож на существо, которое ни с того ни с сего выбрасывает ценные вещи? Мой священный долг как архивариуса и летописца – сохранять все предметы, на которых имеются какие-либо надписи.

–Надписи!

–Хурр, а можно ее увидеть, сэр?

–Конечно. – И на физиономии брата Хобена даже появилась улыбка. – Прошу вас, следуйте за мной.

Они и последовали. Очень несолидно за ними следовала Мгера. Она подпрыгивала от нетерпения, забегала вперед и приговаривала:

–Надпись! Брат Хобен, там есть надпись, на этой пластинке, так вы сказали?

Гундил схватил ее за лапу и притормозил.

–Хурр-хурр, чересчурр, чересчурр… Упадешь, нос разобьешь, госпожа настоятельница.

Старик Хорг вышел на крыльцо сторожки, чтобы вдохнуть свежего воздуха, погреться лучами вечернего сеянца.

–Снова вы? – удивился он, завидев Мгеру и Гундила. – Два визита в один день! Большая честь для старого привратника.

Хобен кивнул привратнику и объяснил:

–Надо порыться в архивах, поискать старые записи.

–Ищите осторожнее, – предупредил Хорг. – Мама Мгеры прикорнула в моем старом кресле. Она заслужила отдых.

Из подушки кресла около самого рта Филорн высунулось перышко и колебалось от дыхания спящей.

–Хурр, твоя мама работает, как никто другой, – прошептал Мгере Гундил. – А готовит даже лучше, чем брат Бобб. Только ты не проговорись, что я такое сказал.

Стоя возле дверей, Крегга, Гундил и Мгера ожидали, пока брат Хобен найдет нужную им запись.

–Так, Осень Плакучей Ивы… Нет, раньше…– бормотал брат Хобен. – Лето Звенящего Жаворонка… Весна Легких Ласточек… А, вот, наконец. Зима Скрипящего Снега. – Архивариус сиял толстый манускрипт с полки, и они вышли из сторожки.

Хобен нашел между страницами и вынул из пыльного тома продолговатую пластинку и протянул ее Мгере. Надпись была выполнена четкими буквами, аккуратным почерком аббатисы Песенки, легко читалась. Мгера прочла вслух, «с выражением»:

 
Мой первый – крайний в барсуке,
Второй – зароет третьим крот,
Мой третий – первый в молоке,
Живет четвертый у Ворот,
Мой пятый – с краю головы,
Шестой мой – в голове совы.
С ним все четыре стороны
Пребудут для тебя видны.
 

Гундил слушал, лежа на спине и обхватив голову обеими передними лапами.

–Ху-урр… Бедный, бедный крошка крот, ничего он не поймет. Такого послушаешь и забудешь, как тебя зовут, хурр.

Мгера улыбнулась ему:

–Подожди, тут еще есть. Слушай дальше.

 
Меня сыскать немудрено -
Я в утюге живу давно.
Из четырех возможных я -
Самая короткая.
 

Крегга прилегла рядом с Гундилом и тоже обхватила голову лапами.

–У меня тоже мозгов не хватает, – пожаловалась она.

Мгера возмущенно хлопнула хвостом:

–Вот, второй раз вы меня перебиваете. Здесь еще две отдельные строчки. Сидите, пожалуйста, спокойно и слушайте.

Гундил быстро сел, сложил лапы и уставился на Мгеру.

–Хурр, Крегга-мэм, шутки в сторону, мать-аббатиса рассердится и пошлет нас на кухню кастрюли мыть.

Барсучиха тоже села и кротко сложила лапы.

–Извините, мать-настоятельница. Мы слушаем внимательно.

Мгера улыбнулась:

–Кончайте шутить и слушайте. Последние две строчки.

 
Я тень, или почти что тень,
Меж камнем и водой стою весь день.
 

Брат Хобен задумчиво пригладил упрямые усы.

–Что это все значит? – спросил он удивленно.

Из сторожки вышла проснувшаяся Филорн. Она остановилась возле читающих и напомнила:

–Время ужина подходит. Надеюсь, вы не собираетесь сидеть здесь всю ночь?

Вышел и старик Хорг, и все направились к главному зданию.

–Мятные пирожки с картошкой и зеленым луком. М-м-м. Пальчики оближешь!

–А что на десерт, мама?

–Не удивлюсь, если брат Бобб и Брогл сделали бисквит со сливками. Собирались, во всяком случае.

–С миндальными хлопьями и луговым нектаром?

–Хурр, а суп будет, мэм?

–Ты что, забыл, Гундил? Ты же сам резал для него сельдерей и морковку вместе с Мгерой.

–Хурр-хурр, забыл запомнить. Запамятовал.

–Крегга, пошли побыстрее. Если Бурак уже там, нам ничего не останется.

–Ты прав, Хорг. Давайте бегом!

Они появились в Пещерном зале запыхавшиеся и все еще смеясь. Бурак, уже сидящий за столом рядом со своим другом Дроггом, поднял бровь:

–Разве можно смеяться за столом? Еда – нечто серьезное и священное, во. Я только один раз в жизни за столом смеялся. Под моей престарелой толстой тетушкой стул сломался, она треснулась об стол башкой и преставилась. И мне досталась ее порция. Ха-ха-ха-ха… Извините.

Все немного удивились, когда Крегга села не в свое законное большое кресло за главным столом, а рядом с молодежью: Гундилом, Эгбертом, Флоберт. Уже давно не детишки, они еще не числились взрослыми. Она пригласила сесть туда же брата Хобена и Мгеру, которая уже считалась «настоящей» молодой взрослой. А большое кресло так и осталось пустым. За столом велись всевозможные разговоры, народ сплетничал и шутил, обсуждались события дня. Когда появились служители с тележками, Крегга постучала ложкой по столу. Воцарилось почтительное молчание. Брогл, которого все еще звали «молодой Брогл», несмотря на солидные размеры, произнес застольную молитву.

С почтением выслушав молитву, Крегга обратилась к брату Хобену:

–Какого вы мнения, брат Хобен, о нашей молодежи, о ее способностях, знаниях, возможностях? Ведь вы их всех обучали в пашей школе.

Брат Хобен опустил ложку:

–Гм-м… Возможно, сейчас они и блещут выдающимися качествами, но в школе большинство из них были сонными лентяями или буйными сорванцами и хулиганами.

Мгера успокоила расшумевшихся возмущенных малышей, обратившись к ним с призывом:

–А вот мы сейчас проверим, на что вы способны. Кто разгадает больше всех строчек из загадки, сегодня будет сидеть в большом кресле. И весь завтрашний день сможет делать, что ему захочется.

Это обещание вызвало восторженный шум и гам:

–Где загадка? Подать ее сюда!

–Я в один миг разгадаю!

–Хурр, я лучший загадчик-разгадчик в мире.

–Не ты, а я!

Брат Хобен постучал ложкой по столу.

–Тогда прекратите шум и послушайте Мгеру! Прошу вас, мисс.

–Мой первый – крайний в барсуке. Это первая строка. Ну, кто знает, что это значит?

Все озадаченно уставились на Мгеру. Потом Флоберт спросила:

–Есть и еще строчки? Может быть, они связаны по смыслу и подскажут решение.

От другого стола отозвался Дрогг Копейщик:

–Точно, мисс. Читайте уж все вместе.

Мгера протянула пластинку с текстом брату Хобену:

–Прочитайте, пожалуйста, брат Хобен. Я ужасно есть хочу. – И она набросилась на еду.

Архивариус медленно и четко произнес первые восемь строк. Немедленно вверх потянулись руки, как в школе; послышался шепот и нетерпеливое повизгивание:

–Я! Я!

Брат Хобен указал хлебцем на Эгберта:

–Ну, попытайся.

–Я не знаю ответа на первую строчку. – Эгберт смущенно почесал иголки. – Но на вторую строку ответ – буква «О». Она третья в слове «крот».

Брат Хобен всегда носил в кармане кусок пергамента и уголек. Он вынул их и сделал пометку.

–Очень хорошо, Эгберт. Следующий.

Мышка Биррел разгадала третью строчку:

–Это буква «М». Она первая в слове «молоко».

Тут Мгере пришел в голову ответ на первую строку, но ее опередил Брогл:

–Буква «К» крайняя, то есть последняя в слове «барсук».

Мгера пожала Броглу лапу:

–Отлично! Эта первая строка не давала мне покоя. Спасибо!

Брат Хобен оторвал взгляд от своего пергамента:

–Флоберт, ты что-то хотела сказать?

Юная ежиха робко перебирала тесемочки передника.

–Да, брат Хобен. Шестая буква «С». Она первая, то есть в голове слова «сова». Правильно?

Бурак зааплодировал, и колокольчики на его колпаке зазвенели.

–Конечно, конечно, браво, во, во! А можно заглянуть в эту странную дощечку?

Брат Хобен передал зайцу табличку. Бурак внимательно ее прочитал и воскликнул:

–Ага! Вот и пятая строчка раскололась, как бочка!

С краю головы – «А», во, во… Так или иначе, ответ – буква «А».

Бурак вернулся к своему пирожку и кивнул Крегге:

–Вы совершенно правы, Крегга-мэм, они вкуснее всего, когда картошка расползлась с лучком в кашу-размазню, во!

–Хурр, буква «П», хурр. У ворот живет привратник! Хур-р-р-а-а-а-а!

Брат Хобен улыбнулся Гундилу:

–Вот видишь, а жаловался, что ничего не соображаешь. – Он поднял обе лапы, как бы завершая обсуждение, и произнес: – Отлично, класс! Теперь посмотрим, что у нас получилось.

Он поправил на столе пергамент, на котором каждый пункт был аккуратно пронумерован. Вот так:

 
1 Мой первый – крайний в барсуке, К
2 Второй – зароет третьим крот, О
3 Мой третий – первый в молоке, М
4 Живет четвертый у Ворот, П
5 Мой пятый – с краю головы, А
6 Шестой мой – в голове совы. С
 

—Компас! – еле слышно выдохнула Флоберт. – Следующие две строки это подтверждают. Вот послушайте:

 
С ним все четыре стороны
Пребудут для тебя видны.
 

—Компас указывает нам четыре стороны света: север, юг, запад, восток.

Дрогг под аплодисменты присутствующих предложил большое кресло своей внучке:

–Садись сюда, милая моя. Заслужила. Ты явный победитель.

–Хурр, очень, очень умная ежиха, хоть еще совсем дитя, – подтвердила кротоначальница Брулл.

Бурак выволок свою аккордегардию и провозгласил:

–В честь победительницы утешу вас «Балладой об Умной Утке». Благодарю, благодарю!

–Не даст ведь поесть спокойно! У меня пропал аппетит! – буркнула сестра Алканет и отодвинула тарелку.

Заяц высокомерно глянул на нее и изрек:

–Замечание принял к сведению, мэм. Продолжаю.

Он принялся дергать за рычаги и крутить колесики.

Инструмент зашипел, запыхтел и вдруг закрякал, вызвав смех присутствующих. Бурак вступил с обещанной балладой:

 
Иной о глупости ее
Расскажет прибаутку.
Но только сыщете едва ль
Умнее этой утку.
Была она весьма сильна
В истории и в счете,
Другой такой начитанной
Нигде вы не найдете.
Но речь ее заклинило -
Короче говоря,
Сказать умела лишь одно:
«Кря-кря! Кря-кря! Кря-кря!»
Гогочет гусь, щебечет чиж,
А ей до фонаря.
Спроси ее про дважды два,
Ответит: «Кря-кря-кря!»
Однажды в птичник нанялась
Лисица в лекаря,
Но возмутилась утка,
На это крикнув: «Кря!!!»
«Кря-кря! Кря-кря! Кря-кря! Кря-кря!!!»
Шумиха поднялась,
И от лисицы стая вся
В пруду тогда спаслась.
Ума палата у нее,
У утки всё не зря.
И если утка скажет: «Кря!»,
То это значит – «Кря!»
 

Закончив, Бурак отвесил низкий поклон и, как обычно споткнувшись, свалился под стол вместе со своей аккордегардией. Филорн заглянула туда. Трудно было попять, где заяц, где его инструмент.

–Бедный мистер Бурак! С вами все в порядке?

Заяц высунул голову из-под инструмента:

–Хо-хо-хо, в порядке, во! Чуть подстроить… крякушка перегрелась.

После ужина в комнате Крегги продолжилась работа над текстом. Брат Хобен прочитал последнюю часть загадки:

 
Меня сыскать немудрено -
Я в утюге живу давно.
Из четырех возможных я -
Самая короткая.
 

—Интересно, кто живет в утюге? – произнесла Крегга в задумчивости. – И как он туда залез?

–Да нет же! – возразил брат Хобен. – У нас имеются четыре стороны света – запад и восток, север и юг. А юг – из четырех – самая короткая. Это «юг» живет в утюге! Значит, нам надо на юг.

–Да, и две последние строки. Слушайте:

 
Я тень, или почти что тень,
Меж камнем и водой стою весь день.
 

Это очень важно, друзья мои. Что же мы ищем? Гундил слез с подлокотника кресла:

–Хурр, пошли на юг.

Громадная лапа барсучихи вернула его на подлокотник.

–Уже почти стемнело. Сейчас ничего не найдешь.

–Л откуда ты знаешь, что стемнело, Крегга? – заинтересовалась Мгера.

–Чувствую тепло звезд, – усмехнулась Крегга и вытянула лапу к окну. – Прошел час после ужина, накапливается усталость… Принимаете объяснения, мисс?

–Кроме тепла звезд, – подтвердила Мгера, пристраиваясь к ногам Крегги. – Это ужасная выдумка.

Старая барсучиха погладила молодую выдру по голове:

–Спать пора, детишки, баиньки. Завтра продолжим, после завтрака.

–После завтрака! – спохватилась Мгера и вскочила. – Гундил, мы ведь пообещали маме, что поможем с тостом для овсяных лепешек. Побежали!

Брат Хобен растянулся на кровати, которую Крегга никогда но использовала, предпочитая свое удобное кресло. С него было удобнее вставать. Архивариус устроился поудобнее.

–Энергия молодости, Крегга! С какой скоростью они носятся!

–Хвала судьбе, я так больше не могу носиться, – усмехнулась Крегга. – Как только подумаю об этом, сразу устаю. Спокойной ночи, брат.

Филорн погнала Мгеру и Гундила прочь, как только они вбежали на кухню.

–Март в постель, оба, да побыстрее! Лепешки уже в духовке. Дрогг и выдры Командора мне уже помогли.

Идите, идите, мы тут справимся без вас.

Брогл высунулся из буфетной:

–Вы тоже идите, мэм. Нет нужды ждать, пока они испекутся. Мы сами легко с ними справимся.

И Филорн отправилась с детьми.

–Хороший парень Брогл, правда, Гундил?

–Хурр… Да, мэм. Конечно, мэм. Но самое приятное создание во всем аббатстве – мисс Мгера, извините.

–Нет-нет, – запротестовала Мгера. – Самое приятное, вежливое, спокойное существо в аббатстве – это ты, Гундил!

Крот замотал хвостом и втянул голову в плечи от удовольствия.

–Хурр, мурр, курр… аж у меня от похвал вскружилась голова… дыханье сперло…

Филорн засмеялась и обняла обоих:

–Давайте-ка по кроватям. Там придумаете на завтра новые комплименты друг другу.

–Конечно, мэм, хурр. Спокойной ночи, мэм!

10

Антигра продвигалась по лесу на север. Она знала место, где в кронах дубов и буков гнездились голуби. Лапы погружались в приятный мягкий мох, пятна света и тени играли в папоротниках, но красоты природы не занимали горностаиху. Она пригнулась и приготовила пращу. Два голубя клевали на земле прошлогодние желуди. Антигра завертела пращой над головой, прицеливаясь в более жирного. Но тут дернулась сумка на животе, камушки в ней грюкнули. Голуби взлетели к гнезду. Горностаиха выругалась и изменила прицел. Как только голубь сел в гнездо, камень свистнул в воздухе и, к удивлению Антигры, попал в цель. Голубь безжизненно обмяк… но, к несчастью, не свалился наземь, а остался в гнезде.

Придется лезть за ним! Антигра поправила сумку, накинула пращу на шею и прыгнула на дерево. Сначала с непривычки было тяжеловато, по выше ветви стали тоньше, и она быстро достигла гнезда. Рядом с мертвой голубкой лежали два яйца. Устроившись поудобнее, Антигра поглощала яйца и оглядывалась вокруг. Лагеря не видно, но в противоположной от него стороне вдалеке виднелись сквозь ветки покрытые снегами вершины гор. Ее больше интересовало, можно ли чем-нибудь еще поживиться, по гнезд больше не было видно. Она начала спуск и заметила, что внизу кто-то движется. Тень мелькала между деревьями, время от времени замирала, потом продолжала движение. Тагеранг!

Антигра не знала, что произошло в лагере, но перед ней оказалась цель. С пращой она обращалась неплохо. Горностаиха тут же осторожно полезла вниз. Никто не узнает, что эта она убила Тагеранга. А дальше… Она уже видела, как ее Грувена объявляют новым Тагерангом. Но тут ее внимание привлекло еще какое-то движение. Из зарослей выскользнул Сони Рат. Он остановился, исследуя папоротники, и Антигра решила не упустить момент.

– Я здесь. Сони Рат! – крикнула она, уже раскрутив камень над головой.

Сони вскинул голову – и тут же камень врезался ему между глаз. Умер вождь Юска мгновенно. Антигра спрыгнула с дерева и осторожно обошла тело. Сони лежал с широко раскрытыми глазами, сжимая копье.

И снова какие-то звуки! Кто-то еще неуверенным шагом пробирался сквозь лес. Антигра скользнула за ствол могучего дуба и притаилась. Появился Фелч. Он остановился, как бы не веря глазам, потом тоже обошел труп, не отрывая от него взгляда.

Антигуа вышла из-за дерева и подошла к лису.

–Покойник, – сказала она. – И убила его я!

Фелч издал вздох облегчения. Он присел рядом с хорьком и осмотрел его рапу.

–Да, готов. Я теперь ходок никудышный. Поэтому отстал, затаился, пропустил обоих. Сначала Тага, потом этого…

Фелч встал, вырвав копье из лапы трупа.

–Вот и пришел день, о котором ты говорила… Лежишь? – обратился он к мертвому хорьку. – Никаких приказаний, указаний… падаль гнусная! – И Фелч с яростью вонзил копье в грудь мертвеца. – Долго я об этом мечтал. Да и ты тоже, – снова повернулся он к Антигре.

–Да-да, – улыбнулась Антигра. – А что случилось в лагере? Почему Сони гнался за выдрой?

–Значит, мы теперь от обоих освободились, – подвела итог она, выслушав Фелча.

–Точно! – тряхнул копьем лис. – И никаких забот. Будем вдвоем править стаей, ты да я. Точно?

–Точно. Дай-ка копье. Я тоже хочу ткнуть нашего вождя на память.

Хихикая, как шаловливый малыш, Фелч передал копье Антигре. Он еще хихикал, когда Антигра, резко развернувшись, пронзила его копьем. Широко раскрыв глаза и разинув пасть, Фелч схватился обеими лапами за древко. Антигра зло уставилась в глаза лиса:

–Мой сын будет править стаей. Для тебя больше нет места. И ты слишком много знал.

У лагерных костров громоздились кучи хвороста. Грисса, поддерживая огонь, сидела у палатки Сони Рата и вглядывалась в ночь. Она почувствовала спиной острие копья и услышала шепот:

–Сони Рат умер.

Не пытаясь повернуться, Грисса ответила:

–Я уже знаю об этом, Антигра.

–Нагадала… Отгадала… А кто его убил, твое гадание не сказало? Обдумай ответ, если хочешь жить.

Грисса спокойно протянула лапу за спину и отвела копье в сторону. Так же спокойно звучал и ее голос:

–Мое гадание сказало, что ответ на этот вопрос есть у тебя.

–Мудрый ты зверь, – признала Антигра, оставаясь в тени. – А вот у меня было видение, будто мой Грувен теперь Тагеранг. Что ты на это скажешь?

–Это невозможно, – покачала головой Грисса. – Не кипятись, а слушай внимательно. У меня нет никаких сведений о смерти Тагеранга. По законам Юска, только тот, кто убьет Тагеранга, может занять его место. Другое дело вождь. Кто-то должен занять место убитого. И я могу помочь твоему сыну стать Грувеном Занном Юсказанном, главарем стаи, если ты этого хочешь.

Против этой идеи Антигра ничего не имела против.

–Хорошо. Говори, что делать?

Жрица закрыла глаза:

–Для начала погуляй в лесу. Потом вернешься и расскажешь свою историю. Я с твоим рассказом соглашусь. Потом Грувен с сильным отрядом отправится догонять Тагеранга, а до его возвращения мы будем править стаей.

–Согласна, – кивнула головой Антигра и исчезла во тьме.

Через некоторое время Антигра появилась в лагере и подняла всех на ноги воплями:

–Сони Рат убит! Тагеранг убил его!

Толпа последовала за ней до палатки Сони, где все еще сидела Грисса. Жрица мигом всех утихомирила, бросив в огонь что-то, что вызвало яркую синюю вспышку.

–Я видела смерть Сони Рата вчера, когда бросила кости.

–Да, помню, – подтвердил Спиногрыз. – И после этого ты обхватила голову лапами.

К Антигре подобрался Грувен и спросил шепотом:

–Что случилось? Ты видела его мертвым?

Антигра больно ткнула его в бок и прошипела:

–Отойди от меня и держи язык за зубами, пока не скажу, что делать. От этой ночи многое зависит.

–По Гриссе видно было, что предзнаменования плохи… Да… Казалось, что она видит смерть, – вторили Спиногрызу другие свидетели.

Жрица вскочила и взмахнула плащом.

–Пусть говорит Антигра! – крикнула она. – Антигра, расскажи, что случилось, что ты видела, что знаешь!

Все тут же уставились на горностаиху.

–Я влезла на дерево к голубиному гнезду, чтобы найти яйца. И тут я услышала шаги и увидела внизу Фелча. За ним появился Сони Рат. Он крикнул Фелчу, тот обернулся, и Сони убил его, метнув копье. Предателя Тагеранга я сначала не видела. А он увидел, что Сони безоружен, выскочил и метнул нож. Нож попал Сони в лоб рукояткой, но вождь потерял сознание. Меня Тагеранг не заметил. Я начала спускаться с дерева, чтобы защитить нашего вождя, но Тагеранг вырвал копье из тела Фелча и убил Сони Рата. И сразу скрылся в северном направлении, к горам. Ужасно, ужасно! Я застыла от горя. Ничего не оставалось, как поспешить к вам с дурными вестями. Ни когда не забуду этого страшного зрелища! – Прикрыв глаза лапой, Антигра опустилась наземь. – Отомстить предателю Тагерангу! – завопила она, лежа на земле. – Дух Сони взывает к мести от входа в Темные Леса!

Тут раздался пронзительный вопль Гриссы. Она двинулась с места, исполняя какой-то жуткий мистический танец. Зверье расступалось, давало ей место, опасаясь, что прикосновение колдуньи принесет беду. Все они боялись непонятного. Жрица приблизилась к Грувену и коснулась лапой его головы. Грувен глянул на мать, но та жестом приказала стоять смирно. И он замер, глядя на Гриссу.

–Тот ли это, кого ты избрал, Сони Рат? – завопила

Грисса. Она замерла, испустила громкий вздох, опустилась перед Грувеном наземь и коснулась головой его ног:

 
Грувен Занн! Юсказанн!
Ты нам вождь великий дан!
Внемли гласу мертвеца!
Убей убийцу-подлеца!
 

Толпа следила за ее действиями как загипнотизированная. Грисса подвела Грувена к костру, в синем пламени которого даже его туповатая и озадаченная физиономия выглядела внушительно и загадочно. Жрица металась у костра и швыряла в пламя разные порошки. Огонь трещал, одна за другой следовали разноцветные вспышки. Антигра нырнула в палатку Сони и вытащила лучший плащ вождя. Она накинула плащ на плечи сына, втиснула ему в лапы меч и прошипела на ухо:

–Очнись наконец! Будь вождем, а не сонной жабой. Скажи им что-нибудь.

Она нырнула в толпу и хрипло завопила:

–Грувен Занн Юсказанн!

К ней присоединились другие голоса, и вскоре вся толпа орала во всю глотку:

–Грувен Занн Юсказанн! Грувен Занн Юсказанн!

Грувен поднял меч, и все смолкли. Он звучно и не перевирая слов повторял то, что стоящая за ним Грисса шептала в его ухо:

–Воины Юсказанн! Трусливый Тагеранг не сможет убежать от моего гнева. Клянусь этим мечом, что он заплатит за свое предательство. Я выберу лучших из вас и принесу в лагерь его голову. Мы двинемся на рассвете. Все будут бояться нашей стаи. Скажите, храбрые мои, как вас теперь называть?

Звери закричали, потрясая оружием:

–Юсказанн! Юсказанн! Грувен Занн Юсказанн!

Все шло, как задумала Грисса. Стая вела себя согласно ее плану. Она то и дело подбрасывала в костер свои порошки, и пламя окрашивалось в синий, красный, серебристый цвета, из пего валил то белый, то лиловый дым. Тут жрица кинула наземь свои гадальные косточки и раковины.

–Сони Рат взывает от врат ада! Выдра – предатель Тагеранг, убийца вождя, трусливый беглец. Он не может оставаться Тагерангом. Позор падет на нашу стаю, если он останется в живых. Грувен Занн Юсказанн должен убить его и взять себе титул Тагеранга. Иди, о Грувен Занн Юсказанн, принеси честь своей стае, гордящейся новым именем! Отомсти за убийство вождя, убей трусливого беглеца и прими имя Грувен Занн Тагеранг!

Даже сквозь дым и пламя Грисса видела огоньки удовлетворения в глазах Антигры.

Далеко на севере, в лесах Цветущих Мхов, Тагеранг вынырнул из широкого потока. Отряхнувшись, он сел на берег, пытаясь разобраться в себе. Он покинул тех, которых знал с рождения. Одиночка, отщепенец, изгнанник. Но оп чувствовал себя свободным и счастливым. Конечно, раньше он восхищался Сони, его силой, волей, решимостью. Но он никогда не был привязан к Сони по-настоящему, не любил его, не называл отцом. Тага не беспокоило, что Сони идет по его следу. Хорек стар, не так быстр, как раньше, его вспыльчивость и резкая смена настроений неизбежно ведут к ошибкам. Таг почувствовал радость и облегчение, вызванные освобождением от всего этого стада по имени Юс карат. Жизнь в его распоряжении. А что делать дальше – над этим он пока не задумывался. Тут он вспомнил о горе.

Он несколько раз в течение своего пути на север видел эту гору. Она выныривала в просветах между деревьями, вырисовывалась снежно-белым конусом на фоне голубого неба. Он прошел вдоль берега, выискивая точку повыше, приподнялся на цыпочках и снова увидел эту таинственную и прохладную громаду, сероватую на фоне звездного неба. Вдруг его неудержимо потянуло туда. Никогда он еще в горах не бывал! Загоревшись этим желанием, он высоко подпрыгнул и заорал:

–Я иду к тебе в гости, гора!

Подпрыгнув, он ударился головой обо что-то твердое, висящее в листве дерева. Таг протянул лапу и нащупал грушу, еще твердоватую, но сладкую и довольно сочную. Жуя, с набитым ртом, он сорвал еще одну и снова закричал:

–Подожди, гора, я скоро приду!

– Й-й-й-и-и-к! Речная собака умом тронулась. Держись подальше, Крозби!

–Не бойся, Претил, я с ним разберусь!

Таг вытянул шею, пытаясь разглядеть говорящих. Перед ним у кромки воды стояли две береговые полевки. Он улыбнулся им и вежливо сказал:

–Привет!

Толстый самец в домотканой ночной рубахе держал в лапе дубину и стоял перед самкой в позе защитника.

–Я вот тебя сейчас поприветствую дубиной, веслохвост чокнутый. Ты кто такой и что тут у нас делаешь?

Таг смерил забияку взглядом и негромко протянул:

–Я бы на твоем месте поразмыслил, прежде чем хвататься за дубину.

Полевка, пыхтя и отмахиваясь от спутницы, которая пыталась его удержать, неуклюже полез вверх по береговому склону.

–Хо-хо, он бы пораздумал… раздумчивый какой… Да я и не таких, как ты, бродяга речной…

Тагу не хотелось ни с кем связываться, и он попытался прояснить обстановку.

–Послушай, друг, я не понимаю, из-за чего ты так разошелся?

Отпихнув свою подругу, полевка аж подпрыгнул от возмущения.

–Из-за чего взволновался? Хорошенькое дельце! Он тут орет и буянит, будит детенышей, тырит наши груши.

А я с ним целоваться должен да за все это благодарить!

Разъяренный блюститель порядка и покоя бросился на Тага. Тот легко увильнул в сторону, и нападающий, промахнувшись, свалился ничком, проехавшись носом по земле. Таг наступил ему на затылок, а дубину прижал к земле мощным хвостом.

–Охо-хо-хоньки-и-и-и! – запищала молодая полевка, – Теперь он нас убьет, сожрет, и ииктохоньки-то нас не спасет! И-и-и-и-и!

Отобрав у вояки дубину, Таг поднял его за шиворот И посадил рядом с полевкой.

–Я вас ни убивать, ни пожирать не собираюсь. Я ваш друг. Утрите слезы.

–Не трогай меня, отстань, грубиян! – Она оттолкнула его успокаивающую лапу.

Его бывший противник уже собрался с духом и трезво оценил обстановку.

–Э-э-э, мать… Перестань вопить, закрой шлюзы, золотце мое. Он нас не тронет, видишь? Я Крозби, а ее зовут Претил, моя хозяюшка. А ты кто?

–А я просто Таг. Так меня и зови.

Претил протерла глаза краем ночной рубахи и залепетала:

–Очень приятно ветре… Ик! Ветре… Ик! Такого… Ик!

Крозби обнял свою толстушку-жену и пояснил:

–Это она от плача заикала. Придержи морду лапой и хлопни по земле хвостом хорошенько, Претил! Сразу пройдет. Ты, должно быть, голодный, Таг? Потому и груши зеленые слопал?

–Извини, я не знал, что это ваши груши. А и точно, я проголодался. Все некогда было о еде подумать, с полудня ничего не ел.

Крозби отряхнул пыль с рубахи жены, потом занялся собой.

–Ну, ото дело поправимое. Пошли с нами, мы быстро набьем твое брюхо.

Обиталище береговых полевок находилось в том самом холме, на вершине которого прыгал Таг. Замаскированный вход скрывался в береговом склоне. Стены и потолки коридоров укрепляли корпи растущего на холме грушевого дерева. Кроме нескольких семейств береговых полевок здесь нашли приют большое семейство водных полевок и одна семья сухопутных.

Все они собрались вокруг Тага, с почтением озирая его могучую фигуру и янтарную рукоять ножа с сипим камнем. Малыши катались на хвосте выдры и трогали его лапы.

–У-у-у, какой здоровенный!

–Сильнющий, наверно…

–А нож какой! Вот тебе сейчас хвост отхватит!

–Прочь все, прочь! – отогнала малышню Претил. – Отстаньте от бедного путника, ему пора покушать.

Это сообщение сменило обсуждаемую тему.

–Спорим, тебе столько не съесть, сколько он съест.

–Запросто бы проглотил, если б был таким же здоровущим.

–А как он будет из наших тарелок? Ему из котла надо.

Крозби смел их в сторону и присел рядом с Тагом.

К ним подсел косматый самец водной полевки.

–Таг, а это Заместин. Он тут заместитель главного, потому и имя такое.

Стол покачнулся от напора малышни, старавшейся получше рассмотреть пришельца.

–Кыш отсюда! – шикнул на них Заместин. – Покажите-ка лучше, как вы танцуете. Раккаду, изобрази им музыку.

Перед Тагом появился каравай теплого орехового хлеба и сковорода с тушеными овощами.

–Тарелкой при твоих габаритах не обойдешься. Кушай на здоровье!

Крозби наполнил кружки фруктовым напитком, и трапеза началась под музыку, пение и танцы.

За всю жизнь Таг лишь несколько раз слышал пение крыс у костра. Теперь он, не прекращая жевать, принялся притопывать в такт, и вскоре у него даже лапы устали. Даже самые маленькие полевки не только отлично танцевали, но и крутили сальто и потешно кувыркались, не выпадая из такта. Но вот пляс закончился, и вся толпа снова устремилась к столу.